Текст книги "Мой учитель светится в темноте"

Автор книги: Брюс Ковилл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 15 страниц)

Глава первая
«НИККА, НИККА, ФЛЕКСИМ ПУСПА!»

Оранжевые глаза Броксхольма загадочно сияли. Лимонно-зеленая кожа на его лице туго натянулась, знакомые черты приобрели новое, непонятное и пугающее выражение. На огромном экране за его спиной светилось трехмерное изображение Земли, плывущей в необъятном великолепии космического пространства.

Броксхольм указал на красную кнопку, сиявшую еще ярче, чем его глаза.

– Вот она,– произнес он.– Та самая кнопка.

У меня пересохло в горле.

– Что произойдет, если ты нажмешь ее?

Его безгубый рот раздвинулся в подобии улыбки, приоткрыв закругленные ярко-красные зубы.

– Ничего. По крайней мере, сейчас ничего не произойдет. Чтобы активизировать кнопку, нужно ввести в компьютер сложную серию секретных команд.

– А что будет, если сделать это? – спросила Сьюзен Симмонс, стоявшая рядом со мной.

Броксхольм отвернулся и посмотрел на изображение Земли.

– Звездная пыль,– прошептал он.

– Ничего себе! – воскликнул Дункан Дугал.– Большой «Бум»?

В помещение вошел кто-то еще. Повернувшись, я увидел Криблим, инопланетянку, которая воздействовала на мозг Дункана и сделала его суперсообразительным. Ее лавандовые волосы, толстые, словно черви, извивались в разных направлениях.

– Совет готов к встрече с вами,– сообщила она, указав через плечо своим длинным носом с тремя отростками.

Я сделал глубокий вдох. Межпланетный Совет пытался решить, как следует поступить с так называемой «Проблемой планеты Земля». Главный вопрос сводился примерно к следующему: «Что нам делать с единственными существами во всей Галактике, которые достаточно умны, чтобы открыть секрет межзвездных путешествий, однако так глупы, что не могут покончить с войнами?»

Разумеется, под этими существами подразумевались мы, люди, и мне не очень нравились планы пришельцев относительно нашей дальнейшей судьбы. Об этих планах я рассказал Сьюзен и Дункану немного раньше, после того как закончил историю своих приключений в космосе.

– Начнем с наименее скверных возможностей и будем двигаться в сторону ухудшения,– сказал тогда я.– Итак, согласно плану. «А» пришельцы должны на время оставить нас в покое.

– Это не так уж плохо,– заметила Сьюзен.

– К сожалению, большинство инопланетян, отстаивающих эту точку зрения, полагает, что если нас оставить в покое, то мы перебьем друг друга раньше, чем выйдем в глубокий космос. Таким образом, проблема решится сама собой, и им не придется чувствовать себя виноватыми.

– Но это подло! – воскликнул Дункан.

– Согласен. Пойдем дальше: инопланетяне, поддерживающие план «Б», хотят захватить планету.

У Сьюзен расширились глаза.

– Инопланетное вторжение, как мы и боялись с самого начала! – прошептала она.

– Не совсем,– возразил я.– Они собираются покончить с болезнями, прекратить войны, справиться с бедностью и голодом и так далее.

Дункан удивленно заморгал.

– Звучит здорово,– признал он.

– Возможно, но они сделают это лишь в том случае, если мы уступим им полный контроль над планетой.

Дункан хотел было о чем-то спросить, но затем кивнул.

– Они боятся, что если мы получим их технологию, то воспользуемся ею против них.

– Ты совершенно прав,– согласился я, стараясь не удивляться тому, как быстро он соображает.

– Какова третья возможность? – спросила Сьюзен.

– План «В»: запереть нас в пределах Солнечной системы– либо подорвав развитие нашей науки, чтобы мы никогда не смогли открыть секрет сдвига в пространстве, либо установив военную блокаду.

Поскольку я всегда считал, что человечеству суждено отправиться к звездам, план «В» казался мне таким отвратительным, что я с трудом мог говорить о нем.

– Большинство пришельцев считают этот план обреченным на неудачу,– продолжал я.– Они полагают, что раньше или позже мы все равно вырвемся к звездам. Поэтому существует план «Г», который можно назвать Глобальным Уничтожением. Те, кто поддерживает этот план, хотят избавиться от нас немедленно, прежде чем мы выйдем в космос и сможем причинить им крупные неприятности. Они считают, что если выпустить нас за пределы Солнечной системы, то окончательная цена, которую придется заплатить за борьбу с нами, окажется гораздо большей, чем в том случае, если уничтожить нас, скажем, сегодня вечером. Они рассматривают нас так, как мы могли бы рассматривать стаю обезьян, случайно овладевших технологией изготовления атомной бомбы. Мы для них – интересные, но слишком опасные существа.

Вся беда заключалась в том, что пришельцы, похоже, склонялись к плану «Г». Но были и обнадеживающие новости: они собирались позволить нам собрать факты, способные изменить их точку зрения.

Мы последовали за Криблим к стене. На ее плече сидел ручной пуут, которого, кстати, по непонятной для меня причине звали тоже Пуутом. Пуут был чем-то вроде большого слизняка, способного изменять свою форму и перетекать с места на место. Я заметил, что Дункан с большой нежностью относится к нему. По-видимому, Пууту он тоже нравился, поскольку каждый раз, когда он оказывался поблизости, слизняк выпячивался в его сторону и радостно булькал: «Пуут!»

Криблим остановилась перед большим кругом в стене, рядом с которым располагалась панель с двенадцатью рядами разноцветных шариков. Она прикоснулась к шести шарикам, и круг налился синим цветом.

Инопланетяне называли это устройство «телепортационной камерой». Отсюда они могли мгновенно перемещаться из одного места в другое – полезное приспособление, особенно если учесть, что на «Нью-Джерси» (так назывался космический корабль) имелось много тысяч помещений, а коридоры тянулись на сотни миль.

Я прошел сквозь стену следом за Криблим и оказался в зале совещаний Межпланетного Совета.

Сьюзен, появившаяся рядом со мной, тихо ахнула. Мне было трудно винить ее. Члены Совета принадлежали к разным мирам, и их компания представляла собой весьма странное зрелище для любого землянина.

На самом деле мы видели лишь голографические проекции членов Совета; сами они оставались у себя дома. Однако трехмерные образы выглядели настолько реальными, что я почти не вспоминал об этом.

Первым заговорил инопланетянин, похожий на кучу красных водорослей с толстыми зелеными стеблями, растущими наверху. Он издал серию чмокающих звуков и пошевелил стручками, свисавшими с конца каждого стебля, указывая на то, что собирается задать вопрос.

Я понял его жест, поскольку пришельцы установили в моем мозгу универсальный транслятор, переводивший все, что они говорили. В свою очередь я переводил их речь и жесты для Сьюзен и Дункана.

Я повернулся к Сьюзен. Ее волосы, обычно светло-каштановые, приобрели зеленоватый оттенок из-за странного освещения в зале. Сьюзен очень красива по земным меркам, но с тех пор как я присоединился к пришельцам, мне довелось видеть столько разных версий красоты, что теперь я почти не обращал на это внимания.

– Он хочет знать, понимаешь ли ты, почему находишься здесь,– перевел я.

– Да,– ответила она, обращаясь к Красной Водоросли.– Питер мне все объяснил.

– И ты согласна принять эту задачу?

Сьюзен долго мешкала с ответом, и я начал опасаться, что у пришельца иссякнет терпение. Я понимал важность вопроса, но все же… я слегка подтолкнул ее.

– Я согласна! – произнесла она даже громче, чем я ожидал.

– А ты, Дункан Дугал? – спросил инопланетянин, больше похожий на тень, чем на осязаемое существо. Он говорил, меняя угол отражения света от своего «тела».

Округлое лицо Дункана приобрело серьезное выражение. Мне было трудно представить, что парень, прославившийся на всю школу своими хулиганскими выходками, тот парень, у которого ума было ни на грош, вдруг оказался ответственным за жизнь целой планеты. Но мною двигало предубеждение. Дункан так долго изводил меня и всех остальных учеников нашего класса, что приходилось постоянно напоминать себе: теперь, когда пришельцы высвободили присущие ему от природы умственные способности, он стал совершенно другим человеком.

Когда я перевел вопрос, Дункан кивнул.

– Я согласен,– торжественно ответил он.

– А ты, Крепта? – спросил высокий инопланетянин цвета морской волны.

Я медлил лишь одно мгновение. В конце концов, предложение отправить нас на Землю частично исходило от меня.

– Я согласен.– Хотя я хотел произнести эти слова с гордостью, собственный голос показался мне тихим и испуганным.

Следующим заговорил пурпурный инопланетянин, чьи длинные щупальца поддерживались конструкцией из серебристых подпорок. Раструбы, укрепленные сверху, выпускали фиолетовый туман, постоянно увлажняющий щупальца.

– Броксхольм игн Гнарх Иркскен ксакс Шрадзз? – спросил он. Эта мешанина слогов представляла собой полное имя Броксхольма, включая его семейную группу (Гнарх Иркскен) и его планету (Шрадзз). Броксхольм стоял у меня за спиной. Я повернулся и посмотрел на него. Положив руку мне на плечо, он наморщил высокий зеленый лоб, выражая этим жестом свое согласие.

Последним членом нашего отряда, чье мнение оставалось неизвестным, была Криблим. Ее толстые лавандовые волосы сплетались и расплетались от противоречивых эмоций, напоминая кучу червей, заползших ей на голову. Я уже начал опасаться, что она передумала, но тут она закрыла свой третий глаз, находившийся посередине лба.

– Я согласна,– сказала она.

Инопланетяне не попросили нас поклясться на Библии или на другом предмете. У них принято считать: если вы согласны что-то сделать, то сделаете это. Правда, я был не совсем уверен в успехе нашего предприятия.

В наше распоряжение было предоставлено три недели, оставшиеся до конца октября, чтобы составить отчет о нынешнем состоянии дел на Земле и населяющих ее людях. Но о чем писать в этом отчете? Как заставить инопланетян изменить свое мнение о нас в лучшую сторону? Мы казались им чем-то вроде микробов простуды – незначительными, однако прилипчивыми и опасными или еще того хуже. Возможно, они рассматривали все человечество как болезнь, угрожающую благополучию Галактики.

– Новоприбывшим потребуются трансляторы,– заметил волосатый, похожий на летучую мышь инопланетянин, свисавший с потолка. Его голос, который мне раньше не приходилось слышать, напоминал скрип гвоздя, скребущего по стеклу. Я ощущал этот звук в своем позвоночнике.

Когда Сьюзен и Дункан перестали зажимать уши руками, я перевел им слова инопланетянина.

– Зачем нам понадобятся трансляторы, если мы возвращаемся на Землю? – с озадаченным видом спросил Дункан.

– Потому что на вашей планете, еще не открывшей для себя выгоды настоящего общения, существуют сотни разных языков,– проскрежетал инопланетянин.

Остальные пришельцы жестами выразили свою печаль и неодобрение по этому поводу.

– Вы хотите сказать, что эти трансляторы позволят нам понимать любой земной язык? – с энтузиазмом воскликнул Дункан.

– В противном случае их не назвали бы универсальными трансляторами,– заметила Красная Водоросль, добавив жест, означавший что-то вроде: «Можно ли назвать воду мокрой?»

– Ого! – восхищенно произнес Дункан.– Вот будет здорово! – Внезапно его улыбка потускнела, с лица схлынула краска.– Подождите минутку,– дрожащим голосом сказал он.– Вы что, собираетесь сделать мне операцию на мозге?

По моему мнению, прежнему Дункану ничуть бы не повредила такая операция, поскольку ему и так было нечего терять. Но мне удалось пару раз заглянуть в его мозг (в результате связи через передатчик, усовершенствованный Ху-Ланом), и теперь я понимал причину его расстройства. После того как Криблим прочистила ему мозги, он приобрел поразительные способности. На его месте мне бы тоже не захотелось рисковать своим драгоценным приобретением.

Я пытался решить, стоит ли мне немного поддразнить Дункана или подбодрить его, когда у меня вдруг сильно закружилась голова. Мой собственный мозг как будто взбесился и начал вращаться со все возрастающей скоростью.

– Никка, никка, флексим пуспа! – выкрикнул я. Я не успел задуматься о том, что означали эти слова. Мир вокруг почернел, и я мешком свалился на пол.

Глава вторая
ДОЛГАЯ РАЗЛУКА

В моем сознании мелькали странные образы: взрывающиеся телевизоры, огромные морские чудовища, люди, которые были разлучены и встретились снова. Я чувствовал себя великаном. Я чувствовал себя карликом. Я чувствовал себя соединенным с чем-то неизмеримо большим, чем я сам. Я плавал в океане, наполненном не водой, а… не знаю, как это выразить. Может быть, электричеством, хотя такая идея показалась мне слишком нелепой.

Передо мною выросла стена. Мне нужно было преодолеть ее. Но как? Снести ее? Проползти под ней? Проплыть сквозь нее?

Я не знал. Зато я знал, что там, по другую сторону стены, меня ожидает необычайно важное открытие.

Прежде чем я успел найти проход за стену, моего слуха достиг голос Сьюзен, зовущей меня. Дункан взял меня за руку, и – щелк! – меня выбросило из сна (или видения). Открыв глаза, я увидел четыре лица – два человеческих и два не человеческих,– с тревогой следивших за мной.

– Питер, что случилось? – спросила Сьюзен.

Я потряс головой.

– Не знаю,– пробормотал я, думая о том, как хорошо снова видеть ее лицо.

– Что ты такое сказал? – спросил Дункан.– Что это означало?

Должно быть, я непонимающе взглянул на него.

«Никка, никка, флексим пуспа».

Внезапно я вспомнил. Хотя сначала эти слова не имели для меня смысла, теперь я понимал их. Они были произнесены на языке Ху-Лана, маленького голубого инопланетянина, ставшего моим учителем на борту космического корабля. Именно Ху-Лан назвал меня Креп-той. Я очень любил его. Мысль о нем наполнила меня горечью, поскольку сейчас он находился в коме и никто не знал, выживет ли он.

Еще горше мне было от того обстоятельства, что шок Ху-Лана стал следствием его попытки установить телепатическую связь с моим разумом.

– Ну? – нетерпеливо спросил Дункан.

– Это означает примерно следующее: «Один за всех и все за одного»,– сказал Броксхольм, прежде чем я успел ответить.

Дункан растерянно покачал головой.

– Но это же лозунг из «Трех мушкетеров»! – пробормотал он.

«Мне пора привыкнуть к тому, что Дункан знает подобные вещи»,– подумал я. Но эту мысль пришлось отложить. Прежде всего следовало выяснить, почему я процитировал фразу из французского романа на языке другой планеты.

– Ты можешь встать, Крепта? – участливо спросила Криблим. Мы познакомились всего лишь несколько часов назад, и меня обрадовала теплота, прозвучавшая в ее голосе.

– Думаю, да,– ответил я.

– С мальчиком все в порядке? – осведомилась Красная Водоросль, когда Сьюзен и Дункан помогли мне встать.

– Все нормально,– пробормотал я.– Просто немного кружится голова.

По правде говоря, мое состояние трудно было назвать нормальным, но я боялся признаться в этом: ведь тогда меня могли бы исключить из нашего отряда.

– Мне кажется, ему надо немного отдохнуть,– сказал Броксхольм.

Неплохая мысль, особенно если вспомнить о том, сколько мне пришлось пережить за последние двадцать четыре часа.

– Он может отдохнуть в своей комнате, пока остальным будут имплантировать трансляторы,– предложил пурпурный инопланетянин.

Дункан, похоже, нервничал все сильнее. Наконец он повернулся к Криблим и спросил:

– Ты не позволишь мне взять с собой пуута?

Помедлив, Криблим сняла с плеча светящуюся желеобразную массу.

– Пуут! – булькнул слизняк, выпустив два тонких гла-за-стебелька.

Криблим посмотрела на Дункана.

– Тебе в самом деле нравится Пуут? – спросила она.

Дункан кивнул.

Инопланетянка задумалась. Потом она крепко взяла слизняка обеими руками и развела их в стороны, растянув пуута, словно шарик жевательной резинки.

– Прекрати! – завопил Дункан.

Пуут вытянулся почти на метр в длину.

– Пуут! – жалобно скулил он.– Пуу-ут…

Потом он со щелчком разорвался пополам.

– Зачем ты это сделала? – дрожащим голосом спросил Дункан.

– Мне показалось, что тебе хочется иметь собственного пуута,– ответила Криблим.

Реакция Дункана, казалось, озадачила ее.

Дункан недоуменно покачал головой. В каждой руке Криблим держала по пууту, как две капли воды похожему на того, который сидел у нее на плече, но вполовину меньшего размера. Был ли один из них «родителем», а другой «ребенком»? Или один и тот же пуут теперь жил в двух разных телах? Я совсем запутался.

– Ты сделала ему больно? – тихо спросил Дункан.

– Ему пришлось испытать неприятные ощущения,– признала Криблим.– Но продолжение жизни всегда связано с болью. Выбери себе одного.

– А какой из них старше – правый или левый? – смущенно спросил Дункан.

– Они совершенно одинаковые,– раздраженно отозвалась Криблим.– Выбирай любого.

Дункан помедлил, потом протянул руку и взял маленького пуута, подрагивавшего в левой руке Криблим.

– Спасибо,– сказал он, но в его голосе не чувствовалось благодарности.

– На здоровье,– насмешливо отозвалась Криблим.

Дункан посадил пуута себе на плечо. Тот моментально вытянул псевдоподию, похлопал его по щеке и пискнул: «Пуут!»

Дункан улыбнулся и вроде бы немного успокоился.

– Пора идти,– сказал Броксхольм, набирая на панели телепортера код кабинета Крок-Дока. Старина Крок-Док мне очень нравился, несмотря на то что однажды он вынул мой мозг для исследования. Поэтому я пошел вместе со Сьюзен и Дунканом, собираясь поздороваться с ним.

Как только мы вошли в комнату, ребята испуганно отпрянули назад. Я не мог их винить: Крок-Док был почти трехметрового роста и выглядел чрезвычайно похожим на земного крокодила, только красного цвета.

– Не волнуйся,– шепнул я Сьюзен.– Это очень хороший врач.

Она кивнула, но осталась напряженной и испуганной.

– Приветствую тебя, Крепта,– произнес Крок-Док, показав все свои зубы.– Да пребудет с тобою мудрость Великого Яйца!

– Привет тебе, о Исцеляющий Тела,– ответил я, прикоснувшись ко лбу жестом уважения. Потом я перевел слова Крок-Дока для Сьюзен и Дункана, когда он попросил их лечь на операционные столы.

– Увидимся позже,– сказал я, когда они устроились. Потом я наклонился к Сьюзен и шепотом добавил: – Не волнуйся, все будет в порядке.

Затем я повернулся к Дункану и пожелал ему приятно провести время. В ответ он лишь крепче сжал своего пуута, прильнувшего к его плечу.

У меня снова закружилась голова. Я знал, что должен пойти в свою комнату и отдохнуть, но вместо этого решил нанести визит Ху-Лану. Тому было две причины. Во-первых, я боялся, что он может умереть до того, как мы завершим свою миссию; в этом случае у меня оставалась последняя возможность повидаться с ним. Во-вторых, хотя он находился в коме, я подозревал, что он каким-то образом причастен к случившемуся со мной в зале Совета.

Я вынул свой УРАК, подаренный мне Ху-Ланом в первый день нашего знакомства. УРАК (Универсальный Ретранслятор с Автоматической Кодировкой) похож на карманный компьютер, но содержит в себе больше ин-формации, чем вы можете себе вообразить. Раскрыв прибор, я запросил код комнаты Ху-Лана. На экране возник световой узор. Я набрал его на панели телепортера в кабинете Крок-Дока и шагнул сквозь стену.

Маленькое голубое тело моего учителя плавало в центре почти невидимого пузыря – замкнутого подобия того силового поля, где Броксхольм и Криблим в разное время держали в плену мисс Шварц и Дункана. Я знал, что приборы следят за всеми жизненными функциями Ху-Лана, начиная от температуры его тела и заканчивая электрической активностью его мозга.

Приблизившись к пузырю, я посмотрел через прозрачную изогнутую стенку. Странно было видеть Ху-Лана, такого энергичного и оживленного, лежащим без движения. Его густые белые усы безвольно обвисли, большие глаза оставались закрытыми. С тех пор как он впал в кому, его свечение ослабло и стало едва заметным. Оно напоминало мне умирающего светлячка.

Я задал УРАКу вопрос. Когда он дал мне «добро», я приложил ладонь к поверхности пузыря.

Ничего. Никакого ощущения контакта, возникавшего у нас со Сьюзен, когда мы прикасались к силовому полю, где томилась мисс Шварц. Но, принимая во внимание причину теперешнего состояния Ху-Лана, это, возможно, было и хорошо.

«Какая ужасная особенность человеческого мозга могла сотворить такое с моим учителем?» – подумал я и прижался пылающим лбом к поверхности пузыря, сдерживая слезы.

К моему изумлению, Ху-Лан приоткрыл один глаз. Его глаз очень медленно открылся, потом снова закрылся. Я ждал, но больше ничего не происходило.

Мне понадобилось несколько недель, чтобы понять смысл этого жеста.

Глава третья
БОЛЬШАЯ ДЖУЛИЯ

Вскоре из стены появился другой инопланетянин. За его спиной горбились твердые надкрылья, как у земного жука, а спереди болталось конечностей больше – не знаю, рук или ног,– чем я мог сосчитать.

Он начал с обращения, состоявшего в основном из щелчков и жужжания.

– Приветствую тебя,– отозвался я.

– Наши приборы зарегистрировали слабое движение,– продолжал инопланетянин, приблизившись к пузырю с телом Ху-Лана.

– Он приоткрыл один глаз,– сообщил я и продемонстрировал, как это выглядело. Жукообразное существо помахало своими усиками-антеннами.

– Это все, чего ему удалось добиться с тех пор, как мы поместили его туда! – воскликнуло оно.– Должно быть, твое присутствие не осталось незамеченным.

От этой новости у меня немного улучшилось настроение, хотя я по-прежнему чувствовал себя виноватым перед Ху-Ланом за неудачный телепатический контакт с ним.

Понаблюдав за жукообразным существом, бесцельно бродившим вокруг пузыря, я решил вернуться в свою комнату. Когда я прошел сквозь стену, с потолка сорвался красный меховой шарик и пристроился на моем плече. От удивления я подпрыгнул, но тут же успокоился, а шарик довольно заурчал.

– Привет, Майкл,– сказал я.

Майкл – это скиммл. Его подарили мне Гурк и Флииф – двое инопланетян, с которыми я познакомился в первый день своего пребывания на «Нью-Джерси». Когда Крок-Док вынул мой мозг для исследования, мне пришлось очень .нелегко, и они решили утешить меня таким подарком.

– Они эластичные,– пояснил Гурк– И почти неуязвимые. Видишь?

С этими словами он сжал скиммла посредине, и тот выпятился сверху и снизу, как воздушный шарик, наполненный водой.

– Много меха и никаких костей,– добавила Флииф.

Сейчас я тоже сильно сжал Майкла, и он заурчал еще громче. Он любил, когда его тискали. Прижав его к груди, я прошептал:

– Думаю, дружок, тебе лучше остаться здесь. Я не знаю, что ждет нас там, на Земле.

Воспользовавшись УРАКом, я послал записку для Флииф, попросив ее позаботиться о Майкле в мое отсутствие. Потом я начал собираться.

Через пятнадцать минут, когда все мои пожитки лежали в рюкзаке, я устроился посмотреть голографический фильм. Поскольку Сьюзен с Дунканом предстояло провести еще некоторое время в кабинете Крок-Дока, я выбрал длинную научно-познавательную программу о подводной жизни на планете Ху-Лана. Но даже наблюдение за трехмерными морскими чудищами, плавающими прямо в моей комнате, не могло отвлечь меня от мыслей о том, что нам предстояло сделать. Я даже испытал нечто похожее на облегчение, когда в комнате неожиданно появился Броксхольм и объявил:

– Нам пора идти.

Я последовал за ним в транспортационный зал. Дункан, Сьюзен и Криблим уже были там.

Никто не пришел попрощаться с нами и пожелать нам удачи. Не играл духовой оркестр, благословляющий нас на выполнение героической миссии. Правда, последнее было неудивительно, учитывая отношение Броксхольма к оркестровой музыке.

Кроме того, пришельцы вовсе не считали нашу задачу героической. Они предоставили нам последнюю возможность перед тем, как окончательно решить нашу судьбу, и мы лишь делали то, что нам следовало делать.

Я окинул корабль прощальным взглядом, закрыл глаза и вступил в луч голубого света.

Мы материализовались на кухне в доме Бетти Лу Карпентер (это земной псевдоним Криблим). Я ощутил, что за последние несколько часов здесь что-то изменилось, но поначалу никак не мог понять, что это.

Потом я услышал дыхание, которое не могло принадлежать ни одному из членов нашей группы. Дышало ка-кое-то большое, очень большое существо.

Я взглянул на Броксхольма, который с озабоченным видом поворачивал голову из стороны в сторону. Вспомнив, насколько чувствителен его слух, я подумал, что он сразу уловил звуки странного дыхания.

– В чем дело, Броксхольм? – озадаченно спросила Криблим. Прежде чем он ответил, она тоже услышала звук. Ее глаза расширились, и она вымолвила одно слово, почти непроизносимое для человеческого языка. Оно возникло где-то в глубине ее горла, а затем раскатилось как-то вроде: «Юарбигджоуоуол-лии!»

Броксхольм подтверждающе наморщил лоб. Дункан тоже наморщил лоб, но в его случае это означало недоумение.

– Что ты сказала? – поинтересовался он.

– По-английски это звучит похоже на «Большая Джулия»,– заметила Сьюзен.

– Она сказала не совсем то, что тебе показалось,– с мрачноватой усмешкой произнес Броксхольм– Но для вас, пожалуй, сойдет и так.

– А кто такая Большая Джулия? – спросила Сьюзен.

– Это я!

Хотя слова были произнесены шепотом, они громом раскатились по комнате, так что даже пол под нами задрожал. Дункан вскрикнул и схватил Сьюзен за руку.

– Кто это сказал? – нервно спросил я.

Пол снова вздрогнул от громогласного шепота:

– Я!

– Прекрати, Юарбигджоуоуол-лии,– попросила Криблим.– Ты пугаешь наших друзей.

– А они пугают меня!

– Броксхольм, пожалуйста, скажи нам, что происходит,– умоляюще прошептала Сьюзен.

Броксхольм потянул себя за нос, что означало глубокий вздох.

– К нам приставили сторожевого пса,– с расстроенным видом сообщил он.

– Как это понимать? – воскликнул я.

– Члены Совета не вполне доверяют мне и Криблим,– пояснил Броксхольм,– Они считают, что мы можем слишком привязаться к вам, землянам. Поэтому они послали Юарбигджоуоуол-лии присматривать за нами, чтобы воспрепятствовать нам, если проявление любви приведет нас к пристрастным оценкам.

– Ты хочешь сказать, это существо находится здесь для того, чтобы помешать вам стать слишком «приземленными»? – спросил я. Если бы ситуация не была столь серьезной, эта идея показалась бы мне очень забавной.

Криблим закрыла свой средний глаз.

– Можно сказать и так,– согласилась она.

Сьюзен нахмурилась.

– Но где же она? Или это вообще бестелесное существо? Она что, растворила свои молекулы в досках пола?

Нос Броксхольма дернулся, как будто он собирался рассмеяться.

– Большую Джулию трудно назвать бестелесным существом…– начал он. Он хотел добавить что-то еще, но его слова потонули в рокоте глубокого голоса:

– Я здесь. Идите и смотрите.

Дункан придвинулся ближе ко мне. Я вопросительно посмотрел на Броксхольма.

– Все в порядке,– сказала Криблим.– Большая Джулия не причинит вам вреда – по крайней мере сейчас.

– Что это означает?

Броксхольм обнажил свои пурпурные зубы в странной усмешке.– Большой Джулии не слишком нравятся земляне,– заметил он.– Кроме всего прочего, она является одной из самых рьяных и громогласных сторонниц фракции, выступающей за немедленное уничтожение Земли. Но, несмотря на это, вы можете без опаски взглянуть на нее.

– Мне кажется, звук дыхания доносится из коридора,– прошептала Сьюзен. Она посмотрела на Броксхольма, и тот подтверждающе наморщил лоб.

Мы вышли в коридор. Воздух наполнился звуком медленного, ровного дыхания Большой Джулии.