Текст книги "Сокрушитель Войн"

Автор книги: Брендон Сандерсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 39 страниц)

Глава 40

Треледис отыскал Сири на зеленой лужайке двора, где она наслаждалась трапезой. Она проигнорировала его, сосредоточившись на выставленных перед ней блюдах.

Сири решила, что море – это нечто странное. Что еще можно сказать про место, породившее существ с такими изогнутыми щупальцами, бескостными телами… и других, с иглами на коже? Она ткнула вилкой в то, что местные называли огурцом, хотя по вкусу оно нисколько не напоминало этот овощ.

Она попробовала каждое блюдо, закрыв глаза и сосредоточившись на вкусе. Некоторые яства были не так плохи, как другие, но ни одно из них ей не понравилось. Морепродукты просто не казались ей аппетитными.

«Мне будет трудно стать истинной халландренкой», – решила Сири, потягивая фруктовый сок.

К счастью, сок был превосходным. Разнообразие и вкус многочисленных халландренских фруктов впечатляли так же, как и странности морских обитателей.

Треледис прочистил горло. Верховный жрец короля-бога не привык ждать.

Сири кивком повелела служанкам принести новые блюда. Сезеброн учил жену столовому этикету, и она хотела попрактиковаться. Привычный королю-богу способ трапезы – откусывать маленькими кусочками и никогда ничего не доедать – хорошо подходил для дегустации новой еды. Сири хотела как следует познакомиться с Халландреном, его традициями, народом и вкусами. Она заставила служанок больше разговаривать с ней и собиралась встретиться с другими богами. Увидев прогуливающегося вдалеке Гимна Света, она дружески помахала ему рукой. Он казался необычно озабоченным и не подошел побеседовать, а только помахал в ответ.

«Жаль, что у меня нет предлога заставить Треледиса подождать еще дольше», – подумала Сири.

Верховный жрец снова прочистил горло, на этот раз более требовательно. Она наконец поднялась, жестом велев служанкам немного отойти.

– Вы не откажетесь прогуляться со мной, ваше святейшество? – беспечно поинтересовалась Сири.

Она томно прошла мимо него в своем роскошном фиолетовом платье со шлейфом из тончайшей ткани, который заструился по траве позади нее.

Жрец догнал ее.

– Я должен с вами кое о чем поговорить.

– Да, – кивнула она, – я об этом догадалась по тому, что вы сегодня уже несколько раз посылали за мной.

– Вы не пришли, – заметил Треледис.

– Мне кажется, что супруге короля-бога не следует приобретать привычку отвечать на требования и торопиться на встречу, кто бы о ней не попросил.

Треледис нахмурился.

– Однако, – продолжила она, – разумеется, у меня найдется время для верховного жреца, если он придет побеседовать со мной.

Выпрямившись во весь рост, он пристально посмотрел на нее. Сегодня мантия на жреце была голубая с медью – цвета короля-бога на этот день.

– Вам не следует видеть во мне врага, ваше высочество.

Сири кольнуло беспокойство, но ей удалось не позволить волосам побелеть.

– Я не вижу в вас врага, – ответила она. – Я просто устанавливаю некие правила, которые надо было оговорить с самого начала.

По лицу Треледиса скользнула тень улыбки.

«Что? – изумилась Сири. – Почему он так реагирует?»

Жрец склонился к ней и произнес с внезапной снисходительностью:

– Неужели? Вы очень мало знаете о том, что вам полагается, ваше высочество.

«Проклятье! – пронеслось у нее в голове. – Как ему удалось так быстро перехватить инициативу?»

– Я бы могла сказать то же самое о вас, ваше святейшество.

Над ними нависала темная громада дворца, его непроглядно-черные блоки казались кубиками, сложенными ребенком-исполином.

– Да? – глянул на нее Треледис. – Я почему-то в этом сомневаюсь.

Сири снова пришлось подавить всплеск беспокойства. Жрец опять улыбнулся.

«Погодите, – подумала Сири. – Он словно читает мои эмоции. Словно может видеть…»

Ее волосы не меняли цвет – по крайней мере заметно. Сири глянула на Треледиса, пытаясь понять, в чем дело, и обнаружила нечто интересное. Трава вокруг жреца казалась на оттенок ярче.

«Дыхание! – поняла Сири. – Конечно, оно у него есть! Он же один из самых влиятельных людей королевства».

Говорили, что обладатели множества дыханий способны видеть самые незначительные изменения цвета. Может, он в самом деле читает ее эмоции по едва заметному оттенку волос? Вот почему он всегда вел себя так снисходительно? Мог ли он видеть ее страх?

Она стиснула зубы. В юности она игнорировала упражнения, которые постоянно выполняла Вивенна, чтобы убедиться в полном контроле за волосами. Сири была эмоциональной, и люди могли распознавать ее чувства, даже не глядя на волосы, поэтому она решила, что ей нет смысла учиться управлять Королевскими Локонами.

Тогда она не представляла, что такое Двор Богов и люди, наделенные силой биохромы. Ее наставники были умнее, чем думала Сири. Как и жрецы. Теперь она понимала, что наверняка Треледис и прочие изучили значение всех оттенков волос и их изменений.

Сири решила вернуть беседу в прежнее русло.

– Не забывайте, Треледис, что именно вы пришли повидать меня. Очевидно, какая-то власть у меня есть, если я даже верховного жреца могу заставить поступать согласно моим желаниям.

Он бросил на нее ледяной взгляд. Сосредоточившись, Сири постаралась удерживать совершенно черный цвет волос. Черный, для уверенности. Она смело посмотрела жрецу в глаза, не позволив локонам даже чуть-чуть изменить оттенок.

Наконец он отвернулся.

– До меня дошли тревожные слухи.

– Да?

– Да. Похоже, вы более не исполняете супружеский долг. Вы беременны?

– Нет, – ответила Сири. – Пару дней назад ко мне пришло женское недомогание, можете спросить у служанок.

– Тогда почему вы перестали пытаться?

– А что? – беспечно поинтересовалась Сири. – Ваши шпионы соскучились по ночным представлениям?

Треледис слегка покраснел. Он посмотрел на Сири, но та все еще удерживала волосы совершенно черными, без единого проблеска белого или красного цвета. Похоже, уверенность жреца поколебалась.

– Вы, идрисцы, – выплюнул он. – Живете в своих высокогорьях, в грязи и бескультурье, но все равно считаете себя лучше нас. Не судите меня. Не судите нас. Ничего вы не знаете.

– Я знаю, что вы подслушивали у покоев короля-бога.

– Не просто подслушивали, – уточнил Треледис. – В первые несколько ночей шпион сидел в самих покоях.

Сири не сумела скрыть румянец. Волосы остались по большей части черными, но если у Треледиса достаточно биохромы, чтобы различить слабые изменения, он должен заметить оттенок красного.

– Я прекрасно осведомлен о том, каким отвратительным вещам учат ваши монахи. – Треледис отвернулся. – О том, в какой ненависти вас воспитали. Вы действительно думаете, что мы позволили бы идриске встретиться с самим королем-богом наедине, без надзора? Мы должны были удостовериться, что вы не собираетесь его убить. Мы до сих пор в этом не убеждены.

– Вы сегодня удивительно откровенны, – заметила Сири.

– Я просто говорю о том, что мне следовало прояснить с самого начала. – Они остановились в тени огромного дворца. – Вы здесь незначительны в сравнении с нашим королем-богом. Он – все, а вы – ничто. Как и все мы.

«Если Сезеброн столь важен, – подумала Сири, встретив взгляд Треледиса, – то почему вы планируете его убить?»

Она не отвела глаз, хотя та девушка, которой она была всего несколько месяцев назад, уже отвернулась бы. Когда она чувствовала слабость, то вспоминала Сезеброна. Треледис руководил заговором, призванным подчинить, контролировать, а потом и убить своего же короля-бога.

И Сири хотела выяснить – почему.

– Я намеренно перестала заниматься сексом с королем-богом. – Для сохранения черного цвета волос потребовалось усилие. – Я знала, что это привлечет ваше внимание.

Она и в самом деле прекратила еженощные представления. К счастью, реакция Треледиса доказывала, что жрецы поверили в ее игру, и за это Сири благодарила удачу. Возможно, они до сих пор не ведают о том, что она способна общаться с Сезеброном. Сири проявляла большую осторожность, когда разговаривала шепотом по ночам, и часто для поддержания обмана тоже писала.

– Вы должны произвести на свет наследника, – сказал Треледис.

– Или что? Почему вы так его жаждете, Треледис?

– Это вас не касается, – ответил он. – Достаточно сказать, что у меня есть обязательства, которые вы не способны постичь. Я подчиняюсь богам и исполняю их волю, а не вашу.

– Что ж, – заметила Сири, – последнее утверждение придется слегка переделать, если вы желаете получить наследника.

Треледису определенно не нравился поворот беседы. Он посмотрел на волосы Сири, но ей как-то удалось не показать ни единого знака неуверенности. Жрец снова взглянул ей в глаза.

– Вы не можете убить меня, Треледис, – сказала Сири, – если хотите наследника королевской крови. Не можете запугать меня или принудить. Только король-бог это может – а мы оба знаем, каков он.

– Я не понимаю, что вы имеете в виду, – произнес Треледис ровным тоном.

– Да перестаньте. Вы и впрямь считали, что я могу спать с мужчиной и не заметить, что у него нет языка? Что он, по сути, ребенок? Я даже сомневаюсь, может ли он посетить уборную без помощи слуг.

Треледис вспыхнул от гнева.

«А ему не все равно, – отстраненно отметила Сири. – По крайней мере, оскорбление короля-бога оскорбляет и его. Он более набожен, чем я ожидала».

Похоже, что дело было не в деньгах. Полной уверенности у Сири не было, но она подозревала, что Треледис не из тех, кто продает свою религию. Какими бы ни были причины происходящего во дворце, они имели какое-то отношение к истинной вере.

Раскрывать то, что ей известно о Сезеброне, было рискованным ходом. Сири решила, что у Треледиса в любом случае возникнут подозрения на этот счет, но все же лучше сделать вид, что она считает Сезеброна глупцом с детским разумом. Выдать одну часть информации и ввести в заблуждение другой. Если они будут думать, что король кажется ей глупцом, то не заподозрят о существовании заговора между ней и ее мужем.

Сири не была уверена в том, что поступает правильно. Но она должна научиться – или Сезеброн погибнет. А учиться можно только на практике. Сири обладала не многим, зато у нее было то, что нужно жрецам – ее лоно.

Похоже, с этим козырем она могла играть, ибо Треледис подавил гнев и нацепил маску спокойствия. Он перевел взгляд на дворец.

– Много ли вы знаете об истории этого королевства? После отбытия вашей семьи, разумеется.

Сири нахмурилась, удивленная таким вопросом.

«Вероятно, больше, чем ты думаешь», – пронеслось у нее в голове, но вслух она сказала:

– Не слишком.

– Повелитель Даритель Мира возложил на нас бремя, – сказал Треледис. – Он дал нам сокровище, которое ныне хранит король-бог – столько биохроматического дыхания, сколько не видел никто. Более пятидесяти тысяч дыханий. Он повелел нам хранить их.

Он снова повернулся к Сири:

– И предупредил, чтобы мы их не использовали.

По коже Сири пробежал холодок.

– Я не жду, что вы поймете причины наших поступков, – продолжил Треледис. – Но это было необходимо.

– Необходимо держать человека в заключении? – бросила Сири. – Лишить его способности разговаривать, сделать взрослого мужчину вечным ребенком? Он даже не понимал, что надо делать с женщиной!

– Это было необходимо, – повторил Треледис, стиснув зубы. – Вы, идрисцы, даже не пытаетесь понять. Я долгие годы имел дело с вашим отцом, и я чувствую в нем то же невежественное предубеждение.

«Он меня провоцирует», – подумала Сири, подавляя эмоции, что оказалось труднее, чем она ожидала.

– Верить в Остре, а не в ваших живых богов – не невежество. Между прочим, именно вы отреклись от нашей веры и пошли по легкому пути.

– Мы следуем богу, который защитил нас, когда ваш Остре – незримая, неведомая сущность – оставил нас на волю Калада-разрушителя. Даритель Мира возвратился к жизни с определенной целью – остановить войну между людьми, вернуть мир в Халландрен.

Он посмотрел на Сири.

– Его имя свято. Именно он даровал нам жизнь, Сосуд. И попросил лишь об одном – позаботиться о его силе. Он умер, чтобы дать ее нам, но потребовал, чтобы мы сохранили ее, на случай если он снова возвратится и будет нуждаться в ней. Мы не могли позволить использовать ее. Не могли позволить осквернить ее. Даже нашему королю-богу.

Он замолчал.

«Но каким образом вы передаете сокровище?» – подумала она, порываясь спросить об этом. Не слишком ли много она выдаст таким вопросом?

Треледис наконец продолжил:

– Теперь я вижу, почему отец послал вас, а не другую дочь. Нам надо было изучить всех принцесс, а не только старшую. Вы гораздо способнее, чем нас заставили поверить.

Это утверждение стало для Сири неожиданностью, но ей удалось сохранить цвет волос. Жрец со вздохом отвернулся:

– Каковы ваши требования? Что надо сделать, чтобы вы вернулись к своим… еженощным обязанностям?

– Мои служанки, – ответила Сири. – Я бы хотела заменить главных служанок женщинами из Пан-Каля.

– Вы недовольны своими служанками?

– В основном довольна, – сказала Сири. – Мне просто кажется, что с пан-кальками у меня больше общего. Они, как и я, живут вдали от своего народа. Кроме того, мне нравится их коричневая одежда.

– Разумеется. – Треледис явно решил, что просьба продиктована ее идрисскими предрассудками.

– Халландренские девушки могут исполнять те обязанности, что доставались пан-калькам, – сказала Сири. – Не надо забирать их у меня. Собственно, я хочу продолжать общаться с некоторыми из них. Однако основной состав служанок – те, которые всегда меня сопровождают, – должен быть из Пан-Каля.

– Как я и сказал, – кивнул Треледис, – это будет исполнено. В таком случае вы вернетесь к своим обязанностям?

– Пока да, – подтвердила Сири. – Вы получите еще несколько недель.

Жрец нахмурился, но что он мог поделать? Сири улыбнулась ему и пошла прочь. Она была не слишком довольна тем, как прошла беседа. Да, она добилась победы – но еще больше настроила против себя Треледиса.

«Сомневаюсь, что он мне будет симпатизировать, что бы я ни делала, – решила Сири, возвращаясь в шатер. – Но может, это и к лучшему».

Она так и не узнала, что может случиться с Сезеброном, но хотя бы убедилась в том, что жрецами можно манипулировать. Это кое-что значило, хотя Сири сознавала, что ступила на опасную почву. Она вернулась к еде, решив попробовать еще одно блюдо из морепродуктов. Нужно стараться как можно больше узнать о Халландрене, но если жизнь Сезеброна окажется в опасности, то она увезет его прочь. Она надеялась, что если пан-кальцы Синепалого получат более заметное место в ее свите, это облегчит побег. Она надеялась на это.

Вздохнув, Сири поднесла к губам новый кусочек и продолжила дегустацию.

Глава 41

Вивенна показала монету.

– Одна монета? – спросил Кэдс. – И все? Одна-единственная?

Он был одним из самых грязных людей, которых встречала Вивенна, даже в трущобах, но при этом любил модную одежду. Таков был его стиль – одежда поношенная и грязная, зато отвечающая последней моде. Похоже, он находил это забавным. Насмешкой над знатью.

Он повертел монету в покрытых глубоко въевшейся грязью пальцах:

– Всего одна.

– Умоляю, – прошептала Вивенна.

Они стояли у входа в закуток между двумя ресторанами. В самом закутке беспризорники рылись в объедках, только что выброшенных из ресторанов. Рот Вивенны наполнился слюной.

– Мне трудно поверить, девочка, – сказал он, – что только это ты сегодня и заработала.

– Пожалуйста, Кэдс, – повторила она. – Ты знаешь… знаешь, я плохо попрошайничаю.

Снова пошел дождь.

– Надо стараться, – ответил Кэдс. – Даже дети приносят мне не меньше двух монет.

За его спиной пировали угодившие хозяину счастливчики. Пища так дивно пахла, хотя, возможно, запах шел от ресторана.

– Я уже несколько дней не ела, – прошептала она, смаргивая капли дождя.

– Вот значит завтра и постарайся, – бросил Кэдс, жестом отгоняя ее.

– Моя монета...

Но как только она протянула руку, Кэдс немедленно поманил своих громил. Вивенна рефлекторно отшатнулась, споткнувшись.

– Завтра принесешь две. – Кэдс шагнул в закуток. – Видишь ли, мне надо платить владельцам ресторана. Я не могу кормить тебя бесплатно.

Вивенна застыла, глядя на него. Не потому, что надеялась переубедить Кэдса, просто она силилась осмыслить услышанное. Это была последняя возможность поесть сегодня. В других местах на одну монету она купила бы горсточку еды, но здесь в прошлый раз она смогла поесть досыта.

Это было неделю назад. Сколько она уже скиталась по улицам? Она не знала. Тупо развернувшись, она затянула на себе шаль. Сумерки сгущались, пора идти просить милостыню.

Но она не могла – только не после потери этой монеты. Она была потрясена так, будто у нее похитили самое ценное имущество.

Нет. Нет. У нее есть еще кое-что. Она плотнее запахнула шаль.

Но почему шаль так важна? Вивенна с трудом могла припомнить.

Она вернулась мыслями к горам. Ее дому. Отчасти она понимала, что нельзя так отдаляться от той, кем она была. Она ведь была принцессой, да? Но в последнее время она чувствовала себя настолько больной, что даже не могла больше ощущать голод. Это было очень неправильно. Совсем, совсем неправильно.

Вернувшись в трущобы, она побрела сгорбившись и стараясь держать голову опущенной, чтобы ее не сочли слишком дерзкой. Проходя мимо шлюх, которые стояли на правой стороне улицы, защищенные от дождя навесом, она задержалась.

Вивенна уставилась на этих женщин в вызывающей одежде. Она углубилась в трущобы всего на две улицы, и это место еще не было слишком опасным для чужаков. Все знали, что нельзя грабить мужчин, приходящих к шлюхам. Трущобным лордам не нравилось, если местные отпугивали клиентов. «Вредит делу, – как выразился бы Дент.

На некоторое время Вивенна застыла. Шлюхи выглядели сытыми и не были грязными. Некоторые из них смеялись. Она может стать одной из них. Об этом с ней однажды говорил уличный мальчишка, отметив, что она достаточно молода. Он предложил отвести ее к трущобному лорду, надеясь получить немного денег за новую девушку.

Это казалось таким соблазнительным: еда, тепло, сухая постель.

«Остре благословенный, – содрогнулась она. – О чем я думаю? Что с моим рассудком?»

Было так трудно сосредоточиться. Она как будто постоянно пребывала в трансе.

Она заставила себя двигаться и поплелась прочь от этих женщин. Она так не поступит. Пока что.

Пока что.

«Владыка Цвета, – с ужасом подумала Вивенна. – Нужно уходить из этого города. Лучше умереть от голода по дороге в Идрис, лучше попасть в руки к Денту и подвергнуться пыткам! Все это лучше, чем оказаться в борделе».

Однако подобно аморальности воровства, аморальность продажи собственного тела уже не казалась такой страшной перед муками постоянного голода. Она добрела до последнего переулка, поскольку из остальных ее прогнали. Здесь было неплохо – уединенное местечко, но нередко заполненное самыми юными беспризорниками. Она предпочитала их компанию, хотя и знала, что вечером они будут искать у нее деньги.

«Трудно представить, как я устала», – подумала Вивенна. У нее закружилась голова, пришлось опереться о стену и несколько раз глубоко вздохнуть. В последние дни у нее часто кружилась голова.

Она снова двинулась вперед. Переулок был пуст – другие обитатели трущоб по вечерам обычно задерживались, стремясь заработать пару лишних монет. Вивенна выбрала лучшее место – небольшую земляную насыпь, на которой каким-то чудом вырос пучок травы. Даже комьев земли там оказалось немного. И пусть дождь превратит их в грязь, Вивенне было все равно.

За ее спиной в переулке сгустились тени.

Вивенна среагировала моментально – кинулась бежать. Уроки жизни на улице усваивались быстро. Паника заставила ее перебороть слабость и добавить скорости. Однако из противоположного конца переулка к ней шагнула другая тень. Вивенна застыла, затем повернулась и увидела направляющуюся к ней компанию головорезов.

За их спинами она заметила человека, который несколько недель назад ограбил ее и забрал платье. У него был огорченный вид.

– Прости, принцесса, – произнес он. – Просто награда очень уж высокая. Но я потратил уйму времени, чтобы тебя разыскать, ты отлично пряталась.

Вивенна моргнула и без сил опустилась на землю.

«Я просто больше не могу», – подумала она, обхватив себя руками. Она была истощена – умственно, эмоционально – во всех отношениях. В какой-то мере она была рада, что все закончилось. Она понятия не имела, что эти люди намереваются с ней сделать, но знала, что это конец. Кому бы они ее ни продали, сбежать снова ей не позволят.

Громилы окружили ее. Она услышала, как один упомянул Дента. Грубые руки подхватили ее, вздернули на ноги, и она побрела, опустив голову. Они вышли на главную улицу. Уже смеркалось, но в переулок не заглядывали ни беспризорники, ни нищие.

«Я должна была догадаться, – подумала Вивенна. – Улицы слишком пустынные».

Все случившееся наконец сломило ее. У нее не осталось сил для нового бегства. В глубине души она поняла, что наставники были правы. Ослабев и испытывая муки голода, трудно заставить себя вообще что-то делать, не говоря уже о побеге.

Сейчас она с трудом вспоминала эти наставления. Она уже почти не помнила, каково это – не быть голодной.

Бандиты остановились. Вивенна подняла голову, моргая, чтобы справиться с головокружением. Прямо перед ними посреди темной мокрой улицы что-то торчало из земли. Черный меч в серебряных ножнах.

Улица погрузилась в тишину. Один из бандитов шагнул вперед, выдернул меч и расстегнул пряжку. Вивенна почувствовала приступ тошноты, но скорее воспоминание, чем настоящее ощущение. Она в ужасе отступила назад.

Остальные громилы, словно завороженные, сгрудились вокруг своего приятеля. Один из них потянулся к рукояти.

Завладевший мечом бандит нанес удар, замахнувшись клинком в ножнах в лицо товарища. Над тонкой полоской лезвия, выглядывающей из ножен, заструился черный дым.

Все мужчины с криками рванулись к мечу. Его обладатель продолжал размахивать оружием, которое наносило удары с большей силой и причиняло больший вред, чем должно было. Ломались кости, по мостовой текла кровь. Человек с мечом атаковал, двигаясь с кошмарной скоростью. Вивенна, все еще пятясь, увидела его глаза.

Они были наполнены ужасом.

Последним он убил того, кто ограбил Вивенну в день, казавшийся теперь таким давним. Удар упрятанного в ножны меча пришелся по спине мужчины так, что затрещали кости. К этому моменту рукав обладателя меча рассыпался в прах, и вокруг его плеча подобно плющу обвилась чернота, а на коже вздулись черные пульсирующие вены. Человек испустил пронзительный, отчаянный крик.

Затем он повернул меч и прямо в ножнах вогнал себе в грудь. Оружие пронзило кожу и плоть, хотя ножны не казались заостренными. Бандит рухнул на колени, откинулся назад и задергался, уставившись в небо, а черные вены на его руке начали исчезать. Так он и умер – на коленях, прямо на мече, торчащем из спины и удерживающем его над мостовой.

Вивенна стояла в одиночестве посреди заваленной трупами улицы. С крыши на двух извивающихся пробужденных веревках спустился какой-то человек. Он мягко приземлился, и веревки обмякли. Он прошел мимо Вивенны, не взглянув на нее, и взялся за меч. Помедлив мгновение, он застегнул пряжку и выдернул из трупа все еще находящееся в ножнах оружие.

Мертвец наконец упал на землю.

Вивенна тупо смотрела перед собой. Совершенно оцепеневшая, она села прямо на мостовую и даже не вздрогнула, когда Вашер поднял ее и перебросил через плечо.