Текст книги "Больше, чем мы можем сказать (ЛП)"

Автор книги: Бриджит Кеммерер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 17 страниц)

сопровождающим», но я подхожу к двери, и охранник, стоящий ближе всего ко мне, спрашивает, готов ли я покинуть помещение. Я отвечаю, что лучше подожду здесь, если

это возможно, и он указывает на свободный стол.

– Правила все еще те же, – говорит он.

Сидя там, я не могу ни к кому прикоснуться, но, полагаю, он имеет в виду, что мне

нужно держать руки на виду. Это я могу сделать.

Хотя это и кажется странным – сидеть за столом, вытянув на нем свои голые руки.

Совершенно очевидно, что я снимаю одежду, когда иду в душ и переодеваюсь, но я

никогда себя не рассматриваю. Шрамов много и они все разные. Ожоги от плиты. Толстая

белая линия от пореза ножом, который, вероятно, нужно было зашивать, но что так и не

было сделано. Маленькие розовые пятна там, где меня жгли спичкой или зажигалкой.

Введенные под кожу чернила там, где мой отец хотел убедиться, что его послание

действительно останется со мной навечно.

Так же, как и вид Джима Мерфи, эти отметины мне знакомы, но в то же время и

нет. Я смотрю на них так долго, что начинает казаться, что я смотрю на кого-то другого.

– Рев. Мы закончили.

Я поднимаю взгляд на Деклана и он выглядит... помятым. Мой взгляд падает на

стол, где они сидели, но его отца уже нет.

– Ты в порядке? – спрашиваю я.

– Ага.

И он просто направляется к двери.

Он больше ничего не говорит, пока мы не выписываемся, не получаем назад наши

вещи и не покидаем здание. Солнце начало садиться, принося с собой прохладу. Когда

воздух касается моих рук, я не хочу надевать свитер. Я хочу вытянуть руки и чувствовать

его.

Я чувствую себя дураком, идущим рядом со своим другом, который так очевидно

«переживает Что-то Из Ряда Вон». Когда мы подходим к парковке, он вытаскивает ключи

из кармана и протягивает мне.

– Можешь сесть за руль?

Я не задаю лишних вопросов; просто обхватываю пальцами металл.

– Конечно.

Он избегает смотреть на меня, пока мы, наконец, не садимся в машину.

– Ты не надел снова свой свитер.

– Знаю. – Я завожу мотор и переключаю скорость. – Ты голоден? Я сказал маме, что мы, возможно, не приедем к ужину.

Она знает, где мы. Я больше не могу им врать, и я знаю, что она не скажет маме

Деклана.

– Нет. – Он смотрит на заходящее солнце. Затем переводит взгляд на меня. – Если

хочешь остановиться, я не против.

– Я в порядке.

Когда мы выезжаем на шоссе, он, наконец, произносит:

– Не знаю, чего я ожидал. Думаю, я превратил его в какого-то монстра в своем

сознании. Если в этом есть какой-то смысл. – Он смотрит на меня и не ждет ответа. –

Конечно же, есть. Но я так волновался, что он не захочет меня видеть, что все это время он

винил меня. Но он не винил. Он винит себя. И он так несчастен. Я не ожидал, что он будет

так несчастен. – Деклан трет ладонями лицо. – Он просто человек, который облажался, Рев. Он просто... просто человек. Не думаю, что я когда – Либо осознавал это. Это глупо?

– Нет, – говорю я.

Деклан больше ничего не говорит. В машине постепенно становится темнее, по

мере того, как заходит солнце, и мы заперты в безопасности этого небольшого кокона. Он

так непривычно долго молчит, что я бросаю взгляд в его сторону.

Кажется, он уснул.

Вау. По крайней мере, он попросил меня сесть за руль.

Я смотрю на часы на приборной панели. Мы почти дома, но сейчас только

половина седьмого. Еще девяносто минут до встречи с Эммой.

Так что я пропускаю наш выезд. И еду дальше. А Деклан спит.

Глава 32

Эмма

Сегодня в церкви состоится собрание, поэтому везде горит свет и парковка

переполнена. Несколько человек мелькают у входа. Я не была уверена, захочет ли Рев

снова встретиться у скамеек, но у нас и так нет этой возможности, если только мы не

хотим делить скамью с мужчиной, нянчащим двух малышей.

Я обхожу церковь с другой стороны, Текси покорно плетется рядом со мной. Я не

могу спустить ее с поводка, когда здесь собралось так много людей, потому что не хочу,

чтобы кто – либо из них орал на меня по поводу того «как я могу позволять своей собаке

гадить на газоне».

Так что я падаю в траву, достаю телефон и жду.

«У меня для тебя есть сюрприз».

Больше пока никаких сообщений от Nightmare. И с каждой минутой мои мышцы

наполняются все большим напряжением. Вне игры его сообщения полны подтекста, но не

содержат ничего явно угрожающего. У меня даже нет способа доказать, что они посланы

одним и тем же человеком.

Хотела бы я выключить свои мысли.

Должно быть, Рев взял машину Деклана, потому что я узнаю машину, которая

подъезжает и встает на парковочное место вдоль бордюра.

Когда он выбирается с водительского сидения, я вижу, как он натягивает свитер, затем взъерошивает волосы, чтобы выбить из них статическое свойство.

Он был без свитера. Интересно.

Текси рада его видеть, и я отпускаю поводок, чтобы она могла как следует его

поприветствовать. Она практически сбивает его с ног.

Он чешет ей морду и шею, и слегка ее обнимает. Я отсюда вижу его широкую

улыбку. Она озаряет все его лицо. Не думаю, что видела раньше, чтобы он так улыбался.

Он выглядит более... расслабленным, чем раньше. Я гадаю, что изменилось.

А еще я ревную.

– Привет, – говорит Рев. – Я не знал, что здесь будет столько народу.

– Я тоже.

– Хочешь пойти куда-нибудь?

Позволь мне просто упасть в твои объятия. Я смотрю на машину позади него.

– Твой друг не будет против собачьей шерсти в машине? И куда мы могли бы пойти

с Текси?

Он пожимает плечами.

– Я имел в виду, что мы могли бы просто прогуляться. Дек спит на пассажирском

сидении.

– Правда? Сейчас только восемь часов.

– У него был... трудный день.

– Можем прогуляться. Ничего, если мы оставим его одного?

– Ну, мы не совсем его оставляем. – Он указывает. – Мы можем дойти до конца

дороги.

– Хорошо.

И мы идем. Траву, окружающую церковь, недавно покосили, и воздух наполнен

запахом скошенной травы и пыльцы. Несколько дней, пока шел дождь, принесли с собой

прохладу, и мороз кусает меня за щеки.

Я не знаю, что сказать.

Должно быть, он тоже, потому что идет молча. Бирки Текси звякают, когда она

бежит рядом.

– Прости, – говорит Рев. – Я не должен был срываться на тебе тогда в машине, когда ты спросила про моих родителей.

– Ты не должен извиняться.

– Нет. Должен. Это нормально, что ты спросила. Ты знаешь поговорку о том, что

нет плохих вопросов, а только плохие ответы? Папа постоянно ее повторяет. Ему

нравится, что люди задают вопросы. Он обожает, когда его расспрашивают, особенно о

национальностях, политике или религии. Он говорит, что Интернет заставляет многих

людей делать громкие заявления, а многих – молчать, но мы слышим только громкие

заявления. И нам приходится задавать вопросы, чтобы услышать молчаливых людей.

– Думаю, мне бы понравился твой папа, – говорю я.

Рев улыбается, и в этой улыбке чувствуется искреннее тепло.

– Я не хотел становиться слишком серьезным. Но ты извинилась, и я чувствовал, что тоже должен извиниться.

Он не должен был. Или, может быть, должен был, потому что так легко, всего

несколькими словами, устранил этот груз, повисший между нами.

– Мне понравилась цитата в твоей записке. О том, как один человек закаляет

другого.

Он кивает.

– Это одна из моих любимых.

Машина проносится вниз по дороге, и Рев оборачивается назад, чтобы убедиться, что его друг не проснулся, затем снова устремляет взгляд вперед.

– Вообще– То, сперва я просмотрела кучу цитат о разводе, – говорю я. Я хмурюсь

и убираю прядь волос с лица. – И все они были... ужасные.

– Иногда мне приходится напоминать себе, что мир был другим, когда эти слова

были написаны. И хотя предполагалось, что они продиктованы Богом, все же они были

интерпретированы людьми – а люди могут ошибаться. Когда ты смотришь на что-то

слишком внимательно, любая система веры может показаться немного безумной.

Особенно, если посмотреть, что делают люди во имя религии.

– Ты говоришь о войнах?

– Мог бы, но нет. Я говорю о людях.

– Каких людях?

Мы достигли конца дороги, где ограда окружена лесом. Дорожная пыль и щебень

толстым слоем покрывает дорогу, потому что мы в полуквартале от перекрестка, и

единственный стоящий здесь дом имеет вывеску «Продается», и выглядит заброшенным.

Фонарь у нас над головами перегорел.

Рев поворачивается и садится на ограду. Отсюда видно церковь, машина Деклана

мирно стоит рядом на обочине. Витражи церкви ошеломляют светом изнутри, изображения распятия размыты в красках, которые не изображают страданий с этого

расстояния, а несут только красоту.

– Всякие люди, – тихо произносит Рев.

И тогда я осознаю, что он говорит о своем отце.

Я сажусь на ограду рядом с ним, затем бросаю поводок Текси у ее лап.

– На тебе не было свитера там, в машине, – говорю я.

Какое-то мгновение Рев молчит.

– Мы ездили навестить отца Деклана. Мне не позволили носить его внутри.

Мои брови взлетают.

– Боже. Где же его отец? В тюрьме?

Я шучу, но Рев кивает.

– Дек не видел его пять лет. Как я и сказал. Трудный день. Думаю, он выжат.

Пять лет. Я пытаюсь представить, что не вижу своего отца пять лет.

В данный момент я была бы не против.

Я бросаю взгляд на Рева. Каждый раз, находясь рядом с ним, мне хочется пялиться

на него. Отчасти потому, что он так многое скрывает. Все, что я когда – Либо видела, – это

край его челюсти, точный изгиб его губ, линию носа. Его глаза, всегда в тени.

Я думаю об играх, где я все держу под контролем и никто не видит меня

настоящую. Я гадаю, является ли компьютер моей версией капюшона.

Наши ладони покоятся рядом на перилах ограды, но сегодня все по-другому, чем в

субботу. У меня не хватает смелости взять его за руку.

– Почему ты снова его надел? – спрашиваю я.

– Не знаю.

– Лжец. Ты знаешь.

Он замолкает, но потом качает головой и усмехается.

– Ты бесстрашная.

Должно быть, мне снится этот разговор.

– Я – что? Нет, вовсе нет.

– Да. Бесстрашная. Ты никогда не медлишь. – Он поворачивает голову, чтобы

смотреть прямо на меня. – Думаю, это то, что мне нравится в тебе больше всего. Вот

почему я подумал о цитате о том, что сталь закаляет сталь. Каждый раз находясь рядом с

тобой, мне хочется быть храбрее.

У меня кружится голова. А я– То думала, что то, что Итан назвал меня потрясной, уже не побить.

Рев поворачивается и снова смотрит на дорогу. Ногой он скребет щебень.

– Я снова надел свитер, потому что не хотел, чтобы ты разочаровалась во мне.

– Рев. – Я качаю головой. – Я бы никогда...

Он снимает свитер.

Весь воздух мгновенно покидает мои легкие. Я ошибалась раньше. Вот теперь я

сплю.

Он бросает свитер рядом с собой. И не смотрит на меня.

– Если у меня будет приступ, позвони моим родителям, – говорит он.

Я не могу перестать пялиться. Черная футболка прилипла к его фигуре, и мы сидим

на темной стороне улицы, но шрамы на бледной коже все же заметны. Так же, как и

черные, корявые надписи, тянущиеся по обеим рукам от запястий к рукавам, наподобие

необычных татуировок.

Хотя, если честно, я не могу отвести взгляда от его бицепсов.

– Ладно, а я если приступ будет у меня, позвони моим.

Он смеется, мягко, и смотрит на меня.

– Уже второй раз за день я это делаю. Каждый раз, как я ожидаю, что это будет

ужасно, – каждый раз все проходит спокойно.

– Насколько ужасно?

– Не знаю. Не знаю, что, по моему мнению, должно произойти. Это странно?

– Нет.

– До этого дня я бы сказал, что существует всего горстка людей, которые видели

меня с короткими рукавами.

– Не могу поверить, что ты сидишь здесь вот так и называешь меня бесстрашной. –

Я делаю паузу. – И ты никогда не ходил так в школу?

– Нет. – Он делает паузу. – Разве не знаешь? Меня называют Мрачным

Потрошителем.

– Я знаю. Я не знала, что ты знаешь.

Он бросает на меня красноречивый взгляд.

– Да ладно. Я странный, но не тупой.

Забавно, что он называет себя странным. Он самый уверенный в себе подросток, которого я знаю.

– Тебя это беспокоит?

– В средней школе меня это очень беспокоило.

– И что случилось?

– Ничего не случилось. Я сидел в самом конце класса и игнорировал их, и в конце

концов им это надоело и они нашли себе новую жертву. – Он пожимает плечами, как ни в

чем не бывало. – Так странно, – говорит Рев. – Я забыл ощущение воздуха на коже. – Он

вытягивает руки над головой, затем складывает их у себя на коленях. – Чувствую себя

ребенком.

Если он не перестанет потягиваться, я упаду в обморок. Я придвигаюсь ближе.

– Что означает твоя татуировка?

– Это не татуировка. – Он делает паузу. – В смысле, да, но мой отец сам ее сделал.

Она тянется вдоль всей моей спины. От одной руки к другой.

Каждый раз, когда он рассказывает что-то о своем отце, и я думаю, что хуже быть

уже не может, – оказывается, что может. Я сглатываю.

– Он сделал это сам? – Я прерываюсь, чтобы не спросить, было ли это больно.

Конечно же, это больно.

– Да.

Я начинаю различать слова.

–... «так и он избавит тебя ото зла внутри тебя...»

Рев шлепает ладонью поверх предплечья.

– Не читай вслух.

Я отшатываюсь назад и выпрямляюсь, шокированная.

– Прости.

– Нет. – Его голос напряжен. Спустя мгновение он очень неохотно убирает ладонь, затем кладет обе руки на перила. – Ты меня прости. Этот стих о том, как непослушный

сын должен быть убит. – Рев делает паузу. – Он прислал мне его по эмэйлу сегодня днем.

Вау. Я не знаю, что сказать.

– Ненавижу это, – говорит Рев, и я впервые слышу яд в его голосе.

– Хочешь снова надеть свитер? – шепчу я.

– Да. И нет. – Рев не делает попытки поднять его.

– Хочешь подержать меня за руку? – Я протягиваю ему руку.

Рев изумленно смотрит на меня.

Затем делает глубокий вдох и переплетает свои пальцы с моими.

Его ладонь теплая рядом с моей, пальцы надежные и сильные. Это то, чего не

хватает моей виртуальной дружбе. Тепла человеческого тела. Звука его дыхания и

ощущения его кожи. На мгновение мне хочется закрыть глаза и раствориться в этом

чувстве.

– Ты придешь завтра в школу без свитера? – спрашиваю я неожиданно.

– Не знаю. Не думаю. Я не хочу... я еще не готов.

Я смотрю в его сторону и мой взгляд снова блуждает по его рукам, по мышцам его

груди. Мои щеки горят огнем, но я так же польщена, что он настолько мне доверяет.

– Уверяю тебя, никто не станет смотреть на твои шрамы.

Теперь краснеет он. Он отводит взгляд.

– Ты забавная.

– Я даже не шучу. Если я тебя ударю, ты вообще почувствуешь это?

Он приподнимает брови.

– Думаешь, что смогла бы меня ударить?

Эта самая близкая к флирту вещь, которую он когда-либо делал. От этого мне

хочется его ударить, только чтобы посмотреть, что он будет делать. Я смотрю в его глаза и

вижу в них звезды.

– Хочешь узнать?

Он смеется.

– Видишь? Бесстрашная. – Затем он фыркает. – Вперед. Врежь мне как следует.

– Что, если я свалю тебя с перил?

– Я попрошу тебя показать мне, как ты это сделала.

Мне нравится, что в его голосе нет высокомерия. Тем более, если учесть, что он, вероятно, мог бы сбить меня с перил всего одним пальцем.

Может быть, это то, что предает мне мужества сжать кулак, отвести руку и

замахнуться.

Он двигается, словно молния. Я ожидаю, что он отобьет мою руку, но он этого не

делает. Не совсем. Он двигается внутри круга моего движения, и внезапно я оказываюсь

охвачена его руками, его лицо у моего плеча.

Он такой теплый рядом со мной. У меня перехватывает дыхание и кружится голова.

– Мне уже давно стоило попытаться ударить тебя.

– На самом деле, ты вовсе не пыталась меня ударить.

Он отпускает меня и, по правде говоря, очень напрасно.

Теперь он стоит, а я пялюсь на него.

– Ты останавливаешь удар объятиями? Я совершенно точно неправильно понимала

джиу-джитсу.

Он смеется, громко.

– Цель в том, чтобы оставаться близко. – Он делает паузу. – Дистанция дает

противнику возможность ударить тебя.

– Можешь повторить?

– Конечно.

Я снова замахиваюсь. Он снова меня ловит.

– Думаю, мне понадобится еще около сотни демонстраций, – говорю я.

Он снова смеется, и я чувствую это по его телу. В субботу вечером я была

потрясена чувством его спины, прижатой к моей спине. Это в миллион раз лучше.

В этот раз он отпускает меня гораздо медленнее.

– Значит, вот так по настоящему нужно останавливать удар? – говорю я. – Кажется, по телевизору мне врали.

– Технически, я должен был уложить тебя на землю, но...

– Звучит многообещающе.

Совершенно точно мой мозг утратил связь с моим языком. Мое лицо вспыхивает.

Его брови взлетают. Рев сдавленно усмехается.

–... но не думаю, что тебе бы понравилось упасть на асфальт.

Я беру его за руку.

– Ладно. Тогда пошли.

Он с готовностью следует за мной, и я веду его в сад заброшенного дома. Мое

сердце подпрыгивает в моей груди. Трава густая, а земля мягкая от недавнего дождя. Текси

оббегает двор, таща за собой поводок.

– Покажи мне по – настоящему, – говорю я.

Рев медлит. Кажется, он обдумывает это.

– Боишься? – дразню я, но мой голос звучит прерывисто.

– Нет. – Он делает паузу и его щеки снова краснеют. – Возможно. А ты?

– Я же бесстрашная, помнишь? – Я сжимаю кулак и замахиваюсь.

Он обхватывает меня руками, но я оказываюсь не готова к подножке. Я уже лежу на

спине в траве, прежде чем успеваю понять, что падаю.

Его тяжелое тело придавливает меня, его лицо совсем близко к моему. Я чувствую

его дыхание у моей шеи.

Я бы согласилась остаться в таком положении целый следующий час.

Текси использует именно этот момент, чтобы начать лизать мой лоб. Я хихикаю.

– Текси... уйди. Уйди, собака!

Она снова облизывает мой лоб и убегает.

Рев отклонился назад. Он смотрит на меня сверху вниз, оперевшись руками о

землю рядом с моими плечами. Такая поза оказывает потрясающее действие на его

бицепсы.

– Это именно то, что ты себе представляла?

Я смеюсь.

– Даже больше этого. – Я делаю паузу. – Что дальше?

Его глаза светятся в темноте.

– Сама мне скажи.

– Ты же у нас эксперт в джиу-джитсу.

– Ну. – Его голос звучит строго. – В джиу-джитсу ты не позволила бы мне уйти так

далеко.

– Дистанция – это плохо?

Рев кивает.

– Дистанция – это плохо.

Мои руки находят его плечи, лишь легкое касание кончиков пальцев, следуя вниз по

швам его рукавов, пока не находят голую кожу.

Рев замирает. Улыбка исчезла.

Мои пальцы тоже замирают.

– Так нормально? – шепчу я.

Он кивает – движение быстрое и едва уловимое, как будто он не доверяет своему

голосу.

Я провожу пальцами еще на пару дюймов вниз по голой коже, и Рев дрожит.

– Все еще нормально? – шепчу я.

Он снова кивает. Одна рука спускается к локтю, и теперь он оказывается ближе, отчасти касаясь меня своим телом. Его грудь вздымается рядом с моей при дыхании.

– Так нормально? – шепчет он.

Теперь моя очередь кивать.

Его пальцы следуют линии моего лица, задерживаясь, словно он хочет запомнить

это чувство. Изгиб моей брови, мягкость щеки, линию челюсти.

Мои ладони замерли на его предплечьях. Каждое касание его пальцев наполняет

меня теплым медом. Я тянусь к его лицу, его челюсть немного жесткая под моими

ладонями. Я хочу, чтобы он был еще ближе, весь целиком.

И в самом деле, дистанция – это плохо.

Его глаза закрываются, и он поворачивает лицо, чтобы поцеловать внутреннюю

сторону моего запястья. Я охаю.

– Все нормально? – мягко спрашивает Рев.

Я энергично киваю, и он улыбается.

Затем его губы касаются моих губ, и я снова охаю. Мои волосы переплетаются у

него в волосах.

Еще одно касание его губ, но в этот раз оно задерживается дольше. Его губы

двигаются у моих губ, и мои губы раскрываются в ответ. На вкус они, как корица, и пахнут

ванилью, и я утопаю в этом моменте.

Его руки находят мою талию, полоску кожи там, где кувыркание в траве задрало

мою футболку, оголив спину. Мои собственные пальцы забрались ему под рукав, и я

стискиваю его плечо, прижимая его ко себе.

Затем его язык касается моего, и у меня из горла вырывается низкий хрип. Его руки

скользят за край моей футболки, его пальцы теплые на моей голой талии. Весь мой мир

сосредотачивается на этом моменте, на тепле и сладком запахе и ощущении его тела рядом

с моим.

Затем Рев отклоняется. Его дыхание немного учащенное, глаза темные и

выразительные.

– Понятия не имею, что я делаю, но, кажется, мне нужно немного притормозить.

Я почти задыхаюсь.

– Я тоже понятия не имею, что ты делаешь, но, кажется, ты в этом действительно

хорош.

Он улыбается и отодвигается еще дальше.

– Нет, – говорю я. – Дистанция – это плохо.

Его улыбка становится усмешкой, но он откатывается в сторону, чтобы лечь рядом

со мной.

– Погоди. У меня момент переосмысления.

Он переплетает свои пальцы с моими.

– Это что, какой-то эвфемизм?

Рев улыбается.

– Без комментариев.

Не могу поверить, что срывается у меня с языка.

Боже, я находилась в виртуальной реальности слишком долго. Вот это похоже на

эвфемизм. Слава Богу, я не сказала это вслух.

Я переворачиваюсь на бок и смотрю на Рева. Тени почти скрывают его шрамы, а

лунный свет отражается в его глазах. Его лицо спокойное, расслабленное. Таким

беззащитным я его еще никогда не видела.

– Где бы ты ни занимался джиу-джитсу, – говорю я, – им следует добавить эту

технику в брошюры. Думаю, тогда гораздо больше людей захотели бы им заниматься.

Рев поднимает наши переплетенные руки и подносит мои костяшки к губам, целуя

их.

– Я опущу твое предложение в ящик с предложениями.

Я придвигаюсь ближе к нему, упираясь рукой ему в грудь, чтобы удержать вес.

– Чему еще ты можешь меня научить?

Рев усмехается. Мне нравится, как его широкая улыбка озаряет все его лицо. Это

тот Рев, которого никто не видит.

– Думаю, что могу что-нибудь придумать.

Глава 33

Эмма

Мои воображаемые сценарии свидания с парнем никогда не включали в себя джиу-

джитсу.

Не то, чтобы мои воображаемые сценарии когда – Либо заходили слишком далеко.

Но теперь, да. В том смысле, что теперь они заходят так далеко. В некотором роде.

У меня нет никакого опыта, чтобы судить об этом. Но я смотрела «Игру Престолов».

Отлично. Теперь я краснею в траве. Я хочу спрятать лицо. Слава Богу, взгляд Рева

устремлен вверх, на звезды.

Наши пальцы снова переплетены, его теплая ладонь прижата к моей. Текси бегает

по двору где-то рядом. Мои губы опухли, волосы растрепались, а трава щекочет руку, но

мне плевать. Я думаю об ощущении его рук, обхватывающих меня, о том коротком

мгновении, когда он замер совершенно неподвижно, и мой мир съежился до

прикосновения и дыхания, и мое сердце так бешено колотилось в груди.

Я никогда не перестану краснеть.

Рев перекатывается на локоть, устраняя половину расстояния между нами. Смотря

на меня сверху вниз, он заслоняет собой лунный свет, и его лицо оказывается в тени, его

глаза освещены только мерцанием звезд. Наши лица разделяет всего каких– То шесть

дюймов.

– О чем ты думаешь?

Я кусаю губу. Я думаю, что мои щеки сгорят с моего лица.

– Ну же, Бесстрашная, – шепчет Рев. Его глаза такие выразительные, темные и

сияющие. Его рука поднимается, пальцы убирают прядь волос с моего лица. Его

прикосновение легкое, словно перышко, но бьет меня, словно удар молнии. Каждый раз, как мы прерываемся, чтобы перевести дыхание, я думаю, что это хорошо, но затем он

прикасается ко мне, и мне хочется всего и сразу.

Его большой палец ласкает мою щеку. Все мое тело снова теплеет, всего от одного

этого прикосновения. Мои губы раскрываются, будто по собственной воле.

Техас лает.

Я подскакиваю на целую милю. И резко сажусь. Наши головы врезаются друг в

друга.

Оу. Привет, психушка.

Кое – как мне удается схватить поводок Текси, но она тянет меня через траву, прежде чем я могу ее контролировать. Она готова была сорваться вдогонку за пожилым

мужчиной, выгуливающим маленького йорка. Мужчина таращится на нас, но продолжает

путь.

Я тру лоб и смотрю на Рева. Он делает то же самое.

– Ты веришь в то, что все происходит по определенной причине? – спрашиваю я.

Он улыбается.

–«Вера – это уверенность в том, на что мы уповаем, и убеждение в том, чего не

видим».

– Кажется, мне нужен перевод.

Рев придвигается ближе и склоняется ко мне, будто хочет нашептать мне на ухо. Я

дрожу от его близости.

– Это значит, – говорит он мягко, – что события происходят, если им суждено

произойти.

Его мобильник гудит. Дважды.

Он выпрямляется и вздыхает.

– Например, так.

Когда он смотрит на свой телефон, он смеется.

– Дек хочет знать, специально ли я оставил его в машине перед входом в церковь. –

Рев обхватывает пальцами телефон, чтобы напечатать ответ. – Мне стоило бы ответить

ему, что я понятия не имею, о чем он говорит.

Я улыбаюсь, затем достаю свой собственный мобильник и тоже проверяю

сообщения. Звонок был отключен, но я не ожидаю многого. Мама, вероятно, даже не

заметила, что меня нет, а даже если бы и заметила, она никогда не беспокоится, если со

мной собака.

К моему удивлению, я пропустила двенадцать сообщений. Все от Итана.

Он начал писать в 8:30 вечера.

Итан: Ты давно заходила в OtherLANDS? Что-то происходит. Тебе нужно это

увидеть.

Пять минут спустя.

Итан: Ладно. Что-то определенно не так.

Еще четыре минуты спустя.

Итан: Тут по всему полю стоят указатели. Сейчас я смотрю на один, на

котором стоит «Azure M – Шлюха».

Любая унция тепла, созданная Ревом, превратилась в лед. Я не могу дышать.

Еще спустя десять минут.

Итан: Эмма, пожалуйста, проверь свои сообщения.

У тебя есть какая-нибудь информация об этом типе, который посылал тебе эти

сообщения?

Я просмотрел его прежние аккаунты, но они не существуют.

Он был на 5Core? Я знаю людей, которые могут его отследить.

Я дрожу.

Восемь минут спустя.

Итан: Стало еще хуже.

Смотри.

Приходит снимок, должно быть с экрана его компьютера. Прямо посреди моей

таверны, места сбора новых персонажей, находится огромная порнографическая картинка.

Она расплывчатая на телефоне, но я могу распознать женщину, стоящую на коленях.

Сдавленный стон срывается с моих губ.

Десять минут спустя.

Итан: Эмма, мне жаль.

Последнее сообщение было послано пятнадцать минут назад.

– Эй.

Я поднимаю взгляд. Мои пальцы дрожат на телефоне. Рев пристально смотрит на

меня.

– Ты в порядке? – спрашивает он.

– Я не... я не знаю.

Я снова перечитываю сообщения Итана. В тот же момент он получает уведомление

о том, что они были прочитаны. Должно быть, он сидит и смотрит на телефон в данную

минуту, потому что я вижу, как он начинает печатать новое сообщение.

– Это твои родители? – спрашивает Рев.

– Нет... это просто... это парень, с которым мы иногда играем вместе.

–Nightmare?

Я сглатываю.

– Нет. Итан мой друг. Но что-то случилось. Он... я не знаю, как воспринимать эти

сообщения.

– Можно мне посмотреть?

Я медлю, затем протягиваю ему свой телефон, как раз когда приходит новое

сообщение от Итана. Я не вижу, что в нем написано.

Я почти что не хочу знать, что в нем. Первого снимка было достаточно.

Рев читает какое-то мгновение, затем смотрит на меня.

– Эмма. Тебе нужно... вызвать полицию или что-то в этом роде. Это должно быть

незаконно.

– Мне нужно вернуться домой. Мне нужно удалить игру. Я могу его

заблокировать...

– Тебе не кажется, что это уже вышло за рамки блокирования кого-то? – Он снова

пролистывает сообщения. – Этот Итан знает, кто это делает?

Мои щеки краснеют. Я вырываю у него телефон.

– Нет.

– Он говорит, что знает людей, которые могут его отследить. Думаешь, это кто-то

из школы?

– Нет... Итан не ходит в Хэмилтон. Я не... он просто друг по игре. Я не знаю кто он

на самом деле.

Рев хмурится.

– Но у него есть твой номер телефона?

– Да! – рявкаю я. – И слава Богу, потому что иначе я вообще не знала бы, что

происходит.

Это ужасно. Мне нужно домой. Мне нужно удалить OtherLANDS.

Я едва не плачу.

Текси сует свой нос мне под руку, и я отстраненно чешу ее за ушами.

– Ты можешь это исправить? – спрашивает Рев. – Что я могу сделать?

Я смотрю вниз на свой телефон.

Итан: Ты можешь вернуться домой? Я могу помочь тебе найти его.

– Ничего, – говорю я. Я смотрю на Рева. – Мне нужно вернуться домой.

– Ладно. Дай мне только взять у Дека ключи...

– Нет. Мне нужно это исправить. – Я сглатываю. То непристойное изображение

стоит у меня перед глазами. Мне хочется плакать. Хочется кого-нибудь ударить. Хочется

кричать.

Рев берет меня за руку.

– Эмма... все в порядке. Я пойду с тобой.

Я отшатываюсь и смотрю на него.

– Ты шутишь? – настаиваю я. – Ты видел, что он сделал?

– Да. Видел.

Я теряю время. Я иду вперед.

– Мне нужно домой, – говорю я. Мой голос срывается. – Ладно? Просто отпусти

меня.

Рев хмурится.

– Эмма. Тебе нужно рассказать своим родителям. Пожалуйста, я пойду с тобой...

– Думаешь, я могу рассказать родителям? Ты издеваешься?

– Это не просто какой-то интернет – тролль, – говорит он, и в его голосе слышится

ярость. – Почему ты никому не позволяешь тебе помочь?

– Потому что я сама могу с этим справиться, Рев. Ты не понимаешь.

– Эмма. – Он все еще следует за мной. – Я доверился тебе, когда ты предложила

мне свою помощь. Когда я должен был рассказать своим родителям про письма отца...

– Нет. – Я оборачиваюсь к нему. – Ты прогнал меня. И я ушла.

Он резко останавливается. Он знает, что я права.

– Я могу с этим справиться, – говорю я. – Ты сказал мне, что если кто-то не хочет

твоей помощи на матах, ты не станешь помогать ему. Что не станешь вмешиваться. Вот я и

говорю тебе. Мой черед прогнать тебя.

Эти слова заставляют его резко остановиться. Я тут же о них жалею. Как будто я не

могу контролировать то, что срывается у меня с языка.

– Ладно, – говорит он тихо.

Я хочу, чтобы он пошел за мной. Но он не идет.

Я скольжу в темноту теней вдоль дороги.

Глава 34

Рев

Вторник, 20 марта 10:05:44 вечера

От: Роберт Эллис

Кому: Рев Флетчер

Тема: Притчи

«Тот, кто воспитывает дурака, делает это с печалью. И отец дурака не имеет

радости».

Мой мобильник вспыхивает сообщением, когда я поднимаюсь по лестнице, чтобы

войти через заднюю дверь. На кухне темно, и я осторожно отодвигаю стеклянную дверь.

Меня приветствует тяжелая тишина, и я на цыпочках крадусь по кафельному полу. Я так и

не поужинал и умираю с голоду. Я хватаю коробку хлопьев и бутылку Гаторейд из

холодильника и готовлюсь проскользнуть дальше по коридору.

– Рев. – Мамин мягкий голос застает меня врасплох, когда я делаю первый шаг в

коридор.

Я оборачиваюсь и обнаруживаю ее сидящей с книгой в углу гостиной.

– Я думал, все уже спят, – шепчу я.

– Они спят. Я ждала.

– Меня?

Она кивает.

– Как все прошло?

У меня уходит мгновение, чтобы понять, что она спрашивает о Деклане. Такое

ощущение, что наша поездка в тюрьму была несколько дней назад. Я хочу говорить о

Деклане и его отце не больше, чем об Эмме и том, что между нами произошло. Ее

прощальные слова не выходят у меня из головы.

«Мой черед прогнать тебя».

Не знаю, заслужил ли я это. Может быть, заслужил.

Хотел бы я все исправить. Ради нее. Хотел бы я защитить ее как-нибудь.

Я падаю на диван напротив Кристин и запускаю руку в коробку с хлопьями.

– Нормально. Думаю, ему это пошло на пользу.