Текст книги "Покорение Гедеона"
Автор книги: Бронуин Уильямс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 19 страниц)
Глава девятая
Мая 3, 1729.
Погода держится ясная. Рука Булли быстро поправляется. Спермацетовый кит, взятый вчера, похоже, будет самым большим в сезоне. С костями и жиром он, пожалуй, составит половину всей добычи. Команда получит добавочное вознаграждение к своей доле.
Собственной рукой Гедеон Макнейр, южный берег.
На расстоянии слышались выкрики мужчин, обрабатывавших на мелководье тушу и потом ждавших, пока волна подгонит ее еще на несколько футов. Резко оттолкнув журнал, Гедеон встал и подошел к дверям. Он провел еще одну бессонную ночь. На этот раз, слава Богу, у него было оправдание: он поддерживал сигнальные огни, ожидая возвращения вельботов, которые ушли в море, чтобы притащить кита. Но он все равно думал об этой проклятущей девчонке и о том аде, в котором оказался после того, как имел несчастье столкнуться с ней. Он уже почти решил, что сию же минуту отправится в ее хижину и, перекинув через колено, задаст ей хорошую порку!
Одно удерживало его: он знал, что если пойдет к ней, то они поменяются ролями и ему несдобровать!
С явным облегчением он увидел, что Крау отошел от места, где работала команда, и направился в его сторону. Кажется, Гедеон не один знал секрет Хэскелла. Теперь он был чертовски близок к уверенности, что Крау тоже знал. У Гедеона появилось мрачное искушение все рассказать метису только ради того, чтобы услышать, что тот думает об этом деле…
– Там шум, кэп. – Крау подошел и остановился в пяти футах. Даже к тем, кому он доверял, Крау не подходил слишком близко. Гедеон подозревал, что это наследие прошлого. По опыту он знал, что метис не откроет своего прошлого и не будет его обсуждать. Да Гедеон и не собирался выспрашивать.
– Шум?
– Некоторые мужчины говорят, Томас бил гарпуном, Томас получает долю гарпунера.
Как и остальные гребцы, Томас подписал контракт на сотую долю. Это значило, что из каждой сотни полученных бочек масла одна его. Гарпунер получал дополнительную плату за каждого убитого кита, а со второго или с третьего сезона его доля возрастала до одной бочки из каждых восьмидесяти. Только рулевые и капитан зарабатывали больше.
– А ты, Крау, как ты считаешь?
– Вы капитан, Гедеон.
– На моей шее веревка, не на твоей, да? – Невеселая улыбка скривила губы Гедеона. – Тогда я скажу: Томас получит долю гарпунера.
Крау кивнул. Гедеон хорошо знал парня и не сомневался, что тот при любом решении не будет спорить. Но кивок означал, что Крау одобряет решение капитана.
– Во всяком случае, похоже, что Хэскелл не принял бы долю гарпунера, – продолжал капитан, вспомнив, как часто девушка проявляла высокомерную гордость. Такую проклятую гордость, которая заставляла ее работать больше других и которая подталкивала его пытаться сломить девчонку.
Что-то холодное и тоскливое зашевелилось у него в животе, когда Гедеон представил, как звенел над стоянкой ее хриплый смех, привлекая и остальных повеселиться с нею, даже если они по уши утопали в ворвани и требухе.
Девчонка была неукротимая, несерьезная и, к его огорчению, почти чертовски неотразимая.
– Что-то еще, Крау? – спросил он, потому что метис по-прежнему стоял в пяти футах от него.
– Мы продаем в Портсмуте?
– Думаю, мы будет продавать где-нибудь за проливом. Там лучше цены.
– Внутренние порты платят бумагой, а не серебром. В Портсмуте, там больше твердых денег. Мужчинам, им нравятся твердые деньги.
И на этот раз в улыбке Гедеона не чувствовалось ни капли веселья. Он хорошо знал – люди хотят, чтобы им платили серебром. Любая проститутка предпочтет моряка, у которого в карманах позвякивает серебро, – неважно, какой он национальности, – местному китобою со свертком бумажных денег.
– Портсмут, да? Сдается мне, что в последнее время, Крау, тебе все больше и больше нравится Портсмут.
– Да, это совсем неплохое место. – Метис спокойно встретил взгляд капитана.
– По-моему, в последнее время мы более-менее почистили его, и теперь человек может ходить по дороге, не оглядываясь на каждом шагу.
Крау ничего не сказал; если в его странно светлых карих глазах и имелось послание, то Гедеону не удалось прочитать его.
– При любом раскладе я планирую продавать груз южнее, так что в Портсмуте мы долго стоять не будем.
Если Гедеон удивил метиса, то сам он удивился своим словам еще больше. Ведь он окончательно решил при первой же возможности отделаться от своей нежелательной гостьи. Но его злость росла, и ему нужна была месть. Так проявилась часть его натуры, которую он никогда не сознавал. Он заставит ее извиваться, как червяк на раскаленной сковородке, и только потом отпустит.
Первое столкновение между ними не заставило долго ждать. По дороге из нужника она услышала, как мужчины обсуждали, где относительно выгоднее продавать добычу – в Портсмуте или пересечь пролив и пойти в Бат или в Принсесс-Анн.
Она направилась прямо туда, где Гедеон и еще несколько членов команды прикидывали, как починить вельбот Тоби. Увидев, что она приближается, Гедеон встретил ее на полпути.
– Идут разговоры, что в этот раз вы собираетесь продавать добычу в Портсмуте, – выпалила она, склонив голову. Это все, что она могла сделать в угоду вежливости. Хотя Прю ничего не имела против хороших манер.
Гедеон состроил такую гримасу, будто собрался долго-долго разглядывать ее, заставив Прю болезненно осознать, какой у нее, должно быть, ужасный вид. Хватит и того, что Прайд, за которым она никогда не замечала бестактности, сегодня утром, разбудив ее, сказал, что видел и поприличнее вещи, выброшенные штормом на берег.
– Так что же? – повторила она вопрос, не в силах больше выдерживать столь безжалостного осмотра. – Вы собираетесь в Портсмут или нет?
– Ты можешь придумать хорошую причину, чтобы направиться в Портсмут?
– Гудж говорит, что последняя корова даст примерно семьдесят бочек, и вы уже половину трюма заполнили маслом от двух последних дрифтеров. Так что с костями и спермацетом у вас будет полный трюм. И похоже, в этом сезоне вам больше не взять китов.
– Теперь у тебя королевский авторитет по китам, так я понимаю? – Глаза у него опасно сверкнули.
– Вы понимаете, что я имею в виду, – пробормотала Прю. – Все говорят, что это редкий случай, когда зверь приходит так поздно в конце сезона. И что нам повезло, что этот был такой большой и со спермацетом. И я только подумал, что…
– Гмм? Говори, Хэскелл. Мне, может быть, очень интересно узнать, что ты думал все эти недели, когда разделял со мной кров и стол.
Голова у Прю дернулась вверх, дернулась с такой силой, что чуть не отлетела. Она на мгновение закрыла глаза, потом более-менее пришла в себя.
– Вряд ли я бы назвал себя гостем… сэр. С первого же дня, как вы похитили меня и притащили на этот вонючий, Богом забытый песчаный берег, я работал, за двоих, оплачивая свое содержание, и вы эти прекрасно знаете.
– А что о вчерашнем, Хэскелл? Ты выполнил свои обязанности? Пять мужчин в лодке, Хэскелл, и каждый из них работник и знает свое место. Пять маленьких мужчин против разъяренного чудовища – Он выставил указательный палец с квадратной подушечкой в направлении гигантской туши, которую сейчас острейшими лопатками быстро разрезали на ломти. – Так что, Хэскелл, вчера ты тоже работал за двоих? – Он взял ее маленькую руку и приложил ладонью к своей. Крохотная ладошка потерялась в его руке. – Вижу, у тебя сошли мозоли от гребли. Все это время на твердой земле ты не греб, так? И ты не читал в воде, куда ушел кит, и не погружал на двадцать футов рулевое весло. Работал, говоришь? – Он приблизил свое лицо к ней, обжигая холодным голубым огнем, пылавшим в его глазах. – Нет. Ты должен был сделать только один удар гарпуном.
Против собственной воли Прю почувствовала, как ее загипнотизировал разительный контраст между сверкающими глазами и бронзовой кожей. И красным, похожим на цветок шрамом на правой щеке. И удивительно темной бородой, которую он обычно сбривал, а в последние несколько дней оставил расти. Но от его последних, тихо высказанных обвинений она напряглась, как тетива лука.
– Будьте прокляты, вы же знаете, что я не ударил гарпуном! Вы же были там! Вы же видели, что я оцепенел и выбросил в море завтрак и свалился за борт. И вы же видели, что Томас вытащил меня. Так что перестаньте! Оставьте меня в покое!
Резко повернувшись, она в ярости зашагала по мягкому песку. Глаза щипало от слез. Огромный проклятый бык! Он чертовски хорошо знал все, что случилось. Фактически даже луч видела после того, как вода сомкнулась у нее над головой.
– Хэскелл…
На секунду она заколебалась, но потом с искаженным злостью лицом зашагала дальше.
– Хэскелл.
На этот раз она уже не могла не обратить внимания. Повернувшись, она столкнулась с ним. Мокрые глаза сверкали под утренним солнцем, вздрагивающий подбородок вздернут вверх, маленькие кулачки прижаты к бокам.
– Что вам нужно? Вам нужно, чтобы я извинился? Чтобы я попросил прощения за то что оцепенел и Томасу пришлось выполнят мои обязанности и потом, рискуя жизнью прыгать за мной в воду? Тогда получайте мое извинение, и будь проклято ваше грязное черное сердце!
Она опрометью бросилась прочь, а Гедеон смотрел ей в спину. Да, конечно, он хотел, чтобы она извинилась. Но за что-то другое. Теперь, когда он так много выжал из нее, он уже и не знал, чего хотел. Знал только одно: его не удовлетворило то, что он получил. Если заглядывать в будущее, этого казалось мало.
Прю избегала Гедеона словно чумы, и он вроде бы тоже старался не встречаться с на Она работала вместе с другими, хватаясь за самые трудные задания, будто для того, чтобы заставить их забыть о случившемся. Под жарким пылающим весенним солнцем туша быстро портилась, и они работали, не считая часов, укрываясь под грязным брезентом. А когда не могли больше работать, падали на матрасы, чтобы немножко поспать.
Солнце припекало с яростью поздней весны, и защитный брезент превращался в раскаленную печь. Большинство мужчин сбрасывали рубашки, а некоторые и штаны, и каждые два-три часа все кидались в волны прибоя и вылезали мокрые с головы до ног, находя в этом хоть малое облегчение.
Все, кроме Прю. Она продолжала работать и тогда, когда солнце палило с безоблачного неба так, что выгорали волосы, дочерна темнел золотистый загар и раскрашивались в красный цвет щеки и кончик носа. Она страшно потела, отчего мозолистые руки становились скользкими, а от обилия ворвани – мягкими, и лопатка не раз выскальзывала у нее из рук, чуть не отсекая пальцы на ногах.
– Полегче, парень, одному тебе всей работы не переделать, – одергивал ее кто-нибудь из старших китобоев. Но она продолжала беспощадно погонять себя, желая поскорее разделаться, уйти отсюда и позабыть, что она когда-то знала человека по имени Гедеон Макнейр.
Она перестанет вспоминать глупые мечты, которые питала, хоть и недолго. Если пережить оставшиеся несколько дней, все будет кончено. И затем она сумеет позаботиться о том, чтобы выбросить все здешние переживания из головы.
За пять дней до того, как последнюю бочку погрузили в трюм «Полли», Прю, обессиленная, со стоном рухнула на песок рядом с одной из тележек. Она дала себе слово, что никогда в жизни больше не возьмет масляную лампу, чтобы с наступлением темноты читать или шить. Никогда в жизни она больше не сморщит нос, увидев огрубевшие лица скверно пахнущих китобоев, которые время от времени сходят на берег, чтобы растратить свои тяжело заработанные доли.
– Устал, парень?
Она взглянула на Лира и увидела его исполосованное шрамом лицо, вытянутое в подобие улыбки, придававшей ему комический вид.
– Кости устали. Ничего, недельку отосплюсь – и все пройдет.
– Кэп говорит, что мы уйдем на этой неделе. «Полли» отчалит следующим утром. Самое лучшее – помыться: горячая вода унесет всю усталость. Есть такое местечко, оно называется «Одноглазая кошка», уж там отдохнем будь здоров.
– В Портсмуте? – На своем острове Прю знала обе ночлежки, но «Одноглазой кошки» среди них не было.
– В этот раз кэп будет продавать в Бате. Прю пробормотала неприличное ругательство, которое уже несколько месяцев не слетало с ее губ, несмотря на обстоятельства, так и подбивавшие ее выругаться. Он отвезет ее в Портсмут, даже если ей придется приставить к нему нож. Довольно, с нее уже хватит!
Лир все еще гоготал и ревел от смеха, когда возле них раздался голос Гедеона.
– Рад видеть, что ты еще способен смеяться, – проговорил он, и один звук его голоса заставил Прю нахмуриться.
Он даже не посмотрел на нее.
– Хэскелл тут говорил, сэр, что готов схватить свое барахло и уйти с острова. А я тоже сложу свои снасти и направлюсь на север, как только вернемся.
Гедеон рассеянно кивнул: он думал о другом.
– Очень хорошо, Лир. Думаю, твоя подружка в Гаттерасе устроит тебе славную встречу.
К удивлению Прю, изуродованное шрамом лицо залилось краской.
– Уверен, сэр, что она теперь уже нашла кого-то другого. Как, черт возьми, вы узнали о Бесс, если не секрет?
Раньше чем Гедеон успел ответить, на всех троих набросился Гудж:
– Будь прокляты ваши жадные глотки, ты, уродливый подонок, ты опять накормил Люси крабами с панцирем? Я говорил тебе, что от них у него газы! Как он, бедолага, жалуется и как его несет, ужас!
Лир разразился хохотом, Гедеон растянул рот от уха до уха, и даже Прю не смогла сдержать улыбки. Бедный Гудж! Он до того обожал своего тощего борова, что в какие-то моменты терял здравый смысл.
– Гудж, я видел его как раз сегодня утром, когда мы тащили первую тачку с грузом. Он перелопачивал рылом песок, – ласково сказала Прю. – По-моему, тебе придется построить забор вдоль всего берега, если ты не желаешь чтобы Люси набивал себя крабами. Он просто дуреет от них.
Гудж отошел, а за ним поплелся и Лир, оставив Прю наедине с Гедеоном. Она по-прежнему сидела на жестком песке, роя в нем голыми пятками борозды, обхватив руками колени и уставившись вдаль, туда, где, по ее мнению, находился Бат.
Некоторое время они молчали, потом Гедеон спросил:
– Лир сказал тебе, что завтрашним утром мы уходим в Бат?
– Сказал, сэр.
– Он сказал тебе, что и ты пойдешь в Бат?
– Да… сэр. – Она не подняла головы. Если он хочет, чтобы она с полным вниманием беседовала с ним, ему надо подойти и присесть рядом, чтобы быть с ней на одном уровне. Она не намерена смотреть снизу вверх на какого-то мужчину.
– Хэскелл! Ты становишься дерзким. Подняв плечи, Прю втянула побольше воздуха и медленно выдохнула, потом заговорила:
– Да, сэр. По-моему, так оно и есть. Боже милостивый, подумала она, услышав его невнятное ворчание. Спустя какое-то время он спросил:
– Что мне с тобой делать?
Не в силах удержаться, она взглянула на него, надеясь выразить в широко открытых глазах все, что было у нее на душе.
– Отвезти меня домой, сэр. Вы обещали. Сезон закончился. Лир уходит. Портсмут – на вашем пути в Бат. – По крайней мере, она надеялась, что на пути.
– Посмотрим, Хэскелл. Посмотрим.
Ей показалось, что она услышала вздох. И потом он ушел, оставив ее на берегу. А она по-прежнему смотрела вдаль, туда, где, как ей представлялось, находился ее дом, и по-прежнему не понимала, почему в последнее время у него так часто меняется настроение.
Значит, он не хочет отвезти ее домой. Или отвезет? – терзалась догадками Прю на палубе готовой к отплытию «Полли». Она пыталась жаловаться Прайду и вбить ему в голову, что ей позарез надо вернуться домой. Но брат попал под влияние Гедеона.
– Он благополучно отправит тебя домой, Прюди, как только сможет. Кэп справедливый человек. Я хочу разузнать, не возьмет ли он меня как постоянного члена команды. Потому что лучше работать у него, чем клерком в амбаре или на корабле у человека, о котором я знаю, чего он стоит.
Ну и черт с ним! Пока что не к спеху! Она использует его ослиное упрямство в собственных целях. Если Гедеон потащит ее в Бат против ее воли, она воспользуется возможностью и купит самое лучшее платье, какое позволит размер ее доли.
Возможно, что-нибудь из сиреневого шелка. Или, если шелковое будет стоить слишком дорого, тогда из хлопка. Светлое, с косынкой цвета свежей травы. И, наверно, пару туфель с пряжками.
Плечи у Прю поникли. Как она может? Все деньги, какие у нее будут, нужны для бабушки. Когда она вернется домой, больше не будет Хэскелла и Ная, чтобы пополнять корзинку для рукоделия.
Правда, с другой стороны, если бы ей удалось удвоить свои деньги за игорным столом, тогда вроде бы можно позволить себе хотя бы одно-единственное платье. И еще осталось бы достаточно денег, чтобы заботиться о бабушке, пока Прайд найдет способ заработать им на жизнь.
Гедеон стоял в дверях наполненного дымом трактира, лицо его выражало отвращение. Он не помнил, чтобы здесь бывало так шумно. Как может человек, привыкший дышать чистым соленым воздухом, выносить такой смрад?
Пожалуй, он зайдет и пропустит один, а может, и два стаканчика и, прежде чем уйти, выставит выпивку своей команде. Потом придет навестить Летти. Ведь надо же что-то сделать чтобы избавиться от постоянной похоти, которая, как чума, мучает его с тех пор, как он первый раз увидел эту девчонку купавшейся в пруду.
Она ушла раньше вместе с другими, и это почему-то удивило Гедеона. По правде говоря, он полагал, что она будет плакать. Он почему-то был уверен, что она найдет какой-нибудь предлог, чтобы не идти вечером пьянствовать, распутничать и играть в компании своих дружков.
И это укрепило его убежденность в ее порочности – невинные девицы так себя не ведут. И если раньше он склонен был толковать свое сомнение в ее пользу, то, увидев Хэскелла, шагавшего в город плечом к плечу с Беном и Томасом, он получил доказательство, в котором нуждался. Она просто ослепила его, сделала из него дурака.
Удерживая свой гнев чуть ниже точки кипения, Гедеон поспешно надел лучшие, бисквитного цвета брюки и белую батистовую рубашку. Потом узкой черной лентой завязал сзади волосы, все еще мокрые после купания. И поскольку он с презрением относился к камзолам, то облачился в темное кожаное пальто до колен.
Одежда чуть пахла камфарным деревом, потому что слишком долго провисела без свежего воздуха. Он редко заботился о том, чтобы выглядеть так изысканно. Ведь капитан был простым человеком и не пытался казаться кем-то более значительным. Но сегодня вечером по какой-то причине ему хотелось выглядеть самым лучшим образом. Ради Летти, убеждал он себя, прекрасно понимая, что Летти примет его, даже если он заявится к ней в брезентовых штанах и измазанной дегтем вязаной рубашке из грубой шерсти.
В кабаке Гедеону понадобилось не больше минуты, чтобы найти взглядом девушку. Она сидела за столом рядом с Беном и тремя незнакомцами, довольно разбойного вида. С первого взгляда Гедеон определил, кто из них способен выхватить кинжал и воткнуть его между ребер так же быстро, как пожелать человеку доброго утра.
По стопке, лежавшей перед ней, он сделал вывод, что Хэскелл выигрывает. А это делало его вмешательство совершенно неизбежным. Ему придется помочь ей уйти раньше, чем весь кабак кинется на нее. Хотя мужчины его команды утверждали, что Хэскелл никогда не жульничает – парню этого не надо, потому что глаз у него необыкновенно острый, – Гедеон не вполне доверял их мнению. Маленькая бродяжка могла сдерживаться и не мошенничать на стоянке, но нет причины думать, будто она пожалеет трех джентльменов, которые сузившимися от злости глазами смотрели на нее через изрезанный ножами стол.
Он бы чертовски хотел привести сюда ее брата. Най бы живо положил конец этой глупости. И правда, он никогда не позволял сестре зарываться. Но Най остался на стоянке, где он учится плотницкому ремеслу и помогает Товию чинить разбитый борт вельбота. А здесь, в кабаке, рядом с Хэскелл сидел Бен, уже вдребадан пьяный и не участвовавший в игре.
Гедеон поймал взгляд одного из своих людей и кивнул на стол, где Хэскелл спокойно забирал еще одну кучку серебряных монет и стопку бумажных денег. Джеймс поднялся, подтянул штаны, сделал пару шагов и встал позади нее. Булли и Томас последовали его примеру, а потом к ним присоединился и Гедеон.
Они обошли стол и встали, скрестив на груди руки, за спинами трех незнакомцев. Гедеон внимательно следил за Хэскеллом, но мог бы поклясться жизнью, что не заметил никакого мошенничества.
– Джентльмены, если вы не возражаете, я хотел бы позаимствовать у вас на время вашего юного друга, – вежливо проговорил Гедеон.
– Катись отсюда, приятель, – прорычал один из игроков с разрезанным ухом.
– У меня срочное дело к парню. Но поскольку это может испортить вашу игру, я уверен, он согласится ради справедливости разделить выигранное. – После раздела девушка все равно осталась бы гораздо богаче, чем она была, когда вечер только начался.
– Убирайтесь подальше, мистер – закричал бородатый. Это был опасный завсегдатай кабака, и никто из сезонных – клиентов не рискнул бы сесть с ним играть.
– Нет, это вы убирайтесь подальше. – Три китобоя теснее окружили Гедеона, который смотрел прямо в глаза кричавшему. Ясные голубые глаза скрестились с горевшими черными, и черные отвели взгляд.
– Ладно, тогда поделим. Маленький грязный подонок ничего не заслуживает. Он жульничал, и мы почти поймали его.
От голоса Гедеона повеяло чистым арктическим холодом.
– Хэскеллу нет нужды жульничать. Парень работает у владельцев, которые разоблачают таких жуликов, как вы. Если вам дорога ваша шкура, то вы уберетесь отсюда на первом же корабле.
Не обращая внимания на огневой вал ругательств, которые за этим последовали, Гедеон схватил Хэскелла за загривок и не слишком нежно потащил через комнату к столу у двери. По пути он дал барменше знак, чтобы она обнесла его друзей кружками с выпивкой.
– Ладно, ты собираешься сказать мне, будто понимал, что делаешь? – спокойно спросил он, швырнув девчонку на стул так резко, что у нее скрипнули зубы.
– Если бы вы не вмешались, черт вас побери, я бы уже превратил несколько жалких шиллингов в целое состояние! Какое вы имели право…
– Я скажу тебе какое, маленький демон! Ты уже сидел с почти перерезанным горлом. А я не хочу держать ответ перед твоим братом!
Появилась барменша и поставила на стол две кружки с ромом. Прю охватила такая ярость, что она сама с удовольствием бы размозжила голову самоуверенному быку, но вместо этого она смело хлебнула из кружки с ромом.
Задохнувшись, Прю откинулась назад и помахала рукой у рта.
– Так, а теперь ты собираешься показать, какой ты лихой пьяница, да? Ну что же, давай. Черт подери, от этого мне будет только легче уберечь твою тощую шею. Никто не свернет ее, когда ты будешь храпеть под столом.
Прю старалась перевести дух и поэтому не могла ответить ему. Отец учил ее, как полагается пить леди. И она всегда, кроме нескольких исключительных случаев, следовала его правилу: столько воды, чтобы спирт не затуманил мозги, и столько спирту, чтобы от воды не завелась гниль в кишках.
– В наши дни парни не добавляют воду в свою выпивку, – заметил Гедеон, будто прочел ее мысли. – Ром легче проходит, чем чистая вода. Хочешь еще?
Она так гордо вскинула голову, что он дал барменше знак, стукнув по столу. Один раз, не два. Его кружка стояла нетронутой.
– Эге, привет, красавчики, – наклонилась над столом грудастая рыжеволосая особа в атласном платье такого ярко-желтого цвета, какого Прю еще в жизни не видала. – У вас, джентльмены, такой вид, будто вам не хватает компании. – Не ожидая приглашения, она придвинула стул и так близко подсела к Гедеону, что практически очутилась на его колене.
Прю фыркнула; она была в ярости оттого, что Гедеон поставил ее в такое положение, в каком она выглядит совершенной дурой. Как и все жители островов, разбавленный спирт она пила чуть ли не с малых лет. И лишь три раза в жизни хватила столько, что почувствовала его действие.
И Гедеон, будь проклята его коварная душа, все три раза был свидетелем ее позора!
Глядя на дружелюбно настроенную женщину в желтом атласе, Прю пришла к заключению, что эта дама ей не нравится. Первая причина – волосы у нее слишком рыжие. И вторая – платье у нее слишком тесное. Не говоря уже о слишком глубоком вырезе, из-за чего эта особа выглядела как три галлона сливок в двухгаллонном кувшине.
Барменша принесла заказанный ром, и Прю подвинула его рыжеволосой. Гедеон моментально поставил свою нетронутую кружку перед ней.
– Я сделаю перерыв, – холодно проговорила Прю.
При тусклом свете глаза Гедеона, казалось, сверкали, как мокрые сапфиры. Конечно, она никогда не видела настоящие сапфиры, ни мокрые, ни сухие. Но она мысленно представила себе все виды камней, которые прошли через их руки, когда она и Прайд отбирали у возвращавшихся из трактира пиратов украденный товар.
– Сегодня ночью в доме у Сьюки будет очень весело, красавчик, – промурлыкала сверхзатянутая рыжеволосая, поглаживая свежевыбритую щеку Гедеона. – Вам не хочется потанцевать с Друсиллой, ммм? Я знаю па, которые заставляют мужчину ложиться прямо на месте и скулить как щенок.
Гедеон подвинул к себе кружку и выпил половину содержимого. А Друсилла соскользнула со стула и окончательно уселась у него на коленях, вжимаясь своим пышным бюстом в его подбородок.
Прю снова фыркнула. Если бы она твердо знала, что у нее не подогнутся колени, она бы ушла прочь, оставив его с понравившейся ему рыжеволосой! Похоже, что раскрашенная свинья затянет его к себе, выпотрошит дочиста карманы, а потом продаст вербовщику. И он кончит тем, что его убьют в уличной драке в каком-нибудь проклятом грязном порту.
Не раздумывая, она схватила кружку Гедеона и прикончила остатки рома одним долгим глотком. Пусть это вразумит их обоих.
– Я никогда не был мастером в танцах, – промямлил Гедеон. Он вспотел. Прю уставилась на него затуманенными глазами и, увидев, что он собирается снять свое красивое кожаное пальто, еле удержалась от искушения встать и помочь.
Придумав кое-что поумнее, она поднялась, но тут же села, потому что комната покачнулась и потолок наклонился к ее голове.
– Уфф, – выдохнула она, пытаясь зацепиться взглядом за что-то неподвижное.
– Ты уже достаточно выпил, – сказал Гедеон. Его неодобрение подействовало бы гораздо сильнее, если бы ему не приходилось выглядывать из-за бледно-розового бюста Друсиллы.
Прю хихикнула, и рыжая первый раз внимательно посмотрела на нее.
– О-о-о, какой миленький парень! Как тебя зовут, дружок?
– Его зовут Хэскелл! – бросил Гедеон, выбираясь из-под груза, навалившегося на него.
– Вы позволите Друсилле поухаживать за вами, дорогуша? Я прослежу, чтобы вы подходяще провели время.
Она обвила своей пухлой белой рукой шею Гедеона и улыбнулась Прю, которая мысленно пожелала ей провалиться на месте.
– Ваши волосы и вправду такие рыжие? – спросила она.
Нарисованные карандашом брови комически вскинулись домиком.
– А разве они не выглядят рыжими? – (Прю кивнула с полдюжины раз, чтобы сильнее подчеркнуть свой ответ.) – Тогда они рыжие.
С правдой не поспоришь. У Прю появилось смутное чувство, что ей не удалось выразить то, что хотелось. Но она не могла придумать, что еще сказать. И кроме того, становилось все труднее ворочать языком, он почему-то заплетался.
– Вы меня извините, тми… мисс Друсилла, – решительно проговорил Гедеон, – но мне лучше отвести моего юного друга на борт корабля. Сдается, он уже поплыл.
И тут Гедеон окаменел. Рука проститутки соскользнула с его груди вниз к коленям и сейчас была зажата между его животом и ее обильными бедрами, продолжая двигаться к частям его тела, оставшимся необследованными.
Он убрал руку женщины с живота и хмуро посмотрел на Хэскелл, которая, одаряя всех улыбкой, оглядывала помещение. Дела явно шли не так, как он планировал, когда решил взять ее с собой в Бат. Гедеон предвкушал, что увидит, как она будет корчиться в попытках увильнуть от компании приятелей, отправлявшихся повеселиться на берег. А сам собирался только чуть-чуть поиграть на ее страхе.
Чуть-чуть, дьявол ее возьми! Он собирался завести ее как можно дальше лишь для того, чтобы увидеть, как она будет корчиться от страха! Он планировал, если понадобится, сопровождать ее до самых дверей дома Сьюки. И потом беспощадно высмеять, когда она придумает какой-нибудь предлог, лишь бы увильнуть.
– Позвольте мне выйти отсюда, – проворчал он, чуть ли не силой переместив проститутку с пышным задом на стул.
– Вот как, да я никогда!.. – заверещала разгневанная женщина.
Гедеон бросил на стол несколько шиллингов и, схватив Прю за локоть, поднял со стула.
– Теперь идем. Мне противно думать, что ты рухнешь в грязь, а мне придется тащить тебя на плече, но, если это именно то, чего ты хочешь…
Упившись за короткое время под завязку, Прю поднялась и уперлась в пол каблуками.
– По-моему, тут рядом Грудь и Свеча, Судь и Беча… ммм… Судастый и Бечастый…
– Ты наклюкался!
Покачиваясь, Прю потянулась к свежему воздуху, подувшему в открытую дверь.
– Я не нак-ку-куклился.
Увидев, что они направляются к двери, Бен крикнул, перекрывая шум, стоявший в кабаке:
– Эй, Хэскелл! Ты разве уходишь? А мы рассчитывали взять тебя с собой в дом Сьюки!
Глаза Прю столкнулись с взглядом Гедеона и закрылись. Она поморгала, надеясь, что он перестанет прыгать перед ней, будто пробка по бурному морю. Потом снова поморгала.
– Если позволите, Гедеон, мы сейчас расстанемся, а? Увидимся снова на корабле, ммм?
У него блеснули зубы, но явно не в улыбке.
– Да? Пойдешь к проституткам? Пожалуй, я тоже пойду с тобой.
Даже в таком невменяемом состоянии Прю помнила, что должна выполнить какое-то дело, прежде чем вернуться на борт «Полли». Что-то ей нужно купить, что-то особенное, от чего у Гедеона загорятся глаза, когда он увидит. Платье. Прю тут же засияла.
– Гедеон, вы любите жетл… желтые? Жжет-лые платья?
Он нахмурился. Они стояли недалеко от дверей, и их толкали проходившие мимо люди.
– Желтые платья? Да. По-моему, они так же хороши, как и любые другие. – Он окинул ее подозрительным взглядом. Прю расплылась в дурацкой улыбке. Тогда желтое. И атласное. И с глубоким вырезом на груди. Потому что Гедеон смотрел на груди Друсиллы так, будто не мог поверить своим глазам.
– Тогда, если вы извините меня… – промямлила она, собираясь пойти к торговцу одеждой, пока он не отговорил ее. Заодно проветрится, свежий воздух быстро выдует хмель из мозгов.
Гедеон опять взял ее за локоть и силой потащил к берегу, пропитанному запахом сточных вод, дохлой рыбы, застоявшегося спирта, амбаров, наполненных дегтем, соленой говядиной, маринованной свининой и прочими припасами.
Не самое приятное дело – проходить здесь, когда живот готов вот-вот извергнуть только что выпитый ром.
При тусклом свете ночных фонарей, поставленных, чтобы защитить амбары от краж, Гедеон изучал ее лицо. Она позеленела и выглядела несчастной.
