Текст книги "Джонни Д. Враги общества"

Автор книги: Брайан Барроу

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 47 страниц)

Около семи утра в полицию позвонил владелец магазина подержанной мебели и сказал, что Андерхилл находится у него на Мейн-стрит. Восемь полицейских из Шоуни, а также помощники шерифа из числа добровольцев помчались по указанному адресу. Андерхилл лежал на кровати. На этот раз он не оказал никакого сопротивления полиции. Простыни промокли от крови, а на бандите буквально не было живого места. Он был ранен в голову: пуля прошла по касательной и оторвала левое ухо, еще несколько пуль попало в живот, причем одно ранение оказалось сквозным.

– Похоже, мне конец, – просипел Андерхилл.

Стенли Роджерс, шериф Оклахома-Сити, наклонился к бандиту.

– Да, похоже, ты сильно вляпался, Андерхилл, – сказал он.

– Всего продырявили, – отозвался тот. – Пять раз в меня попали. Я считал, когда попадали.

Андерхилла отправили в больницу, и там он в течение дня несколько раз терял сознание и снова приходил в себя. Агенты толпились у его кровати и задавали вопросы, стараясь воспользоваться последней возможностью узнать что-нибудь про бойню в Канзас-Сити. Получить ответ от Андерхилла удалось Фрэнку Смиту – старому «ковбою», который выжил после бойни. Гувер получил донесение: Андерхилл, «зная, что умирает, твердо заявил агенту Фрэнку Смиту, что ни он, ни Харви Бейли не имеют никакого отношения к убийствам в Канзас-Сити».

На следующий день Андерхилла перевели в тюремную больницу в Макалистере, и он умер там 7 января. Гуверу не оставалось ничего другого, как только поверить предсмертным словам бандита. После шести месяцев попыток раскрыть дело о бойне в Канзас-Сити расследование зашло в тупик.

Год заканчивался, и объявленная правительством Война с преступностью длилась уже шесть месяцев. Сейчас, оглядываясь назад, становится ясно, что 1933 год был только прелюдией, чем-то вроде затянувшейся тренировки и для ФБР, и для всей страны. Несмотря на все усилия, которые предпринимал министр юстиции Гомер Каммингс, чтобы придать борьбе с бандитизмом общенациональное значение, к концу года она имела большой резонанс только в отдельных регионах. Если в Чикаго и Канзас-Сити газеты помещали на первые полосы кричащие заголовки, например о побеге Верна Миллера в конце октября, то в «Нью-Йорк таймс» той же новости было отведено всего восемь абзацев где-то в середине номера.

Чего не хватало гуверовской общенациональной полиции, так это сети преступных банд, которая бы представляла угрозу для всей страны. 1934 год заполнил этот пробел: все заговорили о пяти таких бандах. Каждая из них обладала своими легкоузнаваемыми особенностями и превращалась в медийный фантом: харизматичный и артистичный грабитель, легко уходящий от преследования, семейка похитителей людей, убийца-психопат, беглецы-любовники, обиженный деревенский паренек. Для всех банд рождественские праздники были минутой передышки перед приближающейся бурей.

Как провели праздники Бонни и Клайд, точно неизвестно. Впоследствии сестра Клайда Нелл рассказывала, что они встретили Рождество вдвоем в заброшенном доме в Гранд-Прери. ^{62} Семья Красавчика Флойда, которая жила в оклахомских горах, так и не узнала, чем он занимался в это время. Малыш Нельсон провел праздники в Сан-Франциско. Капризная Мамаша Баркер удивила всю банду тем, что затеяла в своей чикагской квартире рождественский ужин. Все дарили друг другу подарки – духи, одеколоны и сияющие бритвенные наборы.

Мамашу было прямо не узнать, она сияла и милостиво обращалась к подружкам бандитов. «Приходи ко мне в любое время, – объявила она Делорес Делани в конце ужина. – И почему бы нам вместе не прогуляться по магазинам?» По дороге домой Делорес и Карпис ломали головы над ее поведением.

– Что за черт в нее вселился? – недоумевал Карпис.

– Просто одиноко старушке, – ответила Делорес.

В Дейтона-Бич банда Диллинджера отрывалась вовсю. По словам самих бандитов, это был единственный раз, когда они видели своего главаря пьяным. Стрелки часов приблизились к полуночи, пошли последние секунды 1933 года. Диллинджер и Мэри Киндер вышли на балкон, в руках он держал автомат. Он направил оружие на луну. «Спорим, попаду?» – сказал он. Когда часы пробили полночь и зазвонили колокола городской церкви, Диллинджер нажал на курок – и пули с оглушительным звуком рассыпались над Атлантическим океаном.

Бандиты встречали Новый год в разных местах – в Сан-Франциско, в Чикаго, во Флориде, – но тем не менее их всех объединяло одно: это было последнее празднование Нового года в их жизни.

VIII
«НАПАДЕНИЕ НА ВСЕ, ЧТО НАМ ДОРОГО»
2 – 28 января 1934 года

В первые дни нового года все банды – Диллинджера, Бонни и Клайда, Баркеров – стали готовиться к новым серьезным делам. Карпис и Баркеры приступили к работе первыми: уже 2 января они перебрались из Чикаго в Сент-Пол и собрались на снятой Фредом квартире. В похищении Эдварда Бремера должны были участвовать семь человек: Карпис, братья Баркер, Джордж Циглер, старые приятели Дока – Билл Уивер и Волни Дэвис, а также новичок – бандит из Талсы Гарри Кэмпбелл.

В течение следующей недели Карпис и Фред Баркер неустанно следили за Бремером. Они пришли к выводу, что лучшее время для похищения – это утро, когда молодой президент банка подвозит свою девятилетнюю дочь к школе на Гудрич-авеню. После этого он оставался один, а улицы возле школы были безлюдны. Карпис, всегда все тщательно обдумывавший, беспокоился о машинах, которые им предстояло использовать во время похищения. В январе в Сент-Поле очень холодно, температура каждую ночь падает до 10 градусов ниже нуля по Фаренгейту. Бандиты купили два новых «бьюика», и Карпис позаботился о том, чтобы на них установили радиоприемники, самые мощные печки и стеклообогреватели. Меньше всего им хотелось, чтобы в ответственный момент машина заглохла и отказалась заводиться на морозе.

Каждый вечер Карпис и Баркер собирали всю банду в квартире Билла Уивера на втором этаже кирпичного дома в Кенсингтоне, на Портланд-авеню. Они рассказывали о том, что удалось узнать за день, и уточняли план. В пятницу 12 января Карпис и Фред вернулись на квартиру уже после наступления темноты. Они припарковали машину и направились было к дому, но внезапно остановились. У соседнего дома какой-то человек, забравшись на ящик, заглядывал в окно. Увидев их, он соскочил на землю и скрылся за углом.

Карпис и Баркер переглянулись: похоже, это был полицейский, который искал их не в том доме. Они поднялись наверх и рассказали об увиденном Доку. Тот согласился, что это подозрительно. «Плохо дело, – сказал он. – Пойду посмотрю, что делается в округе».

Док вернулся через несколько минут. «Там на углу стоит какой-то парень, – рассказал он. – Стоит без пальто, и это в такую-то погоду».

Бандиты посовещались о том, что предпринять. В конце концов Карпис решил съездить к Гарри Сойеру в «Зеленый фонарь». Если за их домом ведется наблюдение, то Сойер позвонит своим приятелям из полиции и узнает, в чем дело. Из дома решили уходить по двое, но сначала Док сходил на разведку. Вернулся он озабоченный:

– Там в переулке стоит полицейская тачка, и в ней двое копов.

– Плохо дело, – сказал Карпис.

Решили, что Док еще раз сходит вниз и переставит машины так, чтобы они находились напротив двери. Вернувшись в очередной раз, Док сказал, что полицейские никак не отреагировали. Похоже, они следили за соседним домом.

– Тогда пошли!

Выйдя на улицу, они нырнули в машины. Полицейских поблизости видно не было. До квартиры Фреда добрались без приключений. Фред остался недоволен. Он хотел немедленно знать, лопнул ли их план, и не собирался дожидаться известий от Сойера: если полиция за ними следит, то им надо быть в Чикаго еще до рассвета. Фред решил вернуться в квартиру Уивера.

«Ну что ж, – сказал Карпис, – если надо туда вернуться, то придется захватить кое-какое оборудование. Не стоит ходить туда с одним пистолетом». Баркер отправился в кладовку и вытащил оттуда автомат с двумя 50-зарядными барабанами. Они с Карписом вышли на улицу и сели в «шевроле» Дока. Фред вел машину, а Карпис с автоматом на коленях сидел рядом с ним. Когда они доехали до дома Уивера, было уже за полночь.

– По переулку ехать? – спросил Баркер.

– Давай по переулку, – ответил Карпис.

Они двинулись по темному переулку. Полицейская машина уже уехала. Они миновали переулок и оказались на улице, застроенной одинаковыми многоквартирными кирпичными домами. У домов стояли машины с потушенными огнями. Когда они свернули за угол, позади них зажглись фары. Баркер посмотрел в зеркало заднего вида: одна из припаркованных машин тронулась. Карпис повернулся и взглянул на нее:

– Они едут за нами!

– Ну да, – ответил Баркер. – Вижу.

Они несколько раз сворачивали, все время двигаясь медленно. Машина держалась за ними. Карпис вглядывался, пытаясь понять, кто в ней сидит. Там было два человека. Карпис разглядел высокую фуражку шофера: полицейский в форме.

– Это копы, точно, – сказал Карпис. – Что будем делать?

– А что мы с ними можем сделать? Только одно.

Они снова свернули – на этот раз в узкую улочку. Тут приходилось пробираться между двумя рядами припаркованных машин.

– Ну и как мы это сделаем?

– Я сверну за угол как можно быстрее и тут же остановлюсь. А ты выпрыгивай из машины с автоматом и, как только они появятся, стреляй.

У Карписа все похолодело внутри. Они приближались к повороту. Баркер резко свернул и затормозил. Карпис выскочил на холод с автоматом в руках, Баркер – со своим кольтом 45-го калибра. Как только из-за угла показалась машина, они открыли огонь. Темнота разорвалась пополам. Карпис разряжал в полицейскую машину весь 50-зарядный барабан, а Баркер палил из пистолета. Машина сотрясалась от пуль. Когда заряды кончились, бандиты вгляделись в машину: за разбитым лобовым стеклом никого не было видно. Они сели в свой «шевроле» и укатили. Приехав на квартиру к Фреду, они включили радио и стали ждать последних известий. Однако, просидев у приемника всю ночь, они так ничего и не узнали. Утром Док сбегал за газетой, и выяснилось, что человек, в которого они стреляли, был всего лишь служащим авиакомпании «Нортуэст эрлайнс». На нем была авиационная форма.

Этого человека, радиста авиакомпании, звали Рой Маккорд. Он увязался за Баркером и Карписом, потому что принял их за людей, подглядывавших в окно его дома. В тот вечер Маккорд вернулся домой с работы, и его жена сказала, что какой-то тип подглядывал в окно, – возможно, это был человек, чуть раньше замеченный бандитами. Маккорд, даже не сняв авиационную форму и фуражку, вышел на улицу, вызвал приятеля и стал поджидать. Увидев машину Баркера, он поехал за ней – и эта поездка закончилась для него в больнице. Он получил три пулевых ранения, но выжил. Его приятель не пострадал.

Весь день бандиты думали, не бросить ли затею с похищением Бремера? В конце концов они решили подождать еще пару дней – до среды 17 января.

В эти несколько дней начали осуществлять свои планы Диллинджер и Бонни с Клайдом.

Ист-Чикаго, Индиана

15 января, понедельник

Погревшись три недели на солнышке во Флориде, Диллинджер решил, что пора наконец возвращаться на Средний Запад. Он выехал вместе с Джоном Гамильтоном. Остальные решили продлить отдых в Тусоне (Аризона). Диллинджер сказал, что заберет Билли, а затем присоединится к банде в Тусоне. Кроме того, в Чикаго он хотел попробовать обналичить ценные бумаги, от которых бандитам так и не удалось избавиться. Гамильтон же надеялся воссоединиться с Пэт Черрингтон.

Как рассказывала впоследствии агентам ФБР сама Черрингтон, Диллинджер и Гамильтон выехали из Флориды в воскресенье 14 января. В тот же день Гамильтон послал ей телеграмму из Саванны и назначил встречу в чикагской гостинице. [155]155
  Показания Черингтон. Jodil #2617.


[Закрыть]Диллинджер провел всю ночь за рулем и прибыл в Чикаго на следующее утро. В тот же день он решил ограбить банк, – по-видимому, у него закончились наличные и ему так и не удалось продать ценные бумаги. Это было внезапное решение. Некоторые считают, что Диллинджер к тому времени окончательно поверил в свою неуязвимость, другие объясняют это его неугомонным характером или желанием снова оказаться в центре внимания: он ведь не грабил банки уже два месяца.

Как бы то ни было, но в тот день Диллинджер действовал словно театральный актер, долго не выступавший и наконец дорвавшийся До ярко освещенной сцены. Банк, который он выбрал, находился в Ист-Чикаго, промышленном городе с коррумпированной властью. Диллинджер уже бывал здесь прошлым летом. По некоторым сведениям, он знал кого-то из офицеров местного полицейского управления. Некоторые историки предполагают, что его решение ограбить Первый Национальный банк было подготовлено заранее. Если это так, то, значит, за этим стоял кто-то из полицейских – кто, разумеется, не поставил в известность своих коллег.

В 14 часов 45 минут Диллинджер и Гамильтон вышли из машины, припаркованной напротив банка. В машине остался водитель (кто это был – неизвестно). Войдя в отделанный мрамором операционный зал, Диллинджер вытащил автомат из футляра, который потом несколько свидетелей называли футляром от тромбона. «Это ограбление! – крикнул он десятку посетителей. – Все подняли руки!» Вице-президент банка Уолтер Спенсер нажал бесшумную кнопку тревоги, находившуюся у него под столом. В полицейском управлении – в квартале от банка – раздался звонок.

Посетители, подняв руки, выстраивались у стены. Один из них оставил деньги в окошке кассы. «Эй, подбери-ка свои деньги, – сказал ему Диллинджер. – Нам твоего не нужно, мы грабим только банк». [156]156
  Toland, р. 175.


[Закрыть]

Гамильтон стоял в стороне, по-видимому не зная, что делать. «Вперед, – подбодрил его Диллинджер. – Собирай бабки!» [157]157
  Gary Post-Tribune, January 16, 1934.


[Закрыть]Гамильтон подошел к кассам и принялся перекладывать наличные в кожаную сумку.

В этот момент к банку подошел полицейский Хобарт Вилгус. Он еще не знал, что здесь происходит ограбление. Диллинджер увидел его первым и предупредил Гамильтона: «Коп идет». Гамильтон колебался, не зная, как поступить. «Не спеши, – сказал ему Диллинджер. – Мы не торопимся».

Когда Вилгус вошел в банк, Диллинджер вежливо предложил ему разоружиться. Он вытряс патроны из револьвера, а потом кинул его обратно полицейскому. Вилгус поглядывал на автомат, и Диллинджер это заметил. «Да ты не бойся этой штуки, – сказал он. – Может, сегодня и стрелять не придется».

Гамильтон продолжал очищать кассы. Диллинджер увидел несколько человек в костюмах, они быстрым шагом направлялись к банку. Это были полицейские в штатском, спешившие по вызову сигнализации. Гамильтон тоже их увидел. Диллинджер продолжал играть на публику. Ему нравилось показывать всем свою беззаботность. «Ты о них не беспокойся, – сказал он Гамильтону. – Не спеши и смотри ничего не оставляй. А с этими птенчиками мы разберемся, когда выйдем отсюда».

Через несколько секунд Гамильтон закончил свою часть. Диллинджер наставил автомат на Уолтера Спенсера, вице-президента банка. «Пошли с нами, мистер президент», – сказал он. Спенсер спросил, можно ли ему захватить пальто. Диллинджер покачал головой. «Вы далеко не пойдете, – ответил он. После этого он подхватил Вилгуса под руку. – Ты пойдешь первым, – приказал он. – Они могут и тебя застрелить, и меня. Так что давай попрощаемся». [158]158
  The Times, Hammond, Indiana, July 22, 1984. (Интервью с вдовой Хобарта Вилгуса.)


[Закрыть]

Так же как и два месяца назад в Расине, Диллинджер использовал заложников в качестве живого щита. Правда, на этот раз ему не пришлось встретиться с толпой любопытных. Снаружи, спрятавшись за припаркованными автомобилями, а также у витрин магазинов по обе стороны от входа в банк расположились семеро полицейских. Диллинджер ступил на тротуар, пригнувшись за Вилгусом. Гамильтон держал под руку Уолтера Спенсера.

Несколько долгих секунд все четверо двигались по тротуару к поджидавшей машине. Все молчали. Диллинджер был полностью закрыт по крайней мере от одного из полицейских, но он шел под пристальными взглядами нескольких полицейских, находившихся от него на расстоянии не более двадцати футов. До машины оставалось буквально несколько шагов, и казалось, что Диллинджер выйдет сухим из воды. Но тут один из полицейских, 43-летний Патрик О'Мэлли, закричал: «Вилгус!» Вилгус обернулся, открывая Диллинджера. О'Мэлли выстрелил из пистолета четыре раза подряд, и по крайней мере одна из пуль попала в бронежилет Диллинджера.

Диллинджер разозлился. Это был первый случай в его криминальной карьере, когда он вышел из себя. «Убирайся! – крикнул он, отшвыривая от себя Вилгуса. – Я этого гада достану!» [159]159
  Gary Post-Tribune,January 16, 1934.


[Закрыть]Он поднял автомат и дал очередь по О'Мэлли. Полисмен – отец трех маленьких дочерей – был убит на месте: восемь пуль попали ему в грудь.

Как только О'Мэлли упал, другие полицейские открыли огонь. Пули летели со всех сторон. Диллинджер и Гамильтон бросились к своей машине, виляя между автомобилями, припаркованными У банка. Гамильтону добежать не удалось. В него попали несколько пуль, одна из них пробила бронежилет. Бандит упал. Диллинджер остановился и помог ему забраться в машину. При этом он успел забросить туда и сумку с деньгами. Каким-то чудом они оба сумели нырнуть в открытую дверцу, не получив больше ни одной пули. Автомобиль помчался по Чикаго-авеню, вслед ему раздавались выстрелы. Бандитам удалось оторваться от погони и скрыться.

Очевидцы опознали грабителя, и вечерние газеты объявили на весь мир: Джон Диллинджер, человек, которого многие в Индиане считали благородным разбойником и грозой жадных банкиров, сделался убийцей. Воспоминание об этом случае тяготило Диллинджера до конца жизни. Он много раз отрицал, что убил О'Мэлли, доказывал это и судьям, и полицейским, и своим друзьям. Несколько раз заговаривал об этом с совершенно незнакомыми людьми. Скорее всего, его нежелание признавать свою вину было обусловлено не столько страхом перед обвинением в убийстве, сколько заботой о своем публичном имидже. Он понимал, что люди относятся к нему с симпатией и видят в нем веселого Робин Гуда и простого парня, который стал разбойником, потому что ему ничего другого не оставалось в это трудное время. Диллинджер не хотел быть плохим парнем. Он хотел, чтобы люди вроде его сестры Одри и ее родных могли им гордиться.

После убийства О'Мэлли Диллинджер отвез тяжело раненного Гамильтона в гостиницу, где его ждала Пэт Черрингтон. Весь вечер они вместе искали врача, который мог бы заняться ранами: одна пуля попала Гамильтону в живот, другая – в левое плечо. В течение нескольких недель Гамильтон оставался в Чикаго, и Черрингтон выхаживала его.

Диллинджер тем временем разделил с Гамильтоном вырученные 20 тысяч долларов и отыскал Билли. Они оставались в Чикаго еще довольно долго и за это время посетили адвоката – специалиста по разводам. Билли было нужно аннулировать брак, потому что они с Диллинджером собирались пожениться. После этого они поехали в Сент-Луис: Диллинджер хотел посмотреть большое автошоу. Там они купили новый «Форд V-8», сняли номер в шикарной гостинице в центре города и по вечерам ходили в дансинг, расположенный в саду на крыше этого отеля. Затем они направились на восток по шоссе № 66. Впереди их ждало солнце Аризоны.

Восточный Техас, вблизи Хантсвилла

16 января, вторник

На рассвете

Прошли сутки после налета Диллинджера на банк в Ист-Чикаго. По ухабистой проселочной дороге, идущей через сосновые леса вдоль реки Тринити в отдаленном уголке Восточного Техаса, ехал черный «форд». С реки поднимался густой туман, и вести машину было нелегко. За рулем сидел Клайд Бэрроу, рядом с ним – Бонни. На заднем сиденье устроился мертвенно-бледный немолодой мужчина. Это был 48-летний Джимми Маллинс, наркоман-героинщик.

Машина переехала хлипкий деревянный мостик и остановилась. Клайд вышел и достал автоматическую винтовку Браунинга. То же сделал Маллинс. Оставив Бонни в машине, они направились в лес и пропали в тумане.

В течение шести месяцев Бонни и Клайд разъезжали одни. Они ночевали в машине или в убежищах, которые им предоставляли родственники и друзья. Теперь, когда нога Бонни зажила, Клайд хотел снова приняться за работу. Для этого требовался напарник, а к тому времени парочка так прославилась, что Клайд не решался обратиться к незнакомому человеку. Единственным, кому он мог доверять, был его старый партнер Раймонд Гамильтон, а он содержался на ферме при тюрьме Истхэма. Этим утром Клайд собирался устроить ему побег.

Эта идея пришла в голову не Клайду, а самому Гамильтону. В начале января он пообещал 1000 долларов Маллинсу (человеку крайне ненадежному, его восемь раз освобождали досрочно и потом опять сажали), если тот отыщет Клайда и сумеет вместе с ним пронести на ферму оружие. Освободившись в очередной раз, Маллинс направился в Даллас и нашел там Флойда, брата Раймонда. Флойд Гамильтон принадлежал к числу людей, которые регулярно оказывали помощь Бонни и Клайду: оставляли пищу и другие необходимые припасы где-нибудь за городом. Он взял Маллинса с собой, чтобы встретиться с Клайдом. Встреча произошла на обочине дороги неподалеку от Ирвинга, в десяти минутах езды на запад от Далласа.

Клайда Маллинс сразу узнал, он видел его раньше в тюрьме. Вид Бонни его удивил: она хромала, была очень грязна и весила на вид не более 80 фунтов. Нога у нее была по-прежнему забинтована. Сидя в машине в темноте, Клайд выслушал план Маллинса. Работать вместе с Раймондом Гамильтоном – это звучало заманчиво. В этом случае Клайд мог из попрошайки превратиться в грабителя банков. Но Клайд не доверял Маллинсу. Братья Гамильтон хотели, чтобы оружие доставили в тюрьму в воскресенье вечером. Клайд подозревал, что здесь кроется какая-то ловушка, и потому пообещал все сделать вечером в субботу. Он велел Флойду Гамильтону не спускать глаз с Маллинса.

На следующий день, купив в ломбарде пистолет, Гамильтон и Маллинс встретились с Бонни и Клайдом на дороге восточнее Далласа. С заходом солнца все они отправились на юг, доехали по шоссе До Мэдисонвилла, затем долго кружили по проселочным дорогам. Им нужно было выбраться на ту дорогу, которая привела бы их к месту, где следовало спрятать оружие. Около половины второго машина добралась до тюремной фермы. Маллинс взял револьвер, две обоймы, прихватил один из кольтов 45-го калибра, принадлежавших Клайду, уложил все это в автомобильную покрышку и двинулся в направлении тюрьмы. Он спрятал оружие под водопроводной трубой примерно в 100 ярдах от барака, в котором содержался Гамильтон.

На рассвете они приехали в Даллас. По воскресеньям в тюрьме Истхэма заключенным давали свидания с родственниками, и Флойд Гамильтон пошел сообщить Раймонду, что оружие готово. Тем временем Бонни и Клайд вернулись в район фермы. Они долго разыскивали то поле, на котором бригада Гамильтона должна была на следующей неделе выкорчевывать кусты. Еще несколько часов ушло на составление плана побега. День был дождливый, и все проселочные дороги развезло. Несколько раз им приходилось пробираться на машине прямо по полям.

Наступило утро вторника – дня, назначенного для побега. Клайд и Маллинс оставили Бонни в машине, а сами спрятались на краю поля в подлеске. Они прождали целый час, но ничего не произошло. На тот случай, если Гамильтону придется отложить выполнение плана, они договорились ждать на том же месте по утрам еще в течение трех дней. Клайд и Маллинс уже собрались уходить, как вдруг услышали два выстрела.

Клайд прислушался. Два выстрела были принятым у охраны сигналом – просьбой о подмоге. Прошло несколько минут. Клайд и Маллинс двинулись к машине. Когда они дошли до нее, неподалеку раздались чьи-то голоса. Кто-то приближался к ним в тумане. «Возьми другого!» – крикнул один из подходивших. Это был голос Раймонда Гамильтона. «Что ты говоришь?» – окликнул его Клайд. Он не понимал, что происходит. Возможно, Гамильтона преследовала охрана. Клайд принялся стрелять из винтовки, целя в верхушки деревьев. Маллинс последовал его примеру. Расстреляв все патроны, они передали оружие Бонни, чтобы она его перезарядила. Но в этот момент из тумана показались четверо: Гамильтон, осужденный за убийство заключенный по имени Джо Палмер, а также еще двое, которые просто воспользовались возможностью для побега и увязались за ними. Все четверо тяжело дышали: им пришлось пробежать почти милю.

– Никого не возьмем в машину, кроме Раймонда и Палмера, – заявил Маллинс. – Остальные ступайте назад.

– А ну заткни глотку, Маллинс! – перебил его Клайд. – Машина моя, и я тут главный. Трое поедут в багажнике, а четверо в салоне.

Полиция выставила заставы на всех дорогах в округе в течение часа. Клайд поехал проселочными дорогами. Он взял курс на северо-запад и через маленькие городки: Сентервилл, Джуэтт, Тиг, Уортхэм и Мексиа – добрался до Хилсборо, находящегося в тридцати милях от Уэйко. Когда они заехали на бензозаправку, к ним обратился старик, работавший там: «А что, ребятки, слышали, что сегодня утром натворил Клайд Бэрроу?» Они поговорили некоторое время на эту тему, а потом Клайд попросил старика залить бензин в бак.

Клайд не решился ехать из Хилсборо в Даллас, опасаясь, что повсюду, где он обычно прятался, сейчас усиленно ведется наблюдение. Бандиты двинулись на юг, в направлении Хьюстона. В Даллас они заглянули только через три дня – 20 января. Клайд и Бонни, как всегда, повидались с родственниками на дороге в окрестностях города. Им было что рассказать родным и было о чем задуматься на ближайшее будущее. Впервые за последние семь месяцев у Клайда Бэрроу собралась собственная банда.

Начальником всех техасских тюрем в это время был Ли Симмонс – худощавый немногословный и серьезный мужчина 50 лет, из той же породы одиноких «ковбоев», что и его друг, фэбээровец Гус Джонс. Утром он был в тюрьме в Хантсвилле, в сорока милях к югу от Истхэма. Около девяти утра он получил известие о побеге, а в десять уже приехал на ферму. Двое тюремщиков получили ранения, причем один из них – майор Кроусон – очень серьезные. Стреляли совершившие побег заключенные, но Симмонс был уверен, что за этим делом стоит Клайд Бэрроу. Его подозрения подтвердились на следующий день, когда одного из бежавших задержали и он рассказал, как было дело.

Целый день Симмонс устраивал засады на дорогах и общался с газетчиками. Только к вечеру он смог добраться до больницы в Хантсвилле, где лежал майор Кроусон: пуля попала в живот, и жить майору оставалось недолго.

– Мистер Симмонс, не держите на меня зла, – с трудом проговорил Кроусон. – Я виноват, что не исполнял ваши инструкции как надо, простите меня.

– Не думайте об этом, – ответил Симмонс. – Этим ребятам повезло, но на нашей улице тоже будет праздник. Я вам обещаю, что так просто они не отделаются.

Кроусон умер на следующий день, и Ли Симмонс поклялся за него отомстить. Чего бы это ни стоило, Клайд Бэрроу должен быть взят живым или мертвым. Симмонс несколько дней обдумывал, как лучше подойти к этой задаче, и в конце концов понял, кто может помочь ему справиться с ней.

Сент-Пол, Миннесота

17 января, среда

На следующий день после налета Клайда Бэрроу на тюрьму Истхэма температура в Сент-Поле опустилась ниже нулевой отметки. Этим утром Эдвард Бремер, как всегда, выехал на своем черном «линкольне» из особняка на бульваре Миссисипи-ривер, чтобы подвезти дочь в школу. Бремер, богатейший человек, родился в одной из самых известных семей Твин-Ситиза. Его отец Адольф Бремер в 1896 году женился на дочери немецкого пивовара Якоба Шмидта и после смерти тестя возглавил «Пивоваренную компанию Шмидта». Он был другом и спонсором президента Рузвельта. Времена «сухого закона» прошли для него относительно спокойно: он сумел наладить производство безалкогольных напитков и эрзац-пива ^{63} а также вложить средства в другие виды производства. Его сын Эдвард возглавлял крупнейший из принадлежащих семье банков – Коммерческий государственный банк, имевший отделения в Вашингтоне и других городах.

Однако, как впоследствии выяснило ФБР, Бремеры не были столь кристально чистыми коммерсантами, какими хотели казаться. Как и в случае Уильяма Хэмма, их интересы были тесно связаны с преступным миром Сент-Пола. Пивоваренный завод снабжал эрзац-пивом многие распивочные, в которых собирались бандиты, в том числе и таверну Гарри Сойера. Жена Сойера Глэдис впоследствии дала ФБР письменные показания о том, что Бремеры тайно поставляли в эту таверну настоящее пиво с 1926 по 1932 год, а Сойер перепродавал его по всей Миннесоте. Более того, Глэдис показала, что «Зеленый фонарь» на самом деле принадлежал Бремерам.

Чем Бремеры рассердили бандитов, осталось неизвестным, но что-то между ними произошло. Банк, которым руководил Эдвард Бремер, пропускал через себя деньги Гарри Сойера и других бутлегеров и помогал им отмывать краденые ценные бумаги, в том числе и те, что достались Харви Бейли после ограбления монетного двора в Денвере в 1922 году. Несогласия между Сойером и Эдвардом Бремером, несомненно, носили чисто финансовый характер. Однако сыграл определенную роль и «колючий» характер Бремера. В одной из служебных записок ФБР читаем: «Бремера терпеть не могут не только его родственники, но и многие другие люди. Он может вспыхнуть в любой момент, очень эгоистичен и безрассуден, друзей у него почти нет».

В это морозное утро Эдварду Бремеру, который всю жизнь воспринимался окружающими только как тень своего отца, предстояло прославиться. Он высадил дочь возле школы и поехал дальше. На перекрестке Гудрич-стрит и Лексингтон-паркуэй он остановился у знака «стоп». В ту же секунду на перекресток выехал Джордж Циглер и перегородил Бремеру путь своей машиной. Сзади вплотную подъехал автомобиль, за рулем которого был Карпис. Бремер оказался в ловушке.

Док Баркер и Волни Дэвис выскочили из машины. Док открыл дверцу со стороны водителя и навел револьвер на молодого наследника Бремеров. «Не двигайся, а то застрелю», – предупредил он.

Однако Бремер запаниковал и схватился за рычаг переключения передач. Тогда Док ударил его в лоб ручкой пистолета. Бремер рванулся к дальней дверце, но там уже был Дэвис: он первым распахнул ее и тоже ударил Бремера. Тот все равно пытался вырваться из машины, и тогда Дэвис резко захлопнул дверь, прищемив Бремеру ногу в колене. Борьба продолжалась всего несколько секунд, однако к моменту, когда Бремер прекратил сопротивляться, он уже был весь в крови: она текла из глубокой раны на голове. Карпис следил за дракой с раздражением. «Появись тут патруль, – пробормотал он, – и начнется такое, что не дай бог».

В конце концов Доку удалось загнать Бремера вниз, на пол машины, так что его не было видно снаружи. Дэвис сел за руль и повернул ключ зажигания. Машина не заводилась. «Эй, ты, давай по-хорошему, – обратился Док к Бремеру. – Заводи давай!»