Текст книги "Тысяча миль в поисках души"

Автор книги: Борис Стрельников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 29 страниц)

До второй мировой войны здесь были болото, свалка мусора, который свозили сюда из Вашингтона на кладбище старых автомобилей. Жители штата Вирджиния называли это место «чертовым дном». Чтобы засыпать его, строители сбросили сюда 5,5 миллиона кубических ярдов[21]21
  Кубический ярд = 0,76 кубического метра.


[Закрыть] земли и вбили 41 тысячу 492 железобетонные сваи. В январе 1943 года было завершено строительство гигантского пятигранника на правом берегу реки Потомак. На месте «чертова дна» возник Пентагон, здание министерства обороны США.

Открыв массивную дверь, мы увидим перед собой военного полицейского и рядом с ним строгую даму за столиком, выполняющую обязанности справочного бюро и заведующей приемной. Исполняя обе эти функции, дама скажет нам, что ни один из руководителей Пентагона не сможет принять нас в течение ближайших нескольких дней, а где находится кабинет министра – этого дама «просто не знает». Таким образом, нам остается одно – пуститься в длинный путь по лабиринту коридоров Пентагона, общая протяженность которых составляет около 28 километров, в надежде взять интервью у кого-нибудь из 30 тысяч военных и гражданских служащих, работающих здесь в шести тысячах комнат, звонящих по 87 тысячам телефонов, отправляющих и получающих ежедневно 129 тысяч писем и пакетов.

Тут совсем не ощущаешь жары, если даже на улице в этот день плавится асфальт. Особое электронное устройство бдительно следит за тем, чтобы летом в кабинетах и коридорах температура не поднималась выше 20,5 градуса по Цельсию, а влажность воздуха сохранялась на уровне 50 процентов по специальной шкале. Зимой электронный истопник постоянно поддерживает температуру в 24 градуса, а влажность воздуха – 30 процентов. Именно эти градусы и проценты, по мнению врачей, создают идеальные условия для работы сотрудников главного военного ведомства США.

Коридоры, по которым может свободно проехать бронетранспортер, полны жизни. Куда-то спешат стриженные под ежик полковники. Кого-то разыскивает, читает таблички на дверях молодой священник с выправкой строевого офицера. Парочками прогуливаются штатские со лбами интеллектуалов-атомщиков или ракетчиков. Негры-курьеры на бесшумных электрических колясочках везут куда-то коричневые папки и свежие газеты. Моряк в белоснежной форме тащит к себе в комнату поднос с бутербродами. И у всех на груди бирки-пропуска с цветными фотокарточками; у некоторых целый набор бирок разных цветов.

На втором этаже в коридоре №9 – кабинеты начальников штабов армии, флота, авиации и морской пехоты. Здесь же помещается и председатель Объединенного комитета начальников штабов. В этот коридор проникнуть можно только мимо сержанта военной полиции, на поясе у которого, кроме пистолетов, висят изящные никелированные наручники и дубинка длиной чуть поменьше метра. Над сержантом – целая система выпуклых зеркал, так что, в какую бы сторону сержант ни посмотрел, он все равно увидит, кто приближается к коридору №9. Не увидев у нас на груди бирок пропусков, сержант выразительно звякнул наручниками и поправил на ремне дубинку.

Впрочем, знающие американские журналисты рассказывали мне, что сержант с зеркалами сидит здесь для видимости, так как охранять-то ему, в общем, в этом коридоре нечего. Настоящие помещения для работы начальников штабов – глубоко под землей, куда генералы опускаются на личных лифтах.

Подземные комнаты называются «национальным центром военного командования». Главное помещение подземного центра представляет собой большой зал с овальным столом посредине. Каждое место за столом оборудовано индивидуальным пунктом связи, телефонами разного цвета, микрофонами, кнопками, переключателями, телевизионными и записывающими устройствами. Каждый начальник штаба, сидящий за этим столом, может вызвать старшего военного начальника американских вооруженных сил, в каком бы уголке земного шара последний ни находился.

В 1969 году вступил в строй новый подземный командный центр, который подчиняется начальнику штаба армии. На этот центр возложена также задача организации и подавления негритянских выступлений в США. Электронно-счетные машины, которыми оборудован новый армейский командный центр, могут в мгновение ока дать информацию о 150 американских городах, считающихся наиболее «ненадежными» в расовом смысле.

…Ну, что же, время клонится к вечеру, а мы прошли только половину из 28 километров коридоров Пентагона. Придется нам возвратиться сюда завтра. А сейчас, чтобы нащупать основное звено связи между генералами и «большим бизнесом», оставим Пентагон и поспешим на Капитолийский холм в новое здание палаты представителей американского конгресса, которое носит имя умершего несколько лет назад спикера палаты Рейборна. Поспешим туда, пока не стемнело. Заглянем в зал, увенчанный боевыми штандартами и обветшалыми от времени вымпелами. Два яруса длинных столов террасами поднимаются у дальней стены зала, а над ними, как трон самодержца, возвышается кресло председателя комиссии по делам вооруженных сил палаты представителей.

Несколько лет назад назначенный председателем комиссии конгрессмен Риверс сказал:

– Было время, когда военные сами выбирали себе оружие, сами заказывали его оружейникам, а конгресс лишь издали наблюдал за этим. Мы сидели, так сказать, за одним столом, но в пиршестве участия не принимали. Теперь все будет по-другому.

Так вот, этот зал как раз и является одним из тех банкетных залов, где режется на куски жирный пирог военных заказов и решается, кто какой кусочек получит. А пирог поистине привлекательный. Давно известно, что прибыли промышленных компаний, работающих на Пентагон, как правило, на 70 процентов выше доходов фирм, выпускающих невоенную продукцию. Тут создаются правила круговой поруки, которой связывают себя генералы, законодатели, промышленники, образуя так называемый военно-промышленный комплекс. Схема этого зловещего круга выглядит примерно так: конгрессмены поддерживают требования Пентагона; в благодарность за это хозяева военно-промышленных корпораций, получающих заказы на производство вооружения, поддерживают конгрессменов; Пентагон поддерживает политику военно-промышленных корпораций.

Много лет назад я был в городе Чарлстоне, откуда родом конгрессмен Риверс. Одна из улиц города называется Риверс-авеню. Главные ворота военно-воздушной базы, расположенной неподалеку от Чарлстона, называются «Ворота Риверса». При въезде в город висел огромный плакат: «Спасибо вам, Мендел Риверс». Это промышленники из Чарлстона благодарили своего конгрессмена. За что? Промышленники не делали из этого тайны. На плакате по левую сторону от портрета Риверса были перечислены предприятия, благодаря которым процветает бизнес портового города Чарлстона в штате Южная Каролина: военно-воздушная база, армейский склад, база подводных лодок «Поларис», военно-морские доки и склады, завод по производству морских мин, заводы авиастроительной компании «Локхид».

– Что хорошо для Пентагона, то хорошо и для бизнесменов, – сказал однажды Риверс, сам не подозревая, наверное, того, что раскрыл суть зловещего союза крупнейших монополий с военщиной.

– Рядовой Джон Уинтерс из города Кларк, штат Нью-Джерси, 18 лет.

– Рядовой Гарри Пауль из Винчестера, штат Кентукки, 19 лет.

– Сержант Дональд Смит из Денвера, штат Колорадо, 24 года…

В голосе человека скорбь и усталость. Ветер рвет из его рук строчки длинного похоронного списка. Скорбны лица мужчин и женщин, окруживших читающего.

Если посмотреть направо, увидишь, как тени от облаков скользят по белым крестам Арлингтонского военного кладбища. Налево матово поблескивают бока и крыши тысяч легковых автомашин, загнанных на одну из самых больших в мире стоянок. Прямо серая стена Пентагона.

– Рядовой Джеймс Джонсон из Бедфорда, штат Техас, 20 лет…

Человек продолжает читать список американских парней, убитых когда-то во Вьетнаме. Это «поминки». Это протест против милитаризма и гонки вооружений. Около ста человек принесли этот протест сюда, прямо к стенам Пентагона. Среди них родители погибших. Но их никто не слушает, кроме десятка репортеров, примчавшихся сюда, чтобы написать, передать по радио и показать по телевидению, как полиция будет сбрасывать со ступенек Пентагона очередных «мирников».

У демонстрантов нет над головами плакатов, они не выкрикивают лозунгов, не поют песен. Молча они прислушиваются к именам и цифрам «20 лет…», «18 лет…», «19 лет…».

Только одна седая женщина с заплаканными глазами протягивает репортерам какой-то желтый листок бумаги. Я беру его. Это похоронная. Отпечатана на бланке телеграфной компании «Уэстерн юнион». Подписана командиром корпуса морской пехоты. «С глубоким сожалением подтверждаю, что ваш сын рядовой первого класса Уильям Смит… Останки вашего сына будут доставлены вам бесплатно… Вам будут оплачены расходы по организации похорон…» А дальше, как в прейскуранте торговой фирмы, идет деловое перечисление цен на похороны «на частном кладбище» «с услугами похоронного бюро» или на национальном военном кладбище в Арлингтоне. Слова «останки вашего сына» и «доллары» соседствуют так близко, что становится не по себе.

Нет, я не хочу смотреть, как этих пожилых одиноких и беспомощных мужчин и женщин, отцов и матерей, у которых погибли сыновья, будут сталкивать с высоких ступенек, валить на асфальт, а то, чего доброго, и бить деревянными дубинками по головам. За годы, проведенные в этой стране, я вдоволь насмотрелся на такие сцены. Кажется, что я могу написать целый трактат о звуке, с которым полицейская дубинка ходит по головам, по ключицам, по спинам, по рукам, которыми пытаются закрыть лицо.

Я спешу пройти в здание Пентагона, пока полиция не принялась за дело. Но я, наверное, перепутал дверь, потому что попадаю совсем не туда, куда хотел. На первом этаже Пентагона – огромный торговый центр для офицеров и вольнонаемных служащих министерства обороны: несколько магазинов и отделение банка под одной крышей. Сияют разноцветные неоновые рекламы, залиты светом витрины, звучит музыка. Подтянутые мужчины в синих, песочных, зеленых, белых мундирах прицениваются к штатским костюмам, примеривают ботинки, подбирают галстуки, сдают в чистку плащи, перелистывают словари в книжном магазине, толпятся в лавке музыкальных пластинок, оформляют какие-то счета в банке и здесь же справляются о курсе акций финансовой биржи.

Легенда рассказывает о том, как Иисус Христос изгнал торгашей из храма. Из Пентагона торговцев и бизнесменов он не сумел бы изгнать, это уж точно. «На том стоим», – могли бы сказать бизнесмены. «На том стоять будем», – подтвердили бы генералы и адмиралы.

В самом деле, давайте посмотрим, откуда берутся руководители Пентагона. Если заглянуть в послужные списки бывших министров обороны США, то обнаружится такая картина:

Д. Форрестол пришел в Пентагон с поста главы банка «Диллон Рид энд компани».

Его преемник Л. Джансон – из железнодорожной корпорации «Пенсильвания рейлроуд».

Д. Маршалл был одно время директором авиационной компании «Пан-Америкэн».

Р. Ловетт руководил могущественным военным концерном «Браун бразерс, Гарриман энд компани».

Ч. Вилсон был президентом корпорации «Дженерал моторс».

Н. Маккелрой управлял огромной мыловаренной компанией.

Т. Гейтс был банкиром.

Р. Макнамара занимал пост президента компании «Форд».

Впрочем, бывают и исключения. Такими были преемники Макнамары К. Клиффорд и М. Лэйрд. Клиффорд не был промышленником сам, но его влиятельная юридическая фирма обслуживала и обслуживает крупнейшие промышленные корпорации США. Что касается Мелвина Лэйрда, то он пришел в Пентагон из конгресса США, где был членом подкомиссии палаты представителей по ассигнованиям на военные нужды.

Теперь давайте посмотрим, куда уходят руководители Пентагона и военачальники, когда наступает время проститься с военной формой. В крупный бизнес, конечно, куда же еще!

Влияние генералов и адмиралов, сменивших мундиры на пиджаки бизнесменов, становится, может быть, не столь заметным, но не менее реальным. Примеров тому почти столько же, сколько генералов и адмиралов в отставке. Бывший командующий американскими войсками в Европе генерал Б. Кларк стал президентом банка в Техасе. Бывший начальник штаба военно-воздушных сил США генерал К. Лимэй переселился в кабинет председателя совета директоров фирмы «Нетуоркс электроник корпорейшн» в Калифорнии. Их задача – осуществление связей между банками и фирмами, которые платят им сегодня, и Пентагоном, который платил им вчера.

Сенатор Проксмайр как-то признался, что, по его сведениям, свыше двух тысяч полковников, генералов и адмиралов состоят на службе ста крупных монополий, поставляющих оружие, оборудование и снаряжение для американских вооруженных сил.

– Нужны ли еще доказательства существования союза между военными и промышленниками? – спросил сенатор. – Это весьма опасный союз, и, если дать ему возможность разрастаться и дальше, он подомнет под себя конгресс и все наши формы государственного управления.

Значительно раньше об этом задумался один из американских президентов…

Шли первые дни 1961 года. Президент Дуайт Эйзенхауэр готовился сдать полномочия новому хозяину Белого дома Джону Кеннеди и удалиться на свою ферму в штате Мериленд. Его помощники чувствовали, что генерала что-то беспокоит. Он был задумчив, рассеян. Время от времени требовал папки с материалами о Пентагоне и, закрывшись в кабинете, что-то выписывал из них. За три дня до приведения к присяге нового президента, Эйзенхауэр объявил, что хочет побеседовать с журналистами.

Старый солдат, прошедший высшую школу управления государством, удивил собравшихся журналистов своим волнением, с которым он начал пресс-конференцию. Удивление увеличилось, когда Эйзенхауэр зачитал свое заявление. Это было его завещание Америке, предупреждение соотечественникам.

Он говорил, не скрывая тревоги:

– Ежедневно мы расходуем на нашу военную безопасность сумму, превышающую чистый доход всех американских компаний. Этот сплав многочисленного военного персонала и сильной промышленности, производящей вооружение, представляет собой новое явление в истории Америки. Его экономическое, политическое и даже духовное влияние сказывается во всех городах, во всех законодательных собраниях штатов, во всех учреждениях федерального правительства. Мы признаем настоятельную необходимость такого развития. Но мы не должны упускать из виду его тяжелых последствий, которые касаются нашей работы, наших доходов, нашего существования, то есть самой структуры нашего общества. Мы должны помешать этому военно-промышленному комплексу приобрести – намеренно или волей обстоятельств – чрезмерное влияние в правительственных органах. Существует и будет существовать возможность, что мощь его неоправданно возрастет в гибельных масштабах…

«Военно-промышленный комплекс»… Этот термин ввел в обиход генерал Эйзенхауэр на своей последней официальной пресс-конференции в Белом доме. Это было 17 января 1961 года. На следующее утро эти три слова в сочетании со словом «Пентагон» впервые замелькали в заголовках американских газет.

С тех пор прошло почти два десятилетия. Для Америки это были годы серьезных испытаний, самым тяжелым из которых стала агрессия против вьетнамского народа, подготовленная и осуществлявшаяся Пентагоном. Во имя продолжения агрессии, по требованию Пентагона, урезались и без того скудные ассигнования на внутренние нужды страны, на облегчение участи жителей негритянских гетто, на борьбу с нищетой, на образование и здравоохранение.

Военно-промышленный комплекс всегда выступал за напряженность в международных отношениях и старался провоцировать эту напряженность. Известна записка, которую послал своему управляющему промышленник-миллиардер Говард Хьюз: «Поезжай в Вашингтон к нашим новым друзьям и посмотри, что можно сделать, чтобы война во Вьетнаме продолжалась».

Известно, что пронизывающие ветры «холодной войны» рождались в недрах военно-промышленного комплекса. Именно Пентагон время от времени начинает раскручивать маховик антисоветской кампании, запугивая американцев «советской военной угрозой», чтобы заставить в очередной раз раскошелиться налогоплательщиков на нужды гонки вооружений.

Я помню, как однажды в Вашингтоне три главные телевизионные компании отменили свои регулярные программы, чтобы показать на экранах телевизоров заседание сенатской комиссии по делам вооруженных сил. На другой день одна из вашингтонских газет назвала эту передачу «спектаклем ужасов».

В спектакле были заняты, помимо членов комиссии, тогдашний министр обороны США М. Лэйрд и тогдашний председатель комитета начальников штабов генерал Э. Уилер. В качестве аргумента для доказательства необходимости начать новый этап гонки вооружений руководители Пентагона избрали затасканный тезис «о советской угрозе». Сев на конька «холодной войны», они не знали удержу. То сам министр обороны США, то генерал Уилер, водя указкой по таблицам и диаграммам, вслух подсчитывали, сколько миллионов жизней унесет «первый ядерный удар», сколько душ погубит «ответный удар» и далее в том же духе. Даже видавший виды председатель комиссии сенатор Стеннис не мог удержаться от восклицания:

– Такого ужаса американский народ еще никогда не слышал!

Впрочем, предоставим слово рецензенту этого спектакля из вашингтонской газеты «Стар» «Домашние хозяйки, – писал обозреватель этой газеты, – любимые программы которых были отменены, с ужасом наблюдали, как высшие представители законодательной и исполнительной власти обсуждали результаты обмена термоядерными ударами. Они сыпали на слушателей цифры мегатонн и смертей с такой легкостью, как будто речь шла о результатах футбольной игры. Затем весь этот кошмар был тщательно повторен в вечерних телевизионных новостях для мужей и детей, которых не было дома днем».

Подводя итоги, рецензент отмечал, что «спектакль ужасов мало дал для понимания проблемы, но вызвал сильные эмоциональные отклики. В результате нервы нации оказались слегка натянутыми, а перспективы мира слегка уменьшенными».

Военно-промышленный комплекс и в наши дни выступает против разрядки международной напряженности, против достижения советско-американских соглашений, направленных на обуздание гонки вооружений. Одно существование этого комплекса накладывает глубокий отпечаток на экономическую и политическую жизнь Соединённых Штатов Америки. Не случайно в политических кругах США и в широких слоях американского народа все чаще высказываются опасения, что огромные военные расходы и сокращение ассигнований на социальные нужды могут привести к серьезным осложнениям как внутри страны, так и в отношениях США с другими государствами.

Некоторые американские газеты утверждают, что Пентагону приходится обороняться от протестующей общественности. Но мы, пройдя много километров по коридорам этого самого большого в Америке административного здания, не заметили тут тревоги по поводу общественной критики. На лицах военных было написано отчетливо: «На том стояли, на том стоим, на том стоять будем!».

Когда мы выходили из Пентагона, демонстрантов, читавших списки убитых во Вьетнаме, уже не было. Трещал, гнал волны ветра вертолет, к открытому люку которого подходили трое офицеров. К запястью руки одного из них был прикован цепочкой тонкий портфель из коричневой кожи. Так здесь возят секретные документы.

А теперь несколько слов о здешней погоде. Вашингтон – город южный. Тут бывают почти тропические ливни, от которых повышается влажность, случаются сильные грозы, иногда проносятся разрушительные циклоны.

Весна в Вашингтоне до обидного коротка. Не успели осыпаться лепестки вишен, как уже подступила жара. 35–37 градусов – обычная летняя температура. И при этом постоянно высокая влажность воздуха.

Лучшее время года тут осень. В середине октября начинают менять окраску деревья. Стоят прозрачные, солнечные дни. Это время нашего «бабьего лета» американцы зовут «индейским летом». В городских парках – разливы красок. Из серо-зеленого Вашингтон в это время становится празднично-разноцветным. Дубы, вязы, граб, каштаны, кизил пылают всеми оттенками теплых тонов. И так почти до конца ноября, когда робко и нерешительно начинает заявлять о себе здешняя зима.

Зима эта южная. Самое отчаянное, на что она способна – морозец градусов в шесть. Эти «жестокие холода» совпадают обычно с праздником рождества – три-четыре морозных дня. Снег тоже редкость – семь-десять дней, и то не каждую зиму. Для ребятишек снег – небесный подарок, для взрослых – бедствие. Если снег идет сутки, в городе останавливается весь транспорт, закрываются школы, магазины, кинотеатры, иногда даже правительственные учреждения. Если снег идет двое-трое суток, в городе объявляется чрезвычайное положение, и общественная жизнь практически прекращается. Кстати, не всегда вашингтонец сбросит с машины снег. Будет ездить с сугробом на крыше. Не потому, что лень, а потому, что снег в Вашингтоне – экзотика.