Текст книги "Олдорандо (СИ)"

Автор книги: Брайан Уилсон Олдисс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 13 страниц)

   – Не сошел ли ты с ума, отец Сифанс? – угрюмо осведомился Юли.

   Старый священник издал кудахтающий смешок.

   – Пока ещё нет, брат Юли. Значит, тебя не привлекает мир Берущих?

   – Нисколько. Я наслушался сказок.

   – Сказок?.. Это самая настоящая реальность, сын мой! – старый священник выглядел разозленным не на шутку. Но тут же огонь в его глазах погас, плечи жалко обвисли. – Значит, быть по сему, – тихо сказал он. – Но ты ещё не знаешь, от чего отказываешься. Разве ты не хочешь жить дольше, чем дозволено Акха простым смертным?

   Юли тотчас вспомнил рассказ отца Сифанса о Берущих – о том, что там царит право меча.

   – Я никого не хочу убивать, святой отец. И мне кажется преступлением прожить свою жизнь только для себя. Мне кажется, Нааб был неправ. Мы должны стараться улучшить нашу жизнь, а не только себя.

   – Возможно, ты и прав. Молодые глаза всегда зорче старых... Но из Панновала ведет множество путей и Хранители многое знают об окружающих землях... не везде под открытым небом живут дикари, Юли. Если я укажу вам один путь и если вы сумеете пройти его, то в конце концов вы окажетесь не на гибельном севере, а на благодатном юге. Там стоит Эмбруддок – город, не менее древний, чем Панновал, только построенный под открытым небом. Ты хочешь увидеть его, Юли?

   Юноша замер в напряженном раздумье. Блеск цивилизации, соединенный с блеском небес – о чем ещё можно мечтать? Но он уже знал, как легко лгут легенды... и он хотел быть обманутым. Его горячее сердце требовало идти в неизвестность, а не возвращаться к уже известному. И в любом случае он окажется в месте, где будет пусть не лучше, но иначе, чем здесь...

   – Да, святой отец. Как мне попасть туда?

   Отец Сифанс печально усмехнулся.

   – Ты отправляешься в долгий и трудный путь. Но я покажу тебе дорогу. Вот, смотри...

   Взяв с полки мелок, отец Сифанс набросал прямо на стене схему побега. Юли поразился её размерам. Панновал со всеми его коридорами оказался лишь пятнышком в колоссальной системе пещер, пронизывающих весь хребет Кузинт сверху донизу.

   – Постарайся хорошо запомнить эту схему, Юли. Вы должны пройти под горами на ту сторону. Так вы покинете север и попадете на южные склоны. Это долгий и опасный путь. Но если вы доберетесь до Эмбруддока, то заживете там на славу. Ты всё запомнил, Юли? Неверный поворот там может стоит жизни!

   – Да. Вы знаете, что у меня цепкая память, святой отец.

   – Отлично.

   Подобрав тряпку, отец Сифанс стер со стены нарисованную им карту и бросил мелок в угол. Не находя слов для благодарности, Юли обнял старого священника и прижал его к себе.

   – Спасибо. Мы отправляемся немедленно, – выдохнул он, отпуская наставника. – Прощайте, святой отец. Хотя я не верю больше в Акха, я буду молиться за вас до конца моих дней.

   Но тут вдруг с трудом заговорил Усилк, впервые обратившись к Юли. Он, наконец, поверил в происходящее и преисполнился мрачной решимости.

   – Ты должен убить этого монаха. Убей его прямо сейчас! Стоит нам только перешагнуть порог его комнаты, как он тут же вызовет милицию.

   Юли понял, что бывший узник совершенно ошалел от услышанного. По крайней мере, он поверил в его искренность и это было хорошо. Но больше ничего хорошего в его внезапной живости не было. Усилк рвался мстить своим палачам... всем тем, кого он считал палачами, что было гораздо хуже.

   – Я давно знаю отца Сифанса и доверяю ему, – возразил Юли.

   – Это лишь хитрость старого труса.

   – Я не заметил в его словах никакой хитрости, – спокойно ответил Юли и насторожился. – Не смей трогать отца Сифанса! – Эти слова были произнесены с некоторым напряжением, потому что Усилк, хоть и с трудом, шагнул вперед, а Юли, встав перед ним, перегородил ему дорогу. Он протянул руку и остановил Усилка. Но тот вдруг ловко ударил его по руке и отбросил её. Они схватились друг с другом и боролись несколько секунд. К счастью, заключенный сейчас был слаб, словно ребенок, и крепкие мышцы юного дикаря принесли ему победу. Юли прижал Усилка к стене и только тогда его упрямый спутник сдался. Отдышавшись, Юли осторожно оттолкнул его ладонью.

   – А ну, пошли! Хватит упираться. Если ты уже можешь бороться, значит, сможешь и идти.

   – Подожди немного, – попросил Усилк, тоже переводя дыхание. – А теперь послушай меня! Я вижу, что мне придется довериться тебе, монах, хотя ты и предатель своей веры. Но ты можешь доказать мне, что ты говоришь правду. Для этого ты должен освободить моего товарища. Мы вместе с ним работали в тюремном пруду. Его зовут Скара и он сидит в шестьдесят пятой камере. После этого ты должен найти в Вакке моего второго друга и привести его сюда. Тогда я поверю тебе – но не раньше. Тебе понятно, монах?

   Юли погладил себя по подбородку, обдумывая условия Усилка. Тот явно умышленно ставил перед ним нелегкую задачу. Скорее всего, самоубийственную. Если следователя дознавательной службы увидят за пределами Святилища, его самого бросят в Твинк, и бывший узник, несомненно, прекрасно знал об этом.

   – Не надо ничего мне диктовать, – предупредил он с угрозой Усилка. – Не надо ставить мне условий. Мы должны уходить как можно быстрее, пока милиция не опомнилась. Но пока мы в пределах Святилища, я всё ещё священник. Если я решу, что ты посылаешь меня в ловушку, я вызову стражников и они утащат тебя в пыточную, как беглеца и богохульника.

   Усилк только усмехнулся в ответ и Юли понял, как он недооценил этого человека. В самом деле, теперь они оказались в одной лодке – Усилк точно так же мог теперь выдать его. Если он решит остаться, ему придется убить парня – а на такое он не был готов. Поэтому Юли задумался. Всякое промедление было равносильно смерти. Но Юли чувствовал, что Усилк всё ещё не доверяет ему. Он понимал, что должен исполнить его просьбу, чтобы успокоить Усилка, если он вообще хочет хоть как-то примириться с ним. Он понял, что надо завоевать его доверие, если он предполагает видеть в Усилке надежного спутника. А надежный спутник ему был совершенно необходим. Из слов отца Сифанса стало ясно, что их ожидает трудный и опасный путь к ещё более опасной поверхности. Начертанная им карта обещала впереди много опасностей, которые будет трудно преодолеть в одиночку. Юли понимал, что нуждается в любых спутниках, которых сможет найти.

   – Ну что ж, ладно, – после короткого раздумья Юли махнул рукой. – Хорошо, что ты не забываешь своих товарищей. Мы возьмем с собой этого Скару. Скара, так Скара. Я помню этого парня. Он был твоим связным?

   – Ты всё ещё пытаешься допрашивать меня, монах? – мгновенно ощерился Усилк.

   Юли вздохнул. Пора забыть об инквизиторских замашках, с тоской подумал он.

   – Ладно. Забудь мои слова, – попросил Юли и повернулся к отцу Сифансу. – Святой отец, позволь Усилку остаться здесь, пока я не найду этого Скару. Хорошо? Потом я найду второго человека в Вакке. Кстати, кто он?

   По лицу Усилка скользнула внезапная улыбка.

   – Это не парень, а женщина. Моя женщина, монах! Моя подруга. Её имя Искадор и она – королева спортивных состязаний. Ей нет равных в стрельбе из лука. Она живет в квартале Боу, в Нижнем Эли...

   Юли сразу вспомнилось прекрасная осанка лучницы и он потрясенно повторил её звучное имя. Воистину, Вутра был безмерно милостив к нему!

   – Искадор... – пробормотал он. – Да, я знаю её. Видел её один раз.

   – Вот и приведи её ко мне. Она и Скара умеют быть верными товарищами. Они – отважные и мужественные люди. Ну, а на что способен ты, мы узнаем попозже. Интересно будет увидеть, каким героем окажешься ты сам.

   Юли повернулся к двери, но тут отец Сифанс потянул его за рукав и уткнулся носом в ухо своего питомца.

   – Прости меня, Юли, – зашептал он, – но я передумал. Я боюсь оставаться один с этим ограниченным, угрюмым и тупым типом. Это, знаешь ли, опасно. Возьми его с собой, а я обещаю тебе, что пробуду в комнате как можно дольше. Вы можете не бояться меня.

   Юли тут же изменил свой план. Вдвоем его можно было провернуть куда проще и быстрее.

   – Хорошо, – согласился он и хлопнул в ладоши, привлекая внимание спутника. – Ну что ж, Усилк, мы уходим вместе. Я покажу тебе, где прачечная Святилища. Там ты сможешь украсть монашескую рясу. Надень её и иди за своим Скарой сам. Я дам тебе свои ключи. Я же пойду в Вакк и найду там твою девушку, Искадор. Мы встретимся через два часа, на восточном углу Твинка, там, где пересекаются две галереи. На этом перекрестке трудно разминуться и оттуда легко скрыться, если за нами погонятся. Кроме того, рядом в толщу горы ведет проход, через который мы и сможем убежать. Если ты и Скара не придете, я уйду без вас. Если на месте не будет меня, значит, меня схватили. Тогда поступайте, как хотите. Ясно? Договорились?..

   Усилк не ответил. Юли подтолкнул его. Они навсегда покинули тесную комнату отца Сифанса и погрузились в темноту коридора. Юли шел впереди, читая узоры на стене небрежно скользящей ладонью. Усилк следовал за ним.

   Внезапно Юли словно обдали ледяной водой. Охваченный волнением, он забыл попрощался с наставником, с которым только что расстался навсегда...

* * *

   Люди Панновала в то время ещё были практичными людьми. Их нельзя было назвать философами. Их не одолевали великие мысли и они не тратили время на их поиски. Главной их заботой было набить желудок. Пища же их по большей части была растительной.

   В самих подземельях зелени не было. Она росла лишь на полях за замком, под светом проклятого Вутры. А перед входом на Рынок, у ворот, возле караульных помещений росла целая роща деревьев, которые в положенные сроки сбрасывали листья и покрывались ими вновь, расцветали чахлыми цветами, а иногда даже приносили плоды. Пускай их было немного и они были невысокие, но тем не менее это были настоящие зеленые деревья. В Панновале их любили ради их редкости. Ни одно из деревьев не плодоносило каждый год, но ежегодно то одно, то другое дерево приносило урожай орехов, которые очень ценились местными жителями.

   Орехи неизменно, согласно древнему обычаю, происхождение которого уже никто не мог вспомнить, доставались только женщинам и детям. Под сморщенной кожурой орехов обычно поселялись личинки. Матроны и дети Вакка, Гройна и Прейна съедали мякоть ореха вместе с личинками.

   Личинки всегда издыхали, когда раскалывали орех. Согласно поверью, личинки умирали от шока. Ведь они думали, что внутренность ореха была целым миром, который принадлежал им безраздельно, а сморщенная скорлупа, в которой находился орех, была их небосводом. И вот однажды их мир с треском раскалывался и они с ужасом понимали, что за пределами их мира находился другой, гигантский мир, яркий, интересный и невообразимо огромный. Этого личинки не могли вынести и испускали дух.

   Легенда о личинках пришла в голову Юли, когда он вышел из Святилища – обители мрака и теней. К счастью, его входы сейчас никем не охранялись и Юли беспрепятственно попал на Рынок. Он уже больше двух лет не видел этого ослепительного мира, полного людей. Почему раньше Рынок казался ему мрачным и туманным?..

   Сначала шум, свет и беготня людей вызвали у него подобие шока. Он был потрясен суетой и гомоном прохожих на улицах. Этот мир был великолепен и полон соблазнов, и главным соблазном этого великолепного мира была прекрасная лучница Искадор, облик которой Юли хранил в сердце с того дня, когда единственный раз увидел её. Он воскрес в его памяти, как будто он видел её только вчера.

   Когда он впервые встретился с ней лицом к лицу, он понял, что она прекрасна. Прекраснее того образа, хранимого в сердце, прекраснее, чем он думал. Едва она взглянула на него, он растерялся и даже потерял на миг дар речи, а потом даже стал заикаться под её взглядом!

   Он отыскал её в жилище её отца. Очень роскошное по меркам тесного Панновала, оно состояло из нескольких помещений. Но и оно было лишь частью настоящей небольшой фабрики, изготавливающей луки. Её отец был главным мастером по изготовлению луков в гильдии оружейников. Он умел делать такие луки, что о них сочинялись легенды.

   Надменно посмотрев на незнакомого священника, Искадор разрешила Юли войти в свою «жилую», каждым движением давая понять, что обращает на него внимание лишь из вынужденного уважения к законам Панновала. Он сел на покрытый циновкой пол, выпил предложенную по обычаю чашку воды и поведал ей о том, что привело его сюда, путаясь и запинаясь во время своего рассказа.

   Искадор была атлетически сложенной девушкой и весь её вид говорил о том, что шутки с ней плохи. Она знала себе цену. Молочная белизна её кожи резко подчеркивалась цветом черных волос и карих глаз. Широкое лицо с высокими скулами и большим чувственным ртом говорило о хорошей породе. Все её движения были полны энергией. Двигалась Искадор энергично, но не резко, с завораживающей плавностью. Её тело словно скользило в туманной дымке жилища. Она выслушала Юли с серьёзным и деловым выражением лица. Когда он замолчал, она сложила руки на груди и задумалась.

   – А почему Усилк сам не пришел и не рассказал мне весь этот вздор? – наконец спросила она.

   Юли удивленно замер. Он даже перестал заикаться от удивления.

   – Да как же он может появиться в Вакке? Он же преступник. К тому же, его лицо изувечено. На него сразу же обратят внимание. Вдобавок, он зверски избит. Единственное, что он способен сейчас сделать – это вывести из Твинка своего друга, и то, только потому, что там сейчас темно.

   Темные волосы девушки волнами спадали на плечи. Отбросив их назад, Искадор проговорила:

   – Всего через шесть дней наступит весеннее равноденствие. В Рекке состоятся состязания по стрельбе из лука. Естественно, я хочу выиграть их. Я не хочу убегать из Панновала. Я счастлива и здесь. Это Усилк всегда на всё жаловался и был вечно чем-то недоволен. Кроме того, я не видела его целую вечность. У меня сейчас уже другой парень. Чего ради я должна бежать на помощь к своему бывшему дружку-неудачнику?

   Юли встал, слегка покраснев от неожиданности.

   – Ну что же, раз вы его не любите, о чем нам говорить?.. Но я искренне советую вам помалкивать о том, что я вам сейчас рассказал, и о моём визите тоже. Я ухожу и передам все ваши слова Усилку, – Юли говорил более грубо, чем ему хотелось бы, и причиной этому была неожиданно охватившая его ревность к незнакомому парню Искадор.

   – Послушай, – вдруг сказала она, делая шаг вперед и протянув к нему руку великолепной формы. – Я ещё не сказала, что ты можешь идти, монах. То, что ты мне рассказал, полная чепуха, но ты же ведь ещё должен от имени Усилка уговорить меня пойти с тобой!

   Юли почувствовал, как уверенность возвращается к нему.

   – Минуту, миледи, – любезно обратился он к красавице. – Во-первых, меня зовут Юли, а не «монах». Во-вторых, с какой стати я должен уговаривать вас от имени Усилка? Он не друг мне, а кроме того я и сам...

   Он оборвал признание и его щеки покрылись застенчивым румянцем. Он сердито взглянул на Искадор и девушка расхохоталась.

   – Что кроме того?.. – в её вопросе ему тоже почудился смех. – Ты сам?..

   – О, Искадор! Ты так прекрасна! Я сам восхищаюсь тобой.

   В настроении Искадор сразу же произошла перемена. Девушка немедленно смягчилась. Её настороженность сняло, как рукой.

   – Ну что ж... Юли, это совсем другое дело. Да и ты, как я вижу, далеко не урод. Хочу заметить, что и ты мне понравился. Я ещё не видела таких парней. Как же тебя угораздило стать священником?

   Чувствуя, что судьба его висит на волоске, Юли, немного поколебавшись, сказал решительно, прямо взглянув на неё:

   – Я убил двух мужчин.

   Она долго всматривалась в него из-под густых ресниц.

   – Подожди здесь. Я только уложу самое необходимое и захвачу лук.

* * *

   Когда кровля Твинка рухнула, страх овладел всем Панновалом. Произошло самое ужасное, что только могло произойти в подземных пещерах. Но чувства людей были довольно противоречивы – желание вырваться под открытое небо боролось с привычной привязанностью к подземной жизни. Но сейчас это возбуждение уже улеглось. Ужас перед катастрофой сменился единым вздохом облегчения от мысли, что обвал остановился и заживо похороненными оказались по большей части заключенные, надзиратели, которых никто не любил, и несколько фагоров, тоже не самых приятных тварей. Их всех, несомненно, постигла заслуженная кара бога Акха.

   Задняя часть Рынка была оцеплена, но толпы движимых любопытством обывателей напирали на ряды милиции. Они вели себя, как на празднике, хотя размеры бедствия были внушительны. Для социальной структуры Панновала это было настоящее бедствие, равное революции. Когда обрушилась главная пещера Твинка, то пол части Рынка также провалился. Несколько богатых лавок были почти полностью разрушены. В неё провалилась и часть русла Вакка, отделявшая Святилище от Рынка. Грандиозная статуя Акха, к ногам которой горожане складывали свои приношения, вместе с балконом и лестницей, оказалась для них недоступна, так как ведущий к ней мост тоже рухнул.

   Причиной обвала были тупые и не в меру усердные надзиратели Твинка, веками заставлявшие своих рабов бездумно расширять его. В конце концов, пролет стал шире, чем мог выдержать хрупкий камень, и весь нависавший массив скалы обвалился. Если верить слухам, то Дравог, дежурный лейтенант Твинка, оказался в самом сердце обвала. Эта новость не вызвала у Юли огорчения.

   Перед священниками Панновала встали нелегкие задачи. Прежде всего, куда горожанам нести теперь свои приношения? Пройдет немало времени, прежде чем столь драматично увеличившийся провал будет перекрыт вновь. Во-вторых, кроме заключенных разбирать завал в главной пещере Твинка было, в сущности, некому, а рвение надзирателей вряд ли вызовет восторг у жителей, вынужденных круглосуточно наблюдать его. А завал был огромен, среди щебня в нем виднелись огромные глыбы, которые никакими силами нельзя было сдвинуть с места. Их требовалось постепенно разбивать на кучки, а такая работа потребует много лет. В-третьих, когда завал будет разобран, что делать с огромной провалиной в полу Рынка? Ведь Твинк теперь был открыт, а надзирателям не хотелось совершать свои зверства на виду у горожан. В-четвертых, русло Вакка тоже провалилось, и никто не знал, как усмирить затопившую Зону Наказания воду. Ну и так далее. Юли был рад, что это уже не его проблемы.

   Он деловито проталкивался через толпу, ведя за собою девушку. Люди по давнему обычаю уступали священнику дорогу. Трепет перед носителями черно-белых одежд был вколочен в них с детства.

   Наконец, Юли пробился к самому краю провала. На его дне суетились спасательные отряды, составленные из уцелевших узников и надзирателей Твинка, а также люди, относящиеся к гильдии врачей. Здесь Юли свернул в сторону, и, деловито раздвинув милицейских, вместе с Искадор нырнул в боковой проход, ведущий к Твинку. Никто не обратил на них внимания. Общая суматоха позволила двум беглецам пройти незамеченными. Юли даже не оглянулся и не подумал, что покидает Рынок со всеми его соблазнами навсегда. Никогда в жизни ему уже не будет суждено увидеть такое количество народа.

* * *

   К счастью, ведущая вниз лестница уцелела и сейчас никем не охранялась. Твинк было трудно узнать после катастрофы. В потолке зияла огромная дыра, сквозь которую с ревом хлестала вода. Вырвавшись из каменного русла, Вакк ещё больше усугубил масштаб катастрофы, затопив пол Твинка и фермы по выращиванию грибов. Рыбный пруд был завален обломками.

   К счастью, милиция уже успела навести порядок. Всех заключенных собрали, обратив их в спасателей. Вокруг места обвала были установлены яркие факелы, при дымном свете которых они и работали. Их суета была довольно мрачной. В то время как одни заключенные голыми руками разрывали гору обломков, другие стояли сзади, передавая камни из рук в руки. Уцелевших фагоров тоже заставили участвовать в работе. Они откатывали к пропасти тележки с породой.

   То и дело из-под груды камней раздавался крик или стон, и тогда люди начинали лихорадочно копать, не жалея себя, пока из-под земли не появлялось тело заживо погребенного, которое тут же передавали врачам или священникам. Некоторые из этих несчастных были добрыми панновальцами, которым вздумалось нести свои приношения Акха в недобрый час.

   Когда главная пещера Твинка рухнула, многие из прилегающих к ней штолен тоже обвалились от сотрясения. В результате проходы в заднюю часть Зоны были частично завалены и Юли с трудом пробирался в некогда знакомых туннелях. К его счастью, сейчас они опустели. Здесь не было любопытных обывателей, пострадавших уже удалили, а уцелевшие надзиратели и узники сейчас трудились у провала. В камерах остались лишь те заключенные, которые не могли работать. Но добраться к перекрестку, который Юли назначил для свидания, было нелегко. Обвал не только похоронил под собой пруд, но и завалил многие боковые проходы, вынуждая его идти в обход. Так как русло Вакка провалилось, вода, вырвавшись из каменного плена, ещё более усугубила трудность путешествия. Подземные галереи Твинка оказались частично затоплены. Юли и Искадор пришлось карабкаться по грудам обломков или брести по колено в ледяной воде. По счастью, именно из-за этих завалов их передвижение было незаметно для посторонних глаз. Они не останавливались ни на минуту. На условленном месте их уже ожидали Усилк и его товарищ Скара, таясь в темноте.

   – Черно-белое вам к лицу, – ядовито заметил Юли, увидев церковные сутаны, в которые облачилась оба заключенных. Усилк ринулся навстречу Искадор, намереваясь заключить её в свои объятия, но та вдруг отстранилась, возможно, испугавшись его разбитого лица с ужасной почерневшей и распухшей раной.

   Юли с интересом рассматривал товарища Усилка, благодаря которому они и познакомились. Высокий и тощий, Скара сильно сутулился, – привычка, приобретенная за долгие годы, проведенные в тюремных камерах с нарочно низким потолком, не дающим распрямиться во весь рост. Даже сейчас Скара имел вид заключенного. Монашеская ряса не могла скрыть неизгладимого отпечатка, оставленного всем опытом жизни этого человека. Он сцепил перед собой большие, все в ссадинах, руки, разбитые работой.

   Скара всё время смотрел куда-то в сторону, избегая встретиться взглядом с Юли. Но стоило Юли отвести свой взор, как Скара сразу начал исподтишка рассматривать его, изучая странного священника. Под этим мрачным оценивающим взглядом Юли стало не по себе. Он знал, что Скара попал в Твинк в возрасте всего семи лет – но к этому времени он уже был грабителем и убийцей. Как и он сам.

   – Ты готов к трудной дороге? – спросил Юли, просто чтобы завязать с ним хотя бы внешнее знакомство.

   Скара ответил лишь кивком головы и что-то пробормотал, а затем несколько раз дернул плечами, поправляя туго набитый мешок на спине. Похоже, они с Усилком явно не теряли даром времени, обчистив не только прачечную, но и столовую монахов.

   Состав их компании не сулил ничего хорошего. Юли уже сожалел о своём минутном порыве помочь Усилку. Он рисковал слишком многим, связав свою судьбу с такими угрюмыми типами, как Усилк и Скара, но выбора у него, к сожалению, уже не было. Юли имел уже большой опыт общения с заключенными и знал, что на карту была поставлена не только его собственная жизнь, но и свобода. Неизвестно, чего лишиться страшнее...

   Он решил, что ему следует с самого начала утвердить свою власть над этими двумя, а то ничего, кроме беды, из их затеи не выйдет. Иначе их побег провалиться и кончится мучительной смертью для всех четверых. Разумеется, Усилк думал о том же самом и явно не хотел уступать собственной власти над спутниками. Он поудобнее устроил на спине свой вещевой мешок и шагнул вперед, в сторону Юли.

   – Ты заставил нас ждать слишком долго, монах. Мы уже решили, что ты сдрейфил, а может быть, и того хуже – решил схитрить и заложить нас.

   Это было сказано по-тюремному грубо, но Юли решил не обращать внимания на издевку. Он счел ниже своего достоинства придавать значение выпаду Усилка.

   – У вас больной вид, ребята, – парировал он. – Может быть, вы не готовы к побегу? Путь трудный.

   – Значит, пора идти, монах? – спросил Усилк и шагнул вперед, между Юли и Искадор. – Не надо тратить время на пустую болтовню. Никакого побега не будет. Мы не настолько дураки, чтобы доверить наши жизни паре чокнутых священников. Сейчас в Панновале самое время для революции. Мы вырежем жрецов и милицейских и заживем на славу. Мы все будем равны. У каждого будут свои фагоры и рабы. Сейчас нам надо связаться с нашими ребятами и подготовить план восстания. Командование нашей группой я беру на себя. А вы все должны будете подчиняться моим распоряжениям. Ясно?

   – Мне наплевать на Панновал, – перехватил инициативу Юли. – Я не хочу окончить свою жизнь в этой крысиной норе и мне наплевать, что вы двое думаете по этому поводу. А поскольку вывести отсюда вас могу только я, то вы должны подчиняться мне, а не наоборот. Я надеюсь, что это достаточно понятно?

   – А с чего ты взял, что ты будешь нами командовать, монах? – спросил Усилк, насмешливо подмигнув другу. – Почему ты уверен, что мы, трое, будем подчиняться тебе, одному?

   Его лицо с одним прищуренным и другим заплывшим глазом казалось одновременно хитрым и угрожающим. Сейчас, когда появилась надежда на спасение, он был полон боевого задора. Парень, похоже, закусил удила и не собирался уступать. Ну что ж...

   – А вот с чего, – бросил Юли и коротко размахнувшись, врезал кулаком в тощий живот Усилка. Он был гораздо сильнее измученного заключенного. Усилк согнулся пополам от боли.

   – Ах ты сволочь, – едва смог проговорить бывший узник. Однако, оспорить подобный способ доказательств было трудно. Юли, отлично сложенный и поджарый, был сыт, силен, подвижен и гибок, чего нельзя было сказать про бывших заключенных. Да и молчаливое сочувствие вооруженной луком Искадор было явно на его стороне.

   – А ну выпрямись, Усилк, и пошли. Хватит болтовни.

   Охота командовать у юного революционера сразу прошла. Усилк больше не спорил, а молчание Скара красноречивее любых слов говорило, что он признает право сильного. Искадор же только усмехнулась во время объяснения. В маленькой группе установилось равновесие и все покорно двинулись за Юли, который скользил рукой по стене, ведя их в безмолвие горных недр.

   Проход по заваленным и полузатопленным штольням Твинка не занял много времени, и, хотя Юли долго искал место, где обвалившиеся глыбы скрывали тяжелую бронзовую дверь, ведущую в запретные для всех подземелья Панновальских Копей, он наконец нашел её. Это был маленький проем с косяками и перемычкой из монолитного песчаника, со следами почти стершихся и неразличимых орнаментов. Его высота была где-то футов шесть, а ширина не более четырех. Выудив из кармана прихваченные в пустой конторе Дравога ключи, Юли быстро подобрал нужный и отпер эту дверь, открыв мрак узкого прохода.

   При виде этого черного провала Усилк вдруг выразил такой испуг, что даже уронил свой груз. Он был готов подарить Юли весь свой запас продуктов и смоляных факелов, но сам отказывался участвовать в предстоящей опасной затее. Но скоро он понял, что спорить с Юли бесполезно – остальные двое и не думали поддерживать его.

   У самого Юли не было никаких дурных предчувствий, но, когда он вошел в этот мрачный проход, его с самого начала окружила странная и нездоровая атмосфера. Проход, чуть более высокий и широкий, чем дверной проем, представлял собой пробитый в песчанике туннель с сильно стертым каменным полом и неровными стенами. Резные изображения на ленте были отвратительными и ужасными. Они не были похожи ни на что, виденное прежде Юли.

   Заперев за собой дверь, он повел отряд вперед. Через несколько метров туннель начал круто уклоняться вниз, пробиваясь сквозь сплошную скалу. Крутой и скользкий коридор постоянно менял направление и очертания. Потом он начал ветвиться.

   Все коридоры здесь казались одинаковыми, они пересекались, сливались, расходились в разные стороны. Юли старательно считывал узор стен, сопоставляя его с тем, что рассказал ему отец Сифанс. Его наставления он помнил великолепно.

   Другие не обладали его умением читать стены и ориентировались только при свете. Во мраке они чувствовали себя неуверенно. Слабые отсветы факелов Твинка уже давно скрылись за дверью.

   – Может быть, ты пойдешь помедленнее? – наконец попросил Усилк. – От нас и так остались только кожа да кости.

   – Нам надо уйти отсюда как можно быстрее, – возразил Юли, – чтобы никто не заметил нашего бегства и не догнал нас.

   – Нам надо зажечь лампу, – предложил Скара. – В темноте мы обязательно заблудимся.

   Юли не желал делать ни того, ни другого, но пол здесь был неровный и Искадор неожиданно поддержала бывшего узника. Юли пришлось подчиниться. Увы, свет не принес облегчения. Их, стоявших в его крошечном кружке, со всех сторон окружал грубый камень стен и сводов. Воздух был мертвым. Впереди и позади – чернота бесконечного туннеля. Они вновь тронулись в путь.

   Коридоры везде выглядели совершенно одинаково: серовато-желтый, неровно и грубо вырубленный камень, сводчатые стены, неровный каменный пол, застойный, мертвый воздух. Вскоре масло в украденной лампе закончилось и они вновь оказались во мраке, который уже нечем было рассеять.

   Улучив момент, Юли протянул руку Искадор и девушка с радостью ухватилась за неё. Ему было приятно прикосновение её пальцев и он зашагал, испытывая странное наслаждение от тепла её тела. Усилку и Скаре ничего не оставалось, как тащиться сзади, ухватившись за одежду девушки или товарища, чтобы не отстать в темноте.

   Вскоре рисунки на стене исчезли – лента оборвалась без малейшего предупреждения. Это значило, что они достигли границ Панновала. Дальше начинались зловещие и бесконечные Панновальские Копи. Милиция не смела заходить в них и Юли, подумав, объявил небольшой привал. Его спутники моментально расслабились и пустились в разговоры настолько беззаботные, словно они сидели в уютной гостиной Искадор. Они тоже знали, что милицейские никогда не выходили из города и значит, погоня им больше не грозила. Они вырвались из жестокой хватки Панновала.

   Но, пока другие разговаривали, обмениваясь новостями, Юли мысленно прокручивал в голове подробности плана, который начертил ему отец Сифанс – теперь их жизни зависели только от него. Теперь он вспомнил, что не обнял старика на прощание, даже не попрощался со старым отцом-наставником. Это больно задело его. Но сожаление сожалением, а впереди беглецов ждала ещё долгая дорога.