Текст книги "Наш общий друг. Том 2"

Автор книги: Чарльз Диккенс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 31 страниц)

– Не спрашивайте меня. Я не желаю обсуждать дела этих людей. Мне не нравится эта тема. Это одиозная тема, оскорбительная тема, мне она претит, и я…

Излюбленным жестом правой руки, который смахивает все затруднения прочь и таким образом устраняет их навсегда, мистер Подснеп смахивает с лица земли этих жалких и совершенно непонятных людей, которые жили не по средствам и дошли до полного краха.

Юджин, откинувшись на спинку стула, наблюдает за мистером Подснепом с самым непочтительным выражением лица и, может быть, собирается высказать новое предположение, когда все замечают, что Химик о чем-то спорит с кучером. Кучер выказывает намерение войти в столовую с серебряным подносом, словно желая сделать сбор для своего семейства; Химик же оттесняет его к буфету. Превосходя кучера величавостью, если не военными талантами, Химик одерживает победу над человеком, который ровно ничего собой не представляет, когда он не на козлах; и кучер, уступив победителю поднос, отступает побежденный.

Тут Химик, заметив на подносе клочок бумаги, читает его, с видом литературного цензора, и, выбрав время, идет к столу и подает поднос мистеру Юджину Рэйберну.

На что остроумная Типпинз замечает:

– Лорд-канцлер подал в отставку!

С раздражающей невозмутимостью и медлительностью, – он знает, что любопытство очаровательницы не знает границ, – Юджин делает вид, что не может обойтись без монокля, достает его, протирает, с трудом разбирает записку, даже после того как он ее прочел. На ней написано еще не просохшими чернилами: «Юный Вред».

– Дожидается? – оборотившись через плечо, доверительно спрашивает Юджин Химика.

– Дожидается, – так же доверительно отвечает Химик.

Юджин обращает извиняющийся взгляд к миссис Вениринг, выходит и видит у дверей холла юного Вреда, клерка Мортимера Лайтвуда.

– Вы мне велели, сэр, привести его, где бы вы ни были, если вас не будет, а я буду дома, – говорит шепотом ртот скромный юноша, становясь на цыпочки, – вот я его и привез.

– Молодец. Где же он? – спрашивает Юджин.

– Он в кэбе, сэр, перед подъездом. Я подумал, что лучше его не показывать, если можно; он весь трясется, вроде как… – сравнение юного Вреда, быть может, подсказано окружающими его блюдами со сладким, – вроде как бланманже.

– Опять-таки молодец, – отвечает Юджин. – Я к нему выйду.

Выходит тут же и, небрежно положив руки на открытое окно кэба, смотрит на мистера Швея, который привез с собой свою собственную атмосферу, и судя по запаху, привез ее, удобства ради, в ромовом бочонке.

– Ну, Швей, проснитесь!

– Мистер Рэйберн? Адрес! Пятнадцать шиллингов!

Внимательно прочитав поданный ему грязный клочок бумаги и спрятав его в карман жилета, Юджин отсчитывает деньги: начинает с того, что неосторожно отсчитывает первый шиллинг в руку мистера Швея, которая дергается, и монета вылетает в окно кэба, и в конце концов швыряет пятнадцать шиллингов прямо на сиденье.

– Ну, молодец, теперь отвези его обратно к Чаринг-Кроссу, а там отделайся от него.

Возвратившись в столовую и задержавшись на секунду позади экрана у дверей, Юджин слышит, за гомоном и стуком тарелок, голос прелестной Типпинз:

– Я просто умираю, до того мне хочется спросить, зачем его вызывали?

– Вот как? – бормочет Юджин. – Если ты не спросишь, может и в самом деле умрешь? Тогда я облагодетельствую общество и уйду. Прогулка, сигара – и я смогу это обдумать. Да, обдумать!

С задумчивым лицом он разыскивает свое пальто и шляпу, незримо для Химика, и уходит своей дорогой.

КНИГА ЧЕТВЕРТАЯ
«ПОВОРОТ»

Глава I
Ловушка поставлена

Тихим летним вечером все ласкало глаз вокруг Плэшуотерского шлюза. Мягкий ветерок шелестел свежей листвой зеленых деревьев, легкой тенью скользил над рекой и еще легче касался склоняющейся перед ним травы. Журчанье речной воды, подобно голосам морского прибоя и вихря, могло бы служить напоминанием о внешнем мире любому задумавшемуся человеку – только не мистеру Райдергуду, который попросту дремал, сидя на ровном выступе шлюзового затвора. Прежде чем выцеживать вино из бочки, его надо налить туда, но мистера Райдергуда не удосужились наполнить вином тонких чувств, и потому ничто в природе не могло откупорить ему душу.

Клюя носом, Плут то и дело терял равновесие и, просыпаясь, яростно таращил глаза и рычал, будто злобствуя на самого себя за неимением кого другого. После очередного пробуждения окрик: «Эй, там! У шлюза!» – помешал ему снова погрузиться в дремоту. Встав и встряхнувшись всем телом, как и подобает свирепому зверю, он заключил свое рычание ответным возгласом и повернулся, глядя вниз по течению.

Окликнул его гребец, который работал веслами быстро и легко, а сидел он в такой утлой лодочке, что при виде ее Плут пробормотал: «Ишь, скорлупка, бьюсь об заклад, опрокинешься!» – после чего принялся ворочать лебедкой и отворять щит шлюза, чтобы пропустить гребца. Тот встал и зацепился отпорным крюком за деревянную сваю, и тут Райдергуд узнал в нем «Другого Хозяина» – мистера Юджина Рэйберна. Но мистер Рэйберн, то ли по невнимательности, то ли потому, что был слишком занят своей лодкой, не узнал его.

Скрипучие створки медленно приотворились, и легкая лодочка вмиг проскользнула между ними; скрипучие створки сомкнулись за ней, и она задержалась внизу между двумя воротами, дожидаясь, когда вода поднимется и пропустит ее дальше. Райдергуд налег на вторую лебедку и, поворачивая ее, заметил, что в тени зеленой изгороди, у бечевника, лежит какой-то человек – видимо, матрос с баржи.

Вода в шлюзе медленно прибывала, разгоняя по краям тину, скопившуюся у створок, и поднимая вместе с собой лодку, так что гребец, точно привидение, вырастал в ней на всем виду у матроса с баржи. Райдергуд заметил, что матрос тоже приподнялся, опираясь на локоть и не сводя глаз с фигуры гребца, медленно выраставшей над камерой шлюза.

Но пока створки с жалобным скрипом растворялись. Райдергуду надо было успеть получить сбор с проезжающего. «Другой Хозяин» швырнул на землю несколько монет, завернутых в бумажку, и тогда узнал его.

– Ах, это вы, мой честный друг? – сказал Юджин, опускаясь на скамью и берясь за весла. – Значит, все-таки устроились здесь?

– Все-таки устроился, только нет в этом заслуги ни вашей, ни адвоката Лайтвуда, – грубо ответил Райдергуд.

– Мы приберегли свою рекомендацию, – сказал Юджин, – для следующего, кто подвернется, когда вас упекут на каторгу или повесят, мой честный друг. А посему не задерживайтесь здесь. Ладно?

Юджин с таким невозмутимым видом налег на весла, что Райдергуд опешил и молча уставился вслед его лодке, которая скользнула мимо деревянных свай плотины, торчавших над водой, словно неподвижные волчки, и, уходя от встречного течения, скрылась у левого берега под нависшими над рекой ветвями. Так как теперь уже поздно было срезать противника хлестким ответом – если б это вообще оказалось под силу честному человеку, он ограничился злобной руганью вполголоса, после чего затворил шлюзные створы и вернулся по деревянному мостику на тот берег, где шел бечевник.

Если, переходя мостик, Райдергуд и посмотрел на матроса, то разве лишь украдкой. Он лениво растянулся на земле, рядом с камерой шлюза, спиной к зеленой изгороди, и, взяв в рот травинку, стал жевать ее. Когда всплески весел Юджина Рэйберна затихли вдали, матрос прошел в тени изгороди, стараясь держаться как можно дальше от Райдергуда. Тот приподнялся, долго провожал его глазами и потом крикнул:

– Э-эй! Плэшуотер! У шлюза!

Эй! Матрос задержал шаги и оглянулся.

– Плэшуотер! Эй! У шлюза! Эй! Третий Хозяин! – снова крикнул Райдергуд, поднеся руки ко рту.

Матрос повернул назад. Чем ближе он подходил, тем больше Райдергуд убеждался, что это Брэдли Хэдстон, одетый в подержанное матросское платье.

– Вот потеха-то! – Райдергуд хлопнул себя по ляжке и со смехом повалился на траву. – Вы что же это, Третий Хозяин, под меня подделались? Ишь какой я красавчик, если со стороны-то поглядеть!

И в самом деле, во время своей ночной прогулки в обществе честного человека Брэдли Хэдстон, видимо, внимательно изучил его одежду, все приметил и постарался все запомнить. Теперь он был одет точно так же. И тогда как обычная одежда сидела на нем будто с чужого плеча, в теперешней он выглядел самим собой.

– Разве это ваш шлюз? – с неподдельным изумлением спросил Брэдли. – Там, где я спрятался, мне сказали, что надо идти до третьего, а это второй.

– Обсчитались, сударь, – ответил Райдергуд, подмигнув ему и дернув головой. – Впрочем, вам не шлюзы нужны, а кое что другое. Да, да!

Он весьма выразительно ткнул указательным пальцем в ту сторону, где скрылась лодка, и Брэдли раздраженно вспыхнул, бросив беспокойный взгляд вверх по реке.

– Вы не шлюзы считали, – продолжал Райдергуд, как только учитель снова посмотрел на него. – Нет, не шлюзы!

– Какие же иные расчеты я делал, по-вашему? Математические, что ли?

– Первый раз слышу, чтобы оно так называлось. Слишком длинное слово. Хотя, кто вас знает, может у вас оно и так называется, – проговорил Райдергуд, все еще пожевывая травинку.

– Оно? Что за «оно»?

– Ну, не «оно», значит, «они», – последовал хладнокровный ответ. – Так лучше – спокойнее.

– Как вас понимать? Что это за «они»?

– Попреки, обиды, оскорбления, которые и вам наносили и от вас терпели, вражда не на жизнь, а на смерть и тому подобные штучки, – ответил Райдергуд.

Брэдли Хэдстон снова вспыхнул, и взгляд его невольно снова устремился в сторону реки.

– Ха-ха-ха! Не бойтесь, Третий Хозяин! – сказал Райдергуд. – Второму Хозяину приходится грести против течения, но он не торопится. Скоро вы его догоните. Да что я вам толкую! Вы и сами знаете, как легко было его обогнать, при желании-то, между тем местом, где он вышел из течения, – скажем Ричмондом[22]22
  Ричмонд – город на южном берегу Темзы, входящий в состав Большого Лондона.


[Закрыть], и моим шлюзом.

– Вы думаете, я слежу за ним? – спросил Брэдли.

– Не думаю, а знаю, – сказал Райдергуд.

– Да, это так, это так, – признался Брэдли. – А вдруг, – его беспокойный взгляд снова устремился к реке, – вдруг он сойдет на берег?

– Эка беда! Сойдет – не пропадет! – сказал Райдергуд. – Лодка-то на берегу останется. Ее в узелок не завяжешь, под мышку не сунешь.

– Вы разговаривали с ним. – Брэдли опустился на одно колено рядом со сторожем. – Что он вам говорил?

– Дерзости, – ответил Райдергуд.

– Что?

– Дерзости, – повторил Райдергуд, сопроводив свой ответ ругательством. – Надерзил мне. Что от него услышишь, кроме дерзостей? Прыгнуть бы к нему в лодку с разбега, навалиться бы всей тушей да потопить!

Брэдли отвернулся от сторожа и сказал, рванув пучок травы:

– Будь он проклят!

– Ура! – крикнул Райдергуд. – Вот за это хвалю! Ура! Молодец, Третий Хозяин!

– На чей же счет он сегодня прохаживался? – спросил Брэдли и, силясь унять волнение, вытер лицо платком.

– Он прохаживался на тот счет, – угрюмо, злобно проговорил Райдергуд, – что меня должны скоро повесить, и чтобы я к этому готовился.

– Вот он на что надеется! Ну что ж, пусть, пусть! Плохо ему придется, если люди, которых он оскорбил и над которыми надругался, будут знать, что их ждет виселица! Пусть лучше сам готовится встретить свою судьбу. Он и не подозревает, каков смысл этих слов, а то у него хватило бы ума промолчать. Пусть надеется! Пусть, пусть! Когда люди, над которыми он глумился, которых он оскорбил, будут готовиться к виселице, тогда мы услышим похоронный звон, но колокол прозвонит не по этим людям, нет, нет!

Не сводя глаз с учителя, слушая его исступленные, полные злобы и ненависти слова, Райдергуд мало-помалу приподнимался с земли и под конец тоже стал на одно колено. Минуту они молча смотрели друг на друга.

– Нда-а! – протянул Райдергуд, неторопливо выплевывая на траву свою жвачку. – Значит, надо понимать так, что Второй Хозяин отправился к ней?

– Он выехал из Лондона вчера, – ответил Брэдли. – Теперь у меня почти не осталось сомнений, что он поехал к ней.

– Значит, вы в этом еще не уверены?

– Уверен! И вот откуда идет моя уверенность, – ответил Брэдли, хватаясь за грудь и сжимая пальцами свою грубую куртку, – Так уверен, будто вижу, что это начертано там! – Его рука стремительно взметнулась вверх, как бы полоснув небо ножом.

– Да, но вы и раньше так думали и все ошибались, – возразил Райдергуд. Он выплюнул остатки жвачки и провел обшлагом по губам. – Это по лицу видно, вон как вас скрутило-то.

– Слушайте, – Брэдли понизил голос и, наклонившись к сторожу, положил руку ему на плечо. – У меня сейчас каникулы…

– Нечего сказать, каникулы! – пробормотал Райдергуд, разглядывая осунувшееся лицо учителя. – Хороши же у вас трудовые дни, если вы на отдыхе такой!

– И как только каникулы у меня начались, – продолжал Брэдли, нетерпеливо отмахнувшись от него, – я все время слежу за ним. И не перестану следить до тех пор, пока не застану его с ней.

– Ну, застанете, а тогда что?

– Тогда вернусь сюда, к вам.

Райдергуд оперся о левую ногу, встал и хмуро посмотрел на своего нового приятеля. Через минуту они, будто сговорившись, зашагали в том направлении, где скрылась лодка, – Брэдли впереди, Райдергуд немного отступя, Брэдли вынул из кармана скромный маленький кошелек (подарок учеников, купленный в складчину по одному пенни с каждого), а Райдергуд задумчиво провел обшлагом по губам.

– Вот вам, получите фунт, – сказал Брэдли.

– Получу два, – сказал Райдергуд.

Между пальцами Брэдли сверкнул соверен. Шагая вразвалку рядом с учителем и глядя в сторону, на бечевник, Райдергуд поднял левую руку ладонью вверх и легонько потянул ее к себе. Брэдли полез в кошелек за вторым совереном, и на ладони Райдергуда звякнули две монеты, после чего рука его, заметно ускорив движение, препроводила получку в карман.

– А теперь я пойду дальше, – сказал Брэдли. – Он, глупец, решил, что на реке будет легче замести следы или вовсе сбить с толку. Но для того, чтобы отделаться от меня, ему надо стать невидимкой!

Райдергуд остановился.

– Если на этот раз вам повезет, Третий Хозяин, может, вы на обратном пути заглянете ко мне в сторожку?

– Хорошо.

Райдергуд кивнул, и матрос с баржи быстро зашагал по мягкой траве вдоль бечевника, держась в тени живой изгороди. Они расстались в той излучине, где река была видна далеко вперед. Путник, незнакомый со здешними местами, мог бы подумать, что вдоль кустарника то тут, то там стоят неподвижные человеческие фигуры, которые следят за матросом и точно поджидают его появления. Да ему самому так казалось, пока он не присмотрелся к дорожным столбам со щитом города Лондона, где был изображен кинжал, пресекший жизнь Уота Тайлера[23]23
  …где был изображен кинжал, пресекший жить Уота Тайлера. – Вождь крестьянского восстания XIV века Уот Тайлер 15 июня 1381 года был предательски заколот мэром Лондона Уолвортом.


[Закрыть].

На взгляд мистера Райдергуда все кинжалы были одинаковы. А у Брэдли Хэдстона, который мог бы, не заглядывая в книжку, рассказать все, что следует знать молодому поколению про Уота Тайлера, лорд-мэра Уолворта и короля, вид любого острого, смертоносного оружия наводил на мысль только об одном-единственном человеке в целом мире. Следовательно, в этом отношении между Райдергудом, который смотрел вслед учителю, и самим учителем, который, проходя мимо столбов, украдкой касался рукой кинжала на щите, а глазами провожал лодку, – особой разницы не было.

А лодка уходила все дальше и дальше, скользя под нависшими деревьями по неподвижной тени, которую они отбрасывали на воду. Матрос, крадучись, шел следом за ней. По искристым брызгам Райдергуду было видно, когда и где гребец опускает весла в воду, а потом солнце спряталось, и на реку и на деревья легли красные отблески. Но вот они мало-помалу померкли и точно воспарили ввысь, подобно невинно пролитой крови, которая, как говорится в древнем поверье, вопиет к небесам.

Повернув назад (до шлюза было недалеко), Плут шел в глубоком раздумье, поскольку его скромные возможности позволяли это. «Зачем ему понадобилось подделываться под меня? Мало ли как можно было одеться!» Вот что занимало честного человека, и среди этих мыслей, точно гнилушка в воде, то поднимался, то снова прятался вопрос: случайно ли так получилось? Вскоре над этой головоломкой взяли верх практические соображения о том, какую поставить ловушку, чтобы проверить, случайно это получилось или нет. И, наконец, ловушка была придумана.

Плут Райдергуд вошел в сторожку и вынес оттуда на серый вечерний свет свой сундучок с одеждой. Усевшись на траву, он стал просматривать его содержимое вещь за вещью и, наконец, наткнулся на ярко-красный шейный платок, местами почерневший от носки. Платок чем-то заинтересовал честного человека, и он долго разглядывал его, а потом снял с шеи затасканную порыжелую тряпку и повязал вместо нее этот самый платок, выпростав длинные концы наружу.

– Теперь посмотрим, – сказал Плут. – Если он увидит меня в этом красном платке, а потом я увижу его в таком же, значит тут дело не чисто. – Восхищенный собственной уловкой, он внес сундучок в сторожку и сел ужинать.

– Эй, там! У шлюза! – Окрик с баржи разбудил Райдергуда ночью, когда уже светила луна. Он пропустил баржу и, снова оставшись один, пошел затворять шлюз, как вдруг у самой камеры на противоположном берегу перед ним выросла фигура Брэдли Хэдстона.

– А-а! – сказал Райдергуд. – Уже вернулись, Третий Хозяин?

– Он остановился на ночь в «Приюте рыбака», – ответил тот усталым, осипшим голосом. – Завтра, в шесть утра, поедет дальше. Я вернулся отдохнуть час-другой.

– Да-а! Отдых вам не помешает! – И с этими словами Райдергуд перешел по мостику на другой берег.

– Нет, помешает! – с раздражением крикнул Брэдли. – Я бы не отказался всю ночь идти за ним! Не нужен мне отдых! Но раз он сошел на берег, делать нечего. Мне важно было узнать наверняка, когда он поедет дальше, и если бы я не узнал, так остался бы там… Плохо придется тому, кого бросят в эту глубину со связанными руками. Стенки скользкие – не выберешься. Да, пожалуй, и под шлюзные створы засосет?

– Засосет ли, проглотит ли – все равно конец, – сказал Райдергуд. – Даже если рук не связывать. Деваться-то некуда – шлюз закрыт с обеих сторон. Тому ловкачу, который оттуда выкарабкается и станет передо мной здесь, я не прочь поднести пинту старого эля.

Брэдли с чувством болезненного наслаждения заглянул вниз.

– Вы тут бегаете в темноте и по самому краю камеры и по узеньким гнилым мосткам, – сказал он. – Неужели не боитесь утонуть?

– Не бывать этому! – заявил Райдергуд.

– Почему?

– Не-ет, это дело известное! – Райдергуд с уверенным видом покачал головой. – Меня уж раз вытащили из воды, значит я никогда не утону. Боюсь только, как бы на том проклятом пароходе об этом не пронюхали да не отказались бы заплатить, что мне причитается. Наш брат хорошо это знает: если кого вытащили из воды, тому уж не утонуть.

Брэдли криво усмехнулся, дивясь такому невежеству, непростительному даже для школьников, и снова нагнулся над водой, таившей в себе какое-то недоброе очарование для него.

– Видать, понравилось вам! – сказал Райдергуд.

Будто не слыша этих слов, Брэдли продолжал смотреть вниз. Странное выражение появилось у него на лице, – такое странное, что Райдергуд не мог понять, что оно значит. Это было исступленное лицо человека, сосредоточившегося на каком-то замысле. Но замысел этот мог быть направлен и против него самого и против кого-нибудь другого. Если бы он вдруг отступил назад и с разбегу бросился в воду, в таком поступке не было бы ничего противоречащего выражению его лица. Может статься, эта взбаламученная душа еще колебалась, не зная, на какое злодеяние ей решиться.

Райдергуд долго стоял, скосив на него глаза.

– Вы ведь хотели отдохнуть час-другой? – наконец проговорил он. Но чтобы добиться ответа на свой вопрос, ему пришлось толкнуть учителя локтем.

– А? Да.

– Так, может, пойдете ляжете?

– Да. Спасибо.

Точно не проснувшись как следует, учитель последовал за Райдергудом в сторожку, и тот поставил на стол кусок солонины, полкаравая хлеба, бутылку джина и кувшин с водой. Воду в холодном, запотевшем кувшине он принес прямо с реки.

– Вот, Третий Хозяин, – сказал Райдергуд, наклонясь над столом с кувшином в руках. – Прежде надо поплотнее поужинать, а потом уж на боковую. – Длинные концы красного платка мотнулись у Брэдли перед глазами. Райдергуд убедился, что учитель посмотрел на них.

«Ага! Заметид! – подумал этот достойнейший муж. – Ну что ж! Теперь дадим тебе рассмотреть его как следует». И, приняв такое решение, Райдергуд сел по другую сторону стола, распахнул куртку и стал не спеша перевязывать платок.

Брэдли пил, ел, и. Райдергуд замечал, что, поднимая глаза от тарелки, он то и дело украдкой поглядывает на красный платок, точно проверяя и понукая свою тугую память.

– Как поужинаете, Третий Хозяин, – сказал честный человек, – так ложитесь на мою койку вон там в углу. Теперь в третьем часу светает. Я вас ранехонько разбужу.

– Будить меня не придется, – ответил Брэдли и через несколько минут, сняв только башмаки и куртку, улегся спать.

Откинувшись на спинку деревянного кресла, скрестив руки на груди, Райдергуд долго смотрел на учителя, который лежал, сжав правую руку в кулак, стиснув зубы, и, наконец, у него у самого стали слипаться глаза, и он тоже уснул, а когда проснулся, было совсем светло, и его гость уже встал и пошел к реке освежить голову.

– Не-ет, голубчик! – пробормотал Райдергуд, глядя с порога ему вслед. – На это тебе не хватит всей воды, какая есть в Темзе.

Минут через пять Брэдли собрался в путь и, как и накануне, зашагал прочь, в спокойную прибрежную даль. Райдергуд, не глядя на реку, знал, когда там плескала рыба, потому что при каждом всплеске учитель вздрагивал и оглядывался по сторонам.

«Эй, там, у шлюза! Эй!» – так с небольшими перерывами весь день. И «Эй, там, у шлюза! Эй!» – трижды за ночь. Но Брэдли все не было. Следующий день выдался душный, знойный. После полудня разразилась гроза, и когда хлынул ливень, учитель, сам как буря, ворвался в сторожку.

– Застигли их? – крикнул Райдергуд, вскакивая из-за стола.

– Застиг.

– Где?

– Там, куда он держал путь. Его лодка простоит на берегу три дня. Я сам слышал, как он отдавал распоряжение. У меня на глазах он дождался ее и встретился с ней. Я видел… – Он осекся, точно у него перехватило дыхание, потом договорил: – Я сам видел вчера вечером, как они шли рядом.

– И что вы сделали?

– Ничего.

– А что собираетесь делать?

Брэдли упал на стул и рассмеялся. И вдруг у него хлынула кровь носом.

– Отчего это у вас? – спросил Райдергуд.

– Сам не знаю. Льет без останову. Со вчерашнего вечера это уже второй… третий… нет! четвертый раз принимается. Я счет потерял. Сначала привкус крови во рту, потом чувствую ее запах, начинаю захлебываться, и вдруг – фонтаном.

С непокрытой головой он вышел под проливной дождь, опустился у берега на колени и, пригоршнями черпая воду, смыл кровь с лица. А за ним глазам Райдергуда, стоявшего в дверях сторожки, открывалась темная завеса, которая грозно надвигалась па одну сторону неба. Брэдли поднялся и подошел к нему, промокший насквозь. С его обшлагов струями лилась вода.

– Вы на выходца с того света похожи, – сказал Райдергуд.

– А вам случалось видеть выходцев с того света? – последовал суровый вопрос.

– Я про то, что вы совсем из сил выбились.

– А что тут удивительного? Я ни минуты не отдохнул с тех пор, как ушел отсюда. Даже, кажется, не присел ни разу.

– Так пойдите лягте, – сказал Райдергуд.

– Хорошо, только дайте мне чего-нибудь утолить жажду.

На столе снова появились бутылка и кувшин, и, сильно разбавив джин водой, Брэдли выпил один за другим два стакана.

– Вы меня о чем-то спрашивали? – сказал он.

– Нет, не спрашивал, – ответил Райдергуд.

– А я говорю, спрашивали! – диким, отчаянным голосом крикнул Брэдли, круто повернувшись к нему. – До того как я пошел умываться.

– А-а, тогда-то! – сказал Райдергуд и слегка попятился от стола. – Да, я спрашивал, что вы собираетесь делать.

– Разве в таком состоянии человек может что-нибудь решать! – Он с яростью взмахнул дрожащими руками так, что струйки воды полились на пол с его мокрых рукавов, будто он отжал их. – Разве тут можно составить какой-нибудь план, если я не спал столько времени!

– Да я о том же самом толкую, – ответил Райдергуд. – Ведь было сказано: подите лягте.

– Может, и было.

– Вот то-то и оно! И еще раз повторю: ложитесь, где вчера лежали. Чем подольше да покрепче поспите, тем легче вам будет решить, что делать дальше.

Проследив взглядом за его пальцем, показывающим на деревянную койку в углу, Брэдли с трудом собрал разбегающиеся мысли и вспомнил это убогое ложе. Он сбросил с ног изношенные, стоптанные башмаки и, как был, в мокрой одежде повалился спать.

Райдергуд сел в кресло, посмотрел на молнии, вспыхивающие в небе, прислушался к грому. Но гром и молнии, видимо, не так уж занимали его, потому что он снова, снова и снова с любопытством поглядывал на измученного человека, который лежал на койке. Воротник его грубой куртки так и остался поднятым от дождя и застегнутым на крючки. Не замечая этого, да не только этого, он не опустил его и когда умывался у реки и когда бросился на койку, хотя ему было бы гораздо удобнее спать с расстегнутым воротником.

Гром тяжело перекатывался в небе, зигзаги молний рвали на куски бескрайнюю завесу за окном, а Райдергуд все сидел в кресле и поглядывал на койку в углу. Человек, который лежал на ней, виделся ему то в красном свете, то в голубом, то почти сливался с непроглядной тьмой, то совсем исчезал в трепещущих вспышках ослепительно белого огня. Ливень порывами обрушивался на реку, и она точно вздымала свои воды ему навстречу, ветер, ломившийся в дверь сторожки, шевелил волосы и одежду спящего, так что казалось, будто какие-то невидимые посланцы ада поднимают его и хотят унести прочь. Но все эти перипетии грозы были для Райдергуда только помехой, – может, и весьма занимательной, но все же только помехой, отвлекавшей его от наблюдения за спящим.

«Сон у него крепкий, – рассуждал Райдергуд сам с собой. – Но он все время начеку, и попробуй я только подняться, он, пожалуй, сразу вскочит, хотя раскаты грома ему нипочем. А уж о том, чтобы дотронуться до него, и думать нечего».

С величайшей осторожностью он встал с кресла.

– Третий Хозяин… – тихим, спокойным голосом. – Ну, как вам спится? Стало холодно. Сударь… может, курткой вас накрыть?

Ответа не было.

– Положим, куртка-то на вас, – пробормотал он еще тише и совсем другим тоном. – Куртка-то на вас, на вас куртка.

Спящий шевельнул рукой, Райдергуд немедленно сел в кресло и прикинулся, будто смотрит в окно на разыгравшиеся стихии. Это было величественное зрелище, впрочем не настолько уж величественное, чтобы приковать к себе его взоры, ежеминутно обращавшиеся к тому, кто спал на койке.

На что же поглядывал Райдергуд так часто и с таким любопытством? На шею спящего, прикрытую поднятым воротником. И, дождавшись, когда тяжелый сон накрепко сковал его гостя, истомленного и душой и телом, он осторожно отошел от окна и стал возле койки.

– Эх, бедняга! – с хитрым, опасливым блеском в глазах чуть слышно пробормотал Райдергуд, готовясь в любую минуту отскочить назад, если спящий проснется. – Неудобно ему спать в куртке. Расстегнуть ее, что ли? Посвободнее будет. Эх, бедняга! Право, расстегну, что же делать-то?

Он дотронулся до верхнего крючка и тут же отступил назад. Но гость продолжал спать крепким сном, и остальные крючки были расстегнуты более уверенным, а следовательно, и более легким движением. Потом он дотронулся до воротника и медленно, осторожно отвернул его.

Под воротником, на груди гостя лежали длинные концы ярко-красного шейного платка, вымазанные чем-то темным, чтобы придать ему заношенный вид. Райдергуд перевел недоуменный взгляд с платка на лицо спящего, с лица спящего снова на платок, потом крадучись вернулся к окну, сел в кресло и долго сидел там, подперев подбородок рукой и в мрачном раздумье разглядывая спящего в платок, которым была повязана его шея.