Текст книги "Больше, чем мы можем сказать (ЛП)"
Автор книги: Бриджит Кеммерер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 17 страниц)
немного отдалились от взаимных ласк.
Он плавно закрывает шкафчик, затем закидывает рюкзак на плечо.
– У меня матанализ. Мы можем пойти в ту сторону?
Его голос стал холодным. Я быстро киваю.
– Ага. Конечно.
Кажется странным идти рядом с ним по коридору. Люди никогда не уступали мне
дорогу, но они уступают дорогу ему. И он прав – они действительно на него пялятся. А
может быть, они пялятся на нас. Я вижу, как по мне скользит множество взглядов. И
гадаю, о чем они думают.
Я бросаю взгляд на Рева, чтобы посмотреть, как он воспринимает всеобщее
внимание, но все еще не могу увидеть его лица.
– Ты можешь опустить капюшон? – спрашиваю я его. – Или ты не хочешь..?
– Все нормально. – Он откидывает его назад и смотрит на меня. – Так лучше?
Он выглядит иначе при ярком свете ламп. Это первый раз, когда я вижу его с
опущенным капюшоном при дневном свете. Его волосы немного светлее, чем я думала, а
кожа не такая бледная, как я представляла.
– Да. – Я сглатываю. – Спасибо.
В данный момент я настолько выбита из колеи.
– Ты злишься из-за Итана? – предполагаю я.
– Я не злюсь, Эмма.
– Но ты и не рад, – говорю я быстро. – Я же сказала, что не могла сама решить...
– Я понял. – Его подбородок напряжен. – А вчера вечером я сказал тебе, что тебе не
обязательно решать все в одиночку. А ты кричала мне в лицо, что не нуждаешься в моей
помощи.
– Я и не хотела помощи! – говорю я. – И я не хотела помощи и от него.
– Значит, ты сказала ему не вмешиваться, а он все равно это сделал.
– Нет... он помогал... – Я теряю нить разговора. Это заявление. Я чувствую, что
один из нас ошибается, и отчасти беспокоюсь, что это я. – Итан просто решил проблему, потому что мог. Он думал, что помогает.
– Звучит здорово. Ты знаешь многих виртуальных людей, которые стали бы просто
так помогать незнакомому человеку?
– Да что с тобой такое? Я даже не знаю Итана! Как ты можешь ревновать меня к
парню, которого я даже не знаю?
Рев вздрагивает, затем хмурится.
– Ты думаешь, я ревную? Ты хоть представляешь, как это звучит, когда ты говоришь
«Я просила его не вмешиваться, но он все равно помог»?
Теперь я чувствую себя так, будто меня ударили.
Звенит первый звонок, и Рев делает шаг назад.
– Мне нужно в класс.
– Подожди. – Я не понимаю, как нити моей жизни так быстро рвутся. –
Пожалуйста, не уходи просто так. Мы можем сегодня встретиться у церкви. Поговорить.
Ладно?
Он медлит, и время останавливается на этом моменте, когда я затаила дыхание и
жду, что судьба снова даст мне по зубам.
Но затем он кивает.
– Ладно.
Глава 36
Рев
Это не должно быть так сложно.
Может быть, это знак. Я все время пытаюсь поладить с Эммой, но, может быть, мы
оба слишком сломлены.
Я все рассказываю Деклану. Мэтью тоже, потому что он сидит с нами за одним
столом за ланчем, будто всю жизнь это делал.
Прошлой ночью он заснул на кушетке. И еще спал, когда я проснулся, так что там я
его и оставил. Он не сказал ни слова по этому поводу, так что я тоже промолчал.
Сегодня в кафетерии не так много людей. Погода снаружи превосходная, так что
большинство людей взяли свои подносы и вышли во двор.
Я бы хотел, чтобы Джульетта тоже была здесь и могла дать свой женский взгляд на
происходящее, но она работает над чем-то для ежегодника.
– Как думаешь, что мне делать? – спрашиваю я.
Деклан разводит руками.
– А что ты хочешь? Ты сказал, что встречаешься с ней сегодня.
– Я хочу, чтобы ты сказал мне, что я должен делать.
– Нет. – Деклан качает головой. – Ты потратил слишком много времени, беспокоясь
о том, что ты должен делать. Речь о том, что ты хочешь делать.
– Я не знаю, что я хочу делать. – Так же, как и все остальное в моей жизни, с
Эммой все не просто. С ней все сложно.
Не могу поверить, что она думает, будто я ревную.
Хотя нет, могу. Судя по ее описанию, любой другой человек в ее жизни – эгоист, который ее контролирует; почему и мне не быть таким?
– Эй. – Деклан протягивает руку и стучит меня по макушке. – Выбирайся из своей
головы. И ешь свой ланч.
– Это так сложно.
– Ничего сложного, – отвечает Деклан. – Есть девушка, которая хочет поговорить.
И ты знаешь, как это делается. Девушка, которая принимает тебя за двух разных людей –
вот что сложно.
– Что? – спрашивает Мэтью.
– Долгая история.
Я отодвигаю от себя пакет с ланчем. Отстой.
– Я не голоден.
Впрочем, слова Деклана крутятся у меня в голове. «Ты потратил слишком много
времени, беспокоясь о том, что ты должен делать. Речь о том, что ты хочешь делать.»
Это похоже на разговор, который у меня был с папой.
«Ты хочешь, чтобы твой отец был частью твоей жизни?
Я не знаю.
Думаю, ты знаешь, Рев».
Деклан хотел увидеть своего отца, и увидел.
Даже Мэтью хотел действовать. Он схватил нож и готов был выскочить через
входную дверь.
Не очень умный ход действий, но он хоть что-то делал.
Эмма хочет поговорить.
А я сижу, застыв в нерешительности.
За столом напротив меня Мэтью тоже замер. Он переглядывается с кем-то тем
самым способом, которым глядел на меня первые несколько ночей, пока жил у нас.
– В чем дело? – спрашиваю я.
– Ни в чем.
– Так же, как и Нил был «никем»?
Он переводит на меня быстрый взгляд, но тут же уходит в себя.
– Не говори об этом.
Я сканирую людей в кафетерии, но потом замечаю их – парней, которые издевались
над ним тогда.
– Они все еще достают тебя?
– Отстань.
– Чувак. Они не могут...
– О тстань.
Деклан поворачивается, чтобы проследить за моим взглядом, затем снова смотрит
на меня.
– Дружеский совет: если соберешься сцепиться с ними, бей их. Не меня.
– Я ни с кем не собираюсь драться.
Мэтью полностью перестал есть. Его плечи сжаты, пальцы теребят крышку
контейнера.
– Ты должен рассказать маме и папе, – говорю я ему.
Он фыркает.
– Конечно.
– Думаешь, не сможешь?
– Неужели ты не понимаешь, что я пытаюсь не доставлять проблем? – Его голос
звучит низко и насмешливо, но он смотрит в направлении парней.
Парни платят на кассе. Один из них замечает нас и толкает своего друга, чтобы
показать, где мы сидим.
Мэтью запихивает свою еду обратно в обеденный мешок. Его движения предельно
скованные.
– Куда ты идешь? – спрашиваю я.
– Никуда. – Он закидывает рюкзак на плечо, и бредет от стола.
Я хочу позволить ему уйти. Я не люблю разборки. Но, может быть, в этом вся
проблема.
– Присмотри за моими вещами, – говорю я Деклану.
Мэтью успевает раньше меня протолкнуться через распашную дверь и выйти в
коридор, но я легко его нагоняю. Он направляется в южную часть школы, что меня
удивляет. Все, что находится в этом крыле – это художественная студия. Должно быть, Джульетта где-то здесь в фотолаборатории.
Мэтью не останавливается. Он на меня даже не смотрит.
Без предупреждения, он исчезает в классе.
Это так неожиданно, что я чуть не прохожу мимо. Это художественная студия –
помещение, в котором у меня никогда не было занятий. Занятия искусством не являются
обязательными и предлагаются выпускникам в качестве альтернативного предмета, но я
выбрал класс музыкальной оценки для начинающих, только чтобы держаться от всего
этого подальше.
Художественная студия – огромный зал, но кажется какой-то замкнутой. Повсюду
цвета, начиная от рисунков и картин, висящих вдоль длинными полотнами бумаги и
заканчивая баночками темперной краски и рулонами газетной бумаги, выстроенными в
ряд в задней части помещения. На одной половине зала стоят шесть длинных столов, с
задвинутыми под них табуретками. На другой стороне стоят десятки мольбертов.
Освещение здесь идет от светлых трековых светильников, а не от флуоресцентных ламп.
Это тихая комната. Мирная комната.
Я гадаю, берет ли он здесь уроки, или это просто его любимое место для пряток.
– Ты занимаешься рисованием?
Мэтью медлит, потом кивает.
– Да. Это просто дополнительный предмет.
Он бросает рюкзак под доской впереди класса, затем идет к узким полкам под
окнами. Достает темное полотно и несет его к мольберту.
Как только полотно оказывается на свету, я осознаю, что оно не темное. Это
картина. Большая часть полотна была покрыта широкими полосами красных оттенков, разбавленных черными полосами и зигзагообразными кривыми. Самая верхняя часть
холста осталась нетронутой. Все очень абстрактно, но картина так и сочится гневом.
Мэтью ставит картину на мольберт. Он не посмотрел на меня ни разу с того
момента, как мы вошли сюда. Внезапно в воздухе ощущается смущение, как будто я
проник в очень личное пространство.
– Это не просто дополнительный предмет, не так ли? – спрашиваю я.
Мэтью не отвечает на вопрос, но ему и не нужно.
– Я начал заниматься пару месяцев назад. Мистер Прейтер все еще сохранил
набросок. Сперва я обрадовался, потому что терпеть не могу оставлять что-то
недоделанным. Но я продолжаю биться над ним и никак не могу привести в порядок.
Наверное, я просто выброшу его и начну заново.
Чем дольше я смотрю на картину, тем меньше мне хочется отвести от нее взгляд.
Мои глаза начинают различать мелкие детали. Небольшие мазки пурпурного и
оранжевого, почти скрытые за сочетанием красного и черного.
– Как ты этому научился? – спрашиваю я.
– Не знаю. – Он пожимает плечами. – В одном доме, где я жил, женщина была
иллюстратором – типа для детских книжек. Она позволяла мне рисовать. – Он делает
паузу. – И это то, чем можно заниматься в практически любой школе.
В его голосе звучит нотка задумчивости, и я гадаю, что стало с этим
иллюстратором. Впервые он упомянул приемную семью без отвращения в голосе.
Мэтью смотрит на меня, будто прочитав мои мысли.
– Ее муж получил новое место работы, а они не были заинтересованы в
усыновлении. С приемным ребенком нельзя покидать страну, так что... – Он снова
пожимает плечами.
– У тебя действительно хорошо получается.
Мэтью цинично ухмыляется.
– Ты даже не знаешь, на что смотришь.
Но он выглядит довольным.
– У тебя здесь есть еще что-нибудь? – спрашиваю я.
Он кивает и поднимает глаза к потолку.
– Вон там. Лес?
Я нахожу рисунок, на который он указывает. Он преимущественно в черных и
серых тонах, темные деревья на фоне ночного неба. Звезды выглядывают из-за голых
ветвей. Ничто не указывает на то, что это зима, но каким-то образом рисунок заставляет
меня подумать о холодной погоде. У подножия одного дерева находится маленькая темная
фигурка, будто кто-то присел на корточки, и взрыв ярких цветов, желтого и оранжевого, будто бы огонь.
Я задумываюсь над тем, что он сказал. «Терпеть не могу оставлять что-то
недоделанным». Интересно, сколько его работ спрятано в художественных классах по всей
стране, картин, которые он начал и так и не закончил.
Это кажется еще большей тайной, чем то, что он рассказал мне о своих прошлых
приемных семьях. Ничто среди его вещей не указывает на привязанность к искусству. Это
как-то смягчает его.
– Тебе стоит рассказать об этом маме и папе, – говорю я. – Сорвать тот дурацкий
алфавит в твоей комнате и нарисовать что-то свое.
Мэтью улыбается.
– Было бы здорово. – Но его улыбка тут же исчезает. – Они мне не позволят.
– Почему нет? Это всего лишь краска.
– Потому что это не мой дом.
Я не знаю, что на это сказать. Но знаю, что не могу этого отрицать. Я пожимаю
плечами.
– Ну, ты мог бы рассказать им о своих работах. Они бы нашли для тебя варианты.
Краски и все такое.
На короткий момент кажется, что он над этим раздумывает, но затем его лицо
становится непроницаемым.
– Они и так уже потратились на кровать и все остальное.
Уже во второй раз он упомянул о деньгах. Что он тогда сказал в столовой?
«Неужели ты не понимаешь, что я пытаюсь не доставлять проблем?». Я думал о всех
тех вещах, которые он сделал с тех пор, как поселился с нами. Побег. Нож. Прятки в
темноте. Но ни разу не задумывался над тем, чего он не сделал. Он ни разу не доставил
маме с папой никаких проблем. Ни разу не попал в неприятности в школе. Ни разу не
прогулял уроки и не ввязался в драку и даже ни разу не повысил голос.
И не стал драться с теми парнями, которые на протяжении долгого времени
издевались над ним.
Это напоминает мне о замечании папы о том, как мы вынуждены задавать вопросы, чтобы услышать молчаливых людей.
За всей той бравадой Мэтью по поводу того, что он только и прыгает из одного
приюта в другой, и за всей его уверенностью в том, что его время с нами ограничено, я не
осознавал как сильно, должно быть, это давит на него. Это напоминает мне о том времени, когда я жил со своим отцом, промежуток времени между действием и наказанием, когда я
знал, что надвигается что-то ужасное, но не знал, когда и как.
Неуверенность, ожидание, должно быть, ужасно.
Мой телефон гудит, и я достаю его из кармана.
Среда, 21 марта 12:05:34 дня
От: Роберт Эллис
Кому: Рев Флетчер
Тема: Ответь мне
«Мои дни более скоротечны, чем веретено ткача, и подходят к концу без
всякой надежды».
Может быть, для тебя это слишком тонко. Может быть, ты забыл свои уроки.
Я требую ответа.
Может быть, дело в требовании. Может быть, во времени, проведенном рядом с
мамой и папой. Может быть, дело в неразберихе с Эммой, или Мэтью, или Деклане.
Но в этот раз его сообщение меня не огорчает. Оно меня бесит.
Звенит звонок, возвещающий о конце ланча. Мне нужно вернуться в столовую, чтобы забрать свои вещи.
Мэтью сидит на табурете перед своим мольбертом.
– Думаю, ты знаешь, чего хочешь.
Я резко поворачиваю голову.
– Что?
– Ты ей нравишься. Я думаю, ты знаешь, что хочешь делать. Тебе просто нужно
собрать нервы в кулак и сделать это.
Он говорит об Эмме.
Я думаю о своем отце.
Ученики начинают заполнять зал. Мэтью бросает взгляд на часы на стене.
– Тебе разве не нужно в класс?
Он прав. Нужно.
Я засовываю мобильник в карман и направляюсь к двери.
Но затем останавливаюсь и снова оборачиваюсь.
– Эй, – говорю я, понизив голос. – Тебе не нужно продолжать сбегать от них. Я
могу тебя прикрыть. И Дек тоже.
Мэтью выглядит потрясенным, но тут же это скрывает. Он снова смотрит на свою
картину. Не думаю, что он собирается что-то ответить.
И я действительно опаздываю на занятия.
– Эй, – зовет он меня. Я едва слышу его за шумом учеников, проталкивающихся
через дверь, чтобы занять свои места.
Я оборачиваюсь.
– Да?
– Спасибо.
* * *
Деклан ждет в коридоре с моим рюкзаком. У него свободный урок после ланча, так
что я знаю, что он никуда не спешит.
– Все в порядке? – спрашивает он.
– Да. Погоди.
Я вывожу на экран телефона сообщение своего отца и, прежде чем успеваю об этом
подумать, нажимаю «Ответить».
Среда, 21 марта 12:09:14 дня
От: Рев Флетчер
Кому: Роберт Эллис
Тема: Ответ: Ответь мне
Я не стану делать это через сообщения. Если хочешь поговорить, сделаем это
лично. Скажи мне где и когда.
Я нажимаю «Отправить» прежде чем могу передумать.
Затем беру свой рюкзак и иду вперед.
Деклан торопится догнать меня.
– Что только что произошло?
Я протягиваю ему свой телефон, чтобы он увидел переписку. Он быстро читает.
– Твою ж мать, Рев.
В другое время я бы бросил на него недовольный взгляд, но в данный момент мне
совершенно плевать на его выражения.
Дек смотрит на меня и неправильно понимает мое молчание.
– Прости. Но когда ты делаешь такое, это заслуживает того, чтобы я сказал...
– Я понял.
– Вот. Он написал ответ. – Деклан протягивает мне телефон.
Еще одно сообщение. С адресом... его квартиры, судя по тому, что он включает в
себя номер. Или просто квартиры, но это в Эйджвотере, так что, думаю, квартира
принадлежит ему.
И время. 4:00 дня.
Твою мать.
Деклан пристально смотрит на меня.
– Что собираешься делать?
Мое дыхание стало прерывистым, а пульс утроился. Несмотря на это, я на
удивление спокоен.
Я смотрю на него в ответ.
– Собираюсь одолжить у тебя машину.
Глава 37
Эмма
Он мне не ответил.
Я проверила свой телефон по крайней мере тысячу раз сегодня. Ничего. А сейчас я
в автобусе, направляясь домой.
Эмма. Его голос, выдыхающий мое имя, звучит в моих ушах без остановки. Эмма.
Эмма. Эмма.
Мне нужно это исправить. Мои отношения с любым человеком кажутся сейчас
сломанными и нестабильными.
– Он тебе напишет, – сказала Кейт. Она наблюдала как я открываю и закрываю
свой электронный ящик. – А даже если и нет, он ведь сказал, что вы встречаетесь сегодня
вечером, верно? Разве ты не сказала, что у него сейчас много проблем?
– Ага.
И это правда. Я знаю, что правда.
Но и у меня тоже.
Я закусываю губу.
– Я так боюсь, что разрушила нашу... что бы то ни было.
– Ты ничего не разрушила.
– Может быть, разрушила. Не знаю, что со мной не так.
Кейт какое-то мгновение молчит.
– Эмма, я не думаю, что с тобой что-то не так. Ты просто говоришь, что думаешь.
Это хорошо. – Она замолкает.
– Это твой способ сказать мне, чтобы я перестала быть такой сукой?
– Ты не сука. Думаю, ты просто знаешь, как постоять за себя.
Это заставляет меня подумать о Реве, о том, что он тоже вынужден был научиться
тому же самому, только по-другому. И по другим причинам.
– Может быть, тебе нужен другой к нему подход, – говорит Кейт. – Когда
попытаешься исправить что бы то ни было между вами.
Я дарю ей кислую улыбку.
– Спасибо, что сказала когда, а не если.
Автобус останавливается в конце моей улицы. Кейт тянется снова меня обнять.
– Позвони мне, если снова соберешься зайти, ладно? Мама тебя заберет.
Воздух холодный, когда я выбираюсь из автобуса, но солнечный свет так и льется
на меня. По всем меркам – потрясающий день. Сейчас половина третьего, и весь вечер
принадлежит мне одной. Я глубоко вдыхаю свежий воздух.
С мамой все напряженно, но не безнадежно. И думаю, что в конечном итоге, смогу
наладить отношения и с отцом.
У меня все в порядке. Еще один глубокий вдох. У меня все хорошо.
Затем я сворачиваю за угол и вижу вывеску «Продается» впереди моего дома.
Она в самом деле это сделала. Я не думала, что она это сделает.
Я потрясена. Перед глазами начинают плясать пятна.
Мне нужно дышать. Мне нужно вдохнуть.
Мои ноги несут меня вперед. Мир сужается до букв на вывеске. «П – Р – О – Д – А
– Е– Т – С– Я». Белый деревянный столб. Металлическая табличка, раскачивающаяся на
ветру.
Незнакомые машины на подъездной дорожке. Одна из них – новенький седан.
Другая – большой внедорожник. Обе машины дорогие и блестящие.
Подойдя ближе, я осознаю, что на нашем переднем крыльце собрались люди.
Женщина в строгом полосатом костюме стоит у двери. Рядом с ней молодая пара с
ребенком в коляске.
– Вы сказали, дом только сегодня выставлен на торги? – спрашивает мужчина.
– Да, – говорит женщина в костюме. – В Аннаполисе трудно найти
квалифицированных строителей. Интерьер безупречен. Эта семья действительно
заботилась о своей собственности...
Она отпирает дверь. Они исчезают внутри.
Она не может этого сделать. Не может.
Она даже не сказала мне, куда мы отправимся. Я думала, что это была угроза
против папы. Что-то, чтобы подстегнуть его. Что-то, чтобы попытаться спасти брак.
Я понятия не имела, что она говорила всерьез.
А дом был сегодня выставлен на торги? Она не подумала упомянуть об этом за
завтраком?
«Я могу быть лучше».
«Я тоже».
Какая чушь!
Я стою на тротуаре перед собственным домом, задыхаясь. Мне нужно убираться
отсюда, пока счастливая пара не увидела из окна, как меня рвет на газон.
А Текси! Где Текси? Почему она не лает?
Я врываюсь через переднюю дверь. Они не ушли дальше столовой. Все трое
таращатся на меня, будто я спятила. Женщина прикрывает голову ребенка рукой, как будто
не хочет, чтобы младенец увидел такой сошедший с рельс скоростной поезд.
Мисс Пинстрип хмурится, глядя на меня.
– Я могу тебе помочь?
– Я... просто... моя собака... – Мой голос дрожит. Я сглатываю. – Мне нужно
выгулять собаку.
– О! Ты Эмма? Доктор Блю сказала мне, что она займется поиском хозяина на этой
неделе. Уверена, в питомнике о ней хорошо заботятся.
Она отдала Текси в питомник. Она забрала мою собаку и ничего мне не сказала.
Какая сучка.
– Ты хорошо себя чувствуешь, дорогая? – Агент по недвижимости направляется ко
мне. У нее чуть встревоженный голос, немного рассерженный, как будто я мешаю ей
заработать комиссионные.
Мне нужно убираться отсюда.
– Нет... простите. – Я вытираю глаза, пока не начала рыдать перед совершенно
незнакомыми людьми. – Мне... мне нужно идти...
Я вырываюсь наружу, пока не чувствую асфальт под ногами, и бегу.
* * *
Рева у церкви нет. Понятия не имею, почему я думала, что он там будет. Сейчас
вторая половина дня. Я запыхавшаяся и потная, и готова потерять сознание.
Я достаю телефон и набираю сообщение.
Эмма: Рев. Мне нужно с тобой поговорить.
Я жду и жду и жду. Он не отвечает.
Эмма: Пожалуйста. Я знаю, ты злишься. Пожалуйста, не игнорируй меня.
Он меня игнорирует.
Или, может быть, он не видит моих сообщений. Но судя по тому, насколько
несправедлива была ко мне судьба все это время, я думаю, что он меня игнорирует.
Я набираю Кейт. Прошло всего пятнадцать минут с того момента, как мы виделись, так что я знаю, что она все еще едет в автобусе, но ее мама может быть дома.
Ее нет дома. У них стоит автоответчик, но к тому моменту, когда раздается сигнал, я
так сильно всхлипываю, что просто прерываю звонок.
Я звоню своей матери.
По какому-то совпадению, она отвечает.
– Эмма?
– Ты выставила дом на торги? – ору я.
Пауза.
– Эмма, я говорила тебе, что мы не можем себе позволить содержать дом. Когда я
позвонила, агент сказала, что у нее есть пара, которая хотела бы прийти сегодня. Мне
пришлось принимать быстрое решение. Прости.
– Ты мне даже не сказала! И куда мы отправимся? Что будет...
– Эмма. – Она понижает голос. – Мне нужно, чтобы ты взяла себя в руки. Я сейчас
не в том месте, чтобы это обсуждать.
– Ты собиралась стать лучше. – Мой голос срывается. – Думаешь, это лучше?
Вздох.
– Эмма...
– Забудь.
Не могу поверить, что приготовила ей завтрак. Не могу поверить, что вообще
сочувствовала ей. Я нажимаю кнопку, чтобы прервать звонок.
Затем я сижу в траве и плачу. Плачу целую вечность.
Я снова пытаюсь позвонить Кейт. Никакого ответа. В этот раз я тоже не оставляю
сообщения.
Достаточно ли я отчаянна, чтобы пойти к Реву домой?
Очевидно, да, потому что обнаруживаю себя, стоящей на его крыльце и стучащей в
дверь прежде, чем успеваю опомниться. Я слышу, как кто-то отпирает замки, и быстро
вытираю лицо.
Я похожа на пугало.
Что я здесь делаю?
Если повезет, они не станут вызывать полицию и не скажут, что на их переднем
крыльце стоит маньячка.
Дверь открывает приемный брат Рева. Не думаю, что Рев говорил мне, как его
зовут.
Он бросает не меня всего один взгляд и произносит:
– Рева нет дома.
Это вызывает новый поток слез, прежде чем я могу их остановить. Я прижимаю
пальцы к глазам.
– Конечно, нет. Ладно. – Я поворачиваюсь.
– Подожди. Хочешь, позову Кристин? Или...
– Мэтью, дорогой? – зовет женский голос где-то снизу. – Кто там?
– Нет. Нет, – отмахиваюсь я и давлюсь слезами. – Нет.
– Но... ты в порядке? Она может ему позвонить...
– Нет.
Я сбегаю вниз по ступеням. Это было такой ошибкой. Это так унизительно. Я такая
дура.
Я снова падаю в траву рядом с церковью. Витражи блестят в солнечном свете.
Я снова звоню Кейт. Опять никакого ответа. Сейчас почти четыре, так что она уже
должна быть дома. В этот раз я оставляю душераздирающее сообщение: «Позвони мне?
Ладно? Позвони».
И кладу трубку.
Почти тут же мой телефон звенит сообщением. Мое сердце делает кульбит. Это
Рев?
Это не Рев. Это Итан.
Итан: Привет. Весь день ничего от тебя не слышал. Все в норме?
Эмма: Нет. Не в норме.
Итан: Что не так?
Эмма: Все.
Мой телефон светится входящим звонком. Это Итан.
Я даже не раздумываю. Я отвечаю на звонок.
– Привет, – говорю я полным слез голосом.
– Эмма. Что случилось?
Его голос звучит точно так же, как и в игре, что, по какой-то причине, удивительно.
Мое дыхание дрожит.
– Моя мама продает дом. И она увезла мою собаку. Люди приходили осматривать
дом. Я пыталась позвонить подруге...
– Вау. Погоди. Она увезла твою собаку?
– Она отдала ее в приют, чтобы люди смогли осмотреть дом. – Мой голос
срывается и я снова начинаю плакать. – Я не знаю, где мы будем жить.
– Ох, Эмма. Мне так жаль.
– Я не знаю, куда пойти. Моя подруга не отвечает на звонки. И я не могу пойти
домой, потому что там эти люди.
– Хочешь я к тебе приеду?
У него такой мягкий голос. Я всхлипываю и тру глаза.
– Ты меня даже не знаешь.
Он коротко усмехается.
– Я тебя знаю. В некотором роде. – Он делает паузу. – Можем съездить за кофе или
вроде того. Ты где?
– В траве рядом с церковью Святого Патрика. В Аннаполисе.
– Забавно.
– Почему?
– Потому что мы ходим в эту церковь. И я в пятнадцати минутах от нее.
Подождешь меня?
– Ага. – Я делаю глубокий, дрожащий вдох. – Спасибо.
– До скорого.
Глава 38
Рев
Поездка до Эйджвотер длится целую вечность. Чем дальше я еду, тем больше
жалею, что заставил Деклана остаться дома. Он тоже был этому не рад. Я думал, мне
придется угнать его машину.
Но это я должен сделать сам. Этот визит не похож на его путешествие, чтобы найти
своего отца.
Здесь нет ничего позитивного. Даже воспоминаний.
– Что, если он попытается тебе навредить? – спросил Деклан.
– Я ему не позволю.
Это я знаю точно. Он ко мне не прикоснется. Мои мускулы уже напряжены.
– А если у него есть оружие? Ты не сможешь отбить пулю.
Этот вопрос меня ошарашил. Но затем я сказал:
– Ты тоже. Я еду.
Каким-то образом я быстро нахожу нужную улицу, и это не то, что я ожидал.
Окрестность тихая и мирная, с большими домами на одну семью, стоящими чуть поодаль
от дороги. Я не вижу ни одного многоквартирного дома, такой дом здесь был бы очень не
к месту. Я гадаю, не назвал ли он мне фальшивый адрес. Названия дорог часто
повторяются по всей стране. Но когда я останавливаюсь, чтобы вывести на экран телефона
карту, она снова возвращает меня на это место.
Может быть, это дом, который был перестроен под многоквартирный?
Должно быть, это так, потому что адрес ведет меня к большому желтому дому с
белой отделкой. Серые камни обрамляют сад, окружая большие кусты, рассаженные на
равном расстоянии друг от друга. Дорога ведет к небольшой парковке. Рядом с лестницей
был установлен пандус для инвалидов.
Я встаю на парковку, затем сижу и изучаю здание. Еще шесть машин запаркованы
рядом, хотя здание и не кажется настолько большим, чтобы в нем жило столько семей. Я
знаю, что меня разлучили с отцом десять лет назад, так что я не имею четкого
представления о его вкусах, но это место вовсе не похоже на то, в котором, по моим
представлениям, он мог бы жить.
Теперь, когда я здесь, я не могу заставить себя выйти из машины.
Его власть надо мной кажется непроницаемой. Я напоминаю себе, что я не ребенок.
Я сам сюда приехал. Я почти шесть футов ростом (ок. 183 см). Я знаю, как постоять за
себя.
Я продолжаю слышать голос Джима Мерфи, когда он только услышал голос
Деклана. «Ты стал мужчиной».
Чего мой отец будет ожидать от меня? Что он скажет?
Мой телефон гудит, и я подскакиваю.
Сообщение от Кристин.
Мама: Мэтью говорит, что приходила Эмма, и, кажется, она была очень
расстроена. Я подумала, ты захочешь знать. Целую и обнимаю.
Я бросаю взгляд на часы. Сейчас 3:57 дня.
Расстроена? В каком смысле расстроена? Хотел бы я, чтобы у Мэтью был
мобильник.
Настолько расстроена, что искала меня.
Но тут я замечаю, что пропустил два сообщения еще от кого-то . Они пришли, пока
я ехал.
Эмма: Рев. Мне нужно с тобой поговорить.
Пожалуйста. Я знаю, что ты злишься. Пожалуйста, не игнорируй меня.
Я быстро печатаю ответ.
Рев: Не злюсь. Я вел машину. Ты в порядке?
Я жду, но ответа не приходит. И я просидел в машине слишком долго, чтобы это
стало заметно. Сейчас 4:02 дня.
Я гадаю, видит ли меня мой отец.
Комментарий Деклана насчет оружия сейчас так некстати. Я пытаюсь представить
своего отца со снайперской винтовкой и не могу. Это не в его стиле.
Мне нужно выбираться из машины.
«Приятно видеть, что ты немного выбираешься из своей раковины».
Не думаю, что мама имела в виду это.
Впрочем, ее слова срабатывают. Я вылезаю из машины Деклана. Мои ноги утопают
в пыли парковки, и я по очереди осматриваю каждое окно. Сердце колотится. Я изучаю
каждое оконное стекло, ожидая, когда в ответ покажется чье– То лицо.
Ничего. Все окна закрыты занавесками или жалюзи.
Мне стоило бы сбросить капюшон, знаю. Мне стоило бы постараться выглядеть
нормально. Сейчас толстовка напоминает мне пуленепробиваемый жилет. На какой-то
дурацкий момент я рад, что мой отец не в тюрьме.
Затем я опускаю капюшон. Мама с папой годами вдалбливали в меня хорошие
манеры. Я не войду в чей-нибудь дом, выглядя как Мрачный Потрошитель.
Когда я поднимаюсь по ступенькам, открывается парадная дверь. Я вздрагиваю от
звука, но это всего лишь молодая женщина в робе медсестры. Должно быть, еще одна
съемщица, спешащая на работу.
Но она замечает меня и останавливается. У нее утомленные, но добрые глаза.
– О. Привет! Ты пришел навестить постояльца?
Я в замешательстве. Навестить постояльца? Это что, гостиница?
– Я... я не знаю.
Между ее глаз появляется тонкая морщинка, но в остальном ее выражение лица не
меняется.
– К кому ты пришел?
Я не хочу вслух говорить «к своему отцу». Я также не знаю, какое ей до этого дело.
Ее лицо полно ожидания, так что я не могу ее просто проигнорировать.
– Мне нужен номер сто пять.
– О! К мистеру Эллису?
Я сглатываю.
– Да. Вы его знаете?
Морщинка снова появляется.
– Конечно. Я – Джози. Пойдем со мной. – Она оборачивается и направляется к
двери, откуда только что вышла.
Теперь меня одолевает смущение. У моего отца есть соседка по комнате?
Едва пройдя через дверь, я натыкаюсь взглядом на длинную стойку, которая тянется
через всю комнату, которая, должно быть, служит в этом доме гостиной. Пара диванов
стоят в углах у стен, с телевизором, прикрепленным над ними. На журнальном столике
между диванами разбросаны журналы.
За стойкой за экранами компьютеров сидят еще две женщины и один мужчина. Они
все одеты в медицинские халаты, как и Джози.
На стене позади них, большими синими буквами висит надпись «Чесапикский
Хоспис».
У меня пересыхает во рту.
Это не может быть правдой. Я останавливаюсь посреди холла.
– Подождите.
Джози останавливается и снова таращится на меня. С такого расстояния я осознаю, что она вовсе не так молода, как я думал вначале. Седина пробивается на ее висках, а
вокруг глаз собираются еще морщинки, когда она смотрит строго.
– Ты в порядке? – Она делает паузу. – Ты здесь в первый раз? Тебе нечего бояться.
У нее такой добрый голос. Она напоминает мне маму.
Я сглатываю.
– Подождите. – Мой голос едва слышен. – Подождите.
Теперь они все на меня смотрят.
Еще одна медсестра отрывается от монитора, наполняет небольшой бумажный
стаканчик водой и приносит мне. Она старше, и берет меня за руку, когда протягивает мне
стаканчик.
Теперь я окончательно смущен. Я застенчиво беру стаканчик.
