Текст книги "Мой учитель светится в темноте"

Автор книги: Брюс Ковилл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 15 страниц)

Глава тринадцатая
ПРИШЕЛЬЦАМ НУЖЕН МОЙ МОЗГ

Пожалуй, вернее было бы сказать, что пришельцам хотелось ненадолго одолжить мой мозг. Я обнаружил это через пару дней после прибытия на борт «Нью-Джерси». Выбравшись поутру из своего гамака, я умылся и как раз задумался о завтраке, когда мой УРАК начал попискивать.

Раскрыв его, я увидел Ху-Лана. Мой маленький учитель выглядел расстроенным.

– Крепта, я должен поговорить с тобой,– отрывисто произнес он.– Могу я зайти к тебе?

– А это не может подождать до тех пор, пока я не поем? – в свою очередь спросил я.

– Тогда, может быть, мы встретимся за завтраком?

Меня это вполне устраивало. Мы назначили место встречи (так как на корабле имеется более тысячи «столовых»); я набрал код на панели телепортера и прошел через стену.

На этот раз Ху-Лан вырядился в бархатно-черные шорты, разрисованные тропическими цветами и бабочками. Мы устроились за столиком в тихом уголке.

– Так в чем дело? – спросил я.

Он не успел ответить. Прозвучал сигнал тревоги, и нам пришлось лечь на пол лицом вниз, пока корабль совершал очередной прыжок в пространстве.

– Ну почему они всегда делают это, когда я собираюсь поесть? – простонал я, снова усаживаясь за стол.

– Один ученый провел исследование,– с готовностью отозвался Ху-Лан.– Там доказывается, что большая часть сдвигов в пространстве без всякой видимой причины совершается как раз в то время, когда большинство членов команды садится за еду.

Он нажал несколько кнопок на панели пищевого синтезатора, поднял голову и добавил:

– Иногда Вселенная ведет себя непредсказуемым образом. Кстати, кто-нибудь рассказывал тебе о временной составляющей этих прыжков?

– Прошу прощения? – Я усердно массировал живот, надеясь, что все-таки смогу поесть.

– Полагаю, это означает «нет»,– заключил Ху-Лан.

Из отверстия в центре стола выплыла тарелка, на которой лежала горка предметов, весьма напоминавших маринованные глазные яблоки. Я решил отказаться от завтрака.

– Нет, об этом мне ничего не рассказывали. Расскажи мне о временной составляющей.

– На самом деле это очень просто. Когда мы совершаем прыжок в космосе, он длится всего лишь минуту по нашему времени, в то время как во внешнем мире этот промежуток значительно увеличивается.

– Я знаю, что чем быстрее мы движемся, тем медленнее течет для нас время,– заметил я.

Я узнал об этом из научной фантастики. Если движешься со скоростью света, время внутри корабля практически останавливается. Это означает, что если для внешнего наблюдателя прошло целых сто лет, то для экипажа корабля прошло немногим более секунды. Но у меня появилось подозрение, что Ху-Лан имеет в виду нечто иное.

– Мы еще не вполне понимаем принцип сдвига в пространстве,– признал он, выслушав мой вопрос,– Мы просто знаем, что, начиная прыжок в одной точке, мы через несколько секунд оказываемся в другой, а между тем в так называемом «реальном мире» проходит довольно много времени.

– Подожди минутку,– перебил я,– Сколько времени прошло с тех пор, как я появился здесь?

Ху-Лан подцепил одну из круглых штуковин, сунул ее в рот и с хрустом разжевал. Нет, лучше бы мы встретились в моей комнате!

– Точно не знаю,– ответил он.– Я редко обращаю внимание на подобные вещи. «Нью-Джерси» большую часть времени движется со скоростью около половины световой. Учитывая сдвиги в пространстве, можно полагать, что на Земле прошло от одного до полутора месяцев.

Я откинулся на спинку стула, пытаясь скрыть свой испуг. Я покинул Землю 24 мая. С моей точки зрения, прошло около трех суток, но Сьюзен Симмонс прожила уже шесть недель. Как странно: я стал старше на три дня, а Сьюзен – на полтора месяца! Я подумал о том, каково будет вернуться домой и обнаружить своих сверстников, ставших взрослыми людьми. Эта мысль мне совсем не понравилась.

– Так о чем ты хотел поговорить со мной? – спросил я, решив сменить тему.

Ху-Лан отодвинул в сторону пустую тарелку и задумчиво взглянул на меня.

– Меня попросили узнать о твоей реакции на предложение, выдвинутое одним из участников совещания – кстати, того самого совещания, на которое ты ворвался позавчера.

Сначала меня удивило, что Ху-Лан слышал об этом инциденте. Но с другой стороны, раз уж его назначили моим наставником, то он должен быть в курсе всех моих «подвигов».

– Что это за предложение? – спросил я.

Ху-Лан заерзал на стуле.

– Ты знаешь, что Межпланетный Совет кипит от споров о будущем вашей планеты. Члены Совета просят твоего разрешения на исследование твоего разума для получения дополнительной информации.

– Исследование моего разума? Как это понимать?

Ху-Лан не отрывал взгляда от стены, как будто увидел там что-то интересное.

– Во-первых, они собираются задать тебе массу вопросов. Затем они, вероятно, загипнотизируют тебя, чтобы ты мог рассказать им забытые эпизоды из твоего прошлого.– Он выждал паузу и добавил: – И наконец, им хотелось бы поработать с твоим мозгом.

– Поработать? – нервно переспросил я.

– Они надеются, что если как следует покопаться, то, может быть, станет понятна причина вашей неполноценности.

– Что ты хочешь этим сказать? – сорвался я.– Я совершенно нормален!

Это было не совсем так. Я знал, что далек от совершенства, но все же не считал операцию на мозге единственным средством для устранения моих недостатков.

– Я имел в виду не тебя лично, а всех землян. Нас интересует, какого рода эта проблема – органическая или психологическая.

– Какая проблема? – по инерции спросил я, заранее зная, каким будет его ответ.

– Общечеловеческая проблема,– терпеливо сказал Ху-Лан.– Слепая готовность землян убивать друг друга, разрушать жилища, не обращать внимания на голодающих и так далее.

Ах, вот как, «и так далее»! И они надеются найти причину всего этого в моем мозге?

Внезапно меня поразила жуткая мысль: а что, если причина действительно там? Я не имел в виду конкретно себя – но что, если в нашем мозге имеется какой-то внутренний изъян? Означает ли это, что все наши беды происходят, в сущности, не по нашей вине? И если да, то означает ли это, что мы безнадежны, что нам никогда не Справиться со своими недостатками?

Могут ли пришельцы что-то изменить? Допустим, они заглянут в мой мозг и найдут способ помочь нам – остановить голод, навсегда покончить с войнами?

Ладно, всего-то делов! В конце концов, Крок-Док уже копался в моей голове, а потом я встал с операционного стола и пошел как ни в чем не бывало.

– И долго они собираются работать с моим мозгом? – поинтересовался я.

– Речь идет о полном комплексном исследовании, Питер,– ответил Ху-Лан.– Большая часть работы – это сканирование, магнитные и ядерные пробы. У наших врачей очень высокая квалификация… но все-таки полной гарантии нет.

Я с трудом сглотнул; в горле у меня совсем пересохло.

– Гарантии чего?

Ху-Лан посмотрел мне прямо в глаза.

– Гарантии того, что к тебе вернется способность нормально думать,– прошептал он.

Глава четырнадцатая
РАСЧЛЕНЕН!

Я молча смотрел на Ху-Лана. Несколько минут назад я никак не мог решить, стоит ли заказывать завтрак; теперь мне предложили решить, хочу ли я рискнуть собой ради блага планеты, от которой я отказался.

Долгое время я сидел без движения. Я думал о своем доме и о своей школе. Меня не особенно радовала перспектива превращения в слюнявого дебила ради благополучия Дункана Дугала. Но потом я подумал о тех вещах, которые видел в выпусках теленовостей: о детях с Ближнего Востока, гибнущих под артобстрелами, о младенцах со вздувшимися животами, голодающих в Африке, о маленьких беспризорниках из Южной Америки, которых убивают просто потому, что они путаются под ногами.

– Ты не обязан отвечать сразу же,– сказал Ху-Лан,– И мы не принуждаем тебя. Теперь ты один из нас.

– В самом деле? – прошептал я. Я действительно стал одним из пришельцев в том смысле, что они приняли меня, пустили в свое общество. Но правда ли, что я навсегда отказался от Земли, или моя душа устремлена к звездам, а сердце осталось в Кентукки-Фоллс?

Ху-Лан молчал. Я отвернулся от него. Как много хотелось сделать, увидеть, изучить! Я проторил свой путь к звездам. Я был единственным землянином, вырвавшимся на просторы Галактики, а теперь меня просили рискнуть моим самым драгоценным достоянием ради того безумия, которое осталось позади.

Я потер руку в том месте, где Дункан обычно щипал меня, когда бывал в дурном настроении из-за своих домашних неурядиц.

Мне снова вспомнились африканские дети.

– Когда мы начнем? – прошептал я.

Немного попозже ко мне зашел Броксхольм.

– Ты знаешь, что не обязан это делать,– сказал он.

– Ты думаешь, я должен отказаться?

Он потянул себя за нос.

– Я просто беспокоюсь за тебя.

– Я тоже беспокоюсь,– отозвался я.– Но слушай, я ведь улетел с Земли еще и потому, что там никто не пожалеет обо мне. Так какая разница?

Броксхольм окинул меня задумчивым взглядом.

– Мне кажется, ты слышал часть нашего разговора на Совете и понял, что у нас есть проблемы со связью. Из-за моего спешного отлета с Земли другой наш агент в Кентукки-Фоллс остался без необходимого ему оборудования, поэтому я не могу тебе ничего доказать. Но я уверен, что если бы я мог показать тебе землян, то ты бы обнаружил, что кое-кто очень скучает по тебе. Например, Сьюзен Симмонс.

Я промолчал. Мне не хотелось говорить о своих чувствах к Сьюзен.

Появление Ху-Лана, буквально выпрыгнувшего из стены, прервало нашу беседу. Сегодня он вырядился в зеленые шорты с узором из алых колибри.

– Все готово, Крепта,– сказал он.

Мы с Броксхольмом соприкоснулись лбами, что по обычаю его планеты означало «проститься с достоинством», и я последовал за Ху-Ланом через телепортер в операционную. Крок-Док уже ждал нас.

– Рад снова видеть тебя, Крепта,– серьезно сказал он. Его красные челюсти раздвинулись, но это даже отдаленно не напоминало улыбку. Я кивнул, и он сделал жест, переведенный транслятором как «отдаю должное вашим фолликулам», явно имевший больше смысла для него, чем для меня.

Операция на мозге на борту «Нью-Джерси» – совсем не то же самое, что на Земле. Меня не обрили и не одели в больничный халат. Должен признать, мне почти хотелось этого; какое-то подобие ритуала могло бы подбодрить меня или заставило бы относиться к происходящему с большей серьезностью. Должно быть, от страха я чувствовал себя оцепеневшим и двигался словно во сне.

Короче говоря, Крок-Док положил меня на стол, сообщил мне, что операция проходит под наблюдением нескольких десятков известных специалистов с доброй дюжины планет, а затем вколол мне в ухо какой-то препарат, от которого я моментально отключился.

Через некоторое время ощущение сна возобновилось. Я плыл в серебристо-сером тумане, густом как патока.

Вокруг меня шептали невнятные голоса. В моем сознании проплывали человеческие лица, некоторые знакомые, другие – совершенно незнакомые. Иногда знакомые и незнакомые лица сливались, или лицо, которое я знал всю жизнь, расплывалось и принимало незнакомый облик.

Я видел мисс Шварц, Сьюзен, Дункана и многих других ребят из нашей школы. Если бы я мог размышлять (а я не мог), то, наверное, пришел бы к выводу, что Крок-Док прикасается к нервным волокнам моего мозга, вызывающим те или иные воспоминания.

Я увидел своего отца. Он плакал. Я снова увидел Дункана. Он был испуган. Я пытался позвать его, так как был уверен, что с ним случилось что-то нехорошее, но, конечно же, у меня ничего не получилось – ведь я крепко спал.

Потом я увидел человека, высокого мужчину в костюме. Он сидел за столом в помещении, напоминавшем обычную классную комнату. Там было темно, как будто он заработался допоздна и забыл включить свет. Насколько я мог судить, раньше мне не приходилось видеть его.

На лице этого человека отражались противоречивые чувства. Я не знал, что это было – страх, гнев, печаль или, возможно, все вместе. Чувство было таким сильным, что не поддавалось точному определению. Под воздействием этого чувства лицо мужчины медленно перекашивалось, и вдруг он с такой силой оттолкнул стол, что тот опрокинулся, и все бумаги рассыпались по полу.

Потом он встал, пересек комнату и остановился перед телевизором, стоявшим на столике в дальнем углу комнаты. Его черты все еще были искажены сильным чувством, когда он поднял руку и начал стаскивать с себя человеческое лицо.

Кожа под маской отливала голубым цветом. Появилась щеточка седых усов, комичный нос, огромные глаза…

Это был Ху-Лан! Дрожа всем телом, он поднял руку. Его ладонь начала светиться, разгораясь все ярче и ярче. У Ху-Лана вырвался жуткий стон гнева и боли, и в то же мгновение с кончиков его пальцев ударил мощный разряд энергии, взорвавший телевизор и разметавший его на мелкие кусочки.

Потом вся сцена почернела и пропала. Мне показалось, что я умер.

Глава пятнадцатая
МОЗГ В БАНКЕ

Когда я очнулся, надо мной склонилось встревоженное лицо Ху-Лана.

– Как ты это сделал? – сразу же спросил он.

– Что? – Мое сознание было еще затуманено сном.

– Ты проник в мой мозг: я почувствовал это. Теперь я хочу знать, как тебе это удалось.

– Но я даже не знал, что сделал это!

Я не лгал: видение, посетившее меня на операционном столе, стало неясным и расплывчатым. Зато я заметил, что произношу слова медленно и невнятно. Все ли со мной в порядке? Трудно было сказать.

– …Питер, ответь мне,– настойчиво повторил Ху-Лан.

– Оставь мальчика в покое,– распорядился Крок-Док.– Ему пришлось тяжело.

– А я… а вы… как прошла операция? – поинтересовался я, наконец умудрившись расставить слова в правильном порядке.

– Трудно сказать,– ответил Крок-Док, глядя на меня своими печальными глазами.– Нужно проанализировать полученные сведения. Но я смог это сделать! – с гордостью добавил он, подняв банку, наполненную прозрачной жидкостью.

В банке плавал мой мозг.

– Мой мозг! – завопил я – Ты вынул мой мозг!

Я попытался ощупать голову, но мои руки отказались повиноваться.

– В общем-то, да,– признал Крок-Док.– Но ненадолго. Когда закончу, верну все на место, можешь поверить моему слову.

Я попробовал спрыгнуть со стола. Ничего не вышло: либо мое тело было жестко закреплено, либо я просто не имел власти над ним. С другой стороны… вряд ли имело смысл расхаживать без мозгов в голове (хотя на Земле я знал многих людей, которые только так и делали).

Я сделал глубокий вдох, стараясь успокоиться. Мне пришлось многократно повторить эту процедуру, прежде чем она привела к положительному результату.

– Почему я могу видеть? – прошептал я, когда ко мне вернулось самообладание.

– Твой мозг по-прежнему соединен с телом,– сказал Крок-Док. Он снова поднял банку и указал на ее днище.– Видишь эти провода? Они ведут к твоему черепу и обеспечивают контакт с нервными окончаниями. Я буду отсоединять их каждый раз, когда мы соберемся провести эксперимент, который может причинить тебе неудобства. Но в промежутках ты сможешь присоединяться к нам.

– В промежутках…– пробормотал я.– Как долго я был без сознания?

– Примерно десять дней по земному счету,– ответил Ху-Лан.

– Больше недели! Они… они ничего не сделали с Землей? Скажите мне правду!

– Нет, нет. Все действия отложены до получения результатов исследований твоего мозга.

Как типично для меня. В большинстве известных мне фантастических романов судьба всего мира находится в руках героя. В моем случае судьба Земли находилась где-то в моем мозгу – возможно, в лобных долях, в мозолистом теле или в коре одного из полушарий – в общем, там, где находится предмет их поисков. Они найдут его… или не найдут, ведь не было никакой гарантии, что ответ действительно находится в моем мозгу. Так, просто предположение.

Послышался сигнал зуммера. Крок-Док нажал кнопку.

– Кто там? – спросил он.

– Мы можем войти?

Голос показался мне смутно знакомым, но уверенности не было: сознание оставалось подернутым невидимой пеленой. Стану ли я снова «совсем живым», или же я приговорен к жизни вечного паралитика с вынутым мозгом?

Хуже всего было то, что в моем нынешнем состоянии меня это почти не волновало. Я не мог даже заставить себя волноваться. Наверное, то же самое испытывают люди, пристрастившиеся к наркотикам.

– Ты не прочь принять гостей? – спросил Крок-Док.

– Почему бы и нет? – отозвался я, хотя, сказать по правде, мне было абсолютно все равно.

Флииф с Турком вышли из стены и остановились там, где я мог их видеть.

– Батюшки-светы! – воскликнула Флииф, увидев мое тело, пристегнутое к столу, и мозг, плавающий в банке на столе. Ее лицо приобрело темно-оранжевый оттенок, а утолщение на конце стебелька запищало: «Ниип, ниип!»

– Как ты себя чувствуешь, Крепта? – спросил Гурк. Его большие глаза светились тревогой и состраданием.

– В общем-то, неплохо,– ответил я.

– Мы беспокоились за тебя,– сказала Флииф.– Твоя смелость произвела на всех очень сильное впечатление.

– Означает ли это, что вы больше не хотите взрывать Землю? – прошептал я.

– Я надеюсь, что нам не придется этого делать,– ответила Флииф, сжав мою руку.

Я был разочарован. С другой стороны, я подозревал, что мое согласие на эксперимент не слишком ослабит угрозу, нависшую над нашей планетой.

– Мы принесли кое-что для тебя,– с наигранной жизнерадостностью произнес Гурк и показал мне сумку – Хочешь посмотреть?

Я попытался кивнуть, но не смог: моя голова оставалась неподвижной.

– Конечно,– сказал я.– Давай посмотрим.

Он покопался в сумке и вытащил пушистый шарик.

– Что это? – спросил я.

– Это скиммл,– с довольным видом ответила Флииф.

Гурк поднес существо к моему лицу. Оно было круглым, примерно десяти сантиметров в диаметре, и красным, чем-то напоминая большую пушистую божью коровку. Секунду спустя из меха выползли два стебелька.

Глазки на концах стебельков посмотрели на меня и моргнули.

– Они эластичные,– пояснил Гурк.– И почти неуязвимые. Видишь?

С этими словами он сжал скиммла посредине, и тот выпятился сверху и снизу, как воздушный шарик, наполненный водой.

– Много меха и никаких костей,– добавила Флииф.

Гурк положил скиммла мне на живот. Зверек прогулялся вверх, еще раз заглянул мне в глаза, вернулся на живот, три раза обернулся кругом и со вздохом устроился отдыхать. Через некоторое время он заурчал, словно вентилятор, работающий на низких оборотах.

– Ты ему понравился! – радостно воскликнула Флииф.

Я назвал скиммла Майклом. Он составлял мне компанию в последующие дни, когда Крок-Док то включал, то отключал мой мозг, занимаясь своими исследованиями. У меня было много посетителей, и всем им, похоже, нравилось играть со скиммлом.

Броксхольм заходил почти ежедневно, так же, как и Флииф с Гурком. Инопланетяне, которых я никогда раньше не видел, приходили поздороваться со мной. Кристальный капитан прислал мне растение, чьи цветы, звеневшие словно хрустальные колокольчики, напоминали о моем разговоре с ним в алмазной рубке. Ху-Лан каждый день по нескольку часов сидел рядом со мной и ублажал меня удивительными рассказами о галактических путешествиях.

Время от времени он странно косился на меня и спрашивал, что произошло со мной во время операции, но Крок-Док всегда находился поблизости и не позволял ему слишком сильно давить на меня.

Наконец настал день, когда Крок-Док собрался поместить мой мозг обратно.

– Ты нашел то, что искал? – спросил я, с трудом пробиваясь через апатию и оцепенение.

Он щелкнул челюстями.

– Еще нет, но мы продолжаем анализировать полученные сведения. Не отчаивайся, Крепта: все это было не зря.

Когда я проснулся, скиммл ворочался у меня на животе, а мой мозг вернулся на свое привычное место. Крок-Док склонился надо мной так же, как в первый день, когда он имплантировал мне универсальный транслятор.

– Я… живой? – прошептал я.

– Если я не ошибаюсь, то гораздо живее, чем раньше,– ответил он.

Я похлопал глазами и обвел взглядом комнату. Мое зрение осталось острым. Я потянулся и только тут понял, что мои руки свободны.

– Я могу встать?

– Полагаю, что да,– сказал Крок-Док.– Только не торопись.

– Посиди-ка тут.– Я пересадил Майкла с живота на плечо. Скиммл прильнул ко мне, пока я садился и перебрасывал ноги через край стола.

– Осторожнее,– предупредил Крок-Док.

Я немного подождал, прежде чем встать, но уже знал, что чувствую себя просто великолепно. Если раньше мой мозг был словно окутан туманом, то теперь туман рассеялся.

Крок-Док сделал жест, означавший «повергаю свое почтение к твоим стопам», и в вежливых выражениях поблагодарил меня за содействие.

– Можешь в любое время заходить ко мне и спрашивать, как продвигается исследование,– добавил он.– Это самое меньшее, чем мы тебе обязаны.

Я собрал свои вещи, маленькие подарки от инопланетян, сжал Майкла в руке «на счастье» и приготовился к возвращению в свою комнату.

Но телепортер выбросил меня в совершенно незнакомом месте.