Текст книги "Гитлер в Вене. Портрет диктатора в юности"

Автор книги: Бригитта Хаманн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 29 (всего у книги 43 страниц)

«Оборона против славян»

Вольф считал главными противниками немцев чехов, антисемитизм оставался у него на втором плане. Дело в том, что свою деятельность Вольф осуществлял в основном не в Вене, а в Богемии со смешанным населением, а там чересчур жёсткий антисемитизм был политически невыгоден. Ведь богемские евреи, принадлежавшие скорее к буржуазии, в тот период тяготели к немцам и отдавали детей в немецкие школы. Они щедро жертвовали на национальные нужды и голосовали за немецкие националистические партии, в том числе и за вольфианцев. Вольф не мог и не хотел исключать их из числа немцев Богемии, исходя из своего основного положения: в случае угрозы все немцы должны держаться вместе, неважно, иудеи они или христиане.

Газеты немецких радикалов чётко придерживались этой линии. Например, «Дойче Нордмерерблатт» писала в 1912 году: «Если еврейское влияние способствует тому, чтобы деревня, город или торговая палата оставались немецкими, будет большой глупостью бороться с этим «влиянием»… И вся немецкая общественность рада, что где-то там в Моравии мы удерживаем наши позиции благодаря совместной работе всех партий»[1037]1037
  Цит. по: Pulzer, 174.


[Закрыть].

Вольф неоднократно призывал товарищей по партии не увлекаться борьбой с евреями и не забывать о необходимости держать «усиленную оборону против чехов»[1038]1038
  Deutsche Volks-Zeitung (Reichenberg), 29.10.1886; Weber (см. примеч. 1), 34.


[Закрыть]. По его мнению, антисемитизм не годился в качестве «главного пункта» национальной программы. Вольф решительно поддерживал и весьма успешный «Немецкий школьный союз» (более 200.000 членов и 200 отделений на местах), который по-прежнему отказывался вводить «арийский параграф». Не только шёнерианцы, но и христианские социалисты обвиняли союз в том, «что евреев обучают под видом немцев, а потом присылают их к нам, чтобы загнать наш народ в экономическое рабство»[1039]1039
  Прелат Шайхер в NÖL от 28.04.1893; StP NÖL, 444.


[Закрыть]. Но позиция Вольфа была однозначной: главное – это защита и распространение немецкого языка и культуры, и поэтому пронемецки настроенных евреев отталкивать нельзя.

Столь же прагматично Вольф действовал и в отношении «Союза христианских немцев Галиции», основанного в 1907 году. Целью союза была поддержка немецкоязычного «нееврейского меньшинства», составлявшего около 100.000 человек. Издаваемая союзом газета «Дойче Фольскблатт фюр Галициен» обращалась по поручению Вольфа к немцам-христианам в Галиции: «Не стоит отвергать и помощь евреев. Мы, конечно, не желаем смешения немцев с евреями, однако у нас есть все основания стремиться к укреплению отношений с пронемецки настроенными евреями, чтобы укрепить наши позиции». Все немцы, христиане они или иудеи, должны держаться вместе: «Покажи-ка, на что ты способен, немецкий Михель! Работа, упорная работа! Самопожертвование во имя народа! Вот каков должен быть твой девиз. Иначе тебя обгонят другие, а ты останешься плестись в хвосте»[1040]1040
  DVB für Galizien, 24.09.1909, lf.


[Закрыть].

В 1905 году Штайн занял в Рейхсрате противоположную позицию по аналогичному вопросу. Речь зашла о том, что произойдёт с немецким меньшинством Галиции и Буковины, если эти коронные земли отделить, как того требовали пангерманцы: «Подавляющее большинство из тех, кто в Буковине называет себя немцами, на самом деле евреи». А пангерманцы «никогда не возьмут под своё крыло тех, кто не нашей крови»[1041]1041
  StP HdA, 363 заседание 11.12.1905, 32869-32873.


[Закрыть].

Вольф не брезговал и антисемитскими высказываниями, особенно выступая в Вене, но его считали плохим антисемитом как приверженцы Шёнерера, так и сторонники Люэгера. Депутат от христианских социалистов Герман Белоглавек крикнул, например, в парламенте, обращаясь к Вольфу: «Да перед любым евреем сегодня можно снять шляпу, только не перед Вольфом! Прислужник евреев! Мы десять лет против них боролись, а теперь Вольф помогает им вернуться к власти! Сколько вам за это платят, господин Вольф?». Вольф в ответ поклялся, что «не успокоится до тех пор, пока не выкурит этих христианско-социальных идиотов из Вены»[1042]1042
  Заседание палаты депутатов 04.11.1897; Weber (см. примеч. 1), 105.


[Закрыть].

Борьба в университетах

Вольф был политическим кумиром немецких студентов. Он призывал членов студенческих корпораций полностью посвятить себя «служению немецкому народу» и «обороне против славян». При этом он придавал образованию большое значение, ведь к «атаке» славян нужно подготовиться и в интеллектуальном плане. С самого начала карьеры он занимался организацией националистических читательских и образовательных обществ, ездил по стране с докладами с целью национального просвещения и воспитания, организовал плотную сеть немецких «застольных обществ», которые должны были послужить «точками кристаллизации великой и единой национальной общности».

Члены этих мельчайших групп, где пропагандировалось пангерманство, а с 1902 года – взгляды немецких радикалов, собирались раз в неделю у кого-нибудь дома, читали немецкую националистическую прессу, спорили, помогали друг другу в практических вопросах и занимались «политическим и национальным самообразованием». Здесь пели национальные песни, читали доклады: «Таким образом крепилось чувство национальной общности, расширялся кругозор, просыпался интерес к политической жизни, каждый чувствовал себя частью целого, шестерёнкой в механизме нации»[1043]1043
  ODR, 28.01.1894, «Gründet deutschnationale Tischgesellschaften!»


[Закрыть]. Важную роль в организации таких обществ играли студенты.

В 1908 году «Остдойче Рундшау» рекламировала ораторскую школу немецких радикалов в Вене. Там велись дискуссии об истории немецкой и австрийской социал-демократии, а также на тему «Социализм и национализм». Обсуждалась и недавно опубликованная работа социал-демократа Отто Бауэра «Национальный вопрос и социал-демократия», где речь шла о приоритете классового сознания перед национальным, и брошюра Карла Реннера «Национальные или интернациональные профсоюзы». Вход был свободным для членов любого немецкого националистического объединения[1044]1044
  ODR, 31.05.1908.


[Закрыть].

Когда Гитлер жил в Вене, в 6-м районе по адресу Зандвиртгассе 21 находился союз «Немецкая история», где Вольф состоял членом президиума. Союз ставил целью пробуждение общенемецкого национального чувства, которому следовало способствовать посредством популярных докладов и дешёвых изданий: «Подрастающему поколению, которое в школе учит всё о Пржемысловичах, Ягеллонах и прочих династиях, правивших в этом государственном образовании, но ничего не знает о национальной немецкой истории, следует с помощью брошюр, где рассказывается о делах и свершениях великих людей нашего народа, от Арминия до Бисмарка, о великих эпохах нашей истории – о разрушении германцами дряхлой Римской империи, о славной эпохе Гогенштауфенов, о Реформации, принёсшей нашему народу свободу, и, наконец, о новейшем времени, когда объединённый народ создал своё государство, – прививать убеждение, что немецкий народ значительно превосходит по силе и культуре все остальные народности этого многоязычного государства»[1045]1045
  Призыв союза «Немецкие соотечественники», из частной коллекции.


[Закрыть].

^{Открытка от члена немецкой студенческой корпорации с портретом Вольфа: «Да здравствует избранник народа! Мы победим, если будем не только говорить по-немецки, но и мыслить национально»}

Одновременно Вольф, главный политический дебошир империи, приложил руку к обострению университетских национальных конфликтов, достигших тогда небывалых масштабов. Он поощрял членов немецких корпораций вести ежедневную борьбу с их «ненемецкими» однокашниками, особенно в Праге. Здесь студенческие волнения всегда оказывались верным средством спровоцировать межнациональные столкновения.

Богемские чехи считали Вольфа главным врагом, но признавали, что он всё время бросается в самое пекло и проявляет чудеса отваги. Например, даже враждебно настроенные газеты в подробностях описали, как 1 декабря 1908 года, непосредственно перед введением в Праге военного положения, он спокойно и уверенно прошёл от Немецкого казино до университетской столовой, невзирая на сотни беснующихся чехов, от которых полиция тщетно пыталась его защитить. Газета «Нойес Винер Журналь» писала: «Ситуация всё более накалялась, из толпы доносились крики: «Повесить его!», «Убить!», «Скиньте его в канал!», «Сахар! Сахар!» Камень, брошенный в Вольфа, попал в плечо сопровождавшего его немецкого студента»[1046]1046
  NWJ, 02.12.1908.


[Закрыть].

Вольф был грозой Богемского ландтага, ведь именно обструкция немецких радикалов делала невозможной работу депутатов. Он раздувал ненависть между немцами и чехами, его партия изо всех сил старалась, чтобы конфликты из Богемского ландтага перекочевывали в Рейхсрат и он мог продолжать свою подрывную деятельность уже в Вене. Во время массовых собраний он дополнительно разжигал и без того масштабную националистическую истерию.

В Рейхсрате Вольф постоянно ставил на рассмотрение внеочередные вопросы, направленные против чехов. Например, 2 января 1909 года – «против непрекращающихся угроз немецким студентам и немецкому меньшинству в целом со стороны уличного сброда в Праге». Обозвав священника – одного из чешских депутатов – «чёрным клерикалом» и «нахалом», он возмущался «наглостью» пражской толпы, этого «сброда», «такого испорченного и опустившегося, как ни в одном другом городе». «У наших немецких студентов есть неоспоримое, веками существовавшее право носить на земле старейшего немецкого университета свои цвета и вести себя по-немецки». Обязанность правительства – «при любых обстоятельствах охранять это право». «Мы не отдадим ни пяди, ни йоты, ни крупицы того, что нам принадлежит». Непосредственным следствием этого выступления стала обструкция со стороны чешского национального социалиста – многочасовая речь на чешском. Работа парламента снова оказалась парализована[1047]1047
  StP HdA, 22.01.1909, 8446ff.


[Закрыть].

В Вене Вольф подстрекал немецких студентов к борьбе с однокашниками других национальностей. У него это прекрасно получалось, причём при дружной поддержке остальных немецких партий: «Сама история обязывает нас при любых обстоятельствах отстаивать первородное право немецкого языка и немецких обычаев на этой земле, политой немецким потом и немецкой кровью»[1048]1048
  AdT, 23.02.1908.


[Закрыть].

Когда в ноябре 1908 года двести итальянских студентов вышли на демонстрацию, требуя открыть в Венском университете итальянский факультет права, в актовом зале их встретили около тысячи немецких буршей. «Стража на Рейне» заглушила итальянские национальные песни, затем в дело пошли палки. Одна сторона свистела и вопила: «Долой итальяшек!», другая – «evviva» и «corag'g'io»[1049]1049
  «Да здравствует /Ура!» и «мужество» (итал.)


[Закрыть], драка бушевала вовсю. Потом раздались 18 выстрелов, стреляли итальянцы. Началась паника. Многие получили тяжёлые ранения. Полиция изъяла два револьвера, кинжал, нож, кастеты, кистени, обтянутые резиной свинцовые прутья и множество сломанных палок. Университет на несколько дней закрыли[1050]1050
  NIK, 24.11.1908.


[Закрыть].

Вследствие множества подобных стычек радикальные настроения распространились среди всех студентов, вне зависимости от происхождения. Студенты-евреи, которых исключили из корпораций, объединились в собственные организации. Первым и самым важным стал сионистский союз «Кадима» («Вперёд»), основанный в 1882 году венскими студентами из Галиции; на рубеже веков политику его определяли уже западные евреи. Союз «Кадима» пропагандировал идеал мужественного, смелого, спортивного еврея, который не намерен терпеть, а готов бороться.

Когда евреи начали выступать не как «немцы», а именно как евреи, тоже начались столкновения на национальной почве. В конце февраля 1908 года (Гитлер как раз прибыл из Линца в Вену) в одной из таких драк в ход пошли не только палки, но и кнуты, раненые были с обеих сторон. В 1908 году подобные столкновения происходили неоднократно. Например, 10 ноября всё началось с того, что член объединения «Алеманиа» оскорбил еврейских студентов. В ответ на это участник организации «Кадима» вызвал его на дуэль. Бурш отказался, заявив, как обычно, что с неарийцами не дерётся. Началось массовое побоище. «Алеманы» загородили вход в университет, чтобы не дать членам «Кадимы» пройти, и кричали: «Долой евреев!» и «Убирайтесь в Сион!» Драка закончилась обрушением каменного пандуса при входе в университет и 60 пострадавшими. Подобные столкновения происходили и в других цислейтанских университетах всякий раз, когда «ненемецкие» студенты пытались отстоять свои права.

Конфликты в цислейтанских университетах случались не только на национальной почве, но и в связи с мировоззренческими и политическими разногласиями: между клерикалами и либералами, пангерманцами и немецкими сторонниками Габсбургов. И, конечно, дрались друг с другом итальянцы и словенцы, поляки и русины и так далее.

Чешский депутат Франтишек Удржал винил во всех этих беспорядках немецких студентов, а тем самым и Вольфа, который их подстрекал: «Немецкие студенты дерутся и в Вене, и в Праге, они дерутся в Брюнне, они дерутся в Граце, они дерутся в Инсбруке и в Триесте. Везде, куда ни приедешь, везде эти немецкие студенты с их страстью к побоищам»[1051]1051
  StP HdA, 03.12.1908, 7688.


[Закрыть].

Феликс Сомари, учившийся в Венском университете, вспоминал: «Пока весь мир в сонном довольстве смотрел на беспорядки в Австрии как на курьёз, мы, молодые люди, полагали, что находимся в политическом эпицентре. Наш мир казался нам гораздо более реальным, чем всё остальное: здесь не дискутировали, а дрались, и не за стародавние проблемы, как ошибочно считали там, во внешнем мире, а за будущее. Новое варварство, поразившее Запад в следующие десятилетия, было знакомо нам с юных лет. Оно непрестанно и дико бушевало в центре нашей высокоразвитой, утончённой культуры. Когда я говорю «мы», я имею в виду всю образованную венскую молодёжь того времени. Мы оказались на переломе эпох и ощущали это всем своим существом»[1052]1052
  Somary, 24.


[Закрыть].

Стефан Цвейг вспоминал много лет спустя: «То, что для национал-социализма делали штурмовики, разгоняя дубинками собрания, нападая по ночам на идейных противников и избивая их до полусмерти, немецким националистам в Австрии обеспечивали студенты, которые под защитой университетской неприкосновенности учиняли беспрецедентные бойни и по первому свистку готовы были по-военному чётко маршировать при всякой политической акции. Корпоранты, так называемые «бурши», с рассеченными лицами, упившиеся и бездушные, легко врывались в актовый зал… [вооружённые] тяжеленными дубинками; беспрестанно провоцируя, они избивали то славянских, то еврейских, то католических, итальянских студентов и изгоняли беззащитных из университета. Во время каждого такого «променада»… текла кровь. Полиция… ограничивалась тем, что подбирала истекающих кровью потерпевших, которых хулиганы просто сбрасывали с лестницы»[1053]1053
  Стефан Цвейг. Вчерашний мир / Пер. Г. Кагана. М.: Радуга, 1991, С. 90.


[Закрыть].

Народный трибун д-р Карл Люэгер

Молодой Гитлер был убеждённым шёнерианцем, и ему потребовалось время, чтобы оценить личного врага Шёнерера, венского бургомистра д-ра Карла Люэгера и его Христианско-социальную партию: Когда я приехал в Вену, я относился к ним обоим враждебно. И лидер, и движение казались мне реакционными[1054]1054
  МК, 58.


[Закрыть].

Люэгер был «хозяином Вены», его партия безраздельно властвовала в столице. А Георг Шёнерер, которому Люэгер когда-то в знак уважения преподнёс букет васильков, после 1907 года так и не попал в парламент. Политический труп, не более того.

Приверженцы обоих противников не уставали враждовать друг другом. Партийные газеты ежедневно поливали противоположный лагерь грязью. Люэгер всегда выигрывал в этой борьбе. Он приказал не принимать шёнерианцев и социал-демократов на официальные должности, не разрешал им становиться поставщиками городских учреждений. Особо подлое наказание – запрет гимнастическим союзам этих партий тренироваться на принадлежавших городу школьных спортивных площадках – он обосновал так: «Мне в Австрии не нужны революционеры и почитатели Гогенцоллернов, мне в Австрии нужны честные, верные, преданные династии люди!»[1055]1055
  Franz Stauracz, Dr. Karl Lueger. 10 Jahre Bürgermeister, Wien 1907, 189.


[Закрыть]

Восхищаясь Шёнерером, Гитлер отдавал должное и Люэгеру, что свидетельствует о его определённой политической самостоятельности. Но в Христианско-социальную партию он не вступил, католическое мировоззрение ему было совершенно чуждо. Его привлекала и восхищала не партия, а выдающаяся личность Люэгера.

Если верить «Моей борьбе», к Люэгеру Гитлера привели антисемитизм и газета «Дойчес Фольксблатт». Рассуждая о венской «еврейской прессе» и её мнимой враждебности по отношению к немцам, он пишет: Я увидел, что одна антисемитская газета, «Дойчес Фольксблатт»,… вела себя пристойнее… Теперь я иной раз читал «Дойчес Фольксблатт», газета казалась мне не такой значительной, но в этом отношении более чистоплотной. Резкий антисемитский тон меня не совсем устраивал, однако я время от времени вчитывался в аргументы, и они заставляли меня задуматься[1056]1056
  MK, 58.


[Закрыть].

«Дойчес Фольксблатт», выходившая большим тиражом, когда-то перешла от Шёнерера к Люэгеру. Газета представляла радикальное националистическое крыло христианских социалистов и исповедовала агрессивный антисемитизм. Как бы то на было, чтение этой газеты дало мне возможность постепенно познакомиться с движением и его лидером, которые тогда царили в Вене, – с д-ром Карлом Люэгером и Христианско-социальной партией[1057]1057
  MK, 58.


[Закрыть].

Люэгера-оратора Гитлер впервые услышал в 1908 году, на выступлении в «Народном зале» ратуши: Во мне происходила внутренняя борьба, я хотел его ненавидеть, но вынужден был восхищаться, не мог иначе; он обладал выдающимся ораторским талантом[1058]1058
  Monologe, 153, 17.12.1941.


[Закрыть]. В «Народном зале» венской ратуши устраивали крупные мероприятия – например, принесение присяги новыми гражданами города. Новоиспечённые венцы должны были в присутствии бургомистра торжественно произнести «Клятву венского гражданина» и пообещать сохранять «немецкий характер Вены». Таким образом, «ненемецкие» переселенцы отрекались от своей прежней национальной принадлежности.

Возможно, Гитлер присутствовал на такой церемонии именно 2 июля 1908 года, когда конфликт между немцами и чехами особенно обострился. Люэгер, как всегда на таких мероприятиях, воспользовался поводом высказать свою точку зрения по поводу национального вопроса в Вене в целом. «Дойчес Фольксблатт» писала, что бургомистр «отверг подозрения, будто он ненавидит чехов, но со всей определённостью подчеркнул, что тон в столице империи задают немцы, а прочие должны делать то, что им скажут; приехавшие в Вену чехи должны подлаживаться под своё окружение, то есть, германизироваться».

Переселенцы должны понимать, «что земля, на которой выросла старая императорская резиденция, – это немецкая земля и таковой останется, что Вена не пойдёт ни на какие уступки славянским элементам, стремящимся в центр империи, что обязанность чехов и им подобных, пользующихся гостеприимством Вены, – не выпячивать свою национальную принадлежность, а влиться в немецкую среду»[1059]1059
  DVB, 04.07.1908, 1, «Wien und die Tschechen».


[Закрыть].

Люэгер любил повторять: «Вена – немецкий город и таковым останется!», причём слово «немецкий» здесь означало лишь языковую принадлежность и не имело отношения к планам присоединиться к Германии. Поэтому в глазах молодого Гитлера Люэгер был «германизатором» Вены.

^{Д-р Карл Люэгер, бургомистр Вены с 1897 по 1910 год}

В 1908 году Люэгеру 64 года, он уже одиннадцать лет на посту бургомистра и пользуется такой любовью у населения, какой не удостоился никто из его предшественников или преемников. Он страдал тяжёлым заболеванием почек и почти полностью ослеп, но каждое из его всё более редких выступлений становилось для города большим событием. Его невероятную популярность признавали даже политические противники, например Фридрих Аустерлиц в «Арбайтерцайтунг»: Люэгер был «некоронованным королём, ратуша – его Хофбургом… Он был популярнее любого актёра, знаменитей любого учёного. Люэгер – это явление в политике, которым не может похвастаться ни одна столица. Такой любви человек может добиться только в Вене, и только такой человек, как Люэгер… Где ещё в мире мыслимо такое поклонение?»[1060]1060
  AZ, 11.03.1910, Аустерлиц «Некролог Люэгера».


[Закрыть]

Гитлера разделяет восторженное отношение венцев в бургомистру. Например, когда он пишет, что Люэгер – крупнейшее явление в муниципальной политике, самый гениальный бургомистр всех времён[1061]1061
  Monologe, 153, 17.12.1941.


[Закрыть]. Или: Под началом поистине гениального бургомистра почтенная резиденция императоров старой империи возродилась к новой чудесной жизни. Люэгер был последним великим немцем, которого породил народ колонистов Восточной марки[1062]1062
  MK, 74.


[Закрыть]. И ещё: Если бы д-р Карл Люэгер жил в Германии, его бы почитали как одного из самых значительных политиков нашего народа. То, что ему пришлось жить и работать в этом невозможном государстве, стало несчастьем и для его деятельности и для него самого[1063]1063
  MK, 133.


[Закрыть]. И ещё: Праздники, которые Люэгер устраивал в ратуше, были великолепны: он там царил. Когда он проезжал по улицам Вены, народ останавливался, чтобы приветствовать его[1064]1064
  Monologe, 153, 17.12.1941.


[Закрыть]. О важности этой фигуры для Гитлера свидетельствует тот факт, что уже тогда, когда началась его борьба, он всё ещё носил в портмоне в качестве талисмана медальку с портретом Люэгера[1065]1065
  Picker, 300.


[Закрыть].

Люэгер был мастером самопрезентации. «Красавчик Карл» любил появляться на публике с золотой бургомистерской цепью на шее, в окружении чиновников и муниципальных служащих, и особенно в сопровождении священников в ризах и служек, размахивавших кадилами на каждой церемонии, что бы там ни открывали – газовый завод или начальную школу № 85. Свита была одета в особую люэгеровскую «придворную форму» – зелёный фрак с чёрными бархатными обшлагами и жёлтыми пуговицами с гербом[1066]1066
  Erich Graf Kielmansegg, Kaiserhaus, Staatsmänner und Politiker, Wien 1966, 390.


[Закрыть]. Военные оркестры исполняли специально созданный «Люэгеровский марш».

Люэгер оставил в наследство потомству сотни памятных досок с прославляющей его надписью, они и сегодня встречаются в Вене: «Построено при бургомистре д-ре Карле Люэгере». Гитлер знал об этой причуде и упомянул её в 1929 году на партийном собрании НСДАП в Мюнхене: И вот мы видим, как к власти в столице Австрии приходит бургомистр д-р Люэгер и как он пытается упрочить и увековечить господство своего движения с помощью грандиозных построек, полагая, что когда слова отзвучат, заговорят камни. На каменных плитах повсюду гравируют: «Построено при д-ре Карле Люэгере»[1067]1067
  Hitler, Reden, III, Teil 2, 146, речь 03.04.1929.


[Закрыть].

В Вене над люэгеровским тщеславием посмеивались, по большей части добродушно. Например, в юмористической газете опубликовали фотографию слонёнка из Шённбрунского зоопарка с подписью: «Появился на свет при бургомистре д-ре Карле Люэгере»[1068]1068
  Kielmansegg (см. примеч. 13), 391.


[Закрыть]. Даже однопартиец Люэгера прелат Йозеф Шайхер отмечал у постаревшего бургомистра «некоторую манию величия и презрительное отношение к людям»[1069]1069
  Scheicher, IV, 410.


[Закрыть]. Он «радовался, словно ребёнок, когда сильные мира сего обвешивали его всевозможными побрякушками и ленточками»[1070]1070
  Scheicher, IV, 414.


[Закрыть]. Хватало желающих «день и ночь ползать перед ним на брюхе, коленопреклоненно курить ему фимиам и бормотать: О, как ты велик!»[1071]1071
  Scheicher, IV,417.


[Закрыть]

А вот мнение его политического противника Аустерлица: «Не думаю, что венцам нужно гордиться такой популярностью Люэгера. Его жизнь была подчинена одной идее – воле к власти», причём к его собственной власти. «Государство, народ, партия… – всё вращалось вокруг его «Я»», это было «просто какое-то болезненное помешательство, низведшее целый город до функции пьедестала, на котором возвышалось тщеславие одного человека»[1072]1072
  Аустерлиц в: AZ, 11.03.1910.


[Закрыть].

Огромной любви народа Люэгер добился своими неоспоримыми достижениями. Годы его правления – с 1897 по 1910 – стали светлым пятном на фоне политического сумбура Австро-Венгрии. Было очевидно, что у руля стоит сильный и харизматичный лидер, политик, который всегда прислушивался к мнению народа, страстно и усердно трудится на благо «своих венцев» и ради процветания города. Неудивительно, что вплоть до сегодняшнего дня об этом «венском владыке» и «императоре-гражданине» вспоминают с восхищением.

Люэгер сиял столь ярко ещё и потому, что окружающий политический фон был мрачен. Старый, склонный к депрессиям император и ранее не был выдающимся политиком, а тут полностью положился на советы посредственных министров и придворных. Не имея ни собственной концепции развития, ни энергии, чтобы её осуществить, он просто «прозябал», как говорили в Вене. В Цислейтании то и дело сменялись кабинеты министров. Работа парламента была парализована национальными конфликтами. В стране царили нищета, безработица, инфляция, междоусобицы, отсутствовали социальные гарантии, и лояльность населения короне всё уменьшалась.

В распадающейся империи оставался лишь один бастион чёткой, успешной политики: город Вена под руководством бургомистра Люэгера. Слова Гитлера из «Моей борьбы» отражают мнение большинства венцев: Вена была сердцем монархии, последним источником энергии, который поддерживал жизнь в больном и дряхлом теле прогнившей империи[1073]1073
  MK, 109.


[Закрыть].