Текст книги "Мой учитель светится в темноте"

Автор книги: Брюс Ковилл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 15 страниц)

Глава четвертая
«ПОХИЩЕНИЕ» СЬЮЗЕН

Представьте себе, что вы идете по коридору в доме инопланетянина. Вы испуганы, но все-таки не очень боитесь, поскольку инопланетянин на поверку оказался весьма дружелюбным. Однако вы понимаете, что попали в довольно странное место.

Воздух вокруг вас наполнен звуком невероятно глубокого дыхания, медленного и едва различимого, словно кто-то сделал глубочайший вдох, не смог остановиться и продолжает вдыхать, вдыхать, вдыхать… А потом – шелестящий, кажущийся бесконечным выдох.

– Там,– прошептал я, указав на закрытую дверь. Сьюзен кивнула. Дункан ничего не сказал, зато глубоко вздохнул.

Мы подошли ближе. Я ощутил слабое дуновение, как будто по ногам потянуло легким сквознячком.

– Нужно ли постучаться? – прошептал Дункан.

– Это может показаться агрессивным,– заметила Сьюзен.

– Тогда давайте просто поговорим с ним,– предложил я и немного повысил голос: – Нам можно войти?

– Нет!

– Может быть, лучше уйти? – шепнул Дункан.

Прежде чем я успел ответить, голос раздался снова:

– Вам нельзя войти, потому что вы не сможете войти. Но вы можете открыть дверь.

Я сделал шаг вперед, повернул дверную ручку и потянул дверь на себя. Потом я закричал.

Мне и сейчас не стыдно за свою реакцию. Готов поспорить, вы бы тоже завопили во все горло, если бы столкнулись «лицом к лицу» с глазом, чей размер превышает ваш рост.

По крайней мере я понял, почему Большая Джулия сказала, что мы не сможем войти. Там не было свободного места! Огромное тело – зеленовато-коричневое, если тот кусок плоти, который виднелся у самого пола, мог служить образчиком всего остального, что занимало все пространство по ту сторону двери.

– Приветствую вас, малыши. Вам понравилось на корабле?

– Какое тебе дело до нас? – с горечью спросила Сьюзен.

Большая Джулия моргнула. Ее веко двигалось очень медленно, опустившись, словно штора на окне, а затем поднявшись вверх. Это движение напомнило мне о чем-то важном, случившемся совсем недавно, но я никак не мог вспомнить, что это такое.

– Я не держу на вас зла,– громыхнула она.– Человеческий род – вот что пугает меня.

Мне не хотелось снова ввязываться в бесполезный спор, поэтому я решил сменить тему разговора.

– Как ты попала в эту комнату? – спросил я.– Тебя доставили сюда по транспортному лучу?

– Я спустилась по частям.

– Фу,– скривился Дункан.– Это отвратительно!

Пол вздрогнул от вздоха Большой Джулии:

– Одна из многих проблем вашего народа – это ваше отвращение и презрение к жизни. Слушайте!

Большая Джулия оглушительно рыгнула, отчего стены комнаты заходили ходуном.

– Слышали? Это звук жизненного процесса, свидетельство биологического существования. Прервите этот процесс – и вы умрете. Как вы можете называть это «отвратительным»?

– Это было замечательно,– торопливо согласился я.– Пожалуйста, расскажи нам о том, как тебя доставляли сюда по частям.

– То, что было единым, может стать множественным,– загадочно ответила Большая Джулия.– А то, что было множественным, может стать единым. Следует лишь знать, как это делается.

– Что это означает? – спросил Дункан, чье любопытство, по-видимому, пересилило страх.

– Если что-то было разделено, это не означает, что оно было уничтожено.

– Спасибо за объяснение,– пробормотал Дункан.

Я пытался сформулировать следующий вопрос, когда Броксхольм подошел к нам по коридору. Остановившись перед Большой Джулией, он прикоснулся к своему лбу жестом, который мой транслятор перевел как признак формального уважения, но не дружбы.

– Нам нужно посовещаться,– сказал он.– Поэтому, если ты извинишь нас…

– Валяйте, совещайтесь,– громыхнула Большая Джулия. Ее голос звучал безразлично, как будто она знала, что любые наши усилия не смогут ничего изменить.

– Не понимаю, как она будет присматривать за нами, если она не может выйти из комнаты,– обратился я к Броксхольму, ведущему нас обратно на кухню.

– Парень, да если она «присмотрит» за тобой, то расплющит тебя в лепешку,– ехидно заметил Дункан.

– Мы с Криблим будем регулярно отчитываться перед ней,– объяснил Броксхольм.– Если она сочтет, что мы слишком увлекаемся, то сообщит о своем мнении на корабль, и нас отзовут обратно. Кроме того, как я подозреваю, она может слышать все, что говорится в этих стенах.

– Совершенно верно!

Я надеялся, что в кухне мы наконец-то сядем и поедим, но тут Сьюзен взглянула на часы и вздрогнула.

– О нет! – воскликнула она.– Я уже полчаса как должна быть дома!

После всего случившегося с нами я совершенно забыл, что родители Сьюзен думают, будто она отправилась на вечеринку с танцами в школе. На самом деле она ушла с танцев и проникла в дом Криблим, надеясь найти Дункана, а в результате ее вытащили в космос и сделали ей операцию на мозге. Учитывая это, получасовое опоздание выглядело не таким уж страшным, но мать Сьюзен вряд ли прислушается к подобным оправданиям.

– Если я не попаду домой в ближайшие полчаса, меня посадят под замок! – простонала она.

– Твои родители не могут этого сделать,– запротестовал Дункан – Ты должна спасти нашу планету!

– Расскажи это моей маме,– огрызнулась Сьюзен. Внезапно ее лицо омрачилось.

– Вы отпустите меня домой, правда? – с тревогой спросила она, повернувшись к Криблим.

Лавандовые волосы Криблим склонились вправо.

– Придется… Когда я задержала Дункана у себя, люди поверили в то, что он убежал. Они были расстроены, но у них не зародилось других подозрений.

Вообще-то, я сомневался, что исчезновение Дункана расстроило кого-нибудь, кроме его матери. Я еще очень хорошо помнил вечера, когда молился о том, чтобы Дункан сбежал куда-нибудь подальше. Разумеется, теперь он изменился, но вряд ли многие успели привыкнуть к этому.

– Если ты тоже исчезнешь, это может вызвать панику,– продолжала Криблим.– Люди свяжут твое исчезновение с событиями прошлой весны и с нашей работой.

Произнося эти слова, она взглянула на Броксхольма, резко изогнув свой нос влево. Этот жест раскрыл мне то, о чем я раньше не догадывался: она была начальницей Броксхольма! Нос, повернутый в сторону, служил напоминанием о допущенной им опасной небрежности, когда он позволил Сьюзен и ученикам из школьного оркестра одолеть себя. Они сломили его волю с помощью музыки, чье воздействие на слух Броксхольма можно сравнить с воздействием на наш слух десятикратно усиленного царапанья гвоздем по стеклу. (Я случайно узнал, что после этого инцидента он поставил себе в уши специальные слуховые фильтры.)

Все это промелькнуло у меня в голове за одно мгновение. Криблим даже не помедлила, продолжая говорить:

– Хотя паника, вызванная твоим исчезновением, не остановит нас, она создаст проблемы, которые мне хотелось бы избежать.

– Что же нам делать? – спросила Сьюзен. Ее голос звучал надтреснуто, и я подумал, что она, должно быть, очень устала.

– Для начала я позвоню твоим родителям под именем Бетти Лу Карпентер и приму на себя вину за твое опоздание. Скажу, что попросила тебя убраться в школе после танцев и мы совершенно забыли о времени.

Сьюзен улыбнулась.

– Это должно сработать. Мама любит, когда я помогаю учителям.

Криблим сняла с плеча своего пуута и вручила его Дункану. Он держал слизняка на расстоянии вытянутой руки, словно боялся, что этот пуут сольется с его собственным любимцем, отдыхавшим на плече.

Сьюзен сообщила Криблим номер своего телефона. Инопланетянка покрутила диск, немного подождала и обменялась с миссис Симмонс несколькими тихими, спокойными фразами. Потом она протянула трубку Сьюзен.

– Если вы сможете доставить меня домой за полчаса, то все в порядке,– сказала Сьюзен, поговорив с родителями.– Тогда нам останется лишь придумать, как освободить меня от школы на следующий месяц.

– У меня есть идея! – с энтузиазмом произнес Дункан. Когда все посмотрели на него, он залился краской. Я был удивлен: а я-то думал, что его ничем не проймешь!

– Мы слушаем,– подбадривающим тоном сказала Криблим.

Дункан глубоко вздохнул и почесал кончик носа; мой транслятор перевел это как жест замешательства.

– А если мы скажем родителям Сьюзен, что она выиграла какой-нибудь поощрительный учебный приз?

– Что ты имеешь в виду? – спросил Броксхольм.

Дункан пожал плечами.

– Сьюзен постоянно получает призы за хорошую учебу. Мы можем сказать, что она послала свое сочинение на конкурс и выиграла поездку в Вашингтон или в какое-нибудь другое место.

– Неплохо,– заметила Криблим, прикрыв свой средний глаз в знак одобрения.

Инопланетянам не потребовалось много времени, чтобы развить идею Дункана. Но что самое приятное – они внимательно рассматривали наши предложения и относились к нам как к равным. Вскоре мы решили, что Сьюзен выиграла приз фонда Патриции Макдональд по номинации домашнего хозяйства для средних школ – поездку в Вашингтон. Поскольку «Бетти Лу Карпентер» преподавала в школе именно домашнее хозяйство, Криблим может сказать родителям Сьюзен, что она собирается сопровождать их дочь во время поездки.

Но поверят ли они? Вот вопрос! Надо признать, я недооценил мастерство пришельцев. После того как Криблим сообщила Симмонсам реальную причину опоздания Сьюзен – только что полученную новость о ее потрясающем успехе,– они с Броксхольмом все следующее утро посылали телеграммы и звонили по телефону, поздравляя Симмонсов. «Именно такие дети, как Сьюзен, дают нам надежду на лучшее будущее, а в сущности на любое будущее вообще» – так говорилось в заказном письме, которое Симмонсы получили во второй половине дня.

Похожее письмо отправилось и к миссис Уилбурн, председателю совета директоров нашей школы.

– Она так восхищалась мной, что я не знала, куда деться от стыда,– простонала Сьюзен, когда мы встретились вечером.

Про себя я подумал, что ей следовало бы привыкнуть к комплиментам, поскольку учителя всегда носились с ней как с писаной торбой, но ничего не сказал.

– Мне было труднее убедить миссис Уилбурн отпустить меня, чем уговорить родителей Сьюзен,– проворчала Криблим, дергая носом из стороны в сторону.– В конце концов мне пришлось согласиться заплатить за работу учителя, который меня заменит.

– Деньги для вас не проблема, не так ли? – с интересом спросил Дункан.

Броксхольм рассмеялся, издав скрежещущий звук.

– Дело не в деньгах,– ответил он.– Криблим любит торговаться: это особое искусство, принятое среди ее народа. Она расстроена, так как не смогла выторговать для себя лучших условий.

Нос Криблим продолжал сердито дергаться.

– Мне с самого начала чинили всяческие препятствия в работе,– ворчала она.– В этом мире нет почти никакого уважения к учителям!

– Я и говорю – гиблое место,– пророкотала Большая Джулия.

Броксхольм согласно наморщил лоб.

– Это одна из первых несуразиц, удививших меня на этой планете,– заметил он.– Я до сих пор не могу понять, почему здесь так плохо относятся к самой важной работе.

Я удивленно взглянул на него. Неужели он действительно считает обучение самой важной работой?

Этим вечером мистер и миссис Симмонс вместе с миссис Уилбурн отвезли Сьюзен и Бетти Лу Карпентер в аэропорт Гамильтона, ближайшего к Кентукки-Фоллс го-рода. Нельзя сказать, что инопланетянам это нравилось, но родители Сьюзен были полны решимости лично проводить свою дочь.

Однако мистер и миссис Симмонс не знали, что после посадки самолета их дочь и ее «учительница» уедут на такси из Вашингтона, чтобы присоединиться к пришельцу из космоса, пытавшемуся похитить Сьюзен прошлой весной.

Глава пятая
СЛУХИ О ВОЙНЕ

– Пошли,– сказал Броксхольм– Они скоро приземлятся.

Дункан посмотрел на настенные часы.

– Я в этом не слишком уверен,– пробурчал он, пересадив своего пуута с одного плеча на другое.– Самолеты в наши дни часто запаздывают.

Я улыбнулся, когда Броксхольм протянул свой УРАК так, чтобы Дункан мог видеть экран, показывающий изображение Криблим в обличье мисс Карпентер. Увидев Криблим-Карпентер, пуут Дункана поднял голову (во всяком случае, ту свою часть, которую он в данный момент использовал как голову) и забулькал: «Пуут! Пуут, пуут, пуут!» Собственный пуут Криблим сейчас находился в пластиковой банке, стоявшей в холодильнике.

Криблим улыбнулась.

– Привет, Дункан,– произнесла она одними губами.

Дункан недоуменно моргнул.

– Она может видеть меня?

Броксхольм в подтверждение наморщил лоб.

– Перед ее отъездом в аэропорт мы установили связь между нашими УРАКами. Она может даже поговорить с тобой, но ей не хочется привлекать к себе внимание.

– Это еще проще, чем телефон,– прошептал Дункан. Он старался не слишком выказывать свое удивление перед чудесами инопланетной техники, но это ему не всегда удавалось.

– Как бы то ни было, Криблим говорит, что самолет заходит на посадку,– сказал Броксхольм.– Следовательно, нам нужно выдвигаться на исходную позицию.

Мы последовали за Броксхольмом в подвал дома Криблим. Как и в подвале его дома, здесь был потайной люк, ведущий во второй подвал – огромный, сияющий зал яйцеобразной формы, где Криблим держала то, что большинство людей назвало бы летающей тарелкой. Мне не нравится этот термин; он звучит слишком приземлен-но. Но если бы я стал описывать людям этот корабль – его форму, огни, способ его передвижения,– они бы кивнули и сказали: «О да, конечно! Летающая тарелка!» Поэтому для простоты я буду и дальше пользоваться этим названием.

Наши сиденья располагались в пузыреобразной кабине с прозрачными стенками, позволявшими видеть окрестности. Правда, сейчас перед нами не было ничего, кроме изогнутой светящейся стены.

Броксхольм прикоснулся к желтой полусфере на приборной панели и издал глубокий горловой звук. Корабль начал двигаться вперед. Когда мы поднялись в воздух, Дункан приглушенно ахнул; думаю, он боялся, что мы врежемся в потолок. Я сам испытывал сходное чувство в тот вечер, когда впервые улетал с Земли вместе с Броксхольмом. Но нам не стоило беспокоиться. Задний двор дома Криблим распахнулся, словно огромный люк, и мы без помех взвились в ночное небо.

Броксхольм покрутил две полусферы на приборной панели.

– Это защитит нас от радаров,– пояснил он.

Через несколько минут мы уже летели над Вашингтоном, хотя нам потребовалось бы несколько часов, чтобы добраться сюда на реактивном самолете. Мы находились так высоко, что Вашингтон и Балтимора выглядели всего лишь пятнышками света на расстилавшейся под нами земной поверхности.

– Я думал, это зрелище может тебе понравиться,– сказал Броксхольм, указывая на огни. Он снова прикоснулся к приборной панели. Мы устремились вперед, а потом начали почти вертикально падать вниз.

Иногда человеческий мозг знает вещи, в которые тело отказывается поверить. Например, я был уверен, что Броксхольм полностью контролирует управление кораблем, но, увидев, как стремительно приближается земля, едва смог удержаться от крика.

Он начал замедлять наше падение задолго до удара о землю. Через пять минут мы совершили мягкую посадку на заброшенном поле.

– Как далеко мы находимся от города? – спросил я, когда мы выбрались из летающей тарелки.

– Примерно в шестидесяти милях,– ответил Броксхольм. Он вытянулся на траве и устремил взгляд в ясное небо, усыпанное звездами.

Я лег рядом с ним. Теперь, когда я знал о том, что происходит там, наверху, знал о существах с десяти тысяч разных планет, решающих нашу судьбу, звезды казались мне совсем другими.

Через некоторое время Броксхольм задумчиво потянул себя за нос. Может быть, он тосковал по дому?

Легкий ветерок растрепал мои волосы. Трещали сверчки, и летучие мыши проносились в темноте над нашими головами. Трава покрылась росой, приятно освежавшей мои руки, скрещенные под головой. Хорошая выдалась ночь! «Если бы мне приходилось так проводить время со своим отцом/ смог бы я тогда убежать вместе с Броксхольмом?» – подумал я. Я повернулся к Броксхольму, собираясь кое-что ему сказать, но в последний момент передумал.

Примерно через сорок пять минут я услышал отдаленный звук работающего автомобильного мотора. Звук приблизился, затих, затем появился еще ближе.

– Это они,– сообщил Броксхольм, взглянув на свой УРАК

Вскоре я увидел Сьюзен и Криблим, идущих к нам через поле.

– Пуут! – пискнул пуут Дункана, вытянув пару глаз-стебельков по направлению к Криблим.

Падающая звезда прочертила в небе над нами яркую дорожку.

Летающая тарелка Криблим двигалась с огромной скоростью; меньше чем через двадцать минут после того, как она и Сьюзен присоединились к нам, мы были в Аризоне. Мы уселись впятером на краю утеса и поделились сандвичами с ореховым маслом, сочными яблоками и какими-то круглыми штуковинами, которые Криблим называла фимфлитами. Первая порция фимфлитов заставила меня испытать райское блаженство. Когда я спросил о них, Криблим объяснила, что фимфлиты представляют собой род грибов, употребляемых жителями ее планеты.

Потом она сообщила, на чем они растут.

– Тьфу! – скривился Дункан и опорожнил содержимое своего рта над краем утеса.

Я не хочу разглагольствовать о пользе невежества, но Дункан определенно был гораздо более счастлив до того, как узнал всю правду о фимфлитах.

Вскоре Криблим потерла ладони и трижды хлопнула себя по щеке – на ее планете этот жест означал, что пришло время перейти к делу.

– Полагаю, нам нужно начать с общего обзора,– сказала она, ловко смахнув носом фимфлитовую крошку со своей щеки.

– К обзору чего? – спросила Сьюзен.– Возможно, это звучит глупо, но я до сих пор плохо представляю, чем мы занимаемся.

– К общему обзору проблемы,– пояснила Криблим.– Прежде чем искать признаки перемен к лучшему, вы должны понять причины, объясняющие, почему Земля превратилась в такой болезненный вопрос для всех разумных обитателей Галактики.

Помедлив, она добавила:

– Вы увидите не слишком приятные вещи. Думаю, ваши взрослые могли бы сказать, что детям не подобает видеть такое.

– Странное отношение,– заметил Броксхольм.– Ведь многие из этих «неподобающих» вещей происходят именно с детьми.

– Но это же не наша вина,– прошептала Сьюзен.– Мы еще не выросли. Почему бы вам не поговорить с кем-нибудь из правительства?

– Мы рассматривали такую возможность,– признал Броксхольм.– Но большинство наших расчетов показывает, что формальный контакт между Союзом Планет и одним или всеми вашими правительствами приведет к большой войне на Земле.

– Ты хочешь сказать, что в результате мы будем воевать друг с другом? – изумленно спросил я.

– Совершенно верно,– отозвалась Криблим.

– Но это же бессмысленно! – запротестовал Дункан.

Криблим пожала плечами.

– А многие ли из ваших войн имеют смысл? Страх – могучая движущая сила для людей. Он толкает их на бессмысленные поступки.

Нам пришлось замолчать.

– У меня есть идея! – внезапно воскликнул Дункан.– Почему бы вам не прочистить мозги всем землянам?

Серебряные веки быстро опустились на оранжевые глаза Броксхольма и поднялись вверх – признак удивления и тревоги. Он переглянулся с Криблим. Хотя оба молчали, я ощущал что-то недоброе.

– Дункан,– наконец сказала Криблим,– пойдем со мной. Нам нужно поговорить.

Дункан с испуганным видом поднялся на ноги и поплелся в темноту вслед за Криблим.

Глава шестая
ЧТО ТВОРИТСЯ В СЕРДЦЕ ЧЕЛОВЕКА?

Броксхольм, Сьюзен и я сидели на краю утеса, ожидая возвращения Дункана и Криблим: Над нами изгибался усыпанный звездами купол неба.

– Воздействие аппарата убьет его, да? – тихо спросила Сьюзен спустя некоторое время.

– Разумеется, нет,– отозвался Броксхольм.

– Но долго это не продлится, не так ли? – спросил я, закрыв глаза.– Он снова станет тупым?

– Дункан никогда не был тупым,– резко ответил Броксхольм.– Он считал себя тупым, поэтому и вел себя соответственно. Насколько я понимаю, такая черта очень распространена среди вашего народа. Каким-то образом, даже не имея намерения делать этого, ваши родители и педагоги оказывают на детей оглупляющее воздействие. Это пугает нас.

Я ненадолго задумался над его словами.

– Но воздействие все-таки ослабеет, верно?

Броксхольм утвердительно наморщил лоб.

– Дункан вернется к своему прежнему состоянию, но с одним отличием,– пробормотал он.– Он будет знать – причем так, как не знает никто на вашей планете,– на что способен его мозг.

– Это хорошо или плохо? – поинтересовалась Сьюзен. Броксхольм вопросительно взглянул на нее.– Я хочу сказать, поможет ли это ему лучше пользоваться своим разумом или он просто будет страдать от безысходности?

Прежде чем Броксхольм успел ответить, неподалеку от нас раздался крик:

– Не-ет! Нет, я не хочу, чтобы это случилось!

Крик эхом отозвался в темноте. Я поежился и придвинулся к Сьюзен. По ее щеке медленно сползала слезинка.

Вскоре вернулись Дункан и Криблим. Дункан был бледен и дрожал всем телом. Меня поразила симпатия, которую я ощущал к нему после того, что он делал со мной за эти годы. На его лице так явственно отражалось чувство потери, что мне самому захотелось плакать.

Мой мозг всегда был моим самым драгоценным достоянием, поэтому я до некоторой степени понимал его чувства. Но я с трудом мог себе представить, на что это похоже: всю жизнь быть тупым, внезапно овладеть невероятными мыслительными способностями, а потом узнать, что тебе предстоит утратить их.

Еще больше меня смущала моя зависть к Дункану. Какая-то часть меня радовалась тому, что ему суждено потерять свой бесценный дар, и это наполняло меня отвращением к самому себе.

Сперва никто не знал, что и сказать. Дункан так крепко сжимал своего пуута, что складки слизняка выпирали между его пальцами. Червеобразные волосы Криблим неподвижно улеглись на ее голове, словно умерли (транслятор сообщил, что это признак большой печали).

– Что ж,– наконец сказал Дункан.– Мы собираемся начать с общего обзора всего, что есть плохого на этой дурацкой планете. Чем же мы займемся потом – чем-нибудь столь же забавным?

Нос Криблим дернулся в сторону. Тон Дункана оскорбил ее, но, по-видимому, она сделала скидку на его отчаяние, потому что спокойно ответила:

– Как только мы закончим общий обзор, начнется настоящая работа. Мы приступим к исследованиям, в результате которых станет ясно, есть ли надежда на изменения к лучшему.

– Каким образом мы будем это делать? – спросила Сьюзен.

– Мы будем встречаться с людьми, разговаривать с ними, пытаться понять их. Я уверена: теперь вы уже понимаете, что мы в течение многих лет следим за земными телепередачами. Именно изучение телепрограмм впервые открыло нам глаза на опасность, исходящую от вашей планеты. Однако некоторые из нас считают, что в вас должно быть заложено больше, чем можно подумать, если судить по вашему телевидению.

– Великий космос! – воскликнул Броксхольм с таким жаром, словно обращался к какому-то божеству.– Если бы мы судили о землянах лишь по их телевидению, то мы бы сразу же уничтожили планету и покончили со всеми заботами! Наверное, я никогда не узнаю, как они изобрели его, но ясно одно: они оказались совершенно неподготовленными к телевидению. Как цивилизация может оставлять свое молодое поколение беззащитным перед таким… таким…

Он так расстроился, что не смог закончить фразу. Вместо этого он сделал жест, не имеющий точного земного аналога. Наиболее точный перевод, сделанный моим транслятором, означал: «Я с глубоким отвращением плюю на ваши игры в помойке».

Правда, последнее слово было не «помойка», а нечто иное.

– Разве вы уже не встречались с людьми в нашей школе? – спросил Дункан после того, как Броксхольм немного успокоился.

– Исследования в вашей школе были всего лишь частью экспериментального проекта,– пояснила Криблим.– Так сказать, точкой отсчета.

– А почему вы выбрали именно нашу школу? – спросил я.

– Она совершенно типична,– ответил Броксхольм.– В этой стране люди хотят видеть школы такими, как ваша. Кроме того, нам было легко вписаться в окружение; мы просмотрели очень много телепрограмм о школьной деятельности и знали, чего можно ожидать. Потом мы планировали приступить к следующему этапу исследований.

– Что же случилось с вашим планом? – полюбопытствовала Сьюзен.

– Вы все испортили,– резко бросил он.

– Это не совсем справедливо, Броксхольм,– возразила Криблим. Повернувшись к Сьюзен, она добавила: -

Но в его словах есть доля истины. Ты разоблачила Броксхольма как раз в то время, когда мы получили кое-какую тревожную информацию о новых успехах в развитии земной науки. Это совпадение предоставило сторонникам уничтожения Земли новые веские аргументы.

Сьюзен побледнела.

– Не понимаю,– пробормотал Дункан.– Если вы имеете такую мощную шпионскую систему, для чего тогда предназначена наша миссия?

– Наше наблюдающее и переводящее оборудование собирает всю информацию, транслируемую вашими правительствами,– ответил Броксхольм.– Но мы не понимаем, что творится в человеческом сердце. Как могут разумные существа воевать друг с другом? Эту загадку нам предстоит решить, прежде чем Совет сочтет Землю слишком серьезной угрозой и лишит ее права на дальнейшее существование.

– И здесь нам понадобитесь вы,– подхватила Криблим.– Мы с Броксхольмом покажем вам разные места. Мы снабдим вас маскировкой, даже сделаем вас невидимыми, если это окажется необходимым. Но вы нужны нам для того, чтобы интерпретировать события, объяснять их с точки зрения землян. В конце концов, ваш образ мыслей для нас так же чужд, как наш – для вас.

– На самом деле мы ищем надежду,– добавил Броксхольм.– Мы ищем основания для веры в то, что дела обстоят не так плохо, как кажется. Может быть, мы даже найдем объяснение, почему все сложилось так, а не иначе. Тогда, возможно, мы сумеем разработать метод лечения.

– Но почему мы? – спросил Дункан.– Разве взрослые не рассказали бы вам больше о причинах теперешнего положения вещей?

Криблим отрицательно помахала носом.

– Немногие из взрослых могут приступить к изучению этой проблемы без предубежденности. Как только взрослые принимают вещи такими, как есть, они практически не меняют свою точку зрения. Вы трое подходите в самый раз: вы достаточно взрослые, чтобы служить проводниками, однако вы еще достаточно молоды и не погрязли в рутине повседневности.

Она встала и пошла к летающей тарелке. Мы последовали за ней. Немного спустя мы уже летели над Большим Каньоном. Я никогда здесь не был – мы с отцом ни разу не отправлялись хотя бы в одну мало-мальски запоминающуюся поездку. Конечно, я видел фотографии каньона, но это не то же самое. Фотографии не могут передать того ощущения, которое вы испытываете, находясь на месте.

Криблим прикоснулась к приборной панели. Летающая тарелка остановилась и зависла в воздухе над каньоном. Его необъятная глубина в свете полной луны выглядела величественно и загадочно. Я почему-то вспомнил о странном видении, промелькнувшем в моем мозгу, когда я упал в обморок в зале Совета.

– На вашей планете есть удивительные вещи,– тихо сказал Броксхольм за секунду до того, как Криблим снова устремила наш маленький корабль в ночное небо.

Мы недолго оставались в темноте. Летающая тарелка двигалась с такой скоростью, что могла обогнуть полсвета за считанные минуты. Сначала Криблим отвезла нас в Азию, хотя, по словам Броксхольма, мы могли отправиться практически куда угодно – в Африку, Европу, Центральную Америку – и увидеть там то же самое.

– Подготовьтесь заранее,– посоветовала Криблим, постепенно снижая скорость – Вам предстоит увидеть не слишком приятное зрелище.