Текст книги "Меч Мартина"

Автор книги: Брайан Джейкс

18

Промаршировав всю ночь в направлении, которое Хорти наивно полагал юго-восточным, заяц совершенно выдохся. На рассвете он рухнул в заросли папоротника, простонав:

– Пора бы и отдохнуть, ребята! Во-хо-хо! Но сначала надо разобраться с нутром. Завтрак взывает к желудку, во!

Спринголд вырвала у него из лап мешок:

– Ты больше ни о чем думать не в состоянии? Куда мы забрели, тебя не волнует! Всю ночь он болтал о жратве и снова за свое. Ты понимаешь, что мы заблудились, лопух лопоухий?

Хорти безуспешно попытался вновь овладеть мешком.

– Заблудились? Потерялись? Во-во-во! Да ты чего? Да ты о чем? Мы просто-напросто отдыхаем. Отдохнем чуток и дальше поскачем, во, во.

Спринголд хлопнула его мокрым мешком:

– Ты не имеешь представления, куда нас ведешь. Следы Брагуна и Саро мы потеряли и ходим кругами, хоровод водим по лесу.

Хорти шевельнул ушами и улыбнулся Фенне:

– А она ничего, когда злится. Даже хорошеет, во. Спринг, отдохни, не маши мешком. Мы снова возьмем след. Или ты хочешь вернуться в аббатство и прослушать, что они все тебе там споют? Во-во-во!

Фенна прикрыла глаза:

– Спринг, он в чем-то прав. Споры ведь нам не помогут. Дай ему мешок. Нам надо подкрепиться и отдохнуть, от этого никуда не денешься.

Спринголд швырнула зайцу мешок и свалилась без сил:

– Подавись своей жратвой! Лучше б мы сидели в аббатстве.

Юный обжора жадно схватил мешок:

– Во, если б ты осталась, у нас с Фенной было бы больше жратвы на каждого, ха-ха.

Фенна глянула в мешок и с отвращением отвернулась:

– Юк-к, я это месиво есть не буду. Суфле с луковой подливкой! От одного вида худо становится.

Хорти запустил лапу в ее мешок, вытащил какой-то скользкий кусок странной формы.

– Отчего тебе худо становится? Отличное качество, во. Все свежее, во, во. Тем более что иначе наступит медленная голодная смерть.

Хорти сунул кусок в рот и от усердия аж зашевелил ушами.

Когда Фенна открыла второй мешок, он смачно хлюпнул, и на папоротник выплеснулось какое-то пестрое полужидкое месиво.

Третий мешок развязала Спринголд.

– Ага, ватрушки и лепешки. Но, ребята, наш гений снабжения упаковал их вместе с мятным чаем и малиновой наливкой. На пробки он, конечно, внимания не обратил, пробки вылетели. Еще один мешок месива. Ох, Хорти, Хорти! Где у тебя голова?

Заяц уже снимал пробу с содержимого второго мешка.

– Во, во, чем вы недовольны? Какой вкус, аромат… Тонкий букет. Аббатство вас избаловало, бедные крошки. Надо будет наградить старуху Гурвел рецептом этого кулинарного шедевра, во.

И Хорти полез в третий мешок.

Спринголд оттолкнула его:

– Иди мыться!

– Потом, потом. Попозже, во.

Она опрокинула мешок над его головой:

– Нет, сейчас.

Хорти проделал в покрывшей его голову липкой смеси две дырки и облизал лапы. Перед собою он увидел Фенну, готовую вывалить на него содержимое другого мешка.

– Ну, ну, не надо нервничать по пустякам! Иду искать головастиков и лягушек, которые знают дорогу к ближайшему ручью, во.

Фенна уселась и подперла лапами голову.

– Сами виноваты. Не надо было доверять ему питание. Этот олух наверняка даже кремень не захватил, чтобы костер разжечь.

Спринголд вытащила из пояса прозрачный кусочек горного хрусталя:

– Не беспокойся. Вот что мне отец Фред дал… И рассказал, как пользоваться. И даже показал. Смотри.

Она поднесла кристалл к клочку сухого мха, сфокусировала солнечные лучи, и мох почти сразу задымился. Спринголд подула на дымок – и вот уже робкий огонек взвился из-под магического кристалла.

Фенна хлопнула лапами в удивлении и восторге:

– По крайней мере сможем чаю вскипятить с мятой. Вон ее сколько вокруг! Что с тобой, Спринг?

– Котелок! Этот тупица не взял котелок! В чем воду греть?

– Да-а, не стоило слушать этого пустобреха. Лучше уж вернуться в Рэдволл.

Спринголд это предложение не понравилось.

– Рэдволл? Ты только представь себе, как ты встретишься с аббатом, как тебя будет лечить сестра Сетива и что тебе скажет мамаша Гурвел по поводу украденной кулинарии. А потом до преклонных сезонов будем драить котлы и полы.

Горестные размышления Спринголд прервали возмущенные возгласы Хорти:

– Отстаньте от моих ушей, паразиты! Отпустите немедленно!

Показался мокрый Хорти, которого волокли шесть крупных пятнистых крыс. Покровы крыс состояли из листьев, веточек и лиловой татуировки, а вооружение – из ножей и тяжелых дубинок.

Спринголд вскрикнула. Фенна схватила старый кухонный нож. Из лесу выходили новые и новые крысы и окружали плотным кольцом незадачливых путешественников.

Главарь – высокая коричневато-белая пятнистая крыса – тряхнул копьем и прорычал:

– Брось нож, или всех перебьем!

Что-то в его тусклых глазах подсказало Фенне, что лучше повиноваться. Она выпустила нож из лапы.

Хорти возмущенно обратился к главарю:

– Сэр, скажите этим ребятам, чтобы оставили мои уши в покое, во! Они их так начисто оторвут!

Главарь прервал словоизлияния зайца резким тычком в живот. Для этого он использовал тупой конец копья.

Острый он направил на Фенну и Спринголд, невольно прыгнувших на помощь.

– Замрите. Или умрите. Я – Бираг, капитан племени Даррат. Вы незаконно вторглись на нашу территорию.

– Кап… кап… Э-э… Мы просто идем своей дорогой и никуда не вторгаемся, – возразила Спринголд. – Никому не угрожаем. Мирные путешественники.

– Замолкни, нечестивая, – оборвал ее Бираг. – Ведите их, ведите, не задерживайтесь, – прикрикнул он на свое сопровождение.

Странников окружила добрая сотня пятнистых крыс. Хорти едва успел прийти в себя, как всем троим заткнули рты кляпами из толстого каната. Им связали передние лапы и привязали всех троих к одной длинной веревке. На головы пленникам напялили мешки и погнали куда-то, подгоняя грубыми тычками дубинок.

Толпа двигалась неизвестно куда. Идти с мешками на голове было трудно, Хорти и его подружки спотыкались, падали; их награждали за это тычками и пинками. Сейчас уже все трое горько раскаивались в том, что сбежали из аббатства.

Саробандо и Брагун лежали в тени дерева, укрываясь от жаркого дневного солнца, подкреплялись едой и наслаждались отдыхом. Саро вытащила тростниковую дудочку и затянула простенькую мелодию, под которую Браг забубнил себе под нос незамысловатую песенку:

 
Простую песенку пою,
Мне горе не беда.
Я просто путешествую
Отсюда и туда.
 
 
Там путь тернист, а там трава
В далекой стороне,
Сама себе я голова,
Никто не скажет мне:
 
 
«Сидеть! Стоять! Назад! Вперед!»
И уверяю вас —
Не подъяремный мы народ,
Никто нам не указ!
 

Вдруг Врагун насторожился и поднял лапу. Саро сразу же опустила дудочку. Оба прислушались. Потом Саро кивнула, кинулась на ствол ближайшего бука и мигом исчезла в листве. Брагун так и не пошевелился. Лишь глаза его внимательно обшаривали окружающую растительность да слегка подергивались уши.

Саро вернулась через несколько минут. Она спрыгнула наземь, отломала от куста веточку, сломала ее и отшвырнула прочь, что-то бормоча под нос.

– Что ты так всполошилась? – поинтересовался Брагун.

Белка принялась собираться.

– Всполошилась? Я, друг, лопну сейчас от злости. Ох эти молодые идиоты! Три дурака из Рэдволла. Заяц и его подружки. Их сцапали пятнистые крысы. Сотня крыс!

Брагун перекинул меч через плечо.

– Уверена, что это они?

Саро поправила пращу и мешок с камнями.

– Они, они. Связанные, на головах мешки, но они. Какие еще молодые заяц, белка и мышь могут оказаться здесь? Они смылись из аббатства и гнались за нами… за славой… за приключениями… тьфу!

– Сотня крыс… – задумчиво протянул Брагун. Он явно не одобрял крыс за их численное преимущество. – Что ж, развлечем крысок… если наши юные остолопы еще живы. Мы ведь с этими крысами-даррат уже разок разбирались…

Белка мрачно кивнула:

– Помню… и еще помню, какое у них любимое лакомство.

19

Закат окрасил небо на западе, когда стая вернулась в свой лагерь. Все население сбежалось поглазеть на добычу. Громадная старая крыса, почти белая, с несколькими пегими пятнышками на шкуре, выбралась из гамака, подвешенного под защитой скального выступа, и направилась к лежащим на земле связанным пленникам. Попавшихся на пути и не успевших посторониться крыс и крысят поторапливали тычки, толчки и затрещины.

Осмотрев лежащих, толстяк завопил тонким, резким голосом, не вязавшимся с его мощной фигурой:

– Бираг! Покажи!

Хорти почувствовал, что с него стягивают мешок, нож разрезает кляп. Он выплюнул веревку изо рта и начал жаловаться:

– Извините, но так нельзя обращаться с мирными странниками, во!

Толстун наградил зайца затрещиной и проскрипел:

– Заткнись, кролик! Великий Хемпер Фиглаг не любит болтливых кроликов. – Он перевел взгляд на Спринголд и Фенну, которых тоже освобождали от мешков и кляпов. – Великий Хемпер Фиглаг не любит также болтливых мышек и белок.

К толстому и великому протолкалась старая, сморщенная и невероятно безобразная самка. Не обращая на вождя никакого внимания, она принялась щупать, мять и щипать пленников. Великий Хемпер оживленно шептал ей что-то на ухо.

Она кивнула и провозгласила:

– Буррча Глаг!

Это заявление было восторженно принято соплеменниками. Они радостно засмеялись и завопили что-то неразборчивое.

Хорти попытался использовать ситуацию.

– Им нравится! – шепнул он подружкам. – Надо попробовать, во! – Он ухмыльнулся во весь рот и завопил: – Буррча Глаг!

Племя Даррат взорвалось восторженными возгласами и хохотом. Вперед вырвался маленький крысеныш, пища:

– Буррся Клак! Буррся Клак!

Хорти нежно улыбнулся малышу:

– Да, парень, да, Буррча Глаг, Буррча Глаг, во! Уй, гаденыш, прочь, прочь!

Крысенок впился в ногу Хорти зубами и повис на ней. Капитан Бираг пинком отбросил мелкую бестию в сторону.

Хемпер, налюбовавшись на пленников, заявил:

– Клеть Глаг!

Тотчас крысы схватили пленных и запихнули их в одну из пустых клеток, сделанных из толстых ветвей, скрепленных веревками. Толпа рассеялась. Видя, что их оставили в покое, Спринголд начала распутывать веревки. Тем же занялись и Хорти с Фенной.

Фенна проследила, как Хемпер Фиглаг вернулся в свой гамак.

– А что дальше?

– Живы пока – значит, не все потеряно. Как говорят, пока живешь, надейся, – ответила Спринголд.

Хорти, освободив лапы, как и следовало ожидать, прежде всего потер живот:

– Я долго не проживу, если нас не покормят. Плен удивительно возбуждает аппетит, во.

Он окликнул проходящую мимо крысу:

– Эй, милейший, во! Как бы что-нибудь проглотить? Съесть! Еда, пища, как у вас там… – Он показал на рот.

Крыса ухмыльнулась и показала на свой рот:

– Глаг!

– Во-во, Глаг! – обрадовался Хорти.

– Прекрасно! – вырвалось у Фенны. – Глаг у них – пища. О, Великие Сезоны!

Хорти отмахнулся:

– Конечно! Я пойму это прекрасное слово на любом языке.

Спринголд попыталась объяснить ему:

– Мы для них – пища.

– Да нет, ты неправильно поняла. Они говорят «Буррча Глаг», то есть «дайте этим ребятам что-нибудь пожевать» или что-то в этом роде.

В этот момент четыре крысы-самца поднесли к клетке и поставили вплотную к ней здоровенный котел. В котле дымилась аппетитного вида каша с ягодами и фруктами. Один из принесших котел показал на него и сказал:

– Буррча Глаг, вы должны все съесть.

Хорти обрадованно ухмыльнулся:

– Я же говорил, во!

– А что такое «Буррча Глаг»? – спросила Фенна.

– Это на древнем дарратском «очень вкусное ням-ням», – мечтательно улыбнулся отвечающий.

– Они откармливают нас, чтобы съесть, – осипшим голосом пробормотала Спринголд.

Хорти сунул лапу в котел и облизал ее:

– Вкусно, во! Не болтай глупости! Что тебе в голову взбрело! Никто не будет нас есть. Идите сюда!

– Нет!

Спринголд и Фенна забились в дальний угол клетки.

– Я к этому не прикоснусь!

– Хорти, как ты можешь думать о еде?

Одна из крыс взмахнула принесенной с собой плетью и громко щелкнула ею.

– Ешь – или получишь!

Пришлось подойти к котлу и окунуть в него лапы. Но пища во рту превращалась в золу при мысли о том, что их ожидает. Только Хорти уписывал кашу за обе щеки.

– М-м-м, вкуснотища, во!.. Какой смысл в том, что тебя съедят голодного, а?

Безоблачная ночь украсила небо множеством звезд. Брагун и Саро наблюдали за движением в лагере пятнистых крыс. Пламя костров затихало, кое-где погасшие костры уже лишь мерцали угольками.

– Пусть затихнут, заснут. Все-таки перевес у них раз в сто, не меньше, – пробормотал Брагун.

– А что потом? – спросила Саро.

– Наши сосунки в клетке у выступа скалы. Нам нужен план, как выудить их из клетки и улизнуть незамеченными.

– Где твой план? – снова спросила Саро.

– Пусть они заснут. Мне тоже нужно час соснуть.

– А потом? – задала очередной вопрос Саро.

Брагун воткнул в землю меч Мартина Воителя.

– Еще не знаю, но тебе скажу первой, как только придумаю. Мне нужно час поспать, чтобы план пришел в голову. Разбуди меня через час.

– Нет, лучше ты разбуди меня через час.

– Как я могу тебя будить, если мне надо выдумать план? Ты меня разбудишь!

– Опять я, – проворчала Саро. – Ладно, дрыхни, а потом планируй. Через час подниму.

Ответом ей был притворный храп выдры.

Далеко за полночь в лагере крыс тишину нарушал лишь храп крыс да звуки ночного леса.

В клетке скорчился Хорти, держась за живот.

– Что, живот схватило? – спросила Фенна.

Заяц поднял на нее полные скорби глаза:

– Во-во-во. Кошмар. Агония. Не хотел вас беспокоить. Должно быть, что-то вредное съел, во.

Спринголд фыркнула:

– Дело не в том, что ты съел, а в том, сколько ты слопал! Ты выжрал почти весь котел!

– Во где она, женская жестокость! – заныл заяц. – Я ел через силу, повинуясь чувству долга и милосердия. Старался за вас обеих. Спасал вас от крысьего кнута. Вы ведь, почитай, почти ничего не съели. И вот она, награда! Лишь черная неблагодарность, во!

Один из охранников хрюкнул и зашевелился, когда Хорти завыл погромче. Пленники замерли. Через минуту охранники снова захрапели в лад.

– Храпят себе беззаботно, – прошептала Спринголд. – И мы бы так могли спать в своей спальне, в уютных кроватях. Надо было прислушиваться к голосу старших, вот что.

– Что уж теперь рассуждать, – бормотала Фенна. – Давайте подумаем, как удрать, пока охрана дрыхнет.

Хорти мгновенно забыл про свои страдания:

– Во, во, ты права, старушка! Удирать, пока целы! Какие-нибудь соображения, план, ценные мысли имеются?

Они сосредоточенно помолчали, обдумывая свои шансы на побег. Обследовав клетку, Фенна нарушила молчание:

– Безнадега! Из клетки – никак, да и охрана проснется…

Слеза сползла по щеке Спринголд. Губы Фенны задрожали. Хорти часто-часто заморгал:

– Конец нам, братцы, во-во-вошеньки!

Тут сверху свалился конец веревки и повис перед самой клеткой, слегка покачиваясь и подергиваясь. На веревке болтался острый нож и кусок коры с надписью угольком: «Тихо! Возьмите нож, вылезайте. Веревку привяжите к котлу».

Хорти постарался увидеть, что происходит наверху. Над выступом скалы виднелась сосредоточенная физиономия Брагуна. Браг прижал лапу ко рту, приказывая вести себя как можно тише. Быстро завладев ножом, узники привядали веревку к котлу, который по сигналу Фенны бесшумно оторвался от земли.

Приподняв котел, Брагун начал его раскачивать, как гигантский маятник. Маятник этот в своем движении направился к спящим крысам. Бу-бум-м-м-м! Одним ударом Брагун оглушил двоих стражей. Не просыпаясь, они обмякли и перестали храпеть. Третий уселся и протер глаза.

– Че тако… – начал он вопрос, и ему сразу же ответил мощный удар по затылку. Бонг! Третий охранник клюнул носом и затих.

Спринголд, сидя на плечах Фенны, быстро разрезала веревки, скреплявшие ветки и сучья, из которых крысы смастерили потолок клетки.

Колокольные удары пустого котла о пустые головы стражей разбудили Хемпера. Он выпутался из своего гамака, дотопал до клетки и удивленно уставился на узников, покидавших свою тюрьму через дыру в крыше.

– Буррча Глаг убегает! Догоняй, держи, хватай!

Бум-м-м! Массивный котел врезался в его жирный затылок. Великий вождь плюхнулся наземь, подняв облако пыли. Но вопль его поднял все племя. Верноподданные Хемпера, вооружившись копьями и дубинами, устремились к клетке.

Брагун зарычал беглецам:

– Отрежьте котел и лезьте сюда по веревке!

– По одному, всех сразу мы не поднимем! – добавила Саро.

Хорти схватил копье одного из стражников. Изображая бывалого сержанта, он выкрикивал команды:

– Смелей, ребята! Спринг, полезай, Фенна, готовсь! Остальные – задержать неприятеля!

Племя Даррат приближалось плотной массой. Самые сильные и прыткие уже подбегали к зайцу.

Направив на них острие копья, Хорти лихо заорал:

– Вот я вас, во! Подходить по десять враз, не толпиться! Шевелитесь, сонные тетери!

Крупная крыса, бежавшая к Хорти с занесенным для удара топором, вдруг странно дернулась и свалилась, получив в лоб камнем, вылетевшим из пращи Саро. Хорти бросился на оторвавшихся от стаи крыс.

– Всех к предкам, во! Навестите прапрадедушек в Темных Лесах! Привет вашим предкам от меня, боевого зайца Хорти Бребака! Еулалиа-а-а-а!

Фенна и Спринголд уже взобрались на уступ скалы. Брагун покачал головой:

– С ума сошел длинноухий!

Хорти лупил длинными ногами, размахивал и тыкал в крыс копьем. Нападавшие сыпались от него, как кегли.

– Хорош! – одобрительно кивнула Саро и вздохнула: – Но долго не протянет.

– Хорти, сюда! – завопила Спринголд.

Хорти и сам видел, что на него несется вся стая.

– Иду, мышка! Прикройте отход, ребята!

Саро взмахнула пращой, остальные швыряли в крыс камни.

– Поехали! – крикнул Хорти, схватившись за веревку и захлестнув ее петлей на поясе.

Бираг издалека запустил в него дубиной. Дубина коснулась обоих ушей и бухнула зайца по голове.

– Промазал! – успел крикнуть Хорти и потерял сознание.

Уклоняясь от камней и первых стрел, Брагун и Саро с помощью Спринг и Фенны втащили обмякшего Хорти на уступ.

– Уходим! – приказал Брагун, заметив внизу еще несколько крыс, вооруженных луками.

И они бросились в чащу, унося с собой оглушенного зайца.

20

Стояла непроглядная тьма. Сквозь густые кроны не проглядывали даже звезды. Но три фигуры сломя голову и не разбирая дороги неслись по лесу. Спринголд в очередной раз врезалась в сосновый ствол.

– Ой! Я вся уже в шишках, как эта сосна. А почему не сделать факел?

– Никаких факелов. Одна искорка – и лес полыхнет, сгорим в мгновение ока. Да и вся эта нечисть нас в два счета выследит.

Спринголд почувствовала себя дурочкой:

– А-а… Извините, я не сообразила.

Брагун, уставший от увесистого Хорти и от незапланированного приключения с тремя молокососами, раздраженно бросил:

– Что проку от извинений? Сидели б вы в аббатстве, не попали бы мы в эту переделку, мисс мышь.

Фенна заступилась за подругу:

– Но мы хотели помочь вам. А теперь мы снова свободны и поможем вам, вот увидите!

Брагун ничуть не повеселел от этого заявления:

– Свободны? Не смешите меня. Вы думаете, крысы нас не догонят? Я-то их знаю лучше. Единственный способ от них отделаться – это всех перебить. А их там для этого слишком много. И они не успокоятся, пока мы не окажемся в их кухонном котле. Не верите – Саро спросите.

– Да, их слишком много, – согласился чей-то дрожащий голосок. – Они почти всех нас съели, знаете ли…

Брагун замер, прислушиваясь и принюхиваясь.

– Кто это?

Голос доносился из кучки сухих сосновых иголок, кольцом окружавшей толстый древесный ствол.

– Если вы снимете свой тяжелый толстый хвост с моей шеи, я все вам расскажу.

Брагун отпрыгнул в сторону, и сквозь сосновые иглы просунулась голова старого кролика.

– Извините, если испугал… Если даррат гонятся за вами, я вас спрячу. Ненадолго. Они ведь едят тех, кто прячет беглецов. Впрочем, – кролик вздохнул, – они всех едят. Спрятать вас?

– Да, друг. – Саро показала на Хорти. – Пока этот вот не оклемается.

Кролик, которого звали Косбро, укрыл их в бревне, которое служило ему жилищем. Один конец выгнившего изнутри толстого ствола вяза упирался в вертикальную скалу, другой скрывали заросли чертополоха, крапивы и люпинов. Косбро осторожно раздвинул растения и по одному пропустил гостей внутрь. Кролик скользнул за ними, и заросли перед входом в его убежище сомкнулись.

Спринголд огляделась в уютном домике. Четыре фонаря из светлячков, толстый ковер сухого мха под ногами.

Фенна устроила Хорти поудобнее.

– Никогда не слышала о кролике, живущем в дереве.

Косбро приосанился и провел лапой по своим жиденьким усам:

– Вот и крысы не слышали, юная мисс. Тем лучше, тем безопаснее. Я иной раз сижу здесь и слышу, как они рыскают по лесу, бросаются на любой бугорок, напоминающий выход из норы. С воображением у них слабовато, к счастью.

Брагун улыбнулся старику:

– А где живут остальные кролики?

Косбро печально вздохнул:

– Эх, нигде они не живут. Нет здесь больше кроликов. Только я, старый дурак, пустая голова, сижу в этом пустом бревне.

Саро ободряюще похлопала кролика по плечу:

– Нет, друг, не обижай себя. Только с твоим умом можно было выжить в этих краях. А откуда кролики пришли сюда, не помнишь?

– Много нас было, много, – покачал головой старик Косбро. – Записей никто не вел, но древние оды и баллады переходили из уст в уста, из поколения в поколение. А теперь вот я, похоже, последний…

Саро протянула старику фляжку одуванчиковой лопуховки:

– Промочи горло, друг. Может быть, вспомнишь какое-нибудь древнее сказание?

Косбро приложился к фляжке. Глаза его заблестели.

– О-о-о, нектар! Лопух и одуванчик… Много сезонов уже в рот не брал… Есть такая баллада про убийц.

Он еще раз глотнул из фляжки.

– Когда я был моложе, много помнил песен да стихов. Увы, сезоны берут свое, память уж не та. Вот послушайте, что в голове засело…

 
Давно утих счастливый смех,
Повымерли места.
Обитель Глинобитная
Теперь совсем пуста.
Уйти мы были все должны
На все четыре стороны.
 
 
Со злыми хищниками в дом
Убийцы к нам пришли.
Чумы такой ужасной
Мы не перенесли.
Она вошла во все дома,
Жестокая чума.
 
 
«Бросайте все пожитки,
Скорей бегите прочь.
В несчастье этом страшном
Нам некому помочь», —
Жермина отдала приказ,
Спасая от могилы нас.
 
 
И мыши первыми ушли,
На север шли одни,
Другие к западу пошли,
Влача в дороге дни.
Могилы рыть остались мы
Для жертв убийственной чумы.
 
 
Так толковали старики
О том из рода в род,
Пока без крова и жилья
Скитался наш народ.
О том, что было в те года,
Жива в нас память навсегда.
 

Косбро снова промочил горло и вздохнул:

– Конец я сочинил сам. Вместо остального, которое начисто забыл. Там имена были, истории семей… Все забыл! – горестно вздохнул старик.

Фенна тоже пригорюнилась. Печальная песнь, печальное зрелище…

Спринголд попыталась утешить старика:

– Если мне суждено дожить до ваших сезонов, я и половины этого не упомню.

– Упомнишь что? – раздался голос Хорти, выбравшего именно этот момент, чтобы очнуться. – Во, ребята, мы удрали? Во-у-у, голова моя лихая! Адски трещит, раскалывается…

Он попытался выпрямиться и стукнулся макушкой о низкий потолок.

– Й-ой-ой-ой! Кто это мне подставил, во?

Саро легла на его голову, заглушив заячий вопль.

– Заткнись, дурак ушастый! – зашептала она. – Все замерли! Кто-то сюда движется.

К бревну приблизились Бираг и толпа крыс даррат. Было слышно, как они шуршат в кустах, тыча в заросли копьями. Бираг уселся на бревно прямо над головами беглецов, в лучах занимающегося рассвета он зорко следил за действиями своей банды. Некоторые из крыс последовали примеру вождя и тоже уселись отдохнуть на травке.

– Вы что, тоже все капитаны Бираги?

Крысы тупо переглянулись и согласно затрясли головами.

– Чего расселись здесь, как жабы? – взбеленился руководитель. – Ищите, ищите! Пошевеливайтесь, лежебоки!

Крысы вскочили и бросились кто куда, деловито вороша кусты и траву и всячески выказывая свое усердие. Бираг положил свое копье рядом и заворчал себе под нос:

– Хе-хе, Хемпер-то, хе, хе… здорово получил по кумполу. Большой башке большая шишка… Эти медленной смертью умрут, когда их поймают… Мало от них для Буррча Глаг останется, жаль, жаль.

Он вскочил и прыгнул к крысе, которая вернулась, чтобы обследовать бревно, на котором отдыхал капитан. Стукнув подчиненного по заду древком копья, он завопил:

– Ты зачем в лес пошел, бабочек ловить? Ты жуков-светляков ищешь или зайцев-белок? Они не червяки, чтобы в бревнах прятаться! Нет, никогда ты не будешь капитаном.

Бираг погнал крысу вперед, а Косбро подполз к выходу и, мастерски подражая голосу крысы, завопил:

– Вон там вижу их! Туда, туда!

– Да! Да! – отозвалось эхо, добавляя неразберихи в и без того путаные и бестолковые действия крысиного стада.

Снаружи послышался топот множества лап и возглас Бирага:

– Не убивать, живьем брать! Таков приказ!

Когда в лесу все стихло, Спринголд почувствовала, что дрожит от страха и нервного возбуждения. Саро слезла с головы Хорти. Заяц пылал негодованием:

– Пфу, тьфу… Ваш хвост, похоже, так и остался у меня во рту, мэм. И как я не задохнулся? Не могу выразить свою благодарность… Никакой благодарности выразить не могу, во. Ох, и голова раскалывается… живот болит… спасал неблагодарных друзей… И сверх всего, во, здоровенная белка во рту… Никогда не кормите детей беличьей шерстью. Невкусно, непитательно, нездорово, во, во.

Брагун защемил нос зайца своей здоровенной лапой, как клещами:

– Вы закончили изъявления благодарности, юный сэр? Мы все чуть не влипли из-за вашего многословия.

Хорти попытался согласно кивнуть:

– Ва, ва, отпуффтите нофф, повалуффта!

Брагун убрал лапу и пообещал:

– Еще пикнешь, и я его совсем откручу.

Он повернулся к Косбро:

– Ты упомянул Глинобитную Обитель и настоятельницу Жермину, Косбро. А можно узнать, где находится Обитель, поточнее?

Старый кролик указал куда-то на юго-восток:

– Почему-то я всегда был уверен, что Обитель где-то там. И края эти вроде неприветливые: пустыни, пропасти, широкие реки, вредное зверье разное, нечисть…

Саро кивнула:

– Все так, были мы там, хотя и давно.

Косбро осторожно зашевелил маскировочный куст у входа.

– Когда увидите гряду высоких утесов, знайте, что вы на верном пути. Э-э… Кстати, нет ли у вас еще этой одуванчиковой?

Брагун вручил ему полную фляжку:

– Возьми, друг, и спасибо огромное.

Они вылезли из бревна на солнышко, на свежий воздух.

Саро обняла Косбро:

– Удачи тебе, приятель. Нам пора. Не скучай!

Косбро нырнул в свое жилище и вынес большой моток веревки – тонкого, но прочного шнура с завязанными на нем узлами.

– О-го-го, первая вещь для скалолаза! – сразу понял Брагун. – Отличный шнур. Откуда он у тебя?

– Сам сделал когда-то, – пояснил Косбро. – В молодости мечтал о горах. Так мне и не пригодился. А вам, может, понадобится.

Брагун отсалютовал старому кролику мечом Мартина:

– Ценный подарок настоящего друга, сэр. Да хранят вас многие сезоны!

И они пустились в путь. Шли по дуге, чтобы обогнуть крыс даррат. Косбро постоял, глядя им вслед. Смахнув старческую слезу с воспаленных глаз, пробормотал:

– Да будут сезоны к вам милосердны, друзья. Был бы молод, пошел бы с вами…

Одинокий кролик прошаркал к своему бревну, думая о высоких скалистых утесах и упущенных возможностях молодых сезонов.

– Хоть им шнур мой сослужит добрую службу, – вздохнул он. – Если доберутся до скал…