Текст книги "Сокрушитель Войн"

Автор книги: Брендон Сандерсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 34 (всего у книги 39 страниц)

Глава 51

«Я рад, что ты за мной вернулся, – сказал Кровь Ночи. – Мне было очень одиноко в этом шкафу».

Вашер не ответил. Он шел по краю стены, окружающей Двор Богов. Было поздно, темно и тихо, хотя в нескольких дворцах еще горел свет. Среди них был и дворец Гимна Света Смелого.

«Я не люблю темноту», – пожаловался Кровь Ночи.

– Ты имеешь в виду такую темноту, как сейчас? – уточнил Вашер.

«Нет, в шкафу».

– Ты же не можешь видеть.

«Когда находишься в темноте, то знаешь об этом, – сказал Кровь Ночи. – Даже если не можешь видеть».

Вашер не знал, что на это ответить. Он остановился на стене, обозревая дворец Гимна Света. Красный с золотом. В самом деле смелые цвета.

«Прекрати меня игнорировать, – произнес Кровь Ночи. – Я этого не люблю».

Опустившись на колени, Вашер изучал дворец. Он никогда не встречался с тем, кого звали Гимн Света, но слухи о нем доходили. Самый шутовской из богов, самый снисходительный и насмешливый. И это человек, который держит в руках судьбу двух королевств.

Существует простой способ повлиять на эту судьбу.

«Мы собираемся его убить, да?» – спросил Кровь Ночи с нетерпением в голосе.

Вашер пристально смотрел на дворец.

«Мы должны его убить, – продолжал меч. – Идем. Сделаем это. Мы действительно должны это сделать».

– Почему тебя это так волнует? – спросил Вашер. – Ты его не знаешь.

«Он злой», – сказал Кровь Ночи.

Вашер хмыкнул.

– Ты даже не знаешь, что это такое.

На этот раз меч промолчал.

В этом и заключалась суть проблемы, довлеющей над Вашером большую часть жизни. Тысяча дыханий. Чтобы пробудить предмет из стали и наделить его разумом, потребовалась тысяча дыханий. Даже Шашара не до конца поняла этот процесс, хотя именно она его разработала.

Чтобы пробудить камень или сталь, нужно отыскать человека, достигшего девятого возвышения. Но даже тогда процесс не сработает. Он создаст пробужденный предмет, в котором разума не больше, чем у лохмотьев на плаще.

Кровь Ночи не должен был стать живым. Но он стал. Шашара всегда считалась самой талантливой из них, даже более способной, чем сам Вашер, который для своих творений использовал разные ухищрения, вроде включенных в сталь или камень костей. Шашару подтолкнули знания, которые ей открыл Йестил, и создание ихорного спирта. Она изучала, экспериментировала, практиковала. И она сделала это. Она научилась заключать дыхания тысяч людей в кусок стали, пробуждать в нем разум и отдавать ему приказ. Тот единственный приказ потребовал колоссальной мощи, которая составила основу индивидуальности пробужденного объекта.

Она и Вашер провели немало времени в раздумьях над Кровью Ночи и наконец выбрали простой, но изящный приказ: «Уничтожай зло».

Это казалось таким идеальным, логичным вариантом. Осталась одна проблема, которую ни один из них не мог предвидеть.

Каким образом стальной предмет – предмет, настолько далекий от жизни, что само это понятие казалось ему странным и чуждым, – разберется в том, что такое «зло»?

«Я это выяснил, – сказал Кровь Ночи. – У меня было много практики».

На самом деле меч винить нельзя. Он был ужасным разрушительным существом – но его и создали для разрушения. Он все еще не понимал сущности и значения жизни. Он знал только свой приказ и очень старательно его выполнял.

«Тот мужчина внизу, – произнес Кровь Ночи. – Бог во дворце. В его власти начать войну. А ты не хочешь, чтобы война началась. Вот почему он злой».

– Почему это делает его злым?

«Потому что он сделает то, что ты не хочешь».

– Мы не знаем наверняка, – возразил Вашер. – Вдобавок, почему мое суждение лучше?

«Оно лучше, – сказал Кровь Ночи. – Идем же. Давай его убьем. Ты говорил мне, что война – это плохо. Он начнет войну. Он злой. Давай его убьем. Давай его убьем».

Меч пришел в возбуждение, Вашер это чувствовал – ощущал в клинке опасность, искаженную мощь дыхания, вытянутого у живых носителей и помещенного в нечто неестественное. Вашер мог представить себе, как дыхание черным неестественным дымом поднимается от меча и клубится на ветру. Как направляет его к Гимну Света. Побуждает к убийству.

– Нет, – сказал Вашер.

Кровь Ночи вздохнул. «Ты запер меня в шкафу, – напомнил он. – Ты должен извиниться».

– Я не собираюсь извиняться путем убийства.

«Просто швырни меня туда, – предложил меч. – Если он злой, он сам себя убьет».

Вашер медлил. «Цвета», – подумал он. Казалось, что с каждым годом меч становится все более проницательным, хотя Вашер знал, что это просто игра его воображения. Пробужденные объекты не изменяются и не развиваются, они остаются такими же, какими и были.

И все-таки это неплохая идея.

– Может, позже, – произнес Вашер, отворачиваясь от здания.

«Ты боишься», – сказал Кровь Ночи.

– Ты не знаешь, что такое страх.

«Знаю. Тебе не нравится убивать возвращенных. Ты их боишься».

Конечно, меч был неправ. Но, с другой стороны, Вашер не предполагал, что его нерешительность выглядит как страх. Давно уже он не имел дела с возвращенными. Слишком много воспоминаний. Слишком много боли.

Он направился к дворцу короля-бога. К самому старому зданию, высившемуся в окружении более новых. Когда-то это место было прибрежной заставой, с которой открывался вид на залив. Тогда еще не существовало города, красок, только суровая черная башня. Вашера забавляло, что она стала домом короля-бога Радужных Тонов.

Вашер сунул Кровь Ночи в петлю на спине и спрыгнул со стены перед дворцом. Пробужденные лохмотья вокруг его ног дали ему дополнительную силу, позволяя преодолеть около двадцати футов. Он врезался в стену здания и заскользил по гладкой ониксовой поверхности. Он пошевелил пальцами, и лохмотья на рукавах ухватились за выступ над его головой, крепко держа хозяина.

Он выпустил дыхание. Его пояс, как всегда соприкасавшийся с кожей, пробудился, забрав цвет из платка, привязанного к ноге под штанами.

– Поднимайся, потом хватай, потом тяни меня наверх, – приказал Вашер.

Для некоторых пробуждающих три приказа – трудное задание. Однако для него это было так же просто, как моргнуть.

Пояс сам развязался, и обнаружилось, что он гораздо длиннее, чем казался, когда был повязан на хозяине. Двадцать пять футов веревки поползли вверх по стене, проникая в окно. Несколькими секундами позже веревка подняла Вашера. Умело созданные пробужденные объекты могут быть гораздо сильнее, чем обычные мускулы. Вашер однажды видел, как связка веревок не толще его собственной подняла и швырнула валун во вражеские укрепления.

Когда веревка доставила его внутрь здания, он заставил лохмотья отпустить захват и вытащил Кровь Ночи. Тихо стоя на коленях, он всматривался в темноту. В комнате никого не было. Вашер осторожно забрал дыхание, намотал веревку на руку нетугими витками и двинулся вперед.

«Кого мы будем убивать?» – поинтересовался Кровь Ночи.

«Почему сразу убивать?» – отозвался Вашер.

«Вивенна. Она здесь?»

Меч попытался опять осознать его мысли. Это было трудно, если они формулировались в голове Вашера не до конца. Большинство проходивших через его разум мыслей казались мимолетными и быстро исчезали. Обрывки образов, звуков, запахов. Связи создавались, рвались, снова восстанавливались. Такие моменты были очень трудны для понимания Крови Ночи.

Вивенна. Источник множества забот Вашера. Ему было бы проще работать в городе, если бы он допустил, что она по доброй воле сотрудничала с Дентом. Тогда он по крайней мере смог бы ее винить.

«Где она? Она здесь? Я ей не нравлюсь, зато она мне нравится».

Вашер приостановился в темном коридоре.

«Правда?»

«Да. Она приятная. И хорошенькая».

Приятная и хорошенькая – слова, которые Кровь Ночи на самом деле не понимал. Он просто научился их употреблять. Тем не менее у меча было свое мнение, и он редко лгал. Значит, Вивенна ему нравилась, даже если он не мог объяснить, почему.

«Она напоминает мне возвращенных», – сказал меч.

«А, – подумал Вашер. – Конечно. Это логично». Он продолжил идти вглубь.

«Что?» – переспросил Кровь Ночи.

«Она происходит от возвращенного, – подумал Вашер. – Это можно понять по ее волосам. В ней есть частичка возвращенного».

Кровь Ночи не ответил, но Вашер чувствовал, что меч размышляет.

Вашер задержался на перекрестке. Он был вполне уверен в том, что знает, где находятся покои короля-бога. Однако сейчас интерьер большинства помещений казался другим. Коридоры в лишенной украшений крепости были выстроены со странными изгибами и поворотами. Их не переделали, каменная кладка осталась той же, но открытые обеденные залы и казармы разделили на множество меньших комнат, пестро украшенных согласно вкусам халландренской знати.

Где может находиться жена короля-бога? Если она беременна, то должна оставаться под присмотром служанок. Вашер предположил, что в одном из больших комплексов комнат этажом выше. Он поднялся на лестничную площадку. К счастью, было достаточно поздно, и здесь уже почти все спали.

«Сестра, – сказал Кровь Ночи. – Вот за кем ты пришел. Ты спасаешь сестру Вивенны!»

Вашер молча кивнул в темноте, на ощупь поднимаясь по лестнице и положившись на то, что биохрома даст ему знать, если кто-то приблизится. Хотя большую часть дыхания он заключил в свою одежду, его оставалось достаточно, чтобы пробудить веревку и держаться настороже.

«Тебе тоже нравится Вивенна!» – заметил Кровь Ночи.

«Глупости», – подумал Вашер.

«Тогда почему?»

«Ее сестра, – мысленно ответил Вашер. – Каким-то образом она является ключом ко всему. Сегодня я это понял. Как только королева приехала, развернулась активная кампания по разжиганию войны».

Кровь Ночи молчал. Логические выводы такого типа были для него слишком сложны. «Понятно», – произнес он, хотя Вашер улыбнулся прозвучавшему в его голосе замешательству.

«Она по меньшей мере очень удобная заложница для Халландрена, – подумал Вашер. – Жрецы короля-бога, или кто бы ни стоял за всем этим, могут угрожать жизни девушки, если ход войны примет нежелательный для них оборот. Из нее сделают превосходный инструмент».

«Который ты собираешься у них отобрать», – произнес Кровь Ночи.

Вашер кивнул. Добравшись до верха лестницы, он осторожно свернул в один из коридоров и шел, пока не почувствовал, что рядом кто-то есть, – приближалась служанка.

Вашер пробудил веревку, укрылся в тени ниши и стал ждать. Когда девушка проходила мимо, веревка вырвалась из мрака, обвила ее вокруг талии и затянула в темноту. Прежде чем она закричала, Вашер заткнул ей рот лохмотьями с манжет.

Она дернулась, но веревка связала ее крепко. Нависая над служанкой, Вашер ощутил укол вины, увидев ее глаза, полные ужаса и слез. Он потянулся за Кровью Ночи и слегка высунул его из ножен. Девушка сразу стала выглядеть так, будто ей дурно. Хороший знак.

– Я хочу узнать, где королева, – произнес он, поднимая Кровь Ночи так, что рукоять прикоснулась к ее щеке. – Ты скажешь мне это.

Некоторое время он удерживал ее в таком положении, наблюдая за тем, как она корчится, и испытывая недовольство собой. Наконец он ослабил лохмотья, не убирая меч от щеки девушки. У той началась рвота, и Вашер развернул ее в сторону.

– Скажи мне, – прошептал он.

– В южном углу, – тихо ответила служанка. Она дрожала, ее щеки были мокрыми. – На этом этаже.

Кивнув, Вашер связал ее, воткнул в рот кляп и забрал из веревки дыхание. Вернув Кровь Ночи в ножны, он побежал по коридору.

«Ты не хочешь убивать бога, который планирует отправить армии на войну? – спросил Кровь Ночи. – Но ты чуть не до смерти напугал девушку?»

Для меча это было сложное умозаключение. Однако ему недоставало обвинения, которое мог бы вложить в эти слова человек. Кровь Ночи и в самом деле просто задал вопрос.

«Я тоже не понимаю своей морали, – мысленно ответил Вашер. – Я думал, ты избегаешь того, что сбивает тебя с толку».

Он легко отыскал нужное место. Оно охранялось большой группой громил, которых странно было видеть в таком изысканном коридоре.

Вашер помедлил. «Здесь происходит что-то странное».

«Ты о чем?» – спросил Кровь Ночи.

Вашер не адресовал свои опасения мечу, но трудно что-то скрыть от существа, умеющего читать твой разум. Кровь Ночи воспринимал как обращенные к нему любые мысли, возникающие в голове Вашера. По мнению меча, его касается вообще все.

Охрана у двери. Не слуги – солдаты. То есть она уже пленница. Действительно ли она беременна? Жрецы просто охраняют свою власть?

Столько людей невозможно убить, не подняв шум. Лучшее, на что он мог надеяться, – это застигнуть их врасплох. Может быть, поблизости нет никого, кто мог бы прийти им на помощь, заслышав звуки борьбы.

Несколько минут он сидел, стиснув зубы. Наконец подступил ближе и бросил к мужчинам Кровь Ночи. Он позволит им перебить друг друга, а потом займется теми, кто не поддался воздействию меча.

Кровь Ночи звякнул о каменный пол. Взгляды всех мужчин устремились на него. В этот момент кто-то схватил Вашера за плечи и дернул назад.

Выругавшись, он крутанулся, вскидывая руки, чтобы бороться с тем, кто его схватил. Пробужденная веревка. Позади начали драться стражники. С кряхтением вытащив из сапога нож, Вашер перерезал веревку. Как только он освободился, кто-то налетел на него и отбросил спиной к стене.

Он вцепился в лицо противнику лохмотьями с рукава, развернул и бросил на стену. Еще один напал на него сзади, но пробужденный плащ Вашера поймал его и сбил с ног.

– Хватай других, а не меня, – быстро проговорил Вашер, взявшись за плащ одного из поверженных противников и пробуждая этот предмет одежды. Плащ взметнулся и упал на другого мужчину, которого Вашер тут же убил кинжалом. Затем лягнул второго, опрокидывая на спину и освобождая путь.

Вашер ринулся вперед за Кровью Ночи, но из ближайших комнат ему наперерез выскочили еще три фигуры. Это были такие же громилы, как и те, что сейчас сражались за меч. Вашера окружили десятки мужчин. Он пнул кого-то, ломая ногу, но один из нападавших неожиданным рывком сдернул с него плащ. Другие навалились на него сверху. Затем появилась еще одна пробужденная веревка, связавшая его ноги.

Вашер потянулся к своему жилету.

– Твое дыхание... – начал он, пытаясь вытянуть немного дыхания для нападения, но трое мужчин схватили и убрали его руку. За несколько секунд он оказался связан пробужденной веревкой. Его плащ все еще боролся с тремя противниками, которые пытались его разрезать, но сам Вашер был обездвижен.

Кто-то вышел из комнаты слева.

– Дент, – сплюнул Вашер, пытаясь освободиться.

– Мой дорогой друг, – произнес Дент, кивая одному из своих подручных, известному как Тонк Фа, чтобы тот двинулся по коридору к комнате королевы. Дент опустился на корточки рядом с Вашером. – Очень рад тебя видеть.

Вашер опять сплюнул.

– Вижу, ты красноречив, как всегда, – вздохнул Дент. – Знаешь, что в тебе самое лучшее, Вашер? Твоя незыблемость. Предсказуемость. Полагаю, в некоторой степени и я такой же. Трудно жить так долго, как мы, и не обзавестись стереотипами, а?

Вашер не отвечал, хотя пытался кричать, когда несколько человек затыкали ему рот кляпом. Он с удовлетворением заметил, что уложил добрый десяток противников, прежде чем им удалось его остановить.

Дент посмотрел на павших солдат.

– Наемники. Хорошая плата оправдывает любой риск.

Он произнес это с огоньком в глазах. Встретившись с Вашером взглядом, он откинулся назад и утратил приветливость.

– А для меня платой всегда был ты, Вашер. Я должен тебе. Хотя бы за Шашару. Мы целых две недели прятались во дворце, зная, что в конце концов добрая принцесса Вивенна пошлет тебя спасать сестру.

Тонк Фа вернулся со свертком. Кровь Ночи.

Дент посмотрел на меч и сказал, поморщившись:

– Выброси его подальше.

– Не знаю, Дент, – ответил Тонк Фа. – Я склонен думать, что нам следует его оставить. Он может оказаться очень полезен...

В его глазах начало загораться вожделение, желание обнажить Кровь Ночи и использовать его. Чтобы уничтожать зло. Или, на самом деле, просто уничтожать.

Дент встал и убрал сверток подальше, а затем отвесил Тонк Фа подзатыльник.

– Ой! – вырвалось у Тонк Фа.

Дент закатил глаза.

– Перестань скулить, я только что спас тебе жизнь. Пойди проверь, как там королева, и прибери этот бардак. Я сам позабочусь о мече.

– Ты всегда такой гадкий, когда рядом Вашер, – проворчал Тонк Фа, уходя.

Дент тщательно замотал Кровь Ночи. Вашер наблюдал за ним, надеясь увидеть в глазах Дента вожделение. К сожалению, Дент обладал слишком сильной волей, чтобы поддаться мечу. Меч находился у него почти так же долго, как и у Вашера.

– Уберите всю его пробужденную одежду, – распорядился Дент, собираясь уходить. – Затем подвесьте его в той комнате. У меня с ним будет долгая беседа о том, что он сделал с моей сестрой.

Глава 52

Гимн Света с чашей вина в руке сидел в одном из богато убранных покоев своего дворца. Несмотря на поздний час, слуги сновали туда-сюда, нагромождая мебель, картины, вазы и маленькие статуэтки. Все, что можно перенести.

Богатства складывали в кучи. Гимн развалился на диванчике, не обращая внимания на пустые обеденные тарелки и разбитые чаши, которые он отбросил, чтобы их убрали слуги.

Двое слуг внесли красный с золотом диван и прислонили его к стене рядом со сваленными в кучу ковриками. Гимн проследил за тем, как они уходят, и опустил чашу с остатками вина. Уронив пустую чашу на пол к остальным, он потянулся за другой, наполненной. Слуги, как всегда, держали ее наготове.

Он не был пьян. Для него это невозможно.

– У тебя было когда-нибудь такое чувство, – промолвил Гимн, – словно что-то назревает? Нечто масштабное? Подобно картине, от которой ты можешь видеть лишь угол, как бы ни скашивал глаза и не изучал ее?

– Каждый день, ваша милость, – ответил Лларимар.

Он сидел на табурете рядом с диваном Гимна. Как всегда, он спокойно наблюдал за происходящим, хотя Гимн чувствовал, что жрец не одобряет то, как другая группа слуг сваливает в угол мраморные фигурки.

– Как ты с этим справляешься? – спросил Гимн.

– Ваша милость, я верю в то, что кто-то понимает.

– Надеюсь, не я, – заметил Гимн.

– Вы часть этого. Но это гораздо больше, чем вы.

Наблюдая за тем, как заходят еще слуги, Гимн нахмурился от своих мыслей. Скоро комната будет настолько заполнена барахлом, что слуги не смогут входить и выходить.

– Это странно, не так ли? – произнес он, указывая на стопку картин. – В таком порядке больше ни одна из них не выглядит прекрасной. Когда ты складываешь их в стопку, они кажутся просто хламом.

Лларимар поднял бровь.

– Ценность чего-то зависит от того, как с этим обращаются, ваша милость. Если вы воспринимаете эти предметы как хлам, они им и будут, невзирая на то, что кто-то другой за них заплатит.

– В чем-то это урок, не так ли?

Лларимар пожал плечами.

– Я жрец, между прочим. Мы склонны читать наставления.

Гимн фыркнул и махнул рукой на слуг:

– Довольно. Можете идти.

Слуги, смирившиеся с тем, что их прогонят, быстро покинули комнату. Гимн Света и Лларимар остались вдвоем среди нагромождений предметов роскоши, стянутых в эту комнату из других частей дворца.

Лларимар осмотрел кучи.

– В чем смысл всего этого, ваша милость?

– Вот что я значу для них, – сказал Гимн, отпивая глоток вина. – Для людей. Они отдают мне свои богатства. Жертвуют дыхания своих душ, чтобы я жил. Я предполагаю, что многие даже умрут за меня.

Лларимар молча кивнул.

– И, – продолжал Гимн, – все, чего от меня ожидают в этот момент, – решить за них их судьбу. Пойдем ли мы воевать или останемся жить в мире? Что ты думаешь?

– У меня есть аргументы в пользу обеих сторон, ваша милость, – сказал Лларимар. – Легко сидеть здесь и порицать войну в соответствии с общими принципами. Война ужасная, ужасная вещь. И все же похоже на то, что многие величайшие достижения в истории не случились бы, если бы не военные действия, как это ни прискорбно. Даже Всеобщую войну, нанесшую так много разрушений, можно расценить как основу современной власти Халландрена в регионе Внутреннего моря.

Гимн кивнул.

– Но, – продолжал жрец, – напасть на наших собратьев? Вопреки тому, что нам говорят, я не могу избавиться от мысли, что вторжение – это чересчур. Сколько жертв, сколько смертей мы должны допустить, только чтобы показать, что на нас нельзя давить?

– И что бы ты решил?

– К счастью, я не должен решать.

– А если бы тебя заставили? – спросил Гимн.

Лларимар помолчал. Затем осторожно снял с головы большую митру, открывая редеющие черные волосы, слипшиеся от пота, и отложил церемониальный головной убор в сторону.

– Я говорю с тобой как друг, Гимн, не как твой жрец, – тихо начал Лларимар. – Жрец не может влиять на своего бога из опасения нарушить будущее.

Гимн кивнул.

– И как друг, – продолжал Лларимар, – честно признаюсь, что мне трудно решить, что делать. Я не принимал участия в спорах на арене.

– Ты редко это делаешь, – заметил Гимн.

– Я беспокоюсь. – Лларимар вытер лоб носовым платком и покачал головой. – Не думаю, что мы сможем игнорировать угрозу нашему королевству. По сути, идрисцы – это мятежная фракция, обосновавшаяся у самых наших границ. Годами мы не обращали на них внимания и терпели их практически тиранический контроль над северными перевалами.

– Поэтому ты за нападение?

Лларимар помедлил, но опять покачал головой.

– Нет. Нет, я не считаю, что даже борьбой с идрисскими мятежниками можно оправдать бойню за то, чтобы вернуть эти перевалы.

– Замечательно, – резко заметил Гимн. – То есть ты считаешь, что мы должны начать войну, но не нападать.

– Да, действительно так, – ответил жрец. – Мы объявляем войну, мы демонстрируем силу, они понимают, насколько непрочны их позиции, и пугаются. Если после этого мы начнем мирные переговоры, готов поспорить, что мы добьемся более выгодных для нас соглашений по использованию перевалов. Они официально отказываются от притязаний на наш трон, мы признаем их суверенитет. Разве обе стороны не получают желаемое?

Гимн Света задумался.

– Не знаю. Это очень разумное решение, но я не думаю, что его примут те, кто призывает к войне. Тушкан, кажется, мы что-то упустили. Почему сейчас? Почему напряжение возросло после свадьбы, которая должна была нас объединить?

– Не знаю, ваша милость, – ответил Лларимар.

Гимн с улыбкой встал и посмотрел на верховного жреца.

– Ну тогда давай выяснять.

* * *

Сири испытывала бы досаду, если бы не была так напугана. Она сидела одна в черных спальных покоях. Казалось неправильным, что рядом нет Сезеброна.

Она надеялась, что ему все же разрешат прийти к ней, когда настанет ночь. Но, конечно же, он не появился. Что бы там жрецы ни задумали, от нее не требовалось быть на самом деле беременной. Теперь они раскрыли свои карты и заперли ее.

Дверь приоткрылась, и Сири с затеплившейся надеждой села на кровати. Но это оказался всего лишь в очередной раз проверивший ее охранник. Один из тупых, похожих на вояк мужчин, которые сторожили ее последние часы. «Почему они заменили охранников? – подумала она, когда тот закрыл дверь. – Что случилось с безжизненными и жрецами, которые присматривали за мной до этого?»

Она легла на кровать, уставившись в полог, все еще одетая в роскошное платье. В голове пронеслось воспоминание о первых неделях во дворце, когда она была заперта во время Свадебных Торжеств. Тогда ей приходилось довольно тяжело, и она не знала, когда все закончится. Теперь же она даже не была уверена, что переживет следующие несколько дней.

«Нет, – подумала она. – Они будут держать меня достаточно долго для того, чтобы родился мой «ребенок». Я застрахована. Если что-то пойдет не так, им нужно будет показать меня».

Это мало успокаивало. Мысль о шести месяцах взаперти во дворце, когда никому не позволят видеть ее, чтобы не обнаружилось, что она не беременна, пугала ее настолько, что хотелось кричать.

Но что она может сделать?

«Надейся на Сезеброна, – подумала она. – Я научила его читать и дала ему решимость вырваться на свободу от власти жрецов.

Этого должно быть достаточно».

* * *

– Ваша милость, – проговорил Лларимар с замешательством, – вы уверены, что хотите это сделать?

Гимн Света присел, разглядывая дворец Звезды Милосердия сквозь кусты. Большинство окон были темными. Это хорошо. Однако оставались множество патрулирующих ее дворец стражников. Она боялась нового проникновения.

И правильно боялась.

Гимн увидел, что луна в ночном небе только что взошла. Почти такую же позицию она занимала прошлой ночью в его сне, в котором он видел и тоннели. Были ли эти факты в самом деле символами? Знаками из будущего?

Он все еще противился. По правде говоря, он не хотел верить в то, что он бог. Это подразумевало слишком многое. Но он не мог игнорировать образы, даже если они всего лишь вытекали из его подсознания. Он должен попасть в эти коридоры под Двором Богов. По крайней мере должен увидеть, есть ли что-то пророческое в его видениях.

Время казалось важным. Восходящая луна... отличающаяся на градус дуги или около того.

«Там», – подумал он, переводя взгляд с неба вниз. Приближались патрулирующие стражники.

– Ваша милость? – спросил Лларимар с нервозностью.

Тучный верховный жрец сидел на корточках в траве рядом с Гимном.

– Надо было взять меч, – задумчиво произнес Гимн.

– Вы не умеете с ним обращаться, ваша милость.

– Мы этого не знаем, – заметил Гимн.

– Ваша милость, это глупости. Давайте вернемся во дворец. Если нам нужно посмотреть, что в этих тоннелях, для проникновения туда мы можем нанять кого-нибудь в городе.

– Это займет слишком много времени, – возразил Гимн.

Патруль стражников миновал их сторону дворца. Когда они прошли, Гимн спросил:

– Ты готов?

– Нет.

– Тогда жди здесь, – сказал Гимн и бросился бежать к дворцу.

Через секунду он услышал, как Лларимар прошипел: «Фантомы Калада!» – с шорохом пробираясь сквозь кусты следом за богом.

«Надо же, – изумленно подумал Гимн. – Раньше я не слышал, чтобы он ругался». Не оглядываясь, он бежал к открытому окну. Как и в большинстве дворцов возвращенных, оконные и дверные проемы здесь были открытыми. Этому способствовал тропический климат. Испытывая воодушевление, Гимн добрался до стены здания, залез в окно и протянул руку, чтобы помочь Лларимару. Грузный жрец вспотел и запыхался, но Гимну удалось втащить его в комнату.

Они немного задержались, пока Лларимар, прислонившись спиной к стене, пытался отдышаться.

– Тушкан, тебе надо чаще упражняться, – заметил Гимн, прокрадываясь к двери и выглядывая в коридор.

Жрец не ответил. Он просто сел, задыхаясь и качая головой, будто не мог поверить в то, что произошло.

– Интересно, почему проникший во дворец человек не влез в окно, – проговорил Гимн.

Тут он заметил, что эта комната хорошо просматривается стражниками, которые стоят у внутренней двери. «А, – подумал он. – Тогда ладно. Пора воспользоваться запасным планом». Он встал и вышел в коридор. Последовавший за ним Лларимар подскочил, увидев стражников. На их лицах отразилось такое же изумление.

– Привет, – сказал Гимн стражникам и, отвернувшись от них, пошел по коридору.

– Подождите! – крикнул один из них. – Стойте!

Гимн нахмурившись обернулся:

– Ты осмелился приказывать богу?

Стражники застыли, затем переглянулись, и один из них побежал в противоположном направлении.

– Они поднимут тревогу, – заметил Лларимар, ускоряя шаг. – Нас схватят.

– Тогда нам надо двигаться быстрее! – ответил Гимн и побежал дальше.

Он улыбнулся, услышав, как за его спиной Лларимар неохотно переходит на бег. Они быстро добрались до люка.

Став на колени, Гимн несколько мгновений ощупывал крышку в поисках скрытой ручки. С торжествующим видом открыв люк, он указал вниз. Лларимар обреченно покачал головой и начал спускаться по лестнице в темноту. Гимн снял со стены фонарь и последовал за ним. Оставшиеся стражники, неспособные чинить препятствия богам, просто с любопытством наблюдали за ними.

До дна оказалось недалеко. Лларимар отдыхал, сидя на ящиках. Похоже, что это было небольшое подвальное хранилище.

– Поздравляю, ваша милость, – произнес жрец. – Мы обнаружили тайник, в котором они хранят муку.

Фыркнув, Гимн пересек помещение и потрогал стены.

– Там кто-то есть, – сказал он, указывая на одну из стен. – В том направлении, как подсказывает ощущение жизни.

Выгнув бровь, Лларимар поднялся. Они оттащили в сторону несколько ящиков и обнаружили за ними прорубленное в стене небольшое отверстие тоннеля. Улыбнувшись, Гимн пополз в него, толкая впереди себя фонарь.

– Не уверен, что помещусь, – заметил Лларимар.

– Если я поместился, то ты и подавно, – ответил Гимн приглушенным из-за ограниченного пространства голосом.

Он услышал еще один вздох Лларимара следом за шорохом, с которым бедняга протиснулся в дыру. Наконец Гимн вылез в тоннель побольше, освещенный несколькими фонарями, висящими на одной из стен. Пока Лларимар выбирался, Гимн стоял, излучая самодовольство.

– Туда. – Гимн дернул рычаг, отчего решетка упала, закрывая вход. – Теперь им будет трудно до нас добраться!

– А нам будет трудно убегать, – отметил Лларимар.

– Убегать? – переспросил Гимн, поднимая фонарь, чтобы проверить тоннель. – Зачем нам это делать?

– Извините меня, ваша милость, но мне кажется, что вы получаете чересчур много удовольствия от этого приключения.

– Ну так меня же зовут Гимн Света Смелый. Хорошо, что я наконец оправдываю титул. Теперь тише. Я все еще ощущаю поблизости жизнь.

Очевидно, тоннель был рукотворным, и Гимн верно предположил, что это шахта. В точности как образ из его сна. От тоннелей отходили несколько ответвлений, а жизнь, которую он почуял, находилась прямо впереди. Гимн не пошел туда, а повернул налево, к тоннелю, шедшему круто под уклон. Несколько минут он пробирался по нему, чтобы определить его направление.

– Ты уже понял, что это? – спросил Гимн, оборачиваясь к Лларимару, который взял один из фонарей, потому что тоннель не был освещен.

– Казармы безжизненных, – ответил жрец. – Если тоннель продолжается в этом направлении, он приведет нас прямо под них.

Гимн кивнул.

– Зачем понадобился тайный тоннель к казармам? Любой бог может пойти туда, когда пожелает.

Лларимар покачал головой, и они продолжили спуск. Разумеется, вскоре они добрались до люка в потолке, а открыв его, обнаружили, что он ведет в темный склад безжизненных. Гимн поежился, обозревая бесконечные ряды ног, слабо освещенные его фонарем. Он залез обратно, закрыл люк, и они пошли по тоннелю дальше.

– Тоннель проходит по периметру, – тихо сказал он.

– Спорю, что в тоннеле есть двери в каждую казарму безжизненных, – отозвался Лларимар. Он взял кусочек земли со стены и растер пальцами. – Этот тоннель новее, чем тот, с которого мы начали.

Гимн кивнул.

– Мы должны идти дальше. Те стражники во дворце Звезды Милосердия знают, что мы здесь. Не знаю, кому они донесут, но я бы предпочел закончить расследование до того, как за нами устроят погоню.