Текст книги "Меч Мартина"

Автор книги: Брайан Джейкс

КНИГА ВТОРАЯ

16

В тот же день, ближе к вечеру, из лесу вышла шайка нечисти. Бродяги огляделись, потоптались на месте, потом потянулись гуськом по тропе. Вот они остановились, чтобы передохнуть. Маленький лис поднял голову и увидел вдали колокольню Рэдволла.

– Ага, вон оно, ребятишки, вот где мое аббатство прячется! Говорил я вам, что найду его, и вот нашел, как же иначе!

Лис побежал. Висевшая на поясе сабля путалась у него в ногах, заставляла спотыкаться и смешно подпрыгивать.

– Магический меч, почитай, в моих лапах!

Полкотлеты проворчал:

– Гляньте на дурня. Ох, Флинки, положит он здесь наши головы!

Горностай хмыкнул:

– Нет, зря ты так. Вид прекрасный. Великий воин! Лучше, чем Беррад или Скрод. Те бы послали нас вперед, а сами в безопасности командовали бы. Пусть бесстрашный вождь бежит навстречу врагу. Мы, бедные растяпы, храбро последуем за ним… на безопасном удалении.

Кривохвостиха полностью разделяла воззрения своего друга:

– Кто бы там за стенами ни сидел, они нас засекли с башен. Не ровен час, камнем по башке или стрелой проткнут… Вот ежели Беррад не соврал и за воротами мирные поселяне, то, может, они нас и впустят сдуру да с перепугу.

Шайка неспешно продвигалась по тропе, отпустив Неистового Рыжа подальше вперед. Флинки негромко распевал песенку, которую их атаман, издали не разбиравший слов, считал боевой песней, под которую легче идти в атаку. Он сжал саблю, приосанился, приняв достойную боевую позу, и вообразил себя полководцем, ведущим своих храбрых воинов на врага. «Храбрые воины» переваливались с лапы на лапу и ухмылялись, слушая слова песни.

 
Свистнут стрелы над тобой,
Пригибайся, парень!
Пусть другие лезут в бой,
Пригибайся, парень!
 
 
Кто считает, что герой,
Пусть рискует головой!
Радуйся, что ты живой,
Пригибайся, парень!
 
 
За медалью не гонись —
Пригибайся, парень!
Будь умней – поберегись,
Пригибайся, парень!
 
 
Ляг и песенку запой —
Пусть другие лезут в бой,
Пусть смеются над тобой, —
Пригибайся, парень!
 

Голозад и Юппа отпускали шуточки и издали издевались над обликом своего бесстрашного вождя.

– Х-ха, как он задом виляет… Как будто в штаны навалил!

– А если не перестанет махать саблей, то либо нос себе отхватит, либо хвост. Не-е, этот прыщик никого там, в аббатстве, не испугает.

– Разве что со смеху все перемрут, го-го-го!

Флинки всмотрелся во внушительные сооружения из красного песчаника и процедил, обращаясь к Роггу и Флогго:

– Ежели наш вождь прикажет бежать на приступ, я побегу быстрее всех… только в другую сторону.

Братцы-ласки не слишком отличались чувством юмора, но замечание Флинки их развеселило, и они загоготали громче остальных.

Неистовый Рыж мгновенно примчался обратно:

– Над чем смеемся? Удачная шутка? Я тоже хочу посмеяться.

Флинки обезоруживающе улыбнулся:

– Да это мы от радости. Рады за атамана. Скоро у вас будет магический меч, вождь, и по полному на то праву. Правда, ребята? Неистовый Рыж – лучший атаман из всех, кто у нас был.

Падкий на лесть Рыж обвел всех взглядом. Они усердно кивали и поддакивали.

– Слушайте, ребята, – жарко зашептал атаман. – Мы бы могли хорошо сработать. Смахните с морд ухмылки и станьте по двое. Мы рванем прямо к воротам и напугаем этих деревенщин до смерти. Постарайтесь выглядеть как настоящие лихие убийцы. Размахивайте оружием, вопите…

Флинки посмотрел на стены, из-за которых в опускавшихся сумерках виднелись головы. Немало голов. Горностай быстро скользнул в канаву и поманил за собой Рыжа:

– Ночная атака может плохо кончиться, атаман. Надо выработать план, прежде чем кидаться на такую крепость.

Лис тоже скользнул глазами по стенам. Голов за ними прибавилось. Он вздохнул и тоже слез в канаву, понимая, что горностай мыслит верно.

– Что ж, давайте подумаем. Все вниз!

Остальные члены шайки резво ссыпались в канаву.

Флинки одобрительно хлопнул Рыжа по плечу:

– Что мне в вас нравится, шеф, так это то, что вы, такой крутой воин, безжалостный убийца, не пренебрегаете стратегией. Хо-хо, эти недотепы там, за стенами, остолбенеют, когда мы завтра вынырнем у них на пороге.

– Завтра? – засомневался лис.

Кривохвостиха поняла, что Флинки хочет протянуть время, и тут же присоединилась к приятелю:

– Завтра – самое то времечко. Утро вечера мудренее.

Кроме лобового штурма, Рыжу ничего в голову не приходило. Поэтому он решил выслушать Флинки, зная, что тот всегда отличался сообразительностью.

Флинки с жаром пустился в разъяснения:

– Темно, территория чужая, местность незнакомая… Здесь, внизу, можно отдохнуть. Вождь обдумывает план действий, и на заре мы застаем этих болванов врасплох. Хитрый план, достойный хитрого лиса!

Непривычный к комплиментам, Неистовый Рыж наслаждался тем, что все взгляды устремлены на него, все ожидают от него мудрых слов, хитрых планов, умных действий. Так ему, во всяком случае, казалось. Он невольно повел хвостом из стороны в сторону – лисы часто виляют хвостом, когда им приятно.

– Верно, всем отдыхать! Это мой приказ.

Усталость подкосила зверье, они свалились чуть ли не там, где кто стоял. Закрывая глаза, Флинки ткнул в бок Кривохвостиху и пробормотал под нос, но достаточно громко, чтобы все услышали:

– Ох и повезло же нам с атаманом!

Стемнело. В небе зажглись звезды. Аббат Кэррол взошел на северную стену и нахмурился, увидев на парапете толпу рэдвслльцев.

– Друзья, послушайте-ка меня внимательно. Не надо толпиться здесь. Ни к чему подвергаться излишней опасности. Внизу враг. Все, кто здесь не нужен, отправляйтесь вниз. Сестра Сетива, малышам уже пора в кроватки, проследите, пожалуйста.

Торан и Джунти присоединились к Кротоначальнику Двурлу и брату Велду, дежурившим на северо-западном углу. Кэррол заспешил к ним:

– Как там нечисть? Где там нечисть? Что там с нечистью?

– Не сказать, что несчетная рать, – успокоил Торан.

– Вроде восемь голов всего. Хуже, если перед нами только передовой отряд, но пока больше никого не видно.

Джунти показал аббату на канаву, где колыхались красные и золотистые отблески огня:

– Они там костерок сочинили, в канаве. Что у них на уме, интересно.

– Хурр, кашу варят, должно быть, – предположил Кротоначальник.

Аббат повернулся к Торану:

– Что можешь предложить, Торан?

– Ну, такой мелкий отряд напасть на Рэдволл не посмеет, – начал Торан, задумчиво похлопывая хвостом по каменной стене. – Нам надо пока лишь внимательно следить за ними, Кэррол. На стене постоянно должен дежурить караул, все видеть, но не высовываться. Может, они просто идут мимо, еще куда-нибудь. Были бы с нами Брагун и Саро – и следа этих прохвостов не осталось бы уже возле аббатства!

Кротоначальник царапнул зубец ограждения стены рабочим когтем.

– Да, Браг да Саро знали бы, что делать. Но их-то нету, одни мы, хурр…

Торан почувствовал, что аббат хочет разделить с ним ответственность за оборону Рэдволла. Он махнул лапой вниз, в сторону ожидающей аббата Марты, и обратился к Кэрролу:

– Вы и Марта организуйте народ на поиски какого-нибудь оружия. И всего похожего на оружие. Кто знает, что нас ждет завтра. Но до рассвета, сдается мне, ничего они не предпримут. Мы тут покараулим с Джунти, Велдом и Двурлом.

Аббат спустился со стены и, подталкивая кресло с Мартой перед собой, направился к аббатству, рассказывая, что увидел и узнал наверху. По его голосу молодая зайчиха поняла, что Рэдволлу, возможно, скоро будет очень неспокойно.

Вирга, сморщенная, беззубая корабельная крыса, давно забывшая свои лучшие сезоны, постоянно сопровождала Рагу Бола. Бесполезная в бою, лишний рот в банде, она оказалась незаменима в качестве лекаря. Никто не знал больше об исцелении ран и болезней. Она всегда таскала с собой и постоянно пополняла запас целебных трав, порошков и мазей. Но даже не эти знахарские навыки делали Виргу в глазах капитана самым ценным членом экипажа. Вирга обладала даром ясновидения. Если лечила она всю команду, то магическими ее способностями пользовался только капитан. Да и то лишь в редких случаях.

Вирга сидела у костра, краем глаза следя за капитаном. Лагерь был устроен в лесистых холмах Цветущих Мхов, среди выступающих над поверхностью земли скал красного песчаника. Рага Бол и Вирга устроились на макушке одного из холмов, подальше от шума и суеты стаи.

Вирге не надо было провидческого дара, чтобы понять, что Бол собирается обратиться к ней за советом. Он выделил ей жареного голубя и кружку персонального капитанского грога. Не в первый раз. Вирга залезла в свой «магический» мешок, порылась в нем и вытащила створку морской раковины. Желтая по краям, перламутрово блестящая в середине, раковина эта сверкала выросшими в ней тремя крупными жемчужинами.

Наполнив раковину водой, Вирга уставилась в нее:

– Не радует тебя еда, о капитан!

Рага Бол лизнул острие своего крюка-протеза и уставился на старуху, которая продолжала:

– Сон бежит от тебя, усталость одолевает. Никто не чувствует покоя в твоем присутствии. И я боюсь затрагивать твои заботы.

Капитан резким жестом отпустил четверых часовых, охранявших его по ночам. Когда они удалились, он бегло глянул через плечо.

Приблизившись вплотную к Вирге, он хрипло зашептал:

– Не бойся, говори спокойно, не трону.

Не отрывая взгляда от наполненной водой раковины, старуха продолжала бормотать. Голос ее менялся, переходя в завывание, шипение и свист:

– Если враг еще дышит, если он тебя слышит, останови дыхание его! Тогда лиш-шь с-снова обретеш-шь покой. С-смерть с-супостата защ-щитит рас-с-судок твой.

Глаза пирата лихорадочно заблестели.

– Жив полосатый пес? Скажи!

Вирга оторвалась от раковины и подняла глаза на капитана:

– Когда ты видел барсука в последний раз?

Покрасневшие глаза Бола уставились на старуху.

– Сегодня, солнце в зените жарило, как раз на привал устроились. Я задремал. Солнце сквозь закрытые веки светит, все красным-красно… И вдруг увидел эту полосатину. Он как раз на берег высаживался из какой-то посудины; там, где у реки излучина, где она от леса отворачивает. Да ты помнишь, мы там двух землероек порешили. Полосатый лапой ткнул так в этих дохлых… ну и прямо на меня… Мол, отомщу, то-се, доберусь до твоей шкуры… так и пригрозил, собака полосатая.

Вирга снова уткнулась носом в раковину с водой.

– Ты ж ему ответил, чтоб убирался он к вратам, где мертвые толкутся в ожиданье, к пределам Темного Леса. Ведь он убит уже тобой, преславный наш герой. Но страшный зверь, тебе не внемля, продолжал шагать вперед, стопою берег сотрясая, – завывала Вирга. – На голове его ужасный шрам, зашитый чьею-то искусной лапой… Так, что ль, капитан? Капитан! – Она подтолкнула Бола, вернув его к реальности.

Бол заморгал и помотал головой:

– Так, так… А ты что, тоже его видела? Откуда ты знаешь?

Старуха улыбнулась:

– Вирга много видит, чего не могут видеть остальные.

Не станет же она ему сообщать, что внимательно следила за ним, слышала все его восклицания, его бормотание, наблюдала за жестами, сопровождавшими его беспокойный сон. Конечно, не каждому дано из всего увиденного и услышанного скроить полную картину Капитановых кошмаров…

Капитан наклонился вплотную к ясновидящей. Его горячее дыхание обожгло ее сморщенную щеку, в голосе мольба смешивалась с угрозой:

– Я не боюсь врага. Но я не могу драться со сном, с призраками. Что делать? Как избавиться от полосатого?

– Моих сыночков знаешь?

Разумеется, капитан Бол знал всю свою команду. Знал он и эту скрытную, вороватую троицу, хотя и не слишком хорошо. Они прятались за спины товарищей при малейшей опасности и всегда лезли вперед, когда речь шла о еде или добыче.

– Ну знаю. Их всех барсуку на завтрак не хватит.

– Верна твоя речь, капитан, прав ты. Но верь мне, капитан, если ты дашь моим сыновьям опытного проводника, который выведет их на полосатого, то избавишься ты от назойливых снов.

Рага Бол вытащил саблю, зловеще блеснувшую в свете костра, и сунул ее под нос Вирге:

– Вот это оружие не смогло прикончить полосатого. Это оружие в моей руке. Так как же с ним справятся три твоих недоростка?

Вирга вытащила из сумки на поясе бамбуковую трубку, запечатанную пчелиным воском. Она выковыряла восковую затычку и наклонила трубку. Оттуда бесшумно выскользнули шесть длинных шипов алого цвета. Тупые концы шипов украшали пестрые перышки каких-то мелких невиданных пташек.

– Осторожно, капитан! – Она задержала лапу Бола, протянутую к маленьким стрелкам. – Эти крошки убивают быстрее, чем самая ядовитая змея.

– Яд? – Капитан отдернул лапу.

Вирга своими длинными когтями разложила стрелки попарно.

– Если эта стрелка проткнет кожу самого могучего воина, то он уже не воин, а покойник. Мои сыновья умеют пользоваться этим оружием. Воины они никакие, но убийцы отменные. Дай им проводника, пусть выведет их на излучину, найдет полосатого. И они сделают свое дело.

Бол резко встал и вгляделся вниз, где все еще сновал беспокойный крысиный народ. Вот его взгляд выхватил нужную фигуру.

– Эй, Кливер!

Крупный, крепкий самец крысы подбежал к капитану и лихо отсалютовал:

– Здесь, капитан!

– Разыщи сыновей Вирги. Всех троих. У меня для вас дело.

На холмы уже опустилась ночная тьма, когда трое сынков Вирги и Кливер углубились в лес. Через плечо следопыт перекинул одеяло, в которое завернул дорожный паек, на шее его болтался острый кинжал на шнурке. Задача перед Кливером была поставлена несложная: вернуться по собственному следу. А след, оставленный командой корабельных крыс, не заметил бы лишь совсем слепой. На первую же просьбу замедлить шаг Кливер обернулся, смерил попутчиков презрительным взглядом и произнес не слишком длинную речь:

– Слушайте меня, слизняки и недоумки. Я в вашу компанию не просился. Но капитан поручил мне дело, и я его сделаю. А там вы делайте ваше дело. Мне нет дела до вашего дела, вы не суйте нос в мое. На пятки не наступайте, – он хмыкнул, – но и не отставайте. Поняли?

Сыновья Вирги ничего не ответили, лишь обменялись хитрыми взглядами, что не улучшило мнения Кливера о них. Уже отворачиваясь, чтобы продолжить путь, он бросил через плечо:

– Шевелитесь! Я не червяк, ползти не намерен. Привалов много не будет. Отстанете – возвращайтесь и объясняйте капитану, почему не выполнили приказ.

17

А за три дня до этого Лонна попрощался с Графо Троком на излучине широкой реки. Барсук еще не раз вспоминал жизнерадостного речного шкипера. Да и сложно было забыть толстяка, который, сияя начищенным кастрюльным шлемом, стоял на палубе своего «Жучка» и горланил балладу собственного сочинения о прекрасной еде и о прискорбном отсутствии таковой. Одиночество навалилось на Лонну, когда он вступил в лес, но печаль тут же сменилась гневом, когда вспомнились тела растерзанных землероек, которых он и Графо похоронили на берегу, прежде чем расстаться.

Шрам болел и стягивал голову, череп разламывался от боли и от тяжелых мыслей о пиратах Раги Бола. Лес вокруг радовал глаз зеленью, ярко светило солнце, распевали птицы, жужжали пчелы и шмели, но Лонна не замечал красот природы. Его взгляд настороженно обыскивал заросли. При малейших признаках опасности он готов был схватить свой лук и выпустить стрелу.

В середине дня барсук задержался у ручейка, рябь которого сверкала на солнце посреди поросшей мхом полянки. Он передохнул, закусил коркой орехового хлеба с сыром и диким луком, который в изобилии рос вдоль ручья. Лонна искупался в ручье и сидел на берегу, болтая лапами в воде и потирая поясницу. Встав, он вдруг почувствовал, что за ним внимательно наблюдают. Разминая мышцы, Лонна проворчал достаточно громко:

– Нехорошо подсматривать. Выходи да покажись. Вреда от меня не будет, я на крысу не похож.

Тут же с соседнего дерева спрыгнула пожилая белка в желто-коричневом сарафанчике. Незнакомка дружелюбно улыбалась, но в лапе сжимала дротик, которым, очевидно, могла и воспользоваться.

– Вижу, что не крыса. Скорее десяток крыс, если по размеру судить. Что, спина болит?

Лонна тоже улыбнулся:

– Болит немножко, но с каждым днем все меньше. Пройдет! Я Лонна Острый Глаз.

Белка церемонно поклонилась:

– А я Фивалок Гибкая Ветка, приятно познакомиться. Пошли, попробую помочь твоей спине.

Белка чем-то понравилась Лонне, поэтому он, не раздумывая долго, последовал за ней. Белка неслась во всю прыть, барсук едва поспевал за ней. Остановились у большого граба, и тотчас посыпались команды:

– Видишь ветку над собой? Ч-чи-и-и! Прыгай на нее и виси… Снимай лук… И где ты такой взял? Ох, здоровенный какой!

Лонна улыбнулся. Действительно, лук был втрое длиннее белки. Отложив лук и колчан со стрелами, он подпрыгнул и повис на толстой ветке. Она прогнулась, но легко выдержала его немалый вес.

– А теперь что?

– Да ничего. Виси себе да воображай, что ты яблочко. Ты ведь сильный?

– Ну, сильный довольно-таки.

Фивалок прыгнула на ступни Лонны и уселась на них.

– Тихо, не дергайся, не стряхни меня.

И белка начала раскачиваться вместе с Лонной, словно на качелях.

– Ч-чах-ах! Хорошо, хорошо… Держись… Раскачивалась она довольно долго. Лонна даже устал держать себя да еще белку.

– Ну, хватит? – спросила белка. – Слезай.

– Да, пожалуй, пора, – согласился Лонна. – Лучше самому слезть, пока не свалился.

Белка отскочила в сторону:

– Прыгай!

Он постарался спрыгнуть помягче и удивился, не почувствовав болезненного толчка в позвоночнике. Белка стукнула его по спине:

– Ну, как спинушка? Потопай, попрыгай. Ч-чах-ах! Как новая!

Спина и в самом деле не болела. Да и нога тоже. Он прошелся, потопал, припрыгнул и бросился к белке с открытыми объятиями:

– Не болит, не болит! Фивалок, ты волшебница, как мне тебя отблагодарить!

Белка мигом оказалась на дереве.

– Лапы прочь! Раздавить меня хочешь? Вот лучше я тебя накормлю. Пошли скорее!

И снова Фивалок перелетала с дерева на дерево, а Лонна изо всех сил старался не отстать. Наконец остановились у дуба с тремя верхушками, растущего вплотную к буку, вязу и клену. Все кроны причудливо переплелись, так что получилась настоящая крыша.

Белка махнула Лонне хвостом:

– Сейчас я тебе сброшу веревку.

И она тут же исчезла в кроне дуба.

Через мгновение она показалась наверху, окруженная кучей бельчат мал мала меньше. Малыши пищали, щебетали и размахивали лапками.

– Ч-чи-и, где ты его нашла, бабуля?

– Ч-чу-у, это самый большой зверь во всех лесах.

– Ч-чо-о, за всю свою жизнь такого не встречал!

Отмахнувшись от бельчат, Фивалок бросила Лонне конец узловатой веревки:

– Ч-чах-ах! Не обращай внимания на этих мошек, Лонна, лезь сюда.

Лонна легко одолел подъем и под одобрительным взглядом белки выпрямился на платформе.

– Ч-чах-ах! Отличная у тебя теперь спина! Забудь, нет у тебя никакой спины и болеть нечему. И вообще, мы из тебя белку сделаем.

Жилище белок находилось на кроне тех четырех деревьев. По их переплетенным веткам можно было ходить уверенно, как по земле. В центре на толстом листе шифера – очаг и угольная печь. Там хлопотали погруженные в кухонные заботы взрослые белки. А вокруг буквально роились малыши и подростки, прыгали, бегали и раскачивались на ветках, только что не стояли на хвостах.

Фивалок с гордостью представила Лонну стае:

– Вот Лонна Большой Зверь. Фивалок его нашла в лесу. Лонне пора закусить, еды, еды сюда побольше, он голодный.

Четыре белки бросились обслуживать гостя. Ему подали густой сладкой каши из дикого овса, фруктов и орехов с медом и ревенем. Запивал он кашу бузиновкой. Фивалок сидела рядом, с уважением наблюдая, как быстро исчезает еда во рту барсука.

– Ч-чи-и-ха-а! Маме-то твоей облегчение в хозяйстве, когда ты из дому ушел!

– Трудно сказать, ведь матери своей я не помню.

Услышав это, малыши, которые медленно подкрадывались поближе, мгновенно ощутили жалость к бедному сиротке. Они окружили барсука, вспрыгнули на лапы, плечи, один даже уселся на голову. Его гладили, похлопывали, над ним причитали:

– А-а-а, бедный большой зверь, никогда не было мамы!.. Ужас какой!.. Вот бы я плакал и кричал, если бы у меня не было мамы!..

Пока малыши охали и ахали на все лады, с физиономии барсука не сходила широкая улыбка. Он наслаждался кратким мирным отдыхом перед домашним очагом. Детишки уже и вовсе расшалились, когда кто-то из взрослых белок пронзительно свистнул.

Мгновенно всех как ветром сдуло. А над головой быстро пронеслась темная тучка.

Лонна огляделся. Пусто. Он крикнул, обращаясь к густой листве:

– Фивалок! Ты где? Что стряслось?

Белка из-под ветки высунула голову и пробормотала:

– Ужас, ужас! Карра Воррон, птица страшная!

Показалась и Фивалок. Она печально покачала головой:

– Карра Воррон таскает детенышей, хватает что хочет. И ничего с ним не сделаешь. Быстрый, большой, сильный.

Фивалок еще не закрыла рта, как какой-то малыш выскочил откуда-то и замер в ужасе на открытом месте. Ворон увидел легкую добычу, сложил крылья и молнией упал вниз.

Лук сам собой оказался в лапе Лонны, натянулась тетива, вжикнула в воздухе стрела, и пронзенное насквозь тело ворона упало наземь под деревьями.

Белки мгновенно ожили и радостно зашумели. Взрослые принялись осыпать тело ворона камнями из своих пращ, мелюзга сбрасывала на него листья и мелкий мусор. Все ругали мертвого врага.

Кто-то из старших, войдя в азарт, бросил в ворона уголек, за ним полетел другой, третий… Противный запах жженого пера защекотал ноздри.

– Прекратите немедленно, – закричал Лонна. – Лес сожжете и себя с ним вместе!

Закричала и Фивалок:

– Ч-ч-ах-х-х! Слушайте, слушайте большого зверя! Не балуйтесь с огнем!

Белки наконец осознали опасность. Фивалок послала нескольких старших вниз заливать угли. Она потрогала тетиву лука:

– Хороший лук, Лонна. Карра Воррон не будет больше таскать детей. Спасибо тебе.

Лонна вздохнул:

– Лучше бы на его месте оказалась морская крыса.

Фивалок повернулась и показала на запад и чуточку на юг:

– Морские крысы туда ушли.

– Когда? Ты их видела?

Фивалок хитро улыбнулась:

– Вчера. Я искала дикий миндаль. А вот меня им видеть было необязательно.

Лонна поднялся и направился к веревке, чтобы спуститься вниз.

– Наконец-то! Фивалок, ты мне поможешь их найти? У меня свои счеты с этими негодяями.

Белка оказалась на земле раньше, чем Лонна.

– Конечно, покажу. Хоть это-то я могу для тебя сделать, Большой Зверь. Если сейчас выйдем, на заре дойдем.

Белки расстроились, узнав, что Лонна Большой Зверь уже покидает их стаю. Особенно переживали малыши. Одна сообразительная белочка утешала остальных:

– Пусть он идет. Ведь ему надо найти маму.

– Верно, маленькая мисс, – погладил ее пушистый хвост Лонна. – А вы берегите своих мам и берегитесь воронов.

Фивалок не слишком ласково глянула на убитого ворона:

– Ч-х-ха-а-а! Мы вздернем этого разбойника на дерево, он будет отпугивать остальных, вот как!

Решив, что долгие проводы ни к чему, Фивалок махнула лапой Лонне и припустила на юго-запад. Лонна устремился за ней. Перед ним стоял образ ненавистного врага, Раги Бола, и одна лишь мысль гнала барсука вперед: «Я, Лонна Острый Глаз, иду за тобой, Рага Бол. И ты не скроешься от меня».