Текст книги "Сокрушитель Войн"

Автор книги: Брендон Сандерсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 39 страниц)

Но Сири не была Вивенной. Пора наконец это признать.

Король-бог продолжал ее разглядывать, и Сири поняла, что краснеет. Шесть ночей подряд она простиралась перед ним обнаженной, но смотреть ему в глаза, когда она не одета… это смущало гораздо больше. И все же Сири не отступилась. Она не двигалась с места, не отводя взгляда и пытаясь не заснуть.

Это было трудно. Она очень устала, и находиться в таком положении было далеко не так удобно, как лежать на полу. Она все равно смотрела и ждала. Час проходил за часом.

В конце концов король-бог поднялся из кресла примерно в то же время, когда он уходил из комнаты каждую ночь. Сири застыла. Однако он просто прошел к двери и тихо постучал. Снаружи ждали слуги. Король-бог вышел, и дверь закрылась.

Сири напряженно ждала. Но никто не пришел. Ни солдаты, чтобы арестовать ее, ни жрецы, чтобы наказать. Подождав еще немного, она забралась в кровать и зарылась в одеяла, наслаждаясь теплом.

«Гнев короля-бога, – сонно подумала Сири, – определенно не так ужасен, как о нем говорят».

И с этой мыслью она заснула.

Глава 12

 В конце концов Гимну Света пришлось заняться прошениями.

Это раздражало, так как осталось всего лишь несколько дней Свадебных Торжеств. Однако люди нуждались в богах. Гимн знал, что ему не следует злиться. Он и так провел большую часть недели ничего не делая, наслаждаясь свадебными празднествами, которые, разумеется, не посетили ни жених, ни невеста. Пора и честь знать. Все, что от него требовалось, – это ежедневно тратить несколько часов на просмотр картин и выслушивание жалоб простого народа. Только и всего. Даже если это выводило его из себя.

Вздохнув, он откинулся на спинку трона. На голове Гимна Света красовался расшитый убор в тон свободному красному с золотом одеянию. Оно охватывало плечи, оборачивалось вокруг тела и было украшено по подолу золотистой бахромой. Как и весь гардероб Гимна, надевать это было сложнее, чем казалось.

«Если вдруг мои слуги меня покинут, – весело подумал он, – я даже не смогу сам одеться».

Он подпер голову кулаком. Эта комната дворца выходила прямо на ухоженную лужайку. В Халландрене редко случалась непогода, прохладный бриз приносил запах моря. Гимн закрыл глаза, наслаждаясь.

Прошлой ночью ему снова снилась война. Лларимар счел это особенно значимым, а Гимн лишь немного обеспокоился. Все говорили, что в случае войны Халландрен победит с легкостью. Но если так, то почему ему вечно снился горящий Т’Телир? Не какой-то далекий идрисский город, а его дом.

«Это ничего не значит, – сказал он себе. – Просто отражение моих же тревог».

– Следующее прошение, ваша милость, – раздался шепот Лларимара.

Вздохнув, Гимн открыл глаза. Вдоль стен выстроились жрецы в торжественных облачениях и головных уборах. Неужели у него столько жрецов? Разве боги нуждаются в такой заботе?

Он заметил, что очередь просителей тянулась через всю лужайку. Жалкие, отчаявшиеся люди. Некоторые из них кашляли от разных недугов.

«Их так много, – подумал он, когда в зал ввели женщину. Он принимал просителей уже больше часа. – Этого следовало ожидать. Прошла почти неделя».

– Тушкан, – сказал он, поворачиваясь к Лларимару. – Скажи ожидающим, чтобы они присели на травку. Нечего им стоять, это надолго.

Лларимар замялся – конечно, оставаясь на ногах, просители проявляли уважение, – но затем кивнул и жестом отослал с поручением младшего жреца.

«Такая толпа желает меня лицезреть, – подумал Гимн Света. – Как убедить этих людей в моей бесполезности?»

Что сделать, чтобы они перестали приходить? Он пять лет принимал прошения и сомневался, что выдержит еще хотя бы столько же.

К трону приблизилась новая просительница с ребенком на руках.

«Только не ребенок…» – мысленно поморщился Гимн.

– О великий! – Женщина упала на колени. – Повелитель смелости!

Он не ответил.

– Это мой сын Халан, – протянула она ребенка.

Попав в ауру бога, одеяльце тут же вспыхнуло яркой синевой, на два с половиной оттенка не достигая чистого синего. Гимн сразу увидел, что ребенок страдает от страшной болезни – он потерял столько веса, что его кожа сморщилась. Биохрома его была слабой, как мерцание почти догоревшей свечи. Он умрет до вечера. Может, даже в течение часа.

– Целители говорят, что у него смертельная лихорадка, – продолжила женщина. – Я знаю, что он умрет.

Ребенок издал тихий звук, вроде кашля – на плач он уже был не способен.

– Молю, великий, – сказала она, всхлипнув и склонив голову. – Пожалуйста. Он был смелым, как вы. Я отдам вам свое дыхание. Дыхания всей моей семьи. Мы будем служить сотню лет, сделаем что угодно. Умоляю, только исцелите его.

Гимн Света закрыл глаза.

– Умоляю, – прошептала женщина.

– Я не могу.

Наступило молчание.

– Я не могу, – повторил он.

– Благодарю, господин, – наконец прошептала она.

Гимн открыл глаза и увидел, как женщину уводят, а она тихо плачет, крепко прижимая ребенка к груди. Ожидающие проводили ее взглядами, полными сожаления и надежды. Еще одна просительница не преуспела, значит, остальные получили шанс.

Шанс умолить бога убить самого себя.

Внезапно Гимн Света вскочил, сорвал головной убор и отшвырнул его. Затем бросился в заднюю часть комнаты и, громко хлопнув дверью, убежал прочь.

Слуги и жрецы устремились за ним. Он развернулся в их сторону.

– Прочь! – рявкнул он, отмахнувшись.

Многие выглядели потрясенными – такое неистовство было не свойственно их господину.

– Оставьте меня! – закричал Гимн Света, возвышаясь над слугами.

Цвета комнаты ярко вспыхнули в ответ на его эмоции, а смущенные слуги отшатнулись и поспешили обратно в зал прошений, закрыв за собой дверь.

Гимн остался один. Тяжело дыша, он прижал одну ладонь к стене, а другую – ко лбу. Почему он так вспотел? Он выслушал уже тысячи прошений, и многие были куда хуже этого. Он посылал на смерть беременных женщин, детей и родителей, обрекал на страдания невинных и верующих в него.

Незачем так остро реагировать. Он мог с этим справиться. Это ведь такая малость. Как еженедельное поглощение дыхания у очередного человека. Малая цена…

Открылась дверь, и на пороге возникла знакомая фигура.

Гимн не обернулся.

– Чего они от меня хотят, Лларимар? – бросил он. – Они действительно считают, что я это сделаю? Гимн Света, эгоист? Они на самом деле думают, что я отдам жизнь за кого-то из них?

Лларимар немного помолчал.

– Вы даруете надежду, ваша милость, – наконец сказал он. – Последнюю, отчаянную надежду. Надежда – часть веры, часть знания о том, что однажды кто-то из ваших последователей обретет чудо.

– А если они не правы? – спросил Гимн. – Я не горю желанием умереть. Я лентяй и любитель роскоши. Такие, как я, не отказываются от жизни, даже если им довелось стать богами.

Лларимар не ответил.

– Все хорошие боги уже умерли, Тушкан. Безмятежная Пророчица и Яркость Цвета – эти богини пожертвовали собой. Остались эгоисты. Прошения не удовлетворялись… сколько? Года три?

– Примерно так, ваша милость, – тихо подтвердил Лларимар.

– А почему должно быть иначе? – хохотнул Гимн. – Чтобы исцелить одного их них, мы должны умереть. Тебе это не кажется смешным? Какая религия поощряет верующих идти и просить своего бога умереть? – Он покачал головой. – Какая ирония. Мы – их боги до тех пор, пока они нас не убьют. И, кажется, я знаю, почему боги сдаются. Изо дня в день ты сидишь и выслушиваешь прошения, зная, что можешь спасти кого-то из них… что, вероятно, должен спасти, поскольку твоя жизнь на самом деле ничего не стоит. Этого достаточно, чтобы сойти с ума. Достаточно, чтобы совершить самоубийство!

Он улыбнулся и перевел взгляд на верховного жреца:

– Самоубийство как проявление божественности. Как драматично.

– Отослать оставшихся просителей, ваша милость? – Лларимар не подал виду, что его обеспокоила эта эмоциональная вспышка.

– Конечно, почему нет, – махнул рукой Гимн. – Им не помешает урок теологии. Они должны уже понять, насколько я бесполезный бог. Отошли их и скажи явиться завтра – если они настолько глупы, то придут снова.

– Да, ваша милость, – с поклоном ответил Лларимар.

«Неужели я не вывожу его из себя? – подумал Гимн. – Он как никто другой должен знать, что на меня нельзя полагаться!»

Лларимар направился в зал прошений, а Гимн Света повернулся и зашагал прочь. Никто из слуг за ним не последовал. Он миновал несколько комнат в красных тонах и поднялся по лестнице на второй этаж. Это была открытая со всех сторон площадка, похожая на большую террасу под навесом. Гимн прошел к дальнему краю, на противоположную от просителей сторону.

Здесь бриз дул сильнее, развевая одежду. Ветер был наполнен запахами, которые неслись через сотни миль с океана, миновали пальмовые деревья и наконец достигали Двора Богов. Гимн Света долго стоял, обозревая город и море на горизонте. Несмотря на свои заявления, он не желал покидать уютный дом при дворе. Ему были больше по душе пиры, а не джунгли.

Но иногда он жалел, что ему даже не хочется стать кем-то другим. Слова Авроры по-прежнему давили на него: «Рано или поздно тебе придется принять одну из сторон. Ты – бог этого народа».

И Гимн Света был им, хотел он того или нет. Это обескураживало. Он изо всех сил старался казаться самодовольным и бесполезным… но люди продолжали приходить.

«Нам пригодится твоя уверенность… ты лучше, чем сам считаешь».

Почему так вышло, что чем больше он старался казаться идиотом, тем сильнее люди верили, что у него есть скрытые достоинства? Выходит, они обвиняли его во лжи и в то же время восхваляли его воображаемые добродетели? Неужели никто не понимал, что можно быть одновременно и располагающим к себе, и бесполезным? Далеко не всегда под маской острого на язык глупца скрывается герой.

Ощущение жизни предупредило Гимна о приближении Лларимара раньше, чем он услышал шаги. Жрец поднялся по лестнице, присоединился к Гимну и положил руки на перила. Они были сконструированы для богов и оказались высоковаты жрецу на целый фут.

– Они ушли, – сообщил Лларимар.

– Вот и хорошо, – отозвался Гимн Света. – Несомненно, сегодня мы кое-чего добились. Я сбежал от своих обязанностей, наорал на слуг и разобиделся на весь свет. Наверняка это убедит всех, что я еще более благороден и честен, чем они думали. Завтра придет вдвое больше просителей, и я продолжу неотвратимо сходить с ума.

– Вы не можете сойти с ума, – тихо заметил Лларимар. – Это невозможно.

– Еще как возможно! – возразил Гимн. – Надо только хорошенько сконцентрироваться. Видишь ли, безумие прекрасно тем, что существует только в твоей голове.

Лларимар покачал головой:

– Вижу, к вам вернулось нормальное чувство юмора.

– Тушкан, ты меня обижаешь. Мое чувство юмора никогда не было нормальным.

Несколько минут они просто молчали. Лларимар не позволил себе порицать или комментировать действия своего бога. Как и положено достойному жрецу.

Это навело Гимна на мысль.

– Тушкан, ты – мой верховный жрец.

– Да, ваша милость.

Гимн вздохнул:

– Ты должен обращать внимание на мои намеки, Тушкан. Тебе сейчас стоило изречь что-нибудь многозначительное.

– Приношу извинения, ваша милость.

– В другой раз просто будь внимательнее. Ты же разбираешься в теологии и тому подобном?

– Я изучил все, что мне необходимо знать, ваша милость.

– Хорошо, тогда, если боги могут исцелить только одного человека, а потом умирают, какой в этом религиозный смысл? По мне – как-то непродуктивно. Так можно с легкостью лишиться всего пантеона.

Лларимар подался вперед, глядя на город:

– Все не так просто, ваша милость. Возвращенные – не просто боги, это люди, которые умерли, но решили вернуться и предложить нам благословения и знания. В конце концов, только тому, кто умирал, есть что сказать о другой стороне.

– Пожалуй, это логично.

– Дело в том, ваша милость, что предназначение возвращенных не в том, чтобы остаться. Мы продлеваем их жизнь, даем им время благословить нас. Но на самом деле они должны оставаться в живых, только пока не выполнят предначертанное.

– Предначертанное? – переспросил Гимн. – Звучит довольно туманно.

Лларимар пожал плечами:

– У возвращенных есть… цели. Их собственные стремления. Вы знали о своей цели, прежде чем решили возвратиться, но прыжок через Радужную Волну разбивает память. Останьтесь подольше – и вы вспомните, для чего вернулись. А прошения… прошения – способ помочь вам вспомнить.

– Так я вернулся, чтобы спасти одну человеческую жизнь? – нахмурился Гимн Света, испытывая неловкость. Все пять лет он почти не уделял внимания собственной теологии. Ну так для этого и существовали жрецы.

– Не обязательно, ваша милость, – ответил Лларимар. – Может, вы действительно вернулись, чтобы спасти кого-то одного. Но более вероятно то, что вы владеете знаниями о будущем или загробной жизни, которые вам нужно явить миру. А может, близится великое событие, в котором вы сочли нужным принять участие. Помните – прежде всего именно героическая смерть дала вам силу для возвращения. Ваше предназначение может как-то соотноситься с этим.

Лларимар помедлил, его взгляд стал рассеянным.

– Вы что-то видели, Гимн Света. На той стороне будущее предстает ясным, подобно свитку, растянутому по вечным гармоникам космоса. И это что-то встревожило вас. Вместо того чтобы покоиться с миром, вы воспользовались возможностью, дарованной вам храброй смертью, и возвратились в этот мир. Чтобы разобраться с проблемой, поделиться мудростью или как-то помочь тем, кто еще живет. Однажды, когда вы поймете, что достигли цели, вы сможете выбрать из просителей того, кто заслуживает вашего дыхания, и продолжите странствие по Радужной Волне. Мы как ваши последователи обязаны обеспечивать вас дыханием и поддерживать жизнь, пока вы не исполните предназначение, каким бы оно ни было. Вместе с тем мы молимся о пророчествах и благословениях, которые может дать лишь тот, кто коснулся будущего, – такой, как вы.

Гимн ответил не сразу.

– А если я не верю?

– Во что, ваша милость?

– Во все это, – пояснил он. – Что возвращенные – боги, что все эти видения – не просто плод моего воображения. Если я не верю, что у моего возвращения есть цель или замысел?

– Вероятно, вы вернулись как раз для того, чтобы это понять.

– Тогда… погоди. Ты говоришь, что на другой стороне – где я, очевидно, верил в другую сторону, – я понял, что, вернувшись, не буду верить в другую сторону, так что воскрес, намереваясь обрести веру в другую сторону, которую утратил именно потому, что вернулся?

Лларимар помедлил, потом улыбнулся:

– Последний тезис оказывается несколько хрупок перед лицом логики, не так ли?

– Да, немного, – улыбнулся в ответ Гимн Света. Он посмотрел на дворец короля-бога, возвышающийся над другими зданиями подобно памятнику. – Что ты о ней думаешь?

– О новой королеве? – уточнил Лларимар. – Я ее еще не видел, ваша милость. Ее представят через несколько дней.

– Не о ней самой. О последствиях.

Лларимар уставился на него:

– Ваша милость, это попахивает интересом к политике!

– Да-да, знаю, Гимн Света – лицемер. Я искуплю этот недостаток позже. А теперь ответь на проклятый вопрос.

Лларимар улыбнулся:

– Не знаю, что и думать о ней, ваша милость. Двадцать лет назад Двор Богов решил, что заполучить представительницу королевской крови – хорошая идея.

«Да, – подумал Гимн. – Но того Двора больше нет».

Боги решили, что было бы неплохо вернуть в Халландрен королевскую кровь. Но те боги, которые считали, что смогут разобраться с прибытием идрисской девочки, уже умерли, оставив после себя неудачную замену.

Если Лларимар был прав, то в видениях Гимна Света – войнах и страшных знамениях – крылось нечто важное. Он не мог объяснить почему, но чувствовал, что его народ очертя голову несется вниз по склону, не замечая впереди бездонной пропасти.

– Полная Придворная Ассамблея собирается завтра? – спросил он, все еще глядя на черный дворец.

– Да, ваша милость.

– Свяжись с Авророй Соблазна. Спроси, можно ли присоединиться к ней в ложе. Возможно, она меня отвлечет. Ты же знаешь, какую головную боль вызывает у меня политика.

– У вас не может болеть голова, ваша милость.

Гимн наблюдал за тем, как просители выходят из ворот и возвращаются в город, оставляя в покое своих богов.

– Мог бы и соврать, – едва слышно сказал он.

* * *

Сири в одной рубашке стояла у окна в черной спальне. Дворец короля-бога возвышался над городскими стенами. Окна спальни выходили на восток – на море. Она смотрела на далекие волны, чувствуя жар полуденного солнца. Она была очень легко одета, и зной даже казался приятным, к тому же его смягчал прохладный бриз с моря. Ветер играл с ее длинными волосами и колыхал ткань рубашки.

Она должна была умереть. Она заговорила с королем-богом, выпрямилась с колен и накричала на него. Она все утро ждала наказания, но ничего не произошло.

Сири облокотилась на каменный подоконник, скрестив руки на груди, и зажмурилась, наслаждаясь бризом. В глубине души она все еще ужасалась своему поступку, но страх стремительно таял.

«Здесь все совсем не так, как я думала, – поняла Сири. – Я позволила страху и волнению управлять собой».

Обычно она не забивала голову страхом и волнением, а просто делала то, что казалось правильным. Следовало взглянуть королю-богу в лицо еще несколько дней назад. Возможно, она поступила опрометчиво, и ее все-таки ждет наказание. Однако теперь ее не покидало ощущение, что она кое-чего добилась.

Улыбнувшись, Сири открыла глаза, и цвет ее волос сменился на золотистый.

Пора перестать бояться.

Глава 13

 – Я от него избавлюсь, – твердо сказала Вивенна.

Она сидела с наемниками в доме Лемекса. После того как в Вивенну насильно влили дыхание, она провела бессонную ночь, предоставив заботу о теле Лемекса наемникам и сиделке. Днем Вивенна не заметила, как заснула от переутомления и переживаний, в памяти осталось только то, как она прилегла ненадолго отдохнуть в спальне этажом выше. Проснувшись, она с удивлением обнаружила, что наемники по-прежнему в доме. Очевидно, они и Парлин спали на первом этаже.

Ночные раздумья не слишком помогли ей разобраться с проблемами. Нечестивое дыхание никуда не исчезло, и она по-прежнему не представляла, что делать в Халландрене без Лемекса. Зато понимала, как поступить с дыханием – его можно отдать.

Они находились в гостиной. Как и повсюду в Халландрене, комнату переполняли цвета: стены из тонких древесных планок похожего на тростник растения были выкрашены в желтый и зеленый. Вивенна не могла не признать, что все цвета теперь кажутся более яркими. Она обрела невероятно отчетливое понимание цвета и могла выделить оттенки и тона, инстинктивно улавливая, насколько каждый из них близок к идеалу. Словно абсолютный слух, но только для зрения.

И было очень, очень трудно не замечать в этих оттенках красоты.

Дент прислонился к дальней стене. Тонк Фа развалился на диване, время от времени зевая, яркая птичка устроилась на его ноге. Парлин нес стражу снаружи.

– Избавитесь, принцесса? – переспросил наемник.

– От дыхания, – уточнила Вивенна. Неподобающе мягкому креслу или дивану она предпочла кухонный табурет. – Мы пройдем по улицам города и найдем несчастных, которых коснулось насилие. Тех, у кого из-за вашего жизненного уклада украли дыхание. Я раздам каждому по одному.

Дент взглянул на Тонк Фа; тот отделался зевком.

– Принцесса, – заметил Дент, – дыхания нельзя отдавать по одному. Вам придется отдать их все сразу.

– Включая ваше собственное, – добавил Тонк Фа.

Дент кивнул:

– И тогда вы станете тусклой.

У Вивенны засосало под ложечкой. От мысли о потере не только нового восприятия красоты и цвета, но и собственного дыхания, своей души ее волосы едва не побелели.

– Нет, – сказала она. – Тогда это не выход.

В комнате воцарилось молчание.

– Она может пробуждать вещи, – заметил Тонк Фа и дернул ногой, из-за чего птица вскрикнула. – Штаны, например.

– Верно подмечено, – согласился Дент.

– Что… что это значит? – спросила Вивенна.

– Вы можете что-нибудь оживить, принцесса, – пояснил Дент. – Неодушевленный предмет. Потратите часть дыхания, и предмет станет вроде как живым. Большинство пробуждающих оживляют предметы на время, но почему бы вам не оставить в них дыхание насовсем?

Пробуждение. Использование человеческих душ для создания неживых монстров. Вивенне вдруг показалось, что Остре сочтет это еще большим грехом, чем просто владение чужой биохромой. Она вздохнула и покачала головой. Проблема с дыханием была лишь поводом отвлечься – она боялась возвращаться к размышлениям о том, что делать без Лемекса. Как же быть?

Дент сел в кресло рядом с ней и закинул ноги на столик. Он тщательнее следил за собой, чем Тонк Фа: темные волосы собраны в аккуратный хвост, лицо чисто выбрито.

– Ненавижу работу наемника, – сказал он. – Знаете, почему?

Вивенна вопросительно уставилась на собеседника.

– Никакой надежности, – сообщил Дент, откидываясь в кресле. – Как правило, то, чем мы занимаемся, опасно и непредсказуемо. У наших нанимателей есть дурная привычка умирать.

– Хотя обычно не от болезней, – заметил Тонк Фа. – В основном от мечеприкладства.

– Возьмем нынешнюю ситуацию, – продолжил Дент. – Нанимателя больше нет. Мы остались без руководства.

Вивенна замерла.

«То есть контракт расторгнут? И они знают, что я идрисская принцесса. Как они поступят? Именно поэтому они остались на ночь и не ушли? Они собираются меня шантажировать?»

Дент смерил ее взглядом.

– Видишь? – спросил он, поворачиваясь к напарнику.

– Ага, – ответил Тонк Фа. – Обдумывает.

Дент поудобнее устроился в кресле.

– Об этом я и говорю. Почему все считают, что наемник предаст, как только истечет срок контракта? Вы думаете, что мы режем людей ради забавы? Почему у хирургов нет таких проблем? Разве пациент беспокоится о том, что, как только он перестанет платить врачу, тот с маниакальным хохотом отрежет ему пальцы на ногах?

– Мне нравится отрезать пальцы, – заметил Тонк Фа.

– Это другое, – отозвался Дент. – Ты же не станешь так поступать просто потому, что контракт истек?

– Не, – махнул рукой Тонк Фа. – Пальцы есть пальцы.

Вивенна закатила глаза:

– О чем вы вообще толкуете?

– Дело в том, принцесса, – объяснил Дент, – что вы только что подумали, будто мы собираемся вас предать. Может, нагло ограбить, продать в рабство или еще что.

– Ерунда, – ответила Вивенна. – Ни о чем таком я не думала.

– Ну конечно, – сказал Дент. – Работа наемника – дело уважаемое и законное почти во всех известных мне королевствах. Мы такие же трудяги, как пекари или торговцы рыбой.

– Правда, мы не платим сборщикам налогов, – добавил Тонк Фа. – Обычно мы их просто приканчиваем ради забавы.

Вивенна только покачала головой.

Дент наклонился вперед, тон его стал серьезнее:

– Принцесса, я хочу сказать, что мы не преступники. Мы наемные работники. Ваш друг Лемекс был нашим начальником. Теперь он мертв. Полагаю, наш контракт переходит к вам, если вы захотите.

Вивенна почувствовала проблеск надежды. Но можно ли им доверять? Несмотря на слова Дента, было трудно поверить в благородные побуждения и самоотверженность тех, кто сражается за деньги. Однако они не воспользовались болезнью Лемекса и остались, хотя могли бы ограбить дом и исчезнуть, пока она спала.

– Хорошо, – сказала она. – Когда истекает контракт?

– Понятия не имею, – ответил Дент. – Эти дела ведет Золотце.

– Золотце? – недоуменно переспросила Вивенна.

– Третий член нашей команды, – пояснил Тонк Фа. – Ее сейчас нет, ушла по своим делам.

Вивенна нахмурилась.

– И сколько вас всего?

– Трое, – пожал плечами Дент.

– Не считая питомцев, – уточнил Тонк Фа, покачивая птицу на ноге.

– Она скоро вернется, – сказал Дент. – Она заходила вчера вечером, но вы спали. В любом случае у нас по контракту остается еще несколько месяцев, и нам заплатили половину вперед. Даже если вы решите не платить остальное, наверное, мы все равно должны вам еще пару-тройку недель.

Тонк Фа кивнул:

– Так что, если хотите кого-нибудь убить, – как раз самое время.

Вивенна мрачно взглянула на него, и наемник загоготал.

– Вам пора бы привыкнуть к нашему черному юмору, принцесса, – усмехнулся Дент. – Если, конечно, вы оставите нас при себе.

– Я уже дала понять, что оставлю, – заметила Вивенна.

– Отлично, – ответил Дент. – Но чем мы займемся? Зачем вы вообще прибыли в город?

Вивенна ответила не сразу.

«Нет смысла ничего скрывать, – подумала она. – Они и так уже знают самую опасную тайну – кто я такая».

– Я приехала спасти сестру, – сказала она. – Вызволить ее из дворца короля-бога и вернуть в Идрис невредимой.

Наемники замолчали. Потом Тонк Фа присвистнул, а попугай его передразнил.

– Нехило, – сказал Тонк Фа.

– Она же принцесса, – заметил Дент. – Обычно у них нехилые запросы.

– Сири не подготовлена к Халландрену, – подалась вперед Вивенна. – Отец отправил ее вместо меня, но мне невыносима мысль, что она станет женой короля-бога. К несчастью, если мы просто похитим ее и скроемся, то Халландрен, скорее всего, нападет на мою родину. Нужно помочь ей исчезнуть так, чтобы никто не заподозрил причастность Идриса. При необходимости ее могу заменить я.

Дент почесал затылок.

– Ну? – спросила Вивенна.

– Это немного не наш профиль, – признал он.

– Обычно мы просто бьем кого-нибудь, – пояснил Тонк Фа.

Дент кивнул:

– Или уберегаем от побоев. Лемекс нанял нас отчасти и как телохранителей.

– А почему он просто не послал за парой идрисских солдат для защиты?

Дент и Тонк Фа переглянулись.

– Как бы это поделикатнее сказать… – протянул Дент. – Принцесса, Лемекс присваивал деньги вашего короля и тратил их на дыхание.

– Лемекс был патриотом! – возмутилась Вивенна.

– Может, и так, – согласился Дент. – Но, как говорится, даже набожный жрец тянет лапу в ларец. Думаю, Лемекс решил, что ему лучше быть под защитой наемных мышц, а не соратников.

Вивенна замолчала. Было трудно представить, что знакомый ей по письмам вдумчивый, умный и деятельный человек – вор. Но так же трудно было представить, что у него столько дыханий. А ведь так и оказалось.

Но присваивание денег? Хищение у самого Идриса?

– Работая наемником, многое узнаешь, – сказал Дент, закинув руки за голову. – Когда повидаешь многих людей, начинаешь их понимать. Остаешься жив, потому что умеешь предугадывать их действия. Дело в том, что люди не такие простые, какими кажутся. Даже идрисцы.

– Скучные, да, – добавил Тонк Фа. – Но не простые.

– Ваш Лемекс был замешан в кое-чем серьезном, – продолжил Дент. – Я искренне считаю, что он и впрямь был патриотом. В этом городе плетется немало интриг, принцесса. Некоторые проекты, к которым нас привлекал Лемекс, имели грандиозный размах и, насколько я могу судить, шли на благо Идриса. Думаю, он просто решил, что ему не помешает небольшая компенсация за патриотизм.

– Вообще-то он был довольно неплохим парнем, – сказал Тонк Фа. – Не хотел беспокоить вашего отца. Поэтому вел собственные расчеты, назначал себе прибавку и указывал в докладах, что расходы больше, чем на самом деле.

Вивенна молчала, пытаясь переварить услышанное. Как мог тот, кто крал деньги у Идриса, одновременно быть патриотом? Как мог тот, кто веровал в Остре, обзавестись несколькими сотнями биохроматических дыханий?

Она мрачно покачала головой.

«Я узрел тех, кто поставил себя выше других, и узрел их падение», – мысленно процитировала она одно из Пяти Видений. Ей не следует судить Лемекса, особенно теперь, когда он умер.

– Минуточку, – сказала Вивенна, глядя на наемников. – Вы утверждаете, что были простыми телохранителями. Тогда как вы помогали Лемексу с «проектами»?

Мужчины переглянулись.

– Я же говорил, что она умная, – сказал Тонк Фа. – Наверное, потому что она не наемник.

– Мы и есть телохранители, принцесса, – пояснил Дент. – Однако мы не лишены... определенных талантов. Умеем обтяпывать разные делишки.

– Делишки? – переспросила Вивенна.

Дент пожал плечами.

– У нас обширные связи. Отчасти поэтому мы полезны. Я обдумаю проблему с вашей сестрой. Может, у меня появятся какие-то идеи. Это немного похоже на похищение…

– А похищения, – добавил Тонк Фа, – нам не слишком нравятся. Мы это упоминали?

– Да, – ответила Вивенна. – Плохая затея. Никакой выгоды. Над какими «проектами» работал Лемекс?

– Я не знаю всего, – признал Дент. – В основном мы бегали с поручениями, устраивали встречи, запугивали людей. Это как-то было связано с работой на вашего отца. Можем выяснить, если хотите.

– Хочу, – кивнула Вивенна.

– Отлично, – сказал Дент, вставая. Проходя мимо дивана, он хлопнул напарника по ноге, отчего птица недовольно вскрикнула. – Подъем, Тонк. Пора обыскать дом.

Тонк Фа зевнул и сел.

– Погодите-ка! – вскричала Вивенна. – Обыскать дом?

– Конечно, – ответил Дент, поднимаясь по лестнице. – Взломать скрытые сейфы. Просмотреть бумаги. Выяснить, чем занимался старина Лемекс.

– Он не обидится, – сообщил Тонк Фа, вставая. – Он же покойник.

Вивенна содрогнулась. Ей по-прежнему хотелось достойно похоронить старика по идрисским обычаям, а не отсылать его в халландренский склеп. Казалось кощунством позволить паре бандитов рыться в его вещах.

Дент, видимо, заметил ее колебания.

– Можем и не обыскивать, если не хотите.

– Без проблем, – добавил Тонк Фа. – Но тогда мы так и не узнаем, чем он занимался.

– Продолжайте, – решила Вивенна. – Но под моим надзором.

– Вряд ли вам захочется этим заниматься, – заметил Дент.

– И почему же?

– Потому что… – начал Дент. – Да, я знаю, что никто не спрашивает мнения наемников. Но, видите ли…

– Ой, да говори уже! – раздраженно воскликнула Вивенна, но тут же упрекнула себя за несдержанность. Что с ней такое? Видимо, последние несколько дней совсем ее измотали.

Дент ухмыльнулся, словно ее вспышка показалась ему невероятно забавной.

– Сегодня заседает Придворная Ассамблея возвращенных, принцесса.

– Ну и что? – спросила Вивенна, стараясь сдерживаться.

– А то, – ответил Дент, – что сегодня вашу сестру представят богам. Подозреваю, вам хотелось бы увидеть ее, посмотреть, как она держится. Если собираетесь туда пойти, вам следует поторопиться. Заседание скоро начнется.

Вивенна скрестила руки на груди и не двинулась с места.

– Я все об этом знаю, Дент. Обычные люди не могут просто взять и заявиться ко Двору Богов. Если кто-то желает посетить заседание Ассамблеи, необходимо или заручиться покровительством одного из богов, или быть очень влиятельным, или выиграть в лотерею.

– Верно, – сказал Дент, прислоняясь к перилам. – Вот если бы у нас был человек с таким числом дыханий, чтобы его сразу сочли достойным посещения Двора без лишних вопросов...

– Эх, Дент, – подыграл Тонк Фа. – Чтобы человека сочли достойным, ему нужно хотя бы пятьдесят дыханий! А это жуть как много.

Вивенна помедлила.