Текст книги "Покорение Гедеона"
Автор книги: Бронуин Уильямс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 19 страниц)
Не если Гедеон скрывал страх, то Прю скрывала нечто совершенно противоположное. Тошнота не отпускала ее ни на минуту. За веслами руки, правда, чуть ли не отрывались от плечевых суставов, зато можно было отвлечься от движения воды. Но, усевшись на носу вельбота на место гарпунера, она просто попала в ад. Маленькое суденышко то как безумное вставало на гребне высокой волны, то летело в пропасть навстречу следующей. Ее так колотило, что она превратилась в мягкий бесформенный студень, совсем некстати: не хватало еще опозориться на глазах у всей команды.
– Парень, освободи несколько саженей гарпунного линя и будь наготове, – проревел Тоби через головы гребцов. Она тяжело сглотнула и кивнула ему.
– Джеймс заходит кормой с левого борта! – крикнул Томас.
Удивительно, подумала Прю. Для того чтобы сделать несчастье полным, ей только не хватало, чтобы Гедеон стал свидетелем ее позора.
Несмотря на свое состояние, Прю повернулась и принялась тщательно укладывать линь. Сжав пальцы вокруг холодного основания гарпуна, она молилась о чуде.
Так она промучилась больше часа, пока Тоби не начал подбираться ближе к добыче. Три вельбота сгруппировались для последней атаки. Джеймс и Тоби заходили с северо-востока, а Гудж – с юго-запада. Предполагалось, что кит по-прежнему будет двигаться в северо-восточном направлении, как и сейчас.
– Он залег недалеко, – произнес Тоби, прерывая мрачное молчание. – Я слышу запах старого подонка так же, как запах собственного пота. Парни, приготовьтесь нажать на весла, когда я дам сигнал.
Напряжение так возросло, что Прю хотелось завизжать, лишь бы разрядить его.
Или пусть уж ее вытошнит.
– Джеймс подходит ближе, – пробормотал Томас, гребец, сидевший в опасной близости от нее, прямо за спиной. Она мрачно взглянула через правое плечо. Вид маленькой лодки Джеймса, болтавшейся на воде, как пробка в бурю, нисколько не улучшил ее состояния.
– Дыши глубже, парень, ртом, – посоветовал Томас. Она благодарно улыбнулась и сделала, как он сказал.
Боже, почему сейчас? Ведь я уже десятки раз выходила в море, и желудок не выворачивался наизнанку. Почему сейчас?
Вдруг что-то темное и огромное разорвало поверхность воды не больше чем в тридцати ярдах от вельбота. Кит выпустил фонтан, обдав их брызгами словно из душа. Весла яростно зарылись в бутылочно-зеленую воду, но, прежде чем они успели занять позицию, чудовище снова ушло в глубину.
За ее спиной Тоби будто читал по поверхности воды, тихо шевеля огромным рулевым веслом. Гребцы сидели застыв, напружинив мышцы для следующего рывка. Прю сосредоточила хмурый взгляд на деревянном лагрете, толстом столбе, прикрепленном нижним концом к килю и возвышающемся фута на два над носовой частью лодки. Им пользуются для того, чтобы замедлить разматывание гарпунного линя. У нее осталось только одно желание – не вырвать за борт, чтобы не спугнуть кита.
– Тащим его потихонечку, мягче, влево. Парни, легче, легче. Приготовьтесь, он всплывает, – скомандовал старик чуть ли не шепотом. Волей-неволей Прю взяла гарпун и освободила зажим механизма. Первые несколько саженей линя будут наготове возле ног, остальные пока останутся на лагрете. Гребцы молча и осторожно взялись за весла, стараясь не вызвать волнения в воде.
– Думаешь, он еще слышит нас? – прошептал Томас.
– Он нырнул, – пробормотал Тоби. – Тише, парни. У меня такое чувство, что этот джентльмен играет с нами.
Они ждали. Все выглядело так, будто земля перестала вращаться. Прю держалась одной рукой за живот, а другой – за древко гарпуна. Не раз она слышала, что Тоби умеет видеть движение кита даже под водой. Но если и были какие-то видимые следы, то Прю их не замечала.
Ожидание.
Вот бы все бросить и повернуть к берегу, мечтательно подумала она. Тогда бы она с радостью призналась во всех грехах и приняла наказание. Если бы только дурацкая гордость не заставила ее впутаться в этот маскарад.
Ожидание.
Если бы только она послушалась совета бабушки и научилась одеваться и вести себя как полагается женщине, она могла бы встретить Гедеона, когда он бывал в Портсмуте, и каким-нибудь образом привлечь его внимание…
Прю начала свое очередное «если бы только», когда громадина рассекла воду и вынырнула почти под лодкой.
– Боже милостивый, он пробьет дно!
– Джеймс идет сюда!
– Тесней кольцо, ребята, он наш! – кричал Тоби, не стараясь заглушить голос, потому что добыча была, можно сказать, под носом. Он махнул рукой Прю: – Ну, парень! Сильней!
Это глаз! Боже всемогущий, эта тварь смотрит прямо на нее. Смотрит на гарпун в ее руке. У нее есть даже волосы!
– Хэскелл, черт тебя побери! Бей!
– Проклятие! Парень, давай бей!
Они все орали на нее, а кит смотрел прямо в глаза. И Прю застыла. Оцепенение вдруг сковало ее. И тогда Томас с грохотом отбросил весло, потянулся к гарпуну и, упершись в борт, метнул его прямо у нее над головой.
Почти все копье, до самых зарубов, воткнулось в блестящую черную плоть. А Прю, не веря собственным глазам, зачарованно глядела на кита.
И внезапно мир взорвался. Со страшным шумом рассекая хвостовым плавником воду, кит взмыл вверх, послав к небу столб брызг не меньше двадцати футов высотой.
Они чуть не потонули под этим фонтаном. Море вокруг вскипело, а громадина исчезла, потащив за собой линь, который быстро сматывался с лагрета. Пятьдесят саженей, сто… Кит снова появился на поверхности и будто качался на волнах, то и дело снова уходя в глубину и баламутя хвостовым плавником с пол-акра океана.
– Боже милостивый, до чего же он огромный!
– Это кит-убийца. Я еще никогда не видел такого…
– Из него натечет сто бочек жира, запросто!
– Приготовьтесь брать его, пока он снова не выскочил из воды!
Вельбот Джеймса подошел ближе и занял позицию, чтобы бросить гарпун. Двумя лодками, а лучше бы тремя они дотянули бы тушу до берега меньше чем за час.
Но только одна лодка Тоби зацепилась за разъяренного спермацетового кита, а когда началась схватка, ничего не осталось, как только крепче держаться за борта и молиться.
Когда Прю выигрывала соревнования, она вовсе не жаждала занять место гарпунера. И даже в самых фантастических мечтах не представляла, какое чувство вызывает участие в убийстве такого колоссального и великолепного создания.
Ох, она слышала об этом множество рассказов, но ничто не могло сравниться с леденящим ужасом понимания, что они привязаны к чудовищу такому огромному, что оно может раздавить их лодку, как муравья. И теперь они стремительно неслись в открытое море.
Боже всемогущий, а что будет, если кит снова решит нырнуть? Пойдут ли они на дно вместе с ним, раньше чем успеют перерезать линь?
Лодка Джеймса осталась далеко позади, и Прю, оглянувшись, увидела выразительную фигуру Гедеона. Увидит ли она его снова? Боже, пожалуйста, спаси нас в этот раз, и я больше не буду тебе надоедать!
Прю казалось, что прошла вечность, пока наконец сумасшедшая гонка стала терять скорость. В вельботе все молчали – наверно, молились, как и она.
– Лодка Джеймса быстро нагоняет нас, – отрывисто бросил Тоби. – Если наш джентльмен не нырнет, похоже, Джеймс сможет занять позицию и бросить гарпун.
Китобои говорили о чудовище как о человеке. Прю не хотелось думать о ките как о человеке. Ей вообще не хотелось о нем думать.
Это создание смотрело на нее. Смотрело прямо в глаза, будто спрашивало: что это вы делаете? Я никогда не приносил вреда ни вам, ни вашему племени.
– Жир, – прошептала Прю ветру. – Всего лишь жир. Разве ты не понимаешь? Нам нужен твой жир, иначе мы будем сидеть в темноте. Сальные свечи не могут осветить весь город. – Она крепко вцепилась в борт и смотрела вперед, а Тоби выкрикивал команды, и гребцы налегали на весла изо всех сил.
И тут чудовище снова выпустило фонтан. А к ним быстро подходила лодка Джеймса. Прю увидела Гедеона, стоявшего на носу и метнувшего гарпун. Теперь от головы громадины отходило два линя.
Борьба продолжалась весь полдень. Кит стремился уйти в открытое море и тащил за собой два вельбота. Берег давно скрылся из виду, когда громадина снова поднялась на поверхность. И хотя было очевидно, что битва почти закончена, ни на одной из двух лодок не чувствовалось победного настроения. Вельботы вяло раскачивались из стороны в сторону позади раненого колосса.
Хотя он и проиграл схватку, но сражался героически. В лучах заходящего солнца вода казалась красной от крови.
Вдруг Прю снова почувствовала, как страшно схватило живот. И на виду у всех китобоев, потому что вельбот Гуджа тоже догнал их, перегнувшись через борт, избавилась от содержимого желудка. Упершись коленями в скользкий мокрый борт, она наклонилась и, зачерпнув пригоршню воды, плеснула в лицо.
Молчание вокруг нее стало оглушительным. Прю почувствовала, что может умереть от стыда. Некоторые участливо отвернулись, но большинство смотрели на нее с презрением. Кроме двоих, Крау и Гедеона.
Возможно, поэтому последний фортель кита застал команды двух лодок врасплох. Ударом хвостового плавника чудовище раскололо правый борт лодки Товия.
Старого рулевого бросило вперед, удар задел голову. Три гребца упали на колени. Прюденс с носа смыло в воду.
Глубже, глубже и глубже. Тьма поглощает ее, ужас давит на грудь. Она боролась изо всех сил, била ногами, стараясь вынырнуть на поверхность. Молилась. Ругалась.
Проклятие, она еще не готова умереть!
К тому времени, когда две сильных руки втянули ее на борт лодки, она уже не сопротивлялась. Без звука она свалилась к ногам гребцов, размякшая, как пучок морской травы.
Очевидно, ее разбудил гул голосов. Не открывая глаз, Прю смутно вспомнила, как ее подняли на вельбот, как били по спине, пока из нее не вышла половина океана, и потом крепко прижали к чему-то теплому, мокрому и твердому. Возвращение домой длилось бесконечно. Она то и дело теряла сознание, горло саднило, и горело в груди.
– Проклятый дурак. Можно было это предвидеть, – бормотал кто-то над ней, и голос приходил как из вечности. Несмотря на ругательства, сопровождавшие каждую фразу, от звука этого необыкновенного голоса тепло разливалось по всему замерзшему телу.
– Кэп, если по правде, то сорванец вел себя очень смело. Это не его вина, что живот взбунтовался.
– Я принесу ром и еще несколько одеял. – Это Крау. Прю смутно угадала его голос, звучавший странно натянуто.
– У меня в сундуке бренди, – отрывисто бросил Гедеон. – Принеси.
– Она… он поправится? – встревоженно спросил Прайд.
Прю попыталась отозваться и успокоить его, но ей это не удалось. Она знала, что его волнует больше, чем ее здоровье, но ей было все равно. Хватит и того, что она жива и ее больше не смоет за борт.
– Проклятие, у тебя даже не хватило пороху ударить! – рычал Гедеон, когда выносил ее из лодки. Голос дрожал от гнева. Она чувствовала на лице его восхитительно теплое дыхание. А его руки, как абордажные крючья, впивались в ее плоть, когда он шагал с ней к берегу, крепко прижимая к груди.
– Знаете, кэп… – Это Тоби. Боже, благослови его, подумала Прю, он, должно быть, один из тех, кто вытащил ее из воды. – Я и раньше видел, как такое случалось, когда морская корова, вроде этой, подходит слишком близко. Человек до того пугается, что теряет последние мозги. При всей своей храбрости Хэскелл всего лишь сопливый нахальный мальчишка.
– Вы подержите его здесь, кэп? – Томас, догадалась Прю. Это он сидел прямо позади нее. Наверно, он тоже из тех, кто втащил ее в лодку. – Это не вина парня, что его схватило. Он не первый зеленый гарпунер, который…
– Люди! Неужели единственное дело, какое у вас есть, – это идти по пятам за мной к стоянке и придумывать оправдания… Хэскеллу? Может, вам лучше вернуться и помочь вытащить проклятую тушу на берег?
– Да, сэр.
– Мы уже идем, сэр.
– Он поправится? – Это снова Прайд. Он тоже должен идти, точно в бреду мелькнула у Прюденс мысль, ведь без нее и Гедеона им не хватит рук.
Гедеон медленным шагом приближался к хижинам. Недалеко от стоянки вдоль берега виднелись лодки, прибитые приливом. В сумерках линия берега стала едва различимой. Гедеон, когда проходил мимо места, где должен быть приготовлен и покрыт непромокаемым холстом сигнальный огонь, поклялся, что кому-то оторвет голову за то, что огонь не горит. С наступлением темноты он должен освещать берег, где бы ни находились лодки.
Голоса мужчин, спешивших к вельботам, остались позади. Прю почувствовала толчок, когда Гедеон, согнувшись, вошел в одну из хижин, и открыла глаза. Там стояла почти непроглядная темь. Он положил ее на матрас, и в этот момент Крау загородил слабый свет, падавший в дверной проем.
– Бренди, кэп, – проговорил он со своим странным акцентом. – Я останусь. Это есть моя хижина.
– Ты уйдешь. Мне наплевать, даже если это райский дворец.
Прю на мгновение закрыла глаза, потом снова открыла. От масляной лампы, стоявшей у двери, шел тусклый свет. Крау ушел. Гедеон стоял на коленях, нагнувшись над ней.
Больше всего ей хотелось закрыть глаза и проспать все лето, но она заставила себя подняться на локтях. Гедеон, поддерживая ее рукой за плечи, поднес к ее губам высокую кружку.
– Теперь лучше… все в порядке. Сделай пару глотков, а потом мы освободим тебя от мокрой одежды.
Собрав последние остатки сил, Прю оттолкнула его руку и села. Для того чтобы взбодриться, она сделала большой глоток, задохнулась и отвела кружку в сторону.
– Б-б-благодарю вас. Я останусь в чем есть. – Ей надо выпроводить его из хижины, прежде чем он откроет ее секрет. Непременно выпроводить.
– Не дури. – Он снова придвинул к ее губам кружку и обвел глазами помещение в поисках непромокаемого вещевого мешка с ее именем, написанным дегтем.
Бренди придаст ей отваги, которая так же необходима, как и тепло. Прю сделала еще один большой глоток и почувствовала, как алкоголь на пути к желудку все воспламенил в ней.
– Если вы не возражаете, я только накроюсь еще одним одеялом и буду спать в чем есть, – проговорила она, когда дыхание снова вернулось к ней.
– Проклятие, дурачок, я же хочу помочь тебе!
– Да, сэр, но я с-с-совсем не з-з-замерз. Честно, сэр. Бренди оч-чень помогло.
Поднявшись с колен, Гедеон, как башня, возвышался над ней. Кулаки свисали по бокам. Прю ждала, что сейчас он набросится на нее за то, что она подвергла опасности всю команду и не сумела выполнить свои обязанности. Выволочки не миновать. Она примет его брань, как мужчина. Но хорошо бы он подождал хотя бы до утра.
Или еще лучше до следующего июля. Он сделал шаг и снял с крючка ее вещевой мешок. Тусклый свет лампы упал на его лицо, исказив черты и сделав их странными и угрожающими. Прю спряталась под одеяло, желая, чтобы он как можно скорее ушел, а она бы переоделась в сухое, и в то же время мечтая, чтобы он остался.
Она хотела, чтобы он обнял ее, принял такой, какой она была, чтобы любил слепо, безоглядно, не замечая грубой кожи, изуродованных волос и не подобающего леди поведения.
Она сделала еще один большой глоток бренди, наслаждаясь расходившимся по телу теплом и не заботясь о том, что у нее начинает кружиться голова. Все-таки это не качка в открытой лодке.
– Вот сухая рубашка и штаны. Изволишь одеться сам или мне играть роль горничной леди?
Прю почувствовала, что с трудом может сфокусировать глаза.
– Горничной? Забавно, Гедеон.
Прю улыбнулась и тут же нахмурилась. Нельзя терять голову, иначе… иначе… Была какая-то очень важная причина, только она совсем не может ее вспомнить.
– Спа-а-ать, только спа-а-ать, – со вздохом прошептала Прю. Горло больше не болело, и… ничего не болело. Она чувствовала себя замечательно, свободной, как птица.
– Ты пьян.
Глаза открылись и сверкнули, она состроила ему гримасу и первый раз заметила, что он так же промок, как и она. Промокнуть – это не страшно, если тело чувствует тепло, покой и солнце и его тихо покачивает и…
– Бедный Гедеон, – пробормотала она. Гедеон бросил ей полотенце, лицо темное, как грозовое облако.
– Хотя бы вытри волосы, пока совсем не спасовал!
– Спасовал? Passement, passe-parole, passe-pied… – пропела она без всякой мелодии.
Его губы растянулись в улыбке, но в ней было мало юмора.
– Позумент, пароль, танец. Очень мило. Французские слова в устах нахального маленького воришки звучат просто восхитительно. Несомненно, за это нужно благодарить мой хороший французский бренди.
Широко расставив ноги, он по-прежнему возвышался над ней. Мокрая рубашка так плотно прилипла к телу, что волосы на груди просвечивали сквозь нее. И его брюки прилипли, словно вторая кожа, к коленям, ляжкам и его… его…
Она с трудом сглотнула, чувствуя, как опять дерет горло.
– Благодарить Клода Дела… Дара… Дералуша, – пролепетала она, и глаза снова закрылись.
– Еще одна из твоих жертв?
Но она уже не могла ответить. Ресницы веером лежали на неестественно бледных щеках, а Прю, прижавшись к маленькой кучке одежды, которую он бросил ей, тихо похрапывала.
– Боже, помоги мне, – прошептал Гедеон и, сделав медленный долгий вдох, снова опустился на колени и переложил ее голову на матрас. Потом начал расстегивать мокрую, холодную рубашку.
Стягивающая повязка. Он мог бы и догадаться, что она что-то делает, чтобы спрятать свои маленькие крепкие груди. Стараясь оставаться равнодушным, Гедеон принялся, разматывать широкую льняную ленту. При этом ему одной рукой пришлось приподнять и поддерживать ее, а другой – освобождать от повязки.
Утомительное занятие. К тому времени, когда он кончил, его трясло и он непрерывно ругался. Свет от лампы бросал дьявольски обманчивые тени, выделяя затвердевшие пики сосков.
Ему удалось всунуть ее руки в рукава сухой рубашки, и он поморщился, когда грубая, жесткая ткань коснулась нежной, атласной кожи. Ни одна женщина, даже такая, как Хэскелл, не должна носить уродливые вещи.
Не в силах удержаться, Гедеон позволил себе остановить взгляд на ее округлых плечах – очень женственных. На точеных руках, удивительно крепких для такого маленького существа. На ее грудях. Маленьких, но полных и сладких, как спелый испанский апельсин. Они словно ждали его прикосновения. Он жаждал обнять их ладонями, баюкать их, смотреть на светло-голубые тени на их вершине.
И ее соски…
С трудом сглотнув, он заставил себя отвести взгляд и принялся поспешно застегивать рубашку. Но сознание его не могло так легко отвлечься от этой картины. Он увидел себя, стоявшего на коленях, склонившего голову к нежной груди. Сейчас у ее сосков должен быть привкус соли…
Тогда почему же он все время думает о сирени?
Застегнув грубую мужскую рубашку до самого подбородка, Гедеон принудил себя закончить работу, за которую взялся. Вряд ли существовала другая такая дьявольски неприятная обязанность, как стягивать штаны со спящего тела.
Он расстегнул ширинку, пропустил руку под мягкие округлые ягодицы и, слегка приподняв девушку, начал стягивать окаменевший от соли брезент с бедер. Наклонившись над ней, он возился со штанами, пока его ноздри не наполнились жарким ароматом ее женственности, и плоть его не затвердела, как брошенный гарпун. Проклятия вырывались у него с каждым рывком.
Ей Богу, если бы на ней были еще и башмаки, он бы кончил тем, что разрезал их ножом. Пока он оголял преисполню, пот заливал его с головы до ног. Не поднимаясь с колен, он смахнул волосы со лба и задумался над тем, как бы натянуть на нее сухие штаны. Для человека, который двадцать девять лет одевался сам, без чьей-либо помощи, он оказался удивительно неловким.
Гедеон досуха вытер кожу, надеясь, что это поможет всунуть ее в штаны. Работая, он старался не смотреть на голое тело. И все же было невозможно не заметить стройность и совершенство ее длинных ног, маленькую ямочку пупка, утопавшего в нежной выпуклости живота. Там сбоку он заметил пятнышко, которое ошибочно принял за прилипшую песчинку.
Но это была не песчинка, а крохотная родинка. Если бы он увидел ее на лице, то назвал бы красивой мушкой. Черт подери, такой красивой родинки он не замечал ни у одной из женщин, которых знал. И ни одна из них так не возбуждала его, как родинка на животе Хэскелл.
Он не позволил себе посмотреть на треугольник вьющихся темных волос там, где сходятся ляжки. Потому что поступить так было бы страшнейшей невежливостью по отношению к женщине, находившейся в забытьи. Он не стал возиться с подштанниками, а принялся торопливо всовывать в сухие штанины сначала одну ногу, потом другую. Затем, приподняв ее, натянул штаны на бедра.
Беззвучно ругаясь, он ухитрился застегнуть их, невольно касаясь костяшками пальцев ее теплой, нежной плоти. От этой процедуры он чуть не потерял контроль над собой. Поспешно укрыв ее до подбородка одеялом, он задул лампу и выскочил из хижины, мокрый от пота и дрожа, как фал на ветру.
Чуть спустя, опрокинув две кружки бренди, Гедеон стоял в дверях своего дома, уставившись на море, стараясь рассмотреть хоть какие-то признаки вельботов. Он уже более-менее пришел в себя и с удивлением задавался вопросом: какого черта он не взял ее и на этом не успокоился? Ведь яснее ясного, что любая женщина, которая главенствует в банде воров, живет на стоянке китобоев и спит в хижине восемь на восемь футов вместе с тремя мужчинами, не может быть святой.
Наверно, она все это время втихомолку смеялась над ними, решил Гедеон и налил себе еще порцию бренди. Хотя эта парочка и утверждала, что они братья, Най вполне мог быть ее любовником.
Но если так, то они ловко скрывали свои отношения.
Нет. Гедеон доверял интуиции, а его интуиция говорила, что ничего похожего между близнецами не было. Скорее они брат и сестра, но это вовсе не означает, что она девственница, – создание столь испорченное трудно даже вообразить невинным.
Маленькая ведьма! Если бы она явилась перед ним в женском обличье, он обратил бы на нее внимание не больше, чем на любую сносно выглядевшую шлюху. Порхая на фальшивых крыльях, она ухитрилась усыпить его бдительность. И теперь он должен свернуть стоянку, хотя еще есть работа, которую надо сделать, лишь бы избавиться от нее!
Гедеон ударил кружкой по столу, и бумаги, ждавшие его внимания, разлетелись по сторонам. Нет, он сделает по-другому! Она выкопала себе яму, ну что ж, пусть в ней и посиживает, пока он что-то не придумает и не будет готов вышвырнуть ее вон!
Гедеон надеялся только на Бога, который никогда не позволит этой ведьме узнать, через какие мучения он прошел, когда увидел, что ее смыло за борт.
Когда борт раскололся, Крау прыгнул в воду следом за капитаном. Но Гедеон, могучий пловец, шел впереди и первым достиг того места, где она ушла в глубину. Гедеон нырнул, когда Крау был еще на некотором расстоянии. Он оставался под водой, пока чуть не взорвались легкие, и только тогда всплыл на поверхность. А потом набрал побольше воздуха и снова ушел в глубину.
И он нашел ее. Она плавала плечами вверх, и в тот момент он благодарил Бога за плавучесть, которую придают телу женские груди.
Он вынес ее на поверхность, и Крау держал ее, пока Гедеон не сумел, перелезть через борт и взять ее у него. И не выпускал из рук, пока не почувствовал, что днище лодки тащится по прибрежному песку, хотя это вызвало немало удивленных взглядов у команды.
В его смятенном до крайности сознании мелькнула мысль, что Крау, должно быть, знал, что капитан вытащил из воды не полувзрослого мальчишку. Но если метиса удивила тонкая кость и обнаружившаяся мягкость там, где следует быть только жесткости, то он сохранил свою догадку при себе.
И Гедеон не сомневался, что метис будет держать язык за зубами и дальше. Секрет Хэскелла в безопасности. Им понадобится всего несколько дней, чтобы разрезать тушу, разделать ее и перетопить жир. И он дал себе слово, что через несколько дней отправит это хитрое маленькое бремя туда, откуда оно пришло. С его благословениями!
