Текст книги "Загляни в себя. Ни воды, ни луны"

Автор книги: Бхагаван Раджниш

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 28 страниц)

Глава 9
ФИЛОСОФ СПРАШИВАЕТ БУДДУ

19 августа 1974 года

Однажды к Будде пришел философ и попросил: “Не словами и не без слов не можешь ли ты сказать мне, в чем заключается Истина?”

Будда безмолвствовал.

Философ поклонился в знак благодарности и сказал: “Благодаря твоей снисходительности и доброте я оставляю все свои иллюзии и вступаю на Путь Истинный”.

После того как философ ушел, Ананда спросил Будду, как смог этот человек так скоро все постигнуть, на что Будда ответил: “Хороший конь бежит быстрее даже от тени кнута”.

Однажды к Будде пришел философ и спросил...

Это по-настоящему уникальный случай: что философ пришел к Будде. Почти невозможный. Но если такое случается, это может стать революцией, может стать преображением для философа. Почему философу так трудно прийти к Будде? Потому что философия и религия антагонистичны; их способы познания абсолютно, диаметрально противоположны.

Философия верит в размышления, а религия верит в доверие. Мыслитель с легкостью подвергает все сомнению, но он не может быть доверчивым с такой же легкостью. Чтобы быть философом, надо быть скептиком, надо иметь сомневающийся ум. Чтобы быть религиозным, необходимо полное доверие – никакого скептицизма, никаких сомнений. Философ живет логикой, религиозный человек живет любовью, и нет никакой возможности сделать так, чтобы любовь и логика встретились. Ничего не выйдет, они не встретятся никогда. Пути их не пересекаются. Эти пути идут параллельно – совсем как рельсы, -но они никогда не встречаются. Они могут проходить в непосредственной близости, но всегда будут идти параллельно. Даже если вам кажется, что они где-то сходятся, это иллюзия.

Выйдите на железнодорожный путь и посмотрите на рельсы, идущие параллельно: вам кажется, что далеко у горизонта они сходятся, но это не так. Иллюзия. Идите туда, и вы обнаружите, что они по-прежнему параллельны. Две параллельные линии никогда не пересекаются. Сердце и голова – параллельные линии; они никогда не встречаются. Вы можете совершить прыжок с одной линии на другую – это возможно. Можно перескочить из головы в сердце, но это должен быть именно прыжок, плавный переход невозможен.

Если вы верите в то, что голова имеет слишком большое значение – это значит, что вы верите в сомнения, значит, прыжок для вас невозможен. Было много выдающихся философов, они все думали, думали, взвешивали и сопоставляли, они создали грандиозные системы, отражающие устройство мира, но они подошли к Истине не ближе, чем обыкновенный невежда. Впрочем, невежда мог быть даже ближе, потому что он, по крайней мере, смиренен в своем незнании, он не эгоистичен и способен слушать других. Если в город придет Будда, такой человек в состоянии прийти к нему, ведь он знает, что ничего не знает – у него достаточно смирения. Философ на такое не способен, потому что он уже все знает! Вот вам и проблема: ничего не зная, он думает, что знает все.

Со мной такое случается каждый день. Если приходит философ или психолог – словом, тот, кто изучал философию, психологию или религию в университете – это самое трудное, с ними почти невозможно установить контакт. Можно спорить, дискутировать, но встречи не происходит – движение всегда будет параллельным. Может возникнуть иллюзия сближения, потому что мы пользуемся одними и теми же словами, но это только видимость.

Почему человеку, склонному к логике, так трудно любить? Потому что любовь требует очень смелых, решительных действий, и результат этих действий непредсказуем. Логик всегда трус. Он никогда не устремляется в неведомое. Он говорит: “Прежде я должен знать. Когда территория хорошо исследована, я могу ступить на нее”.

Логика лишена авантюрности, а любовь – это сплошная авантюра. Временами любовь выглядит даже глупостью, а для логически настроенного ума она всегда представляется безумием: “Что ты делаешь? Двигаться в неведомое, не зная, куда ты идешь? Покидать хорошо знакомое, безопасное, защищенное место? Становиться бездомным неизвестно из-за чего? Зачем терять то, что имеешь? Сначала убедись, получишь ли ты то, что желаешь”. Это проблема. Логика учит: “Прежде, чем сделать следующий шаг, посмотри, на твердую ли почву ты ступаешь”. Но так вы никогда не сможете сделать этот шаг, ибо нет пути узнать, что ждет вас впереди, оставаясь на месте.

Однажды вот что произошло. Мулла Насреддин захотел научиться плавать. Он пошел к инструктору, и тот сказал: “Пойдем со мной, я как раз иду на реку. Плавать совсем несложно, ты сразу научишься. Это просто, даже дети учатся”.

Но, к несчастью, когда Насреддин подошел близко к берегу, он неожиданно поскользнулся. Было грязно, он упал и очень испугался. Он убежал подальше от реки и уселся под деревом. Инструктор пошел за ним, говоря: “Что тебя так напугало? Куда ты ушел?”

Насреддин сказал: “Послушай! Сначала научи меня плавать, а уж потом я подойду поближе к воде. Это слишком опасно. Если что-то случится со мной, кто будет отвечать? Как хочешь, но я не подойду к реке, пока не научусь плавать”.

Но разве можно научиться плавать, не подходя к реке?

Мулла Насреддин так и не научился плавать. Это слишком опасно, просто безумно. Человек ученый, человек логики не может на такое пойти. Логика превращается в могилу. Вы ограничиваете себя все более узкими рамками, ведь жизнь есть опасность. И нет способа избежать этой опасности. Жизнь все время движется в неведомое. Река все время течет в море. Вот как развивается жизнь: от известного к неизвестному. И только так! С этим ничего не поделаешь. Пытаться изменить такой ход событий – все равно что заставить Ганг течь к Ганготри, к истоку, а не к Ганга Сагар, к океану.

В мифологии Африки есть одна птичка, ее зовут Вуфли-Вуфле, очень по-африкански. Это самая мифическая птица во все мировой мифологии. Она имеет одну особенность: ее не интересует, куда она идет; птичку интересует только то, откуда она пришла – поэтому она ходит задом наперед. Птица эта никуда не может дойти, так как озабочена она лишь тем местом, откуда ушла. Она целиком в прошлом. Это все равно что в старости стремиться обратно туда, откуда вы родились! Но это же недостижимо! Но так работает человеческий ум Руководствуясь логикой, вы двигаетесь к своему истоку, любовь ведет вас к полному, окончательному расцвету – совершенно иной масштаб.

Логика ставит вопрос: “Кем создан мир?” Ее интересует создатель, прошлое, подлинный источник, Ганготри, откуда Ганг начинает свое течение. Любовь не задается вопросом, кто сотворил мир. Мир существует, так о чем еще беспокоиться? Какая разница, кто создал А, Б, В? Изменится ли в вашей жизни что-нибудь, если вы узнаете, кто сотворил этот мир? Был ли это индусский бог Брама, или христианская Троица – какая разница? Любовь интересуется тем, каким будет Высшее Цветение.

Бытие Будды – вот сфера интересов любви: как оно зарождается, развивается и достигает расцвета. Замечаете разницу? Логика всегда интересуется известным, прошедшим, путем, по которому уже путешествовали; любовь интересуется непознанным, грядущим расцветом, нехоженым путем – но только исхоженным, но таким, который вы и представить себе не можете, о котором даже не мечтаете.

Вот отчего философы так редко приходят к Будде. Они движутся в диаметрально противоположных направлениях: философ идет к прошлому, Будда – к будущему. Пункт назначения может быть один и тот же, но нет такого пункта, где бы они могли встретиться. Но когда философ приходит к Будде, а это случается крайне редко... и все же, если такое случается, тогда совершается мгновенная трансформация.

Почему? Потому что, если философ приходит к Будде, это значит, в глубине души он понял, что философия терпит крах. Иначе зачем бы он пришел? В душе он сознает несостоятельность логики. Он приложил все усилия, чтобы с помощью логики познать Истину. Выдвигал аргументы за и против, и снова за и против. Он спорил, доказывал и наконец пришел к заключению, что все его усилия тщетны, с помощью логики ничего не узнаешь. Эта неудача научила его наиглубочайшему смирению. Даже невежда не так смиренен, ведь ему не пришлось испытать такой крах. Он не познал страданий провала. Он не был низвергнут с заоблачных высот на равнину.

Философ все время думал, что находится на вершине. Внезапно он обнаружил, что стоит на равнине и мечтает о вершине. На самом деле, даже и в помине нет никакой высоты! Он не поднялся ни на дюйм. Истина остается столь же непознанной, как и прежде. Он попусту потратил свою жизнь! Стоит человеку понять это, как его эго моментально исчезает, приходит смирение. Но до тех пор, пока вы не стали смиренным, вы не сможете прийти к Будде. Только смирение и глубокая покорность могут привести вас к Будде. Теперь вы готовы учиться, ведь вы ничего не знаете.

Итак, существует два вида невежества: невежество обыкновенного человека, когда он невежественен, но не знает об этом, и когда философу становится ясно, что он невежда – это второй вид, очень глубинный; он наконец-то осознал, что невежественен, и целиком и полностью убежден, что это так. Когда невежество осознает себя, это первый шаг к мудрости.

Итак, первое, что надо усвоить:

Однажды к Будде пришел философ и спросил...

Во времена Будды было очень много философов. Поистине, с тех пор не было такого невиданного интеллектуального расцвета – и не только в Индии, но и во всем мире.

В Бихаре жил Будда, был Махавира, Прабудда Катьяйан – великий логик, Аджит Кешакамбал – великий философ, Махали Гошал – редкий интеллектуал, Санжайя Вилетхипугта и еще много других. Сейчас имена их известны немногим, потому что они после себя ничего не оставили. Точно в это же время в Греции жили Сократ, Платон и

Аристотель – трое, сотворившие “западный” ум. Тогда же в Китае жили Конфуций, Лао-цзы, Чжуан-цзы, Мен-цзы. Похоже, что во всем мире разум достиг своей вершины.

Существует только три культуры: одна из них китайская, другая – индийская и третья – греческая. Только эти три, а все остальные – просто их производные. Весь Запад берет начало от греческой мысли, из Афин. Китайская цивилизация, совершенно особенного типа, возникла от противостояния Конфуция и Лао-цзы. Всем, что есть прекрасного в Индии, она обязана Будде и Махавире. И все эти люди жили в один исторический период.

Историки утверждают, что история движется подобно колесу: бывают моменты, когда разум поднимается на значительную высоту; бывает, что умственный потенциал снижается. Время, о котором идет речь, было периодом интеллектуального подъема. Философов было много, особенно в Индии, вся страна философствовала. Люди ходили из конца в конец страны, ища Истину – миллионы искателей!

Только тогда, когда ищущих миллионы, некоторые из них могут стать просветленными; это напоминает пирамиду. Пирамида имеет широкое основание и постепенно исходит к вершине. Будца существует там, где в основании “пирамиды” миллионы людей ищут Истину, иначе он просто не может существовать. Он не может стоять ни на чем. Где он будет стоять? Ему нужны миллионы и миллионы ищущих, они становятся его основанием.

В те дни повсюду создавались разные философские системы, причем системы такие сложные и замысловатые, что им не было подобных нигде и никогда. Историки философии и религии полагают, что Индия в ту пору располагала всей полнотой философских знаний, ей были ведомы все оттенки и нюансы, все пути и подходы. Индия тщательно исследовала все способы и возможности, каждая возможность была использована до конца. С тех пор и по сегодняшний день в философии не появилось ничего нового, и если вы думаете, что что-то новое все-таки есть, это лишь свидетельствует о вашей плохой осведомленности в вопросах, касающихся индийской философии. Ничего нового не появилось со времени Будды, потому что уже тогда все было исследовано, были исчерпаны почти все возможности.

На Западе многие люди, уяснив для себя что-то, думают, что они делают этим новый вклад в науку. Из-за своего незнания, своей некомпетентности они видят новое там, где его нет. А, тем временем, какие богатства сокрыты в пали, пракрите, санскрите – языках, на которых больше не говорят, но каждый оттенок мысли...

К примеру, когда Зигмунд Фрейд впервые говорил: “Я предполагаю, что разум включает в себя не только сознательное. В глубинах сознательного находится уровень подсознательного. Но мало того, я еще подозреваю наличие уровня бессознательного”, – можно было подумать, что он совершил революционное открытие. Но все это было известно во времена Будды; и не только это, Будда упоминает еще и другие уровни. Он говорит о семи уровнях разума: три, перечисленные Фрейдом, плюс еще четыре. И если Фрейд прав относительно трех уровней, есть вероятность, что и дальнейшие его поиски увенчаются успехом, потому что он на правильном пути.

Впоследствии Юнг предположил, что, кроме бессознательного, видимо, существует еще коллективное бессознательное – вот вам и четвертый уровень, согласно Будде. Теперь вся психология в целом подошла к этому четвертому уровню. Итак, четыре уровня, предлагаемые Буддой. Но есть еще три. Рано или поздно мы обнаружим и их.

В те времена ничто не пользовалось такой популярностью, как логические рассуждения. Страсти раскалялись до предела. Будда говорит о семи уровнях сознания, а Прабудда Кагьяйан говорит о семи сотнях уровней. Непостижимо! Но вполне логично. А почему бы не разделить разум на 700 уровней? Нет ничего невозможного.

Тем временем философ пришел к Будде. Постарайтесь вникнуть в положение Будды. Он не философ, он антиметафизичен настолько, насколько это возможно; он не философ.

Поистине, вам не удастся найти человека более антиметафизичного, чем Будда, потому что он утверждает, что все вопросы, выдвигаемые философией, – это чепуха. Сейчас на Западе существуют две точки зрения, представителями которых являются Бертран Рассел и Витгенштейн – последнее откровение западной мысли. Вот какова позиция Витгенштейна: все философские споры и рассуждения -ерунда. Таким образом, если вы задаете вопрос философского содержания, Бертран Рассел станет отвечать на него: либо да, либо нет. Будда ни за что не станет отвечать, потому что, если все это ерунда, о чем говорить?

Будда предпочитал хранить молчание. Так повелось, что как только Будда приближался к какому-нибудь городу, раньше него туда шли его бхиккху и предупреждали жителей: “Пожалуйста, не задавайте вот эти 11 вопросов”. Они носили при себе список из 11 вопросов, вопросов, на которых зациклились все метафизики. Вы просто не в состоянии поинтересоваться чем-нибудь, кроме этих 11 вопросов, они широко обсуждаются во всех философских исследованиях.

Поэтому, пока Будда не достиг города, бхиккху спешили туда с вестью: “Пожалуйста, не задавайте вот эти 11 вопросов, потому что он не станет на них отвечать. Если вы хотите спросить о чем-нибудь еще, можете приходить, добро пожаловать”. Но никому ничего не приходило в голову, кроме этих 11 вопросов. Что поделаешь?

Этот человек не был философом, не был скептиком, он не верил в сомнения. Он не верил в сомнения настолько, чтобы никогда не говорить о доверии. Это надо понять: ведь необходимость доверия возникает там, где есть сомнения. К чему говорить о доверии, если не сомневаешься? Все разговоры о вере лишь признак возникших сомнений. Будда никогда не говорил: “Верьте!”, потому что для него не существовало проблемы, верить или не верить. Надо просто быть. И интеллект, порождающий и веру, и сомнения, здесь ни при чем. Откуда исходят ваши сомнения? От ума. А вера? Тоже от ума.

Итак, ваше доверие будет иметь те же корни, что и ваше неверие. Оно уже будет отравлено. Кто поверит? Кто будет сомневаться? Вы остаетесь все там же, вы сами и есть проблема. Будда бьет в самую точку, он говорит: “Нет нужды верить или сомневаться. Просто приди ко мне и будь. Не впадайте в крайности противоположностей. Незачем вырабатывать какую-то точку зрения, просто будьте посредине”.

Вот почему путь Будды известен как срединный путь – Маджхим Никайя: никаких крайностей. Это одно из самых оригинальных открытий в области разума и мышления, ведь ум действительно склонен кидаться из одной противоположности к другой.

Вы любите человека. Любя, вы преувеличиваете его достоинства, обожествляете его. Но стоит любви пройти, как вы тут же начинаете ненавидеть. Вместо того чтобы остановиться посередине, выделаете как раз обратное. В свете вашей ненависти человек превращается в ничтожество, становится дьяволом. Есть ли способ остаться посредине между Богом и Дьяволом и не кидаться от одного к другому? Ум предпочитает последнее и при этом прекрасно себя чувствует. Ведь это так просто. Сомнения порождают веру, вера – сомнения, и этому нет конца.

Будда призывает остановиться посередине, потому что посередине нет ума. Ум существует только там, где есть крайности. Любовь? Ум присутствует. Ненависть? Ум снова здесь. За? Опять ум. Против? Ум здесь. Ум не может существовать посередине, там не о чем думать, ведь думать можно либо о сомнении, либо о доверии; о любви или о ненависти, о вражде или дружбе. Вы сами хорошо знаете, что в каждом друге таится враг, а в каждом враге возможно обрести друга.

Один из изощреннейших умов мира – Маккиавелли – в своей книге “Князь” писал: “Не говори своему другу ничего такого, чего бы ты не желал сказать врагу, потому что друг однажды может стать врагом. Не говори о враге своем ничего такого, чего бы ты не сказал о друге, ибо однажды это может обернуться против тебя. Ведь если враг станет другом, ты окажешься в затруднительном положении”.

Вот такой совет дает политик князю, другому политику. Итак, политики всегда настороже. Чем более искушенный политик, тем труднее проникнуть в суть его слов, его утверждений, непонятно за они или против. Их высказывания становятся все более и более уклончивыми, вполне вероятно, что превращение друга во врага не доставит им никакого беспокойства. Если же враг станет другом... Политики, как погода, меняются каждый день, и так же, как погоду, их поведение трудно предсказать.

Я слышал разговор двух политиков об их общем знакомом путешественнике. Один говорил: “Никогда не встречал человека, равного ему по изворотливости, бесчестности и грубости. Он самый непорядочный из всех, кого я знаю. Мне кажется, вы просто не знаете его настолько хорошо, как я”.

Его собеседник отвечал: “Нет, вы неправы. Я его тоже хорошо знаю”.

Первый сказал: “Откуда вам-то хорошо знать его? Ведь это я его лучший друг!”

Только друзья знают друг друга хорошо. Вот этот человек и говорит, что его друг негодяй и отъявленный мошенник. А еще он говорит так: “Откуда вам-то знать его хорошо? Ведь это я его лучший друг!”

Дружба и вражда – это два лица одного ума. Остановитесь посередине! Будда остановился посередине. Он помог сделать это многим людям. Это можно сравнить с ходьбой по натянутому канату. Вы когда-нибудь видели канатоходца? Как он это делает?

Наблюдая за ним, можно понять одну очень существенную истину о жизни. Как только человек на канате чувствует, что он падает влево, он тут же делает движение вправо. Для вас это может остаться незамеченным, ведь вы думаете, что он делает это просто так. Но сам-то он знает, что наклоняется вправо лишь для того, чтобы не упасть влево. Обычный баланс – почувствовал, что падает влево, и немедленно отклоняется вправо. Чтобы сохранить равновесие, надо выбрать противоположное. Если вы слишком сильно любили утром, вечером вам придется ненавидеть. Иначе вы сорветесь с каната и шлепнетесь вниз.

Если вы очень сильно кого-то любите, значит вы чересчур наклонились влево; теперь вы упадете. Чтобы восстановить равновесие, надо сделать наклон вправо. Между влюбленными идет непрестанная борьба: это тоже своего рода балансирование и ничего более, ничего серьезного. Естественно, однако, до тех пор, пока вы не упали с каната, тогда уже другое дело. Это то, о чем говорит Будда.

Будда говорит: “Не отклоняйтесь ни влево, ни вправо”. Что же тогда произойдет? Вы упадете. Канат – это ум, это эго. Вам все время приходится балансировать, сохранять равновесие. Вот ключ к парадоксам Будды.

Когда вы ненавидите свою возлюбленную, жену, друга, это значит, что, по существу, вы пытаетесь восстановить равновесие – с тем, чтобы можно было снова любить. Иначе вы просто сойдете с ума, упадете с вашего ума. А без ума нет ни любви, ни ненависти, по крайней мере, это уже не та любовь и ненависть, что вам известны, прежнего больше нет. За пределами этой дуальности возникает некий новый вид сострадания. Но он возникает лишь тогда, когда вы оставили свой канат, перестали балансировать. Теряя себя, вы теряете свое эго. Эго -это тонкий баланс.

Однажды к Будде пришел философ и попросил: “Не словами и не без слов не можешь ли ты сказать мне, в чем заключается Истина?”

Он просит невозможного. Но рядом с Буддой невозможное возможно. И только рядом с Буддой невозможное становится возможным. Теперь все законы, обычные законы, теряют свой смысл.

О чем он просит? Он просит: “Не словами и не без слов не можешь ли ты сказать мне, в чем заключается Истина?” Это часто случается. С Буддой тоже уже случалось нечто подобное, правда, тот, другой человек, был совершенно иного сорта, и Будда тогда вел себя по-другому.

У Будды нет заготовленных ответов. И он не одержим никакой манией, потому что у него нет ума! Когда он видит перед собой человека, он становится зеркалом – он показывает человеку его собственное отражение. Другой человек задал ему тот же самый вопрос: “Господин, не могли бы вы без слов сказать мне, в чем состоит Истина?” Будда ответил: “Для этого ты должен задать мне вопрос, не пользуясь словами. Спроси, и я отвечу. Если ты не можешь спросить без слов, чего же ты ждешь от меня?., вот пойди-ка и потренируйся! Сначала научить спрашивать без слов, а потом приходи”.

Но в случае с философом Будда так не ответил. Впрочем, и вопрос здесь был другой, как и сам человек. Вопрос несет на себе печать спрашивающего. Слова здесь не имеют значения. Он характеризует вас, ваши качества. Люди могут задавать один и тот же вопрос, но при этом каждый будет иметь в виду нечто свое. Если вы разные, вопрос неизбежно будет иметь разный смысл. Любое слово несет на себе печать человека, произнесшего его. Само по себе слово лишено смысла. Вы можете справиться в словаре, и гам вы найдете значение слова, но это значение не настоящее, неживое. Оно мертво. Человек, произнося слово, дает ему жизнь и смысл. Значимость исходит от людей.

О чем спрашивал этот человек? Это очень тонкий вопрос. Он сказал: “Не словами и не без слов не можешь ли ты сказать мне, в чем заключается Истина?”

“Не словами” – это просто: можно остаться молчаливым. А вот “не без слов” – это уж вроде бы совсем невозможно: ведь если вы храните молчание, это и значит, что вы отвечаете “без слов”. Но человек попросил: “Не пользуясь словами, не отвечая без слов, скажи мне в чем Истина”. Ни слова, ни безмолвие не помогут. И в языке, и в молчании мало проку. Что же будет делать Будда?

“Будда безмолвствовал”. Но это совершенно другое безмолвие.

Есть два вида молчания. Когда вы соблюдаете молчание, это молчание по принуждению. Слова и шум все еще внутри вас; молчание царит только на поверхности. Вы выглядите молчаливым, хотя это вовсе не так. Это единственный вид молчания, известный вам. Есть и другой тип молчания, когда, оставаясь безмолвным на поверхности, вы в состоянии заставить себя быть молчаливым и внутри. Допустим, что вы оказались в опасности: кто-то грозится убить вас, тогда вы становитесь молчаливым не только снаружи, но и внутри, и молчание это будет “без слов”. Первый тип молчания: когда, будучи молчаливым на поверхности, внутри вы полны слов, болтовни – это молчание “со словами”. Второй тип будет молчанием “без слов”, здесь нет внутреннего шума, потому что в опасном положении, в состоянии шока всякий шум в вас прекращается.

И все же ни то, ни другое – это не молчание Будды. Молчание Будды – это уже третий тип молчания, неизвестный вам. В нем нет шума и нет отсутствия шума. Будда безмолвствует не потому, что принуждает себя к этому, его спокойствие – не плод каких-либо усилий, он молчалив просто потому, что нет надобности что-либо говорить и делать. Его молчание позитивно, оно не противопоставлено словам. Это молчание посередине, оно не относится к какой-либо крайности, одна из которых – слова, а другая – отсутствие слов.

Это молчание просто находится посередине: в нем нет ни слов, ни бессловесности. Это молчание само по себе – оно не противоположность шума.

Если вы противитесь шуму, тогда ваше безмолвие, вашу тишину очень легко нарушить. Не секрет, что большинство медитаций и медитирующих может вывести из равновесия детский смех, уличный шум, грохот транспорта, чья-то игра на трубе. Тишину, достигнутую усилиями, очень легко разрушить. И только такая тишина поддается разрушению. Но когда вы по-настоящему молчаливы, в понимании Будды, тогда засмеется ли ребенок, запоют ли птицы, заиграет ли кто-то на трубе – все наполнится шумом, но вас это не потревожит. Шум придет и уйдет, как сквозь пустую комнату: он войдет в одну дверь и выйдет в другую, внутри никого нет, кого бы он мог обеспокоить.

Если ваше молчание вынужденное, тогда остается ваше присутствие, эго сохранено – вы просто оседлали свой ум, принудили его, совершили над собой колоссальное усилие ради молчания. Это молчание по принуждению, и разрушить его очень легко, это под силу даже ребенку. Согласуется ли такой тип безмолвия с бытием Будды? Нет, здесь нет ничего от Будды, это просто фальшивая монета.

Помните об этом. Во время медитации это будет для вас самой сложной проблемой. Болтовня – ваше обычное состояние, поэтому вы легко можете устремиться в противоположную сторону, вы можете заставить себя перестать болтать. Совсем как если ребенок играет, бегает, шалит, а вы пригрозили ему наказанием: “Отправляйся в угол!” Вы сильны, а ребенок беспомощен, он усаживается в своем углу и становится очень похож на Будду, но внутри его все бурлит и клокочет в ожидании малейшей возможности, когда он снова сможет начать беготню.

Взгляните на ребенка, принуждаемого вами: это и будет второй тип молчания. Он не шевелится: если вы посильнее прикрикните на него, он даже оцепенеет, закроет глаза, но что это означает? Он заставляет себя, борется с собой, сдерживается изо всех сил. Он загоняет себя внутрь, подавляет свое естество. У него перехватило дыхание -настолько он напуган, он ведь знает, что стоит начать дышать, как тело придет в движение.

Именно поэтому люди не могут дышать как следует. Вы утратили способность полноценно дышать в детстве, когда вас воспитывали. Большинство из вас дышат верхним отделом легких. Дыхание не может проникнуть глубже из-за того, что вы боитесь.

С самых ранних лет вас к чему-либо принуждали. Посмотрите на спящего ребенка. Вы видите: его грудная клетка остается неподвижной, двигается живот. Дыхание становится все более глубоким. Живот двигается, а грудь неподвижна. Этот ребенок все еще не член общества, не гражданин, он все еще в диком состоянии. Его необходимо обучать, а затем заставить подчиняться – и стоит вам сказать: “Не смей этого делать!” – как ребенок тут же теряет возможность управлять собой.

Во-первых, не дышать. Как только вы что-то в себе подавляете, вы сразу же переходите на поверхностное дыхание. Подавление и поверхностное дыхание – это синонимы. Стоит вам отбросить подавление и перейти к свободному самовыражению, как ваше дыхание сразу же приобретает глубину. Только когда вы спите, дыхание становится достаточно глубоким, так как во сне вы не можете подавлять себя, эго уходит в бессознательное. Итак, во сне вы дышите правильно, животом. Когда вы занимаетесь любовью, ваше дыхание также становится глубоким. Так и должно быть. В сущности, все ваши зажатости происходят от несвободы в сексе. Поэтому стоит вам заняться любовью, стоит вам позволить себе секс, как все зажатости тут же исчезают! Дыхание делается глубоким, вы дышите животом: вы снова уподобляетесь ребенку, становитесь диким, естественным, спонтанным.

Посмотрите на ребенка, которому вы пригрозили наказанием, а теперь посмотрите на монахов в монастырях! Вы и им тоже пригрозили: “Бойся ада, жажди царства небесного”; вот они и сидят там подавленные. Их молчание – всего лишь другой полюс, другая крайность. Они пребывают в безмолвии, они заставили слова исчезнуть, но они не вышли за пределы этой двойственности.

Будда остался молчаливым. Будда избрал третье измерение. Он ничего не говорил: слова не были позволены. Но он и не подавлял слова, ибо безмолвие тоже не было разрешено. Он просто остался как есть – не рассуждая, не медитируя; просто был здесь, подобно дереву.

За 500 лет после Будды не было сделано ни одной его статуи, ни одного изображения. Когда надо было как-то обозначить его присутствие, рисовали дерево Бодхи. И это прекрасно, ведь он действительно был совсем как дерево. Можно ли сказать о дереве, что оно безмолвствует? Нет, нельзя, потому что дерево никогда не болтает -как же оно может молчать? Можно ли сказать, что дерево находится в медитации? Как оно может медитировать? Оно никогда не думает, у него нет мыслей – как же оно может быть медитирующим? Тогда в каком же состоянии находится это дерево? Оно находится в том третьем измерении, где нет ни болтовни, ни отсутствия болтовни. Это дерево существует точно посредине.

Вы можете не быть буддой, но это дерево все равно будет деревом Бодхи. Если бы вы могли сидеть под деревом подобно дереву – вы могли бы стать буддой. Любое и каждое дерево может стать деревом Бодхи, но нужны будды, чтобы обнаружить, какое из деревьев дерево Бодхи. Садитесь под любое, и если вы “посередине”, оно становится деревом Бодхи. Все деревья в этом смысле одинаковы, и нужен кто-то, кто обнаружил бы этот факт. Деревья не занимаются саморекламой, иначе они бы уж показали себя.

Будда безмолвствовал.

Философ поклонился в знак благодарности и сказал: “Благодаря твоей снисходительности и доброте я оставляю свои иллюзии и вступаю на Путь Истинный”.

Это выглядит сверхъестественным, абсурдным: ведь Будда ничего не сказал, а он понял. Вы же не понимаете даже тогда, когда я вам говорю что-то. Рядом с Буддой тоже было много людей, которые, сколько бы он ни говорил, так ничего и не поняли, а этот человек понял и без слов, и без безмолвия. Как это случилось? Какой тип связи возник, когда Будда хранил молчание?

Не было передано никаких знаний. Это очевидно, потому что знания невозможно передать без помощи слов. Знание также не может быть передано без безмолвия, так как существует два типа знания: один – это обычное знание, передающееся словами, а другой тип – оккультное знание, передаваемое в бессловесной форме – тайно, телепатически. Оно может быть передано без разговоров. Оба эти типа знания здесь не подходят.