Текст книги "Наш общий друг. Том 2"

Автор книги: Чарльз Диккенс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 31 страниц)

Глава VIII
Немножко перца

Кукольная шьея перестала ходить в контору «Пабси и Ко» на Сэнт-Мэри-Экс с того самого дня, когда случайное стечение обстоятельств обнаружило перед ней (как она полагала) скаредную и лицемерную душу мистера Райи. Сидя за работой у себя дома, мисс Дженни часто возмущалась повадками и фокусами этого почтенного мошенника; свои скромные покупки она делала теперь в другом месте и вообще вела уединенный образ жизни. После долгих раздумий она решила не предостерегать Лиззи Хэксем, в полной уверенности, что та и сама не замедлит узнать истинную цену старику. Поэтому в переписке с подругой она избегала этой темы, а больше распространялась о проступках своего непутевого ребенка, который день ото дня вел себя все хуже и хуже.

– Ах ты дрянной старый мальчишка! – выговаривала ему мисс Рен, грозя пальцем. – Дождешься, что я сбегу из дому! Непременно дождешься! Тогда такая трясучка тебя возьмет, что развалишься на куски, а подбирать будет некому.

Слыша, какую страшную кончину ему предрекают, дрянной старый мальчишка начинал стонать и хныкать, трясясь всем телом, и впадал в такое уныние, что в конце концов трясущейся походкой выходил из дому и трясущейся рукой вливал в себя в первом же кабачке очередную порцию рома на три пенни. Но в каком бы виде ни было это расслабленное чучело, в мертвецки пьяном или мертвецки трезвом, ибо теперь у него, у трезвого, еле-еле держалась душа в теле, – совесть все время напоминала ему, что оно предало свою проницательную родительницу за давно уже выпитые шестьдесят порций рома по три пенни каждая и что рано или поздно его выведут на чистую воду. Учтя все эти обстоятельства и прибавив физическую немощность мистера Швея к состоянию его духа, следует признать, что ложе, на котором он покоился, было усыпано отнюдь не розами, а только оставшимися от них шипами и сухими ветками.

Однажды днем мисс Рен в полном одиночестве сидела за работой, отворив для прохлады входную дверь, и напевала грустную песенку таким тихим, тоненьким голоском, точно это был голосок куклы, которую она наряжала, сетующей на непрочность и мягкость воска, – и вдруг, чей взгляд она поймала на себе? – взгляд мистера Фледжби, стоявшего на тротуаре у распахнутой настежь двери!

– Я так и подумал, что это вы, – сказал Фледжби, поднимаясь на обе ступеньки.

– Да неужели? – воскликнула мисс Рен. – А я так подумала, что это вы, молодой человек. Вот совпадение! И вы не обознались, и я не обозналась. Какие мы с вами умники!

– Ну, тогда здравствуйте, как поживаете? – сказал Фледжби.

– Да все по-прежнему, сэр, – ответила мисс Рен. – Чего ждать несчастной матери, если она совсем с панталыку сбилась со своим непокорным детищем.

Фледжби вытаращил свои крохотные глазки, так что они вполне могли сойти за нормальные человеческие глаза, и поглядел по сторонам в поисках малютки, о котором, видимо, шла речь.

– Впрочем, вы бездетный, – продолжала мисс Рен. – Что вам толковать о семейных делах! Чему я обязана такой любезности и чести?

– Моему желанию познакомиться с вами поближе, – ответил Фледжби.

Мисс Рен, собиравшаяся перекусить нитку, подняла голову и лукаво посмотрела на него.

– Мы с вами что-то совсем перестали встречаться, – сказал Фледжби. – Ведь правда?

– Правда, – ответила, как отрубила, мисс Рен.

– Так вот, я и решил навестить вас, – продолжал Фледжби, – и поговорить с вами об одном нашем пройдошливом дружке, сыне народа Израилева.

– Значит, это он сказал вам, где я живу? Он сказал? – спросила мисс Рен.

– Да… я у него выведал, – запинаясь, пробормотал Фледжби.

– Выходит, вы часто с ним видаетесь, – настороженно проговорила мисс Рен. – Видаетесь, несмотря ни на что.

– Да, видаюсь, – сказал Фледжби. – Несмотря ни на что.

– И не перестали, – швея наклонилась к кукле, над которой работали ее искусные пальцы, – не перестали взывать к его чувствам?

– Нет, не перестал, – ответил Фледжби, мотнув головой.

– Гм! Взывать взываете, а держитесь за него по-прежнему, – сказала мисс Рен, не отрываясь от работы.

– Вот именно, держусь, – подтвердил Фледжби.

Мисс Рен продолжала с сосредоточенным видом водить иголкой и после долгого молчания спросила:

– Вы в армии служите?

– Нет, не совсем, – ответил польщенный Фледжби.

– Во флоте?

– Н-нет. – Фледжби придавал своим отрицательный ответам такой смысл, точно он, не будучи положительно ни в том, ни в другом роде войск, служит как бы и тут и там.

– Так кто же вы? – допытывалась мисс Рен.

– Джентльмен, вот кто! – сказал Фледжби.

– А-а! – протянула Дженни и с видом полного удовлетворения поджала губы. – Понимаю. Значит, вот почему вы можете взывать к его чувствам – у вас свободного времени много. Какой же вы, наверно, душевный и добрый джентльмен!

Мистер Фледжби почувствовал, что он слишком близко подъехал к доске с надписью: «Тонкий лед! Опасно!» – и решил попробовать другую дорожку.

– Давайте поговорим о том, кто хитрее всех хитрецов, – сказал он. – Что он мудрит с вашей красивой подружкой? У него, наверно, есть какая-то цель. Как, по-вашему, какая?

– Не могу вам сказать, сэр, – хладнокровно ответила мисс Рен.

– Он не хочет говорить, куда она уехала, – продолжал Фледжби, – а мне вдруг вздумалось повидать ее. И я знаю, что он знает, куда она уехала.

– Не могу вам сказать, сэр, – повторила мисс Рен.

– А вы сами-то знаете, где она? – отважился спросить Фледжби.

– Ничего не могу вам сказать, сэр, – ответила мисс Рен.

Забавный острый подбородок так резко вздернулся, что галантный джентльмен растерялся, не зная, как ему вести дальше свою часть этого увлекательного диалога. Помолчав минуту-другую, он сказал:

– Мисс Дженни!.. Если не ошибаюсь, вас так зовут?

– Ошибиться мудрено, сэр, – последовал невозмутимый ответ, – потому что вы узнали мое имя из самого достоверного источника – от меня самой.

– Мисс Дженни! Вместо того чтобы возноситься ввысь и помирать, давайте спустимся с небес на землю. Оно, знаете ли, выгоднее, уверяю вас. – Для пущего соблазна Фледжби подмигнул швее. – Гораздо выгоднее.

– Может быть… – Мисс Дженни откинула голову и, прижав ножницы к губам, держа куклу на вытянутой руке, оглядела критически это произведение искусства, точно ее интересовало именно оно, а не разговор с Фледжби. – Может быть, вы, молодой человек, выскажетесь более вразумительно, а то я что-то ничего не разберу… Прибавим вам, душенька, голубого на отделку. – Обратившись с последним замечанием к своей прелестной клиентке, мисс Рен отрезала узкую ленточку от лежавшего перед ней лоскутка и продела в иглу голубую шелковинку.

– Так вот… – сказал Фледжби. – Вы меня слушаете?

– Слушаю, сэр, – ответила мисс Рен, хотя по выражению ее лица этого никак нельзя было заключить. – На отделку голубенького, душенька.

– Значит… – продолжал Фледжби, несколько обескураженный обстоятельствами, при которых ему приходилось вести разговор. – Если вы меня слушаете…

(– Голубенькое, милая барышня, – оживленно проговорила мисс Рен, – больше всего пойдет к нежному цвету вашего лица и к льняным локонам.)

– Так вот, слушайте, – снова начал Фледжби. – Для вас будет прямая выгода. Я как-нибудь устрою, чтобы у Пабси и Ко вам отпускали лоскуты и обрезки по своей цене, а то и вовсе даром.

«Ага! – подумала швея. Как вы там ни утаивайте, Глазки-щелочки, а я вижу, что Пабси и Ко вам подвластны. Ах, Щелочки, Щелочки, до чего же вы ловкие!»

– Я полагаю, – продолжал Фледжби, – что вам мисс Дженни, прямой расчет получать даром чуть не весь материал?

– Правильно полагаете, – ответила швея, подтверждая свои слова кивками головы. – Заработать мне всегда прямой расчет.

– Вот теперь вы говорите дело! – одобрительно воскликнул Фледжби. – Вот теперь вы спустились на землю и ожили. И знаете, я даже возьму на себя смелость сказать следующее: вы так сдружились с Иудой, что вашей тесной дружбе должен был прийти конец. В этой продувной бестии не трудно разобраться, когда узнаешь его, Иуду, поближе, – заключил Фледжби, подмигивая.

– Должна вам признаться, – сказала швея, не поднимая глаз от работы, – что мы с ним больше не дружим.

– Я знаю, что вы с ним больше не дружите, – сказал Фледжби. – Знаю. И мне хочется отомстить Иуде, чтобы не все шло, как ему, хитрецу, угодно. В большинстве случаев он своего добивается всеми правдами и неправдами, но, черт возьми! нельзя же допускать, чтобы все шло так, как ему, хитрецу, угодно. Это уж слишком! – воскликнул мистер Фледжби, выказывая должную степень негодования, точно он выступал в защиту Добродетели на суде.

– А я-то чем могу помочь, чтобы не все шло так, как ему угодно? – спросила швея.

– Я сказал: как ему, хитрецу, угодно, – поправил ее Фледжби.

– Ну, как ему, хитрецу, угодно.

– Сейчас я вам объясню, – сказал Фледжби. – Судя по этому вопросу, вы ожили – молодчина! Впрочем, от такой умницы другого и ожидать нельзя. Так вот, честно говоря…

– Что-о? – воскликнула мисс Дженни.

– Я сказал: честно говоря, – пояснил мистер Фледжби, несколько сбитый с толку.

– А!

– Мне бы очень хотелось расстроить его козни против вашей красивой подружки. Это все неспроста! Он, Иуда, что-то задумал. Верьте моему слову, это неспроста. У него есть какой-то замысел, и, разумеется, темный замысел. И каков бы ни был его замысел, он, Иуда замыслил… – при своих скромных ораторских способностях мистер Фледжби не смог избежать тавтологии… – он замыслил скрыть от меня, где она теперь живет. И вот я спрашиваю вас, потому что вам все известно: куда он ее спровадил? Только и всего, больше никаких вопросов. Разве это много, учитывая, что ваша услуга будет оплачена?

Мисс Дженни Рен не перебивала Фледжби и слушала его, опустив глаза на рабочий столик, держа иглу в неподвижной руке. Когда же он кончил, она с удвоенной быстротой принялась за шитье и, поведя на него глазами и подбородком, спросила:

– Где вы живете?

– Олбени, Пикадилли.

– Когда вас можно застать?

– Когда угодно.

– К завтраку? – осведомилась Дженни, по своему обыкновению коротко.

– Самое подходящее время, – сказал Фледжби.

– Я зайду к вам завтра, молодой человек. Вот эти две леди, – показывая на кукол, – должны явиться на Бонд-стрит ровно в десять часов утра. Я доставлю их туда, а потом приеду к вам. – Как-то странно усмехнувшись, мисс Дженни мотнула головой на свой костыль – вот, мол, он, мой экипаж.

– Молодчина! Совсем ожили! – воскликнул Фледжби, поднимаясь со стула.

– Только помните: я ничего не обещаю, – сказала кукольная швея и ткнула в воздух иголкой – раз, два, точно выкалывая Фледжби оба глаза.

– Понятно, понятно! – сказал он. – Сначала договоримся о лоскутах и обрезках. Да будьте спокойны, не прогадаете. До свидания, мисс Дженни.

– До свидания, молодой человек.

Представительная фигура мистера Фледжби исчезла за дверью, а маленькая швея снова принялась за работу – отрежет, примерит, пришьет, отрежет, пришьет, примерит, – не переставая размышлять вслух.

– Туман, туман, тумак. Ничего не понимаю. Щелочки и волк заодно? Или Щелочки и волк друг против друга? Ничего не понимаю. Бедная моя Лиззи, неужели оба они строят против тебя козни, каждый на свой лад? Ничего не понимаю. Может быть, Щелочки – Это Пабси, а волк – Ко? Ничего не понимаю. Пабси держит сторону Ко, Ко держит сторону Пабси? Пабси надувает Ко, Ко надувает Пабси? Ничего не понимаю. Щелочки сказали: «Честно говоря»? Э-э, нет! Как ни верти, все равно он лгун. Пока это единственное, что мне понятно. Тем не менее, молодой человек, ложитесь спать у себя в Олбени, на Пикадилли и вот вам – получайте на сон грядущий. – С этими словами маленькая швея опять выколола мистеру Фледжби оба глаза, да в придачу захлестнула петлю из нитки и, ловко продев в нее иголку, как бы затянула ему удавку на шее.

Трудно описать страдания, которые испытывал в тот вечер мистер Швей, когда его маленькая родительница в глубокой задумчивости сидела за работой и когда малейшее ее движение, взгляд внушали ему мысль, что ей все известно. К тому же она то и дело покачивала головой, глядя, как ее негодный старый мальчишка поеживается и трясется всем телом. Явление, именуемое в просторечии «трясучкой», овладело им в полной мере, так же, как и то, что именуется в просторечии «чертиками», и он изрядно мучился в тот вечер, тем более что к этим мукам примешивались угрызения совести, заставлявшие его время от времени произносить со стоном: «Шестьдесят по три пенни». Поскольку в этой кургузой фразе можно было услышать не покаянную исповедь, а скорее заказ официанту, достойный самого Гаргантюа, пьянчуге приходилось терпеть дополнительные неприятности, потому что кукольная швея покрикивала на свое детище резче обычного и осыпала его горькими упреками.

Если мистер Швей мучился в тот вечер, то не меньшие мучения претерпевала из-за него и кукольная швея. Однако на следующее утро она встала рано, поехала на Бонд-стрит и к назначенному часу доставила обеих заказчиц куда следовало, после чего направила свой экипаж к Олбени. Подъехав к дому, где квартировал мистер Фледжби, она увидела там леди в дорожном платье, которая держала в руках – как это ни странно – мужскую шляпу.

– Вы к кому? – строго спросила ее леди.

– Наверх, к мистеру Фледжби.

– Сейчас к нему нельзя. У него в гостях один джентльмен. Я дожидаюсь этого джентльмена. Он скоро кончит свои дела с мистером Фледжби, и тогда вы можете подняться. А пока джентльмен не вышел, вам придется подождать здесь.

Из предосторожности леди загородила собой лестницу, видимо намереваясь силой помешать швее, если та вздумает ослушаться. И так как при ее дородности ей ничего не стоило бы сделать это, швея осталась на месте.

– К чему вы прислушиваетесь? – спросила леди.

– Я не прислушиваюсь, – ответила швея.

– Разве что-нибудь слышно? – опять спросила леди, изменив форму вопроса.

– Фыркает кто-то? – сказала швея, с недоумением глядя на нее.

– Может быть, мистер Фледжби принимает душ? – улыбаясь, сказала леди.

– И еще будто выбивают ковер.

– Наверно, это ковер мистера Фледжби, – ответила улыбающаяся леди.

Мисс Рен понимала толк в улыбках, так как ей приходилось часто видеть их на лицах своих молоденьких Заказчиц, хоть и в миниатюре. Но такую, какой улыбалась леди, стоявшая у лестницы, она видела впервые в жизни. Когда леди улыбалась, ноздри у нее раздувались и вздрагивали, а брови и губы, наоборот, морщились. В этой улыбке чувствовалась радость, но настолько свирепая, что мисс Рен подумала: «Чем так улыбаться, лучше вовсе не радоваться».

– Ну! – сказала леди, пристально глядя на нее. – А теперь?

– Может, там что-нибудь случилось? – воскликнула швея.

– Где? – осведомилась леди.

– Я не знаю где, – ответила мисс Рен, озираясь по сторонам. – Но я никогда не слышала таких странных звуков. Как, по-вашему, звать на помощь?

– По-моему, не звать, – сказала леди, многозначительно сдвинув брови, и подступила еще ближе к мисс Рен.

Почувствовав намек в этих словах, швея сразу же отказалась от своего намерения и уставилась в упор на леди, так же, как и та на нее. Странные звуки по-прежнему доносились сверху, и леди тоже прислушивалась к ним, но с полным спокойствием, без тени изумления.

Вскоре где-то хлопнула дверь – одна, другая, и вслед затем по лестнице, весь взмыленный, еле переводя дух, сбежал джентльмен с бакенбардами.

– Все сделано, Альфред? – спросила его леди.

– Сделано, и весьма основательно, – ответил джентльмен, принимая от нее шляпу.

– Теперь можете подняться к мистеру Фледжби, – сказала леди и с надменным видом зашагала прочь.

– И можете захватить с собой вот эти три палочки, – вежливо добавил джентльмен. – Кроме того, будьте добры передать ему, что их посылает мистер Альфред Лэмл вместе со своим прощальным приветом перед отъездом из Англии. Мистер Альфред Лэмл. Попрошу вас запомнить.

Три расщепленных на концах палочки оказались частями сломанной трости, весьма увесистой и гибкой. Еще ничего не понимая, мисс Дженни взяла их, джентльмен повторил, осклабившись: «Будьте так добры – от мистера Альфреда Лэмла. С прощальным приветом, перед отъездом из Англии», – подхватил леди под руку и не спеша зашагал с ней по тротуару, а мисс Дженни, опираясь на свой костыль, стала подниматься на второй этаж.

– Лэмл, Лэмл, Лэмл, – твердила она, с трудом одолевая ступеньку за ступенькой. – Где я слышала это имя? Лэмл, Лэмл? А, знаю! На Сент-Мэри-Экс!

Смышленые глазки кукольной швеи так и сверкнули при этом важном открытии, когда она позвонила к Фледжби. Ответа на ее звонок не последовало, хотя из-за двери по-прежнему неслись все те же в высшей степени загадочные звуки – не то чиханье, не то фырканье.

– Господи помилуй! У Щелочек удушье! – воскликнула мисс Дженни.

Дернув колокольчик еще раз и снова не получив никакого ответа, она толкнулась в наружную дверь, которая тут же и приотворилась. Она распахнула ее и, никого не видя в тамбуре, а только слыша все то же фырканье, решила отворить внутреннюю дверь. И тогда глазам ее предстало ошеломляющее зрелище: мистер Фледжби в нижней рубашке, в турецких шальварах и феске катался по ковру, отфыркиваясь что было сил.

– О господи! – сдавленным голосом крикнул он. – О боже! Держи вора! Дышать нечем! Пожар! О боже! Дайте воды! Воды дайте! Затворите дверь! Убивают! Боже мой, боже! – и пошел опять кататься и фыркать пуще прежнего.

Бросившись в соседнюю комнату, мисс Дженни принесла оттуда стакан воды, подала его Фледжби, и он, кашляя, отфыркиваясь, хрипя, сделал один глоток, после чего в изнеможении припал головой к ее плечу!

– О господи! – простонал он и забился точно в припадке. – Соль с нюхательным табаком… Нос, рот, горло – все забито! Уф! Ой, ой! Кха-кха-кха! – Тут несчастный так закудахтал и так выпучил глаза, будто к нему вдруг прицепились все те смертельные недуги, от которых гибнут куры. – О господи! На мне живого места нет! – завопил Фледжби, повалившись навзничь и дрыгая ногами, что заставило швею отступить к стене. – Ой, больно! Примочку к спине, к рукам, к ногам! Уф! Опять в горле першит, не могу откашляться! Кха-кха! Ой-ой-ой, больно! – Мистер Фледжби вскинулся всем телом, упал навзничь и давай опять кататься по ковру.

Кукольная швея наблюдала за всем этим издали, но когда Фледжби откатился в дальний угол и задрал кверху ноги в турецких шлепанцах, она решила прежде всего избавить страдальца от соли и нюхательного табаку и, подав ему воды, хлопнула его по спине. Однако это последнее средство, видимо, не увенчалось успехом, так как мистер Фледжби взвизгнул и закричал во весь голос:

– Силы небесные! Тише! У меня вся спина исполосована!

Тем не менее кашель и кудахтанье мало-помалу прекратились, если не считать двух-трех легких приступов, и когда мисс Дженни подставила ему кресло, он повалился в него, являя собой весьма печальное зрелище: глаза красные, слезящиеся, нос и губы вспухшие, щеки и лоб все в багровых ссадинах.

– Что это вам вздумалось нанюхаться табаку с солью, молодой человек? – осведомилась мисс Дженни.

– Ничего я не нанюхался, – последовал унылый ответ. – Мне набили полон рот этой дряни.

– Кто набил? – спросила мисс Дженни.

– Он, – ответил Фледжби. – Убийца. Лэмл. И в рот и в нос… Ой-ой-ой! А-а-а! Уф!.. Чтобы я не мог кричать, а потом накинулся на меня.

– Вот с этим? – спросила мисс Дженни, показывая; ему обломки трости.

– Да, с этой самой штукой, – сказал Фледжби, сразу узнав оружие Лэмла. – Он сломал ее о мою спину. Ой, больно! Но как она к вам-то попала?

– Когда он сбежал по лестнице к той леди, которая стояла внизу с его шляпой… – начала мисс Дженни.

– О-о! – простонал мистер Фледжби, извиваясь всем телом. – Она держала его шляпу? Ну конечно! Как это я сразу не догадался, что без нее тут не обошлось!

– Он сбежал по лестнице к той леди, которая не пустила меня наверх, и велел мне отнести вам вот эти обломки и сказал: «От мистера Альфреда Лэмла вместе с прощальным приветом перед отъездом из Англии». – Мисс Дженни передала поручение с таким удовольствием и так язвительно вскинула на мистера Фледжби глаза и вздернула подбородок, что это могло бы только усилить его муки; но он, к счастью, ничего не заметил, так как держался обеими руками за голову и кряхтел от боли.

– Сбегать за полисменом? – спросила мисс Дженни, метнувшись к двери.

– Стойте! Не надо, – крикнул Фледжби. – Пожалуйста, не надо. Зачем поднимать шум? Будьте любезны, заприте дверь. Ой, больно!

В доказательство того, до какой степени ему больно, мистер Фледжби вывалился из кресла и прокатился по всему ковру.

– Теперь, когда дверь заперта… – мистер Фледжби с трудом принял сидячее положение; феска у него съехала на ухо, полосы на лице побагровели еще больше, – …будьте так добры, посмотрите, что у меня там на спине и на плечах. Наверно, живого места нет. Ведь я даже не успел надеть халат, когда этот мерзавец ворвался в комнату. Разрежьте рубашку у ворота. Ножницы вон там, на столе. О-о! – взвыл он, снова хватаясь руками за голову. – Ой, больно!

– Вот здесь? – спросила мисс Дженни, дотрагиваясь ему до спины.

– Да-да! – простонал Фледжби, раскачиваясь всем телом взад и вперед. – И здесь, и тут, и везде!

Не теряя ни минуты, маленькая швея разрезала рубашку на мистере Фледжби и обнажила результаты самой безжалостной порки, какую он когда-либо заслужил.

– Не удивительно, что вам больно, молодой человек! – воскликнула мисс Дженни и, злорадно потерев руки у него за спиной, наставила ему сзади рожки.

– Может, уксусные примочки сделать? – спросил страдалец, не переставая раскачиваться. – Как вы думаете, уксусные примочки помогают в таких случаях?

– Да, – с беззвучным смешком ответила мисс Дженни. – В таких случаях лучше всего протравить уксусом.

Мистер Фледжби чуть не испустил дух от слова «протравить» и громко застонал.

– Кухня тут же, на втором этаже. Вощанку найдете в шкафу, а бутылка с уксусом на полке. Смилуйтесь, сделайте пластырей сколько нужно, приложите к ранам. И чем скорее, тем лучше.

– Раз, два… гм!.. пять, шесть. Шесть штук понадобится, не меньше.

– Шесть? – весь корчась, простонал мистер Фледжби. – А мне кажется, и шестидесяти будет мало, так у меня все зудит.

Мисс Дженни удалилась на кухню с ножницами в руках, нашла там уксус, нашла вощанку, со знанием дела нарезала ее на шесть больших кусков и смочила каждый уксусом. Когда пластыри, готовые, лежали на столе и она уже хотела собрать их, в голову ей вдруг пришла новая мысль.

– А что, – сказала мисс Дженни, беззвучно рассмеявшись, – что, если добавить сюда немножко перцу? Самую малость. По-моему, повадки и фокусы этого молодого человека заслуживают того, чтобы его друзья не поскупились на перец.

Несчастливая звезда мистера Фледжби указала мисс Дженни перечницу на очаге. Взобравшись на стул, она дотянулась до нее и старательно наперчила все шесть пластырей. Потом вернулась к мистеру Фледжби и прилепила их ему на спину и на плечи, заставляя его каждый раз громко выть от боли.

– Ну-с, вот, молодой человек, – сказала кукольная швея. – Надеюсь, вам сразу полегчало?

Увы! Вместо утвердительного ответа мистер Фледжби закричал:

– Ой, больно!

Мисс Дженни накинула ему на плечи турецкий халат, нахлобучила феску на глаза, будто потушив свечу колпачком, и подвела к кровати, куда он и взобрался со стенаниями.

– О нашем с вами дельце, молодой человек, мы сегодня говорить не будем, потому что я бегу – мне каждая минута дорога, – сказала мисс Дженни. – Ну, полегчало вам?

– Какое полегчало! – крикнул Фледжби. – О господи! Ой, больно!

Оглянувшись напоследок с порога, мисс Дженни увидела, что мистер Фледжби ныряет и резвится в постели, точно дельфин в своей родной стихии. Она притворила за собой дверь спальни и все прочие двери, спустилась вниз, вышла из Олбени на шумный перекресток, села в омнибус, идущий на Сент-Мэри-Экс, и всю дорогу разглядывала из окна нарядных дам на улицах. А те и не подозревали, что служат манекенами для наметки и примерки кукольных платьев.