Текст книги "Джонни Д. Враги общества"

Автор книги: Брайан Барроу

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 47 страниц)

Войдя в банк, Пирпонт прошел к одному из окошек и попросил разменять 20-долларовую купюру. Кассир отослал его к другому окошку, и тогда Пирпонт вытащил автомат.

Диллинджер, с пистолетом в руке, перепрыгнул через ограждение и, угрожая кассирам оружием, загнал их всех в хранилище. Впоследствии банковские служащие и присутствовавшие при нападении клиенты будут дружно выражать свое удивление тому, как хладнокровно и методично действовали грабители. Бандиты выгребли всю наличность из ящиков и касс в миткалевые мешки. Никто не подал сигнала тревоги: в офисе шерифа, располагавшемся напротив банка, ничего не заметили.

Когда все было закончено, грабители взвалили тяжелые мешки на спины, как злобные Санта-Клаусы, и проследовали к «студебекеру». Через несколько секунд их и след простыл, запоздалая погоня ни к чему не привела. Из Гринкасла банда направилась в Чикаго. Им досталось 75 тысяч долларов, по 15 тысяч на каждого. О дерзком грабеже говорили повсеместно, в течение двух недель это была одна из главных тем для обсуждения. А для бандитов пришло время передохнуть и развлечься. [115]115
  Greencastle Banner,Oct. 24. 1933; Indianapolis News,Oct. 22, 1983.


[Закрыть]

Диллинджер и его приятели вернулись в Чикаго как раз в то время, когда банда Баркеров бежала оттуда, спасаясь от облав, которые начались после неудачного ограбления Федерального резервного банка. По одному и по двое они пробирались через Великие равнины в Рино (Невада). Первыми туда приехали Карпис и Делорес Делани, – это было 27 сентября. По дороге они останавливались переночевать в Каунсил-Блафсе (Айова) и в Ролингсе (Вайоминг). В Рино Карпис поставил машину недалеко от «Банк-клуба», выдал Делорес 20 долларов на игровые автоматы, а сам отправился на встречу с местным преступным авторитетом Биллом Грэмом.

После горячих приветствий Карписа отозвал в сторонку партнер Грэма Джим Маккей. «Слушай, – сказал он, – ты помнишь того пацана, который тут околачивался, Джимми этого?» – «Ну да», – ответил Карпис и рассказал о том, что познакомил Малыша Нельсона с преступным миром Сент-Пола и Чикаго.

– Послушай, – сказал Маккей, – этот парень очень опасен. Он скоро много лишнего наделает. Я надеюсь, вы его к себе в банду не взяли, а? И сюда он снова не собирается?

Карпис улыбнулся:

– Слушай, Джим, но это же всего лишь бешеный пацан…

– В том-то и дело! Он вообще никогда не думает, стрелять или не стрелять. Я ехал с ним как-то вместе на север Калифорнии, и там у озера Тахо останавливает нас полицейский патруль, просто чтобы фары проверить. Так что ты думаешь? Он их чуть не перестрелял Уже готов был начать палить.

Остальные члены банды подтянулись в Рино спустя несколько дней. Док Баркер приехал не один: с ним был его друг детства, сильно пьющий мужчина по имени Гарри Кэмпбелл. Мамаша Баркер осталась в Чикаго. Она угрюмо выслушала сообщение о том, что ее дети собираются уезжать, и даже не подняла головы от своих пазлов, когда Карпис пришел попрощаться. В Рино потянулись долгие дни и недели безделья. Карпис и Делани проводили уик-энды на ранчо одного «дуда». ^{55} Они охотились на калифорнийских зайцев-чернохвостиков, много ходили пешком и рано ложились спать. Остальные расслаблялись в казино и посещали кинотеатры.

Однажды Карпис решил отвезти Делорес в Сан-Франциско. Они взяли с собой Дока Баркера, у которого загноился раненый палец, и ему нужно было в больницу в Вальехо (Калифорния). Этой больницей заправлял примечательный тип из бывших уголовников Тоби Вильямс. Некогда он был медвежатником, а затем завел больницу, где нанятые им доктора делали операции гангстерам со всей страны.

В Сан-Франциско они повидались с компанией бутлегеров, известной Карпису по рассказам Билла Грэма, и оказалось, что эти люди – бывшие члены банды, в которую входил Малыш Нельсон. Потом познакомились с барменом, тот хвастался своими связями в Голливуде. После этой встречи Делорес уже ни о чем, кроме Голливуда, говорить не могла. «А давай возьмем его с собой, этого бармена! – приставала она к Карпису. – Как ты думаешь, он познакомит нас со звездами?»

Когда они вернулись в Рино, Делорес по-прежнему говорила только о Голливуде, и в конце концов Карпис согласился отвезти ее в Лос-Анджелес. Они пообещали товарищам вернуться через неделю и двинулись на юг. Сначала они попали в сонный, затерянный в пустыне городок, называвшийся Лас-Вегас. Здесь Карпис повидался с парой приятелей Гарри Сойера – они владели маленьким и плохо посещаемым казино. Карпису Лас-Вегас показался настоящим краем света. Через несколько дней они с Делорес продолжили путь и вскоре прибыли в Лос-Анджелес. Пожили в отеле в самом центре, а потом направились в Беверли-Хиллс в надежде увидеть кого-нибудь из звезд. Карпис долго гонял машину туда-сюда по усаженным пальмами проспектам, пытаясь разглядеть какое-нибудь знакомое лицо, но все без толку. У Делорес вконец испортилось настроение. «Ну конечно, – ворчала она, – как можно увидеть знакомое лицо, если тут все ходят в черных очках? Кинозвезду, наверное, только тогда и отличишь, когда все столпятся вокруг нее и станут просить автографы».

Они поехали на Голливудские холмы, чтобы отыскать дом Кларка Гейбла. Карпис несколько раз сбивался с дороги. Немного погодя он заметил следующую за ним патрульную машину. «А ну его к чертовой матери, мотаем отсюда, – пробормотал он. – А то они нас, чего доброго, остановят».

Напуганный этим случаем, Карпис поскорее рассчитался в отеле и двинулся в Рино самым коротким путем – через Долину Смерти. Воссоединившись с другими членами банды, парочка втянулась в их обычную жизнь: они околачивались в казино, играли в кено, ^{56} мечтали о поездке на Гавайи (куда им попасть было не суждено) и подумывали о том, не ограбить ли банк на окраине Сан-Франциско. Эту размеренную жизнь нарушило только одно происшествие: Гарри Кэмпбелл неудачно засунул себе в карман пистолет – и тот чуть не отстрелил бандиту мошонку. В конце концов все члены банды пришли к единому решению: пора возвращаться в Чикаго. [116]116
  Записи Карписа, лента 15.


[Закрыть]

На Среднем Западе уже начался листопад, а загадка – кто устроил бойню в Канзас-Сити – все еще оставалась не решенной. 13 сентября прокуратура штата Миссури предъявила обвинение нескольким фигурантам, но в ее действиях ощущалась неуверенность. Это был компромисс: федеральная власть требовала поскорее завершить дело, а местные прокуроры вообще не находили состава преступления в действиях подозреваемых. В результате обвинили преступников, косвенно причастных к убийству, – Дэфи Фармера и его товарищей наряду с шестью возможными убийцами – Красавчиком Флойдом, а также Харви Бейли и его бандой. Но обвинили только в препятствовании правосудию. ФБР по-прежнему считало, что преступление совершил Берн Миллер вместе с Бейли и беглецами из канзасской тюрьмы. А Бейли, арестованный по делу Уршела и заключенный в тюрьму Левенуэрта, разумеется, решительно отрицал свою причастность к бойне.

У Бейли было алиби, и люди Гувера ничего не могли с этим поделать. За три месяца они так и не нашли никаких доказательств, подтверждающих, что Бейли или кто-то из его бандитов находился: в день убийства на вокзале в Канзас-Сити. Правда, один свидетель по имени Сэмюел Линк показал, что Бейли там был, но этого человека вскоре совершенно дискредитировал один из его приятелей, заявивший следствию: «Линка иногда заносит, и тогда он принимается болтать, будто ездил вместе с Тедди Рузвельтом в Южную Америку и будто знаком со всеми коронованными особами Европы». [117]117
  Пёрвис – отделению в Канзас-Сити. 29 августа 1933 г.


[Закрыть]Кроме того, оказалось, что из оружия, принадлежавшего Бейли, ни как не могли быть выпущены пули, найденные на месте преступления. Почти после каждого ограбления банка на Среднем Запад бандитские пули отправляли в полицейскую лабораторию в Канзас-Сити. Здесь изучали пули Бонни и Клайда, оставшиеся в Платт-Сити, а также пули, выпущенные Малышом Нельсоном в Гранд-Хейвене, но ни одна не соответствовала пулям из Канзас-Сити.

Понимая, что дело против Бейли разваливается, агенты ФБР сосредоточились на поисках так и не найденных соучастников преступления. Хозяин игорного заведения в Хот-Спрингсе Дик Галатас исчез бесследно. Оставшиеся на свободе члены банды Бейли грабили банки по всей Оклахоме. В начале октября один из них – Большой Боб Брэди – был ранен и взят под арест в Нью-Мексико, однако выживший после бойни фэбээровец Рид Веттерли (к тому времени он уже вышел из больницы, но все еще пребывал в состоянии депрессии) этого бандита не опознал. Самым печальным было то, что у бюро не осталось никаких ниточек, ведущих к Верну Миллеру или его подруге Вай Матиас. Агенты в Сент-Поле, Чикаго и Канзас-Сити теперь перебирали версии, отвергнутые в начале расследования.

Через три недели наметился выход из тупика, в который зашло следствие. Чикагские агенты вспомнили, что еще несколько месяцев назад информатор сообщил: в одном из ночных клубов работает официанткой лучшая подруга Вай Матиас по имени Бобби Мур. Летом Мэлвин Пёрвис установил было за ней наблюдение, но, после того как ФБР вышло на след самой Матиас и принялось гоняться за ней по всему Восточному побережью, слежку за ее подругой прекратили. Трудно объяснить, почему в течение нескольких месяцев никому не пришло в голову снова заняться Бобби Мур. Последним ее местожительством, известным бюро, был дом со съемными квартирами под названием «Шэрон» на Шеридан-роуд. Управляющую этим домом вызвали в офис ФБР 26 октября, и она опознала по фотографиям не только Мур, но и Матиас. Подруга Верна Миллера (или женщина, очень на нее похожая) сняла одну из квартир в этом доме еще в конце августа.

В конце 1933 года ФБР было еще далеко до той организации профессиональных борцов с преступностью, какой оно стало позднее. Поимку Автомата Келли можно назвать скорее случайной удачей, чем закономерным следствием проделанной работы. «Ребята из колледжа», служившие в ведомстве Гувера, отличались редкостной энергией, но опыта у них было маловато. Это подтверждала практика: подозреваемых вроде Вай Матиас сначала находили, а потом теряли, многообещающие версии игнорировались и погребались в архивах, многие агенты все еще плохо умели обращаться с оружием.

Сейчас, годы спустя, вполне очевидно, что Чикагское отделение, руководимое Мэлвином Пёрвисом, работало даже хуже других. Они вроде бы раскрыли два дела о похищении людей – Уильяма Хэмма и Джейка Фэктора, – но в обоих случаях арестованы невиновные. А когда представилась возможность взять серьезного преступника – Автомата Келли, – Пёрвис просто забыл о полученном задании. [118]118
  В одной из операций люди Пёрвиса были готовы применить оружие, но в этом деле они проявили себя еще хуже, чем в других. В августе связанный с преступным синдикатом мошенник Джейк Фэктор сообщил ФБР, что некие люди вымогают у него деньги. Встречу с вымогателями назначили в парке на Двадцать второй улице. Пёрвис снарядил целую армию – 200 полицейских и агентов ФБР. «Чикаго америкэн» потом писала, что это была самая большая группа захвата в истории города. Когда вымогатели явились, полиция попыталась их арестовать. Однако в последовавшей суматохе преступникам удалось скрыться. «Полное фиаско» – так охарактеризовала случившееся газета.


[Закрыть]

Отделение, которому предстояло сыграть ведущую роль в Войне с преступностью, занимало весь девятнадцатый этаж Бэнкерс-билдинга в финансовом центре Чикаго. В приемной при входе в офис вдоль стен обычно сидели репортеры из телеграфных агентств и шести городских газет. Они проводили время за чтением, курили и надоедали секретарше Пёрвиса, 24-летней Дорис Роджерс. [119]119
  Через семьдесят лет после описываемых событий Дорис Локерман (в девичестве Роджерс) окажется последней из оставшихся в живых обитателей 19-го этажа. В 2004 г. она жила в Атланте (Джорджия). Это была очень жизнерадостная и общительная 94-летняя дама.


[Закрыть]Эту девушку Пёрвис взял с собой в Чикаго, когда перевелся сюда из Бирмингема (Алабама), и она стала настоящим цербером у дверей в его кабинет. Без ее разрешения никто не смел туда войти.

Дорис Роджерс вспоминала: «В кабинете Мэлвина не было ничего лишнего. Стандартный деревянный стол, как у всех начальников отделений. Никаких картин или сувениров. Нет, это не было уютное гнездышко, как, знаете, у тех, кто вешает фотографии своих детей и прочее. Все крайне аскетично, все говорило о дисциплине».

Рядом с кабинетом Пёрвиса был вход в святилище девятнадцатого этажа: комнату, где хранились папки с делами. Каждая докладная записка, каждая телеграмма или телетайпная лента копировались в семи экземплярах. Любая опечатка влекла за собой дисциплинарное взыскание. Папки с делами хранились в казенных серых металлических шкафах. Агенты в эту комнату не допускались. Туда имела право входить только служащая Хелен Данкел или ее заместительница. Если агенту требовался определенный документ, он обращался к одной из них.

На этаже имелся всего один конференц-зал с самой спартанской обстановкой. В нем же обычно проводили допросы. Слева от Дорис Роджерс находился общий зал, который агенты в шутку называли «КПЗ». Там стояла почти сотня одинаковых деревянных столов для агентов. У каждого был черный телефон и письменный прибор. Личные фотографии и сувениры не разрешались. По окончании рабочего дня никаких бумаг на столах не оставалось: сотрудники либо сдавали документы в хранилище, либо брали их для работы на дом. Докладные записки агенты сами не печатали, а диктовали двум стенографисткам – сестрам-двойняшкам Барбер. За своим рабочим столом обедал один только Пёрвис: за крошки и пятна полагалось наказание. Большинство агентов – а их было 40 человек – в перерыв перехватывали сандвич стоимостью 35 центов в буфете, располагавшемся в холле. Дорис вспоминала: «Помню, Мэлвин говорил: „Я буду дьявольски счастлив, если меня переведут в такое место, где сандвич с ветчиной не считается обедом для джентльмена“».

Внешне агенты так же походили друг на друга, как их рабочие столы: темные костюмы, черные носки, начищенная до блеска обувь, напомаженные волосы. Входя и выходя из офиса, они расписывались в специальном журнале. Если агент опаздывал на работу хотя бы на минуту, Пёрвису следовало объяснять причины опоздания вашингтонскому начальству. За два опоздания могли отстранить от работы. Многие из сотрудников были южанами и имели университетское образование: среди них сам Пёрвис и его заместитель – добродушный арканзасец по имени Дуглас О. Смит. [120]120
  Этот человек родился в Форт-Смите (Арканзас). Пёрвис привез «Ди-Оу», как называли Смита, из Оклахома-Сити и сделал своим заместителем. Он долго прослужил в ФБР и был учителем многих молодых агентов. В Чикаго он женился – как раз за неделю до того, как началась слежка за домом «Шэрон». С будущей женой его познакомил другой Смит – Фрэнк, тот самый, что остался в живых после бойни в Канзас-Сити. Д. О. Смит служил в бюро с 1928 по 1958 г., а позднее работал учителем в родном городе. Он умер в январе 1977 г. в возрасте 79 лет.


[Закрыть]Женатых было немного, и молодые агенты снимали квартиры на несколько человек.

Через семьдесят лет Дорис Роджерс, конечно, помнила уже не всех. Но один из сотрудников произвел на нее незабываемое впечатление: Джонни Мадала – энергичный юноша из Саут-сайда, поляк по происхождению. Он без конца просил Пёрвиса дать ему какое-нибудь серьезное поручение. «Джонни был мой любимчик, – рассказывала Дорис. – Веселый, улыбчивый, всегда готовый помочь, в делах беспристрастный, в жизни скромный. Его все любили».

Судьба распорядилась так, что и Дорис Роджерс, и Джонни Мадала оказались участниками охоты за Верном Миллером. В тот день, когда сотрудники узнали, где искать Вай Матиас, Мэлвина Пёрвиса не было в городе. Джонни вызвался следить за Матиас. На выходных он, представившись приезжим аудитором, снял квартиру в том же доме, что и она. Вход в квартиру № 211, где поселился Джонни, располагался в нише в шестидесяти футах по коридору от квартиры подруги Миллера. За дверью Матиас можно было наблюдать через зарешеченное вентиляционное отверстие в кухоньке Джонни.

Девушку, за которой ему предстояло следить, Джонни впервые увидел внизу, на улице, через три дня после того, как въехал в квартиру. Он узнал ее по описанию: рост пять футов шесть дюймов, стройная блондинка, на левой щеке – родинка. В тот же день он с удивлением увидел, что в ее квартиру заходят дети, но потом понял: она празднует Хеллоуин. В половине пятого он услышал какой-то шум в коридоре. Джонни подкрался к вентиляционному отверстию и увидел бежавшую по коридору Бобби Мур. Она позвала Матиас. Та вышла из квартиры и встала в дверях.

– Он здесь, Вай, он здесь! – с восторгом повторяла Бобби.

Матиас передалось ее волнение.

– Где он, Бобби? – спросила она. – Ну, говори скорее!

– Внизу. Я ему сказала, что у тебя в квартире сейчас куча детей и что ты спустишься, как только они разойдутся.

– Скажи, что я спущусь через несколько минут, – ответила Вай и исчезла в своей квартире.

В этот момент Мадала увидел, что со стороны лифтов в коридор входит некий человек со светло-рыжими усами и в очках в роговой оправе. Бобби Мур подбежала к нему, обняла и поцеловала. Затем они направились обратно к лифтам. Мадала отошел от вентиляционного отверстия.

Этот человек был похож на Миллера. Джонни позвонил в Бэнкерс-билдинг и доложил об увиденном старшему агенту Эду Гинейну. В четверть седьмого Гинейн прибыл на место лично руководить операцией. Агенты и полицейские окружили дом. Шесть человек ждали в квартире Мадалы. Чтобы убедиться, что появившийся здесь неизвестный действительно Верн Миллер, Гинейн привез с собой Дорис Роджерс: она была уроженкой Гурона (Южная Дакота) и видела Миллера, когда он был там помощником шерифа. Дорис принялась наблюдать у вентиляционного отверстия. По плану Гинейна, после того как. Миллер выйдет из квартиры Матиас, агент, стоявший рядом с Дорис, должен махнуть рукой и по этому сигналу полицейские выбегут из квартиры в коридор. Сигналом для тех, кто оставался на улице, должен был послужить брошенный на подоконник пиджак.

Телефон Матиас прослушивался, и примерно через час агент услышал, что она звонит Бобби Мур, жившей этажом ниже.

– Мисс Мур? – спросила Вай.

– Слушаю.

– Он сказал, чтобы ты отогнала свой «оберн» [машину] от входа, – сказала Матиас и повесила трубку.

Похоже, Миллер решил остаться у нее на ночь.

После этого звонка между агентами, находившимися в квартире № 211, разгорелся спор. Джонни Мадала убеждал Гинейна, что надо немедленно начинать штурм квартиры Матиас. Однако тот отказался это сделать: он хотел убедиться, что они действительно вышли на Миллера.

1 ноября

Наступил рассвет, день обещал быть холодным. Агенты, дежурившие на улице, сменяли друг друга на постах и продолжали наблюдение. Те, кто оставался в квартире № 211, по очереди ложились ненадолго поспать. Миллер все не выходил. Часов около десяти из Сент-Пола приехал агент Эдвард Ноутстин [121]121
  Эдвард Н. Ноутстин был выпускником юридического факультета университета Миннесоты. Он служил в ФБР с 1930 по 1956 г. Умер в Сан-Диего в 1970 г. в возрасте 71 года.


[Закрыть]– еще один человек, который знал Миллера в Южной Дакоте. Теперь он и Дорис Роджерс сменяли друг друга у наблюдательного пункта на кухне.

Время шло. Было уже за полдень, но подозреваемые не появлялись. Во второй половине дня Гинейн позвонил в Бэнкерс-билдинг и спросил, как быть дальше. Пёрвис перезвонил Гуверу в Вашингтон. Директор ФБР приказал ждать до тех пор, пока не будет твердой уверенности, что это Миллер. Потянулись новые часы ожидания. Только в 20 часов 15 минут дело сдвинулось с мертвой точки: Матиас еще раз позвонила Бобби Мур и попросила подогнать машину к боковому входу в дом.

Напряжение в квартире № 211 достигло высшей точки. Агент Ноутстин – он незадолго до этого вздремнул и не успел одеться – вернулся к месту наблюдения на кухне. Шесть агентов и полицейских нервно переминались с ноги на ногу у выхода из квартиры, готовые в любой момент выбежать и кинуться на Миллера. На улице двое агентов наблюдали из машины за тем, как Бобби Мур выводит свой «оберн» из гаража и паркует его возле бокового входа в «Шэрон». Поставив машину, она просигналила автомобильным гудком.

Сразу после этого из квартиры Матиас вышли мужчина и женщина. Ноутстин и Дорис Роджерс припали к вентиляционному отверстию. Женщина в зеленой шелковой пижаме была, несомненно, Вай Матиас. На мужчине была широкополая фетровая шляпа, низко надвинутая на лоб.

– Это Миллер, – шепнула Роджерс. – Я его узнаю. Это Миллер.

– Погоди, пока не видно, – ответил Ноутстин.

Пара двинулась по темному коридору. Сверху их высвечивали тусклые лампочки. Когда мужчина приблизился к первой из них, Ноутстин все еще плохо различал его лицо.

– Да Миллер это! – шепотом убеждала его Дорис. – Миллер!

Мужчина двигался прямо по направлению к наблюдавшим за ним фэбээровцам. Он прошел под второй лампочкой. Ноутстин все еще колебался.

– Он, он! – повторяла Дорис.

Агенты у двери стояли неподвижно, готовые броситься в коридор. Джонни Мадала даже чуть приоткрыл дверь и заглянул в щель. «Это Миллер! – шепнул он. – Миллер!»

Только когда мужчину осветила третья лампочка, находившаяся в пятнадцати футах от Ноутстина, тот узнал знакомые черты лица: сильно развитую челюсть и приплюснутые скулы. Это был Берн Миллер.

Ноутстин махнул рукой. Но как раз в этот момент Гинейн отошел в гостиную и не увидел сигнала. Миллер замедлил шаг, явно что-то почувствовав, и вдруг кинулся бежать. Он мгновенно скрылся за углом в той стороне коридора, где располагались лифты. Ноутстин крикнул во все горло:

– Это он! Он!

– Он там! – кричал Мадала, распахивая дверь.

Агенты все разом кинулись вперед, и в двери образовался затор, стоивший еще нескольких долей секунды. Первым в коридор вывелся Фрэнк Фримут, здоровенный сержант полиции. Вслед за ним кинулись остальные. Они завернули за угол, ожидая столкновения с Миллером возле лифта. Но их ждал сюрприз: Миллера там не было. «Лестница!» – крикнул кто-то. Сержант Фримут вышиб дверь на лестницу, скатился по ступеням и первым выбежал в холл. Здесь он кинулся к человеку в коричневом костюме, стоявшему у стойки администратора. «Как вас зовут?» – крикнул Фримут. Один из агентов ткнул пистолет этому человеку под ребра. Тот повернулся, и все увидели, что это не Миллер.

«Он пошел на улицу к машине!» – закричал кто-то. Тем временем агенты, дежурившие снаружи и следившие за Бобби Мур, – Аллен Локерман и Джулиус Райс [122]122
  Аллен Локерман женился на секретарше Пёрвиса Дорис Роджерс. Он уволился из ФБР в середине 1930-х гг. и сделал успешную карьеру адвоката в Атланте.
  Джулиус X. Райс родился в 1904 г., окончил Университет Джорджа Вашингтона и в 1931 г. поступил в ФБР, где ему предстояло прослужить 41 год. Впоследствии он стал одним из близких Гуверу людей: они с директором звали друг друга по именам. С 1946 г. и до своей отставки в 1972 г. он служил в Портленде (Орегон), где и умер в 1975 г. в возрасте 70 лет.


[Закрыть]– увидели, что из дверей выходит человек в фетровой шляпе. Он быстро пошел по направлению к ожидавшей его машине, держа руки в карманах широкого плаща.

«Похоже, это тот самый», – сказал Локерман. Но все же агенты решили, что это не Миллер: сигнала, о котором они договаривались с Гинейном, – пиджака или рубашки в окне – так и не появилось. В суматохе Гинейн просто забыл об этом. Как только неизвестный подошел к машине Бобби Мур, из дверей дома вывалилась толпа агентов и полицейских.

Миллер хлопнул дверцей, и большой «оберн» двинулся вперед – по Гэлт-стрит, которая вела на восток, к озеру. Агент Лью Николс побежал за машиной. Он был все еще не уверен, что ее пассажир – это Верн Миллер. «Стойте!» – кричал он. Миллер повернулся и дважды выстрелил по Николсу, но не попал. Николс упал на одно колено и выстрелил в ответ. Локерман выскочил из машины и тоже принялся стрелять. Прохожие прятались кто где мог, а машина удалялась по Гэлт-стрит. Один из бойцов Национальной гвардии дал по ней две очереди из автомата. Заднее стекло «оберна» разлетелось вдребезги. Бобби Мур вскрикнула, но не потеряла управления. Она резко закрутила руль влево, и машина со скрежетом свернула на Шеридан-роуд. Агенты бросились к автомобилям, чтобы пуститься в погоню, но было уже поздно. [123]123
  Показания агентов ФБР о побеге Миллера в деле о бойне в Канзас-Сити.


[Закрыть]

Гинейн кинулся в близлежащую аптеку, растолкал посетителей и добрался до телефона. По радио была объявлена общегородская тревога и названы приметы машины, в которой уехал Миллер. Двадцать минут спустя «оберн» нашли брошенным в тупике всего в нескольких кварталах от «Шэрона». Прохожие рассказали, что видели, как какой-то человек выскочил из машины и перепрыгнул через забор, за которым был задний двор многоквартирного дома, выходившего фасадом на Кларендон-авеню. (По странному совпадению это был дом, где как раз в это время жил Джон Диллинджер.) Кузов машины в семи местах был пробит пулями, внутри обнаружили следы крови. Всю ночь полиция проверяла места сборищ преступников и городские больницы, но не нашла никаких следов Миллера. Вай Матиас арестовали. Через несколько дней сдалась полиции и Бобби Мур. Однако эти женщины не рассказали ФБР ровным счетом ничего. [124]124
  Заместитель директора ФБР Винсент Хьюз написал уничтожающий отчет о действиях агентов в этом деле. Он находил, что «план ареста Миллера был далек от совершенства, а исполнение этого плана – ниже всякой критики». Среди «фатальных ошибок» Хьюз указывал на отсутствие единого руководителя операцией и готовых для преследования машин. Более того, он считал, что квартиру, в которой находился Миллер, следовало захватить сразу, – и в этом можно увидеть редкий пример хотя бы косвенной критики Гувера, потому что именно директор ФБР приказал агентам отложить штурм. Побег Миллера наглядно продемонстрировал отсутствие у агентов опыта в проведении полицейских операций.


[Закрыть]

После того как банда Диллинджера совершила дерзкие налеты в Перу, Оберне и Гринкасле, полиция штата Индиана пришла в состояние, близкое к истерии. Бандиты и беглые заключенные были не в новинку, но подобных преступлений Средний Запад никогда раньше не знал: вооруженные до зубов головорезы разъезжают на автомобилях по всему штату и грабят склады оружия и банки там, где захотят. К новостям такого рода привыкли читатели газет в Техасе и Оклахоме, но никак не в Индиане. Губернатор Пол Макнатт, пытаясь обуздать грабителей, распорядился приставить к складам оружия на всей территории штата 700 бойцов Национальной гвардии. Руководство Национальной гвардии объявило, что готово пустить в ход танки, самолеты и даже использовать отравляющие газы, лишь бы только уничтожить банду. Охваченные воодушевлением гвардейцы выставили столько заслонов на дорогах, что боссу Мэтта Дича пришлось обратиться к гражданам, отправляющимся праздновать Хэллоуин, с просьбой не делать ничего такого, что даст повод принять их за бандитов Диллинджера. Отделение Американского легиона в штате Индиана объявило о готовности направить 30 тысяч членов своей организации для патрулирования дорог.

Редактор «Индианаполис ньюс» телеграфировал хозяевам своей газеты в Вашингтон: «Банда беглых преступников окончательно распоясалась». Он обращался с вопросом к властям: «Может ли министр юстиции Гомер Каммингс предложить федеральную помощь Индиане? Один шериф убит, другой взят в заложники, в двух полицейских участках похищено оружие, один банк ограблен». [125]125
  Jodil #4, Oct. 23, 1933.


[Закрыть]Министр юстиции переправил это требование Гуверу, но тот отреагировал холодно. Даже если у него и имелись полномочия на оказание федеральной помощи полиции штата (что оставалось не совсем ясно), Гувер знал, что силы ФБР ограничены, и потому предпочитал вмешиваться только в те дела, в которых вероятность успеха была высока. А в Индиане поиски бандитов требовали больших затрат и, скорее всего, закончились бы ничем. «Я сообщил заместителю министра юстиции, что мы уже оказали помощь полиции Индианы, предоставив ей материалы по отпечаткам пальцев преступников, – ответил Гувер в докладной записке. – Но что касается помощи в поисках преступников, то мы не имеем возможности этим заниматься». [126]126
  Записка Гувера от 24 октября 1933 г. Jodil# 19. На самом деле этой осенью агенты ФБР в Чикаго, Детройте и Цинциннати имели некоторое отношение к делу Диллинджера, однако все свелось к нескольким докладам и совещаниям. В целом же бюро устранилось от расследования, как и хотел Гувер.


[Закрыть]

После того как ФБР отказалось принимать участие в расследовании, вся ответственность за поимку банды ложилась на Мэтта Лича и полицию штата Индиана, организованную всего год назад. Они быстро стали объектом насмешек. «Индианаполис ньюс» поместила карикатуру, на которой вооруженный бандит гонялся за полицейскими по всему штату. Подпись гласила: «Отличное место для охоты». Лич просил больше оружия, и губернатор Макнатт обещал выделить 10 тысяч долларов на бронежилеты, автоматы и десять новых автомобилей. Но для того чтобы получить их, Лич должен был сначала поймать Диллинджера. Полиция не знала, где бандиты нанесут свой следующий удар, и потому капитан полиции решил прибегнуть к психологическому приему: посеять раздор между главарями банды.

Лич, который всегда был в центре внимания журналистов, собрал репортеров из Индианаполиса и попросил их о помощи. «Самый главный мерзавец в этой компании, конечно, Пирпонт, – сказал он. – Этот человек – законченный эгоист. И мы на этом сыграем: сознательно унизим его так, чтобы он стал завидовать другому. Будем называть его банду бандой Диллинджера. Пирпонта это сильно заденет. Да он просто в ярость придет. Пора положить этому конец: сколько людей уже убито, сколько банков ограблено. Надеюсь, мы скоро закончим это дело, и Пирпонт получит свою пулю». [127]127
  Indianapolis News,June 15, 1955.


[Закрыть]

Эта наивная уловка, конечно, не могла вызвать у Диллинджера и Пирпонта, когда они проглядывали газеты в своей новой чикагской квартире, ничего, кроме усмешки.

В жизни Диллинджера не было более счастливого периода, чем эти несколько недель, проведенных в Чикаго: он лег на дно и мог пожить без забот. У него имелись деньги, надежные партнеры. И, главное, впервые с тех пор, как он вышел из тюрьмы, у него появилась подруга.

26-летнюю подругу Диллинджера звали Эвелин Фрешетт, но все называли ее Билли. Она была ростом пять футов и два дюйма и весила 120 фунтов. Иссиня-черные волосы, завязанные в пучок на затылке, карие глаза, высокие скулы, припудренные пудрой «Макс фактор», чтобы скрыть следы прыщей. Как и большинство любовниц бандитов вроде Диллинджера, она бежала из родных мест с началом Великой депрессии, когда люди покидали нищие городки и деревни и устремлялись в большие города навстречу неизвестности. Фрешетт была полукровкой – в ее жилах текла индейская кровь. Она выросла в резервации Меномини в Висконсине, и среди ее предков были канадцы французского происхождения и индейцы. Она закончила католическую школу для детей индейцев в 1924 году и, скорее всего, тогда же переехала в Чикаго. Она обладала спокойным характером и питала слабость к дешевому виски.

В начале 1932 года она работала гардеробщицей в чикагском ночном клубе, где танцевала в кордебалете ее лучшая подруга – пышная рыжеволосая Патрисия Черрингтон. Эта девица, грубоватая и в то же время склонная к мелодраматической риторике, приехала в Чикаго из Техаса, мечтая о шикарной жизни: ездить по вечеринкам и почаще менять мужчин. Как и Фрешетт, она покинула родные места в тяжелые времена. В 13 лет ее выгнали из школы, в 15 лет она была невестой, а к 20 годам – разведенкой и матерью-одиночкой. Билли и Патрисия работали одно время в ночных клубах со стриптизом и там прониклись симпатией к суровым мужчинам со шрамами на лицах, которые часто посещали подобные заведения. В июне 1932 года их арестовали вместе с их приятелями – бандитами Уэлтоном Спарком и Артуром Черрингтоном. Девушек вскоре отпустили, а мужчин отправили в Левенуэрт за вооруженное нападение на почтальона. Накануне их отъезда Билли и Патрисия под влиянием минутного порыва вышли за них замуж. Однако воссоединиться с мужьями им было уже не суждено.

Летом 1933 года Фрешетт и Черрингтон вели веселую жизнь, встречаясь с разными плохими парнями и ночуя в грязных гостиницах. Патрисии пришлось оставить карьеру танцовщицы из-за инфекционного заболевания желчного пузыря, и она поселилась у своей младшей сестры – Опал Лонг. Это была толстушка, носившая очки с сильными линзами. Зад у нее был такой пышный, что ее прозвали Мэк Трак. ^{57} Как эти три девицы оказались в поле зрения Диллинджера, никто толком не знает. Много позже Фрешетт рассказывала, что встретила будущего возлюбленного в ночном клубе в ноябре 1933 года. Скорее всего, это произошло раньше – в августе, когда Диллинджер в первый раз снял квартиру в Чикаго. Именно тогда его напарник Гарри Коупленд познакомился с Черрингтон, и та в каком-то кабаре представила Диллинджера своей подруге как Джека Гарриса.

Билли впоследствии говорила, что никогда не забудет первых слов, которые он ей сказал. Диллинджер стоял возле ее столика и смотрел на нее сверху вниз со своей неизменной ухмылкой. «Привет, детка! – сказал он. – Где же ты была всю мою жизнь?» Потом они танцевали. Вежливость Диллинджера – этого было более чем достаточно для Фрешетт. Если ей требовалась еще какая-то причина, чтобы в него влюбиться, то толстая пачка денег у него в кармане подходила вполне. «Я ни о чем его не спрашивала, – писала она несколько месяцев спустя. – А почему я должна была спрашивать? С того самого вечера, когда я его встретила, все остальные мужчины для меня перестали существовать. Он обращался со мной как с леди». [128]128
  Chicago Heraldand Examiner,Aug. 27, 1934.


[Закрыть]

Диллинджер и Пит Пирпонт решили поселиться в Чикаго на одной квартире вместе со своими подругами – Билли Фрешетт и Мэри Киндер. Они сняли четырехкомнатную квартиру в Норт-сайде по адресу: Кларендон-авеню, 4310. Швейцар в этом доме вспоминал, что багаж у новых жильцов был на редкость тяжелым. Спали они обычно долго – до десяти, а то и до одиннадцати. Оружие Диллинджер держал в особой запертой кладовке. У него обнаружилась склонность к наведению порядка: обернув бедра полотенцем, он без конца драил полы шваброй и отмывал посуду. А Билли и Мэри стояли и с благоговением взирали на него. Диллинджер объяснил им, что привычку все чистить он приобрел в тюрьме. В квартире имелся телефон, но жильцы так и не собрались его подключить. В двери постоянно звонили посыльные, доставлявшие готовую еду из близлежащих ресторанов и располагавшейся на первом этаже кулинарии. Всякий раз, когда раздавался звонок, Диллинджер прятался.