Текст книги "Самодовольный наглец (ЛП)"

Автор книги: Боско Джанин Инфанте Боско

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 13 страниц)

Глава 7

Марко

Я провел большую часть ночи с пакетом замороженного горошка, прижатым к щеке. Вернуть Антонии ее удостоверение было ошибкой, но я не мог остаться в стороне. Я желал большего от этой дикой женщины, и когда выпил шесть банок пива и залечил ушибленную челюсть, то решил, что одной случайной встречи недостаточно.

Я мечтал, чтобы Антониа Де Лука оказалась в моей постели.

Хотел, чтобы она извивалась подо мной, выкрикивала мое имя и умоляла о большем.

Убедив себя, что подобные мысли в голове из-за алкоголя, я буквально заставил себя заснуть, задавшись целью проснуться новым человеком. И напрочь забыть о вспыльчивой мегере, которая отправила обычный понедельник в гребаный штопор.

Но вы же знаете, как говорят: пьяные слова – это трезвые мысли. Когда прозвенел будильник, я открыл глаза и обнаружил, что обхватил рукой член, и, как дурак, повернул голову, ожидая увидеть Антонию рядом со мной.

Мечты, чувак, тебя погубят.

Я вытащил себя из постели, принял душ и все это гребаное время изо всех сил старался выкинуть девчонку из головы и убрать руки от своих причиндал. К тому времени, как я добрался до участка, мысли о ней всплыли снова. На этот раз в них она не была голой и потной от того, что я оттрахал ее шесть раз в воскресенье, а была с этим неряшливым байкером Хаундом, и мой разум продолжал прокручивать одни и те же слова снова и снова:

«Хаунд думает, что у него есть какие-то права на меня, что он несет за меня ответственность».

Довольно серьезная позиция для мужчины, когда он не ее парень. Мне это не понравилось, и вместо того, чтобы печатать отчеты, я обнаружил, что копался в базе данных в поисках информации об этом персонаже – Хаунде. У меня не было настоящего имени этого засранца, поэтому я провел поиск по «Восставшим из Ада», однако прежде чем система смогла найти какие-либо данные, меня вызвали на бытовой конфликт.

С вмешательством в жизнь Антонии придется подождать.

Мы с напарником Ричи сели в патрульную машину и помчались к месту, указанному по рации, где наткнулись на недовольную жену, которая подожгла одежду своего мужа, потому что тот забыл оплатить счет за кабельное телевидение. Семьсот тридцать шестая причина не вступать в брак.

Женщины реально чокнутые, и все же, когда Ричи связался по радио с пожарной службой, я подумал об Антонии. Она определенно из тех, кто может поджечь мужские боксеры вместе с бегониями.

Как только пожарные приехали и потушили огонь, мы приняли заявление мужа.

– Ставлю десять баксов, что завтра он вернется домой, – говорит Ричи, когда мы наконец отъезжаем обратно в участок.

– Двадцать на то, что мы снова приедем сюда на следующей неделе, – парирую я.

Напарник качает головой, выруливая за угол.

– Если Тина когда-нибудь подожжёт мои вещи, я сбегу в горы.

Приподняв бровь, разворачиваюсь к нему. Вот сукин сын. Если жена Ричи подожжет его одежду, он будет трахать ее всю следующую неделю. Как и я, этот парень сходит с ума. Поэтому он женился вот уже в четвертый раз. Первые три жены были слишком тихими. С Тиной жизнь гораздо интересней, а Ричи предпочитает женщин, которые время от времени устраивают скандалы.

В этом отношении мы с ним похожи.

Мне нравятся дамы, которые не боятся выражать себя, бросают вызов и держат в напряжении. Я бы предпочел, чтобы Антониа не поджигала мои вещи, но если я это заслужу – что ж, тогда не стоит ожидать ничего меньшего.

И снова мысли возвращаются к девушке. Тот факт, что я не могу избавиться от нее, настораживает, но я игнорирую чувства, поскольку начинаю задаваться вопросом, а не испортил ли ее этот придурок Хаунд.

Бормоча проклятия, отвожу взгляд от Ричи и провожу рукой по лицу. В ту секунду, когда моя ладонь касается ушиба на челюсти, я вздрагиваю, и Ричи замечает это.

– Расскажешь, что произошло, или мне самому догадаться? – задает он вопрос.

Я реально не хочу ему рассказывать. Этот парень беспощадный. Если я скажу ему, что приложил все усилия, чтобы вернуть девушке ее права, и получил по морде, это разлетится по всему департаменту. Надо мной будут издеваться в течение нескольких недель, а я не собираюсь заново переживать «дни новичка».

Нет, бля*ь, спасибо. Я отсидел свой срок.

– Да так, пустяки.

– Чушь собачья. Кого ты разозлил на этот раз?

– На этот раз? Ты говоришь так, будто это обычное явление, – ворчу я.

Если бы я разговаривал со своим двоюродным братом Тигом, он бы напомнил, что я также был и боксерской грушей Грэма.

Вот что получаешь за помощь другу.

Однако Ричи не знает, что я получил удар от мужа Сорайи. И теперь кажется, что он идеальный кандидат, которому можно довериться. Господь свидетель, мне нужен кто-то, кто наставит меня на путь истинный, и дедовщина, возможно, того стоит, если она поможет выкинуть Антонию из головы раз и навсегда.

– Я встретил девушку… остановил ее вчера и выписал ей три штрафа.

Его брови взлетают вверх, и видно, что он изо всех сил старается не рассмеяться мне в лицо.

– Цыпочка подарила тебе фингал?

– Нет же, осел, – шиплю я, стиснув зубы. – Это сделал ее парень. – делаю паузу и качаю головой. – Твою мать, он даже не ее парень. Я не знаю, кто он такой, черт возьми.

– Подожди, правильно ли я понял. Ты останавливаешь какую-то девушку, выписываешь ей три штрафа, а ее парень бьет тебя кулаком по лицу?

– Не совсем, – стону я, готовясь к смеху, который разразится, как только я расскажу напарнику всю историю. – Я говорил о вечеринке по случаю годовщины Тига и Делии, Сорайя втянула меня в свой план, помнишь?

– Да, – отвечает он, прищурив глаза, притормаживает на красный свет и поворачивается ко мне, уделяя мне все свое пристальное внимание.

– Ну, вчера я должен был встретиться с ней за ланчем, чтобы обсудить вечеринку, и когда я приехал в офис за Сорайей, то узнал, что девушка, которую я оштрафовал, была новым стажером Сорайи.

– И?

– Она выронила свои права, когда я остановил ее, и обвинила меня в краже.

В уголках его губ появляется усмешка, и Ричи снова переводит взгляд на дорогу.

– О, это слишком прекрасно.

– Заткнись, мудак.

Борясь с ухмылкой, он прочищает горло.

– Извини, продолжай.

Я всегда прикрою его собой, но это не значит, что он мне нравится. На самом деле, прямо сейчас я его, бля*ь, терпеть не могу.

– В любом случае, после того как я убедил ее, что не забирал права, я отправился на ланч с Сорайей, но не переставал думать о девушке, и даже если бы перестал, Сорайя подлила масла в огонь.

Делаю паузу, вспоминая наш разговор и сообщение, которое она отправила, как только ушла.

«Отправь ей съедобную фруктовую композицию.»

Это не такая уж плохая идея, кстати.

Прежде чем я осознаю, что делаю, достаю мобильный телефон и набираю номер Сорайи.

– Что ты делаешь? – спрашивает Ричи.

Я ни хрена не понимаю, но, когда женщина поглощает каждую твою трезвую мысль, нужно что-то делать. Единственный способ выкинуть ее из головы – насытиться ею. Тогда не придется тратить каждую минуту на то, чтобы гадать, какая она на вкус. Тогда я перестану думать о том, чтобы накрутить ее волосы на кулак, и представлять, какие звуки она издает, когда кончает.

Иисусе.

Все хуже, чем я думал.

– Чувак, ты вспотел, – комментирует Ричи. – У тебя сердечный приступ или что-то в этом роде? Может, инсульт?

Игнорируя его, прижимаю телефон к уху.

Одной ночи должно хватить. Фантазиям придет конец, член, мать его, успокоится, и я прекращу заниматься таким нелепым дерьмом, как просмотр списков преступников, с которыми Антониа могла трахаться, а могла и не трахаться.

Слушаю длинные гудки, и мой взгляд возвращается к Ричи.

– Что ты знаешь о «Восставших из Ада»?

Он моргает.

– Не смотри на меня так, – предупреждаю я. Убираю телефон от уха, когда никто не отвечает, и проверяю, что набрал правильный номер. – Почему, черт возьми, не берут трубку?

– Я, пожалуй, возьму выходной, – бормочет Ричи. – Сегодня-завтра ты сойдешь с ума.

Секретарша отвечает на звонок, и я быстро прошу ее соединить меня с личной линией Сорайи.

– У тебя звенит в ушах? – Сорайя здоровается.

– Чего?

– Ну, мы с Антонией только что о тебе говорили, – объясняет она. – Я в курсе, что вчера ты был хорошим полицейским. Не так уж много копов сделали бы все возможное, чтобы вернуть даме ее водительское удостоверение после того, как наградили ее тремя штрафами.

– Да, я – находка, – бормочу я.

– Мне сказать об этом Антонии? – язвит подруга.

– Очень смешно. Если колонка с советами провалится, то можешь устраиваться в шоу «Stand up comedy», – парирую я. – У тебя есть еще какие-нибудь шутки, которые ты хочешь рассказать, или мы перейдем уже к тому, зачем я звоню?

– Надеюсь, ты хочешь сообщить, что придумал способ пригласить Тига и Делию на вечеринку.

Я закатываю глаза.

Это первый и последний раз, когда я добровольно подвергаю себя планированию мероприятия. Вообще-то, беру свои слова обратно. Я люблю хорошие вечеринки. Возьмем, к примеру, Суперкубок. Я достаю картонного полутораметрового футболиста, покупаю жареные крылышки и разливное пиво. Даже украшаю квартиру винтажными футбольными майками и бумажными тарелками в форме футбольного мяча. Говорю же, я устраиваю отвратительные вечеринки.

– Я работаю над этим, – бормочу я.

Ложь.

Откровенная гребаная ложь.

– Марко… – предупреждает Сорайя.

– Я заманю их туда, – обещаю я. Я не прочь арестовать их и потащить в ресторан. Чего бы это ни стоило, я все решу, если правильно разберусь со своей головой. – Мне нужна твоя помощь.

– С чем?

– С Антонией.

– Я так и знала!

– Не злорадствуй, пожалуйста. Тебе не идет, – говорю я. Ричи тихо смеется, и я показываю ему кулак. – Ты поможешь или нет? – вздыхаю я.

– Зависит от того, что тебе нужно, – дерзко отвечает Сорайя.

Я продолжаю молчать. Поверить не могу, что делаю это.

– Марко, – зовет Сорайя. – У меня нет времени болтать с тобой весь день.

Бормоча проклятия, я крепко сжимаю телефон и повторяю свою просьбу.

– Как отправить съедобную фруктовую композицию?

Давайте, смейтесь.

Ричи вон уже ржет.

* * *

– Ты жалок, – говорит напарник, присаживаясь на мой стол. Слегка вздрогнув, отрываю взгляд от мобильного телефона и смотрю на Ричи. Он берет холодный, недоеденный кусок пиццы с моей бумажной тарелки и откусывает огромную часть.

– Это мое, – указываю я.

Прожевав, он пожимает плечами и сворачивает ломтик. Слизывает с него соус, прежде чем откусить еще кусочек. С набитым ртом он отвечает:

– Уже нет. Ты слишком занят своим телефоном.

Что есть, то есть.

После того, как Сорайя хорошенько посмеялась надо мной, по рации раздался звонок. Мы с Ричи поехали на ограбление, поэтому я повесил трубку и переключился в режим полицейского. Не думаю, что когда-либо был так счастлив преследовать преступника по Канал-стрит, и это стало приятным отвлечением от того факта, что я попросил подругу послать своему стажеру букет из свежих фруктов.

Когда мы вернулись в участок с преступником, я позвонил Сорайе, но она была на телефонной конференции и не могла со мной связаться. Вдобавок ко всему, женщина не отвечает на мои сообщения, так что я понятия не имею, отправила ли она Антонии букет. Интересно, повесит ли секретарша трубку, если я снова позвоню в офис?

Откидываюсь на спинку стула и сцепляю руки за головой, пока Ричи доедает последний кусочек пиццы.

– Сорайя не отвечает, – объясняю я.

– Сделай одолжение, если я когда-нибудь скажу тебе, что мне скучно с Тиной, напомни мне о сегодняшнем дне, – говорит Ричи, вытирая рот тыльной стороной ладони. С раздраженным вздохом указывает пальцем на телефон в моей руке. – Перестань быть слабаком и попроси к телефону девушку, с которой хочешь поговорить, и оставь Сорайю в покое. Прекрати нести чушь и будь гребаным мужчиной, ради Христа.

– Честно говоря, обычно я так себя не веду, – защищаюсь я.

– Что говорит о том, что ты либо вляпался по уши, либо встретил свою половинку.

Я нахожу последнюю часть этого предложения тревожной.

– Прикуси язык, – шиплю я, обдумывая его первую теорию.

Антониа – это пиротехническое шоу, но я слишком ею увлечен, и, возможно, именно поэтому мне не нравится идея, что она крутится рядом с таким парнем, как Хаунд. Точно так же, как мужчина во мне постоянно думает о ее сладкой попке и идеальных сиськах, полицейский во мне не перестает игнорировать тот факт, что она может оказаться в беде. Я знаю, Антониа думает, что справится с ним, но давайте посмотрим правде в глаза, он – преступник. Одному Богу известно, на что Хаунд способен.

Оглядываюсь на Ричи.

– Ты не ответил, когда я поинтересовался о «Восставших из Ада», – напоминаю я.

Он поднимает бровь.

– Ты тогда всерьез спрашивал?

– Вопреки распространенному мнению, я говорю не только для того, чтобы слушать себя. – убираю руки за голову и выпрямляюсь на стуле. – Когда я привез Антонии права, около ее дома появился парень из мотоклуба. Она была очень зла на него и попросила подыграть, будто у нас свидание. Вот кто подарил мне фингал.

Ричи скрещивает руки на груди.

– Итак, по-твоему, эта девушка связана с клубом, вот почему ты бегаешь кругами, заказывая фрукты в шоколаде на палочке.

Я на секунду задумываюсь об этом. Прежде чем утром просмотреть базу данных, я попытался рационализировать свой поступок. И убедил себя, что не собираюсь в одиночку расправляться с кучей байкеров. Я просто любопытный придурок, которому не нравится мысль о том, что другой мужчина вынюхивает что-то, в чем я заинтересован.

Верно?

Качая головой, представляю лицо Антонии. Ее глаза. Рот. Растрепанные волосы.

И то, что я бы с ней сделал.

Одна ночь.

Это все, что мне нужно.

– Она чертовски сексуальная, – добавляю я. – И дерзкая. Сжигать вещи второй половины довольно-таки дерзко. Но тебе плевать, потому что ты знаешь, что она единственная в своем роде, и ты тот счастливчик, которому она досталась, поэтому ты игнорируешь помутнение ее рассудка.

Ричи кивает.

Знал, что он меня поймет.

– Я ищу нового напарника, – невозмутимо произносит он. – Ты, твою мать, с ума сошел.

Возможно. Нормальный человек давно бы забыл, что когда-то встретил Антонию Де Лука. Женщина – это воплощение проблем, и, если не быть осторожным, то можно потерять себя в ней еще до того, как почувствуешь ее вкус.

Да, Ричи прав.

Я потерял себя.

Но скорее ад замерзнет, прежде чем я признаю это.

– Я пойман на месте преступления, да? – спрашиваю я.

– Какого преступления?

Удивленные, мы с Ричи оба оборачиваемся на звук голоса Тони Динасо. Мы познакомились в академии и сразу же поладили. Не так уж много парней в форме разделяют любовь к гелю для волос, и после получения дипломов, нам удалось сохранить тесные отношения, несмотря на то что нас распределили по разным участкам.

Пару месяцев назад Тони перевели в наш участок и повысили в Отдел противодействию огрпреступности. Сержант Флойд решил, что Тони хорошо подходит для операции, над которой он работал, и в течение последних двух месяцев Тони следил за одним из фигурантов преступной семьи Бендетти.

– О, посмотрите, кого нелегкая принесла, – язвит Ричи.

– Ты прищучил Бендетти? – спрашиваю я Тони.

– Не совсем, – отвечает он, поднимая взор от досье, который листает. Он тычет пальцем в мою щеку. – Что с тобой случилось?

Ричи смеется, и я сердито на него смотрю. Прежде чем успеваю предупредить, чтобы он держал рот на замке, меня зовет дежурный:

– Эй, Пирелли! К тебе посетитель.

Глава 8

Марко

– Что это, черт возьми, такое, а? – спрашивает Антониа, когда я подхожу к стойке регистрации.

У меня едва появляется шанс осознать тот факт, что девушка находится в моем участке, прежде чем наши взгляды встречаются, и я теряю весь ход мыслей. Ее гребаные глаза… даже когда из них исходит убийственный блеск – они гипнотизируют.

Прочищая горло, беру себя в руки, а Антониа выдыхает и пододвигает ко мне огромный фруктовый букет. Господи, ну и Сорайя! Она страдает максимализмом? Эта штука, наверное, стоит целое состояние, а девчонка даже не выглядит впечатленной!

Смотрю на Антонию поверх букета.

– Похоже на дыню, ананас… О, а зеленое – это мускатная дыня, – отвечаю я, протягивая руку, чтобы отщипнуть кусочек фрукта от одной из палочек. Отправляя его в рот, я улыбаюсь ей.

– Я знаю, что это, – шипит она, снова протягивая его мне. – Мне интересно, почему ты прислал это мне?

Опасаясь, что Антониа разбросает фрукты по всему участку, я забираю у нее букет и поднимаю бровь.

– Не любишь фрукты?

– Здесь дыня, – возражает Антониа, стиснув зубы.

– Хорошо, – медленно отвечаю я. – Значит, не любишь дыню.

– Я очень люблю дыню, – огрызается она и сердито хлопает ладонью по столу. В моем мозгу происходит короткое замыкание вслед за ее движением, и мой взгляд застревает на футболке Джонни Кэша, натянутой на груди девушки.

– Да, я и сам фанат, – признаюсь я.

И мистера Кэша, и дыни – особенно дынек Антонии.

– Не знаю, что ты там задумал…

– Я ничего не задумал, – отвечаю я. Признание, что я использую фрукты, чтобы залезть к ней в трусики, лишь отпугнет. Вытаскиваю кусочек ананаса и предлагаю ей. – Попробуй.

Антониа на долю секунды прищуривается и опускает взгляд на фрукт. Сняв ананас с палочки, она кладет его в рот. Довольная улыбка расползается на моем лице, пока девушка не закрывает глаза и не начинает громко стонать. Оживленный полицейский участок, кажется, замирает, и все переключают свое внимание на Антонию.

– О… да… нереально… хорошо.

Она открывает глаза и смотрит на меня, розовым язычком облизывая свои губы. Я крепче сжимаю букет, поскольку изо всех сил стараюсь оставаться равнодушным к ее проделкам. Однако член дергается под молнией брюк. Парни в форме улюлюкают и свистят, когда я сдерживаю стон, а на лице Антонии появляется самодовольное выражение.

– В какую игру играешь, Пирелли? – спрашивает она, скрещивая руки на груди. Я проигрываю битву и опускаю взгляд на ее сиськи.

– Смотри в глаза, офицер! – рявкает она. – И отвечай.

– Э-э… А какой был вопрос?

– Почему ты прислал мне фруктовую композицию?

Пожав плечами, кладу букет на стол и оглядываю переполненный участок. Все, у кого есть значок, ждут моего ответа, включая Ричи и Тони. Я сосредотачиваюсь на своем напарнике.

– Закончишь с оформлением преступника?

Он кивает, и я поворачиваюсь к дежурному сержанту Джуди. Ей под шестьдесят, и она озлобленная старая тварь, которая ненавидит меня. Серьезно, я изо всех сил старался заполучить эту дамочку в команду Пирелли. Приносил ей кофе по утрам, а на прошлый день Святого Валентина подарил ей коробку шоколадных конфет «Годива». Она сказала, что выбросила их в мусорное ведро, но позже я застукал ее за тем, как она уплетала их за обе щеки в комнате отдыха.

– Привет, сержант, – обращаюсь я к Джуди, одаривая ее улыбкой. Не знаю, утратила ли она контроль над эмоциями или вколола слишком много ботокса, но она никогда не улыбается. На самом деле, это неправда. Она улыбнулась на днях, когда я поскользнулся на лестнице.

– Держите, это вам, – говорю я, пододвигая к ней фрукты.

– Подожди-ка, – вмешивается Антониа. – Хочешь сказать, я провезла эту нелепую штуковину в метро, чтобы ты отдал ее ей? О, черт возьми, нет!

Джуди забирает букет как раз в тот момент, когда Антониа бросается за ним.

– Верни мне мои дыни! – требует она, наклоняясь над столом.

– Вы слышали Пирелли, – отвечает ей Джуди. – Теперь они мои.

Прикусив внутреннюю сторону щеки, подавляю смех и обхожу стол, чтобы встать рядом с Антонией.

– Наслаждайся, Джуди, – бросаю я через плечо, беря Антонию за локоть. – Пойдем, Кудряшка Сью.

Увожу ее от стола, но она вырывается. Повернувшись ко мне, упирается обеими руками мне в грудь и сильно толкает.

– Я никуда с тобой не пойду! Ты только что отдал этой старушенции мою фруктовую композицию!

Я вздрагиваю от ее выбора слов и быстро убираю ее руки со своей груди, переплетая наши пальцы.

– Ты только что назвала Джуди старушенцией. Нам лучше бежать отсюда.

Я лишь отчасти поддразниваю, но, учитывая, что Джуди не спешит убивать Антонию, думаю, она ничего не услышала. Однако, к моему удивлению, Антониа не убирает свои руки от моих.

Смотрите-ка, какой прогресс.

Еще немного прощупывая почву, я притягиваю девушку ближе. Она задирает подбородок и скептически смотрит на меня, а я снова теряюсь в ее карих глазах.

– К черту фрукты. Давай поужинаем вместе.

Ее глаза расширяются, и Антониа смотрит на меня так, будто я только что предложил отправиться в путешествие на Луну. Затем она разражается смехом.

– Что?

– Ужин, – повторяю я, на этот раз тверже.

На мой взгляд, девушка не потащит связку фруктов через весь Манхэттен без веской причины. В тот момент, когда Антониа получила букет, она могла бы выбросить его в ближайший мусорный бак. Вместо этого она стоит в полицейском участке и смотрит на меня своими глазищами.

Это должно что-то значить.

– На углу есть маленькое итальянское заведение, там готовят чудесную копченую говядину, – продолжаю я, не сводя с нее глаз и сжимая ее руки. – Или ты имеешь что-то против мяса?

Качая головой, Антониа отводит от меня взгляд и высвобождает руки.

Черт, пожалуйста, хоть бы она не была вегетарианкой. Это убьет меня.

– Я не могу, – шепчет она, проводя пальцами по своим кудрям.

Чего бы только я не отдал, чтобы сделать это.

Сосредоточься, Пирелли.

– Мне пора, – добавляет она. – Не следовало приходить сюда. – Она пытается проскользнуть мимо меня, но мои инстинкты срабатывают, и я хватаю ее за запястье.

К черту все.

– Скажи, почему, – тихо требую я.

Вздыхая, Антониа смотрит на то место, где мои пальцы касаются ее нежной кожи, затем ее взгляд блуждает по участку, напоминая, что у нас есть аудитория, и, судя по выражению ее лица, нежеланная. Ее взор возвращается к моему.

– Потому что ты полицейский.

Прищурив глаза, я уточняю:

– И что?

Уголки ее губ приподнимаются, привлекая мое внимание к идеальному рту.

– А я не встречаюсь с копами.

Что ж, он был идеальным, пока из него не вылетели эти слова. Разумеется, она не встречается с копами. Только с преступниками с нелепыми именами вроде Хаунд. Прикусив внутреннюю сторону щеки, отвожу взгляд и съеживаюсь, понимая, что весь мой участок только что стал свидетелем того, как меня продинамила цыпочка.

Подобного унижения было бы достаточно, чтобы любой другой мужчина поджал хвост, но не я.

– Давай поговорим снаружи.

На самом деле это не предложение, поскольку я не даю ей шанса на дискуссию. Быстрым кивнув Ричи, я сигнализирую ему, что на сегодня закончил, и беру Антонию за руку, выводя ее из участка. Как только мы оказываемся на тротуаре, я отпускаю ее руку и поворачиваюсь к девушке лицом.

Она заправляет волосы за уши и качает головой.

– Послушай, здесь нет ничего личного, Марко. – Антониа замолкает. – Я имею в виду, вчера я бы сказала иначе, но потом ты появился у моего дома с моими документами…

Я прерываю ее.

– Как раз вовремя, чтобы заставить твоего парня ревновать.

– Хаунд не мой парень, – огрызается она. Раздраженно выдыхая, Антониа наклоняет голову вправо. – Хочу сказать, что ты неплохой парень. Да, первое впечатление от тебя отстойное, но ты хороший… – ее голос затихает, и она подмигивает мне. Это чертовски мило – как и легкая улыбка на ее губах. – Точнее, неотразимый, – исправляется она, прежде чем продолжить. – …и ты прислал мне фруктовую композицию, которая реально прекрасная… но ты полицейский!

Хороший.

Она считает меня хорошим.

– О, значит, по-твоему, я хороший? – шиплю я сквозь стиснутые зубы. Делая шаг ближе, касаюсь пальцем ее подбородка и заставляю Антонию снова посмотреть мне в глаза. Качая головой, продолжаю: – Я послал тебе эти гребаные фрукты не потому, что я хороший, Антониа. А потому что не могу выкинуть тебя из гребаной головы. Я отправил их, потому что проснулся сегодня утром, гадая, какая ты на вкус. Каково твое тело на ощупь. И, черт возьми, я не переставал представлять, какие звуки ты будешь издавать, когда я заставлю тебя кончить. Когда ты будешь извиваться подо мной, умоляя о большем.

Ее идеальный рот образует букву «О», и с губ срывается вздох.

– Но не волнуйся, – я делаю шаг назад, поднимаю руки и пожимаю плечами. – Ты не встречаешься с копами, а я не бегаю за девушками, которые не хотят, чтобы за ними ухаживали. – засунув руки в карманы, оглядываю улицу.

Черт, она меня нереально завела, хотя я всего лишь подержал ее за руку. Одной ночи с Антонией будет явно недостаточно, но я не собираюсь выставлять себя дураком еще больше, чем уже выставил.

Вот что получаешь за то, что думаешь членом.

– Марко… – бормочет Антониа.

Закончив разговор, качаю головой. Достаю ключи из заднего кармана и уже собираюсь уходить, когда вспоминаю, что девушка приехала сюда на метро. Бормоча проклятия, сжимаю ключи в кулаке и смотрю на нее.

– Где твой байк?

– На офисной парковке. Я не могла везти фруктовый букет в седельной сумке, поэтому поехала на метро… – ее голос затихает, когда она убирает волосы с глаз. – Забудь об этом… – заикается Антониа. – Марко, нельзя говорить подобные вещи, а потом просто спрашивать, где мой байк! – возмущается она.

– Можно, – отвечаю я, хватая ее за локоть. Веду ее вниз по улице, к стоянке, где припаркована моя машина. – Вот как мы поступим: я подвезу тебя обратно в офис, а затем разойдемся в разные стороны. Больше никаких ухаживаний. Если я зайду в офис, чтобы повидаться с Сорайей, и ты будешь там, я поздороваюсь, но даю слово, больше никаких дынь.

– Но я люблю дыни! – протестует Антониа.

Черт возьми, от этой девчонки у меня голова кругом!

В одну минуту она горячая, а в следующую – холодная.

Мне за ней не угнаться.

– И я очень люблю сэндвичи с копченой говядиной.

Я поворачиваюсь к ней, и Антониа одаривает меня улыбкой – такой, которую чувствуешь в глубине души. Улыбкой, которая изменит весь ход жизни, если ей позволить.

Черт.

Приблизившись, девушка запрокидывает голову и смотрит на меня.

– А еще мне очень нравятся ваши пошлые разговорчики, офицер Пирелли.

Сглотнув, я смотрю на нее в ответ.

– Это были не пошлые разговорчики.

– Неужели?

Эта девушка меня погубит.

Уничтожит.

Разорвет на миллион гребаных кусочков.

– Если хочешь пошлостей, продолжай так улыбаться, и ты даже не представляешь, сколько всего от меня услышишь.