Текст книги "Самодовольный наглец (ЛП)"

Автор книги: Боско Джанин Инфанте Боско

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 13 страниц)

Глава 9

Антониа

Понедельник, может, и сволочь, но его брат вторник уже на пути к тому, чтобы стать полным мудаком. В таком случае страшно представить, какой будет среда, а про пятницу и говорить не хочется. К тому времени меня либо уволят, либо выдадут замуж, либо трахнут.

Буквально.

По большей части все шло хорошо, пока я не представила Марко Сорайе как своего рыцаря в сияющих доспехах. Невозможно было не заметить злорадное выражение на ее лице, и я сразу же стала жертвой синдрома «недержание языка за зубами». Вместо того, чтобы полностью погрузиться в работу, я размечталась о Марко. В итоге отправила несколько нелепых электронных писем Сорайе, и, да, как вы уже догадались, ответила на пару вопросов в колонке.

Извещение об увольнении было неизбежным.

Но вторник еще не закончился. На самом деле, он оставил самый большой поворот сюжета на конец дня. Я как раз выключала свой компьютер, когда из лифта вышел курьер и спросил Антонию Де Лука.

Первая мысль – отец одумался и решил отправить мне сюрприз, чтобы поздравить с моим новым достижением. Может, мы и не в ладах, но он по-прежнему тот парень, который приходил на каждый мой танцевальный концерт с самым большим букетом розовых роз.

Никогда не думала, что Марко пришлет мне что-то, и когда курьер попросил меня подписать бланк, я понесла его прямо в кабинет Сорайи. Логично было предположить, что Марко отправил букет свежих фруктов ей, своей подруге, которую знал дольше двадцати четырех часов, а не мне, девушке, с которой недавно познакомился. Не то чтобы мы поладили или что-то в этом роде. Что касается первой встречи, то наша была катастрофой и совершенно недостойна фруктового добра.

Я поставила композицию на стол Сорайи, и та посмотрела на меня в замешательстве. Поскольку вчера я отправила ей письмо с извинениями за опоздание, она, должно быть, подумала, что букет от меня, и это своего рода мой план действий по целованию задницы.

– Почему ты принесла это сюда? – спросила она.

– Это тебе, – ответила я, пожав плечами, – Марко прислал.

– Нет, это не мне.

Сорайя отрицала, и я не винила ее. Полагаю, ее муж был бы не в восторге от того, что она вернулась домой с еще одним фруктовым букетом, особенно зная, что его подарил мужчина. Друг или нет, но было странно и стыдно за то, что Марко приставал к замужней женщине.

– Марко прислал это тебе, – многозначительно произнесла Сорайя. – Прочитай открытку.

Щеки вспыхнули, когда она вытащила из коробки открытку с моим именем и протянула ее мне. Разорвав конверт, я повернулась к Сорайе спиной и прочитала:

«Не хочу ждать суда, чтобы снова увидеть тебя.»

Я перечитала три раза, и с каждым разом мне становилось все труднее игнорировать незнакомое тепло, проникающее в низ живота. Затем меня затопило смущение, и я заняла оборонительную позицию. Парни так не поступали. Большинство мужчин, с которыми я встречалась, были морально неустойчивы, и, конечно же, не придерживались тех ценностей старой школы, которые большинство женщин ищут в мужчине. Черт, я даже не догадывалась, что такие мужчины, как Марко, еще существуют в реальном мире.

Суть, которую я пытаюсь донести, заключается в том, что парни не присылали мне подарки и маленькие открытки, выражающие их желание увидеть меня. Не знаю, то ли это потому, что они не воспринимали меня как девушку, достойную таких милых жестов, то ли я просто недооценила себя, решив впустить в свою жизнь не тех парней.

Вы, наверное, думаете, что я слишком остро реагирую. Вероятно, называете меня сучкой и внутренне кричите, чтобы я просто приняла подарок и заткнулась нахрен. Но когда девушка не привыкла, чтобы с ней обращались определенным образом, думаю, для нее вполне естественно предполагать худшее. И давайте не будем забывать, что меня учили не доверять никому со значком полицейского с тех пор, как я вылезла из утробы матери.

Итак, убежденная, что у Марко имелся скрытый мотив, я схватила фрукты со стола Сорайи и спросила, где мне его найти. В тот момент я даже не подумала, но, оглядываясь назад, должна была понять, что Сорайя слишком усердно объясняла, как добраться до его участка. Она даже сказала, на какое метро сесть, чтобы застать Марко на работе до того, как он уедет на целый день.

В метро было только стоячее место, так что можете себе представить, как странно я выглядела, жонглируя чудовищным количеством фруктов в руках и пытаясь удержаться за перила. Я была посмешищем. А когда добралась до участка, была уверена, что выглядела как сумасшедшая.

Я направилась к столу, у которого стояла страшная женщина и хмуро глядела на меня, будто я была кусочком жвачки на ее ботинке. В ту секунду, когда я спросила Марко, она пробормотала проклятие себе под нос и позвала его. Очевидно, она тоже не была поклонницей одаренного полицейского.

Как только он появился в поле моего зрения, я поняла, что совершила серьезную ошибку. Вместо того, чтобы гадать, каковы могут быть мотивы Марко, мне следовало предвидеть, что я почувствую в тот момент, когда наши взгляды встретятся. Но одно можно сказать наверняка: я не готовила себя к тому, как все мое тело запылает под чарами его грязных обещаний.

«Я не могу выкинуть тебя из своей гребаной головы. Я отправил букет, потому что проснулся сегодня утром, гадая, какой ты на вкус. Каково твое тело на ощупь. И, черт возьми, я не переставал представлять, какие звуки ты будешь издавать, когда я заставлю тебя кончить. Когда ты будешь извиваеться подо мной, умоляя о большем».

И вот я здесь, в причудливом маленьком итальянском ресторанчике, сижу напротив Марко за крошечным столиком, накрытым красно-белой клетчатой скатертью, а на заднем плане напевает из динамика Фрэнк Синатра. Понятия не имею, что делаю, но уйти, притворяясь, что наши пути никогда не пересекались, кажется страшнее, чем разделить с Марко трапезу.

Чувствуя тяжесть его взгляда, я старательно избегаю зрительного контакта и тянусь за хлебной палочкой.

Когда сомневаетесь – налегайте на углеводы.

– Значит, – начинаю я, прочищая горло, прежде чем откусить хлебную палочку. – …вы с Сорайей дружите? – спрашиваю я с набитым ртом.

Очень женственно, знаю. Я упоминала, что нелепо себя веду, когда нервничаю? Я не только жую, как корова, но и потею, как свинья.

На самом деле неудивительно, что я привлекаю таких животных, как Хаунд.

Одарив меня легкой улыбкой, Марко пододвигает ко мне корзинку с фокаччей и хлебными палочками.

– Если тебе кажется, что хлебные палочки вкусные, то попробуй вот это, только обмакни в оливковое масло, – предлагает он, протягивая руку, чтобы взять фокаччу себе.

Я перестаю жевать и смотрю, как Марко макает хлеб в оливковое масло – не один, а три раза. Как только с него капает итальянское жидкое золото, мужчина наклоняется над столом и откусывает огромный кусок. Из глубины его горла вырывается стон, и мои бедра сжимаются от этого звука.

– Черт возьми, как вкусно, – хвалит он, беря со стола стакан воды. Марко подносит его ко рту и почти осушает стакан одним глотком. Я перевожу взгляд на его шею, наблюдая, как он сглатывает.

Черт, это тоже сексуально.

Поставив стакан, он откашливается, и я чувствую, как горят мои щеки, когда беру кусочек фокаччи.

– На чем мы остановились… на Сорайе? – Марко уклончиво пожимает плечами. – Я знаю ее с тех пор, как мы были детьми. Я, она и мой двоюродный брат Тиг выросли в одном районе. Все изменилось, когда Тиг познакомился со своей теперь уже женой Делией. Они втроем стали дружить, а я как бы просто отстранился сам по себе. Затем, пару лет назад, когда Сорайя с Грэмом только начали встречаться, у них возникли трудности. Она с Тигом подговорили меня, заставив притвориться ее парнем.

Я перестаю макать хлеб в масло и поднимаю на Марко взгляд.

– Ты шутишь, – не верю я.

Он качает головой и смеется, тыча пальцем в сторону своего лица.

– Грэм вывихнул мне челюсть, и с тех пор они с Сорайей живут долго и счастливо.

– Боже, – стону я, шлепая ладонью по лбу. – И прошлым вечером мы тоже устроили дешевую инсценировку, – добавляю я, убирая руку.

Наши взгляды встречаются.

– Дешевую инсценировку?

– Да, по крайней мере, Сорайя твоя подруга, а я незнакомка. Большая разница.

Марко постукивает костяшками пальцев по столу, а на его губах расплывается великолепная улыбка.

– Ну, теперь условия изменились? – уточняет он.

– Думаю, да, – отвечаю я, возвращая улыбку.

Официант, маленький старичок с кустистыми бровями и редеющими седыми волосами, появляется, чтобы принять наш заказ. Имя, вышитое на его фартуке, гласит «Луиджи». Пока они с Марко болтают, я узнаю, что он владелец ресторана и именно тот человек, который готовит копченую говядину.

Мужчины нахваливают друг друга, прежде чем Луиджи поворачивается ко мне и благодарит. Очевидно, Марко не любитель ужинать здесь в одиночестве и всегда берет еду на вынос. Сегодня вечером Луиджи впервые получает удовольствие обслуживать своего любимого посетителя. Не знаю, почему нахожу это таким удивительным. Я думала, что существует длинный список девушек, которые с радостью отправились бы с Марко на ужин.

– Мы возьмем две пастромы с пармезаном на чесночном хлебе. – он делает паузу и поворачивается ко мне. – Будешь что-нибудь пить? – спрашивает Марко, указывая на стакан с водой, стоящий передо мной. – Жена Луиджи, кстати, готовит обалденную сангрию.

– Ах, прекрасную! – подтверждает Луиджи.

Прикусив нижнюю губу, я смотрю на Марко. Это заманчиво.

– Мне не стоит пить.

– Почему нет? – спрашивает Марко. – Я отвезу тебя домой.

Кто-то зовет Луиджи, и он извиняется, обещая вернуться с кувшином сангрии и принести еще фокаччи. Я смотрю на Марко, и он приподнимает бровь, ожидая, что я отвечу на его вопрос.

Будь это свидание двух нормальных людей, оно было бы идеальным, но мой байк у офиса, и его нужно забрать. А если согласиться и позволить Марко довезти меня до клуба, то это будет катастрофой. Ему придется отвечать на вопросы всего клуба, включая моего отца. Думаю, ограничусь водичкой.

– В следующий раз. Мой байк на подземной парковке офиса, – говорю я.

– Уже думаешь о следующем разе?

Осознав свою оплошность, я закатываю глаза, а Марко просто ухмыляется.

Интересно, сколько девушек потеряли свои трусики из-за этой ухмылки?

– Думаю, все зависит от того, оправдает ли Луиджи мои ожидания, – отвечаю я.

– Ты будешь стонать спустя двадцать минут, – заявляет Марко.

– Уверен?

Опустив свои мускулистые предплечья на стол, он наклоняется вперед.

– Есть две вещи, которые гарантированно заставят тебя стонать. Первая – пастрома Луиджи, вторая – я. Ему понадобится двадцать минут, чтобы разложить нашу еду по тарелкам, что дает нам время проскользнуть в подсобку и проверить вторую теорию.

Внутри все переворачивается от его предложения, и я облизываю губы. Если это тест, то я эпически провалюсь. Видите ли, особенность свиданий с морально неполноценными парнями в том, что от них ничего не ждешь. Их пруд пруди, и, если они уйдут, вам на самом деле плевать. Невелика потеря. Но парня, который посылает вам фрукты и ведет в ресторан, где знакомит с владельцем, не так быстро списываешь со счетов. Вы понимаете, что такие, как он, появляются не так уж часто, а когда появляются, то ищут конкретную девушку. Впервые в жизни мне не все равно, соответствую ли я эталону, и это пугает, потому что я ничего подобного не ожидала.

– Я разочарован, – произносит Марко. – Думал, ты либо решишь проверить не блефую ли я, либо пошлешь на хер.

Мой взгляд возвращается к нему.

– Я в раздумьях.

Неубедительный ответ, но позволяет потянуть время.

– Время идет, но можем взвесить все варианты. Мне не понадобится двадцать минут, чтобы заставить тебя стонать. – наклоняясь ближе, Марко наклоняет голову набок. – Пяти минут должно хватить.

На моих губах появляется улыбка.

– А ты самоуверенный.

– А ты тянешь время.

– Какой наблюдательный.

– Я именно тот, кто тебе нужен.

И не поспоришь.

Прикусив внутреннюю сторону щеки, я некоторое время смотрю на Марко. Как раз в тот момент, когда я собираюсь сказать, что у него есть всего две минуты, а не пять, звонит мой мобильный телефон. Отрываю взгляд от Марко и поворачиваюсь, чтобы вытащить телефон из кожаной куртки, висящей на спинке стула. Вытаскиваю его и съеживаюсь, когда вижу номер своего отца.

– Черт, – шиплю я.

Я совсем забыла о нашем уговоре поужинать.

Отключив звонок, с сожалением поворачиваюсь к Марко.

– Прости, но мне нужно идти. – отодвигая стул, быстро встаю и натягиваю куртку. – У меня есть дело… и я совсем о нем забыла. Я… – прекращаю болтать, когда Марко встает. – Что ты делаешь?

Игнорируя мой вопрос, он смотрит в сторону кухни.

– Луиджи! Сделай нам на вынос! – кричит он милому старику. Сунув руку в карман, Марко достает несколько купюр и кладет их между солонкой и перечницей. Смотрит на меня и продолжает: – я отвезу тебя к байку.

– Ты не обязан…

– Конечно, не обязан, – спокойно повторяет он. – Но я все равно это сделаю, и ты дашь мне свой номер, чтобы мы продолжили наше знакомство правильно.

– И ты даже не спросишь, что у меня за дело такое?

– Нет. Это не имеет значения, потому что я знаю, куда бы ты ни пошла и что бы ни делала, ты будешь жалеть, что не заперлась со мной в подсобке на пять минут.

Марко оставляет меня стоять у столика и исчезает на кухне. Через минуту возвращается с двумя коричневыми бумажными пакетами. Предлагая мне один, он нежно касается свободной рукой моей поясницы, прежде чем кивнуть в сторону выхода.

Да, Марко Пирелли определенно не является для меня нормой.

Он тот мужчина, с которым надеешься на долгие отношения.

Жаль, что такая, как я, никогда не сможет удержать такого, как он.

Глава 10

Антониа

– Ладно, Антониа, возьми себя в руки и перестань улыбаться, – бормочу я себе под нос. Нельзя заходить в клуб с ухмылкой на лице, когда опаздываешь на ужин со своим отцом – это будет для него просто пощечиной. Кроме того, я не из тех, кто любит улыбаться. Зайду с ухмылочкой – и все начнут задавать вопросы.

А если узнают, что причина моей улыбки – мужчина, то весь ад вырвется на свободу.

Некоторые ребята, те, что помоложе, примерно моего возраста, будут отпускать бесконечные шутки. Старожилы – парни, которые давали клятву вместе с моим отцом, не сочтут это таким смешным и будут жаждать крови. Однако Хаунд скорее всего встанет на сторону моего отца, и не потому, что у него какая-то вечная привязанность ко мне. Этот мужчина так глубоко засел в заднице моего старика, что трудно сказать, где начинается он и заканчивается отец. Он также сложит два и два, поймет, что все дело в Марко, и моя улыбка будет навсегда уничтожена.

Специально нахмурившись, я тянусь за коричневым рюкзаком, который убрала в седельную сумку. Как я ни старалась быть серьезной, улыбка мгновенно расплывается на лице, как только я засовываю сэндвич с пастромой под мышку.

Когда Марко высадил меня, наступил неловкий момент – ни один из нас не знал, что делать дальше. Затем он вышел из машины, оставив меня на пассажирском сиденье. Обошел авто спереди и… открыл мне дверь. Для Марко это не имело большого значения. А для меня было всем. Правду говорят – все дело в мелочах. Когда вы чувствуете себя уважаемой, а не просто желанной. И вдруг обнаруживаете, что переоценивали свой выбор в отношении мужчин. Вы спрашиваете себя, почему раньше соглашались на меньшее? Дорогие дамы, мы все заслуживаем мужчин, которые будут открывать для нас дверь машины.

Протянув руку, чтобы помочь мне выйти, Марко наклонился к заднему сиденью и взял один из пакетов, которые Луиджи упаковал для нас.

Пока он провожал меня к байку, я задавалась вопросами: попытается ли он поцеловать меня? Позволю ли я ему? Хочу ли я этого вообще? О, кого, черт возьми, я обманывала? Я действительно мечтала, чтобы Марко поцеловал меня, но мне нужно было, чтобы поцелуй получился ужасным.

Небрежным и поспешным.

Стал бы изъяном в идеальном мужчине.

К сожалению, Марко не поцеловал меня, так что суд присяжных откладывается. Вместо этого он стоял рядом и наблюдал, как я седлала свой байк, держа в руках сэндвич. Должно быть, я сошла с ума за последние двадцать четыре часа, потому что, словно влюбленная дурочка, протянула ему свой телефон. Он записал свой номер под именем «Марко, который заставит стонать», сунул пакет с едой в седельную сумку и проверил, застегнут ли мой ремень на шлеме. Щелкнув пальцем по моему носу, Марко велел позвонить ему после того, как я съем сэндвич. Я была слишком ошеломлена, чтобы сделать что-либо, поэтому просто кивнула. Он одарил меня ослепительной улыбкой, и я смотрела, как он неторопливо направился к своей машине. Как только Марко уселся на водительское сиденье и скрылся из поля зрения, я завела двигатель, и с тех пор улыбка не сходила с моего лица.

– Где, черт возьми, ты была? Твой отец ждет тебя уже больше часа!

Что ж, очень кстати.

Оборачиваюсь, и губы сжимаются в тонкую линию, когда передо мной появляется Хаунд. Направляясь ко мне, он щелчком выбрасывает сигарету на улицу. Его вид в сочетании с приветствием, проясняет ситуацию.

Держу пари, Марко так с женщинами не разговаривает.

Отбросив сравнение, я равнодушно смотрю на Хаунда.

– Тебе следует научиться не лезть не в свое дело, – советую я. Собираюсь обойти его, но он хватает меня за руку, удерживая перед собой.

– Ты – мое дело.

Высвободив руку, я поднимаю на него взгляд. Хаунд не испортит мне день. Ему не под силу стереть с моего лица улыбку, которую вызвал другой мужчина. И он, конечно же, не имеет права трогать меня своими гребаными руками.

Причмокнув губами, указываю на Хаунда пальцем.

– Держи свои руки при себе, иначе потеряешь одну. Не идеальная инвалидность, когда ты в команде «Восставших из Ада», но уверена, для тебя найдут занятие. Может, сможешь убираться в здании клуба. Здесь комнаты довольно грязные, особенно твоя. Ты до сих пор не собираешь с пола обертки от презервативов?

Перекидываю волосы через плечо и поворачиваюсь к парню спиной. Я и так потратила на него достаточно времени. Добравшись до двери в здание клуба, я открываю ее и вхожу в прокуренное помещение. В этот час все либо пьяны, либо под кайфом, либо и то, и другое вместе – типичный вторник для «Восставших из Ада». Еще через час или два здесь будет полно случайных девушек, готовых упасть на колени по команде.

Замечаю отца, сидящего в конце бара и курящего сигару, и направляюсь к нему. Он не выглядит слишком злым из-за того, что я пропустила наш ужин, но, с другой стороны, отец всегда гордится тем, что у него убийственно бесстрастное лицо. Именно поэтому он избегает тюрьмы. Ну, так он сказал бы вам. Моя мать, адвокат по уголовным делам, ответила бы, что именно из-за нее он остается на свободе. Думаю, из них получилась отличная команда. Жаль, что их коалиция работает только в зале суда и в спальне.

Скользнув на стул рядом с папой, я кладу пакет с сэндвичем на стойку и тянусь за бутылкой виски, стоящей перед ним.

– Извини, что опоздала, – начинаю я, наполняя его рюмку, – была занята на работе.

Ложь повисает между нами, и меня переполняет чувство вины, когда я делаю глоток из бутылки. Я слишком труслива, чтобы смотреть на отца, поэтому не спускаю глаз с Мауса, который сидит рядом и раскатывает косячок толщиной с итальянскую сосиску.

– Правда? – спрашивает папа, опершись мускулистыми предплечьями на деревянную стойку. Краем глаза наблюдаю, как он стряхивает пепел с сигары в красный пластиковый стаканчик.

– Да, но сейчас я здесь.

Снова поднося сигару к губам, он поворачивает голову и изучает меня.

– Что в пакете?

– Эм… – мой голос затихает, когда я опускаю взгляд на сэндвич.

– У нас был заказан ужин в «Иль Перлино» на шестерых, – продолжает он. – Я подумал, что давненько мы не навещали Карло и Розу.

Сожаление мгновенно захлестывает меня. После того, как мама поняла, что воспитание детей на самом деле не ее конек, она поступила в колледж и оставила моего отца плыть по водам одинокого родительства. Раз в неделю он водил меня в «Иль Перлино» на ужин. Папа попросил владельцев, Карло и Розу, петь мне песенку, если я доедала овощи на тарелке. Они сделали отличную кавер-версию «Ti Amo», и к тому времени, когда мне исполнилось десять, я пела каждое слово вместе с ними.

Как только я стала подростком, а мой отец полностью погрузился в дела клуба, наши ужины в «Иль Перлино» стали реже. Теперь мы посещаем любимый ресторан только в мой день рождения, а Карло и Роза больше не поют мне. Два года назад у Розы обнаружили рак горла, и ей пришлось удалить гортань. Папа, будучи папой, помог Карло удержать ресторан на плаву, и в течение одного года оплачивал все их счета. Они были для нас как семья, и увидеть их было бы очень приятно.

– Еще не поздно. Мы все еще можем пойти, – предлагаю я. Сэндвич Марко подождет до завтра. – Позвони Карло и скажи, что мы уже выехали.

– Нет, – отрезает папа. – Антониа, я не желаю, чтобы меня разыгрывала моя собственная дочь. Я понимаю, ты хочешь жить своей жизнью, и послать меня к черту…

– Пап…

– Не перебивай! – рявкает он, хлопая ладонью по стойке. – Ты так похожа на свою мать, – добавляет он, качая головой. – Ирония судьбы, учитывая, что ты ее терпеть не можешь.

– Я терпеть ее не могу, потому что она меня бросила.

– Нет, Антониа, она бросила меня, – шипит отец, засовывая сигару в рот. Та свисает с уголка его рта, когда он продолжает: – Она хотела от жизни большего, чем это. – он широко разводит руки. – Она хотела дать тебе больше.

Ну вот, опять началось. Каждый раз, когда что-то становится не так, отец начинает говорить о моей матери. Нет ничего такого, чего бы я не слышала раньше, и ничего такого, чего не услышу еще миллион раз.

– Вот почему она ушла. Вот почему я финансировал ее образование. После того, как она окончила юридический колледж и встала на ноги, она вернулась за тобой. – он вытаскивает сигару изо рта. – Я до сих пор слышу стук ее дизайнерских каблуков по этому полу, – говорит он, стряхивая пепел. – Я прогнал ее, Тоня. Она пришла за тобой, а я прогнал ее, сказав, что разрешу ей присутствовать в твоей жизни. Но твое место здесь, со мной, чтобы я всегда мог защитить тебя.

– Значит, она приходила… – повторяю я. – Это не меняет сценарий.

Мама не принимает «нет» в качестве ответа, когда речь идет о ее ребенке. Да, она вернулась, и да, отец отказал ей, но она и не боролась. Она адвокат, это ее работа – бороться, и она, бля*ь, не боролась. Если бы она действительно хотела забрать меня, то подала бы на папу в суд. Она бы сделала все возможное, чтобы дать мне ту жизнь, которую она для меня представляла, но это было всего лишь оправданием. Ее прогнали, и она, бля*ь, приняла это. Вся ненависть и обида, телефонные звонки, которые я продолжаю игнорировать, и визиты, от которых я отказываюсь, оправданы, и никакое чувство вины, которое испытывает мой отец, не заставит меня передумать.

– Нет, не меняет, – соглашается он, скривив губы от отвращения. – И самое печальное, что, если бы мне пришлось сделать это снова, я бы опять так поступил. Послал бы ее к чертовой матери, потому что, хотя она твоя мать, но я – твой отец, и шикарный диплом адвоката не защитит тебя лучше, чем я и мои голые руки.

О, папа, почему ты не стал мусорщиком или электриком? Почтовым служащим или даже механиком… Мясником! Это была бы идеальная работа.

– Папа, все в порядке. Со мной ничего не случится.

– Ты этого не знаешь, – хрипло спорит он. – Я плохой человек, Антониа. И совершил кучу дерьмовых ошибок, нажил кучу гребаных врагов. Я хочу, чтобы ты жила своей жизнью. Чтобы у тебя была любимая работа и семья…Чтобы у тебя было все. Но если я позволю тебе это… – его голос прерывается, и папа сглатывает. – То не знаю, что буду делать, если с тобой что-то случится. – я разворачиваюсь к нему и сразу замечаю слезы в его глазах. – Сейчас дела в клубе идут не очень. Вот почему я заставлял тебя оставаться здесь, а не дома. Мы словно кучка уток, только и ждущих выстрела Бендетти, – шипит отец, грубо проводя рукой по лицу.

Я выпрямляюсь на стуле. Отец ни разу не упоминал имен партнеров, не говоря уже о конкурентах. Прищурив глаза, задаю вопрос:

– А кто такой Бендетти?

Осознав свою ошибку, он убирает руку от лица и быстро качает головой, отметая вопрос, когда тянется за бутылкой.

– Не важно, – он снова наполняет свою рюмку. Я наблюдаю, как он с легкостью ее выпивает. Поставив рюмку вверх дном на стойку, папа снова переводит взгляд на меня.

– Тебе нравится эта работа, да?

Честно говоря, еще слишком рано об этом говорить. Мне нравится иметь свою независимость. Нравится быть частью рабочей силы. Нравится, что работа законная, что я плачу налоги, а зарплата поступает непосредственно на мой банковский счет. До сих пор на любой моей работе начальником обычно был парень, который задолжал папе услугу или деньги, и давал мне зарплату под столом в маленьком белом конверте.

– Да, – признаюсь я. – Женщина, на которую я работаю – великолепна. Ты не поверишь и половине того, о чем спрашивают эти люди! Они пишут в колонку реально глупые вопросы, и хочется просто послать их на три буквы, но нельзя, потому что это непрофессионально. На самом деле, я ничего не могу им ответить, потому что я стажер. – отец слегка улыбается, поэтому я продолжаю, – тем не менее, это хороший трамплин, думаю, что могу многому там научиться.

– Если ты действительно этого хочешь, то я не стану стоять у тебя на пути, но, Тоня, не спорь со мной из-за того, что я сейчас скажу.

Я подавляю стон. Всегда есть какой-то подвох.

– Хорошо, – соглашаюсь я.

– Я хочу, чтобы ты продолжала жить здесь, пока я не разберусь с проблемами клуба. По дороге на работу кто-нибудь из наших парней будет тебя сопровождать. Он останется…

– Папа, мой босс не знает, что я из семьи преступников. Я не могу допустить, чтобы кто-то сидел рядом со мной в рабочей кабинке.

– Хорошо, он будет ждать за пределами офиса. Ты даже не будешь знать, что он там.

– На парковке, – поправляю я. – Если он мне понадобится, то я позвоню.

– Только если будешь давать о себе знать в течение дня.

Это кажется разумным.

– Договорились! О, только пусть это будет не Хаунд.

Папа прищуривается.

– Какая кошка между вами пробежала?

– Никакая, – вру я. Последнее, что мне нужно – пересказывать ему весь бардак. – Может, Ритмо или Маус? – в этот момент я бы даже согласилась на Кэша или Бутча, кого угодно, только не Хаунда.

– Я подумаю, – отвечает отец.

– И еще кое-что… – начинаю я, соскальзывая со своего стула. Если бы я не провела сегодня время с Марко, то, вероятно, не стала бы добавлять запрос. – Я согласилась на то, чтобы за мной следили по дороге на работу и с работы, но присматривать за мной на свиданиях запрещено.

– Тоня! – рычит отец.

– Папа, – передразниваю я, одаривая его улыбкой, перед которой он никогда не мог устоять.

Скривив губы, он качает головой.

– Пока без сопровождающих, – ворчит он. Указывая на меня пальцем, отец прищуривает глаза и продолжает. – Но я оставляю за собой право изменить свое мнение. А теперь иди на кухню. Карло был очень любезен и передал кое-что из твоих любимых блюд, и сделай мне одолжение, позвони своей матери. Она не перестанет меня доставать, потому что ты ее игнорируешь.

Я начинаю протестовать, но папа встает и прижимает палец к моим губам, заставляя замолчать.

– Всегда хорошо иметь адвоката в кармане.

Не спорю.

Но было бы хорошо, если бы у меня также была мама.