Текст книги "Видимость (СИ)"

Автор книги: Борис Старлинг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 21 страниц)

  Ханна последовала за ним из комнаты.

  «Когда я рассказываю вам о Менгеле и Эстер, – сказала она, – это первый раз, когда я рассказываю кому-либо, потому что до тех пор я чувствую, что никто не поймет, но я думала, что вы другие, и надеялась, что вы достойны этого. Я знаю, как вы реагируете, что вы понимаете, и что вы достойны; и я знаю почему ».

  «Так почему ты мне не сказал?»

  «Это не моя позиция. Для твоей матери.

  «Когда ты заставил ее это сделать».

  Ханна засмеялась. «Небольшой удар в зад не всегда так уж плохо».

  – Когда ты впервые так подумал – об Александре?

  «В первую ночь, когда я увидел твое одиночество, твою полную изоляцию, потому что это происходит только из-за потери чего-то в сердце. Вы наблюдатель, твердый и одинокий; я деятель, пылкий и независимый. Они не так уж далеки друг от друга, Герберт; это просто разные способы выражения одного и того же чувства ».

  Ветерок ласкал лоб Герберта, пока он шел через автостоянку; потом внезапный порыв, страницы газеты скользили по земле, как перекати-поле.

  Он взглянул вверх и увидел солнце, которое беззаботно пожал плечами, как будто его никогда не было. Облака поспешно пробежали по его лицу, уводя прочь туман и его химический склад нежелательных аутсайдеров: сажа, пепел, монооксид углерода, диоксид серы, оксиды азота, углеводороды, органические кислоты, метан, ацетилен, фенолы, кетоны и аммиак, все разнесено. на восточном ветре.

  Герберту хотелось бы думать, что самоуспокоенность и корысть, которые изначально вызвали туман, также исчезают, но почему-то он в этом сомневался.

  «Его мать была его матерью, – думал он. Он скажет ей, что она предала его, а затем он скажет ей, что всегда будет любить ее. Почему еще это могло быть, если не считать чего-то еще неоткрытого, что было передано из ее камер в его?

  По крайней мере, она дала ему причину его одиночества, возможно, самой его жизни, и именно теперь, когда он знал причину – возможно, только теперь, когда он знал причину, – он мог начать работу по ее устранению.

  Накануне в машине скорой помощи он увидел, что он тот, кто может любить, потому что он отчаялся из-за того, что может потерять. Больше не было бы серого удушья пустоты, потому что жила и любовь; не как профилактическое средство, а как противовес, средство достижения цели.

  Зал у Лондонского моста был наполовину заполнен, и Герберт улыбался всему и ничему в частности.

  Он был среди людей, и этого было достаточно.

  Возможно, жизнь принесла Герберту больше, чем его изрядную долю тьмы, но без нее свет не казался бы таким особенным, как сейчас.

  Он видел, что каждый из них был столь же значим, как и другой – тьма и свет; и единственный способ справиться с ними – это терпеть одно и получать удовольствие от другого, пока они продолжаются.

  Он ненавидел часть своей жизни, пытался убежать от нее и оттолкнуть ее; он сделал себя равнодушным ко многим из них.

  Больше не надо. Он обнимал все это и прижимал к своему бедру; так близко, что они были бы, так сказать, близнецами.

  Герберт вышел на Лондонский мост.

  Вокруг него, вверх и вниз, на север и юг, по недавно очищенному небу качались огромные журавли. Бульдозеры тянули, толкали и хватали. Здания росли, обещая новый, просторный город, матрицу из стекла, стали и алюминия, свежих форм и чистого воздуха.

  На полпути он остановился, прислонился к парапету и посмотрел вниз по течению.

  На реке лодки любого размера и описания подняли пар и теперь неслись мимо доков и пристаней; огромная армада селеобразных, лайнеров, подстаканников, угольных шахт, буксиров и моторных барж, которые в радостной какофонии вскрикивали своими туманными рогами, ныряя под поднятые руки Тауэрского моста и направляясь к морю, наконец-то свободные, наконец-то свободные, свободные при прошлой.

  ПОСЛЕСЛОВИЕ

  В январе 1953 года Морис Уилкинс без разрешения Розалинды Франклин показал свою рентгеновскую фотографию 51 Джеймсу Уотсону, коллеге Фрэнсиса Крика в Кембридже. В своей книге «Двойная спираль» Уотсон вспоминал: «В тот момент, когда я увидел картинку, мой рот открылся, и мой пульс начал учащаться».

  Убежденные, что спираль действительно двойная, Ватсон и Крик принялись за работу. В течение нескольких недель они вывели два важнейших элемента молекулярной структуры, которые упустила Розалинда; что цепи идут антипараллельно, а не параллельно, и что основные нуклеотиды неизменно соединены вместе: аденин с тимином, гуанин с цитозином.

  В обеденный перерыв 28 февраля Крик вошел в паб Eagle, прямо за углом от лаборатории Кавендиша, где они с Ватсоном работали, и объявил всем в пределах слышимости, что они открыли секрет жизни. Так и было.

  Однако они были более осмотрительны, когда дело доходило до публикации деталей своих исследований. В выпуске журнала Nature от 25 апреля того же года содержится одно из самых знаменитых научных преуменьшений, когда они, изложив свою теорию, сказали: «Мы не ускользнули от нашего внимания, что конкретное сочетание, которое мы постулировали, предполагает возможный механизм копирования генетический материал ».

  Масштабы их открытия трудно переоценить.

  Кажется, не проходит и дня, чтобы какой-либо аспект генетических исследований не освещался в новостях, будь то в области сельского хозяйства, медицины, судебной медицины или этических дебатов. Это такая же неотъемлемая часть современного мира, как электричество или автомобиль, и будет становиться все более важной по мере развития технологий.

  Таким образом, это Фрэнсис Крик и Джеймс Уотсон, чьи имена вошли в учебники истории, такие же известные и влиятельные двойные действия, как и любое другое в наше время – столь же естественное сочетание, как Бонни и Клайд, Леннон и Маккартни, Роджерс и Астер, или даже их собственная двойная спираль. Их имена знает каждый школьник, изучающий химию или биологию.

  Вместе с Морисом Уилкинсом работа Уотсона и Крика над ДНК принесла им Нобелевскую премию по физиологии и медицине в 1962 году. Нобелевские премии могут быть распределены между не более чем тремя людьми, но, к сожалению, вопрос о притязании Розалинды Франклин на место в Стокгольме был чисто академический; она умерла от рака яичников четыре года назад, в возрасте тридцати семи лет.

  Фрэнсис Крик оставался в Кембридже, чтобы продолжить работу над генетическим кодом до 1970-х годов, когда он уехал, чтобы занять должность в Институте биологических исследований Солка в Сан-Диего, Калифорния. О его смерти в июле 2004 года в возрасте восьмидесяти восьми лет было сообщено на первых полосах газет в Великобритании и других странах.

  Морис Уилкинс, который участвовал в Манхэттенском проекте во время войны, стал заметной фигурой в мире научной этики, выступая против участия ученых в исследованиях оружия. Он умер через три месяца после Крика, также в возрасте восьмидесяти восьми лет, и снова о его смерти заговорили во всем мире.

  Джеймс Уотсон работал в лаборатории Колд-Спринг-Харбор в штате Нью-Йорк с 1970-х годов, большую часть этого времени в качестве ее директора. Он остается одним из самых высокопоставленных, активных, харизматичных и откровенных деятелей биотехнологии.

  Линус Полинг получил две Нобелевские премии: по химии в 1954 году за исследования молекулярной структуры и химической связи; и Мир в 1962 году за борьбу против атомных испытаний. Он один из четырех двукратных победителей и единственный, чьи лавры совмещают научную категорию с ненаучной. Он умер в 1994 году в возрасте девяноста трех лет.

  Более четырех тысяч человек умерло в лондонском тумане 1952 года по трем основным причинам: едкий дым, вызывающий одышку из-за спазма бронхов, который оказал фатальное напряжение в сердце; углерод и сажа попадают в клетки легких, уже липкие и перегруженные, что приводит к тяжелой пневмонии и сердечной недостаточности; а у пациентов, страдающих корпульмональным заболеванием, растянутые клетки легких становятся перегруженными и жидкость выделяется в легкие, вызывая смерть практически от удушья.

  Трагедия напрямую привела к принятию Закона о чистом воздухе четыре года спустя. Последний лондонский гороховый суп был в 1962 году, хотя он не имел ничего общего с тем, что было десять лет назад. С тех пор их не было.

  Мэри Смит умерла в 1954 году от осложнений, вызванных астмой и бронхитом.

  Саша Казанцев, не пользовавшийся дипломатической неприкосновенностью, был осужден за попытку похищения и провел пять лет в тюрьме Белмарш. После освобождения его вернули в Москву. Больше о нем никто не слышал.

  Амброуз Папуорт отказался от своих признаний в убийствах Ричарда де Вер Грина и Макса Стенснесса. Его судили в США по обвинению в государственной измене, признали виновным, приговорили к смертной казни, а в октябре 1956 года казнили в Синг-Синге.

  Новость о смерти Йозефа Менгеле в недрах Тауэрского моста так и не была предана огласке, чтобы избавить Соединенные Штаты как от острого смущения, так и для международного осуждения за то, что они укрывали, возможно, самого печально известного военного преступника из всех.

  Поэтому ни Лондон, ни Вашингтон не предприняли никаких попыток развеять впечатление, что Менгеле после войны бежал в Южную Америку, сначала в Парагвай, а затем в Бразилию.

  Человек, которого многие считают Менгеле, умер на пляже недалеко от бразильского города Эмбу в 1979 году после инсульта во время плавания. В 1992 году были опубликованы результаты тестов ДНК с целью доказать, что тело действительно принадлежало Менгеле, и это было почти повсеместно признано фактом.

  На самом деле, однако, тесты ДНК в то время были далеко не безупречными, особенно когда они применялись с небрежным отношением к надлежащим процедурам, как в данном случае. Но, как это часто бывает, мир увидел то, что хотел увидеть.

  Самого Менгеле наверняка бы пощекотала безмерная ирония того, что ДНК, его святой Грааль, использовалась для «доказательства» того, что тело незнакомца принадлежало ему.

  Стелла Чалмерс погибла в автокатастрофе в 1967 году. Герберт прочитал один из уроков на ее похоронах.

  И Дерек Бентли, и Кристофер Крейг были признаны виновными в убийстве констебля Сидни Майлза. Бентли был повешен в тюрьме Уондсворт 28 января 1953 года палачом Альбертом Пьерпойнтом; Крэйга приказали задержать к удовольствию Ее Величества, и он был освобожден в 1963 году.

  Герберт и Ханна поженились в субботу, 30 мая 1953 года, за четыре дня до коронации королевы. После смерти Мэри они переехали в Америку, где Герберт поступил в полицию в Принстоне, штат Нью-Джерси, а Ханна продолжала применять свои таланты в качестве эрудита.

  У них было двое детей, девочка и мальчик, и они прожили в Америке более тридцати лет, переехав в Южную Африку только в 1977 году, когда Герберту было шестьдесят. К тому времени он был уже слишком стар, чтобы быть полицейским, и занялся новостной фотографией, работая в газете Johannesburg Sunday Times.

  Именно в этой газете я впервые познакомился с ним в 1987 году и в той газете, где он рассказал мне первую часть этой истории. В последующие годы, когда я вернулся в Лондон, а он удалился в Найсну на знаменитом Садовом маршруте на мысе, мы продолжали переписываться, и постепенно стали ясны две вещи: он хотел, чтобы я написал его рассказ в виде книги , и что он не хотел быть рядом, чтобы увидеть это. Он по-прежнему был связан Законом о государственной тайне, и он не был нелояльным человеком. Но он хотел, чтобы его история была рассказана, и он хотел, чтобы она была рассказана полностью.

  Великий туман в Лондоне рассеялся 9 декабря 1952 года. Через пятьдесят два года умер Герберт Смит. Ему было восемьдесят семь.

  Ханна все еще живет в Найсне, и ее часто навещают двое детей.

  Их зовут Эстер и Александр.

  Борис Старлинг. Лондон, январь 2006 г.

   Эта книга – художественное произведение. Имена, персонажи, места и происшествия либо являются продуктом воображения автора, либо используются вымышленно, и любое сходство с реальными людьми, живыми или мертвыми, деловыми учреждениями, событиями или местами является полностью случайным.