Текст книги "Маршал Малиновский"

Автор книги: Борис Соколов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 41 страниц)

Бой продолжался с неослабевающей силой. Доложили, что дивизион артиллерийского училища под командой полковника Бакланова успешно атаковал гитлеровцев на территории завода имени Коминтерна, но враг удерживается в отдельных пунктах левобережья.

И.В. Тюленев обратился ко мне с просьбой помочь командованию 6-й армии разместить штаб в Новомосковске…

Штаб 6-й армии разместился в здании новомосковской средней школы и соседних с ней домиках. Школьную вывеску не снимали, она по-прежнему висела у широких дверей, охраняемых часовым.

В бывшем кабинете директора школы мы нашли командующего 6-й армией Р.Я. Малиновского и члена Военного совета И.И. Ларина.

Родион Яковлевич Малиновский выглядел решительным и бодрым, но в оценке обстановки проявил естественную сдержанность. Помнится, он сказал, что попытки противника с ходу преодолеть Днепр потерпели полную неудачу, что Днепр является достаточно мощным водным рубежом для организации стабильной обороны, но тут же озабоченно подчеркнул, что фашисты захватили плацдармы в районе завода имени Коминтерна и лесозавода.

– Противник попытается расширить эти плацдармы. Но мы принимаем меры к их ликвидации, – заключил Малиновский.

– Считайте, что отступление закончилось. Дальше гитлеровцев не пустим, – добавил Ларин».

Очевидно, в Днепропетровске Малиновский впервые встретился с Брежневым, который в то время был бригадным комиссаром и первым заместителем начальника политуправления Южного фронта. В Днепропетровск же он был командирован вместе с Грушевым как бывший секретарь Днепропетровского обкома по оборонной промышленности, чтобы помочь в эвакуации оборудования днепропетровских предприятий.

30 августа Ставка ВГК приняла подписанную начальником Генштаба маршалом Б.М. Шапошниковым директиву о боях в районе Днепропетровска:

«По имеющимся сведениям противнику удалось переправиться у Днепропетровска благодаря преступной беспечности и безответственности командиров. Мосты и отвод войск не прикрывались, что дало возможность противнику на плечах отходящих войск ворваться на левый берег реки. При ликвидации противника допущен ряд грубейших недочетов: медлительность действий, распущенность войск, отсутствие взаимодействия, потеря руководства командирами и т. п. – все это вызвало лишние жертвы.

Примите на месте соответствующие меры, накажите виновных. О принятых мерах прошу поставить меня в известность».

31 августа вечером (сообщение было принято в 21.30) Малиновский связался со штабом Южного фронта:

«Прошу вызвать Рябышева или Антонова. Просит Малиновский.

– У аппарата генерал-майор Антонов.

– Докладывает генерал-майор Малиновский: к наступлению темноты обстановка в районе Ломовка, Мануйловка, сложилась следующая: В ответ на нашу ночную атаку противник перешел на рассвете в контрнаступление и в результате оттеснил наши части на северо– восток и овладел всей Мануйловка. Его наступление с большим трудом задержало артиллерийское и полтавское училища. Введенный в бой полк 226 сд несколько осадил противника в направлении Ломовка и овладел северной окраиной Ломовка. В 17.00 противник, накопив силы, вторично перешел в наступление и прорвался на станцию Нижнеднепровск и поселок им. Клочко. Подброшенные силы автомашинами с группой танков и упорным сопротивлением артучилища противник был остановлен на южной окраине поселок им. Клочко, а с наступлением темноты отброшен за железную дорогу.

На западной окраине Ломовка части удержали свое положение. Там противник по-прежнему сидит у завода Коминтерна и № 165. Таким образом, противник владеет всей Мануйловка и восточной половиной Ломовка, имеет на левом берегу не менее мотодивизии. У меня сегодня не было авиации. Небольшой группой самолетов, которая у меня осталась, я противника штурмовал. Мое решение на завтра – ввожу в бой всю 226 сд в направлении главного удара от Могила Старая на западную окраину поселок им. Клочко и вдоль железной дороги. На железнодорожный мост справа по-прежнему будет атаковать очень слабая группа под командой генерал– майора Дратвина, состоящая из частей 276 сд, 8 тд полка и группы 26 кд. Группа Дратвина за сегодняшний день понесла большие потери и будет насчитывать около четырехсот бойцов. Слева к востоку от шоссе будет атаковать группа артучилища и полтавского училища под общей командой комбрига Петрова. Ее численность также не будет превышать четырехсот-пятисот бойцов. Привлекается вся артиллерия, действующая на этом направлении. С группой Дратвина будет действовать дивизион 8 тд и 7 орудий 275 сд. С 228 сд 274 полк в составе 30 орудий, с группой комбрига Петрова 671 полк в составе 24 орудий в качестве группы ДД привлекаю. Артподготовку назначил с 8.00 продолжительностью 2 часа, после чего атака. Сейчас обеспечиваю эту операцию с материальной стороны. Этих сил, которые я назначил, недостаточно, но у меня больше ничего нет. Я делаю последнее напряжение. Уверенно сказать, что будет достигнут полный успех, не могу, так как борьба с противником в железобетонных корпусах заводов и других сооружениях по опыту 6-дневных боев показывает, что это чрезвычайно трудно разрешимая задача. У меня все.

Антонов: Первое: вся ли привлечена 26-я, что делает 28-я, где находятся мототанковые полки дивизий?

Второе: организованы ли у Вас наблюдательные пункты артиллерии? Сколько танков будет участвовать? Составлен ли план взаимодействия авиации, артиллерии и пехоты? Третье: почему у Вас такая неуверенность в победе? Отвечайте на вопросы. Сможете ли Вы с начала операции подбросить до одного полка из 169-й? Все. Отвечайте.

Малиновский: Отвечаю: 1) 26-я привлечена вся, но она очень маленькая. 2) 28-я стоит в районе Ворошиловка, Николаевка (северная), ее в бой не ввожу, так как она обеспечивает парирование возможных переправ противника на участке 273 сд.

Антонов: Не надо докладывать. Давайте дальше.

Малиновский: Продолжаю отвечать. Мототанковый полк привлечен полностью, но он представляет из себя группу не больше сотни. Танки будут действовать с 226-й, но их всего 10. Подбросил средств связи, чтобы артиллерийские наблюдатели были с пехотой. У меня авиации нет, а то, что есть, будет прикрывать группировку. Может быть, нам чем-нибудь поможет Покровский. Теперь о неуверенности: я ее ношу только в себе. А приобрел я ее в результате шестидневных боев, которые обошлись мне очень дорого. Но я действую со всей решительностью, чтобы выполнить задачу.

Антонов: Сможете ли Вы взять до одного полка 169-й дивизии и использовать его как свой резерв на своем направлении? Отвечайте.

Малиновский: Мне Ваш капитан сообщил, что она сосредотачивается в моем районе. Я могу взять один полк в свой резерв, но она числится Вашим подвижным резервом. Покровский передавал через своего оперативного командира, что она будет дана в мое распоряжение, но я ее еще не получил. Кстати, она очень не организована и слаба по вооружению. Все.

– У аппарата тов. Рябышев и Бородин. В наступлении должно быть организовано взаимодействие, главным образом, взаимодействие авиации, артиллерии и пехоты. Если к назначенному сроку операция не подготовлена, то лучше удлините срок начала действий. Обратите особое внимание на выдвижение артиллерийских наблюдательных пунктов, которые находятся с пехотой и указывают объекты и огневые точки противника для артиллерии. Надо открыть глаза нашим артиллеристам. Я боюсь, что они стреляют впустую по площади, не принося никакого вреда врагу. Вы имеете такую мощную артиллерию, которая способна без помощи пехоты уничтожить врага, только нужно ее правильно использовать. Авиацию используйте разумно. Завтра дополнительно авиации дать не можем. Если сможете, подтяните один полк 169-й, свой резерв этого направления. Берегите конницу, зря не расходуйте. Примите на левом берегу укрепившегося противника в зданиях, зажгите их всеми средствами. Все.

– Информируйте нас об обстановке почаще. К Вам едет член Военного Совета тов. Власов. Он Вам расскажет о моих указаниях. Скажите фамилию Вашего комиссара корпуса. Он назначается к Вам членом Военного Совета. Может приступать к своим обязанностям. Приказ вышлем дополнительно. Дайте кандидатуру Вашего заместителя по тылу. Все.

– Слушаю. У аппарата Малиновский и Крайнюков. Ваши указания полностью принимаем к исполнению. Организация артиллерийского обеспечения атаки составляет нашу главнейшую работу. Фамилия моего комиссара Ларин. Кандидатуры на заместителя по тылу у нас нет. Все».

1 сентября в директиве Ставки за подписью Б.М. Шапошникова последовали оргвыводы по Н.Е. Чибисову и его команде, не сумевшей удержать Днепропетровск:

«По имеющимся в Генштабе данным, в работе штаба Одесского военного округа имеют место серьезные недочеты. Так, приказ командования Южного фронта о формировании штаба Резервной армии за счет штаба округа по существу не выполнялся. Командующий округом генерал-лейтенант Чибисов, на которого возложено было по совместительству командование Резервной армией, считая это мероприятие временным, к формированию штаба армии не приступал и приказал вместо штаба сформировать внештатные оперативные группы, выполняющие функции оперативного отдела, разведотдела и отдела тыла. Начальником штаба Резервной армии был назначен прибывший в округ генерал-майор Иванов, на должность начальника оперативного отдела – полковник Захаров.

Спустя несколько дней на ту же должность начальника оперотдела назначен прибывший с Южного фронта полковник Корженевич, в связи с чем Захаров формально оставался на должности начальника боевой подготовки, а фактически работал вместе с Корженевичем.

Несколько позднее штабом фронта на эту же должность был назначен генерал-майор Егоров, который прибыл в штаб ОдВО и, не приступая к работе до 15 августа с.г., пьянствовал в санатории комсостава. Егоров арестован (7 сентября генерал-майор Даниил Григорьевич Егоров, бывший прапорщик царской армии, был предан суду Ревтрибунала «за пьянство и невыполнение боевого приказа». Он был понижен в должности и 26 октября возглавил 150 сд. С ней он попал в Харьковское окружение и погиб 25 мая 1942 года).

В отделе автобронетанковых войск начальником работает генерал-майор Поликарпов и майор Васильченко. Кто кому подчиняется и каковы их функции, – оба не знают. Начальник штаба округа полковник Каш– кин паникерствует и среди комначсостава прямо заявляет: немец нас победит, нам воевать нечем.

Большинство начальников отделов задач Резервной армии не знали, также не знают, какие войска идут в округ с фронта, какие части нужно доукомплектовать, что делать с тылами 6-й и 12-й армий.

Сроки формирования новых соединений, как правило, не выдерживаются. Оргмоботдел качеством личного состава формируемых соединений не интересуется и не знает, каким именно составом соединение укомплектовано.

Сообщаю вышеизложенные факты, прошу принять соответствующие меры. О принятых мерах прошу поставить меня в известность».

3 сентября в боевом донесении, отправленном в 21.00, Малиновский отмечал, что «226 сд понесла большие потери, плохим руководством командования дивизия деморализована, имеет в наличии до 1,5 тыс. бойцов. К-p дивизии полковник Чугунов от должности отстранен и возбуждено ходатайство об отдаче его под суд». Командующий 6-й армией также зафиксировал, что, «кроме 60 мд, противник ввел в действие части дивизии СС, усиленной артиллерией при наличии большого количества минометного и автоматического оружия».

В начале сентября, как вспоминает К.С. Грушевой, он прибыл на КП армии в село Подгороднее с очень печальным известием:

«Командование 6-й армии разместилось в обычной крестьянской хате.

Пригнувшись, переступаю порог.

Горницу меряет широкими шагами плотный, плечистый командарм Р.Я. Малиновский. Он что-то говорит членам Военного совета бригадным комиссарам И.И. Ларину и К.В. Крайнюкову.

Ларин лежит на деревянной кровати, застеленной лоскутным одеялом. Крайнюков сидит за длинным, темным от времени, отполированным локтями многих поколений здешних хозяев столом. Перед Крайнюковым – тарелка с солью. Она вздрагивает и медленно подвигается при каждом артиллерийском выстреле к краю стола. В такт близким выстрелам раскачивается и горящая лампада под образами.

Мое появление прерывает разговор. Малиновский останавливается, отвечает на приветствие, просит сесть.

– Какими судьбами, товарищ секретарь обкома? – спрашивает он.

Я сообщаю, что мой приезд вызван получением новой директивы ГКО, и кладу ее на стол.

– Директива ГКО, подписанная товарищем Сталиным, требует сжигать при отступлении неубранный хлеб на корню, – говорю я. – В связи с этим Днепропетровский обком хотел бы точно знать положение в полосе шестой армии.

– Сжигать на корню? – переспрашивает Малиновский. – Но это невозможно!.. Он оглядывается на членов Военного совета. – Да если бойцы увидят, что за их спиной все горит, они не смогут драться! Мы деморализуем армию! Я не пойду на это!

Крайнюков подхватывает сползающую со стола тарелку, Ларин поднимается с кровати, застегивает ремень, садится на скамью, хмуро глядит под ноги.

– Директива требует в случае отступления сжигать хлеб! – повторяю я.

– А вы поставьте себя на место бойца, сидящего в окопе! – горячо говорит Родион Яковлевич. – Попытайтесь понять, что испытывает солдат, получивший приказ драться до последней капли крови, но не отступать, и видящий в то же время, что за его спиной все предают огню! Ведь если сжигают, значит, не верят, что враг будет удержан!

В словах командующего армией есть своя правда. Я понимаю Малиновского. Но понимаю и то, что оставить хлеб врагу нельзя. Поэтому напоминаю, что директива ГКО подписана И.В. Сталиным и выполнять ее надо любой ценой.

– Ясно! – отвечает Малиновский. Он круто поворачивается, закладывает руки за спину, глядит в оконце…

Молчание нарушает Ларин.

– Требования директивы мы выполним, – подтверждает он».

13 сентября Малиновский был вынужден издать приказ о переходе 6-й армии к обороне. Он приказал:

«Всем войскам армии, занимающим оборону у р. Днепр, глубоко зарыться, чтобы не была страшна ни авиация, ни артиллерия, ни минометы и ни атака живой силы противника.

Возвести проволочные заграждения, создать минные поля и обеспечить части достаточным количеством бутылок с горючей жидкостью против танков.

Создать при каждой дивизии группу автотранспорта для маневра живой силы по обстановке, в особенности обеспечить автотранспортом при резервных дивизиях – 169 и 226 СД.

Строго экономить снаряды, в особенности крупных калибров, широко используя огонь дивизионной и полковой артиллерии, минометов, пулеметов, автоматов, винтовок и ручных гранат, для отражения любых попыток врага осуществить переправу через р. Днепр или развить свой успех на Нижнеднепровском направлении.

Обеспечить безотказную связь с частями, чтобы своевременно схватить обстановку и оказать помощь для отражения всех попыток противника проникнуть на левый берег р. Днепр, широко применяя маневр огнем артиллерии.

Вести самую интенсивную разведку на всех участках фронта Армии, проникая для этого на правый берег р. Днепр с целью добывания сведений о расположении войск противника, стремясь все время к захвату контрольных пленных. Каждая ночь должна изобиловать смелыми ночными поисками наших разведчиков».

20 сентября директивой командующего Южным фронтом 6-й армии было предписано «в прежнем составе прочно удерживать в своих руках рубеж рр. Орель, Днепр. Активной обороной не допускать распространения противника в вост. направлении от р. Орель и расширения ломовского плацдарма».

27 сентября 6-я армия в составе 26-й и 28-й кавдивизии и 255-й стрелковой дивизии была передана из Южного фронта в Юго-Западный.

6 ноября 1941 года Малиновский был награжден третьим орденом Ленина «за образцовое выполнение боевых заданий Командования на фронте борьбы с немецкими захватчиками и проявленные при этом доблесть и мужество», а 9 ноября произведен в генерал-лейтенанты. Два ордена Ленина, полученные за неполных пять месяцев войны, когда орденами совсем даже не разбрасывались, и производство в следующий чин говорят о том, что действия Малиновского нравились Сталину, и он выделял его из числа других генералов.

В наградном листе, который хранится в электронной базе данных, не указаны год рождения, национальность, партийность и прочие анкетные сведения, хотя на самом листе содержится требование: «Обязательно все графы заполнять полностью». Текст представления напечатан на машинке. Не исключено, что это позднейшая копия. В представлении говорилось:

«В период командования 48-м стрелковым корпусом, а затем будучи командующим 6-й Армией генерал– лейтенант МАЛИНОВСКИЙ в ряде ответственных операций показал высокий образец мужества и большевистской стойкости.

Преданный делу партии ЛЕНИНА – СТАЛИНА, Генерал-лейтенант МАЛИНОВСКИЙ твердо руководит боевыми действиями войск, поддерживает на должной высоте их боеспособность и всегда энергично и продуманно выполняет планы проводимых операций.

В критические периоды боев Генерал-лейтенант МАЛИНОВСКИЙ личным участием на передовых линиях решительно наводил порядок».

На этом текст обрывается. В указе от 6 ноября Малиновский назван еще генерал-майором, тогда как в представлении он назван уже генерал-лейтенантом. Это укрепляет нас в мнении, что перед нами – позднейшая копия, которую непонятно кто подписал, хотя по логике это должен был сделать тогдашний командующий Юго-Западным фронтом маршал Тимошенко.

Малиновского, несомненно, наградили за то, что он сумел остановить немцев в районе Днепропетровска. К сожалению, стратегического значения это не имело. Враг, встретившись с сопротивлением у Днепропетровска, сумел нанести удар в тыл войскам Юго-Западного фронта с другого плацдарма, Кременчугского. Основные силы Юго-Западного фронта были окружены и уничтожены в районе Киева.

Как пишет ростовский историк В.И. Афанасенко, «общие потери войск Южного фронта с 29 сентября по 31 декабря 1941 г. составили 291135 военнослужащих, что на 118361 чел. превышает официальные данные, опубликованные в справочном издании “Великая Отечественная война без грифа секретности. Книга потерь”».

Немецкие 17-я армия и 1-я танковая группа, сражавшиеся против войск Южного фронта, в период с 1 октября по 31 декабря 1941 года потеряли 30 731 человек убитыми, ранеными и пропавшими без вести, в том числе 6989 – безвозвратно. Кроме того, против Южного фронта в тот период сражался итальянский экспедиционный корпус и словацкая моторизованная дивизия. Всего за период с 22 июня 1941 года по 31 октября 1942 года словацкие войска на Восточном фронте потеряли 2502 человека, в том числе 715 – безвозвратно. Потери 1-й моторизованной дивизии в октябре – декабре 1941 года вряд ли могли превышать 500 человек. 28–30 сентября 1941 года в боях против Южного фронта итальянский экспедиционный корпус потерял 87 убитыми, 190 ранеными и 14 пропавшими без вести. До конца года итальянцы потеряли еще около 1,5 тыс. человек, так что их общие потери можно оценить в 1,8 тыс. человек. Общие потери германских и союзных с ними войск против Южного фронта в период с 29 сентября по 31 декабря 1941 года можно оценить в 33 тыс. человек, что меньше общих потерь Южного фронта в 8,8 раза. Соотношение безвозвратных потерь было еще менее благоприятно для Южного фронта, так как среди них преобладали убитые и пленные, а у противника – раненые.

25 декабря Малиновский был назначен командующим Южным фронтом, сменив Я.Т. Черевиченко. Начальником штаба фронта остался генерал-лейтенант А.И. Антонов, будущий начальник Генштаба. А членом Военного совета вместо А.И. Запорожца был назначен И.И. Ларин.

К тому времени советские войска уже отогнали немцев от Москвы и отбили у них Ростов-на-Дону. Теперь Южный фронт должен был освободить Донбасс.

По воспоминаниям Хрущева, Малиновский «был наиболее стабильным командующим и довольно долго находился в должности командующего войсками Южного фронта. Ему, как говорится, достались и шишки, и пышки. Шишки – оттого, что в 1942 г. он вторично сдал врагу Ростов. Его войска были разгромлены, как и войска Юго-Западного фронта. Малиновский попал в опалу и был снят с командования».

Хрущеву запомнилось одно, вполне разумное, высказывание Малиновского о приказах: «Товарищ Хрущев, порядок дела такой. Когда мы принимаем решения и отдаем приказы по фронту, то надо заранее рассчитать время. Чтобы эти приказы были переданы в армии, требуется столько-то времени; чтобы приказы, полученные армиями, передали бы в корпуса – столько-то времени; чтобы корпусные командиры передали эти приказы в дивизии – столько-то времени и т. д. В целом довольно длительное время. Если мы сейчас же, как только издали приказ, начнем проверять его выполнение, то вместо того, чтобы содействовать скорейшему доведению этого приказа войскам, будем отрывать людей от дела, и они, докладывая нам, не скажут, что приказ не выполняется, а скажут что-нибудь другое. Так иной раз мы заставляем людей выдумывать и парализуем их работу. Поэтому, если отдал приказ, надо дать расчетное время, чтобы приказ был доведен до боевых единиц. Тогда офицеры начнут, каждый по своей линии, проверять правильное разъяснение приказа и соблюдать уставной порядок, которому обучают каждого офицера». Те же мысли Родион Яковлевич высказывал и в докладе об испанской войне.

Ставка Верховного главнокомандования планировала окружение и разгром донбасско-таганрогской группировки противника. Предполагалось смежными флангами Юго-Западного и Южного фронтов прорвать оборону немцев между Балаклеей и Артемовском и выйти к нижнему течению Днепра.

С 18 января по 2 февраля 1942 года войска Юго-Западного и Южного фронтов провели Барвенковско-Лозовскую наступательную операцию. В результате удалось потеснить немцев на 90-100 км на юго-запад и занять Барвенково, Лозовую и Изюм, создав на правом берегу Северского Донца плацдарм для наступления на Харьков. Но все это стоило больших потерь.

Как отмечает современный харьковский краевед Вадим Джувага, «во время наступления на Харьков впервые в истории войны появились так называемые “пиджачники” или “чорнi свитки”, как называли их в народе. В занятых РККА селах в армию в спешном порядке набирались мужчины от 17 до 55 лет, по разным причинам не призванные в армию до оккупации. Их не переодевали в военную форму, а быстро распределив по подразделениям, сразу бросали в бой без какой-либо подготовки, часто даже без оружия. Отсюда и название “пиджачники”. Это явление широко применялось в 1943 году во время битвы за Днепр от Черниговщины до Таврии».

Судьба «пиджачников», в том числе женщин, была трагична. Немецкий капитан командир батальона 294 пд, оборонявшего опорный пункт Песчаное, 16 апреля 1942 года записал в дневнике: «Здесь я увидел поле боя, которое можно встретить только в этом походе. Сотни убитых русских, среди них и немецкие солдаты. Все в большинстве полураздетые, без сапог, с ужасными ранами и застывшими конечностями. Среди них русские гражданские лица, женщины».

На самом деле первые «пиджачники» появились еще во время советского контрнаступления под Москвой в декабре 1941 года. Но не исключено, что призыв непосредственно в части практиковался и ранее, во время отступления советских войск.

22 апреля 1942 года Малиновский написал отчет о Барвенковской операции. Он так оценивал исход предшествовавших сражений:

«А) Ростовская операция, завершившаяся разгромом группы Клейста.

Б) Борьба с группой Шведлера на фронте 12-й армии, завершившаяся остановкой наступления Шведлера на Ворошиловград, переход 12 Армии совместно с 6 Армией в контрнаступление, которое завершилось оттеснением группы Шведлера из района Лисичанск и Синтяновка и значительным улучшением положения 12 А.

В) Декабрьская операция 18 Армии в районе разъезд Кулинацкий, на направлении Орлово-Ивановка, Сердитая, которая не принесла успеха, но преподала нам хорошие уроки».

Малиновский полагал: «Всего против Южного фронта у противника было:

На фронте – 19 дивизий.

В резерве – 10–11 дивизий и 1 кавбр.

Танков – около 300.

Орудий – около 870–900.

Самолетов – около 250–300».

С 3 января 1942 года Южный фронт был усилен 57-й армией. Как отмечал Малиновский, перед войсками Южного фронта Ставкой и Главкоматом Юго-Западного направления ставились довольно решительные задачи: «…разгромить 17 А немцев, группу Швеллера и остатки танковой армии Клейста, с последующим выходом на Средний Днепр.

Решение Фронта сводилось к следующему: прочно прикрыть Ростовское и Каменское направление силами 56 и 18 Армий (одиннадцать сд, две стбр, три ап ПТО), главный удар превосходными силами нанести с фронта Изюм, Н. Верково в общем направлении на Павлоград, выиграть фланг и глубокий тыл Донбасской группировки противника и последующим ударом на Запорожье и Б. Токмак – прижать главную группировку пр-ка к берегам Азовского моря, отрезать пути отхода на Запад и во взаимодействии с Армиями левого крыла фронта, окружить ее и уничтожить».

Малиновский делил операцию на три этапа:

«1-й этап – подготовительный, с 1 по 12.1.42: перегруппировка войск на направление главного удара, их пополнение, довооружение, организация материального обеспечения, организация операции и взаимодействия родов войск.

2-й этап – разгром 17 Армии и группы Шведлера и выход пехотными частями на рубеж Лозовая, Софиевка, Артемовка, Александровка, Скотоватая, Кутейниково, Носово и подвижными частями (конница, усиленная танками) в район Павлоград и Чаплино.

Главный удар нанести 57 и 37 А (двенадцать сд, семь кд, семь тбр, девять ап) с фронта Изюм, Нырково, в общем направлении на Славянск, Павлоград (фронт удара – 90 км).

Вспомогательный удар нанести силами 12 А (пять сд, 2 ап, одна тбр) в общем направлении на Луганское, Дзержинск – для сковывания Донбасской группировки пр-ка и обеспечения левого фланга ударной группировки фронта.

Успех соединений на направлении главного удара развивался вводом двух кк, усиленных двумя лучшими тбр, в стык между 57 и 37 Армиями в общем направлении Славянск, Троицкое с задачей выхода в р-н Павлоград и Чаплино и действиями по тылам пр-ка способствовать уничтожению частей 17 А и группы Шведлера и обеспечить дальнейшее развертывание наступательной операции.

Продолжительность этого этапа 7–8 дней (13–21.1). Глубина проникновения 85–90 км.

3-й этап – окружение и разгром главной группировки пр-ка, захват переправ через р. Днепр у Днепропетровска и Запорожье и выход на фронт Первое мая, Сухачевка, Павлов, Б. Токмак.

Выполнение этой задачи достигается развитием наступления 57 А общим направлением Павлоград, Днепропетровск, вводом в бой 9 А в стыке между 57 А и 37 А в общем направлении Красноармейское, Б. Токмак и переходом в наступление 18 и 56 А в западном направлении.

Продолжительность этапа 15–16 дней (21.1. – 5.2.42), глубина – 140–190 км.

Продолжительность всей операции определялась в 23–25 дней. Глубина развития операции – 250–300 км».

Малиновский так сформулировал «Итоги операции и выводы»:

«1. Замысел и его осуществление. Разрыв в замысле и осуществлении. Можно ли говорить, что операция была неудачна – не достигли выполнения поставленных задач. Нет, нельзя, – операция была удачна и завершилась полным прорывом фронта на участке в 80 км и развитием в глубину на 100 км. Части 57 А имели открытым путь на Днепропетровск – пр-к на этом направлении был охвачен паникой и смятением, и если дивизии 57 А и были остановлены, то только по соображениям и решениям высшего командования с тем, чтобы сосредоточить все усилия войск в южном направлении и потрясти всю основу боевого порядка войск пр-ка в Донбассе. Противнику в этой операции войска Южного фронта, тесно взаимодействуя с 6 А ЮЗФ, нанесли <…> огромные потери в живой силе и материальной части…

2. Операция вынудила пр-ка бросить в бой на широком фронте глубокие резервы, сорвала план восстановления сил разбитой Клейстовской армии. Население Донбасса вторично убедилось в несокрушимой мощи Красной Армии, которая разгромила в Донбассе не менее пяти пехотных дивизий немцев и всякого рода бельгийских, хорватских и румынских частей, спешно, в пожарном порядке, брошенных на фронт прорыва, в оборону пр-ка вбит большой оперативный клин, повисший реальной угрозой над средним Днепром.

3. Операция показала большое военное искусство высшего главного командования в смысле безукоризненного обеспечения взаимодействия двух фронтов, что обычно, в истории предыдущих войн являлось проблемой и составляло особую заботу Верховного командования. Эта операция проводилась на стыке двух фронтов и завершилась большим оперативным успехом, который обеспечивает исходную базу для дальнейшего развития наступательных операций.

Мы не можем обойти молчанием <…> фашистских лжецов, оправдывающих свое поражение тем, что нам помогла Зима. По этому поводу необходимо очень ярко подчеркнуть, что, наоборот, Зима и русские морозы спасли их, вообще от полного и окончательного разгрома и в частности на Южном фронте. Зима и морозы, нужно сказать, особо свирепые в период этой операции, создали особые условия, определяющиеся чрезвычайной трудностью для наших наступающих войск.

Во-первых – населенные пункты приобрели особое значение в системе обороны: в них сидел обороняющийся пр-к, а нам приходилось испытывать особые лишения, оставаясь в чистом поле, подряд по несколько суток, на сильном морозе, атакуя эти населенные пункты и блокируя их.

Во-вторых – метели и сильные снежные заносы до чрезвычайности затруднили подвоз и питание наших наступающих войск, которые с развитием операции в глубину отрывались от своих баз снабжения. Это безусловно ослабляло силу нашего удара и снижало темп развития операции, а иногда просто приостанавливало ее на несколько дней. Все это облегчало оборону противника, отходившего на свои базы и запасы, и невероятно затрудняло наше наступление.

Если бы не зима с ее морозами и метелью, то замысел операции мог бы быть полностью завершен.

В этих чрезвычайно трудных условиях наши бойцы, командиры и политработники показали неумирающую стойкость, мужество и огромную напористость в непреодолимом стремлении разбить противника. Они, глубоко проникнутые верой в свое правое дело, преодолевали все трудности зимы и показали замечательные образцы своей боевой работы: рейд отрядов 130 тбр на ст. Гавриловка и ст. Языково; стремительное наступление 341, 351 и 255 сд; замечательный удар 5 кк на Барвенково; изумительная боевая работа 121 тбр; артиллеристов 229 тап и 4 гв. тап; замечательные воздушные бои наших сталинских соколов. И, наконец, всепобеждающая воля – во что бы то ни стало сломить пр-ка: борьба за Черкасская, Елизаветовка, Яковлевка и борьба за ликвидацию выступа Кирово-Звоновка – Выемка – это все показало, что воля наших бойцов непоколебима и она подавляет волю пр-ка. А это самое замечательное, самое ценное, что может быть на войне и в борьбе. Наша важнейшая задача помочь нашему бойцу, командиру и политработнику, чтобы он понял это все, чтобы он ощутил в себе эту силу, чтобы он понял, насколько он вырос на войне, чтобы он почувствовал в себе эту силу, которая в нем таится; чтоб он узнал, какой он искусный и сильный боец, что перед ним противник спасовал – тогда он еще больше вырастет, еще лучше будет драться и никакие басни о “весеннем” наступлении, никакие танки и никакие эсэсовцы ему не будут страшны, и он безусловно из любого боя, как бы он сложен ни был, выйдет победителем.