Текст книги "Слезы дракона"

Автор книги: Брайан Дэвис

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 19 страниц)

Мопс разогнал голубей и с радостным визгом стал гоняться за ними.

У здания с железными решетками на окнах собралось несколько человек, включая Жасмин. Рядом с ней стоял констебль, поигрывая часами, свисавшими из жилетного кармашка. Слушая Жасмин, он непрестанно кивал и время от времени поглядывал на Билли с Бонни.

Билли, не желая провоцировать Жасмин, опустил голову. Его взгляд переместился на дверь соседнего здания.

– Вот здесь, – шепнул он.

Гирлянда из свежей зелени на стеклянной панели дверей окаймляла вывеску, которая гласила «Страницы веков». Билли толкнул дверь, но та не шелохнулась. Он всмотрелся в окно, но, поскольку от стекла отражалось утреннее солнце, ничего не увидел, кроме света, исходящего из дальней комнаты. Он еще раз осмотрел входную дверь.

– Посмотри, нет ли там объявления, когда открывается?

– Нет, – ответила Бонни. – Я думаю, что просто все в городе это знают.

– В одиннадцать часов, – произнес кто-то.

Повернувшись, они увидели Констанс, которая шла к ним со стороны муниципалитета; сейчас ее волосы были плотно прикрыты платком.

На ней было длинное темно-синее платье с кружевными рукавами до запястий. Она была не выше пяти футов ростом и на первый взгляд казалась рано сформировавшейся двенадцатилетней девочкой, но взгляд ее принадлежал созревшей женщине.

Вытерев руки о длинный белый передник, она подошла к Билли и Бонни.

– Он будет здесь меньше, чем через час. – Вскинув голову, она посмотрела Билли в глаза. – Вы завтракали? Еды в гостинице осталось более чем достаточно. Я видела вас, когда мыла посуду, и подумала, что вы были бы не против перекусить.

Билли погладил живот:

– Звучит заманчиво.

Бонни обошла Констанс и взяла Билли за локоть:

– А как насчет театра?

Широко открыв глаза, Констанс отошла в сторону.

– О, я вас не уговариваю. – Она перевела палец с Билли на Бонни. – А вы, значит… в родственных отношениях?

Бонни прижалась к Билли.

– Можно сказать, что мы помолвлены, – мягко улыбнулась она.

Билли почувствовал, как при этом сжались ее пальцы.

– Ну да, – сказал он. – Что-то вроде предварительной договоренности.

Констанс прижала палец к подбородку и кивнула:

– Понимаю. Просто позор, что родители не дают вам самим решать.

Бонни плотно сжала губы в тонкую линию.

Билли вскинул голову. Бонни явно не доверяла Констанс. Но почему? Ее вывело из себя замечание о родителях? Может быть, лучше сменить тему.

– Голодать нам бы не хотелось, – сказал он, – но у нас мало времени.

Констанс взяла Билли за руку и повела за собой. Он оглянулся на Бонни. Нахмурившись, та последовала за ними.

Миновав муниципалитет, почтовое отделение и магазин тканей, они вошли в двойные двери старой гостиницы. Когда они пересекли порог, Констанс осмотрела улицу и бесшумно прикрыла двери.

– Вас что-то смущает? – спросил Билли.

Констанс понизила голос:

– Мне показалось, я услышала Жасмин. Она сплетничает о вас двоих по всему городу. Идемте в столовую, – поманила она их пальцем, – и там мы сможем поговорить. Все мои гости уже поели.

Констанс усадила их за маленький круглый стол. Он был покрыт серой скатертью, на которой лежали четыре серебряных столовых прибора, завернутые в синие салфетки, центр стола украшала высокая белая свеча с ровно горящим фитилем.

– Вас устроят яичница и тосты? – спросила она.

– Еще бы, – ответил Билли.

Бонни только кивнула. Легкая складка меж бровей была еле заметна. Констанс исчезла за вращающейся дверью.

Опустив голову, Бонни шепнула:

– В этой женщине есть что-то странное.

Билли развернул салфетку:

– Ну, она невысока, но…

– Дело не в этом. Она… – Бонни стала загибать пальцы, – какая-то неприятная.

Билли положил салфетку на колени:

– Ну, я бы не назвал ее неприятной. Наоборот, она куда дружелюбнее, чем многие. – Он поиграл ножом. – Ведь никто не пригласил нас к столу.

– Верно, она дружелюбна. Она охотится за мужчинами, и положила на тебя глаз.

– С чего ты взяла?

– А ты не помнишь? Она сказала, что увидела нас, когда мыла тарелки. – Бонни закатила глаза. – Билли, кухня с другой стороны. Она должна была специально высматривать тебя.

Констанс пинком открыла дверь, неся в руках три тарелки с яичницей и тостами.

– У меня не было времени поесть, так что я составлю вам компанию. – Расставив тарелки, она снова выскочила, и издали донесся ее веселый голос: – Сейчас принесу кофе и чай.

Как только она исчезла, Бонни поменяла свою тарелку на тарелку Констанс.

– Ну и ну! – сказал Билли, опуская свой нож. – Ты не думаешь, что она собирается отравить тебя, чтобы заполучить меня?

Бонни аккуратно выровняла тарелки.

– Я не исключаю такой возможности. Кроме того, происходит нечто странное. Ты что, думаешь, они могут есть яйца в любое время, когда им заблагорассудится?

– Вполне возможно. – Билли ткнул яйцо вилкой. – Ведь у них же есть куры?

Констанс появилась с двумя дымящимися чайниками и тремя фарфоровыми чашечками. Расставив их на столе, она уставилась на Билли:

– Кофе или чай?

– Чай, пожалуйста.

Она повернулась к Бонни:

– А вам?

Бонни перевернула чашку вверх донышком:

– Мне ничего, спасибо.

Констанс искоса посмотрела на нее и налила чай себе и Билли. Присев, она сразу же заговорила, понизив голос:

– Жасмин – проповедница в церкви и мэр Приюта Драконов. Она контролирует духовную жизнь горожан и общественное поведение. Кроме того, надзирает над констеблем и действует как судья в криминальных случаях.

Билли подцепил на вилку кусок яичницы, но помедлил, дожидаясь, будет ли есть Констанс.

– Не слишком ли много власти для одного человека?

– Спросить меня, так я считаю, что слишком много. – Констанс развернула салфетку и положила ее на колени. – Она вещает с высокой трибуны, и так как ее пророчества всегда оказываются истиной, люди верят ей… или боятся ее. – Констанс откусила тост и отпила чаю.

– Насколько я понимаю, вы ей не доверяете. – Он заметил, что Бонни вообще не притрагивается к еде.

– Я ее боюсь… – Констанс подняла палец, – и вам советую. Она говорит людям, что ваши белые кольца – воплощение ее грозных пророчеств. Если бы она могла, то водрузила бы ваши головы на кол. Такое наказание предписывают ее пророчества, но сначала она хотела бы доказать вашу вину, чтобы спасти свое лицо перед людьми.

– Каким образом она может доказать вину? – спросил Билли. – Мы не сделали ничего плохого.

– Она будет наблюдать за вами или пошлет кого-то убедиться – мол, вы делаете то, за что она уже назвала вас… – Она помолчала, явно ожидая неизбежного вопроса.

Что Билли и сделал:

– Так как она нас назвала?

Констанс взялась за основание свечи и медленно перевернула ее:

– Оракулы огня. Сколько я себя помню, она пророчествовала против них. Говорила, что эти оракулы возвестят о разрушении нашего мира и о новой жизни в других мирах. – В ее глазах отражалось пламя, и в воздухе плавал легкий аромат полевых цветов. – Строго говоря, меня это устраивает, – продолжила она. – Когда я иду по городу или что-то покупаю, когда подметаю пол, у меня возникает странное ощущение. Не занималась ли я всем этим раньше? Не происходит ли сегодня то, что было вчера и позавчера? – Глаза ее затуманились, и она вздохнула. – Такое чувство… словно я не отсюда. Даже в жаркие дни я чувствую холод… одиночество, когда окружена людьми. Почти, как если бы я… – Она посмотрела наверх, словно ища слово.

– Далеко от дома? – с сочувствием спросила Бонни. Констанс улыбнулась, продолжая крутить свечу. Глаза ее не отрывались от пламени.

– Да… Да, думаю, что именно так.

Билли был рад убедиться, что Бонни смягчила свое отношение к Констанс. Он знал Бонни достаточно хорошо, чтобы прислушиваться к ее советам, если она в чем-то сомневалась, но ему искренне хотелось доверять Констанс. Учитывая тот жутковатый шепоток, который стараниями Жасмин расходился по улицам, им понадобится любая помощь, которую они только могут получить.

– Вы бывали в театре? – спросила Бонни.

– Как-то зашла. – Констанс снова вздохнула. На этот раз она в упор смотрела на Билли, и ее пальцы подобрались к его руке. – Но надежды годами остаются неисполненными, вянут и умирают, как цветы без воды.

В уши Билли хлынул какой-то странный поток тепла, щеки окатило жаром, от которого заслезились глаза, словно голос Констанс нес с собой не только звуковые волны. Душистый дымок свечи щипал глаза, отчего он лишь сонно моргал. Он откашлялся, надеясь, что не краснеет.

– Я… э-э-э… думаю, я понимаю.

Бонни вцепилась в Билли и оттащила его от Констанс. Тон ее слов был резким и решительным.

– Нам лучше уйти. – Отодвинув стул, она встала, не выпуская руки Билли. – Извините, но у нас масса дел, и мы не имеем представления, сколько времени придется на них потратить.

Констанс вытерла губы салфеткой:

– Но вы почти не притронулись к завтраку. Я думаю, вы голодны.

Билли достаточно хорошо знал Бонни, чтобы не сомневаться в ее интуиции… и ее решимости. Он быстро поднялся и присоединился к ней:

– Мы ценим ваше предложение, но она права. Мы не можем терять времени.

Констанс опустила голову и закрыла глаза.

– Если таково ваше желание. – Она встала и первым делом посмотрела в коридор, ведущий в переднюю комнату, потом снова перевела взгляд на Билли. Ее щеки порозовели. – Я пойду в театр сегодня, но не знаю, долго ли там пробуду. В час на городской площади мы устраиваем пикник в честь Дня Основателя. Предполагается, что в нем все принимают участие, но что бы вы ни делали, держитесь от него подальше. Жасмин конечно же будет искать там возможность осудить вас.

Билли кивнул:

– Понятно. Держаться подальше от пикника.

Направившись к двери, он приостановился, чтобы открыть ее перед Бонни. Констанс застыла у входа в столовую, держа чайную чашку, и печально смотрела, как они переступают порог.

Остановившись на тротуаре, Бонни подождала, пока он закроет дверь.

– Прости, Билли, но я должна была уйти оттуда. – Она обхватила себя руками за плечи и поежилась. – Ее голос был для меня как куски льда по коже.

Билли запахнул на груди куртку:

– Все это очень странно. У меня были совершенно другие ощущения… словно я сижу в сауне. – Обернувшись, он посмотрел в окно. Констанс нигде не было видно. – Мне показалось, что ты стала лучше относиться к ней… может, стала больше доверять ей.

– Ну, в самом деле я испытывала вину перед ней, но..

Мимо проковыляла пожилая женщина, каждый раз опираясь на трость, когда ее правая нога касалась тротуара. Бонни подождала, пока она прошла, и покачала головой:

– Лучше мне больше не говорить.

Готовый увидеть Жасмин и констебля, Билли посмотрел на часы:

– Странно. На них половина одиннадцатого. Я и не думал, что прошло столько времени.

Бонни снова поежилась:

– Сидение напротив мисс Антарктики показалось мне целым часом.

– Может, тут какие-то другие часы и минуты. Или может быть…

Бонни понюхала свое платье:

– Какой-то наркотик? А не была ли свеча ароматизатором?

Билли одернул рукава:

– Может быть. Но прошлой ночью мне приснился сон, что время пошло вспять и что день начинается снова. Так что, может, он имеет какое-то отношение к этому городу, где время откалывает такие странные штуки.

– Не исключено. Но я не была готова верить Констанс, какой бы жалостной ни была ее история.

– Совершенно правильно. – Билли заметил двух женщин и мужчину, которые рассматривали витрину. Констебля нигде не было видно. – Мы никому не можем доверять, пока не убедимся в обратном.

– Смотри! – показала Бонни. – В книжной лавке свет!

– Давай проверим. Отец всегда советовал мне искать ответы в книгах, а мы уже по горло в вопросах.

11
Появление Мерлина

Бонни уткнулась в окно книжной лавки:

– На стойке лампа. Кто-то должен быть внутри.

Билли потянул за ручку:

– Не заперто. Наверное, можно войти.

Бонни отступила:

– Теперь я вспомнила это место. Когда я была здесь с Шайло, одна пожилая леди исчезла, едва попыталась войти в эту дверь. – Бонни всплеснула руками. – Пуф! И ее нету. Перепугалась до полусмерти. Но тогда Шайло рассказала мне, что они все время так поступают.

Билли смерил взглядом дверной косяк:

– Вроде надежен.

Скорчив гримасу, он вошел первым. Поскольку никакого силового поля не обрушилось на него, он облегченно вздохнул, сделал еще один шаг в магазин и махнул Бонни, подзывая ее.

Освинцованные стекла витражей бросали разноцветные отблески на внутренность маленького магазина. Вдоль трех стен тянулись полки с книгами, и переплет каждой из них был другого оттенка. От безукоризненно чистого деревянного пола тянуло ароматом сосны.

Билли на цыпочках подошел к одной из полок. В большинстве своем это были романы – женские, полицейские, приключенческие и немного фантастических. Он нашел книгу об итальянском искусстве и открыл ее. Запись от руки гласила: «От мистера Коллинза».

С нижней полки Бонни вытащила кулинарную книгу и стала листать ее.

– Что мы ищем?

– Я подумал, что, пока мы ждем владельца, можем заняться детективными изысканиями. Я ищу какой-нибудь исторический труд или, может, биографию… которые могут объяснить, что это за город.

Пока Бонни обыскивала одну сторону комнаты, Билли занялся другой, переходя от полки к полке и вытаскивая книгу за книгой. Процесс казался нескончаемым, но поскольку тайна Приюта Драконов становилась все туманнее, он решил найти хоть какие-нибудь намеки, которые могли бы помочь найти жену Мерлина.

На высокой полке у дальней стены он увидел небольшую книжку в кожаном переплете и коснулся выдавленного на ней изображения. Ага! Тут что-то есть. Он протянул ее Бонни:

– Взгляни-ка.

Тень ее головы упала на обложку, когда она шепотом прочитала заглавие: «Пророчества Жасмин, провидицы».

Билли открыл первую страницу, и они молча стали читать ее.

Прошлое – это прошлое, и в тенях его таятся только призраки. Воспоминания – всего лишь сны, которые тают с восходом солнца. Только дураков беспокоят беды прошедшего дня, и ни один умный человек не верит в завтрашние триумфы. Ибо и беды и триумфы – всего лишь увядшие розы, от которых не остается ни шипов, ни запахов.

Так пусть тени прошлого улетают, потому что они бессмысленные и безнадежные мысли, сны больных мозгов, невидимые спутники уличных хулиганов. Мы больше не дети и не так глупы, чтобы преклоняться перед оракулами огня.

Из задней части магазина донесся громкий стук. Билли закрыл книгу и пригнулся, потянув с собой Бонни. За скрипом дверных петель последовал гневный женский голос:

– Если ты знаешь, что тебе на пользу, ты бы делала то, что я тебе говорю. Сообщай о каждом слове, которое они тебе говорят, или я выкину тебя из города вместе с остальной швалью.

– Жасмин, – ответил другой женский голос, – ты должна знать, что твоя крикливая риторика не может оскорбить мои чувства и что здесь, у меня, она нежелательна.

– Запомни мои слова, – фыркнула в ответ Жасмин, – что твой мятежный язык когда-нибудь выкопает тебе могилу.

Ударил колокол на башне, прервав ссору. Билли положил книгу пророчеств на полку и коснулся плеча Бонни:

– Давай выбираться отсюда.

Пригнувшись, они скользнули к выходу. Тихонько приоткрыв дверь, Билли выбрался наружу, проверив, следует ли Бонни за ним. Придерживая одной рукой подол своего длинного платья, она выскочила в дверь и пустилась за ним.

Они побежали по улице, держа направление на магазин Доркас. Замедлив шаги при одиннадцатом, и последнем ударе колокола, они двинулись в сторону театра. Повернув на боковую улицу, Билли и Бонни увидели десяток человек в черном, которые, стоя в очереди, чего-то ждали. Пока Билли мялся на месте, к очереди присоединилась солидная дама в сером капоре и невысокий смуглый мужчина в гамашах и порванной на плече рубашке.

– Думаешь, здесь? – спросил Билли.

– Должно быть.

Они прошли мимо очереди и оказались у окошка администратора. Вывеска на соседней стене гласила: «Зал ожидания. Двери открываются в полдень, закрываются в три часа». Билли вгляделся во внутреннее помещение. В холле театра не было видно ни одной живой души. Несколько пустых кресел стояли у стен с двойными дверями, за которыми, очевидно, открывался проход в зрительный зал. На стене висели выцветшие афиши с вытертыми буквами, сообщавшими о спектаклях «Свидетели» и «О невидимых вещах». Над длинным столом, напоминавшим стойку в закусочной, на стене висели часы с маятником. Они показывали половину двенадцатого.

Отступив от окошка, Билли повернулся к Бонни и пробормотал про себя:

– Тут обязательно должен быть служитель. Кто-то должен подтягивать часы.

Он уставился на растущую очередь, пытаясь понять выражение лиц ее участников. Но на их серьезных физиономиях читалась только мрачная покорность, в которой не было ни печали, ни похоронной обреченности – рассеянные взгляды, плотно сжатые, неподвижные губы, тощие фигуры. Никто не произносил ни слова.

Билли подошел к началу очереди, где, понурив плечи и опираясь на узловатую трость, стояла пожилая дама, которую он видел в гостинице. Морщинистое лицо и редкие пряди седых волос говорили о долгих и трудных годах.

Билли подошел к ней поближе и поклонился:

– Я слышал, вы ждете короля.

Опираясь на трость, она слегка приосанилась, но голос подрагивал и ноги плохо держали ее.

– О нет, молодой человек. Не просто короля… а настоящего короля. Я была здесь, когда пророк объявил о его приходе, и я собираюсь снова быть здесь, когда явится король, чтобы взять нас в новую страну. – Мотнув головой, она показала себе за спину. – Мы все чувствуем то же самое, пусть даже большинство города считает нас сумасшедшими, особенно мэр.

– Как вас зовут? – спросила Бонни.

– Марта Стоун. – Она долго и пристально смотрела на Бонни. – А кто это спрашивает?

Бонни протянула руку, но Марта всего лишь уставилась на нее, и девушка отвела руку.

– Приятно познакомиться.

Билли прислонился к дверному косяку:

– Кому-нибудь разрешается войти внутрь?

Выпрямившись, Марта указала клюкой на дверь:

– В соответствии с пророчеством никто, кроме короля, не сможет открыть ее до наступления часа.

Билли сделал два шага, схватился за ручку и потянул. Дверь легко распахнулась. Не обращая внимания на изумленный вздох, раздавшийся у него за спиной, он вошел внутрь, взял по креслу в каждую руку и вернулся обратно.

– Это вам, – сказал он, поставив одно кресло рядом с Мартой. – Садитесь.

С помощью Бонни он вытащил из холла кресла для каждой из женщин в очереди. Все они, молодые или старые, кинулись пожимать ему руку, восхищенно глядя на него. Он снова перешел к началу очереди и раскинул руки, чтобы успокоить гул.

– Слушайте все! Я войду внутрь, но думаю, что всем вам надо дождаться наступления полудня.

Билли вернулся к открытой двери, жестом позвав Бонни следовать за ним.

Билли вместе с Бонни вошел внутрь и прикрыл за собой дверь. У него отчаянно колотилось сердце.

– Они думают, что я король.

– А почему бы им и не думать? – засмеялась Бонни. – Ведь ты открыл дверь, не так ли?

– Да, но я не знаю, как доставить их в новую страну. Я даже не знаю, где я сам сейчас.

– До полудня не так много времени. Давай посмотрим, что здесь делается. – Бонни подбежала к внутренним дверям и распахнула одну из них. – Хм… Внутри полная темнота.

Билли присоединился к ней, щурясь от непривычного сумрачного красного мерцания, которое еле освещало театр. Они скользнули в зал по ковровой дорожке пандуса, прошли мимо длинных рядов пустых кресел. Найдя короткую лесенку, они поднялись на сцену, где их ждал закрытый занавес. Сквозь его потертую ткань пробивались вспышки багрового света.

Бонни нашла то место, где занавес раздвигается, вцепилась в одну из половин и оттянула ее в сторону. Билли сделал то же самое с другой половиной занавеса, и колесики со скрипом поползли по направляющим. Когда они с Бонни растянули проем до двадцати футов, он торопливо вернулся к центру сцены и уставился на открывшееся перед ними зрелище.

Стеклянная перегородка от пола до потолка стояла стеной перед лесным пейзажем, совершенно живым, объемным и в движении, хотя был залит красным ореолом, словно оператор фиксировал его через цветные линзы. Деревья и небо качались и прыгали вверх и вниз – оператор как бы старался держаться рядом с человеком, идущим через лес. На нем был плащ с поясом и ножны. Из-под шапки выбивались седые волосы.

– Профессор? – прошептал Билли.

Все было настолько реальным, что казалось продолжением сцены, словно они могли войти прямо в этот багровый мир.

Билли приблизился к экрану и протянул к нему руку, чтобы выяснить, где кончается реальность и начинается изображение. Кончиками пальцев он наконец коснулся гладкого стекла и вздохнул. Он не знал почему, но, найдя эту границу, преисполнился печали, словно бежал играть на поле, а вместо этого наткнулся на железную решетку, преградившую ему путь.

Бонни на цыпочках подошла к нему, и они уставились на эту картину; они стояли оцепенев, едва ли не загипнотизированные видом этого неба и качающихся деревьев. Внезапно на весь экран легла чья-то тень, словно из-за их спины медленно возникли очертания человека. Билли инстинктивно схватился было за меч, но его при нем не было. Прежде чем он смог сообразить, каким иным образом ему вступить в бой, от экрана донесся тихий спокойный голос:

– Не пугайтесь.

Подкравшаяся тень уменьшилась до размеров человека, который и вышел на сцену – в то же время каким-то образом оставаясь за стеклянной перегородкой, словно он одновременно был частью экранного изображения и театральной сцены. Выйдя в центр, он остановился, оставаясь спокойным и неподвижным, а сцена за его спиной продолжала мерцать.

Он распростер руки:

– Добро пожаловать, друзья мои. Как долго я ждал вас!

Хотя казалось, что на нем красная маска, лицо этого человека было ясно различимо. Билли прижал ладони к стеклу.

– Профессор? – Он показал на человека в длинном плаще, который продолжал идти в поле зрения. – А я думал, что вы там.

Человек приподнял полу мантии и рассмеялся:

– Я не думаю, что ваш профессор носит что-либо подобное, но, глядя сквозь эту стену из драгоценного камня, вы вряд ли можете утверждать, что я не ношу красное. – Он повернулся и махнул рукой в сторону леса. – Ваше первое предположение было верным. Это ваш профессор. Он исполняет свою обязанность – проводит вашу мать к обусловленному месту встречи и прилагает все силы для защиты ее. Там по-прежнему ночь, потому что время в двух измерениях редко совпадает. Я заметил, что бывают периоды, когда оно совпадает и тут и там, а затем одно может быстро убегать вперед в то время, когда другое медленно тащится сзади. За все мои столетия странствий через границы пространств этот феномен был едва ли не самым интересным.

У Билли опять ослабли ноги, а дыхания еле хватило, чтобы заговорить:

– Мерлин?

Мерлин кивнул:

– Да, Билли. Это я. – Он поклонился Бонни. – Добро пожаловать, мой нежный цветок. Ты прелестно выглядишь в этом платье.

Блеснув улыбкой, Бонни сделала реверанс:

– Благодарю вас, любезный сэр.

Мерлин снова приподнялся. Его глаза сверкнули.

– Милости прошу, прекрасная девушка. – Он хлопнул в ладоши и решительно сказал: – Итак, нас ждет много дел…

Билли поднял руку:

– Подождите минутку! Не хотите ли объяснить, почему и как вы здесь очутились, и вообще, что это за место?

По лицу Мерлина скользнула мягкая улыбка.

– Ну да, у молодого короля всегда должно быть много вопросов. После всего, что вы увидели, сомнения по-прежнему терзают ваш мозг?

– На самом деле не сомнения. Я просто хотел бы четко понять, что здесь происходит. Я настолько растерян, что чувствую себя словно в ночном кошмаре.

– Достаточно честное признание, но, поскольку для нас очень важно время, я буду краток. Отвечаю на твой первый вопрос. Когда Экскалибур превратил меня в световую субстанцию, я обрел существование, которое позволило мне путешествовать едва ли не по всем духовным пространствам – в кэндлстоны, через все Семь Кругов и даже к преддверию Рая. Если ты помнишь, какое-то время я был даже в облике твоего профессора. – Он хлопнул по внутренней стене стеклянного экрана. – Эта перегородка между нами – драгоценный камень кулона, Великий Ключ, который открывает проход между вашим миром и Приютом Драконов, и теперь он висит на цепочке на шее твоей матери. Хотя я способен находиться внутри турмалина, я не могу пройти сквозь последний барьер того мира, в котором ты пребываешь.

– Почему? – спросил Билли.

– Я не дракон, – распростер руки Мерлин. – Те, что в поселении, – души драконов, которые никогда не позволят Нефилимам контролировать их мозги. Я думаю, ты имеешь право называть их непродавшимися драконами.

– Непродавшимися? – ухмыльнулся Билли. – Есть по крайней мере одна, которая полностью продалась. Едва мы оказались тут, она стала доставлять нам сплошные неприятности.

– Так ли? – озабоченно спросил Мерлин. – И что же она делала?

– Ее зовут Жасмин. Она называет себя пророчицей и рассказывает, что горожане не в состоянии вспоминать прошлое. Пара из них сказала нам, что она была бы готова убить нас, будь у нее такая возможность. Она говорит, что мы кто-то вроде оракулов огня и заслуживаем смерти.

Мерлин погладил подбородок.

– Понимаю. Очень интересно. Я думаю, она могла быть драконом, который сам предпочел продаться. Хотя Нефилим никогда не обитал в ее теле, возможно, она обрела силу из темных источников и пользуется ею, чтобы властвовать над другими. – Он сложил руки на поясе. – Я не ожидал, что кто-то похожий на нее существует в Приюте Драконов. И советую вам избегать ее.

– Еще бы, – хмыкнул Билли. – Мы тоже так решили. Но почему здесь очутились драконы?

– Они здесь, – ответил Мерлин, – потому что их душам больше некуда деваться. Драконы были назначены править человечеством, когда в самом начале земля была Раем, но когда человек пал, рухнул и Рай. Как вы знаете, те драконы, которые были убиты после того, как стали людьми, отосланы в седьмой круг Гадеса. От них остались лишь сухие кости, которым необходимо духовное возрождение – его-то ты и принесешь им, как человек-мессия. Те драконы, которых ты видел в городке, были убиты как драконы, и поэтому они оказались в этом закрытом месте, не предназначенном для людей. У них не было мессии, чтобы спасти их… до сих пор.

Билли ткнул себя пальцем в грудь.

Мерлин показал себе под ноги:

– Убеди их прийти сюда, и ты все увидишь. Они знают, что это такое. Они знают, что это их освобождение давно прозвучало в пророчестве. Я не сомневаюсь, многие уже ждут твоего появления.

Билли кивнул на двери:

– Ну, не так уж и много, может, самое большее – две дюжины.

Мерлин было поджал губы, насупился, и его лицо застыло в твердой решимости.

– Значит, ты должен убедить большинство прийти сюда. От их количества зависит судьба Земли, а их избавление – от веры в тебя, в избранного. – Он поднял кулак и с силой ударил по экрану. – Они не могут быть спасены, пока не последуют за тобой к этому камню, и, даже когда они придут, их вера подвергнется испытанию, но они окончательно поверят, когда увидят, как ты проходишь сквозь камень, и только избранные антрозилы, люди-драконы, смогут вывести их по этому проходу.

Бонни прижала ладонь к стеклу:

– А что произойдет с драконами, когда они выйдут?

Мерлин разжал кулак и отряхнул полу своего плаща.

– Честно говоря, я и сам толком не знаю. Эти драконы погибли, так что, скорее всего, они не смогут обрести физическое существование, но… – он показал на стеклянный барьер, – там внутри они не являются драконами. Ведь вы должны были найти две души, которые не принадлежали к ним.

– Вашу жену? – спросила Бонни. – Билли читал о ней в Fama Regis.

– Да. Моя жена до сих пор пребывает в здравом рассудке, но человеческая душа, покинув ее, умерла, и она стала подобна одному из уничтоженных драконов. Я искал ее по всем кругам, и прежде всего в шестом, но так и не нашел среди пребывающих там душ. Возможно, ее облик лишен способности появляться в человеческих владениях из-за необычности ее пленения в Приюте Драконов. – Легкая улыбка осветила лицо Мерлина. – Но если вы сможете ее вытащить, я доставлю ее в такое место, где она восстановится.

– Не беспокойтесь, – сказала Бонни. – Мы сделаем все, что в наших силах, и найдем ее.

Билли грустно вздохнул:

– Тогда, как я предполагаю, второй должна быть жена профессора Гамильтона.

Мерлин прикрыл один глаз.

– Доркас там?

– Да, – кивнула Бонни. – Она портниха, как и в нашем мире.

– Значит, Моргана уничтожила жену еще одного своего врага. Я должен был догадаться. Она предсказуема.

Билли пальцем провел на стекле расплывчатую линию:

– Тогда кто же тот другой, который не принадлежит к этому миру?

Мерлин прислонился к барьеру:

– Зрение подвело тебя, Билли. Да, твой отец, скорее всего, в этом поселении, хотя я не могу тебе сказать, как он выглядит. Его необходимо убедить явиться сюда. На его плечах может лежать судьба мира.

Билли вскинул брови. Он не хотел давать воли своему возбуждению. Пока еще рано.

– Значит, если он не принадлежит к этому миру, то он не мертв?

– Нет. Ни в коем случае. Просто у него нет тела. Когда ты бросил в пропасть луч Экскалибура, его дух прошел через турмалин кулона и очутился в Приюте Драконов. Поскольку сейчас его телом владеет дух зла, я не могу сказать, что случится, доведись тебе добраться до него, но ты должен убедить его в том, что твое появление означает конец возрождения драконов. К ним всем вернутся их способности, и больше не будет никакой необходимости в этом месте. Оно будет полностью уничтожено. – Он отошел от барьера, вернулся и снова прислонился к нему. – В силу каких-то причин Бог не сообщил мне, как он претворит в жизнь свои планы, но я знаю, что твое решение, Билли, тут все изменит. Запомни эти слова, поскольку в них заключено пророчество: Король путем свободы и любви, тропой святой войны, дорогой крови и жертвенной стезею благородства идет. Спасая души, все отдаст.

– Отдать все? – повторил Билли. – Что это значит?

Мерлин снова стал прохаживаться, на этот раз быстрее, чем раньше. Опустив голову, он вскинул руки.

– Я не знаю! – с отчаянием сказал он. – Это может означать очень многое. – Остановившись в центре, он с силой перевел дыхание и закрыл глаза, словно боясь посмотреть на Билли. Наконец он открыл их, они были полны слез, и сказал еле слышным шепотом: – Просто будь готов ко всему, пусть даже тебе придется пройти по следам твоего Спасителя. Не важно, что произойдет. Даже если тебе доведется погибнуть, ты никогда не будешь забыт.

В зале театра раздалось чье-то шарканье. Марта доковыляла до первого ряда, ее глаза поблескивали в свете красного экрана.

– Смотрите! – закричала она. – Король раздвинул занавес!

С радостными криками люди кинулись на свои места.

Пригнувшись, Мерлин шепнул:

– Эти люди много лет ждали твоего прихода, поэтому они не будут возражать, когда ты скажешь, что, если сможешь, вернешься с многими их соседями. Но будь внимателен. Портал, через который можно поддерживать связь с этой реальностью, обладает необыкновенным зарядом духовной энергии, даже в течение этих трех часов. Хотя власть открывать этот портал принадлежит небесам, она приходит как ответ на молитвы верующих, которые ждут здесь каждый день, что смогут последовать порядку, предписанному Богом. Так что в три часа проход к экрану закроется, а ты должен будешь вернуться и вести их к спасению. И пусть Бог внушит тебе правильные слова, и здесь, и в поселении. – Мерлин отодвинулся в сторону и ушел; его тень на мгновение выросла и исчезла.