Текст книги "Военные противники России"

Автор книги: Борис Фролов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 68 страниц)

Как военачальник Даву отличался большой строгостью, нередко переходящей в жестокость. Для поддержания воинского порядка и дисциплины в подчиненных войсках он не останавливался ни перед чем. В отношении порядка и дисциплины его корпус всегда отличался от других в лучшую сторону. Даже во время отступления из России в 1812 году, когда все вокруг рушилось, когда бесследно исчезали целые части, возглавляемый Даву 1-й пехотный корпус дольше всех других сохранял свою боеспособность. Даву беспощадно карал мародеров (впрочем, так поступали и некоторые другие наполеоновские маршалы, например, Макдональд, Сюше, Сен-Сир). Однажды во время похода в Россию (дело было летом 1812 года) он остановил на марше один из пехотных полков и приказал произвести обыск. Те солдаты, у которых обнаружили награбленные вещи, по его приказу были расстреляны тут же, на месте, без суда и следствия. Солдатская молва немедленно разнесла этот случай по всем частям корпуса. Преподанный Даву урок мародерам оказался весьма действенным средством и запомнился надолго.

Надо сказать, что характер у Даву был далеко не ангельский. От него доставалось всем – и рядовым солдатам, и офицерам, и генералам. Даже его ближайшие боевые сподвижники, его любимцы, знаменитые командиры дивизий генералы Моран, Гюден и Фриан, с которыми он прошел почти всю эпопею наполеоновских войн, натерпелись от него немало. Но, несмотря на периодические разносы, порою довольно грубые, он никуда не отпускал их от себя. И они продолжали «тянуть свою лямку» при «железном маршале» (это прозвище прочно утвердилось за Даву в наполеоновской армии), хотя каждый из них вполне способен был командовать корпусом. А без этой должности получить звание маршала в наполеоновской армии было невозможно. Даже когда кто-либо из этих генералов выходил из строя (например, по ранению), командир корпуса обычно встречал в штыки каждого нового назначенца на их место, и те были вынуждены немедленно отказываться от своего назначения, обращаясь к императору с просьбой «назначить куда угодно, но только не к Даву». Все знали, что служить у Даву тяжело. Знал и Наполеон, но смотрел на это сквозь пальцы, считая, что такое поведение маршала не помеха делу.

Особый ужас на подчиненных наводила манера Даву даже при самых крутых разносах сохранять ледяное спокойствие и почти никогда не повышать голос на провинившегося. Самые суровые выводы он всегда делал с совершенно бесстрастным видом, граничившим с равнодушием. Хорошо были известны также грубость и бесцеремонность Даву. При этом для него чины и ранги не имели никакого значения. Вот два примера подобного рода. Первый из них имел место во время похода в Россию в 1812 году. Однажды во время обеда внимание маршала привлек громкий голос неизвестного ему офицера, доносившийся с другого конца стола. «Кто вас сюда пригласил?» – вдруг раздраженно спрашивает маршал и в упор смотрит на этого офицера. «Генерал Ромеф», – следует ответ сразу же смутившегося эскадронного командира. Повернувшись к сидевшему рядом Ромефу, Даву, четко выговаривая слова, словно отдавал боевой приказ, произнес: «Моему начальнику штаба следовало бы знать, что я не позволяю приглашать к своему столу всякое дерьмо!» Не нужно обладать богатым воображением, чтобы представить, в каком положении оказались начальник штаба 1-го корпуса генерал Ромеф (он вскоре сложит свою голову при Бородино) и приглашенный им к столу маршала офицер. Второй пример. После второй капитуляции Парижа летом 1815 года военный министр Даву принимал в своем рабочем кабинете командира 1-го кавалерийского корпуса знаменитого генерала К. Пажоля. В ходе разговора, задумчиво взглянув на генерала, Даву вдруг совершенно спокойно заявил ему: «Мне кажется, генерал, что вы изменяете нам, так же как ваш тесть герцог Реджио» (хотя Даву прекрасно знал, что в период «Ста дней» маршал Удино не примкнул ни к одной из сторон). Оскорбленный до глубины души таким беспардонным обвинением, побелевший от ярости храбрый кавалерист, ветеран Революционных войн и наполеоновских походов с трудом смог подавить свой гнев. Быстро овладев собой, он с достоинством ответил: «Мсье, если бы вы не были маршалом Франции, то я заставил бы вашу шпагу познакомиться с моей». Никакой реакции Даву на столь дерзкий ответ сумевшего постоять за свою честь генерала не последовало.

Что касается жестокости Даву, то, помимо имевших место расстрелов мародеров и других нарушителей дисциплины, за ним числилось кое-что и другое. Так, в 1807 году по его приказу был сожжен немецкий город Лауэнбург; в 1812 году в Москве он приказал расстреливать на месте всех «поджигателей»; затем такой же приказ им был отдан в отношении партизан; в 1813 году в Гамбурге Даву приказал расстреливать на месте всех вражеских шпионов и т. д. Но все же Даву не был тем «Аракчеевым» при Наполеоне, как его нередко изображают в некоторых художественных произведениях. Искажение писателями, в том числе и Л. Н. Толстым в его романе «Война и мир», образа этого маршала произошло под влиянием ряда крайне тенденциозных и весьма субъективных мемуаров, в которых их авторы во всех цветах и красках расписывают «свирепость», «кровожадность», беспощадность», «бездушие» Даву, часто приписывая ему и то, чего никогда на самом деле не было, или же грубо искажая имевшие место факты. Тем самым они преследовали цель задним числом свести счеты с некогда, как говорится, «наступившим им на хвост» военачальником. Все эти мемуары появились на свет уже после смерти маршала, и он, естественно, ничего не мог сказать в свое оправдание. Введенные же в заблуждение этими мемуаристами писатели (за неимением других материалов, которые появятся позднее) принимали на веру все приводимые ими «факты» и использовали их в своих произведениях. На самом же деле Даву был одним из образованнейших маршалов Наполеона (если только не самым образованным), волевым и настойчивым в достижении поставленных целей человеком. Нельзя, конечно, оправдывать излишнюю суровость Даву, но и считать его своего рода «варваром» тоже, по меньшей мере, опрометчиво. Что же касается фактов проявления им жестокости, то они чаще всего диктовались суровой военной необходимостью, когда всякие разглагольствования о «гуманизме» и «либерализме» не только неуместны, но и вредны. Извечный закон войны суров и прост – уничтожь врага или сам будешь уничтожен. Правда, с незапамятных времен известен и другой, так сказать, альтернативный выход – покорись врагу, сохрани свою презренную жизнь и будь его рабом. Но настоящие воины испокон веков предпочитали смерть рабству… Впрочем, все факты о жестокости Даву сильно преувеличены. Объективные исследования о деятельности этого маршала показывают, что он чаще всего только угрожал, чем в действительности карал. Как и Наполеон, «железный маршал» большей частью лишь унижал и оскорблял провинившихся, но отнюдь не наказывал по всей строгости законов военного времени.

К отрицательным качествам Даву следует отнести также и то, что в завоеванных странах он вел себя, как своего рода римский проконсул, управляя ими железной рукой. Даву считал, что как победитель он вправе распоряжаться ресурсами и материальными ценностями покоренных стран по собственному усмотрению, не считаясь ни с какими законами и принципами, обычно соблюдаемыми в международном праве. Но грабителем, использующим чужие богатства для собственного обогащения, как некоторые из его коллег-маршалов, этот потомок бургундских рыцарей не был. В этом плане Даву выделялся особой щепетильностью. Все, что было захвачено или конфисковано, шло в доход государства или на нужды возглавляемых им войск. Естественно, что подчиненные ему генералы и чиновники вынуждены были следовать примеру своего маршала.

В плеяде наполеоновских маршалов Даву выделялся не только искусством военачальника и храбростью воина, но и большой самостоятельностью, неприступностью и нелицеприятностью. Он, как никто другой, умел поддерживать в войсках дисциплину и порядок, жестко пресекая грабежи и насилия во время ведения боевых действий. «Железный маршал» вошел в историю как прямой и честный солдат, который меньше всего заботился о том, чтобы кому-то и где-то понравиться. Он был одним из богатейших людей в наполеоновской Франции (его годовой доход составлял свыше 900 тыс. франков). Внешне это был малообщительный, невысокого роста, слегка сутуловатый, лысоватый, склонный к полноте и очень близорукий человек. Почти всегда имел хмурый или чем-то недовольный вид. В блистательном созвездии маршалов Первой империи Даву, безусловно, был звездой первой величины, оставив по себе память как один из наиболее талантливых военачальников наполеоновской армии.

Журдан Жан Батист

Французский военный деятель Журдан (Jourdan) Жан Батист (29.04.1762, Лимож, департамент Верхняя Вьенна, – 23.11.1833, Париж), маршал Франции (1804), граф (1815), пэр Франции (1815). Сын врача.

Военную службу начал в 1778 году рядовым солдатом Оксерского пехотного полка. В 1779—1782 годах участвовал в войне за независимость английских колоний в Северной Америке (1775—1783). Тяжело заболев, возвратился во Францию и уволился из армии (1784). Женился на родственнице купца и, открыв собственную лавку, занялся предпринимательством.

Великая Французская революция (1789) вновь призвала Журдана на военное поприще. Он принял активное участие в формировании Национальной гвардии своего родного города, где стал капитаном. В 1791 году он был уже подполковником и командиром 2-го батальона волонтеров департамента Верхняя Вьенна. С началом войны против 1-й антифранцузской коалиции европейских держав (1792) этот батальон вошел в состав Северной армии. Уже в первых боях с интервентами Журдан показал себя грамотным, храбрым и решительным офицером, был назначен командиром бригады и произведен в полковники. Командуя бригадой, особенно отличился в сражении при Жемапе (6 ноября 1792 года). Участвовал в походе генерала Ш. Дюмурье в Голландию, отличился в сражениях при Намюре и Неервиндене, а затем, во время отступления, прикрывал отход французской армии.

Революция щедро награждала своих героев: в марте 1793 года Журдан был произведен в бригадные, а уже в июле того же года – в дивизионные генералы.

Во главе дивизии участвовал в деблокаде Дюнкирхена (Дюнкерка) и в сражении при Ондскоте (7—8 сентября 1793 года), где был ранен пулей в грудь. В конце сентября 1793 года назначен командующим Северной армией, освободил от осады крепость Мобеж, сражался при Ваттиньи, но вскоре из-за столкновения с комиссарами Конвента, которые требовали от него немедленного перехода в наступление, несмотря на плохое состояние армии, был снят со своего поста. Весной 1794 года назначен командующим Самбро-Мааской армией (90 тыс. чел.), во главе которой одержал знаменитую победу над австрийцами при Флерюсе (26 июня 1794 года) и отбросил противника за Рейн. В 1795 году после осады Журдан взял сильно укрепленную крепость Люксембург, переправился через Рейн и осадил мощную крепость Майнц. Однако эта кампания завершилась для него неудачно. К концу 1795 года армия Журдана была оттеснена противником за Рейн, понеся при этом тяжелые потери. В 1796 году Журдан снова предпринял поход в Германию. Перейдя Рейн, он вновь осадил Майнц, но затем потерпел поражения при Амберге (22 августа 1796 года) и Вюрцбурге (3 сентября 1796 года) и снова был вынужден отступить за Рейн. Две неудачные кампании подряд вызвали во Франции шквал обвинений против Журдана. Поражения, понесенные им, были тем более разительны на фоне блистательных побед, одержанных в 1796 году генералом Н. Бонапартом в Северной Италии. И это при том, что лучшие войска Французской республики находились на Рейне. Журдан был вынужден подать в отставку (29 сентября 1796 года). Один из членов Директории Ларевельер-Лепо выдает тогда генералу убийственную характеристику: «Посредственность, не способная привнести систему в свои действия. Из-за недостатка характера он не мог заставить повиноваться себе командиров дивизий. Неуверенный в себе, нерешительный и теряющий голову при первой неудаче».

Весной 1797 года Журдан был избран в Совет пятисот (нижняя палата Законодательного Собрания Французской республики), в котором попеременно занимал должности секретаря и президента, проявлял высокую политическую активность. В 1798 году по его инициативе Совет пятисот принял закон о конскрипции (воинской повинности).

Осенью 1798 года Журдан оставил политическое поприще, будучи назначен командующим Дунайской армией (ок. 40 тыс. человек).

Перейдя весной 1799 года Рейн, он вторгся в Южную Германию, но вскоре недостаток сил заставил его приостановить наступление. Это вызвало недовольство Директории, потребовавшей от Журдана более решительных действий и одновременно отказавшей ему в подкреплениях. По приказу из Парижа он возобновил наступление, но вел его очень медленно. Противник воспользовался этим, сосредоточил против Журдана вдвое превосходящие силы и в сражении пои Острахе (21 марта 1799 года) нанес ему поражение.

Через 4 дня при Штокахе (25 марта 1799 года), несмотря на большое превосходство противника в силах, Журдан сам атаковал его, но в ходе упорного сражения вновь был разбит и отступил за Рейн. Через несколько дней он был смещен с должности командующего армией. Через месяц снова избран в Совет пятисот, где выступал за продолжение войны и выделение на эти цели достаточных средств.

Во время переворота 18 брюмера 1799 года, в результате которого власть во Франции захватил Наполеон Бонапарт, Журдан занимал нейтральную позицию, но тем не менее как ярый сторонник республиканского строя, а потому считавшийся вероятным противником военного переворота, был включен в список лиц, подлежащих изгнанию из Франции. Но после прихода к власти первый консул Наполеон Бонапарт собственноручно вычеркнул Журдана из этого списка и, желая привлечь его на свою сторону, назначил генерал-губернатором Пьемонта (1800). На этом посту Журдан проявил себя как хороший администратор, полностью оправдав доверие нового властителя. Его усердие и способности не остались незамеченными. В 1802 году он был введен в состав Государственного Совета, а в начале 1804-го назначен командующим Итальянской армией. В этот период Наполеон осыпал его почестями и наградами: 1803-й – орден Почетного легиона, 1804-й – командорский крест ордена Почетного легиона, маршал Франции, 1805-й – Большой крест ордена Почетного легиона (высшая награда наполеоновской Франции).

При коронации Наполеона королем Италии Журдан командовал войсками, собранными по этому случаю в военном лагере близ Кастильона. Но с началом в 1805 году войны с Австрией Наполеон не решился доверить Журдану командование действующей Итальянской армией. Новым главнокомандующим на Итальянском ТВД был назначен маршал А. Массена. Обиженный этим Журдан обратился с жалобой к Наполеону, который успокоил его любезным письмом и вскоре назначил командующим войсками на Рейне (из них формировалась «Великая армия», возглавить которую должен был сам Наполеон). Командной должности в действующей армии в войне 1805 года Журдан так и не получил.

В 1806 году, когда королем неаполитанским стал Жозеф Бонапарт (старший брат Наполеона), он был назначен военным губернатором Неаполя. В 1808 году Жозеф Бонапарт стал королем Испании, одновременно возглавив главное командование французскими войсками в этой стране. Начальником штаба к нему был определен Журдан. В 1809 году по собственной просьбе был отозван во Францию. Причина такого решения Журдана заключалась в том, что наполеоновские маршалы, командовавшие войсками в Испании, открыто игнорировали не только начальника Главного штаба Испанской армии маршала Журдана, но и ее номинального главнокомандующего «его католическое величество» короля Жозефа.

Находясь во Франции до 1811 года, Журдан никакой должности не занимал. В предвидении войны с Россией он вернулся в Испанию на прежнюю должность (1811), но обстановка там к этому времени значительно ухудшилась. Постоянные интриги в высших военных и придворных кругах Мадрида, следовавшие одна за другой неудачи французских войск, прямые обвинения его в сдаче Мадрида (август 1812 года) и, наконец, поражение французской армии в сражении при Витории (21 июня 1813 года) заставили Журдана снова оставить свой пост и уехать во Францию, где он не получил никакого нового назначения. Лишь со вторжением противника во Францию Наполеон вспомнил о Журдане и назначил его командующим 14-м и 15-м военными округами (Руан, январь 1814 года).

После отречения Наполеона перешел на сторону Бурбонов и получил от них орден Св. Людовика.

Во время «Ста дней» примкнул к Наполеону, получил от него титул графа Империи, звание пэра Франции и назначение командующим 6-м военным округом (Безансон), но активного участия в событиях не принимал.

После второго отречения Наполеона вновь признал власть Бурбонов и перешел на службу к ним. Был назначен председателем военного суда над маршалом М. Неем, но отказался от этой сомнительной чести, за что лишился звания пэра (восстановлен в 1819 году).

В 1816—1819 годах командовал 7-м военным округом (Гренобль). В дальнейшем заседал в палате пэров. В 1825 году был награжден командорским крестом ордена Св. Духа.

В 1830 году король Луи-Филипп назначил Журдана губернатором Дома инвалидов (одна из не очень обременительных, но самых почетных должностей во Франции), обязанности которого он и исполнял до конца своих дней.

Похоронен в соборе Дома инвалидов, неподалеку от гробницы Наполеона. Франция увековечила память о Журдане в названии одного из бульваров, окружающих французскую столицу. В 1860-м в Лиможе ему установлен памятник. Кроме французских наград, Журдан был кавалером 3 высших иностранных орденов: Св. Губерта (Бавария), Обеих Сицилий (Неаполь) и Цинцинната (США).

* * *

Пламенный революционер, Журдан посвятил себя делу вооруженной защиты Отечества с первых же дней революции. Отважный и мужественный офицер, бесстрашно водивший в бой батальоны своих добровольцев-волонтеров, доблестный генерал революционной армии, герой Жемапа и Флерюса, он особенно прославился в годы Революционных войн Французской республики, когда командовал бригадой и дивизией. Однако как командующий армией Журдан оказался не на высоте. Прекрасный тактик, сохранявший полнейшее хладнокровие в огне сражений, он не обладал даром полководца, нередко проявлял чрезмерную осторожность и даже нерешительность в сложной оперативной обстановке. Ему явно не хватало стратегического кругозора, решительности и умения при необходимости идти на риск. Поэтому победы у него чередовались с поражениями, причем последних в его боевой практике как командующего армией было гораздо больше.

Ничем примечательным как военачальник Журдан не проявил себя и в годы Империи. Он никогда не входил в ближайшее окружение Наполеона и не принадлежал к когорте спутников его боевой славы, а потому и оказался на обочине тех громких побед, которыми прославилась французская армия под наполеоновскими орлами.

Когда Наполеон восстановил во Франции звание маршала, то Журдан получил его как один из наиболее известных на то время французских генералов, имевших большой опыт командования армиями, генерал, чье имя неразрывно было связано со славными победами французского оружия на полях Жемапа и Флерюса и, наконец, как генерал, командовавший в данный момент одной из основных французских армий.

Современники отмечали присущие Журдану благородство характера, постоянство и взвешенность поступков. Несмотря на довольно прохладное в целом отношение к нему Наполеона, Журдан был ревностным сторонником императора, сохранил свою верность Наполеону и после его падения, тогда как многие из бывших сподвижников великого полководца предали его сразу же, как только счастье отвернулось от своего любимца. Отдавая должное порядочности Журдана, Наполеон, уже будучи на острове Св. Елены, признался, что бывал часто несправедлив по отношению к нему.

Келлерман Франсуа Этьен Кристоф

Французский военный деятель Келлерман (Kellermann) Франсуа Этьен Кристоф (28.05.1735, Страсбург – 13.09.1820, Париж), маршал Франции (1804), герцог де Вальми (1808), пэр Франции (1814). Сын юриста. Эльзасец по происхождению. Военную службу начал в 1752 году во французской королевской армии. Служил в кавалерии, в гусарском полку. Офицер с 1753 года. Участвовал в Семилетней войне 1756—1763 годов, во время которой снискал себе известность как лихой гусар. В 1771—1772 годах, будучи военным инструктором, сражался на стороне конфедератов против русских войск в Польше; за отличие в боях был произведен в подполковники и награжден орденом св. Людовика. В 1784 году произведен в бригадиры, а в 1788-м получил чин генерал-майора (случай для Франции того времени беспрецедентный, т. к. чин бригадира для лиц недворянского происхождения был пределом их военной карьеры).

С началом Великой французской революции Келлерман не последовал примеру большинства своих сослуживцев, эмигрировавших за границу, а встал на сторону восставшего народа. Несмотря на начавшийся развал старой армии, Келлерман сумел сохранить воинский порядок и дисциплину в подчиненных частях, за что в 1792 году произведен в генерал-лейтенанты и назначен командиром корпуса, а король пожаловал ему командорский крест ордена Св. Людовика. После свержения королевской власти (август 1792 года) и провозглашения республики Келлерман назначается командующим Мозельской армией, стоявшей под Мецем. Вместе с генералом Ш. Дюмурье (командующий Северной армией) остановил наступление интервентов на Париж, нанеся им поражение в знаменитом сражении при Вальми (20 сентября 1792 года). Это была первая победа революционных войск над объединенными силами европейской реакции, пытавшейся вооруженным путем задушить революцию во Франции. Осенью того же года Келлерман, возглавив Альпийскую армию, одержал ряд побед над австро-сардинскими войсками в Савойе и Ницце. Но через год, в октябре 1793 года, во время якобинского террора, он был арестован по подозрению в государственной измене. Однако из-за недостатка серьезных улик сумел избежать немедленной расправы и не закончил свою жизнь на гильотине, как это случилось со многими другими бывшими генералами и офицерами королевской армии. Следствие затянулось.

27 июля 1794 года во Франции произошел государственный переворот (9 термидора), положивший конец якобинской диктатуре. Тысячи узников, среди которых был и Келлерман, получили свободу. В январе 1795 года Келлерман был восстановлен в армии и через 2 месяца назначен командующим Итальянской и Альпийской армиями, во главе которых он успешно прикрывал восточные и юго-восточные районы Франции. Когда командующим Итальянской армией был назначен генерал Наполеон Бонапарт (март 1796 года), то Директория предложила ему согласовывать свои действия с Келлерманом, а последнему поделиться своим опытом с молодым генералом. Но Бонапарт отказался от какого-либо сотрудничества с Келлерманом и устроил дело так, что вскоре большая часть войск Альпийской армии перешла в его, Бонапарта, подчинение. В 1798 году Келлерман был назначен генерал-инспектором кавалерии.

После переворота 18 брюмера 1799 года, когда к власти во Франции пришел генерал Наполеон Бонапарт, Келлерман стал сенатором, а в 1801 году он был избран президентом сената. Подвиг его сына в сражении при Маренго (1800) резко поднял престиж Келлермана в глазах первого консула. Став императором, Наполеон осыпал его почестями и наградами. Поскольку Келлерман не попал в основной список (14 чел.) первых маршалов Империи, то Наполеон составил дополнительный список, включавший так называемых «почетных маршалов Империи». В него вошли генералы, имевшие большие заслуги перед Францией и особо отличившиеся в период Революционных войн. Среди этих 4 «почетных маршалов» был и Келлерман (1804). Одновременно Келлерман был награжден сразу командорским крестом ордена Почетного легиона, а в 1805-м – Большим крестом ордена Почетного легиона (высшая награда в наполеоновской Франции) и назначен командиром 3-го резервного корпуса. В 1808 году Наполеон пожаловал Келлерману титул герцога и богатые поместья на Рейне.

В войну 1806—1807 годов Келлерман формировал резервные части на Рейне, осенью 1808 года возглавил резервные войска Испанской армии, а с началом войны 1809 года с Австрией – Обсервационный корпус на Эльбе, развернутый осенью того же года в Резервную армию.

Весной 1812 года Наполеон назначил Келлермана командующим 25-м и 26-м военными округами, а в январе 1813 года – командиром Обсервационного корпуса на Рейне. С осени 1813 года Келлерман командовал 2, 3 и 4-м военными округами во Франции.

Вся деятельность Келлермана в годы Империи была связана с формированием и подготовкой резервов для французской армии. В начале апреля 1814 года вместе с большой группой сенаторов голосовал за низложение Наполеона.

После отречения Наполеона (6 апреля 1814 года), Келлерман, подобно всем другим маршалам, перешел на службу к Бурбонам, получил от них звание пэра Франции и Большой крест ордена Св. Людовика.

Вскоре после 1-й Реставрации он был назначен королевским комиссаром в 3-м военном округе (май 1814 года), а затем – командующим 5-м военным округом (Страсбург).

Во время «Ста дней» приказом военного министра маршала Л. Даву от 10 апреля 1815 года, выполнявшего, безусловно, волю Наполеона, Келлерман был вычеркнут из списка маршалов Франции. Причиной, по которой он оказался в числе разжалованных императором маршалов, явилось его голосование год назад в сенате за низложение Наполеона. Однако 2 июня 1814 года Наполеон все же назначает Келлермана пэром Франции. По всей вероятности, частично вернуть доверие императора Келлерману снова помог его сын, вставший в 1815 году под знамена Наполеона и возглавивший один из кавалерийских корпусов его армии. Активного участия в событиях «Ста дней» не принимал, вследствие чего при 2-й Реставрации Бурбонов сохранил все свои чины и титулы. В дальнейшем заседал в палате пэров. Скончался в возрасте 85 лет и был погребен на парижском кладбище Пер-Лашез, ставшем традиционным местом захоронения наполеоновских маршалов.

По завещанию, сердце маршала было захоронено на бывшем поле сражения под Вальми. Сердце старого воина навсегда соединилось с прахом павших героев первой победоносной битвы революционной Франции. Кроме французских наград, Келлерман был удостоен нескольких иностранных орденов высших степеней: Золотого орла (Вюртемберг), Большого креста ордена Верности (Баден) и Большого креста ордена Заслуг (Гессен). Память о маршале Келлермане Франция увековечила в названии одного из парижских бульваров, зеленым ожерельем окружающих французскую, столицу.

* * *

Келлерман был самым старым из наполеоновских маршалов. К моменту присвоения звания почетного маршала Франции ему было уже 69 лет, из которых более 50 лет он отдал военной службе. Келлерман был убежденным патриотом и способным генералом. С началом Революции, будучи уже довольно пожилым человеком и генералом королевской армии, он остался верен своему Отчеству, без колебаний встал на сторону народа и отдал делу защиты Революции все свои силы и знания. Он стал одним из первых генералов революционной армии. Именно под его (вместе с Дюмурье) руководством войска революционной Франции смогли отразить первый, самый мощный удар интервентов в сражении при Вальми. Эта первая победа молодой французской революционной армии явилась важнейшим событием, круто изменившим весь последующий ход вооруженной борьбы французского народа против объединенных сил европейской реакции. Победа при Вальми стала одной из знаменательных дат в истории Франции, символом стойкости и героизма французского народа. Уже будучи далеко в преклонном возрасте, Келлерман продолжал самоотверженно служить Франции и в годы Империи, внес большой вклад в дело подготовки резервов для наполеоновской армии. Заслуги его перед Францией были по достоинству оценены Наполеоном и признаны Бурбонами. Небольшого роста, в пудреном парике и с легким румянцем на щеках – Келлерман и на полях революционных битв и на императорских приемах всегда смотрелся как осколок Старого Порядка. В войсках его уважительно называли «Нестор французской армии».

Сын Келлермана – Франсуа Этьен (1770—1835) – был наполеоновским генералом. Командовал кавалерийскими частями и соединениями, в т. ч. кавалерийским корпусом (1813—1814). Прославил свое имя на поле сражения при Маренго (1800), где командовал кавалерийской бригадой. Сражался под знаменами Наполеона и в 1815 году во время «Ста дней».