Текст книги "Покорение Гедеона"
Автор книги: Бронуин Уильямс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 19 страниц)
Приходится ему верить. Этот человек, наверно, убил больше людей, чем она видела за всю свою жизнь.
– Ммм… вы могли бы оставить нас здесь, в начале тропинки, – пробормотала она, хриплый голос дрожал от холода и от страха. – Мы обещаем никогда больше не делать этого.
– Не делать чего?
Мысли вихрем пронеслись в голове. Если она признается, что они очищали кошельки моряков более-менее регулярно в течение почти трех лет, вряд ли он позволит им уйти, отделавшись только взбучкой.
– Иг-г-г-рать в грабителей, – выдохнула она.
– Играть? Ха-ха! А мне и в голову не пришло, что это игра. Пара вонючих щенят тычут в нос человеку чертов кремневик! Он совсем не походил на гусиное перо!
– Он не был заряжен. – Папин пистолет! Дьявол, где он? – Это правда, я даже не умею стрелять из него. Видите ли, мы его нашли, и… тогда… мы… я…
– Скажите лучше, украли.
Впереди показался ряд складов, ведущих к причалу. Прю и Прайд быстро прошагали мимо них, то и дело сталкиваясь. Огромный бык связал за спиной их запястья и держал, ухватившись за свободный конец ремня. Прю ощущала сзади на шее его дыхание, там, где шапка из чулка во время драки опасно сдвинулась набок. Если эта штуковина соскользнет и волосы сползут вниз – она будет разоблачена. И скорей всего, бедная бабушка потеряет их. А в ее возрасте и в ее состоянии она нуждается в помощи внуков. Лия останется только до тех пор, пока ей будут платить жалованье. Гаитянка напоминает об этом с угнетающей регулярностью.
– Куда вы нас тащите? – спросила Прю.
Никакого ответа. Губы непокорно скривились, и Прю посмотрела на брата. Сделай же что-нибудь,без слов потребовала она. Ты же мужчина. Придумай какой-нибудь способ, чтобы заставить его освободить нас.
Им пришлось бегом миновать доки. Другого выбора не было. Или бежать, или их руки выдернулись бы из суставов. А потом не успели они опомниться, как оба плюхнулись лицом вниз в лодку.
– Мерзавец! – крикнула Прю, сплевывая грязную, полную песка воду.
Огромная нога в сапоге осторожно наступила ей на шею.
– Если не хочешь, чтобы я утопил тебя прямо сейчас, дрянь помойная, заткни глотку.
Слова прозвучали совсем не успокаивающе. Хуже того, не успела она выбраться из-под сапога, как поняла, что лодка отошла от пристани и направляется к внешнему проливу.
Прайд неподвижно лежал рядом с ней. Неужели он умер? Может, сломал шею, когда подонок с дьявольской отметиной швырнул его в лодку?
Она убьет его собственными голыми руками. Заставит его заплатить, даже если это будет последнее, что она в жизни сделает!
Прайд, черт возьми, ведь ты не уйдешь и не оставишь меня одну. Этого я не вынесу! Ты часть меня – ты нужен мне! Проклятие. Ведь ты не посмеешь бросить меня!
Сможет ли она одна справиться с этим быком? Сможет ли налететь так внезапно, чтобы сбросить за борт?
Он слишком большой. И слишком могучий. И главное, слишком жестокий. В следующую же минуту он, не задумываясь, убьет ее.
Усевшись, она вблизи изучала этого человека, потому что ее глаза хорошо видели в темноте. Лодка предназначалась для шести гребцов, но он без напряжения справлялся один, легко орудуя веслами.
– Что вы собираетесь с нами сделать? Боюсь, мой брат тяжело ранен, – дрожащим голосом проговорила она.
– Не очень-то похоже. Он слишком хитрый, чтобы умереть молодым.
Они быстро удалялись от берега, и звуки пирушки в таверне замирали вдали. Прю изогнула руку и потрогала локоть Прайда. По крайней мере еще теплый.
– Вы собираетесь сделать из нас пиратов? – решила выведать она.
– Ах, так ты хочешь знать свою судьбу? Она сжала губы при звуке его смеха. Неприятный, как и следовало ожидать.
– Прежде всего, дьявольское отродье, я собираюсь научить вас кое-каким манерам.
Манерам? Она бы скорее поверила, что голубая рыба пеламида научит их скакать на лошади.
– Вы планируете утопить нас, да?
– О нет, у меня на уме для вас обоих что-то совсем другое.
– Мы не делали ничего плохого! Мы только забирали часть нашей собственности!
– Часть вашей собственности! Прежде всего, дерзкий поганый щенок, я сделаю так, что вы оба узнаете, что это такое – честно работать целый день за честную дневную плату. Может, тогда вы научитесь правильно судить, что ваше, а что не ваше.
Вот как! Этот проклятый головорез наконец довел ее до бешенства!
– Честная дневная работа! Да сможете ли вы распознать честность, убийца и негодяй, даже если ее швырнут вам в ваше отмеченное дьяволом лицо?
– Негодяй? Ладно. Меня называли и похуже. А сейчас задрай свой люк, пока я не влепил тебе так, что вывернет кишки. Я никогда не славился терпением.
Прю горестно смотрела в сторону берега, теперь едва различимого вдали. Через несколько недель им стукнет по восемнадцать. Бабушка обещала устроить вечеринку, которой Прюденс совсем не хотела, потому что ей не нравились приглашенные. А сейчас она думала совсем иначе и поймала себя на том, что мечтает о компании добрых друзей со сладким пирогом и глинтвейном, с пением и танцами… и даже с этой свиньей Альбертом Терстоном.
Глава третья
– Нужна помощь, кэп?
– Да, Крау, нужен линь. В этих парнях есть маленькая пробоина.
Веревка змеей проскользила по корпусу шлюпа, и Гедеон взялся за того, кто казался ему опаснее, – за коротышку.
– Кто-нибудь уже вернулся? – тихо обратился он в темноту.
– Разве таверны уже закрылись?
Прюденс едва могла различить в темноте голову и плечи перегнувшегося через борт человека. Стало быть, это их судьба – они тоже должны стать пиратами?
– Помоги-ка мне с этой кучей дерьма, а? – скомандовал бык и потом, к ужасу Прю, обмотал ее вокруг груди канатом и затянул узел, проверив, чтобы он не развязался.
В ярости она отталкивалась руками, пытаясь выбраться из опутывавшего ее каната, но только споткнулась о тело брата.
– Хватит дергаться, черт тебя подери, или я сейчас брошу вас обоих на съедение акулам. Если бы у меня не было такой нехватки людей…
Она еще сопротивлялась, когда обнаружила, что ее тянут вверх на высокую палубу шлюпа и что ей очень больно, потому что локти и колени стукались о деревянный корпус на каждом дюйме подъема. Но до того, как канат успел перерезать ее пополам, Прю бесцеремонно швырнули на палубу. В первый момент она просто лежала, уставясь в темноту и пытаясь отдышаться.
Невидимые руки освободили ее от каната, и белая вспышка, которая могла быть улыбкой, сверкнула над ней.
– Нашли себе людей, кэп, ага?
– Я бы не назвал их людьми, но они могут пригодиться на стоянке, чтобы освободить Бена и Лира. И к тому же окажем любезность Портсмуту, избавив его от двух паразитов.
И прежде чем Прю успела разразиться гневными протестами, Прайд плюхнулся рядом с ней и застонал. Она едва не задохнулась от облегчения. Он жив! Невозможно даже представить, что бы с ней было, останься она одна. Но вместе они, конечно, перехитрят этот вонючий корабль, набитый головорезами.
Протянув руку, она коснулась его успокаивающе теплого тела.
– Ох, Прю, что мы…
– Проклятие, Най, прекрати нести чепуху, – в сердцах прошептала она. Прю безмерно любила брата, но он никогда не умел сохранять голову на плечах, когда дела шли наперекосяк. Они были одного возраста, но он казался на несколько лет моложе, заставляя разрываться между материнской опекой и надеждой на мужскую защиту.
Но сейчас от него уж точно нечего ждать, во всяком случае до тех пор, пока они не вырвутся из лап этих дьяволов.
– Как-нибудь выберемся отсюда, – успокоила она его, не имея ни малейшего представления, как им удастся это сделать. Они должны, вот и все.
– Но как?
– Неважно как. Я что-нибудь придумаю. Ты только не теряй головы и жди моего сигнала.
– Прю, а что подумает бабушка, когда утром мы не спустимся вниз?
– Шшш! Лия сочинит какую-нибудь историю. Разве она не выручила, когда тот чертов жеребец сбросил меня наземь в южной части острова, и мне всю дорогу пришлось топать домой пешком?
– Да, но то была всего одна ночь. А сейчас, похоже, мы попались навечно!
– Ну, найдем какой-нибудь способ убежать раньше, чем бабушка начнет скучать без нас. А теперь – молчок, – яростно прошипела она. – Они услышат нас!
Двое мужчин спокойно разговаривали, привязывая лодку, а Прю напрасно старалась разобрать, что они говорят. Не заподозрил ли что-то пират, захвативший их? Милостивый Боже, если меченный дьяволом узнает что-нибудь о бабушке и пойдут разговоры, она никогда не простит ему!
– Ссс! Прю, ты не должна…
– Мое имя Хэскелл, глупая твоя голова, и не забывай об этом!
– Да, главное, чтобы они не узнали, что ты девчонка, – предупредил Прайд. Она кивнула и тут же схватилась со стоном за голову. Они притулились друг к другу там, куда их бросили, подняв на канате. Прю терла болевшую голову, а Прайд – саднящий бок.
Да, конечно, он прав. Если бы пираты обнаружили, что она женщина почти восемнадцати лет, для нее бы это обернулось самым худшим. Она слышала ужасные истории о том, как такие люди обращаются с пленными женщинами.
Нельзя сказать, чтобы Прюденс полностью понимала подобные рассказы. К тому времени, когда она выросла и стала достаточно любопытной, чтобы задавать вопросы о том, что мужчина делает с женщиной, спрашивать оказалось не у кого. Разве что у подруги, Энни Дюваль. Но ведь Прю не такая глупая, чтобы верить и половине того, что наговорила ей Энни.
О, отец весьма успешно научил ее пользоваться шпагой и пистолетом, различать обман в картах, орудовать ножом, снимая шкуру с ондатры и замазывая протекающую трещину в лодке. Он научил ее ругаться на четырех разных языках. И даже научил ее заманивать в западню дикого кабана, не потеряв при этом ни капли собственной крови. Но если дело доходило до таинственных вещей, которые случаются с женщиной, когда она достигает определенного возраста, то Прю приходилось обращаться к Лии. А Лия всегда подчеркивала, что никогда нельзя разрешать мужчине «свободу» по отношению к своей персоне.
Но когда Прю попыталась выяснить, что, собственно, означает «свобода», то Лия замкнулась крепче, чем моллюск. А бабушка была совершенно бесполезна.
Прю уже несколько лет знала, что мужчины лезут целоваться и обниматься. Альберт Терстон ловил ее за штопкой рыболовной сети, когда ей было четырнадцать, и, повалив на землю, целовал в рот. Естественно, она зарывалась лицом в грязь и ждала, пока Прайд не освободит ее, прогнав Альберта.
Но вся эта чушь и чепуха, какую она слышала от Энни… Кто же может в такое поверить? Любой мужчина, хотя бы и распоследний глупец, в холодную погоду сняв с себя всю одежду, тут же бы замерз и оцепенел, как дохлая макрель. И даже если бы не замерз и нашел бы такую же безмозглую женщину, которая, как дура, забралась бы с ним голая в постель, то все эти идиотские штучки, какие они выделывают, черт возьми, вызывают одну только неловкость!
Она уже начала надеяться, что о них с Прайдом забыли, когда один из двух мужчин вернулся. Он был огромный, но его сапоги удивительно беззвучно ступали по пустой палубе.
– Эй вы, две ноги Сатаны, нашли, что сказать себе в защиту? – спросил он. – Нет? Тогда посмотрим, сколько вам понадобится времени, чтобы стать людьми. Крау, иди свяжи их.
– Да, сэр. – Словно тень, второй бесшумно проскользнул по палубе и опустился возле них на колени. Прю вздрогнула, но его прикосновение было хотя и твердым, но вполне терпимым.
– Осторожнее, они хитрые бестии, особенно коротышка – так боднет тебя головой, что ночь покажется днем. – Капитан стоял сзади и наблюдал, как его напарник связывает их обоих по рукам и ногам. Когда они стояли перед ним надежно связанные вдоль и поперек, он наконец прямо сказал, что задумал: – Теперь посмотрим, парни, сможем ли мы выбить глупости из ваших котелков. Несколько недель тяжелой работы пойдут вам на пользу.
– Проклятый по…
– Брось их в трюм, Крау. Пусть лежат там, пока мы не вернемся на стоянку.
– На плите горячий кофе и сковорода с хлебом. Не думаете ли вы… – начал было темнокожий, но капитан прервал его:
– Я не думаю. Не позволяй их нежному возрасту одурачить тебя. Они хорошо поучились у дьявола. Я бы сейчас валялся где-нибудь в болоте с кишками наружу и с вывернутыми карманами, если бы не приготовился к встрече с ними.
– Враки, – пропищала Прю, но тут же вспомнила, что надо говорить хриплым голосом, и закричала: – Мы никогда за все годы не загубили ни одной души, и это чистая правда! Разве мы кого-нибудь погубили, Най? Никогда, клянусь! – И, пересиливая себя, сквозь зубы добавила: – Сэр.
Высокий дьявол с отметиной на щеке ухмыльнулся, и зубы у него сверкнули при свете половинной луны. И первый раз Прю почувствовала, что у нее подкосились ноги, и пропала злость, зато возрос страх.
Все знают, что пираты мучают своих жертв ради выгоды. Но пытать ради одного удовольствия, оттого, что причиняешь боль другому человеческому существу… и улыбаться?А человек ли он вообще?
Хриплый стон вырвался у нее, и Прайд подвинулся ближе, стараясь приободрить сестру. Она вспомнила рассказы Лии. Может, дьявол с отметиной и был одним из тех ужасных существ, которые возвращаются после смерти, выходят прямо из океана, и зубы сверкают на их злых лицах, и пустые глаза застывают на жертве?
– Вы… зомби? – вырвалось у нее, прежде чем она успела прикусить язык.
– Я кто? Что за чушь ты несешь, сатаненок, кто наполнил твой котелок такой дурью? Проклятье, уведи их отсюда, Крау, пока я не вышел из себя и не выпорол этих двух чертенят!
Прюденс проснулась почти в темноте, не представляя, сколько времени она проспала. Попытавшись поднять руки, чтобы сжать разрывавшиеся от стука виски, она с горечью вспомнила, что их с братом связали и бросили в эту ледяную дыру.
Застонав, она попыталась сесть, но у нее не хватило сил оттянуть затвердевшие от соли веревки. На глаза навернулись слезы, и она сердито вскинула голову к тусклому свету, пробивающемуся сверху.
Они воруют, убивают, охотятся в морях за кораблями! Но все-таки они люди, решила она. Потому что ни один сгнивший, распухший от воды гаитянский призрак не смог бы так надежно скрутить их!
– Прайд, – хрипло позвала она, вглядываясь в густой мрак. Когда глаза постепенно привыкли к темноте, она рассмотрела ряд деревянных бочек, аккуратно поставленных вокруг.
– Прю? Ты в порядке?
– У меня раскалывается голова, и я связана, словно дикий кабан. Но в остальном все ничего!
– Ну, по крайней мере, хоть шапка из чулка не свалилась от удара, и не рассыпались волосы. Если боль в боку когда-нибудь пройдет, то можно считать, повезло. Все-таки я живой. Уже хорошо. Что же случилось?
– Этот разбойник со шрамом не был пьян. Он только обманывал нас и подстроил хитрую западню!
Прайд перевалился ближе, и Прю обрадовалась его теплу, потому что в брюхе корабля было страшно холодно, и она дрожала. Прю слышала, как свистит ветер в парусах у нее над головой, и догадывалась, что скоро наступит рассвет. Если ветер так завывает, когда солнце только на горизонте, значит, скоро начнется настоящий шторм.
– Если мы признаемся, кто мы на самом деле, и объясним, что не держим на них никакого зла, думаешь, они отпустят нас? – спросил Прайд.
– И не помышляй об этом! Ты можешь представить, что будет с бабушкой, если в дом заявится этот дьявол и расскажет, что он поймал нас, когда мы хотели, угрожая папиным пистолетом, ограбить его? Ее бедное сердце тут же разорвется. А если не разорвется, то следующие десять лет мы не увидим дневного света. Он заставит ее поверить, что мы всего лишь двое воришек!
– По-моему, мы такие и есть. – Голос у Прайда дрогнул. Замерзший, голодный, несчастный, скорее мальчишка, чем мужчина. Бедняга, подумала Прю. Она была готова выполнять вместо него любую работу, лишь бы он не падал духом и не приводил ее в отчаяние.
– Мы никогда не воровали! Во всяком случае, в обычном смысле. Мы только отбирали то, что по праву принадлежало нам.
– Да, но бабушка…
– Лия позаботится о бабушке. Не сомневаюсь, она знает, что лежит в корзинке для рукоделия. Больше того, по-моему, она знает, и как оно туда попало. И если мы не вернемся, она присмотрит за бабушкой и придумает какую-нибудь историю, чтобы успокоить ее несчастный старый разум. Лия не даст ее в обиду, Прайд… ммм… Най. Это точно.
Они немного помолчали, потом Прайд снова заговорил, и голос у него звучал еще неуверенней…
– А что будет, когда все монеты кончатся? Ты же не хуже меня знаешь, что чернокожая женщина, даже вольноотпущенница, не может тратить золото, не навлекая на себя неприятности.
Прюденс изо всех сил старалась не заплакать. Потому что слезы – признак слабости, а она не могла разрешить себе быть слабой.
– Ради Бога, мы вернемся домой раньше, чем ты думаешь! Обязательно найдется способ сбежать. Нам надо только дождаться случая. А пока держи рот закрытым, а глаза открытыми.
– А нос разбитым.
– Это уж точно! Шлюп и правда вонючий, согласен? Китобойный, весь провонял. Интересно, что они сделали с законными владельцами?
– Не думай об этом, Прю. Мы убежим, не сомневайся.
К тому времени, когда люк над трюмом открыли, а их подняли на палубу, где они увидели своих тюремщиков, яркий медный свет заливал все небо, и его тепло коснулось и земли и моря. Чуть пошатываясь на онемевших ногах, Прю попыталась одним взглядом оценить обстановку на палубе.
За ними пришел тот человек, которого называли Крау. Непонятно, кто он – неф, как Лия, или индеец, как те люди, которые приходили ловить рыбу на нижнем конце острова.
Может быть, он раб. Она знала, что даже у индейцев есть рабы, люди другого племени, выменянные или захваченные силой.
Этот человек не был рабом, если судить по его поведению. Пока он помогал им выкарабкаться из трюма, Прю почти перестала его бояться. При всей огромной силе, в его руках не было жестокости. А ведь он легко мог бы согнуть их в наживку для рыбы.
– Вы не собираетесь развязать нас? – спросила она, помня, что надо говорить с хрипотцой, как парнишка Хэскелл.
Не обращая внимания на ее вопрос, темнокожий моряк повел их по палубе, разрешив на минутку задержаться у борта. И первое, что они поняли, – корабль стоит на якоре.
– Скоро будет еда, – бросил темнокожий, но ни Прю, ни Прайд не смогли бы проглотить и крошки.
Где, черт возьми, они находятся? Узкая незнакомая коса тянулась на северо-восток. Но больше ничего не удалось разглядеть. Ни амбаров, ни домов, ничего похожего на жилье. Еще они увидели три остроносые лодки значительного размера, с грузом на борту направлявшиеся к низкому и пустынному берегу.
Услышав шум, Прю воинственно обернулась. Из-за спины Крау, который безмолвно высился, словно обгорелая сосна, на них уставились три простых моряка. На лицах никакого выражения. Прю ждала, что приготовила ей судьба. Но ничего не произошло, и она, гордо вскинув голову, перевела взгляд на человека по имени Крау. В висках стучало, руки и ноги так саднило, словно они вот-вот отвалятся, но будь она проклята, если выдаст это словом или жестом.
За спиной раздались шаги, и она обернулась. Отмеченный дьяволом негодяй подкрадывался к ним сзади! К несчастью, от страха Прю всегда становилась скорее безрассудной, чем разумной.
– Проклятие! – воскликнула она, вовремя вспомнив, что надо говорить низким голосом. – Почему бы вам просто не отрезать нам головы и не прибить их к бушприту? Славный трофей! Хороши мы будем, когда руки и ноги у нас сгниют и отвалятся!
Прошлой ночью она едва могла разглядеть его черты. Но при ярком солнце без труда узнала его. Мужчины, стоявшие на палубе, были такие же высокие и с такими же широкими плечами. И все же он при всей своей плечистости казался удивительно стройным. Солнце играло на его густых белокурых волосах, но они отливали скорее серебром, чем золотом. И глаза у него были такие голубые, каких, казалось, не бывает у простых смертных.
Она всегда представляла себе ангелов с глазами такого цвета. Но если этого человека и можно назвать ангелом, то он ангел Сатаны, пришедший сеять пороки среди порядочных, богобоязненных людей. Ничего даже близкого к небесам она не видела ни в его затвердевшем от соли замшевом жилете, ни в узких брезентовых штанах, ни в поношенных, без пряжек сапогах, так хорошо смазанных жиром, что они казались мягкими, как шелк.
Капитан пиратов резко повернулся, чтобы отпустить команду, а Прю успела отметить прямой нос, жесткий, но тонко очерченный рот и волевой подбородок. Она нехотя признала, что для мужчины, который добывает себе на жизнь грабежом, этот человек непозволительно красив. Прю ненавидела себя за то, что, несмотря на презрение, не могла оторвать от него глаз.
Он опять резко обернулся и посмотрел на нее. Прю вздрогнула и отвела взгляд, смущенная скорее не отметиной на правой щеке, а холодным голубым огнем глаз. Прайд, хорошо рассмотревший его в таверне, рассказал о шраме на лице, но ни словом не обмолвился об ошеломляющей яркости его глаз.
Казалось, прошла целая жизнь, но ни один из них не шелохнулся. Ветер с воем рвал паруса. Скрипела обшивка корпуса, и над головой верещали чайки, ныряя за рыбой. Из оцепенения девушку вывел старик, который фыркнул и потом проговорил:
– Поймали их прямо за руку, кэп, а?
– Да, но они скоро научатся честному ремеслу. Посмотрим, как им понравится резать, рубить и поддерживать огонь под котлами.
Резать, рубить и поддерживать огонь? Резать кого? Рубить что? И зачем им, черт возьми нужен огонь под котлами?
– «Честному ремеслу»! – Прайд пальцами связанной руки схватил сестру за край плаща и потянул, но ее уже понесло: – Да что вы знаете о честности? По крайней мере, от наши рук не пострадал ни один из вас, чего никак нельзя сказать о ваших жертвах!
– Прюденс… – прошипел Прайд.
– Ты, парень, мелешь чушь, – пробормотал моряк величиной с корабль, с пустой глазницей и пугающим шрамом на лице. – Явно рехнулся.
По палубе прокатился гул согласия, скорее озадаченный, чем сердитый, но Прю слишком занесло, чтобы она уловила разницу. Сборище подонков, по которым плачет виселица! За свою жизнь Прю повидала пиратов, но такую непристойную команду еще никогда не встречала!
– Ты что, можешь обойтись без китов и наливаешь в свои лампы жир из селедки?
Прю заморгала, и тут же у нее вырвалось ругательство. Большие селедки? Самые жирные и самые нежные из всех рыб. С чего бы вдруг она стала заправлять лампы их жиром? И при чем тут киты?
Но раньше, чем Прюденс пришел в голову какой-нибудь ответ, капитан этой шайки шагнул и встал перед ней.
– Кстати, как тебя зовут, парень?
– Ух-хух…
– Хэскелл и Най, – быстро вмешался Прайд. – Он Хэскелл, а я Най. – Он нервно взглянул на Прю и чуть успокоился, увидев, что она кивнула, подтверждая.
– Фамилия? – гаркнул Гедеон.
– У нас нет фамилии, – ответила Прю, принимая роль, которую часто разыгрывала и раньше.
– Семья? Уверен, что кто-то есть.
– У нас нет семьи. Я уже говорил вам, наша мама умерла, а папу убили воры, убийцы, по…
– Он имеет в виду… ммм… флибустьеров, сэр, – дипломатично закончил фразу Прайд.
– Но есть женщина, которая кормит нас и до сих пор. Ее зовут Черная Лия. Она, наверно, удивляется, куда мы делись. – Прю взглянула на Крау, который стоял недвижимо, как статуя, и самое большее, что себе позволял, – взмах ресниц. Похоже, его чуть-чуть заботило, что с ними будет. – Если кто-то может сказать о нас слово Лии, я буду очень обязан.
– Ты говоришь, нет семьи?
– Она негритянка, сэр, но никому не принадлежит. Как говорится, она получила бумагу.
– Ладно, парни, я подумаю. Мне не надо объяснять, почему вы здесь. Вы сами знаете, что виноваты. И рано или поздно вас бы все равно поймали. Так что можете благодарить провидение, что это сделал именно я.
Зеленые глаза Прю яростно засверкали.
– Спасибо… – начала она, но Прайд резко толкнул ее локтем.
– Мой брат хочет сказать: спасибо за вашу доброту, сэр.
Гедеон подозрительно перевел взгляд с одного на другого. В конце концов он кивнул и начал говорить:
– Так случилось, что мне нужны люди. Нужны на определенное время, заодно дороги острова Портсмут избавятся на это время от таких, как вы. Сейчас я растолкую, что вам уготовано. Слушайте меня внимательно, потому что я не люблю повторять свои слова.
У Прю рот невольно открылся для протеста, но в этот раз она без звука подавила его. Палуба полна молчаливыми, жестокими людьми в шрамах. Стоит их разозлить, и им с Прайдом придется худо!
Гедеон, словно башня, возвышался над ними. Только один человек был такого же роста, как и он, – Крау. Пока Гедеон говорил, первый раз в жизни перепуганная насмерть Прю, сжав губы, молчала.
– Вы поселитесь внизу и постараетесь не доставлять мне хлопот, или я переправлю вас в Принсесс-Анн и посмотрю, как вас закуют в железки. Да, да, в железки, – повторил он, глядя прямо в негодующие глаза Прю. – Бог знает сколько времени вы, два молодых разбойника, творили свое злое дело. Но если вы совершите ошибку, ограбив моего человека, считайте, что сами перерезали себе горло. Достаточно будет одного случая. Пройдет много времени, прежде чем вы научитесь кое-каким манерам, и, поскольку вы вроде бы незнакомы с правилами честного труда за дневную плату, я сам пополню ваше образование. Давно вы остались без отца?
– Три… – начал Прайд.
– Десять лет. – Прюденс хотела извлечь все возможное сочувствие – про запас, а капитана вроде бы тронуло их сиротство.
– Опять лжете, как я вижу. Ну ладно, скоро мы все изменим. – Ироническим взглядом он скользнул по костюму Прю, от бесформенной шапки, закрывавшей волосы и надвинутой на покрытое сажей лицо, к потрепанному плащу и штанам, которые раньше много лет носил Прайд; напоследок он оглядел башмаки на несколько размеров больше положенного, с подошвами, привязанными бечевкой, какой она чинила сети. – Тебе полагается плащ, одеяло, смена фуфаек и подштанников, пара башмаков, две рубахи и две пары штанов в год. Тебя будут…
– В год! – вскрикнула Прю.
– Тебя будут кормить два раза в день, – не обращая на нее внимания, продолжал капитан, – а также дадут одеяло и место, чтобы спать. За это ты будешь выполнять назначенное тебе задание как можно лучше и столько времени, сколько я найду нужным.
– И после этого вы разрешите нам уйти? – спросила Прюденс.
– Заткнись! Я еще не все сказал!
– Ладно, а что насчет платы, о которой вы все время болтаете? – не унималась Прюденс.
– Каждый член моей команды получает долю вырученной суммы, – окинув ее ледяным взглядом, сказал Гедеон. – Вы двое будете из своей доли платить тем людям, которых ограбили, пока каждый из них не получит все сполна.
– Но это же неспра…
– Поостерегись: здесь любой человек охотно отправит тебя к праотцам, если ты хоть раз увильнешь от работы. Ясно я говорю? Там киты, которые ждут, чтобы их взяли. И как только мы их возьмем, ты будешь тянуть их до тех пор, пока туши не выбросит на берег. А когда они окажутся на берегу, ты будешь рубить, резать и вытаскивать ворвань, а потом вытапливать жир до тех пор, пока тебя не начнет рвать от его вида и запаха. А потом, черт возьми, ты все начнешь снова!
Китобои. Китобои!Не пираты, а честные, законопослушные китобои!
– Ясно я говорю? – прорычал Гедеон, к удивлению команды, ведь их капитан не был человеком, легко теряющим присутствие духа.
Близнецы дружно кивнули. Первый раз они сделали ошибку и ограбили честных людей вместо пиратов, хотя они так старались не погрешить против справедливости! Но как бы то ни было, ошибка дорого им обошлась.
Стоянка размещалась между двумя горными кряжами ближе к океану, чем к проливу. Все оборудование, включая около сотни бочек, они перенесли на руках вдоль низкого берега, минуя леса, по глубокому мягкому песку, который, казалось, тянулся на многие мили.
– По-моему, человек, у которого есть хотя бы немного мозгов, заставил бы быка тащить свои повозки, – проворчала Прю, ни к кому не обращаясь. Шесть человек тянули тачку впереди, а трое толкали ее сзади.
– Да, на первый взгляд это так, правда? – ответил человек по имени Томас – Одна беда: придется тащить и сено, чтобы кормить Божью тварь. А это вроде бы уже не имеет смысла.
– На дюнах есть трава. – Прю повернулась и уперлась ягодицами в задок повозки, но деревянные колеса зарывались все глубже и глубже в песок.
– Травы хватит на день. А без травы весь песок очень скоро сдует на нашу стоянку. А потом придет море и накроет нас. Едва ли здесь нужна скотина, вреда от нее будет больше, чем пользы.
К тому времени, когда они закончили перетаскивать провиант через узкий остров, Прю уже освоила ремесло – тянуть повозку вместо быка – не хуже прочих, включая и брата. Руки у нее загрубели и кровоточили. Ноги в сырых и рваных башмаках чувствовали себя не лучше. Каждый раз, замечая взгляд капитана, Прю удваивала свои старания, пока не появлялся Крау и не отводил ее в сторону, чтобы смазать ей руки скверно пахнувшей смесью.
Девушка была слишком изнуренной, чтобы сопротивляться, и слишком измученной, чтобы благодарить. Скорей всего, он делает это по доброте. Если, конечно, не исполняет приказ капитана и не пытается отравить ее. Но это Прю почти не волновало.
Уже стемнело, когда она улучила момент, чтобы посмотреть свой новый дом. Он вонял. Это поразило ее в первый же момент. Будто мало было вони китовых кишок, так в этом грязном хлеве еще обреталась свинья и разместился насест для дюжины тощих цыплят, казалось собранных лишь для того, чтобы добавить вони и шума.
Она этого не вынесет. Ни единого дня, не говоря уж о неделе. А тем более год!
Во время бесконечных переходов через остров она заметила в полумиле от стоянки приличную рощу. Вполне густую, чтобы спрятаться, и деревья вроде бы тянулись почти до южного берега. Идея начала принимать очертания. Там близко проходят корабли. В этих водах работают рыбаки…
Она дождется первой же возможности и убежит, но сначала надо прийти в себя после этого ужасного, бесконечного дня.
– Вы хотите сказать, что предполагается, будто я здесь буду спать? – проскрежетала она, зло глядя на человека, которого звали Гудж и который показал ей времянку, маленькую, по размеру чуть больше, чем хижина, грязную, сделанную из веток и необструганных досок. – Я бы и поросенку не предложила спать в таком грязном хлеве.
– Он и не будет. Он спит со мной.
Прю только вытаращила глаза. Мелькнула мысль, не сон ли это и не навалился ли на нее во сне какой-то безобразный, бесконечный кошмар.
– Будьте добры, я хотел бы посмотреть какое-нибудь другое жилье.
Изуродованное лицо скривилось в гримасе, которая могла быть только улыбкой. Прю съежилась и подумала, куда же запропастился Прайд.
– Это все, что осталось. Если спать здесь с Крау и Беном – конечно, получится тесновато. Но они собираются на Окрэкок, и вы с братом займете их места. В это время года клопы не очень достают.
