Текст книги "Меч Мартина"

Автор книги: Брайан Джейкс

3

Сад аббатства утопал в цвету. Деревья и кусты пестрели белыми и розовыми цветами, цветками, цветочками, лепестками были устланы газоны. Яблони, груши, вишни, орешник, миндаль… а под ними малина, земляника, красная и черная смородина, черника, ежевика… Все предвещало богатый летний урожай.

Торан увидел три тележки с провизией. Весенний овощной суп, ржаной хлеб, сыр, лопуховка и одуванчиковая настойка, пирог из сливового варенья с кремовыми облачками…

– Чья работа?

Все знали, как ревниво относился главный повар к своему кухонному царству. Он не любил, когда в его владения вторгались непосвященные.

– Мы немного помогли матушке Гурвел, – как бы извиняясь, пояснил аббат Кэррол. – Сегодня в саду ты выглядел таким утомленным… Что-нибудь не так, Торан?

– Все отлично, я и сам бы лучше не сделал, – похвалил Торан. – Спасибо, друзья.

Народ устроился под деревьями, всюду раздавались смех и шутки. Под раскидистым каштаном сестра Портула разостлала на траве коврик, на который Торан пересадил Марту. В такие минуты Марта была горда и счастлива тем, что Совет Старейшин принимал ее как равную.

Марта засмеялась, наблюдая за проделками расшалившейся малышни:

– Насиделись дома, вырвались на волю… Смотрите, Юч цветы объедает!

– И Шилли тоже, вот егоза, – покачала головой сестра Портула. – Магам первый принялся за лепестки. Он, Шилли и Юч – страшная троица.

– Да, уж от них жди беды! – засмеялся Торан, всколыхнув свое необъятное пузо. – Эй, Спринголд, сбегай скажи этим мелким негодяям, чтобы прекратили лопать лепестки, не то сестра Сетива напичкает их горькой микстурой.

Молодая мышь Спринголд недоуменно пожала плечами:

– Но от цветов ведь только польза, а вреда ни капельки. Я и сама, бывает, лепестки жую.

Аббат Кэррол строго посмотрел на нее поверх очков:

– Не умничайте, мисс, а выполняйте, что вам велено.

Спринголд едва заметно присела в реверансе и понеслась выполнять поручение.

– Вот еще источник хлопот, – поджала губы сестра Портула. – Она да Хорти с Фенной. Уже ведь не маленькие, должны вроде соображать, что к чему.

– О, это болезни роста, сестра Портула, – заверила Марта, отставляя свою кружку. – У них добрые сердца.

– Только не натворили бы эти сердца чего-нибудь, пока из детских болезней не выросли, – озабоченно нахмурилась сестра Портула, закусывая хлебом с сыром.

– Мы ведь в их годы такими не были, правда, отец Кэррол? – обратилась она к настоятелю.

– Конечно, конечно, сестра, – с готовностью согласился аббат Кэррол. – Только вот, помнится мне, два каких-то сорванца однажды отправились в кругосветное плавание по пруду на обеденном столе. Под парусом, сделанным из скатерти. Как же их звали, сестра? Из памяти вылетело…

Сестра Портула низко склонилась над своим рукавом, вероятно обнаружив в нем какую-то вредную букашку.

– Ну-у, это лишь эпизод, нетипичный случай, – ответила она, помешкав. – Как правило, мы вели себя вполне прилично.

Марта едва верила своим ушам:

– Вы? Правда? А вас поймали, отец Кэррол?

– Еще как поймали! – серьезным тоном ответил аббат, хотя глаза его озорно сверкали под стеклами очков. – И на кухню сослали. Помните, сестра?

– Еще бы не помнить! – покачала головой сестра Портула. – Пять дней котлы скоблили. У меня потом полсезона лапки ломило.

– Ай-яй-яй! Да Хорти и его компания просто паиньки по сравнению с вами, – с улыбкой констатировала Марта.

– Мы-то что, – с мечтательной улыбкой погрузилась в воспоминания Портула. – Видели бы вы еще двоих негодяев, младше нас, но уж лихие – страсть! Выдра и белка, Брагун и Саро…

– Как же, слышала, Торан рассказывал о них малышам. Но я думала, что это сказки, что их просто выдумали…

– Нет-нет, Марта, никаких выдумок, – заверил Торан. – Брагун – мой старший братец, на пять сезонов старше. Полное имя Саро – Саробандо. Еще совсем молодыми они сбежали из дому. А если бы не сбежали, у нас сейчас, может, и крыши бы над головой не было, вот какие были разбойники. Разнесли бы аббатство вдребезги.

Тем временем оторванная от цветов малышня собралась вокруг Торана. Магам ловко вскарабкался на лапы выдры-повара и забормотал ему прямо в ухо:

– Хурр, сэрр, расскажите нам о Саро и Брагуне.

Торан хмыкнул:

– Истории сейчас в голову не приходят, а вот вспомнил я стишок… балладу о них. Сочинилась как-то сама собой к Пиру Осеннего Урожая много сезонов назад.

Он отхлебнул из кружки и сосредоточился.

Шилли нетерпеливо повела хвостом:

– Ну-у, деда повар, давай, давай…

– Цыц, не мешай, егоза, – отмахнулся от нее Торан, еще раз приложился к кружке и начал:

 
Про двух малышей расскажу я,
Проказивших славно на пару, —
Про выдру по имени Брагун
И белку по имени Саро.
При имени Брагун и Саро
Аббатство от страха тряслось.
Проказили напропалую —
Управы на них не нашлось.
Спекла пироги повариха,
И вышли они хоть куда,
Но стоило ей отвернуться —
Пропали незнамо куда!
«Не иначе Брагун и Саро! —
Сказала, обоих кляня. —
С такими злодеями я поседею!
Обжоры сожрут и меня!»
Такие вот Брагун и Саро
Хитрюги и озорники!
На эту ораву не знали управы
Ни взрослые, ни старики!
Сандалии Кротоначальника
Кто в хлеба буханку запек?
Кто двери в аббатстве гвоздями забил,
Чтоб выйти никто уж не мог?
Кто в пруд набросал столько свеклы,
Что красною стала вода?
А кто напустил муравьев нам в постель?
Откуда такая беда?
То жуткие Брагун и Саро!
Ни совести и ни стыда!
Таких негодяев в аббатстве
Не будет уже никогда!
 

Малыши восхищенно ерзали, елозили и подпрыгивали, хохотали над выдумками легендарной парочки хулиганов. Веселилась также и троица Хорти.

Торан скроил серьезную мину и погрозил слушателям:

– А тем, над кем шутили эти негодяи, смешно было?

– Но ведь это же все выдумки, сэр, – фыркнул Хорти. – Не было в действительности никаких Брагуна и Саро.

– Все, о чем рассказал Торан, – правда, – вмешался аббат Кэррол. – Я сам помню эти события.

Фенна кокетливо повела длинными ресницами:

– Ой, отец настоятель, ладно… Ну, детей надо воспитывать сказками, и они всему верят. Но мы ведь уже не маленькие.

– Если аббат и Торан говорят, что это правда, значит, это правда, – вмешалась Марта.

Ее слова, однако, остались без внимания. Троица сорвалась с места и умчалась прочь. Марта от возмущения даже подскочила с места, но тут же упала.

Аббат Кэррол помог ей подняться.

– Не расстраивайся, Марта. Когда-нибудь и они поймут, что к чему. Я и сам был на них похож в молодости.

– Скорей бы мой братец поумнел, – вздохнула Марта. – Не хотелось бы на этом останавливаться, но он с каждым днем все дурнее становится.

Торан пересадил Марту в ее кресло.

– Ничего, ничего. Ведь Хорти заяц. Все зайцы в молодости дурные.

Марта покрепче перехватила книгу и поправила покрывало кресла.

– Я ведь тоже заяц, Торан.

– Ты у нас заяц необычный, особенный, – сказала сестра Портула, сдувая с головы Марты случайный цветочный лепесток.

А на востоке погода не радовала. За три дня крысы Раги Бола почти не продвинулись к западу. Обрубок лапы причинял капитану мучительную боль. На этот раз они разбили лагерь повыше, в укрытии за скалой. Команда развела собственный костер подальше от приступов капитанского гнева. К капитану приближались лишь по необходимости, в основном несколько помощников да охрана. Рага Бол сидел у своего, капитанского костра. Под взглядом капитана корчились, как будто их жгло пламя, двое вернувшихся без барсучьей головы скороходов. Присутствовали Глимбо и Муха.

– Вы уверены, что это то самое место, где я убил большую полосатую собаку? Не заблудились?

Обе крысьи головы враз рьяно закивали.

– Точно, капитан.

– Точно то местечко, капитан Бол. Скала, камни… Я там в тот раз ветку обломал, сук запомнил, так и торчит. Но ни следа полосатой собаки, как будто ее и не было.

Взгляд капитана буравил обоих одновременно.

– А старый, значит, зарыт на месте?

Снова закивали головы гонцов.

– Точно так, капитан. И валунами завален. Здоровая куча. И валуны здоровенные.

– На том самом месте. А следы все стерты, следов нет никаких. И, что поделаешь, мы метнулись обратно, поскорее доложить.

Взгляд капитана опустился к краю костра.

– Никому ни полслова, иначе оба покойники. Проваливайте!

Гонцы немедленно исчезли. Глимбо с Мухой направились за ними, подальше от капитанского дурного настроения.

– А ведь полосатая собака-то, пожалуй, не подохла, – еле слышно прошептал Муха на ухо Глимбо.

Муха сам едва слышал свои слова, но Рага Бол вскочил как ужаленный. Его крюк подцепил Муху за пояс, а у носа ошеломленного помощника блеснуло острие сабли.

– Ты видел когда-нибудь, чтобы кто-то вышел живым из-под этой сабли? – ласково промурлыкал капитан.

Клинок пощекотал двойной подбородок Мухи.

– Н… Н-нет, нет, не видел, капитан, никогда не видел, никогда… – забормотал Муха скороговоркой.

– Проверим? – блеснули золотом оскаленные клыки Раги Бола.

– П-пожалуйста, не надо, – давясь слезами, прохрипел Муха. – Никто не остался живым после этой сабли, жизнью клянусь.

– Ты-то знаешь, приятель, скажи этому олуху, – бросил капитан в сторону Глимбо.

Глимбо понял, что не время молчать и скромничать. Слова градом посыпались из его пасти:

– Яснее ясного, что горизонт в штиль! Родичи полосатой собаки утащили его, значит, чтоб дома схоронить чин чинарем. А старого зарыли, потому что двоих им никак разом не упереть, они бы обоих забрали, да осилить не смогли. А мертвый-то он точно, мертвее камня. Уж коли капитан Бол саблей махнул – значит, готов покойник, землю есть буду.

Крюк отпустил пояс Мухи, и крыса рухнула наземь. Капитан вонзил саблю в землю и оперся на рукоять:

– Правильный ответ. И чтобы я больше разговоров на эту тему не слышал. Четырех часовых мне, я спать ложусь.

Окруженный часовыми, Рага Бол завернулся в теплый плащ и прилег у костра. Но сон не шел, а когда опустился на него, то замучил видением гигантского барсука. Медленно, но неотвратимо надвигался этот призрачный воин, и глаза его пылали жаждой отмщения.

Морская выдра Эбрик, его жена Марину и их сын Стагг сидели у речки, укрытые выступом крутого берега. В отдалении от суеты стаи они наслаждались ужином на свежем воздухе и речным пейзажем. Стагг шумно хлюпал содержимым котелка.

– Славная похлебка, сын, правда? Никто не приготовит ее лучше твоей мамы. Ведь так, радость моя? – обратился Эбрик к сыну и к жене.

Марину улыбнулась и снова наполнила котелок мужа:

– Спорю, ты то же самое говорил и о похлебке своей матери. Ничего особенного. Ракушки да креветки, бобы да водоросли, жгучий корень да соль морская. Ну и вскипятить хорошенько.

– У тебя лучше всех, потому что ты наша мама. – Стагг тоже протянул котелок за добавкой.

– А ты уже умеешь так же подольститься, как и твой отец. Вытри физиономию, весь перемазался, замарашка.

– Как наш большой барсук? – спросил Эбрик, глядя на Марину поверх котелка. – Выживет?

Марину вытерла рот Стагга передником.

– Надеюсь, выживет. Точно трудно сказать. Никогда такой раны не видела. Сорк лечила череп рыбьим клеем.

Я сшила мышцы его собственным волосом. Кучу паутины использовали, травки. Еще дня два пройдет, промоем ему рану валерианой и подлесником. Береговой Пес предложил положить его в старую пещеру, там спокойнее. Сделаем постель на серебряном песке, мха натаскаем, огонь разведем…

Эбрик кивнул:

– Я буду окуривать хвоей и травами.

Марину встала:

– Вернусь в пещеру. Сорк хочет покормить его водичкой из моей похлебки. Трудная задача, ведь он все еще без сознания.

Она ушла, а Эбрик с сыном завершили ужин. Стагг с интересом следил, как отец натянул привязанную к береговому корню веревочку, взял кусок пчелиного воска и начал эту веревочку натирать.

– Тебе спать пора, Стагг, – обратился Эбрик к сыну.

– А что это ты делаешь, отец? – поинтересовался Стагг.

– Готовлю хорошую, прочную тетиву для лука, которая не порвется и не сгниет, – объяснил Эбрик, не отрываясь от работы.

– Теву… тиву… А зачем? – не отставал сын.

– Не для себя, конечно, – терпеливо объяснил отец. – Для большого барсука. Очень надеюсь, что он все-таки поправится. А когда поправится, уйдет от нас на запад.

– С такой тити… тетивой хорошо ходить на запад?

– Да, сын. Этот большой парень – лучник, из лука стрелы пускает. Стреляет, значит. Подходящее дерево для лука он сам найдет, а тетиву я сделаю. Чем могу, помогу. И тогда он пойдет по следам нечисти, которая пыталась его убить и которая убила его друга.

– Тогда нечисть заплачет, – серьезно промолвил Стагг.

– Кровавыми слезами заплачет, сын. Горе тому врагу, на которого идет барсук. Да еще одержимый Жаждой Крови.

– А что такое «одержимый жаждой крови»? – Стагг не слышал раньше таких странных слов.

– Это ужасно, сын, – покачал головой Эбрик. – Этого лучше не видеть. Лучше бы и не знать об этом. А теперь – спать.

4

Пожилой еж отец Фред был когда-то настоятелем Рэдволла. Но сезоны осилили его, и он передал свои обязанности Кэрролу, а сам удалился в сторожку. Спокойная должность привратника давала ему возможность вволю отдыхать и спать днем. Но, проснувшись, он чувствовал себя весьма бодро. Даже слишком бодро иной раз. В эти минуты он любил вести беседу с камнями, деревьями, цветами, столами, гвоздями и другими предметами.

К трапезе он вышел попозже. Избегая собравшейся в саду толпы, отец Фред отправился на кухню. Прежде всего он выбрал себе лепешку и, беседуя с нею, направился дальше:

– Хи-хи, какая ты свеженькая. Ну, что мы с тобой сделаем? А?

Отец Фред поднес лепешку к уху и прислушался:

– Угу. Конечно, меду, согласен. Сырку кусочек да супу котелочек. Да-да, не слишком горячего, разумеется.

Из сада вернулась повариха Гурвел. Она увидела Фреда, беседующего с пищей, раньше, чем тот заметил ее.

– Здравствуй, девица красная, – помахал ей лепешкой отец Фред.

Гурвел усмехнулась:

– Доброго здоровья, сэрр, хурр-хурр. Что вам суп нашептал, что-нибудь вкусное, надеюсь?

Фред отхлебнул из котелка и почмокал:

– Да, юная мисс. Он радуется, что его очень хорошо сварили. И еще спрашивает, нет ли где-нибудь кусочка пирога для компании.

Гурвел рассмеялась и вынесла из кладовой большой пирог со сливовым и яблочным вареньем, глазированный кленовым сиропом. Отхватив увесистый кусок, она вручила его отцу Фреду:

– Только пусть суп о пироге помалкивает, отец Фред. Я ведь этот пирог на ужин испекла, ху-хур.

Фред благодарно поклонился и вышел из кухни, беседуя с пирогом:

– Ты приятный парень, ничего не скажешь. Добрый собеседник. Пойдем-ка найдем укромный уголочек, а?

Старая кротиха Гурвел проводила взглядом отца Фреда и снова повернулась к пирогу:

– Хурр… ну, сэрр пирог, возвращайся-ка в кладовку восвояси. – Она опять рассмеялась. – Вот и я с пирогами болтаю, ху-ху-хурр.

После завтрака Марта пустилась на поиски тихого укромного уголка, чтобы продолжить чтение. Она направила свою каталку в Большой зал. Солнечные лучи, пронизывая цветные стекла витража, высвечивали мелкие пылинки, лениво танцующие в спокойном воздухе. Между двумя пристенными колоннами мерцал огонек фонаря. На стене висел громадный гобелен с изображением Мартина Воителя в центре. Древний герой, защитник аббатства Рэдволл, был запечатлен на старинной ткани в боевом облачении, при латах и с мечом. Настоящий меч, точно такой, как изображен на гобелене, висел тут же. Легендарное оружие легендарного воина, изготовленное в Саламандастроне, горной крепости барсуков на западном побережье. Выкованное из упавшего на землю осколка звезды.

Независимо от того, в каком месте Большого зала находилась Марта, глаза Мартина Воителя следили за ней. Присутствие его настолько явно ощущалось, что Марта часто беседовала с изображением воина. Вот и сейчас она поклонилась Мартину и вполголоса, чтобы приглушить эхо в гулком зале, заговорила:

– Дождь прекратился, солнышко светит, я хочу спокойно почитать, а там мелюзга такой шум устроила, носятся по всему саду, пострелята. Счастливые! Ты любишь читать, Мартин?

– Хи-хи-хи, воинам обычно не до чтения, – послышалось из-за колонны, и на свет, шаркая по стертым плитам пола, вышел отец Фред.

– Ох, извините, сэр, я не знала, что вы здесь, – произнесла удивленная Марта.

– Не стоит извинений, милая мисс, – отмахнулся старый еж, выбирая крошки пирога из иголок вокруг рта. – Продолжайте беседу со своим другом, не стесняйтесь. Я и сам с ним частенько подолгу болтаю.

Марта подняла взгляд на изображение Мартина:

– Он ведь выглядит таким мудрым, понимающим, как будто приглашает к разговору, правда? Как вы думаете, он нас слышит?

– Еще как слышит! – заверил отец Фред. – И не только слышит. Кхе-кхе… Не буду мешать, пойду вздремну в своей сторожке. Всего наилучшего.

И старик еж зашаркал к выходу, на ходу укоризненно покосившись на каменную скамью:

– Займись своим делом, старая, и прекрати подслушивать. Как не стыдно!

Марта открыла книгу и углубилась в чтение. Скоро, однако, веки ее отяжелели, глаза закрылись. Спокойная обстановка, теплые солнечные лучи погрузили ее в волшебный сон. Маленькая фигурка мирно посапывала в громадном тихом зале. Две мыши возникли вдруг перед нею. Одна – девица ее возраста, платье на ней зеленое… интересное платье. Оборочки… Рядом – Мартин Воитель.

Голос древнего воина звучал спокойно и мягко, словно подул теплый весенний ветерок над цветущим лугом:

– Нет, Марта, мне не пришлось много читать. Но ты читай, читай. Чтение – это учение, учение – это знание. Узнаешь о сестре Амил и о мышах Глинобитной Обители.

Марта отчетливо услышала собственный голос, спрашивающий:

– А кто такая сестра Амил?

Мышь, стоящая рядом с Мартином, протянула лапку в направлении зайчихи и продекламировала – и каждое ее слово запечатлелось в памяти Марты:

 
Во Глинобитной Обители
Тайна сокрыта моя,
В том, как ходить я училась.
Ты – такая, как я.
Тебе туда не добраться —
И да падет выбор твой
На двоих, что вышли из прошлого
И однажды придут домой.
 

Мартин и сестра Амил подняли лапы в прощальном привете и растаяли в дымке сна.

Марту вернули к действительности три пары лап, вцепившихся в ее кресло. Хорти, Спринголд и Фенна покатили зайчиху по залу, виляя вокруг каменных колонн.

– Помедленнее, помедленнее! – Марта судорожно вцепилась в подлокотники. – Куда вы меня тащите?

– На волю, на воздух, наружу, во! – орал прыгающий рядом Хорти. – Ты тут заплесневеешь, во, дева дорогая! Живей, живей! А-а-а-а!

Стул зацепился за край обширного стола и опрокинулся. Спринголд и Фенна отпрыгнули, но Марта и Хорти полетели вперед. К счастью, Марта шлепнулась на своего непутевого братца, крепко прижимая к себе драгоценную книгу сестры Портулы. Кресло кувыркнулось, проскользило по инерции немного вперед и остановилось. Одно из его колес сделало еще несколько оборотов и тоже замерло.

Хорти испуганно глянул на Марту снизу вверх:

– Извини, старушка, мы нечаянно… ты не ушиблась?

Марта уселась на нем поудобнее и, глядя сверху вниз, ответила:

– К вашему счастью, не ушиблась. Стул цел?

Спринголд и Фенна уже поставили стул на колеса и проверили его состояние.

– Транспорт в полном порядке! Ни царапины, Марта! И с книжкой, сама видишь, ничего не приключилось.

– Да, тачка у тебя что надо! Торан постарался. Вот сейчас мы тебя в креслице пересадим, Марта, ты не волнуйся.

Толкаясь и мешая друг другу, белка с мышью сняли Марту с Хорти, переместили обратно в кресло, аккуратно прикрыли одеяльцем и вернули ей многострадальную книгу.

– Вот и все, полный порядок, – сладко улыбалась Фенна. – Мы ведь тебя развлечь хотели, кто же знал, что стул такой спотыкучий?

– Нам хотелось втащить тебя на крепостную стену, – вторила ей Спринголд. – Оттуда открывается такой прекрасный вид! Дальний лес, поля, тропа…

– Да еще не поздно, во, – задвигал ушами Хорти. – Теперь уж мы спешить не станем, во. Полюбуешься…

– Нет, спасибо! – запротестовала Марта. – Оставьте меня в покое. Мне здесь лучше всего.

Хорти виновато скреб лапой по плитам пола:

– Марта, не выдавай нас, пожалуйста. Не говори никому, что здесь случилось.

– Кому – «никому»? – лукаво улыбнулась Марта.

– Ну-у… шефу Торану, во… аббату Кэрролу, тетке Тортиле…

– А сестре Сетиве?

– Ой, ой, только не сестре Противе! – в один голос завопили все трое.

– Она нас заставит всю больницу выскоблить!

– И простыни перештопать!

– И все нутро сожжет своими отвратными микстурами, во!

– Ладно, ладно, – сжалилась Марта. – Никому не скажу, только оставьте меня в покое. Идите с миром.

Три хулигана, ускоряя шаг, направились к выходу, но тут Марте вспомнился недавний сон.

– Ой, подождите, чуть не забыла!

Хорти мгновенно оказался у кресла, чуть не врезавшись в него.

– Сделаем все, что хочешь, дева дорогая, во! Приказывай.

Марта изложила свои скромные, но точные требования:

– Фенна, найди аббата Кэррола. Хорти, разыщи сестру Портулу – и не забудь, как ее зовут. Обоих попросите, если они не заняты, подойти в сторожку привратника. Я хочу с ними кое-что обсудить. Спринголд, пожалуйста, отвези меня к сторожке у главных ворот. Только не так быстро.

Отец Фред высунул заспанную голову из сторожки, замигал и сладко зевнул:

– А-а, юная мисс… м-м-м… имечко запамятовал, ну да ладно, и подруга ваша также… Прошу вас, заходите, располагайтесь. Рад гостям.

Мышь Спринголд впихнула кресло в сторожку, еле слышно бормоча под нос:

– Вот уж радость-то – торчать в какой-то затхлой сторожке в такой прекрасный день.

Марта мило улыбнулась мышке и утешила:

– И не надо тебе здесь торчать. Сбегай только еще, пожалуйста, на кухню и скажи Торану или Гурвел, что я прошу сюда, в сторожку, чаю для четверых.

– Чай на четверых? – удивилась Спринголд.

– Да, всего-навсего. Ну, там… лепешки, кексы, мед… что к чаю положено. И опять же, не слишком быстро, чай не расплещи!

Что оставалось бедной Спринголд? Скрипнув зубами, она послушно удалилась.

Прибыли аббат Кэррол и сестра Портула. Оба понимали, что Марта зря не станет их беспокоить. Отец Фред усадил обоих гостей, но тут в дверь снова постучали. Фред поскреб свои поникшие иголки и удивился:

– Еще гости? Урожайный сегодня денек.

Спринголд вкатила в сторожку тележку. Она сделала реверанс перед аббатом:

– Чай на четверых, отец настоятель!

– Спасибо, дорогая, вы свободны! – Грациозным кивком Марта отпустила мышку.

Проследив, как удалилась взбешенная и едва сдерживающая себя Спринголд, сестра Портула улыбнулась Марте:

– Вы отличный воспитатель, дорогая мисс Марта.

– Ну, этой мышке воспитатель настоятельно необходим, – улыбнулся и аббат Кэррол. – В чем причина нашего неурочного чаепития? – обратился он к Марте.

И Марта рассказала, как она заснула в Большом зале аббатства, поведала о появлении Мартина и его спутницы – молодой мыши. И продекламировала запомнившиеся строки:

 
Во Глинобитной Обители
Тайна сокрыта моя,
В том, как ходить я училась.
Ты – такая, как я.
Тебе туда не добраться —
И да падет выбор твой
На двоих, что вышли из прошлого
И однажды придут домой.
 

Аббат внимательно выслушал и обратился к сестре Портуле:

– Странно. Что вы скажете об этом, сестра?

Портула отставила свою чашку:

– Мало кого из обитателей аббатства Мартин Воитель почтил лично. Дух Мартина не только воплощение чести и воинской доблести, но и голос знания, мудрости. Что ты сама думаешь о случившемся, Марта?

Зайчиха погладила обложку книги:

– Это история Обители, которую вы мне выдали, сестра Портула. Думаю, что ответ надо искать здесь, в книге. Потому я вас сюда и пригласила. Я молода и неопытна, а вы накопили мудрость многих сезонов. И я надеялась на вашу помощь, но даже не мечтала, что кто-то научит меня ходить.

Старик Фред взял книгу и положил ее на стол. Он обратился к ней, как к живому существу:

– Ну, старая, пропылившаяся развалина, будет от тебя прок? Поможешь нам?

Он повернулся к Марте и улыбнулся беззубым ртом:

– Хи-и, сдается мне, она нам поможет. Но ведь книга – существо сложное. Книгу обязательно прочесть надо, а уж потом видно будет.

Аббат открыл книгу:

– На это потребуется какое-то время. Но мы с тобою, Марта. Если найдется способ поставить тебя на ноги, мы сделаем для этого все возможное.

Марта часто-часто заморгала, чтобы никто не заметил ее слезы:

– Спасибо вам большое, добрые друзья. Но боюсь, книга даст ответ не на все вопросы. Кто, например, эти «двое, что вышли из прошлого и однажды придут домой»?

– Действительно. Хотела бы я знать, кто это такие, – задумчиво протянула сестра Портула, глядя в окно, на залитую солнцем весеннюю зелень.