Текст книги "Наука побеждать. Авантюра (СИ)"

Автор книги: Борис Сапожников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 29 страниц)

   – Так гауптман Адлер хотел, чтобы вы продали такого же орла ему? Вы торгуете животными?

   – Экзотическими, – пояснил граф, – и весьма редкими. Также я доставляю их на заказ. Но отдаю их только в хорошие руки.

   – И руки гауптмана Адлера вас таковыми не кажутся?

   – Ха-ха-ха, – звонко, снова как-то по-детски, рассмеялся граф. – Вы, что же, пытаетесь поймать меня на словах? Вы же отлично слышали, что я сказал гауптману Адлеру, что мифическими животными не торгую.

   – Я, верно, слишком задумался о предстоящей схватке, – сконфуженно ответил я, – и не расслышал этого.

   – Но для чего вы сделали это? – спросил у меня граф. – Люди гауптмана могли убить вас?

   – Я – солдат, Ди, – усмехнулся я, – хоть и не так давно. Не скажу, что со смертью я на "ты", однако и боюсь её уже не так сильно, как раньше. Но главное, я не привык проходить мимо, когда пятеро наседают на одного.

   – И вас ничуть не заинтересовали эти люди? – лукаво покосился на меня граф из-под упавших на лицо волос.

   – Это уже моё дело, – возможно, жёстче, чем стоило, отрезал я, – однако, уверю вас, что поступил бы так в любом случае.

   – Весьма верное качество души, – заметил граф, подходя к небольшому домику, над дверью которого красовалась вывеска: "Magasin d'animaux domestiques "Comte D"". – Прошу вас, проходите, Суворов. – Граф сам открыл мне дверь.

   – Благодарю. – Я вошёл в магазин под мягкий звон колокольчика.

   Я замер на пороге, даже позабыв, что за моей спиной стоит хозяин магазина. Опомнившись, я исправил ошибку, сделав несколько шагов внутрь странного магазина и пропуская графа.

   – П-прошу п-простить меня, граф, – от смущения я вновь перешёл на казённый тон.

   Первое впечатление от посещения магазина графа Ди было крайне неоднозначным. Поначалу мне показалось, что зашёл, pardon, в maison de tolИrance посреди форменной оргии. Около десятка полуодетых молодых людей обоего полу сплелись на полу и большом диване, установленном посреди большой гостиной. Особенно усиливал это впечатление тяжёлый запах благовоний, заполнявший холл этого весьма странного магазина.

   – О, нет, – с совершенно невозмутимым видом прошёл мимо меня граф Ди, – это я должен просить у вас прощения за моих подопечных. Они без меня расшалились.

   – Так значит, вот какими животными вы торгуете, – сглотнул я вставший посреди горла тугой ком. – И ещё удивляетесь, что о вас ходят слухи.

   – Постойте, – похоже, мне удалось-таки не на шутку удивить графа. Он замер и обернулся ко мне. – Вы видите моих животных в ином облике?

   Он особенно выделил тоном слово "ином".

   – Бросьте морочить мне голову, граф! – вскричал я, окончательно забывая о вежливости. – Кого вы называете животными?!

   Меня окончательно добило то, что молодые люди, развалившиеся на полу и диване принялись отпускать комментарии в мой адрес. Не самые лестные, замечу. Однако от цитирования их воздержусь, ибо далеко не все они были цензурными. Чёрт возьми, почти все комментарии были нецензурными! И это окончательно вывело меня из себя.

   – Быть может, вы объяснитесь, граф!

   – Погодите немного, поручик, – Ди также перестал называть меня по фамилии, перейдя на звание, – мы обсудим всё за чаем. Присаживайтесь на диван. – Он обернулся к своим, так сказать, животным. – Освободите место поручику.

   Молодые люди потеснились, но не слишком сильно. У меня не было ни малейшего желания садиться рядом с ними, особенно после взглядов, что бросали на меня некоторые из них. Однако и пренебрегать приглашением графа Ди не стал. Я снял ранец, пристроив его вместе с кивером рядом с диваном, и присел на него. "Животные" тут же окружили меня, внимательно оглядывая, едва ли не обнюхивая, точно настоящие звери.

   Такое внимание было не то чтобы неприятно мне, но и комфортно чувствовать себя в подобной обстановке просто невозможно.

   Из-за шторы, за которой скрылся граф, вышел ещё один молодой человек в восточном костюме и с витыми рогами на голове. В руках он нёс небольшой столик на коротких ножках, какие были приняты в Китае. Сначала я думал, что рога – странное украшение, однако вскоре я понял, что это не так. Рога, действительно, росли из его головы, как бы глупо это не прозвучало. Поставив передо мной столик, юноша уселся прямо на пол, остальные "животные" освободили ему место. Спустя ещё некоторое время вышел и сам граф с подносом в руках. На подносе стояли пузатый чайничек и две чашки, а также несколько вазочек с печеньем и круасанами. Поставив его на стол, граф уселся на услужливо пододвинутый ему одним из молодых людей стул.

   – Прошу вас, поручик, угощайтесь, – сказал он мне, наливая в чашку дымящийся чай.

   Взяв чашку, я втянул носом аромат. Как и всякий китаец, граф предпочитал чёрному чаю – зелёный и пил его без каких-либо добавок. Мастер Вэй приучил меня в детстве пить только такой чай.

   – Итак, поручик,– сказал граф, когда мы выпили по первой чашке, – что бы вы хотели узнать.

   – Издеваетесь, граф? – поинтересовался я. – Я хотел бы узнать, кто все эти люди, и почему вы зовёте их животными?

   – Это и есть животные, – покачал головой граф, – правда, не совсем обычные. – Он улыбнулся. Мне очень хотелось вставить ехидный комментарий, однако я воздержался, мне и без того было очень стыдно за вопиющую невежливость, проявленную в первый момент. – Большая часть людей видит их обычными животными, но некоторые, таких очень мало, может узреть истинную природу этих зверей.

   – Так значит, гауптман Адлер?.. – протянул я.

   – Ну что вы, поручик, – отмахнулся граф, будто я смутил его. – Да, у меня есть орлы нескольких редких пород, но, я уже говорил вам, что мифическими животными я не торгую.

   Я в этом сильно сомневался. Достаточно было взглянуть на юношу с витыми рогами на голове.

   – Ах, это, – рассеялся граф, заметив направление моего взгляда, – это всего лишь баран.

   Тот в ответ как-то не слишком по-бараньи зарычал, показав зубы, среди которых выделялись длинные клыки.

   – Весьма редкая порода, – заметил граф.

   И тут моим вниманием полностью завладела одна девушка. Легко, по-кошачьи, потянувшись, она прямо с пола прыгнула мне на руки, едва не выбив из рук чашку с чаем, и принялась удобно устраиваться. Меня это весьма смутило, особенно тот факт, что одета барышня была очень легко. Можно сказать, практически nu. В отличие от иных молодых офицеров я не был завсегдатаем maison de tolИrance и подобного рода шутки были мне в новинку.

   – А это, наверное, кошка, – щёки горели пламенем, чего я отчаянно стеснялся, – не так ли?

   – О да, – скрывая улыбку за чашкой с чаем, ответил граф, – очень редкой и дорогой породы с востока. Они выбирают себе в спутники лишь тех, от кого пахнет кровью. Вы ведь недавно пролили кровь?

   – Изрядно, – кивнул я. – Сейчас в мире льётся очень много крови. А в самом скором будущем прольётся ещё больше.

   – К сожалению, вы правы, поручик, – согласился со мной граф. – Вот только никак не могу взять в толк, для чего? Вы постоянно льёте кровь, пропитывая ею землю, за которую сражаетесь, делая её малопригодной для жизни. Зачем же тогда убивать друг друга из-за земли, на которой потом нельзя жить?

   – Я не философ, граф, – покачал головой, – а военный. Моё дело сражаться. – Осмелев, я погладил девушку-кошку, сидящую у меня на коленях по длинным тёмным волосам. Она замурлыкала и потёрлась своей щекой о мою, отчего лицо у меня, казалось, раскалилось добела.

   – Этот подход свойственен скорее людям Востока, нежели Запада, – заметил граф Ди.

   – Я родился в Азии, – с трудом подбирая слова, из-за того, что "кошка" тёрлась о меня, – и, вообще, моя Родина многое переняла и от Востока, и от Запада.

   – Вы удивительный человек, поручик, – в голосе графа прорезались не слишком приятные нотки, как будто он говорил о некоем редком экземпляре животного.

   – Прошу прощения, граф, – сказал я, ставя чашку на столик и предельно аккуратно, отчего покраснел, верно, до черноты, ссадил недовольно пробурчавшую что-то барышню, – у меня сегодня ещё много дел. Я должен идти.

   – Заходите в любое удобное для вас время, поручик, – кивнул мне граф. – С вами приятно побеседовать. Также я могу подобрать вам животное.

   – Нет! – как-то судорожно вскрикнул я, вызвав усмешки у сидящих вокруг "зверей". – Я военный и мне бывает некогда позаботиться о себе, – добавил я, чтобы хоть как-то восстановить своё renommИe, – и брать под свою ответственность редкое и дорогое, иных ведь вы у себя не держите, верно, я не хочу. К тому же, ваши звери, – как же непривычно говорить о них, как о животных, – привыкли к роскоши и домашней обстановке. А сейчас, когда грядёт столь большая война, мне придётся очень много времени проводить в походах.

   – Вы всегда можете изменить своё решение, поручик, – сказал граф.

   – До свидания, граф, – кивнул я Ди, выходя из магазина.

   – Погодите, поручик, – остановил меня на самом пороге граф. – Напавшие на меня немцы могут подкараулить вас, я дам вам в сопровождение несколько своих собак.

   – Не стоит, – попытался отмахнуться я, но граф был настойчив.

   – Нет, нет, – покачал он головой и коротко свистнул. – Я не прощу себе, если с вами что-то случиться по дороге.

   В комнату, переваливаясь с ноги на ногу, вошли пятеро невысоких коренастых парней в красных мундирах британской армии. Я рефлекторно схватился за рукоять шпаги. Вот уж чего не ожидал от графа, так это форменного предательства. Почуяв мою агрессию "звери", до того спокойно сидевшие на полу и диване, насторожились, некоторые зашипели, показали зубы. Я моргнул, тряхнул головой, и увидел, что по холлу магазина, действительно, расселись животные. Кошки и собаки разных пород, птицы, от зяблика и до орла, разные ползучие гады обвивались вокруг ножек стола. И все они глядели на меня, словно говоря: "Вынь шпагу. Вынь. И мы тут же разорвём тебя. Разорвём на куски". Выделялся среди них странный баран, с прямой, а не кудлатой шерстью и длинными клыками, но главное почти человеческим лицом. Я закрыл глаза, помотал головой, отгоняя странное наваждение – и вот вновь передо мной люди в странных нарядах. Окончательно развеял его граф Ди.

   – Успокойтесь, поручик, – сказал он. – Это всего лишь английские бульдоги. Очень хорошие бойцовые собаки. Их вывели в Англии для боёв с быками и челюсти этих псов могут без труда перекусить человеческую ногу. Пока они с вами, поручик, немцы вряд ли рискнут напасть. Они проводят вас до места и сами вернутся в мой магазин.

   "Британцы" окружили меня, словно верные телохранители генерала на поле боя. Это было не слишком приятно, ведь ещё не так давно я убивал людей в точно таких же мундирах.

   – До свидания, граф, – снова попрощался я.

   – До свидания, поручик.

   Мы вышли из магазина и шагали по улицам в направлении дома графа Черкасова. Я неплохо запомнил дорогу и теперь ориентировался по бронзовым табличкам на домах и столбам со стрелками, установленным на перекрёстках. На одном таком меня остановил полицейский с вполне резонным с его стороны вопросом, из-за которого я окончательно уверился в том, что зверей графа только я вижу в человеческом облике.

   – Почему вы, мсье, гуляете по городу с собаками без поводков? Бульдоги весьма опасные звери. Вы полностью контролируете их?

   – Да, мсье, – ответил я. – Я веду их как раз покупать поводки и намордники, чтобы не смущать честных парижан.

   – Хорошо, мсье, – отпустил меня служитель закона. – Но, смотрите, если я ещё раз увижу вас с этими бестиями без поводков, оштрафую.

   – Конечно, мсье. Я поспешу.

   Я, действительно, прибавил шагу, а то ещё наткнусь на менее снисходительного полицейского. Интересно, как люди отреагируют на пятёрку бульдогов с невозмутимым видом (иного у этих собак, по-моему, не бывает), шагающих по улице. В том, что так и будет, я отчего-то ничуть не сомневался.

   У крыльца дома графа Черкасова я отпустил собак коротким кивком и постучал в массивную дубовую дверь изящным молоточком. Бульдоги, как я и думал, развернулись и двинулись обратно к магазину загадочного графа Ди. Открыл мне ливрейный слуга, похоже, весьма удивившийся моему мундиру.

   – Прошу прощения, – сказал он по-французски. – Что у вас за дело к его сиятельству?

   – Доложите, что пришёл поручик Суворов из Полоцкого пехотного, – ответил я по-русски.

   – Прошу вас, – пропустил меня дворецкий. – Я доложу графу.

   Я вошёл в просторный холл и остался стоять рядом со столиком для визиток. Граф, видимо, был человеком строгих правил и нынешних новомодных веяний, вроде чучел медведей с подносами, не разделял. Что-то зачастил я к титулованным особам. От одного графа к другому. Смешно, право.

   – Прошу вас, поручик, – обратился ко мне вернувшийся дворецкий. – Идёмте со мной.

   Он проводил меня до кабинета хозяина дома. Отворил двери и сделал приглашающий жест. Я вошёл и тут же к моему виску приставили ствол пистолета. Дёргаться я не стал. Хозяин кабинета – человек пожилой, но ещё не старый, в гражданском платье и домашнем халате поверх него. Перед ним на столе, поверх бумаг, лежал пистолет.

   – Прошу прощения, ваше сиятельство, – поинтересовался я, – но что это значит?

   – Итак, юноша, – сказал граф Черкасов. – Теперь скажите мне правду – кто вы?

   – Поручик Суворов, – ответил я, будто и не был приставлен к моему виску ствол пистолета, коротко кивнув, – Полоцкий пехотный полк.

   Человек, держащий оружие, видимо, не ожидал этого кивка, чем я и воспользовался. Уронив кивер, я нырнул вниз и коротко ткнул кулаком невидимого врага в живот. Тот согнулся пополам, а я схватил его за шею и швырнул через себя. Грянул выстрел, но граф, похоже, оказался не самым лучшим стрелком, пуля выбила щепки из дверного косяка.

   – Граф, – воскликнул я, поражаясь, схожести и несхожести ситуаций, когда я кричал подобные слова, – извольте объясниться!

   Тут на меня разом накинулись дворецкий, оказавшийся весьма сильным человеком и тот, кто держал у моего виска пистолет. Они скрутили меня в секунду, я и эфеса шпаги схватить не успел.

   – Это вам нужно объясняться, молодой человек, – сказал Черкасов. – Кто вы такой?

   – Я уже представился вашему дворецкому и вам, ваше сиятельство, – прохрипел я.

   – Поручик Суворов из Полоцкого пехотного, – сообщил мне граф тоном, каким разговаривают с маленькими детьми, говоря им очевидные дети, – погиб в сражении при Трафальгаре. Это произошло больше месяца назад. И тут являетесь вы, юноша, и требуете встречи со мной.

   – Что же в этом странного? – поинтересовался я, хотя разговаривать со скрученными за спиной руками было довольно неудобно.

   – Ничего, – ответил граф, – кроме встречи со странными немцами и ещё более странным китайским графом. После неё вы отправляетесь к этому графу в гости и уже потом, ко мне. Очень странная цепь событий, не находите, молодой человек?

   – Я могу объяснить всё, ваше сиятельство, только пусть ваши люди отпустят меня. Очень неудобно разговаривать в моём нынешнем положении.

   – Отпустите юношу, – бросил граф Черкасов. – Оружие только заберите.

   Меня отпустили, но вынув из кожаных петель ножны со шпагой и пистолет из кобуры.

   – Присаживайтесь, молодой человек, – как ни в чём не бывало, указал на кресло напротив Черкасов, убирая в ящик стола разряженный пистолет. – И помните, мои люди ждут за дверью. Вас застрелят прежде чем вы успеете причинить мне вред.

   – Я не собирался этого делать, – сказал я. Руки отчаянно болели.

   – Вы собирались объясниться, молодой человек, – напомнил мне граф.

   Я передал ему письмо полковника Жехорса. Черкасов раскрыл конверт, прочёл его и спрятал в стол. Похоже, плакало моё повышение. Невелика беда. Выкрутиться бы из нынешнего положения. Не дожидаясь понуканий со стороны графа, я подробно рассказал о своих приключениях в Испании и Париже, добавив к рассказу просьбу, справиться в военном министерстве о докладе полковника.

   – Обязательно узнаю, – кивнул Черкасов, – уж будьте покойны. Ваш рассказ более чем удивителен. Вы сумели столкнуться с двумя самыми интересными личностями Парижа. Серые солдаты гауптмана Адлера наводнили столицу. Но этот китайский граф с именем из одной буквы куда более занимателен. Он приехал в Париж ещё при Бурбонах, кажется из Пруссии, а может из иного германского курфюршества, легко пережил Революцию и прочие коллизии того смутного времени. Заметьте, юноша, он пережил те дни, когда человека тащили под нож "национальной бритвы" за одну только букву "де" в начале фамилии. А граф меж тем держал в городе магазин с названием "Граф Ди" и в ус не дул. Удивительно, не так ли?

   Я задумался над его словами, даже ответить позабыл, а граф Черкасов продолжал.

   – Но не это самое удивительное, поверьте, юноша. Осенью 1793 года молодой и бедный капитан Буонапарте, он тогда был немногим старше вас, юноша, зашёл в магазин "Граф Ди" и вышел оттуда с неким зверем. Орлом, если быть точным. Семнадцатого декабря того же года он ведёт солдат в атаку на Тулон, где засели роялисты и британцы. Вечером восемнадцатого Тулон взят. Капитан Буонапарте ранен, но не опасно. Ещё до нового года он становиться генералом. В двадцать четыре года. Потом переворот девятого термидора, двадцать седьмого июля, если по-людски, якобинцы низвергнуты и отправляются на гильотину. Генерал Буонапарте отделывается только отставкой. Невероятная удача. Но уже тринадцатого вандемьера, в нормальное число переводите сами, юноша, он вновь на коне. Расстреливает из пушек роялистов, поднявших мятеж в Париже и превращается из героя забытого Тулона в "генерала Вандемьера". Потом войны со Священной Римской империей, британцами в Египте и, как венец – 19 брюмера. Наполеон Бонапарт – консул Французской республики. Этакий Гай Марий восемнадцатого столетья. Но и на этом останавливаться он не желает. В мае 1804 года – Бонапарт император республики. AbsurditИ, не так ли? Ну а второго декабря 1808 года сам себя коронует и нарекает страну Французской империей. До такого даже Людовик Четырнадцатый не додумался. Как видите, юноша, все удачи нынешнего правителя Франции можно напрямую связать с посещением магазина животных "Граф Ди".

   – Прошу меня простить, ваше сиятельство, но ваш рассказ отдаёт тем самым absurditИ, о котором вы упомянули.

   – Может и так, юноша, – не стал отрицать граф Черкасов, хоть мои слова можно было счесть и оскорбительными, – однако есть несколько моментов, вызывающих подозрение. К примеру, вот это. За магазином подозрительного китайского графа постоянно следили, так, собственно, и узнали о том, что к нему заходил Бонапарт. Вышел оттуда капитан с орлом неизвестной породы. Ничего странного, ведь граф Ди специализируется по редким породам животных и птиц, а с некоторых клиентов вовсе не берёт денег или же ограничивается какими-то символическими вещами. Особенно любит сласти, прямо как ребёнок. Вот только двое агентов Департамента Общественной безопасности доложили, что видели рядом с капитаном Буонапарте высокого человека в римской тоге, парадных доспехах и медвежьей шкурой на плечах. Их тогда на смех подняли, но факт занятный, не так ли? Может быть, агенты халатно отнеслись к обязанностям и перебрали дешёвого вина. Однако, одинаковые галлюцинации у двух человек...

   – Они могли просто сговориться, ваше сиятельство, – сказал я, однако и сам понимал, что уговариваю сам себя, а не графа.

   – Слишком уж богатая фантазия у двух простых агентов, – покачал головой тот. – Римлянин в облачении аквиллера. Да эти двое и не видели ничего подобного никогда. Равно как никто более не видел Бонапарта с орлом или в обществе какого бы то ни было латинянина. Но даже не это наиболее интересный факт биографии вашего нового знакомца. Вы знаете, за что он получил свой титул?

   – Он сказал, что продал некое животное прусскому королю, вроде бы.

   – Этот "прусский король", юноша, ни кто иной, как Фридрих Второй Гогенцоллерн, прозванный Великим. Он также купил у графа Ди, жившего в ту пору в Берлине, именно орла. Биографию этого человека, надеюсь, вам пересказывать не нужно.

   – Нет, ваше сиятельство, – в задумчивости покачал головой я. – Но сколько тогда графу Ди лет? Он ведь выглядит так молодо.

   – Сколько лет графу Ди не знает никто, – усмехнулся граф Черкасов. – Ну что же, я немного раскрыл вам глаза на вашего нового друга? Вы поведали мне преинтереснейшую историю, я отплатил вам, надеюсь, не менее интересной.

   – Но для чего нужен был весь этот спектакль с пистолетом и отчего вы, ваше сиятельство, не зовёте меня по фамилии?

   – Юноша, я не доверяю вам, вот ответ. Вы спутались с самым загадочным человеком в Париже, предварительно пропав без вести за тысячи вёрст отсюда. Вам пишет рекомендательное письмо полковник Жехорс, у которого вы служили командиром Ополченческого полка города Уэльвы. Боже мой! Да иной бы на моём месте вас сразу в тайную канцелярию сдал, без вопросов. Но ваша история, юноша, слишком невероятна, в разведке любого государства вам придумали бы "легенду", как принято говорить в этих малопочтенных кругах, куда проще. В которую поверили бы без лишних проблем.

   Я откинулся на спинку кресла. А что мне ещё оставалось делать после этаких-то слов.

   – Вы вернётесь в свой полк, юноша, но будете под гласным надзором, – сказал меж тем граф Черкасов. – Это самое малое, что могли бы с вами сделать. Докажите верность Отчизне и вам снова поверят, юноша. И, мой вам совет, не ходите больше к графу Ди. Это вас до добра не доведёт.

   Быть может, он и прав. Но я намерен завтра посетить этот магазин, хотя бы для того, чтобы объясниться с графом. Так нагло лгать мне в лицо. Подобного я не прощаю никому.

Сограждане!

   Доколе должны мы терпеть корсиканского узурпатора на троне Франции. Он попрал все идеалы, за которые мы боролись с 1789 года. Жалкий замухрышка объявил себя императором, а нашу Родину – империей! Где это видано?! Доколе капитанишка, милостью якобинцев выскочивший в генералы, будет беспрепятственно наводить у нас на Родине свои порядки! Мы что же, должны вернуться во времена Бурбонов?! Так стоило ли ломать символ их ненавистной власти – зловещую Бастилию, чтобы спустя какие-то десять лет во Франции была восстановлена, стыдно сказать, монархия!

   Пора, сограждане! Пора! Прислушайтесь! Несчастная Франция зовёт вас! Она кричит нам. Она поёт.

Вперёд сыны Отчизны милой,

Мгновенье славы настаёт,

К нам тирания чёрной силой

С кровавым знаменем идёт.

   Разве вы, сограждане, не отзовётесь на её призыв. Не встанете плечом к плечу, как завещано нам героями Марселя.

К оружью, граждане!

Равняй военный строй!

Вперёд, вперёд, чтоб вражья кровь

Была в земле сырой.

Глава 12,

В которой герой пьёт чай в приятном обществе.

   Я не без интереса прочёл воззвание, приколоченное к доске объявлений на перекрёсте неподалёку от магазина графа Ди. Как не странно, в это утро на парижских улицах не было ни одного фиакра. Я долго стоял у дверей дома графа Черкасова, хозяин которого великодушно выделил мне комнату, видимо, не желая далеко отпускать от себя "подозрительного поручика", однако ни единого экипажа не проехало по мостовой мимо меня. Тогда я, положившись на память, направился к магазину пешком. Улицы города были пусты и тихи, что было странно для одного из самых больших городом Европы. Очень уж напоминало затишье перед бурей. Очень сильной бурей.

   Вот и знакомый перекрёсток, где меня едва не оштрафовали за выгул собак без поводков. Добродушного полицейского тоже не было, будка его стояла пустой. Лишь однажды мимо меня прошествовал небольшой отряд – человек десять-двенадцать – национальной гвардии с мушкетами в руках. Словно на войну собрались, а не по родной столице шагают. Наплевав на все приличия, я на ходу зарядил "Гастинн-Ренетт" – всё равно, никого нет, не увидят. Сунув его в кобуру, я сильно пожалел об отсутствии второго пистолета. Ох, кажется мне, скоро пойдут такие дела, что лишний выстрел – pardon за скверный каламбур – лишним не будет.

   И словно подтверждая мои мысли, на окраине Парижа грянул взрыв. В затянутое свинцовыми тучами зимнее небо потянулся чёрный столб дыма. Началось! Ветер донёс треск мушкетных выстрелов и крики. Где-то начался бой. Воззвания появились не просто так и затишье на улицах – лишь прелюдия к настоящему шторму.

   Неужели имперские амбиции Бонапарта так сильно раздражают парижан? Что-то не вериться. Они вполне довольны своим победоносным правителем, по крайней мере, пока он по-прежнему победоносен. Тут пахнет заговором и отчего-то, мне кажется, что мои испанские знакомцы в серых мундирах замешаны тут.

   На самом деле, мне не было до этого дела. Я шёл в магазин, к графу Ди, чтобы потребовать у него объяснений.

   Зная о колокольчике, я вошёл в магазин "Граф Ди" без стука. Хозяин восседал на диване в гостиной, как всегда окружённый животными, и пил чай. Увидев меня, Ди поднялся, прошёл к двери и поклонился мне. Я отвесил столь же вежливый поклон в ответ. Снова спасибо мастеру Вэю.

   – Приветствую вас, поручик, – сказал мне граф. – Рад видеть вас снова. Решили всё же купить у меня животное?

   – Приветствую, – ответил я. – Нет, граф, домашние животные мне ни к чему. Даже столь полезные, как ваши. Вроде аквиллы.

   – Вы снова вспомнили эту историю, – вздохнул граф, жестом приглашая меня за столик. – Я уже говорил вам, что мифическими животными не торгую.

   – Простите, граф, – покачал головой я, садясь на стул, – но как же ваш баран, то есть, тотэцу. Мифический зверь с лицом человека, клыками тигра и телом овцы. Разве он существует не только в мифах вашей Родины?

   Я слышал о подобном животном от мастера Вэя и, увидев его в магазине графа, даже мельком, тут же вспомнил о жутком существе, рассказ о котором так напугал меня в детстве. К счастью, в обширной библиотеке графа Черкасова нашёлся толстый том "Звери сколь реальные, столь и мифические, что обитают на таинственном востоке". В нём-то я и отыскал название этого животного и более подробное описание его внешности и повадок.

   – Вы ошибаетесь, поручик, – покачал головой граф, – тотэцу не мифическое животное, а просто весьма редкое. Их практически истребили из-за дикого нрава и жестокости, мало свойственной иным животным. Теперь его почти невозможно встретить.

   – А то, что он ещё и человеческим языком разговаривает? – не без ехидства поинтересовался я.

   – В ваших сказках, – легко парировал граф, – многие звери говорят по-человечьи. Так что же, все ваши волки, медведи, лисы и зайцы – миф?

   – Браво, граф, – не удержался я. – Браво. Быть может, вы скажете, что русалки, единороги, камелопарды, тоже существуют? Просто они очень редки.

   – Вы будете сильно удивлены, поручик, – загадочно улыбнулся Ди, – узнав, какие животные обитают вокруг нас. Вот, например, вы назвали геральдического камелопарда, которого все представляют себе помесью верблюда и леопарда. А ведь на самом деле так называли жирафа. Единорог, по-китайски цилинь, что также значит – жираф. Просто люди в прошлом наделяли животных необыкновенными способностями, исходя из их необыкновенного облика. Разве не чудесен жираф? – голос графа вновь изменился, став удивительно детским. – Расцветка, длина шеи, он просто удивителен!

   Его восторг прервал новый взрыв. Кажется, неподалёку выстрелили из пушки. Мимо магазина пробежал отряд солдат национальной гвардии. Их мундиры были порваны, на синем и белом сукне – пятна засохшей крови. Большая часть без своих двуугольных шляп с трёхцветными значками.

   Девушка-кошка, кажется, та самая, что прыгнула мне на колени вчера, грациозно подошла к окну и принюхалась. Её тонкий носик чуял кровь, что лилась сейчас на парижских улицах.

   – Кстати, граф, – сказал я, когда грохот пушечной стрельбы притих, – а как вам удалось пережить семьсот восемьдесят девятый год? В те смутные времена казнили дворян десятками каждый день. А вы, как я слышал, держали магазин с таким провокационным названием вполне открыто.

   – Мои звери всегда защищали меня, – ответил граф. – На меня несколько раз пытались напасть, даже магазин дважды поджигали, не хочу об этом вспоминать... – отмахнулся он.

   – А отчего вы не перебрались из Парижа? Так любите этот город?

   – Хороший город, – согласился Ди, – хотя в восемьдесят девятом, он потерял большую часть своего шарма. Однако в то время покинуть Париж было равносильно приговору для большей части моих зверей. В городе достать для них пропитание куда проще, нежели в охваченной гражданской войной стране, где каждый крестьянин сначала выстрелит из мушкета, а уж после станет разбираться, кто к нему пришёл. К тому же, я не люблю путешествовать, перемена мест – сильно утомляет меня.

   – Однако из Пруссии, где вас так привечал король Фридрих, кстати, давний враг моей Отчизны, вы всё же уехали. Хотя он и даровал вам дворянство.

   – Берлин опротивел мне, – скривился Ди. – Его вдруг наполнили неприятные люди в сером, вроде тех, от кого вы меня спасли давеча. Они стали развешивать на перекрёстках оскорбительные лозунги, вроде: "Пруссия для пруссаков!" или "Смерть расово неполноценным!". И вы знаете, поручик, у них нашлось немало сторонников. Стали нападать на евреев, особенно богатых, хотя, как я понял, это у вас, в Европе, нечто вроде традиции. – Ди улыбнулся. – Несколько раз и на меня напали, безрезультатно, впрочем. Однако меня это стало утомлять, и я решил покинуть Берлин ради Парижа. Тем более, времена были вполне спокойные, и моим животным в пути голод не грозил.

   – Их быть не должно, – заметил вдруг юноша, валявшийся на диване в удивительной позе – кверху ногами, закинутыми на самую спинку, и головой почти у самого пола. – Не должно, – повторил он. – Не место им здесь.

   – Кого? – удивился я, позабыв даже уличить графа в несовпадении времени и его возраста.

   – Немцев в сером, – пояснил он, теряя всякий интерес к нашей беседе.

   – Но вы, граф, – всё же вспомнил я, – не ответили насчёт Фридриха Второго. Вы уж простите, но вы слишком молодо выглядите для человека, который продал молодому прусскому королю некого зверя, за что и получил титул.

   – Каюсь, – повесил голову Ди, – солгал вам. Титул графа получил не я, а мой отец, живший тогда в Берлине. Я тогда был ещё совсем мал, но хорошо помню бравого молодого дворянина в гусарском мундире.

   – Но утверждают, что это были вы, граф, – настаивал я.

   – Поглядите вон туда, – указал рукавом Ди на западную стену дома, где висели портреты. – Как вы думаете, кто изображён на левом верхнем. Групповом, – уточнил он.