Текст книги "Больше, чем мы можем сказать (ЛП)"

Автор книги: Бриджит Кеммерер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 17 страниц)

– Простите. Я не... я не знал, что это за место. Он просто дал мне адрес. Я думал

это... – Я сглатываю. – Номер квартиры. А не...

Не номер палаты в хосписе.

Не то место, куда люди приходят умереть.

– Значит, мистер Эллис ожидает тебя?

– Да, – говорю я.

– Прекрасно, – говорит Джози. – Я могу отвести тебя к нему, когда ты будешь

готов.

Я не готов.

Не готов.

Не готов.

Это кажется несправедливо. Я не могу встретиться с отцом у его смертного ложа. Я

пытаюсь переосмыслить все его сообщения, зная это. Может быть, я все неправильно

понял? Может быть, он просто пытался наладить какую– То связь?

Я замер между стойкой и дверью, и мне хочется все переиграть. Я хочу зайти в это

здание, уже все зная.

Мне нужно было взять с собой Деклана.

Нет. Эта мысль приводит меня в чувство.

Я справлюсь.

– Простите, – говорю я дрожащим голосом. – Я готов.

Джози ведет меня по коридору и сворачивает за угол. Наши ноги ступают по

мягкому ковру. Сейчас я бы все отдал за охрану и решетки на окнах.

Затем она останавливается у двери с табличкой «105» и стучит. Мы в задней части

здания; ни одно из окон здесь не выходит на парковку. Он меня еще не видел.

– Войдите, – зовет голос изнутри.

Его голос. Я помню его голос.

Я непроизвольно делаю шаг назад.

Но затем беру себя в руки, заставляю себя успокоиться и вхожу.

Глава 39

Эмма

Итан ездит на серебристой Тойоте Каролле. Совершенно обычная машина. Когда он

тормозит, я удивлена. По какой-то причине мое сознание продолжает накладывать образ

его онлайн персонажа на образ реального человека. Я думала в нем будет что-то дерзкое и

безумное.

Окно опускается, когда он паркуется, он хмурится и произносит:

– Azure M не может плакать.

Это заставляет меня улыбнуться, и я вытираю последние слезы со щек.

Он выглядит в точности так, как на фото, которую мне прислал, что радует. Он

крупнее, чем я ожидала. Не толстый. Просто... крепкий.

Я открываю переднюю пассажирскую дверь и забираюсь на сидение.

– Привет. Спасибо, что делаешь это для меня.

– Ты невероятная.

Я закрываю дверь, Итан нажимает кнопку блокировки и отъезжает.

Это так отличается от поездки с Ревом. Та машина была громкой и агрессивной.

Эта – маленькая и тихая. На связке ключей, торчащей в зажигании висит бейджик. Сверху

большими красными буквами написано AACS – Окружная школа Анны Арундель. Под

ней, черным шрифтом, стоит имя – И. Нэш, а ниже маленькими буквами –

Информационные Технологии.

Итан замечает, что я рассматриваю бейджик.

– Это моей мамы. Она там работает. Я же говорил, что знаю нужных людей.

– Значит, это она его нашла.

– Нет, я, – говорит он чуть раздраженно. – Я просто использовал ее систему.

– О.. нет, это потрясающе. Я рада, что ты это сделал. – Я продолжаю слышать

голос Рева о том, что я хотела разобраться с этим сама, а затем Итан все сделал за меня.

Его слова терзают мои мысли, отказываясь оставить меня в покое.

– Я собиралась восстановить игру сегодня днем, но потом... ну, ты знаешь. – Я

снова закатываю глаза.

– По поводу твоего дома – это реально отстой, – говорит Итан.

– Не могу поверить, что она сделала это, ничего мне не сказав. – Я замолкаю. – Мы

разговаривали этим утром. Я думала, что все налаживается. Она даже не упомянула о том, что собирается позвонить агенту по недвижимости. – Я таращусь в окно и отстраненно

слышу, как Итан нажимает сигнал поворота. – Она должна была знать, что я увижу

вывеску, когда вернусь домой. Чего она ожидала – что я буду в полном неведении и

просто... – Я вижу, куда он сворачивает и резко прерываюсь. – Почему мы выезжаем на

шоссе?

– Заедем в Старбакс? За кофе?

О.

– У супермаркета есть один.

– Я знаю только тот, что по дороге на Соломонс Айленд. Там есть проезд.

Это на другой стороне Аннаполиса. Но какая, в самом деле, разница? Это всего

пару миль вниз по шоссе.

– Значит, ты собираешься восстановить игру? – спрашивает Итан.

– Да, хочу. Особенно теперь, когда Nightmare больше нет.

– Я рад, что нашел его для тебя.

Мой телефон звенит, вибрируя у моего бедра. Я достаю его из кармана.

Кейт.

– Привет, – говорю я.

–

Эм?

Ты

в

порядке?

Рядом со мной Итан вздыхает и что-то бормочет себе под нос.

Я бросаю на него хмурый взгляд. Но опять же, я веду себя слишком подозрительно.

Может быть, он страдает от того же проклятья.

– Прости, – шепчу я, убирая телефон от лица. – Я отправила ей около сотни

сообщений. – Я снова прикладываю мобильник к уху. – Кейт. Да. Я в порядке.

– Мама говорит, что мы можем приехать, забрать тебя. Где ты?

– О. – Я смотрю на Итана. – Сейчас все нормально. Мы едем в Старбакс.

– Мы?

– Ага. Я... с другом.

Ее голос теплеет.

– О, Рев наконец– То тебе позвонил? Я же тебе говорила.

Сейчас я очень чувствую, как внимание Итана полностью сосредоточено на мне. Я

совершенно уверена, что он слышит каждое слово.

– Нет, это... Кейт, я могу тебе перезвонить?

– Конечно. В любое время. – Она отключается.

На основном экране висит сообщение. Как я его пропустила?

Рев: Не злюсь. Я вел машину. Ты в порядке?

Мое сердце неосознанно начинает трепетать.

– Кто такой Рев?

На долю секунды я забыла, что нахожусь в машине с Итаном.

– Что?

– Кто такой Рев?

Я не знаю, может ли он видеть экран моего телефона, или подслушал наш разговор

с Кейт, но так или иначе, он ведет себя чересчур навязчиво.

– Просто друг.

– О. – В его голосе звучит раздражение.

Воздух в машине сгустился.

– Ты злишься из-за чего-то?

– Я не знаю, Эмма. – Он слегка усмехается. – Я не знаю, что думать.

Я сглатываю.

– Он просто парень из моей школы.

– Ты только что сказала, что он твой друг.

– Он друг!

– Тот самый друг, с которым ты провела тогда вечер?

Я непроизвольно медлю. Это все, что ему нужно.

Итан отводит взгляд от дороги, чтобы пристально посмотреть на меня.

– Кем ты себя возомнила? Какую игру ты ведешь?

– Я не веду никакой игры!

– Когда я тебе позвонил, ты делала вид, будто о тебе некому позаботиться, но едва

залезла в машину, как тебе тут же звонят аж два человека.

– Но... – Я прерываюсь. Тут он прав.

Стоп. В самом деле?

Итан проводит рукой по своим коротким волосам.

– Ты знаешь, как много это для меня значит.

Каждый раз, как он что-то говорит, мой разум переосмысляет это дважды. Он

говорит так, будто разговаривает сам с собой, а не со мной.

– Как много что значит для тебя?

– Это! – Он смотрит на меня. – Ты и я!

А затем я осознаю, что мы пропустили съезд на шоссе к Соломондс Айлендс.

Мое сердце превращается в кусок льда в моей груди.

– Куда мы едем? – спрашиваю я.

– Прости, – говорит он. – Ты меня расстроила. Я пропустил съезд.

Но он не замедляется. Он даже не меняет полосу.

– Тогда съезжай на следующем. Просто отвези меня домой.

– Сделаю, – рявкает он. – Просто подожди минуту, ладно?

Я жду минуту. Машина не меняет полосу. Мы проносимся мимо съезда на

Дженнифер Роад. Затем на Рива Роад. Сердце колотится у меня в груди.

Я обхватываю пальцами телефон, чтобы ответить.

Эмма: Нет. Не в порядке.

– Ты прямо сейчас ему пишешь? – взрывается Итан. – В моей машине? Какая

девушка делает такое, Эмма?

Та девушка, которая в данный момент пожелала бы быть где угодно, только не в его

машине.

Я чувствую себя очень маленькой и одинокой на пассажирском сидении. Я молю о

серых точках, сообщающих, что Рев печатает ответ.

Они не появляются.

Итан едет в левой полосе, проносясь мимо другого транспорта. Не похоже, что в

ближайшее время он собирается съехать с шоссе. Я бросаю взгляд на спидометр. Он

выжимает почти девяносто миль в час. (ок. 145 км/ч)

Мое сердцебиение утраивается. Может быть, нас заметит полиция и остановит его.

Никогда в жизни я еще так не мечтала о радаре.

Я сглатываю.

– Прости. Ты можешь съехать на следующем съезде, пожалуйста?

Итан ничего не отвечает. Он продолжает ехать. Машина продолжает лететь над

асфальтом. Его челюсти сжаты, руки крепко обхватывают руль. Страх охватывает глыбу

льда в моей груди.

– Итан? – Мой голос дрожит. – Пожалуйста, просто сверни на следующем съезде.

Я смотрю на свой телефон. Рев так и не ответил.

Мои пальцы порхают над экраном.

Эмма: с Итаном.

Кулак прилетает из неоткуда. Моя голова бьется об окно. Боль взрывается в моей

голове с обеих сторон. Телефон вылетает у меня из руки и приземляется где-то между

сидением и дверью.

Я чувствую кровь во рту.

Это плохо. Я такая глупая. Я дышу так часто, что готова задохнуться. Черные пятна

пляшут перед глазами.

НЕТ. НЕТ. НЕТ. Мне нужно оставаться в сознании.

Я должна оставаться в сознании. Я приказываю темным пятнам отступить.

Уходит какое-то время, но они слушаются.

Я охаю у окна. Это больнее чем что – Либо, что я могу себе представить. Кажется, у

меня шатается зуб, а челюсть чертовски болит. Мне следовало уделять больше внимания

урокам Рева по самозащите, а не ощущению тепла его объятий.

Хуже всего всхлипывающие звуки, срывающиеся из моего горла.

– Не думал, что ты окажешься такой, – говорит Итан. – Я думал, ты другая.

Без шуток.

Я не хочу выпрямляться. Не хочу отвечать. Скорость машины действует на меня

эффективнее, чем все остальное. Мой мобильник валяется прямо тут, у двери. На экране

висит моя переписка с Ревом. Он все еще не ответил. Я тянусь за ним.

Я промахнулась. Он падает вниз.

НЕТ.

Может быть, я все еще могу дотянуться. Может быть.

Я могу дотянуться до экрана, но не могу обхватить корпус. Я выпрямляюсь, и мой

средний палец касается маленькой «и».

Супер. Теперь на экране появились контактные данные Рева, вместо переписки.

Я бы все равно не смогла послать сообщения. Нижняя часть телефона слишком

далеко. Это бесполезно.

Мне нужно подумать. Думай. Итан тяжело дышит рядом со мной. Он перестал

говорить. Я не знаю, хорошо это или плохо.

Я пытаюсь дотянуться до кнопки, чтобы позвонить Реву. Она слишком далеко

справа. Я вытягиваюсь как можно сильнее.

Все равно слишком далеко. Да и кто знает, ответил бы он. И как бы он меня нашел?

Стоп. Рядом с его контактами стоит ссылка. Я никогда раньше ей не пользовалась.

«Поделиться своим местонахождением».

Я тянусь, чтобы нажать ее.

Внезапно, моя голова резко отклоняется влево. Я вскрикиваю. Моя коса обвивает

запястье Итана. Моя голова врезается куда– То вниз его живота. Это всего лишь его живот, но это ужасно. Я чувствую его запах, сочетание геля для душа и мускуса, от которого у

меня скручивает желудок. Я вижу его ноги. Захват на моих волосах крепкий и

болезненный. Его ладонь прижимает мое лицо.

– Что ты сделала? – рявкает он.

Я не знаю, успела ли я нажать ссылку. Не знаю.

Да даже если и да, что Рев станет с ней делать? Он понятия не имеет, что

происходит.

– Пожалуйста, – охаю я. – Пожалуйста, Итан. Мне жаль. Пожалуйста, просто

выпусти меня из машины.

– Нет. Я хочу, чтобы ты подумала о том, что сделала.

– Ты прав, – бормочу я. – Прав. Я действительно вела себя грубо. Прости.

Мои руки свободны, но если я схвачу руль, я разобью машину. Мы едем слишком

быстро.

Мы так далеко отъехали от съезда, что я понятия не имею, где мы. Сейчас я гораздо

больше боюсь, что он остановится.

– Пожалуйста, – шепчу я. – Пожалуйста, Итан. Я сделаю все, что ты скажешь.

Просто отпусти меня.

– Все, что я скажу? – говорит он. Он нажимает поворот. – Звучит заманчиво.

Глава 40

Рев

Мой отец сидит в одном из двух кресел у окна, что застает меня врасплох. После

осознания того, что я нахожусь в хосписе, я ожидал увидеть прикованного к кровати

инвалида. На нем зеленый свитер и джинсы. Трубка капельницы тянется от его рукава, а

пакет с прозрачной жидкостью висит за креслом. Пластиковая кислородная трубка

окружает его лицо. Кроме этого, это могла бы быть любая другая комната.

Он ничего не сказал. Я тоже.

Джози встает между нами, внимательно проверяя его руку, проверяя показания

монитора и баллон с кислородом. Тихие движения, чтобы не вставать у нас на пути.

Мне хочется умолять ее остаться в комнате.

В то же время мне хочется умолять ее уйти.

Все в нем указывает на истощение. Редкие, седеющие волосы. Тонкая кожа. Тонкий.

Одежда на нем так и висит. Скулы выступают с его лица, заставляя его глаза выглядеть

глубже, чем я помню. Ему должно быть около пятидесяти, но он выглядит на десять лет

старше. Может быть, двадцать. Я мог бы поднять его и сломать.

Я задумываюсь о том моменте в кухне, когда я признался, что Мэтью заставляет

меня нервничать, и то, как Дек сказал «Рев. Серьезно. Ты превосходишь этого парня как

минимум на сорок фунтов», и я ответил, что Мэтью заставляет меня нервничать не в этом

смысле.

То чувство идентично тому, что я чувствую сейчас.

Нет, не идентично. То, что я чувствую сейчас, сильнее раз эдак в миллиард.

Я не хочу его приветствовать. Не хочу заговаривать первым.

Мне хочется приложить к его лицу подушку и завершить то, что начал его

организм.

Джози завершает свои процедуры и выскальзывает за дверь. Она закрывается с

мягким щелчком позади меня.

– А, – произносит мой отец. – Теперь я вижу.

От его голоса мне хочется скрыться, и мне приходится заставить себя стоять

смирно.

– Теперь ты видишь что?

– Я вижу мальчика, пытающегося быть мужчиной. Твое сообщение меня

позабавило. – Он мягко усмехается. – Ты настаивал на личной встрече. Как будто ты хотел

получить что-то, что я не готов был дать.

Мой телефон звенит сообщением. Я его игнорирую.

– Как ты узнал, где меня найти?

Он пожимает плечами.

– Это имеет значение?

– Да.

Я не думаю, что он собирается ответить, но он смотрит на дверь.

– Здесь была женщина. Бывшая судья. Мы подружились. Я говорил ей о том, как

сильно хочу найти давно потерянного сына. И она навела для меня кое – какие справки.

«Здесь была женщина». Он убедил умирающую женщину оказать ему услугу. Мой

отец, который убедил целый приход в своей благочестивости. Ну конечно.

– Почему ты хотел меня найти?

–«Прут и упрек дают мудрость, но ребенок, оставленный в одиночестве, приносит

позор своему отцу». Ты остался один, Авраам?

Имя бьет меня, как пуля. Я вздрагиваю.

– Это больше не мое имя.

– Я дал тебе это имя. Оно твое, хочешь ты того или нет. – Он делает паузу. –

Авраам.

Я снова вздрагиваю. Это имя воскрешает воспоминания где-то глубоко внутри. Я

хочу упасть на колени и умолять о прощении. Инстинкт настолько сильный.

Но затем я задумываюсь над тем, что он сказал. «Ребенок, оставленный в

одиночестве, приносит позор своему отцу».

Это строчка из псалма. Слова врезаются в сознание, терзая меня, пока я не

осознаю, почему. Я смотрю на него.

– В этом стихе говорится, что ребенок, оставленный в одиночестве, позорит свою

мать. – Я прерываюсь, думаю о маминой ладони у моей щеки прошлой ночью. «Ты вырос

таким благородным, добрым молодым человеком».

Я сосредотачиваюсь на этом чувстве. Этого почти достаточно, чтобы прогнать

влияние моего отца из моего сознания.

Он выглядит удивленным, что я поправил его.

– Я считаю, это вопрос интерпретации.

Конечно же, он так считает.

– Ладно. Интерпретируй, как хочешь. Я не опозорил своих отца или мать.

– Возможно, мне следует судить об этом.

– Ты мне больше не отец.

– Авраам, я все еще являюсь твоим отцом. А ты все еще мой сын. Ничто не может

это изменить.

Я стискиваю зубы. На ум приходит другой стих, останавливая ярость, готовую

сорваться с языка. «Мягкий ответ отвращает гнев, а резкое слово разжигает».

– Прекрати, – говорю я, но мой голос звучит слабо, а не мягко. – Перестань меня

так называть.

– Тебя слишком долго не было, Авраам. – Его голос звучит мягко. – Я вижу, как мир

давит на тебя. Подойди, присядь рядом со мной.

Мое сердце замедляется, только благодаря тону его голоса. Когда я был ребенком, я

научился вымаливать его. Мягкий голос означал, что у меня был шанс исправиться.

Я ничего не могу сказать. Я боюсь, что если открою рот, то пообещаю ему все, что

угодно.

– Подойди, – говорит он снова. Он не произносит моего имени. – Дай мне

посмотреть, как ты вырос. Ты, очевидно, сохранил свои уроки. Я горжусь тобой.

Его слова достигают своей цели. Я сажусь в другое кресло.

Он протягивает руку и кладет ладонь поверх моей. Моя рука дрожит, но я не

отдергиваю ее.

– Ты знаешь, почему я выбрал это имя? – спрашивает он. – После того, как твоя

мать проиграла свою схватку со злом, я знал, что тебе придется быть сильным, чтобы

преодолеть эти муки. Я знал, что ты будешь подвергаться испытаниям снова и снова. Так

что я назвал тебя Авраамом.

Конечно же, я это знаю. Он постоянно мне об этом рассказывал.

Я читал историю целиком. Окончательный тест был тогда, когда Бог попросил

Авраама убить своего собственного сына, и тот действительно пошел, чтобы сделать это, надеясь,

что

Бог

вступится.

Каждый раз, когда я читал этот отрывок, я задавался вопросом о подобном уровне веры.

Мой отец продолжает говорить.

– Я знал, что ты будешь подвергаться испытаниям снова и снова. Когда тебя

забрали у меня, я знал, что это будет для тебя самым большим испытанием из всех. Я знал, что ты вернешься ко мне. И ты вернулся.

Я не возвращался.

Но я не могу произнести этих слов. Потому что он прав. Я вернулся. Я здесь.

Мне хочется закрыть глаза и думать о Джеффе и Кристин.

Маме и папе.

Не Джеффе и Кристин. Маме и папе.

Я делаю легкий, дрожащий вдох. Мама была права. Я ни в коем случае не должен

был сюда приходить.

Он больше, чем просто человек. И всегда был.

– Чего ты хочешь? – спрашиваю я.

– Я хочу умереть, – говорит он просто.

Я таращусь на него.

– Я не понимаю.

– Не понимаешь? – Он поднимает руки. – Разве ты не видишь? Разве ты не

видишь, что со мной стало?

Я все еще не понимаю.

– Эта боль. Это мое испытание, Авраам. Эта агония. Это мое наказание за то, что

отпустил тебя. А теперь ты вернулся.

Его руки падают, и он снова кладет ладонь поверх моей руки. И слегка ее сжимает.

Я гадаю, знает ли он, что его ладонь покоится точно над ожогом от плиты.

Может быть, знает. Мой отец ничего не делает просто так.

Если это сделано преднамеренно, то это ошибка. Это напоминание. Необходимое

напоминание.

«Ты был так напуган».

Моя рука превращается в сталь.

Мой отец все еще смотрит на меня, его глаза почти преследуют меня.

– Ты вернулся. Мой мальчик. Это знак. Дар. Ты здесь, чтобы прекратить мои

страдания.

У меня уходит мгновение, чтобы понять, что он только что сказал. Шок

приковывает меня к месту. Мое дыхание становится прерывистым.

– Что? – шепчу я.

– Твое предназначение здесь. Ты пришел, чтобы положить конец моим страданиям.

Всего мгновение назад я в самом деле обдумывал мысль задушить его подушкой.

Теперь же меня тошнит от этой мысли.

– Мои легкие пропитаны раком, – говорит он. – Это не потребует больших усилий.

Всего лишь твоя рука. Всего лишь на мгновение.

Не знаю, хочет ли он, чтобы я его задушил или сломал ему шею или чего-то еще, чего я даже не могу представить, но я вскакиваю с кресла и отшатываюсь от него.

– Нет.

– Да. «Так было суждено судьбой, чтобы Авраам покорился». Разве ты не видишь?

Я ничего не вижу. Я все вижу. Я яростно качаю головой.

– Нет.

– Мне так больно. – Его голос срывается. – Как ты можешь игнорировать такие

страдания?

Время останавливается. Его слова ранят меня, словно тысяча кинжалов. Бьют, словно тысяча кулаков. Словно удар молнии. Вспышка огня.

– Как ты мог? – ору я. – Как ты мог игнорировать такие страдания? Ты хоть

понимаешь, что ты со мной сделал? Ты хоть представляешь?

– Я воспитал тебя, – говорит он мягко, но теперь в его голосе слышна сила.

– Ты предал меня.

– Я создал тебя.

– Мне плевать. – Я все еще ору. Я бы хотел, чтобы здесь был папа, чтобы сдержать

меня. – Ты мне не отец.

– Я твой отец. И я здесь потому, что ты подвел меня. И ты сделаешь это для меня.

Дверной замок щелкает. Джози просовывает голову в щель.

–

У

вас

тут

все

в

порядке?

– Нет, – говорю я.

– У нас все хорошо, Джози, – мягко говорит отец. – Мой сын расстроен. Сама

понимаешь.

– Конечно, – шепчет она. Она исчезает. Дверь закрывается со щелчком.

Все всегда делают то, что он хочет.

– Сделай это сам, – говорю я хриплым шепотом. – Делай это сам.

– Ты знаешь, я не могу. Я хочу войти в царство вечности с чистой...

Я бью кулаком в стену.

– Я НЕ СТАНУ ЭТОГО ДЕЛАТЬ!

Боль поднимается от моего запястья. Хорошо. Она отрезвляет.

Я не знаю, что я здесь делаю. Я не знаю, чего я ожидал. В этой комнате нет

завершения.

Я хватаюсь за дверную ручку.

– Пожалуйста, – произносит отец. Его голос снова срывается, и в этом я слышу

боль, которую он, должно быть, испытывает. Несмотря ни на что, его боль задевает что-то

внутри меня.

Отчасти это сочувствие. Отчасти нет.

Я знаю эту боль.

– Пожалуйста, – повторяет он, и его слова срываются на всхлип. – Сын мой.

Пожалуйста. Я умираю.

– Хорошо.

С этим я захлопываю за собой дверь и выхожу из здания.

* * *

Я срываюсь с парковки. Мне нужно убираться отсюда. Моя нога вдавливает педаль

газа в пол. То-то Деклан обрадуется завтра, узнав, что сейчас я буквально срываю рычаг

коробки передач, бешено переключая скорости.

Когда я достигаю знака остановки в конце улицы, я задыхаюсь. В машине

невыносимо жарко.

Я прижимаюсь к обочине и включаю аварийные огни. Мне нужно взять себя в руки.

Я срываю через голову свитер. Тру лицо.

«Это не потребует больших усилий.

Всего лишь твоя рука.

Всего лишь на мгновение».

Я не могу дышать. Это я чувствую удушье.

Но вдруг я могу дышать свободно. Воздух врывается в мои легкие.

Я сказал «нет». Я сказал «нет».

Он был просто человеком. Ужасным человеком.

И он не смог подчинить меня своей воле.

Мое запястье все еще болит от удара о стену. Я сгибаю и разгибаю руку, затем

удивленно смотрю на свои пальцы.

« Это не потребует больших усилий.

Всего лишь твоя рука».

Он хотел, чтобы я убил его.

После всего, что он со мной сделал, это не должно меня шокировать – но шокирует.

Он хотел, чтобы я убил его. Он думал, что я сделаю это из-за моего детства? Потому что

теперь мы чужие?

Или он думал, что я сделаю это просто потому, что он мне приказал?

Может быть, все вместе.

Я прижимаю пальцы к вискам. У нас с Декланом был разговор в машине по поводу

мыслей о насилии. Я был полностью уверен, что однажды последую им.

Но я сказал «нет». Я сказал «нет» своему отцу. Человеку, который заслужил всю

мою ярость и насилие.

Я сказал НЕТ своему ОТЦУ. Впервые... в жизни я ощущаю контроль.

У меня кружится голова. Я задыхаюсь. Дрожу.

Мне нужно позвонить Деклану. Должно быть, он пялится на свой телефон

последние полчаса. Я провожу рукой по волосам, чтобы убрать их с лица, затем копошусь

в складках свитера в поисках мобильника.

На экране меня ждут сообщения. Деклан даже не мог подождать.

Но затем мои глаза сосредотачиваются на отправителе. Это не Деклан.

Эмма.

Эмма: Нет. Не в порядке.

С Итаном

«Эмма Блю поделилась с вами своим местоположением».

Мое сердце перестает биться. Когда она послала эти сообщения? Я смотрю.

Двадцать минут назад.

Двадцать минут.

«С Итаном».

Как? Как это произошло?

Она поделилась своим местоположением. Папа раньше делал это случайно, когда

был расстроен и начинал нажимать кнопки, назначение которых не знал. Но Эмма

технический гений. Если она поделилась своим местоположением, она хотела, чтобы я об

этом знал.

«Нет. Не в порядке».

Ох, Эмма.

Я перестаю размышлять и звоню ей. Звонки продолжаются и продолжаются и

переходят на автоответчик.

Я ничего не знаю об этом Итане, кроме имени. Знаю, что он играет в компьютерные

игры. Я понятия не имею, где он живет. Исходя из моего разговора с Эммой, не думаю, что

она сама знает о нем больше.

Меня охватывает вина. Мне следовало написать ей раньше. Я был слишком

взвинчен мыслями об отце.

Стоп. Вина подождет. Вернемся к сообщениям.

Под строчкой, сообщающей о том, что Эмма поделилась своим местоположением, появляется крохотная карта. Я нажимаю на нее. Она на другой стороне Южной Реки.

Может быть, в десяти минутах езды отсюда.

А еще она движется. Направляясь на восток. От меня.

Она в машине.

ЭММА.

ЧТО

ТЫ

НАДЕЛАЛА?

Я переключаю скорость.

Стоп. Я переключаюсь на переписку с Декланом. И посылаю ему свое

местоположение. Затем отправляю сообщение, чтобы позвонил мне.

Затем снова переключаюсь на карту и прикрепляю телефон к держателю на

приборной панели.

Мне нужно вернуться на шоссе. Я снова вдавливаю в пол педаль газа.

Деклан тут же мне звонит. Я нажимаю на громкую связь.

– Позвони в полицию, – говорю я.

Должно быть, он слышит нетерпение в моем голосе. В его собственном звучит

тревога.

– Что случилось? Ты ранен?

– Дело не во мне. В Эмме. Она с одним типом в машине. И что-то не так.

– Погоди. Что? – В его голосе звучит потрясение. – Рев. А что насчет твоего отца..?

– Позже, Дек. Позже. Помоги мне.

– Ладно. – Я слышу шуршание. – Мне нужно больше информации. Что за тип? Где

она?

– Не знаю. Его зовут Итан. Она познакомилась с ним по Интернету.

– Где она?

– Н е знаю. Она прислала мне свое местоположение. Я пытаюсь добраться до нее.

– Ты... Рев, что ты делаешь?

– Не знаю! Но я не знаю, что еще сделать! – Я пролетаю на желтый свет светофора

как раз когда он сменяется на красный. Я в одной миле от шоссе. Точка Эммы продолжает

двигаться.

– Ладно. Остынь. Погоди. – Деклан тяжело дышит. – Черт возьми, Рев. Я должен

был поехать с тобой.

– Что ты делаешь?

– Мамы и Алана нет дома. У меня нет другого телефона. Я бегу к тебе домой.

Я слышу распашную дверь. Я хочу сказать ему, что мы теряем время и ему нужно

позвонить в полицию.

В то же время я понимаю, что это невозможно. У нас нет никакой информации. Я

даже не знаю, на какой машине он ездит.

Что Деклан им скажет? «Скажите им, чтобы искали машину с сидящей в ней

девушкой в очках»?

– Рев. Я в твоей кухне. Включаю громкую связь. Расскажи Кристин все, что

знаешь.

Я так и делаю.

Все это время я наблюдаю за точкой, движущейся по шоссе. Сейчас я на Шоссе 50, и еду слишком быстро. Должно быть, он тоже превышает скорость, но мне кажется, будто

я его нагоняю.

У Кристин куча вопросов, ни на один из которых я не могу ответить. Знаю ли я имя

мамы Эммы? А ее отца? Знаю ли я хоть что-нибудь об Итане, вроде где он живет и в какую

школу ходит? Знаю ли я, где живет Эмма?

Нет. Нет. Нет. Нет.

Страх зарождался в моем желудке как крохотный росток, но перерос во что-то

зловещее.

– Рев, – говорит Кристин. – Как думаешь, может быть, она просто драматизирует?

Я думаю об Эмме, о тех стенах, которые она выстроила вокруг себя, и которые

ничуть не уступают по толщине моим собственным. Она не стала бы посылать такое

сообщение, если бы это не было серьезно. Она не стала бы без особой причины присылать

свое местоположение.

– Нет, – говорю я.

Точка покидает шоссе.

– Они на другой стороне реки Северн, – говорю я. – Они только что направились на

север по Шоссе Риччи.

Они по меньшей мере в восьми милях от меня, но я все еще нагоняю их. Теперь мы

направляемся в сторону Арнольда и Парка Северна. На Шоссе Риччи полно светофоров и

время близится к часу пик, так что я смогу немного их нагнать. Надеюсь.

Я осознаю, что на линии какое-то время повисла тишина. Деклан и Кристин

позволяют мне ехать. Я позволяю им думать.

Затем Кристин произносит:

– Рев, что ты делал там все это время?

Ее голос такой тихий, такой осторожный, и я понимаю, что она знает.

Эмоции захлестывают меня так сильно и так внезапно, что я чуть не срываюсь.

« Это не потребует больших усилий.

Всего лишь твоя рука.

Всего на мгновение».

Мне нужно все ей рассказать.

– Позже, – говорю я, и у меня срывается голос. Я делаю глубокий вдох и

успокаиваюсь. – Позже, мам. Ладно?

– Ладно, – говорит она. – Но Рев. Пожалуйста, скажи, что с тобой все в порядке.

– Я в порядке. Мам. Я в порядке. – Я делаю паузу. Мне нужно сосредоточиться. – Я

на выезде. Выезжаю на Риччи. Они все еще движутся на север.

– Когда они остановятся, – говорит она, – назови мне адрес. – Ее голос звучит

твердо. – Припаркуйся подальше. Дождись полиции. Ты меня понял?

У нее такой серьезный голос.

– Да.

– Ты не знаешь ситуации, Рев. Все, что у тебя есть – это одно сообщение. Ты...

– Я знаю. Знаю.

Точка сворачивает влево.

– Они свернули!

– Куда?

– На Шоссе Арнольда. – Я вижу его, в паре кварталов отсюда. – Там аптека.

– Я знаю, где это. – Она мгновение молчит. – Там позади большая парковка.

Большая парковка. Страх в моей груди растет.

– Эй. – Голос Деклана. – Она на связи с полицией. Я слежу за тобой по карте. Ты в

порядке?

– Ага.

Точка останавливается. Я застрял на светофоре на Шоссе Арнольда.

– Они остановились, – говорю я. Я сглатываю. – Всего в миле от меня. С правой

стороны.

Деклан повторяет это Кристин.

Этот светофор горит красным целую вечность.

Деклан, должно быть, выключил громкую связь, потому что внезапно его голос

звучит тихо и отчетливо.

– Рев. Ты ничего не знаешь об этом парне. Я вроде как шутил, когда говорил, что у

твоего отца может быть оружие, но...

– Знаю, Дек. Знаю. Я подожду.

– Обещай, Рев.

– Обещаю.

Затем свет меняется, и я сворачиваю, чтобы продолжить преследование.

Глава 41

Эмма

Мы ехали целую вечность.

Итан так и не отпустил мою косу. Он так сильно стискивает волосы, что я

чувствую, как некоторые пряди отходят от моего скальпа.

Это больно. Очень.

Я продолжаю кричать в его рубашку. Я стараюсь этого не делать, но это

невозможно.

Автострада сменилась улицами милю назад, но мое лицо прижато вниз, почти на

коленях у Итана, и я понятия не имею, где мы. Между его кулаком в моих волосах и его

рукой, прижимающей меня к нему, Итан так сильно сдавливает мою голову, что я едва

могу дышать. На первом светофоре я сопротивлялась изо всех сил и отчаянно пыталась

надавить на клаксон, пытаясь высвободиться из его хватки и привлечь к себе внимание

проезжавших мимо машин.

Итан впечатал меня лицом в центральную консоль. Кровь стекает мне откуда– То в

глаз.

Теперь он давит мне на лопатки, удерживая мою голову внизу. Сперва я думала, что

он пытается прижать меня к своей промежности, но потом осознаю, что он просто

пытается скрыть меня от посторонних глаз, теперь, когда мы оказались в более плотном

траффике. Солнечный свет льется сквозь окна машины. Снаружи прекрасный день.

Внутри же полный кошмар.

– Не могу поверить, что ты делаешь это со мной, – говорит он. – Не могу поверить, что ты это сделала, Эмма.

– Я ничего с тобой не делаю.

– Делаешь. Ты попросила меня о встрече, а теперь ведешь двойную игру.

– Пожалуйста, Итан. Пожалуйста, просто выпусти меня...

– НЕТ. – Он так резко дергаю мою косу, что моя шея выворачивается в сторону.

Перед глазами вспыхивают искры. Машина резко сворачивает, и я полностью теряю

равновесие. Мое лицо врезается в его промежность. Меня чуть не рвет на него.

Затем еще один поворот. И еще. Машину трясет, когда мы проезжаем по

нескольким кочкам.

А затем мы останавливаемся. Он глушит мотор.

Мне не стоит думать о том, чтобы что-то глушить.

Мы в тени. Где-то под сенью деревьев. Я слышу траффик, но он далеко.

Внезапно, мое дыхание звучит громко.