Текст книги "Гитлер в Вене. Портрет диктатора в юности"

Автор книги: Бригитта Хаманн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 43 страниц)

6. В мужском общежитии

Образцовое заведение

Шестиэтажное мужское общежитие по адресу: Мельдеманштрассе 27 в Бригиттенау, 20-м районе Вены, открытое в 1905 году, было одним из самых современных в Европе. Его финансировал частный «Фонд имени юбилея императора Франца Иосифа I для поддержки народного жилья и благотворительных учреждений», существовавший за счёт пожертвований и принимавший крупные взносы от еврейских семейств, прежде всего, от барона Натаниэля Ротшильда и семьи Гутманов. Управление общежитием осуществляли городские власти.

Изумление вызвали уже первые чертежи проекта, представленные на выставке в «Кюнстлерхаус» – Венском доме художника. В этом общежитии не планировались общие спальни, для каждого из 544 потенциальных жильцов предусматривалась отдельная комнатка. Предполагалось создать идеальные санитарные условия и обеспечить постояльцам различные помещения общего пользования «для просвещения и досуга».

В районе Бригиттенау на самой окраине города открывались новые промышленные предприятия, рабочая сила пользовалась большим спросом, а прирост населения был самым высоким в Вене. С 1890 по 1910 год число жителей увеличилось с 37.000 до 101.000 человек[650]650
  SJSW für 1911, Wien 1913, 45.


[Закрыть]. Прирост обеспечивали в основном молодые холостые мужчины, они приезжали работать на новых фабриках и за отсутствием дешёвого жилья снимали койку в какой-нибудь забитой до отказа рабочей квартире.

Считалось, что после постройки нового общежития число таких жильцов сократится, а семьи, нравственности которых угрожало проживание холостого постояльца, окажутся в безопасности. Это подчеркнул и князь Карл Ауэрсперг, главный попечитель фонда, во время визита императора Франца Иосифа в 1905 году: «Это мужское общежитие призвано на практике продемонстрировать, что можно успешно противостоять пагубной субаренде, а взамен душных и переполненных квартир предоставить холостым рабочим дом, который станет для них не просто недорогим пристанищем, но и местом, где они обретут возможность заботиться как о теле, так и о духе»[651]651
  10. Jahresbericht der Kaiser Franz Joseph I. Jubiläumsstiftung… über das Jahr 1905, Wien 1906, 8.


[Закрыть].

Плата за одно спальное место примерно соответствовала стоимости аренды одной койки и составляла всего 2,5 кроны в неделю. Проживание здесь могли себе позволить даже холостые подсобные рабочие или подмастерья с доходом в 1000 крон в год.

Венцы превозносили общежитие как «воплощение мечты о райском месте на земле» и «чудо красоты и дешевизны». Упомянутый выше журналист Эмиль Клегер решил это проверить, прикинулся бездомным, провёл в общежитии ночь и написал репортаж.

Дорога из центра города в Бригиттенау, на другую сторону Дунайского канала, особой радости ему не доставила. Клегер направился по Валленштайнштрассе. «Было около шести часов вечера, когда главная улица бедняцкого Бригиттенау становится для его обитателей чем-то вроде корсо. Вернувшись с работы, рабочие прогуливаются здесь со всеми чадами и домочадцами мимо слабо освещённых витрин, где зазывно выставлен всякий дешёвый хлам, снабжённый ценниками. На оживлённых перекрёстках, прислонившись к стенам домов, стоят подозрительные молодчики. И не одни, а с девицами…» Дальше пришлось идти переулками в «жуткой темноте, мостовая здесь в ужасающем состоянии, и фонарей так мало, что тебя не покидает ощущение опасности».

Электрификация района Бригиттенау в ту пору только-только началась. В 1-м (центральном) районе горели 321.396 электрических лампы, в 6-м, где вначале проживал Гитлер, – 77.076, а в Бригиттенау их было всего лишь 7523. Ещё более показательна разница в количестве ламп в ресторанах и кафе: в 1-м районе – 11.015, в 6-м районе – 3291, а в огромном 20-м (население более 100.000) во всех ресторанах и кафе зажигались всего 17 электрических ламп. С одной стороны, это указывает на весьма незначительное число подобных заведений в Бригиттенау, с другой стороны – на допотопную систему освещения: здесь всё ещё использовали керосин[652]652
  SJSW für 1908, Wien 1910, 206.


[Закрыть].

Наконец, Клегер отыскал новое общежитие: «Большая электрическая дуговая лампа над воротами – как путеводная звезда для спотыкающихся о кочки на распаханной земле людей. Общежитие производит величественное впечатление, если сравнить его с соседними домишками и голыми фабричными зданиями на заднем плане. Открываю ворота и, к моему удивлению, попадаю в вестибюль, который сделал бы честь приличному отелю. Меня окутывает приятное тепло». Общежитие располагало электрическим и газовым освещением, а вдобавок – ультрасовременным центральным паровым отоплением.

Журналист без каких-либо затруднений купил в кассе за 30 крейцеров (60 геллеров) талон на одну ночь. Далее Клегер описывает столовую на первом этаже: «И снова я приятно удивлён красотой помещения, освещённого двумя дуговыми лампами, стены здесь до середины облицованы бледно-зелёным кафелем».

Затем он отправился ужинать. «Я увидел, как пронесли приличный кусок свиного жаркого с гарниром, который в меню стоил 19 крейцеров. Комплексный обед можно заказать за 23 крейцера, суп – за 4 крейцера». (1 крейцер старого австрийского гульдена соответствовал 2 геллерам новой австро-венгерской кроны). Блюда, которые попробовал Клегер, «все без исключения очень хороши». В среднем жильцы тратили на питание в общежитии (завтрак, ужин и лёгкие закуски в течение дня) всего полкроны в день, то есть 15 крон в месяц, – самая низкая в то время цена за стандартный пансион.

Клегер описывает постояльцев общежития: «Ежеминутно открывается дверь, и входят плохо одетые люди, чаще всего с сумкой подмышкой. Видно, что большинство из них несказанно устали». Днём большая часть жильцов на работе, в обеденное время здесь тихо. А вечером, «обычно до половины одиннадцатого», царит «весёлая, оживлённая, но ничуть не шумная суета»[653]653
  10. Jahresbericht (см. примеч. 2), 13.


[Закрыть].

Для желающих предусмотрены кухонные ниши с газовой плитой и посудой. Создавались «кухонные союзы»: безработный жилец оставался в общежитии, делал покупки и готовил для нескольких рабочих, за что получал еду бесплатно. Гитлер сначала тоже попытался готовить, но без особого успеха: молочный суп по верхнеавстрийскому рецепту, который он с гордостью поставил на стол, свернулся и скорее походил на сыр, как воспоминает Райнхольд Ханиш.

Обойдя всё общежитие, Клегер докладывал: «Тут же, рядом со столовой находится просторная и очень мило обставленная читальня с двумя залами, для курящих и для некурящих. К услугам жильцов – ежедневные газеты, а также библиотека, в основном беллетристика и научно-популярная литература[654]654
  В ответ на запрос автора сегодняшнее руководство мужского общежития сообщило, что не сохранились ни каталоги, ни экземпляры книг этой первой библиотеки. За прошедшие девяносто лет общежитие неоднократно перестраивали. Новая библиотека только создаётся.


[Закрыть]. Есть и письменные столы, где лежат все необходимые принадлежности для писем». Воскресенья, вторая половина дня, посвящаются развлечениям и образованию, здесь проводятся концерты и чтения. В подвальном этаже расположены помещения для чистки одежды и обуви, камеры хранения, стойки для велосипедов, сапожная и портняжная мастерские[655]655
  9. Jahresbericht… über das Jahr 1904, Wien 1905, 1-10.


[Закрыть].

Санитарные условия образцовы. Врач-терапевт бесплатно ведёт приём и лечит лёгких больных в местном «лазарете». Как и во всех остальных общежитиях, здесь имеются дезинфекционные камеры для выведения вшей у новоприбывших. Рядом с умывальными обустроена комната для бритья и ванная комната с 16 душами, 4 ваннами и 25 ножными ваннами. Ванна стоит 25 геллеров, примерно в три раза дешевле, чем в общественной бане. В 1910 году, во время эпидемии холеры, это оказало обитателям огромную услугу: страшная болезнь пощадила мужское общежитие, заселённое до отказа.

В спальное отделение, занимавшее четыре верхних этажа, пускали с 8 часов вечера, покинуть его следовало до 9 часов утра. Этажи состояли из длинного ряда крошечных спаленок площадью 1,40 на 2,17 метра. В каждой умещались кровать, столик, вешалка и зеркало. У постоянно проживающих жильцов постельное бельё меняли каждую неделю, у постояльцев на одну ночь – ежедневно, как в гостинице. Особая роскошь – дверной замок и электрическая лампочка в каждой комнате. Скорее всего, Гитлер впервые в жизни поселился в комнате с электрическим освещением.

Жильцы в общежитии сменялись постоянно, но они все были примерно одного возраста и социального происхождения: около 70% – мужчины до 35 лет (самым молодым – 14 лет). Наиболее многочисленную профессиональную группу (70%) составляли рабочие и подсобные рабочие, занятые преимущественно в металлургической отрасли, – слесари, кузнецы, токари по металлу, литейщики[656]656
  15. Jahresbericht… über das Jahr 1910, Wien 1911, 1-16.


[Закрыть]. Встречались и другие профессии и категории граждан: возницы, прислуга в магазине, официанты, подмастерья, садовники, много подёнщиков и безработных, а ещё – разорившиеся дворяне, невостребованные артисты, разведённые и банкроты. 80% жильцов имели годовой доход менее 1200 крон и, соответственно, не платили подоходный налог.

Общежитие представляло собой многонациональное государство в миниатюре: 43,5% постояльцев – выходцы из Нижней Австрии и Вены, 23% – из Богемии и Моравии, 11,6% – из Венгрии, по 2–3% – из Штирии, Верхней Австрии (в том числе и Гитлер), Галиции и Силезии, ещё меньший процент – из Хорватии и Славонии, Тироля, Буковины, Австрийского Приморья, Зальцбурга, Далмации и Боснии. Иностранные граждане: 4,5% из Германской Империи, 1,3% – из Италии и 0,9% – из России[657]657
  16. Jahresbericht… über das Jahr 1911, Wien 1912, 10. Сохранились лишь статистические данные об общежитии на Вурлицергассе, об общежитии на Мальдеманштрассе информации нет. Однако учреждения были очень похожи, поэтому здесь приводятся данные об общежитии на Вурлицергассе.


[Закрыть].

Здесь, как и во всей двуединой монархии, разделение по национальному и политическому признакам оказывалось делом сложным и неоднозначным. Вот случайно обнаруженный пример. В августе 1909 года, во время беспорядков, устроенных немецкими националистами, которые выступали против проживавших в Вене чехов, арестовали постояльца мужского общежития: он швырнул камень в караульное помещение[658]658
  AZ, 16.08.1909.


[Закрыть]. В архиве Венского отдела регистрации по месту жительства сохранилась информация об этом человеке по имени Вильгельм Мандль. Иудей из Венгрии, фотограф, ранее судимый, на три года старше Гитлера, десятилетиями обитал то в мужских общежитиях, то в ночлежках. Иудей Мандль[659]659
  Wien StLA, архив отдела регистрации по месту жительства.


[Закрыть] попал в газеты как агрессивный немецкий националист – это даёт нам представление о многосложности императорской и королевской монархии, «Вавилона народов». Надо полагать, столь же неспокойной была и жизнь в многонациональном мужском сообществе.

^{Реклама мужского общежития}

Управляющие мужским общежитием (сначала Иоганн Канья, с июля 1910 года – Роберт Шаффер) внушали страх и почтение. Управляющий жил здесь же, в общежитии, и следил за соблюдением дисциплины, чистоты и спокойствия. Появление женщин даже в общих комнатах строжайшим образом запрещалось. Нарушение правил каралось выселением.

Летом 1910 года в рабочем районе Хернальс (Вурлитцергассе 89) открылось второе подобное общежитие (где Гитлер никогда не жил, вопреки некоторым утверждениям). Однако эти приюты, предлагавшие в общей сложности 1434 спальных мест, даже отчасти не покрывали существующую потребность в жилье. Более 80.000 человек снимали койку[660]660
  15. Jahresbericht (см. примеч. 7), 16.


[Закрыть], а ещё больше – находились в поисках жилья. В 1911 году почти все жильцы общежития на Мельдеманштрассе (514 из тогдашних 560) проживали здесь непрерывно уже более года[661]661
  16. Jahresbericht (см. примеч. 8), 6.


[Закрыть], так что для новых постояльцев места не было. От такого жилья никто без особых причин не отказывался.

Производство картин

Гитлер, которому теперь почти 21 год, сидит в тихой и безупречно чистой читальне мужского общежития, в зале для некурящих, и рисует. Рядом с ним трудятся и другие надомные работники: переписчики нот, рисовальщики адресных указателей и прейскурантов. Кто-то вырезает из картона открытки и украшает их гербами и монограммами, кто-то выписывает из газет имена и адреса тех, у кого недавно состоялась помолвка, чтобы продать сведения мебельным фирмам. Другие погружены в чтение газет и книг. Остальные играют в шахматы или домино, разговаривают, спорят, наблюдают за работой соседей. Кто-то приходит, кто-то уходит.

Производство и продажа картин идут хорошо. Впервые в жизни Гитлер способен прокормить себя сам. Тщеславия художника у него как будто и не наблюдается. Искусство ради заработка (так скажет он позже – правда, не о собственном творчестве) – это наёмный труд по заказу потребителя, то же самое, что искусно сделанный кондитером торт или булочка, которую пекарь присылает к утреннему кофе[662]662
  Wagen er, 462.


[Закрыть].

^{Вид на площадь Михаэлерплатц в XVIII веке, копия «А. Гитлера». Слева во времена Гитлера уже стоял дом Лооса}

Ханиш[663]663
  Hanisch // The New Republic.


[Закрыть] сбывает акварели уже не только гостиницам, но и ремесленникам – например, багетчикам, которым нужны картины, чтобы выставить рамы в витринах в более выгодном свете. В апреле 1910 года обойщик Карл Пихлер из рабочего района Хернальс (Хернальсер Хауптштрассе 30) заказывает копии двух картин, изображающих весенний и осенний пейзажи, точно установленных размеров[664]664
  Billy Price, Adolf Hitier als Maler und Zeichner, Zug 1983, Nr. 128 u. 129. Этой книгой следует пользоваться с осторожностью, здесь вперемежку приводятся подлинники и подделки. Все рисунки провенанса «США 2» (USA 2) – подделки Конрада Куяу. Научную работу с более ранними подделками, прежде всего, авторства Райнхольда Ханиша, ещё предстоит провести. В книге Прайса они представлены в большом количестве.


[Закрыть]. Картины предназначались для спинки старинного дивана по обе стороны от расположенного посередине зеркала. Позже Гитлер получает заказы ещё и от стекольщика Самуила Моргенштерна.

Гитлер изображает то, что нравится туристам, прежде всего, виды Вены: собор Святого Стефана, церкви Миноритскирхе, Шоттенкирхе и Карлскирхе, ратушу и парламент. Социальную нотку добавляет «Ратценштадль» («Крысиный город»), обедневший квартал в 6-м районе. Все картины – копии чужих работ, чаще всего, эстампов Шютца XVIII века. «С натуры», по словам Ханиша, Гитлер рисовать не умеет. Однажды они получили заказ: изображение Гумпендорфской церкви. Но похожих картин не нашлось, и рано утром они вдвоём отправились делать наброски. У Гитлера нашлись отговорки: мол, слишком холодно, пальцы окоченели. Картина так и не состоялась.

Дочь багетчика Якоба Альтенберга жаловалась на низкий художественный уровень работ Гитлера: «Самые дешёвые из всех наших товаров, ими интересовались только туристы, высматривавшие грошовые венские сувениры»[665]665
  Об Адели Хеллер-Биндер, урожд. Альтенберг, эмигрировавшей в Лондон, см.: Maurice Samuelson, Post von Hitler // Die Presse, Wien, 14.05.1994, Spectrum IV.


[Закрыть].

С 1933 по 1945 годы картины Гитлера, разумеется, считали великими шедеврами. Культ художнического прошлого фюрера и взлёт цен на его картины достигли таких масштабов, что он сам вынужден был вмешаться, не желая позориться перед специалистами. В 1944 году, когда цена за «настоящего Гитлера» достигла 10.000 марок, он сказал фотографу Генриху Гофману, своему близкому знакомому: Больше, чем 150–200 рейхсмарок эти вещи не стоят, даже сегодня. Платить больше – это безумие. Я ведь не собирался становиться художником, я рисовал эти картины, только чтобы заработать на жизнь и иметь возможность учиться. По-настоящему ценил он лишь свои старые архитектурные наброски, но большинство из них были утрачены[666]666
  Koblenz BA, NS 26/36, копия протокола разговора от 12.03.1944 в Оберзальцберге.


[Закрыть]. 28 марта 1938 года он полностью запретил публикацию своих работ[667]667
  Koblenz BA, NS 26/24.


[Закрыть].

В венский период жизни Гитлера за картину дают лишь 3–5 крон, то есть – по 2–3 кроны на каждого. Часть выручки Гитлер тратит на краски и прочие материалы. Чтобы обеспечить жизнь себе и Ханишу, ему надо рисовать хотя бы по одной картине в день, но он этого не делает. Теперь друзья могут позволить себе жить в общежитии, на еду тоже хватает, но денег на одежду и обувь не остаётся. Ханиш настаивает: нерасторопный Гитлер должен работать быстрее. Настаивает с такой силой, что дружба идёт на убыль. Ханиш с возмущением наблюдает, как Гитлер всё больше сближается с другим обитателем общежития – Йозефом Нойманом. По данным Венского отдела регистрации, Нойман родился в 1878 г. в Феслау, Нижняя Австрия. Он на одиннадцать лет старше Гитлера, холост, иудей, по профессии чистильщик меди. С 29 января по 12 июля 1910 года зарегистрирован в мужском общежитии на Мельдеманштрассе[668]668
  Wien StLA, отдел регистрации по месту жительства. Эти данные приводятся уже в: Joachimsthaler, 6 iff.


[Закрыть]. Нойман, по словам Ханиша, торгует самыми разными товарами, вместе с евреем-старьёвщиком, уличным торговцем. Ханиша особенно раздражает, что они теперь тоже продают картины Гитлера, лишая его самого источника дохода.

Дискуссии в читальне

Позже Ханиш не скупится на критику, утверждая, что Гитлер был слишком «ленив» и не собирался работать с утра до вечера. У него находились более важные занятия: «По утрам, прежде чем начать работу, он обязательно читал все новые газеты. А если вдруг кто-то принесёт ещё одну, так он непременно и её прочитает». В читальне общежития предлагали целый ряд газет, в основном, не имеющих отношения к политике: «Иллюстрирте Кронен-Цайтунг», «Фремденблатт», официальную «Винер Цайтунг». А поскольку общежитие находилось под контролем городских властей, также и христианско-социальные, и католические: «Ди Райхспост», «Дойчес Фольксблатт», «Остеррайхишер Фольксфройнд», «Бригиттенауер Бециркс-Нахрихтен».

По воспоминаниям Ханиша, Гитлер проводил большую часть рабочего времени, выступая с речами и участвуя в политических дискуссиях: «Гитлера невозможно было заставить работать. Я с самого утра бегал по рамочникам и обойщикам, а он оставался в общежитии, чтобы рисовать. Но тут же начинались разговоры про политику, и ораторствовал обычно он. Когда я вечером приходил домой, мне не раз приходилось отбирать у него зажимную раму, которой он размахивал над головой, выступая с какой-нибудь речью».

В общежитии Гитлер высказывается на те же темы, что и в 1908 году перед Августом Кубичеком. По воспоминаниям Ханиша, он с большим уважением говорит о Готфриде Земпере и Карле Мае, нападает на католическую церковь и иезуитов, рассуждает о революции «1848 года и охотно рассуждает об Артуре Шопенгауэре, любимом философе немецких националистов. Однажды пожилой сосед, по прозвищу «Профессор», спросил, читал ли тот Шопенгауэра. «Гитлер покраснел как рак и сообщил, что немного читал. Старик на это заметил, что следует рассуждать только о тех вещах, в которых разбираешься». После этого Гитлер стал осторожнее.

В общежитии Гитлер открыто говорит о том, каких политиков ценит. Ханиш сообщает: «Он был большим поклонником Шёнерера. Ещё ему был близок Карл Герман Вольф». Шёнерер, лидер пангерманцев, и Вольф, лидер немецких радикалов, представляли в Габсбургской монархии экстремистские немецкие националистические партии.

Гитлер явно восхищается самым популярным политиком Вены – это д-р Карл Люэгер, бургомистр и христианский социалист. По словам Ханиша, в день смерти Люэгера (на Пасху 1910 года) Гитлер «как пьяный» воодушевлённо пересказывал ему фильм про народного трибуна, который красноречием увлёк за собой массы. «Гитлер заявлял: вот так можно создать новую партию! Я не принял эти слова всерьёз и посмеялся над ним… Сказал, что нет смысла увлекаться подобными идеями, ведь он нисколько не похож на основателя политической партии, ему попросту надо заняться серьёзным делом». Впрочем, фильм «Туннель», который, по утверждению Ханиша, послужил поводом для разговора, сняли позже – в 1915 году[669]669
  Cогласно информации, предоставленной Австрийским киноархивом, к съёмкам фильма приступили в Берлине в 1914 году, но с началом войны работу приостановили и завершили в 1915 году уже по другому плану. Положенный в основу сценария одноимённый бестселлер Бернхарда Келлермана вышел в 1913 году. Утверждение Альберта Шпеера о том, что «Гитлер часто с восхищением называл «Туннель» Келлерманна, этот рассказ о демагоге, одним из самых ярких литературных впечатлений своей юности», относится, видимо, уже к жизни Гитлера в Мюнхене. Speer, Tagebücher, 460.


[Закрыть].

В мужском общежитии, как и повсюду в двуединой монархии, обсуждались национальные проблемы. По словам Ханиша, Гитлер занимал по этому вопросу жёсткую централистскую позицию, как и сторонники Шёнерера. Он поддерживал политику Берлина в отношении польского меньшинства Германской империи и будто бы даже одобрял насильственную денационализацию немецкого меньшинства в Венгрии. «Гитлер говорил, что это неизбежно. Государство в пределах своих границ должно стремиться к созданию общества, единого по национальности». Ханиш продолжает: «Меня раздражало, что Гитлер всегда становился на сторону государства. Будь то дискуссия о безжалостной политике мадьяризации, будь то национальная политика в Познани или Верхней Силезии, – Гитлер всегда одобрял насильственные меры, провозглашая их необходимыми для благополучия государства». Сам Ханиш в таких дискуссиях всегда доказывал обратное, «но возражать было бесполезно: Гитлер очень громко кричал». Позже Гитлер-политик не уставал критиковать федералистский принцип Габсбургов в отношении коронных земель, весьма различных между собой. Так, выступая в Мюнхене в 1923 году, он говорил: Австрии не хватает духа, необходимого для сохранения государства… Почему Австрия не германизировала Триест? Здесь нужен железный кулак, железная воля, а их не было. Почему? Потому что пресса проповедовала гуманность и демократию. Но с помощью гуманности и демократии ещё не колонизовали ни одну страну[670]670
  Jäckel/Kuhn, 889; VB, 15./16.04.1923.


[Закрыть].

По словам Ханиша, в 1910 году велись споры об императрице Елизавете, которая установила памятник Генриху Гейне на острове Корфу. Это сообщение поначалу сбивает с толку, ведь Елизавета, супруга императора Франца Иосифа, была убита ещё в 1898 году. И всё же Ханиш говорит правду. В 1910 году жаркие споры о Елизавете действительно разгорелись с новой силой, потому что кайзер Вильгельм II купил её дворец «Ахиллеон» на острове Корфу и, яро ненавидя Гейне, первым делом приказал убрать установленную по приказу Елизаветы статую. Австрийская императрица ещё при жизни подвергалась жестоким нападкам из-за восторженной любви к Гейне, и её тоже причисляли к «прислужникам евреев»[671]671
  Подробнее см.: Brigitte Hamann, Elisabeth. Kaiserin wider Willen, Wien 1981, 492f.


[Закрыть]. По антисемитской прессе и на этот раз прокатилась волна публикаций, поносящих Гейне. Если верить Ханишу, молодой Гитлер встал на защиту поэта. Сожалел, что Германия не удостоила его памятника по заслугам. «С идеями Гейне он, правда, не согласен, но сочинения его заслуживают уважения», – будто бы заявил Гитлер.

На основании этого, как и других сходных высказываний молодого Гитлера, можно сделать вывод: его интересовала проблема антисемитизма; на него оказывали влияние товарищи по общежитию, евреи. По словам Ханиша, Гитлер цитировал притчу о трёх перстнях из «Натана Мудрого» Лессинга. Он называл евреев первой цивилизованной нацией, поскольку они первыми отказались от политеизма в пользу единобожия. Он будто бы даже оспаривал, что капиталисты-евреи занимаются ростовщичеством, и подчёркивал, что большая часть капитала находится в руках христиан, а на ростовщичестве наживается дворянство, используя посредников-евреев. Гитлер даже восхищался благородством евреев и приводил великие примеры из прошлого: например, Йозеф Зонненфельс во времена императрицы Марии-Терезии отменил пытки. Если в ход шёл традиционный аргумент, что евреи, мол, неспособны создавать произведения искусства, Гитлер возражал, вспоминая Феликса Мендельсона-Бартольди и Жака Оффенбаха.

Более всего Гитлер будто бы восхищался тем, что при всех гонениях евреи сумели выжить. Он превозносил Ротшильда, который отказался сменить вероисповедание ради приглашения ко двору. Ханиш вспоминает, как на вечерних прогулках они спорили о Моисее и о десяти заповедях; Гитлер восхищался ими как основой всей последующей цивилизации.

С Нойманом Гитлер по-дружески спорит о сионизме. Ханиш сообщает: «Нойман говорил: для страны будет большим несчастьем, если евреи покинут Австрию, они ведь заберут с собой весь австрийский капитал. Гитлер возражал: этого не произойдёт, потому что деньги конфискуют, ведь они не еврейские, а австрийские. А Нойман, как всегда, пошутил: «И всё-таки это несчастье для Австрии, ведь если евреи уедут за Красное море, то опустеют все кафе в Леопольдштадте»». В ту пору в обществе горячо обсуждался вопрос о том, что произойдёт с имуществом евреев, если дойдёт до их «исхода» из Европы в Палестину.

Согласно Ханишу, в общежитии бурно обсуждали и ещё одну злободневную тему – обвинения в ритуальном убийстве. Очевидно, он имеет в виду акцию, инициированную либералами (в их числе Томашем Г. Масариком и пацифисткой Бертой фон Зутнер). Они выступали за пересмотр результатов судебного процесса 1899 года против Леопольда Хильзнера, подмастерья сапожника из Моравии – его обвиняли в ритуальном убийстве. Либералы хотели доказать его невиновность, а заодно и бессмысленность обвинений в ритуальных убийствах как таковых. Акцию поддержали либеральные печатные издания, а также «Союз противодействия антисемитизму». Но антисемиты всех национальностей, от пангермцев до чешских национальных социалистов, настаивали на законности приговора. В этом споре молодой Гитлер, по утверждению Ханиша, также встаёт на сторону противников антисемитов, сомневается в справедливости приговора и полагает, что «это полный бред, необоснованная клевета».

Ханиш явно ревнует своего приятеля к другим знакомым и создаёт впечатление, что Гитлер в тот период полностью подпал под влияние еврея Ноймана. Однако однозначно утверждать, что Гитлер всегда выступал в поддержку евреев, нельзя. Как-то один баварец, бригадир строителей, недоумённо спросил, почему это евреи в любом народе всегда остаются чужими, а Гитлер якобы ответил: «Это потому, что они отдельная раса. Они даже пахнут по-особому». Гитлер якобы считал, что потомки евреев часто склонны к радикализму и терроризму. «А ещё он говорил, что талмуд разрешает евреям обсчитывать всех, кто не еврей» – эти слова попадались практически во всех антисемитских газетах того времени. По утверждению Ханиша, Гитлер также любил повторять, что цель оправдывает средства, и широко использовал антисемитские идеи в своей «партийной программе», которую они, судя по всему, тогда много обсуждали.

Приведённые высказывания Гитлера настолько противоречивы, что о твёрдых убеждениях речь пока идти не может (возможно и потому, что пересказывающий их Ханиш мало интересовался политикой). Но ясно одно: Гитлер в возрасте 21 года, всерьёз интересуясь и еврейским вопросом, и антисемитизмом, черпает свои знания не только из антисемитских источников.

В 1930-е годы Ханиш рассказывает (явно с антисемитским намёком и с целью скомпрометировать самого известного антисемита эпохи в глазах его приверженцев), что Гитлер носил тогда длинный пиджак, который Нойман не смог продать в еврейском квартале и подарил ему. Пиджак этот по описанию напоминал кафтан, хотя другие очевидцы описывают его как «старый парадный сюртук» или «чёрное платье погорельца». Так или иначе, у пиджака были длинные фалды, и жильцы общежития подшучивали над необычной деталью одежды Гитлера, бодро рассуждающего о политике. Так, один сосед привязал длинные фалды к скамейке, пока другой спорил с Гитлером. «Все, как обычно, ему противоречили, а он такого терпеть не мог. И вот он вскакивает на ноги и с жутким грохотом тащит скамейку за собой… Приходя в возбуждение, Гитлер уже не контролировал себя. Он кричал и дико размахивал руками». Ханиш с насмешкой замечает, что разглагольствующий о политике Гитлер служил для жильцов общежития «своего рода развлечением. Споры велись постоянно. Зачастую общежитие выглядело так, словно там проходила предвыборная кампания». Однако в спокойном состоянии Гитлер, по словам Ханиша, совсем другой: полный самоконтроль, хорошие манеры и разговор скорее чопорный.

Ханиш идёт ещё дальше, утверждая, что Гитлер носил на затылке невероятно засаленную и негнущуюся шляпу. Волосы у него были длинные, спутанные, и он отпустил себе бородку – «такую редко носят христиане, но такую часто можно увидеть в Леопольдштадте или в еврейском гетто». В другом месте Ханиш, явно ориентируясь на антисемитскую риторику, пишет, что Гитлер в то время выглядел очень по-еврейски: «У него и стопы были широкие, как и должны быть у тех, кто ходил по пустыне».

По словам Ханиша, новые друзья Гитлера по мужскому общежитию были сплошь евреи. Ханиш называет их имена, достоверность этого высказывания легко проверить с помощью данных Венского отдела регистрации по месту жительства. Упоминаемый Ханишем одноглазый слесарь «по имени Робинзон» (он получал пенсию по инвалидности и часто выручал Гитлера) – это Симон Робинзон, родившийся в 1864 году в Леско, в Галиции, иудейского вероисповедания, помощник слесаря. В период с 19 января 1912 года по 27 ноября 1913 года он проживал (с перерывами) в мужском общежитии на Мельдеманштрассе.

В архиве Венского отдела регистрации сохранились и данные друга Ноймана, который помогал Гитлеру с продажей картин, как сообщает Ханиш. Это Зигфрид Лёффнер, родившийся в 1872 году в Иениклау (сегодня – Ветреный Еников) под Иглау в Моравии, иудей, торговый представитель. В богемском Теплице у него остались жена и двое детей, с 1914 года он считался разведённым. 30 сохранившихся свидетельств о регистрации за годы с 1914 по 1936 подтверждают его проживание в различных мужских общежитиях Вены. Сведения о периоде до 1914 года по неизвестным причинам отсутствуют.