Текст книги "Самодовольный наглец (ЛП)"
Автор книги: Боско Джанин Инфанте Боско
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 13 страниц)
Глава 5
Марко
– Вор!
Игривая ухмылка слетает с моих губ, когда Антониа бросается на меня. Инстинкты включаются прежде, чем она успевает выхватить удостоверение из моих пальцев и напасть на меня. Обхватываю свободной рукой ее запястье и прижимаю его к ее пояснице. Это движение я проделывал бесчисленное количество раз, однако обычно я обезоруживаю мужчину моего роста, а не стройную маленькую лисичку – это осознаю в ту секунду, когда она прижимается ко мне своим телом.
– Убери от меня свои руки, – шипит Антониа, глядя на меня из-под своих длинных темных ресниц. Очарованный огнем в ее глазах, я сжимаю пальцы вокруг ее запястья. Собираюсь объяснить, откуда у меня ее права и как я старался изо всех сил их найти, но мой взгляд падает на ее губы, и я теряю весь ход мыслей.
Ну, не совсем так.
Мозгу все еще удается в какой-то степени функционировать, и мне интересно, действительно ли ее губы такие мягкие, какими кажутся. Проклинаю Сорайю к чертовой матери, потому что, если бы она не забила мне голову всем этим дерьмом раньше, я бы сидел дома и смотрел игру «Янки». Вместо этого стою здесь, позволяя этой цыпочке играть в русскую рулетку с моими яйцами.
Серьезно.
Ее колено на волосок не дотягивает до фамильных драгоценностей Пирелли, что выводит меня из гребаного транса. Все еще держа руки Антонии за спиной, опускаю руку, в которой держу ее права, на свое достоинство и защищаю невинный член от сумасшедшей, жаждущей вывести его из строя.
– Господи Иисусе, – рычу я. – Может, ты уже угомонишься, черт возьми?
Я с миром пришел!
– Хочешь, чтобы я успокоилась? Сначала ты останавливаешь меня…
– О, ради всего святого, только не начинай опять, – шиплю я, качая головой. Такими темпами мне понадобится пит-стоп в церкви, чтобы очистить душу от всех ругательств и проклятий, которые я произнес с тех пор, как встретил эту цыпочку.
– Опять? – переспрашивает Антониа, ее тон поднимается до высот, которые никто с нью-йоркским акцентом не должен пытаться повторить, если только он не проходит прослушивание на ремейк классического фильма Фрэн Дрешер «Няня», и даже тогда я бы посоветовал ему воздержаться.
– Да, опять, – повторяю я, стиснув зубы. – Мы оба знаем, чем закончится эта история.
Мне следует отпустить девушку.
Швырнуть ей ее водительское удостоверение и убраться отсюда к чертовой матери, но я идиот. Идиот, который на долю секунды ослабляет хватку, потому что ему действительно нравится огонь в ее глазах. Антониа делает шаг ближе, и мозг отключается, как только ее бедро касается моего члена. Я не только спаррингую на лужайке перед домом с сумасшедшей девчонкой, но и получаю при этом стояк. Если это не верный признак того, что нужно бросить полотенце и бежать, то я понятия не имею, что это такое.
– Да, все закончится тем, что ты нагрубишь мне около дома после кражи моих прав, а я надеру тебе задницу, – выплевывает девушка, сдувая с лица непослушный локон.
– Я, бля*ь, не крал твое удостоверение, – выдавливаю я. Мое терпение на пределе, и думаю, что больше злюсь на себя, чем на Антонию. Хочется обвинить Сорайю в том, что она забила мне голову, но ведь она не предлагала мне ехать и искать документы девчонки. И вообще вместо того, чтобы ждать Антонию у ее дома, я мог бы бросить права в ее почтовый ящик или оставить Сорайе.
Но нет же.
Решил сам отдать.
Это чертовски безумно, и чем дольше я стою, пытаясь убедить Антонию, что я не какой-то сумасшедший гребаный преследователь, тем злее становлюсь.
Расстроенный, грубо провожу пальцами по волосам.
– Слушай, попрощавшись с Сорайей, я вернулся туда, где остановил тебя, и нашел права на дороге. – хватаю руку Антонии и переворачиваю ее ладонь, вкладывая в нее пластиковую карточку. – На обратной стороне прилипла жевательная резинка. Удачи, – рычу я.
Прежде чем она успеет сказать еще хоть слово или сделать какие-нибудь движения, которые могли бы возбудить мой предательский член, я ухожу. Я в двух шагах от того, чтобы сжечь между нами все мосты, когда девушка вдруг хватает меня за руку.
– Постой, – останавливает меня Антониа.
Опять же, нет ни единой причины, по которой я замираю. Может, это глупость или, что еще хуже, безумие, но я смотрю на ее руку, любуясь тонкими пальцами и серебряными кольцами, которые их украшают. Поднимаю взор и встречаюсь с Антонией взглядом. В ее глазах отражается мягкость, и это заставляет меня задуматься, есть ли в ней нечто большее, чем ехидное общение и агрессивное вождение.
– Ты искал мое удостоверение? – интересуется она.
О, прекрасно, мы оба ошарашены моим поступком.
Вздохнув, засовываю руки в карманы, игнорируя хмурый взгляд девушки, когда мы оба делаем шаг назад, увеличивая между нами дистанцию.
– В этом нет ничего особенного, ясно? – я чувствую себя немного нелепо. Пытаюсь решить, как объяснить свои действия, потому что уверен – это будет ее следующий вопрос. Если бы роли поменялись местами, и Антониа выписала мне штрафы, я бы тоже хотел знать, почему она так внезапно передумала. Не думаю, что она купится на признание в невменяемости, и, к сожалению, «потому что у тебя фантастическая задница» — не вариант.
Мне нравятся мои яйца, когда они на месте, большое спасибо.
Поэтому я выдаю простой ответ:
– Ты работаешь на Сорайю, мне не хотелось, чтобы между нами была какая-то вражда. Вот и все.
Вот и все.
Ничего более.
Чушь собачья.
Антониа выгибает идеальную бровь, явно мне не поверив.
– В следующий раз я не буду таким милым, – добавляю я.
– Ладно, – говорит она, забирая у меня права. – Что ж, спасибо.
Я киваю и молча заставляю себя развернуться и уйти, но прежде чем успеваю это сделать, меня отвлекают. Не грохочущий звук мотоцикла, а задумчивое выражение лица Антонии.
– Прекрасно, – бормочет она себе под нос. – И почему я не удивлена?
Это похоже на сложный вопрос, в который я, бля*ь, даже вникать не хочу. Прослеживаю за ее взглядом, но Антониа быстро шлепает рукой по моей груди, останавливая меня на месте. Засовывает права в задний карман своих брюк и снова смотрит мне в глаза.
– Подыграй мне.
Прости, не повторишь?
– Что?
– Пожалуйста, – умоляет она, цепляя меня своими большими карими глазами. – Вообще-то, ты у меня в долгу.
Уверенный, что я неправильно ее расслышал, я издаю смешок. Двигатель позади меня глохнет, и на этот раз Антониа шлепает меня по груди чуть сильнее.
Так, значит, я не ослышался.
– Серьезно, – шипит она. – Ты. Должен. Мне.
Сокращая небольшое расстояние между нами, Антониа убирает руку с моей груди и обхватывает меня за шею. Где-то в глубине звучат тревожные звоночки, но я отключаю их, как только мой взгляд падает на ее губы.
– Давай, офицер, притворись, что я девушка твоей мечты, и смотри на меня так, будто тебе не терпится сорвать с меня одежду.
Ну, притворяться особо и не придется. Я определенно не прочь сорвать с нее одежду, по крайней мере, тогда девчонка точно заткнется. Я также не ошибся, предположив, что в Антонии есть нечто большее, чем кажется на первый взгляд, и теперь знаю, что она чертовски сумасшедшая. А мне всегда нравились дамы с безуминкой.
– Это что, черт возьми, такое? – рычит глубокий голос позади меня, и вот я снова играю чьего-то парня – по крайней мере, по-моему, так оно и есть. Неужели нет предела тому, сколько раз один и тот же человек играет одну и ту же роль за свою жизнь? В таком случае можно подавать в газету объявление о найме.
Антониа продолжает умолять меня взглядом, пока я бормочу очередное проклятие. Исповедь с отцом Мерфи теперь занимает первое место в моем списке дел.
Вздыхая, готовлюсь повернуться лицом к своей аудитории. Пальцы Антонии впиваются в мою шею, и она опускает голову мне на грудь, а я подсознательно сжимаю девичьи бедра. За каждым ведущим актером стоит убедительная ведущая актриса, и Антониа справляется с поставленной задачей.
– Убери от нее свои грязные лапы, – предупреждает парень.
Во-первых, я едва прикасаюсь к ней. Во-вторых, кем, черт возьми, этот мудак себя возомнил, что так со мной разговаривает? Я поднимаю руку к затылку и пытаюсь убрать пальцы Антонии, чтобы взглянуть на придурка позади меня, но ее хватка усиливается.
– Хаунд, – отрезает она мудаку позади меня. Затем поднимает голову с моей груди и смотрит через мое плечо. – Я думала, ясно дала понять, что не желаю, чтобы за мной кто-то следил.
Мои брови сходятся вместе, пока я перевариваю ее слова. Внезапно картина начинает проясняться, и я прихожу к выводу, что причина, по которой она предположила, что я преследую ее, заключается в том, что за ней уже следит наглый тип позади меня. Опасаясь, что у Антонии неприятности, я наклоняюсь к ее уху, и как раз в тот момент, когда я собираюсь заверить ее, что ей не о чем беспокоиться, она утыкается носом в мою щеку.
Черт, а девчонка хороша.
– Мы с Марко как раз собирались зайти в дом, – продолжает она соблазнительно. – Проваливай, если, конечно, не хочешь посмотреть.
Не знаю, над кем она сейчас больше издевается своим заявлением: надо мной или парнем, которого явно пытается вывести из себя.
– Антониа, – рычу я.
Игнорируя, она берет меня за руку и тянет к входной двери. Я застываю на месте, и она бросает на меня свирепый взгляд.
– Что ты делаешь? – шипит девушка.
Если мы планируем притворяться, то сделаем это правильно. Я бы никогда не позволил какому-то парню так разговаривать с моей девушкой, и чертовски уверен, что не позволил бы ей утащить меня до того, как я нанесу удар.
– К черту его, ты поедешь со мной. Залезай на заднее сиденье байка, – приказывает придурок.
То немногое терпение, которое у меня осталось, иссякло. Вырывая свою руку из руки Антонии, я разворачиваюсь к нему лицом. Но не успеваю сделать и шага, потому что гребаный кулак мудака врезается мне в челюсть.
Да ладно!
Опять??
Из горла вылетает неразборчивый звук, и прежде, чем идиот успевает сделать еще один удар, я хватаю его за запястье и заламываю руку за спину, точно так же, как проделал ранее с Антонией.
– Ты хоть представляешь, кого ударил? Я…
Я резко замолкаю, когда Антониа наступает мне на ногу. Теряю контроль над животным передо мной и поворачиваюсь, чтобы свирепо взглянуть на девчонку, но она толкает меня локтем прямо в живот, выбивая весь дух. Моя фальшивая подружка и ее ревнивый «пёс» выбивают из меня все дерьмо. Вот что получаешь за то, что даешь клятву соблюдать закон и защищать граждан Нью-Йорка. Гребаная адская работенка.
– Черт возьми, Иисусе, – вою я.
Не пойму, что болит больше: лицо, ребра или гребаное эго. В голову закрадывается мысль, и, прижав руки к коленям, я задаюсь вопросом, а не дурят ли меня обе стороны.
Прежде чем я успеваю это выяснить, Антониа проходит мимо меня. Смотрю на нее и мне впервые удается разглядеть Хаунда, когда девушка его отталкивает. Она начинает что-то ему кричать, но я разбираю лишь каждое второе слово, когда смотрю на мужчину, который возвышается над ней на добрый фут или около того. Его размер – не единственная пугающая вещь, мудила с ног до головы покрыт чернилами, но именно кожаный жилет с нашивкой мотоклуба заставляют меня выпрямиться во весь рост.
Это печально известная эмблема «Восставших из Ада», и, помимо «Рыцарей сатаны», они являются самым известным мотоклубом вне закона по эту сторону Гудзона. Не давая себе шанса усомниться в своих действиях, я бросаюсь к ним двоим, стремясь оттащить Антонию от преступника, но останавливаюсь, когда он отрывает от нее взгляд и переводит его на меня.
Мы пялимся друг на друга, но тут Антониа разворачивается и направляется ко мне. Хаунд устремляет взор к заднице Антонии.
Это признак слабости, и думаю, он понимает это, потому что сжимает челюсти.
– Пойдем, – зовет Антониа, беря меня за руку. И все же я не двигаюсь с места.
Хаунд бросает на меня еще один взгляд и возвращается к своему мотоциклу. Наблюдаю, как парень перекидывает ногу через свой «Харлей» и поднимает подножку ботинком, не надев шлем. Байк оживает и в мгновение ока съезжает с обочины.
Как только он скрывается из виду, я поворачиваюсь и смотрю на Антонию.
– Прости меня, – извиняется она, ее взгляд блуждает по моему лицу. Съежившись, она поднимает руку, чтобы коснуться моей щеки. – Уже синяк появляется.
– Нахрен все, – шиплю я, хватая ее за запястье. – Что, черт возьми, это было? Откуда ты знаешь этого парня?
Антониа раздраженно выдыхает и пожимает плечами.
– Я знаю его очень давно, – отвечает она, склонив голову набок и скрестив руки на груди. – Я могу справиться с ним, если тебя это волнует.
Не знаю, какого черта меня волнует, но понимаю, что мне не нравится ее ответ.
– Он твой парень?
Девушка издает лающий смешок.
– Определенно нет, – отвечает она, все еще смеясь, затем разводит руки и лезет в карман за ключами. – Слушай, – продолжает она, направляясь к входной двери. – Хаунд думает, что у него есть какие-то права на меня, что он несет за меня ответственность. Чем скорее он решит, что я – не его проблема, тем скорее отступит.
Антониа произносит это так небрежно.
Будто совершенно нормально для такого мужика просто появиться и заявить о своих правах.
Антониа оглядывается на меня через плечо и замолкает. Наши взгляды встречаются, и она сглатывает, прежде чем продолжить:
– Спасибо, что побыл моим парнем на минутку. Мне действительно жаль, что Хаунд ударил тебя, о, и прости, что я пихнула тебя локтем в живот и наступила тебе на ногу.
Кажется, у меня сотрясение мозга, потому что я не в состоянии сформулировать ни единого предложения, все, что я могу делать – тупо пялиться на Антонию. Хочется наорать на нее и встряхнуть, но больше всего хочется просто узнать ее, что чертовски пугает.
– Я бы предложила лед, но меня не было дома несколько недель, и я не помню, когда в последний раз наполняла лотки со льдом, – продолжает она, прислоняясь к двери.
Девушка одаривает меня великолепной улыбкой, и впервые в ней нет ни следа злобы или язвительности.
– О, и спасибо, что привез мои права. Раньше я была стервой, но, ты же понимаешь, какой у меня выдался день. Это было очень мило с твоей стороны – постараться ради меня.
– Как я уже сказал, в этом нет ничего особенного.
– Верно, потому что ты дружишь с моим боссом.
– Именно.
Антониа кивает.
– Ну, может, тогда ты не скажешь моему боссу, что я ткнула тебя локтем в живот и попросила притвориться моим любовником? Я и так уже оставила дерьмовое первое впечатление, – просит она, опуская свои густые черные ресницы.
Инстинктивно протягиваю руку и прижимаю палец к ее подбородку, заставляя ее снова посмотреть мне в глаза.
– Я такого не помню, – любуюсь девичьими чертами и запечатлеваю их в памяти. Я был прав. В Антонии Де Лука определенно есть нечто большее, чем кажется на первый взгляд. – Может, еще увидимся.
– О, обязательно увидимся, – отвечает она, входя в дом. Затем оглядывается на меня с ухмылкой на хорошеньких губках. Озорной взгляд встречается с моим, и девушка добавляет: – В суде, когда я буду оспаривать штрафы.
Значит, игра началась, Кудряшка Сью.
Игра, мать ее, началась.
Глава 6
Антониа
Избавившись от Хаунда и попрощавшись с симпатичным полицейским, я заперлась в доме своего детства и заказала пиццу – с пепперони и сосисками – лекарство от всех болезней. Проглотив большую часть пиццы и посмотрев серию «Мыслить, как преступник», почувствовала себя гораздо лучше. Можно даже сказать, расслабилась. Редкость, с тех пор как отец приказал ночевать в клубе. Однако возвращение домой, чтобы отдохнуть от «Восставших из Ада», стало как раз тем, что нужно для заряда энергией.
Я знала, что это было лишь мимолетно. Хаунд появился здесь вчера не по своей воле. Он не из тех, кто бегает за девушками. Ни, когда хочет залезть к ним в штаны, и уж точно не после того, как с ними порвет. Вот почему, услышав рев его байка, я поняла, что парня послал мой отец. Я также была в курсе, что папа, вероятно, приказал Хаунду притащить меня обратно в клуб, и на минуту я ожидала, что тот именно так и поступит – потащит меня, брыкающуюся и кричащую, через лужайку, и привяжет к заднему сиденью своего мотоцикла.
Вот тут-то и пригодился Марко. Я рассчитывала сказать Хаунду, что у меня свидание, и он отстанет. Раз он не бегает за девушками, то и не борется за них. Ну, по крайней мере, я так думала. Поэтому не ожидала, что он ударит Марко в челюсть, однако прежде чем успела все проанализировать, Марко скрутил его в ответ и почти раскрыл, что работает полицейским.
Так вот, одно дело, когда дочь Танка Де Луки просто встречается с мужчиной, и совсем другое – когда этот мужчина является офицером полиции. В попытке удержать Марко от того, чтобы он не проболтался, я ткнула его локтем в ребра и пошла разбираться с Хаундом. Как и предполагалось, тот потребовал, чтобы я поехала с ним. Этот пещерный человек был сексуален, когда доставлял мне оргазм, но терял свою привлекательность, как только застегивал штаны и переходил к следующей цыпочке. Хаунд был никем, чтоб мной командовать. Он не мог вести себя так, будто я его собственность – даже если это было по приказу моего отца. И уж точно не имел права диктовать, с кем мне встречаться. В итоге Хаунду пришлось отступить. Мы обменялись парой слов, и я предложила ему места в первом ряду на моем фальшивом свидании с Марко, от чего Хаунд благополучно отказался.
За что ему большое, черт возьми, спасибо.
Понятия не имею, как бы я выкрутилась. Одно дело заставлять полицейского, которого едва знаешь, притвориться твоим парнем, и чертовски неловко вслед за этим просить его раздеться.
В конце концов, Хаунд сдался. Оседлал свой байк и уехал восвояси. Все, чего я хотела – это двадцать четыре часа покоя. Никаких бывших любовников, вмешивающихся в мою жизнь, и никакого чрезмерно заботливого отца, пытающегося контролировать меня.
У меня едва осталось двенадцать часов, но это уже хоть что-то.
Вздыхая, я захожу на кухню, и вдруг натыкаюсь на отца. В следующий раз, когда решу побыть наедине с собой, то, возможно, сначала сменю замки.
– Что ты здесь делаешь? – спрашиваю я, переводя взгляд на два стаканчика кофе из «Данкин Донатс», которые папа держит в руках.
– Я дал тебе время, Тоня, – отвечает он, подталкивая ко мне один из стаканчиков.
Встречаюсь с ним взглядом и замечаю, что в его глазах отражается незнакомое чувство отчаяния. Чем больше я смотрю, тем старше папа выглядит, и я начинаю считать морщины на его лице, задаваясь вопросом, сколько из них появились по моей вине, и сравнимы ли они с теми, которые являются результатом проделок его любимого клуба.
Выбрасывая подобные мысли из головы, беру кофе и вздыхаю.
– Пап, давай потом, а? Мне пора на работу.
– Антониа, разговор больше не может ждать, – настаивает он.
По его тону можно сказать, что он теряет терпение. Я просто хотела бы, чтобы мне было не все равно.
– Теперь я понимаю, что, возможно, был не самым лучшим отцом для тебя, но я старался изо всех сил. Если ты хочешь уйти из клуба, мы можем поговорить об этом… в будущем. Сейчас не время вести себя как капризный ребенок.
– Капризный ребенок?
– Что, ты не думала, что твой старик знает такие слова?
Честно? Нет.
Но я не говорю ему об этом, не тогда, когда вена у него на лбу выглядит так, словно вот-вот взорвется. Папа ставит свой стаканчик на стойку и подходит ко мне.
– Тоня, я полностью за то, чтобы ты расправила крылья, но, может, ты сделаешь это, когда клуб не будет на пороге очередной войны, и когда под нас не будет копать полиция Нью-Йорка, мечтающая посадить нас за решетку? – рычит он, грубо проводя пальцами по своим седым волосам.
Клуб всегда находится на грани войны. Если не с конкурентами, жаждущими вторгнуться на территорию отца, то с обычными уличными бандитами, стремящимися сделать себе имя. Что касается полицейских, то, разумеется, они что-то вынюхивают. И всегда хотят арестовать кого-нибудь за то или иное преступление. Если в мире когда-нибудь кончится туалетная бумага, полицейские смогут подтереть свои задницы всеми протоколами на «Восставших из Ада». Это должно их успокоить.
Отставляю в сторону стаканчик с кофе и хватаю ключи со стола.
– При всем моем уважении, папа, мы с тобой оба знаем, что такое время никогда не наступит, и просить меня подождать начать свою жизнь, несправедливо. – делаю паузу, отводя от него взор, потому что не в состоянии выносить выражение сожаления в его глазах.
Не хочу, чтобы он чувствовал себя так, будто плохо справился с моим воспитанием. Я не знаю, как достучаться до него. Если вежливо попрошу, папа меня отговорит. Время идет, а я остаюсь неотъемлемой частью мира отца.
– Впервые в своей жизни я делаю свой собственный выбор. Учусь чему-то новому и пытаюсь понять, что делает меня счастливой. Эта стажировка может ничего не значить, но я горжусь собой за то, что получила ее, и не хочу все испортить, поэтому еду на работу прямо сейчас. И в течение восьми часов буду Антонией Де Лука. Не дочерью Танка, не принцессой «Восставших из Ада», а самой собой.
Кем бы я ни была.
Папа играет желваками и сжимает руки в кулаки.
– Это небезопасно, – ругается он. – Ты должна находиться в клубе, где я смогу защитить тебя. Не спать здесь и не работать в каком-то офисе, к которому у меня нет доступа. – он делает паузу, и кривит губы от отвращения, когда произносит следующее предложение. – Хаунд сказал, вчера вечером ты была на свидании.
Есть одна вещь, которую мы с отцом не обсуждаем – это моя личная жизнь. Для преступника, который мало чего боится, мысль о том, что его маленькая девочка проводит время с мужчиной, пугает до чертиков. Однако я не жалуюсь.
Мне было одиннадцать, когда у меня впервые начались месячные, и мой отец совершенно потерял голову, пытаясь объяснить мне, что это такое. Было чертовски неловко, и последовавший за этим поход в аптеку оставил у меня шрамы на всю жизнь. Когда пришло время встречаться с парнем, папа заставил Сэнди, свою тогдашнюю подружку, отвести меня в аптеку за презервативами. Затем попросил Бутча, капитана клуба, показать мне, как надеть один из них на банан. Да, шрамы, возможно, слегка мягко сказано. На данном этапе игры я не собираюсь обращаться к психотерапевту. Последнее, что мне нужно – разговор о том, с кем я сплю… или притворяюсь, что сплю.
– И?
– И… – выдыхает папа. Его брови взлетают вверх, и он крепче сжимает стаканчик, чуть не раздавив его. – Где ты с ним познакомилась?
Я в отчаянии вскидываю руки.
– Какая разница?
– Ответь на чертов вопрос! – рычит отец, делая еще один шаг вперед. Сжимает стаканчик и даже не вздрагивает, когда горячая жидкость проливается ему на руку. Такой поступок поражает меня, и я понимаю, что это не просто очередная игра в главного, а отец действительно сходит с ума из-за благополучия своей дочери.
Я подумываю о том, чтобы облегчить его беспокойство, рассказав ему правду о Марко и о том, как я его использовала, но тогда придется упомянуть, что Марко полицейский. А это приведет к тому, что вена на лбу у папы вообще лопнет.
Сглотнув, делаю глубокий вдох.
– Понимаю, ты переживаешь за меня, но я не собираюсь терять работу, которую, возможно, люблю, чтобы сидеть здесь и спорить с тобой. Я обязательно зайду в клуб после работы, и тогда мы поговорим.
– Упускаешь главное, Тоня, – возражает папа. – На работе ты будешь вне поля моего зрения, а это опасно.
– Не больше, чем слоняться без дела в клубе, ожидая нападения, – парирую я. – Держу пари, Кэш тоже думал, что его жена в безопасности и что он сможет защитить ее, но история закончилась совсем не так.
Это удар ниже пояса, и, наблюдая, как плечи отца опускаются от поражения, я тут же жалею о своих словах.
– Я опоздаю, – бормочу я, хватая сумку со спинки одного из кухонных стульев. Не удостоив папу взглядом, поворачиваюсь и направляюсь к двери.
– Антониа, не уходи.
Это не требование, а скорее мольба, отчего я оглядываюсь на него.
– Мы поговорим за ужином. Договорились? – с надеждой спрашиваю я. Его глаза впиваются в мои, но папа не отвечает. Он просто кивает и скрещивает руки на груди.
– Упрямая, – произносит папа, и я улыбаюсь.
Каким бы грубым он ни был, отец питает ко мне слабость.
– Интересно, в кого? – отвечаю я.
Вздыхая, он проводит рукой по лицу и слегка качает головой, прежде чем что-то пробормотать себе под нос.
– Иди сюда, – тихо командует он.
Я не спорю, потому что знаю, что будет дальше. И когда поворачиваюсь, сокращая расстояние между нами, то обнимаю отца, а он заключает меня в огромные медвежьи объятия.
– Позвони мне, как только доедешь до этого офиса, Антониа. Я не шучу.
* * *
Разумеется, как только я вошла в офис, то не стала звонить отцу. Я отдала Пенелопе свое водительское удостоверение, и мы принялись заполнять документы о найме. Час спустя я официально стала сотрудником колонки советов «Спроси Иду» с доступом к серверу с тысячами электронных писем от людей, искавших мудрости.
Сорайя закрылась в своем кабинете на телефонную конференцию с Идой, но оставила конкретные инструкции по просмотру прошлых опубликованных работ. Идея состояла в том, чтобы я почувствовала, как правильно отвечать на вопросы. Очевидно, желать изменяющему мудаку заработать гангрену на члене, не является приемлемым ответом для колонки.
Незадолго до обеда дверь в кабинет Сорайи открывается. Я отрываю взгляд от электронного письма мошенника-подонка и выпрямляюсь на стуле. Сорайя выходит из кабинета, и я сразу же замечаю, что она выглядит взбешенной.
– Боже, эта гребаная женщина бесит! – шипит она, перекидывая свои длинные локоны через плечо. – Пенелопа! – зовет она. – Если Ида снова позвонит, скажи ей, что меня нет.
– И куда же вы ушли? – уточняет Пенелопа.
– Плевать. Скажи ей, что я умерла, если хочешь, только не соединяй меня по телефону с этой женщиной! – отвечает Сорайя.
Вау.
Довольно разительный контраст. Вчера она была такой приветливой и понимающей, а сегодня ведет себя так, будто Ида пописала ей в тарелку с хлопьями.
Должно быть, Сорайя чувствует, что я смотрю на нее, потому что быстро разворачивается ко мне. Выражение раздражения исчезает с ее лица, и она вздыхает.
– О, прекрасно, ты уже работаешь, – говорит она, направляясь к моей кабинке. – Я не знала, получится ли войти в систему без удостоверения.
Мои мысли мгновенно возвращаются к Марко, и я еще больше благодарна ему за то, что не пришлось оформлять фальшивое удостоверение у Мауса. Выдавив улыбку, пожимаю плечами.
– Прошлым вечером произошла забавная вещь… когда я вернулась домой, офицер Пирелли ждал меня у подъезда с моими правами.
Сорайя прислоняется бедром к кабинке, глядя на меня с любопытством.
– Твои права были у Марко?
– Да, он сказал, что вернулся туда, где остановил меня, и нашел их посреди улицы. Так что кризис предотвращен.
Дьявольская усмешка появляется на губах Сорайи, когда она скрещивает руки на груди.
– Правда? – самодовольно спрашивает она.
Думаю, мне больше нравится сердитая Сорайя. Образ кошки, которая съела канарейку, на самом деле ей не подходит, и я чувствую себя некомфортно, когда она предполагает, что между мной и ее другом что-то происходит. Конечно, с его стороны было мило отдать мне документы, и я даже накину ему несколько очков за то, что он сыграл роль моего парня, но на этом всё. Наше следующее свидание будет в суде, и я планирую оспорить эти штрафы – плевать, насколько Марко сексуален.
Пытаясь перевести разговор в другое русло, я поворачиваю к Сорайе экран своего компьютера, но она не клюет на наживку.
– Что? – уточняю я.
Она качает головой.
– Ничего.
– Хорошо, так вот… эти материалы…
Мои слова обрываются, когда звучит голос Пенелопы.
– Сорайя, Марко… э-э, я имею в виду, мистер Пирелли, звонит по второй линии.
Ухмылка на лице Сорайи расплывается шире, и я молча проклинаю копа, когда босс разворачивается на каблуках и направляется обратно в свой кабинет, чтобы ответить на звонок. Когда она исчезает из виду, я ударяюсь лбом о клавиатуру.
– Помяни черта…
