Текст книги "Электрическое тело (ЛП)"
Автор книги: Бет Рэвис
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 18 страниц)
– Полагаю, тебе любопытно, почему я попросила Джейдис привести тебя ко мне, – говорит ПМ Янг.
Я молча киваю. Кажется, будто моё лицо горит. ПМ Янг смотрит на меня так, словно я предмет её внимания на все сто процентов, а это приводит в замешательство.
ПМ Янг наклоняется вперёд, её лицо озадачено.
– Мне следовало предупредить тебя.
Слова так сильно напоминают сказанное мне ранее тем парнем в саду, что я слишком удивлена, чтобы говорить.
– Технология твоей мамы…революционная.
Улыбка закрадывается на моё лицо. Я горжусь моей мамой и её работой.
– Но, – продолжает Премьер Министр, – она также очень опасна.
– Опасна? – спрашиваю я. Что же опасного в том, что люди возрождают их воспоминания?
– Я прочла опубликованное исследование твоей мамы. Кажется, люди могут неправильно это использовать. Пока что этого не произошло, но теоритически возможно, что кто-то может войти в грёзы другого человека…
– Это больше не теория, – прерывает её Мисс Уайт.
Тишина в комнате кажется материальной, словно змея она извивается вокруг нас. ПМ Янг медленно поворачивает голову к Мисс Уайт.
– Элла сделала это. Сегодня днём.
ПМ резко оборачивается ко мне.
– Это правда? – спрашивает она, её голос на грани срыва.
Я сгибаю руки на коленях.
– Я… да.
Её взгляд настолько напряжённый, что я чувствую, будто она просверлит меня им.
– Что ж. – Премьер Министр встаёт. она звучит впечатлённой. – Тогда это всё меняет.
Глава 12
Премьер-Министр Янг встаёт, опуская чашку с чаем, и пересекает кабинет по направлению к стеклянной стене, открывающей превосходный вид на Средиземное Море. Но, когда Премьер-Министр касается её, на стекле отображается интерфейсный модуль. Окно постепенно становится матовым, скрывая небо и море на другой стороне, и на нём вспыхивают дюжина или более изображений. Файлы, содержащие текст слишком маленького размера, чтобы я могла прочесть его с моего места, изображения военной базы, людей, которых я не знаю.
В центре, тем не менее, находится изображение моей мамы.
Премьер Министр касается голограммного лица моей мамы и перемещает изображение в верхний угол. Под ним она располагает картинку Спа Духовных Грёз и кресла для грёз – такого же, в каком сегодня днём была моя мама.
– Твоя мама использовала её оздоровительную технологию со следующей целью, – говорит ПМ Янг. – Развлечение для богатых клиентов, которые хотят поразвлечь себя.
Она выразилась грубо; я бы не называла мамину работу так пренебрежительно. Конечно, большинство наших клиентов лишь хотят вновь пережить свои славные дни, но это не делает эту работу бесполезной.
Премьер Министр Янг касается другого изображения и увеличивает его, располагая рядом с маминой картинкой. Это пожилой мужчина с оливкового цвета кожей и тёмными волосами, седыми у кончиков. В уголках его глаз морщины, и кажется, что он вот-вот рассмеётся, хотя картинка довольно официальная.
– Это Сантьяго Беллес, Представитель Министров Испании, – говорит Янг. – Я уверена, что он связан с террористами, которые хотят разрушить Объединённые страны, и что он собирается пойти на измену.
Я пристально всматриваюсь в лицо, пытаясь разглядеть зло за его улыбающимися глазами. Он не похож на изменщика, но опять же, это всегда незаметно, пока не приглядишься.
Премьер Министр приближает изображения Представителя Беллеса и кресло грёз моей мамы. Она поворачивается, выжидающе смотря на меня.
Я смотрю на Мисс Уайт, не понимая, чего от меня ждут.
– Элла, – тихо говорит Мисс Уайт, – ты погружалась в грёзы твоей мамы. В её разум.
– Ты также можешь погрузиться в грёзы Беллеса, – продолжает ПМ Янг. – Ты можешь выяснить, под чьим влиянием он работает, насколько сильна программа террористов. У тебя есть возможность предотвратить насилие прежде, чем оно успеет начаться. Мы можем попытаться принудить его выдать нам информацию, пытать его, или пойти на что-то ещё, но от тебя ему ничего не удастся утаить, ни в том случае, если ты будешь в его голове.
Мои глаза широко раскрываются лишь при мысли об этом, и я сглатываю, подступивший к горлу, комок. Мисс Уайт пододвигается сзади меня.
– Сперва, нам нужно провести больше экспериментов, – наконец серьёзно говорит Мисс Уайт. – Нам нужно быть уверенными, что Беллес не ощутит присутствия Эллы в его грёзах, и нам нужно обеспечить её защиту.
На одно долгое мгновенье Премьер Министр Янг смеряет Мисс Уайт пристальным взглядом, и впервые я понимаю, почему люди боятся её. Ни произнеся ни слова, она поворачивается обратно к стеклянной стене и выводит на экран ещё одно изображение – видеоклип. Она увеличивает его так, что оно заполняет всю стену, после чего оборачивается, чтобы наблюдать своим холодным взглядом за мной, пока оно воспроизводится.
Я сдерживаю удивление.
Мой отец. Прямо там, в лаборатории на экране. Звук плохого качества, но я всё же могу разобрать, что там говорится. Папа говорит с несколькими учёными о сотруднике из лаборатории, которого недавно отпустили в то время, как они работают над некоторого рода химическим соединением. На заднем плане располагается ранний прототип кресла грёз – папа экспериментировал над функциями кресел, чтобы встроить в них искусственный интеллект андроидов.
Заходит другой человек. Внешне он ничем не отличается от других – среднего роста и телосложения, в лабораторном халате – но все в лаборатории замирают. Я вижу страх в глазах папы.
Только-что зашедший мужчина медленно поворачивается по кругу, осматривая каждого учёного по очереди. Затем его взгляд улавливает видео камеру; Он должно быть знает, где именно она находится. И только, когда его взгляд сталкивается с моим, я понимаю, что это не человек.
Это андроид.
– Это предупреждение, – объявляет андроид.
А после, взрывается.
Экран становится белым.
Желчь подступает к моему горлу, и я срочно оглядываюсь по сторонам, не сомневаясь, что меня сейчас вырвет.
Я только что видела смерть моего отца.
Мисс Уайт постукивает меня по спине, убирая с моего лица мокрые волосы.
– В самом деле, Хуа, тебе не нужно было показывать ей это, – говорит она, сердито глядя на Премьер Министра.
Премьер Министр Янг приседает возле меня, заглядывая мне в лицо.
– Прошу прощения, – говорит она. – Я думала, ты знала.
– Конечно же я знала, что его убили, – бросаю я. И я знала как. Гроб моего отца был короче, чем должно быть; после взрыва удалось лишь собрать останки его тела. И хотя я знала, что бомбу подложили террористы, мне не доводилось думать о чем-то большем, чем о смутной догадке, что это была группа неизвестных людей.
Я бросаю взгляд на голографическое изображение Представителя Беллеса.
– Мне нужно, чтобы ты поняла, – говорит ПМ Янг. Тон её голоса спокойный, но непреклонный. – Мне нужно, чтобы ты знала, насколько опасна игра, которую мы ведём. Поскольку…
– Нет, – прерывает её, раздавшийся на всю комнату, возглас Мисс Уайт.
Премьер Министр Янг оглядывается на неё.
– Мы должны.
– Что? – спрашиваю я.
– Нет, – повторяет Мисс Уайт. – Это слишком опасно. Она ещё ребёнок.
– Я уже понимаю, насколько это опасно, – говорю я замогильным тоном, не спуская глаз с Премьер Министра Янг. – Я видела тело моего отца после происшествия. Я понимаю.
Некоторого вида связь возникает между Мисс Уайт и Премьер Министром Янг. Но Мисс Уайт отступает, опустив голову.
– Знаешь, я служила Военным Министром Объединённых Стран прежде, чем стать Премьер Министром.
Конечно я это знаю. Её избрали единогласно; её вклад в Гражданскую Войну принёс ей победу. Она – первая Премьер Министр, которая видела поле боя, она – герой войны.
– Я изучала войну; Я жила в её время. Гражданская Война была непохожа на другие. Она была первой войной, в бою которой использовались андроиды, нанороботические бомбы. И, конечно же, уровень потерь в этой войне оказался самым высоким за всю историю человечества. И ты должна помнить, – продолжает Премьер Министр Янг с отрешённым взглядом, – что, в конце концов, всё, к чему ведёт война – это убийство людей. Мы можем делать вид, что есть что-то ещё, но это не так. – Её ясные глаза встречаются с моими. – Знаешь, какая у меня любимая война?
Я качаю головой. Не знала, что у людей есть любимые войны.
– Вторая Мировая Война, – Задумчиво произносит она. – В начале 20 века была Первая Мировая – конечно, они не называли её «Первая Мировая». Они называли её «Великая Война» или «Война, которая положит конец всем войнам». Но затем вновь собрались войска, и произошла следующая Мировая Война. Вот почему я люблю Вторую Мировую. Она случилась сразу после войны, что должна была положить конец всем последующим. Это напоминает мне о том, что война никогда не кончается. Мы не можем это прекратить.
Я удивлённо смотрю на Премьер Министра Янг, не знаю, что сказать. Война закончилась – не только та, о которой она говорит, но и Гражданская тоже. Мир наступил задолго до того, как я родилась.
Когда Премьер Министр улавливает мой взгляд, могу поклясться, она видит мои сомнения.
– Война никогда не кончается, – повторяет она, её голос теперь звучит настойчивее, не осталось и капли былой задумчивости. – И за неё всегда приходится платить. Всегда. Для некоторых, цена была непосредственной.
Она оборачивается к Мисс Уайт, которая оставалась позади нас. Премьер Министр Янг вытягивает руку, требуя… чего-то, но я не уверена, чего. Ни произнося ни слова, Мисс Уайт снимает, надетый на ней, льняной пиджак и принимается расстёгивать её белую блузку. Я шокировано смотрю на неё во все глаза, а она обнажает одно плечо.
А затем я вижу это – тонкую серебристую линию, которая отделяет настоящее тело Мисс Уайт от кибернетической руки, и она отсоединяет её, проводя через рукав и молча передавая её Премьер Министру Янг.
Я в ужасе смотрю на руку. Мисс Уайт почти никогда не снимает её, но вот она, в руке ПМ Янг, конечность, сделанная из серебра и хрома и блестящая био-смазкой. Пальцы по-прежнему шевелятся – автоматическое движение во время перезагрузки.
– Это была цена, которую заплатила Джейдис, – говорит ПМ Янг, протягивая ко мне руку Мисс Уайт. Она заплатила её в миг, когда она оттолкнула твою маму в сторону, чтобы защитить её во время Атаки Велетта.
Я сглатываю.
– Я знаю, – я произношу это тихо. Мисс Уайт спасла жизнь моей маме в тот день.
– А ты, – говорит ПМ Янг, её голос напряжён. – Ты заплатила цену ещё не появившись на свет.
Я перевожу взгляд с руки Мисс Уайт к глазам Янг. Они наполнены сочувствием, но я не понимаю. Пока она не говорит, – Я права считая, что твоя семья участвовала в Велетте?
Я опускаю глаза на пол. Премьер Министр Янг отдаёт Мисс Уайт её кибернетическую руку, но я погружена в тёмные мысли, на которые она меня навела. Сто тысяч смертей, но меня не преследуют их призраки. Меня беспокоят мои дедушки и бабушки – и мамины родители, и папины находились в городе во время взрыва. Как и мой дядя, которого я так и не увидела, брат моего отца, который был помолвлен и собирался вскоре женится. У меня могла бы быть тётя. Двоюродные братья и сёстры.
Единственная семья, которая у меня осталась – это моя мама. Вот и всё.
Премьер Министр Янг касается моего плеча.
– Цена войны всегда тяжела, и её всегда приходится платить. А некоторые не могут выплатить это цену ещё многие годы после подписания мирных договоров. Как твой отец. Ему тоже пришлось заплатить за Гражданскую войну.
– Он был убит террористами.
– Террористами, которые по-прежнему поддерживают взгляды Гражданской войны. Террористами, которые всё ещё ведут войну, которая закончилась около двадцати лет назад. – Премьер Министр пристально смотрит на меня. – Повстанцы представляют огромную опасность. Наше государство не является империей, хотя оно велико. А я не диктатор, который объединяет нации воедино, чтобы держать их в железном кулаке. Хотя, возможно, так было бы проще. Но это не так. Мы представляем республику. Огромнейшую республику в истории, но всё же – республику. Тем не менее, если нам на самом деле уготовлено быть таковыми, единым государством…
Мне трудно представить, что Соединённые Страны по-прежнему очень молоды – эта республика существовала всю мою жизнь. Но по сравнению с другими государствами, она лишь младенец, всего несколькими годами старше меня. И пока мне всегда казалось, что её состояние было стабильно, если кто-то настолько властный в правительстве, как Представитель Беллес подготавливал вероломство… что ж, я понимаю, почему Премьер Министр Янг обеспокоена.
– Возможность предотвратить войну прежде, чем она начнётся – вот, что на самом деле изобрела твоя мама. А не игрушку для богатых. Шанс сделать Гражданскую Войну той, что положит конец всем войнам.
– Но опасность, – вмешивается Мисс Уайт, пока она вновь вставляет её кибернетическую руку, сжимая при этом пальцы.
– Опасность неизбежна. Террористы знают, что технология твоей мамы существует; им не потребуется много времени, чтобы придумать способ воспользоваться ею им самим, или попытаться уничтожить её так, чтобы её не смогли использовать против них. Мы должны действовать, и быстро.
Премьер Министр протягивается ко мне, проводя ледяными пальцами по моей щеке.
– Элла, – ласково говорит она. – Они знают, что у тебя есть доступ к технологии твоей мамы. Они – люди, которые у били твоего отца. А теперь они идут за твоей мамой. И… тобой.
Глава 13
– Не нравится мне это, – говорит Мисс Уайт, как только мы возвращаемся в Спа Духовных Грёз. Она почти не говорила после того, как Премьер Министр отпустила нас, и сохраняла спокойствие всю дорогу домой на такси, но сейчас, когда мы в собственном доме, она вышагивает взад-вперёд, всплёскивая руками от волнения.
– Он меня не увидит, – обращаю внимание я. – Вторичное кресло грёз, то самое, что я использовала, находится в другой комнате. Мы лишь погрузим Представителя Беллеса в грёзы, а я проникну в них также, как это получилось с мамой и…
– Слишком много может пойти не так! – говорит Мисс Уайт. – Это слишком опасно. – Она круто поворачивается ко мне лицом. – Ты можешь честно сказать мне, что ты не боишься?
– Конечно же я боюсь! – немедля отвечаю я без лишних раздумий. Даже меня собственные слова застают врасплох, и я прикусываю губу, задумавшись.
Когда я закрываю глаза, я вижу то, как умер мой отец.
– Ты правда думаешь, что террористы придут сюда? – шепчу я.
Мисс Уайт сжимает меня в объятиях.
– Не знаю, – отвечает она. – Твоя мама хранила её технологию в секрете, даже от меня. Но если им не удастся украсть её или сделать копию… они могут попытать уничтожить её.
Я вижу, как взорвалось бомба, как всё побелело.
Я напугана. Я в ужасе.
– Мы можем уехать куда-нибудь, – предлагаю я. – Уничтожить мамино изобретение, продать здание и переехать куда-либо ещё.
Мисс Уайт усиливает хватку.
– Возможно… – говорит она, её голос затихает, но мы обе знаем, как рискованно это будет. Трудно вот так исчезнуть. Нам пришлось бы отключить наши Наручи, а это будет вызывать к нам подозрения куда бы мы не поехали. К тому же, если террористы смогли подобраться даже к кому-то столь влиятельному в государстве как Представитель Беллес, разве тяжело им будет добраться до нас? Пока моя мама жива, она представляет угрозу – даже если она уничтожит кресла грёз, она по-прежнему сможет сделать новые.
И мы обе упускаем одну важнейшую часть информации.
– Мама слишком больна, чтобы пуститься в бега, – говорю я, отстраняясь от Мисс Уайт. – И мы не можем рассказать ей об этом.
– Но…
– Ей становится хуже. Ты сама так сказала. Мы не можем позволить ей знать об опасности.
Мисс Уайт медленно кивает.
– Ты собираешься погрузится в грёзы вместе с Представителем Беллесом? – спрашивает она. – Мы можем отказаться. Никто, кроме Премьер-Министра Янг и нас, не знает, что ты можешь это сделать. Если мы скроем твою способность, террористы могут не…
– Премьер Министр Янг сказала, что они уже представляют для нас угрозу, – возражаю я. – Мы не можем бежать и не можем скрываться. Мы должны победить их в их собственной игре.
Следующим утром я наблюдаю, как Представитель Беллес прибывает в Спа Духовных Грёз из службы безопасности в то время, как я прячусь во второй комнате грёз. У него толстое лицо, но в целом он худой и высокий. Кажется, он нервничает. Он и понятия не имеет, как сильно ему стоит беспокоится.
Премьер-Министр подстроила всё так, что Представитель Беллес «выиграл» купон на несколько посещений в Духовный Спа. К счастью, даже если террористы и знают, что мамина технология может быть использована для слежения, Представитель Беллес не в курсе этого. По крайней мере он не выглядит подозрительным, а Мисс Уайт мастер с лёгкостью набирать клиентов.
Когда они заходят в комнату грёз, я начинаю подготавливаться. Пока Мисс Уайт даёт представителю дозу лекарства грёз, цепляя электроды к его коже и загружая системный интерфейс с помощью его наручКОМа, я же делаю то же самое в потайной комнате, подсоединённой электропроводами к креслу грёз представителя.
Дверь в мою комнату открывается, и заходит Мисс Уайт. Она изучает кресло, проверяя устройство подо мной, чтобы убедится, что я хорошо подсоединена и готова к грёзам.
– Только скажи честно, что ты в порядке, – просит она, в её глазах застыло беспокойство.
Я не утруждаюсь, чтобы ответить; Просто опускаю электрошлем на голову. Мисс Уайт нажимает на кнопку, и ярко-зелёное облако лекарства грёз вспыхивает прямо перед моими глазами.
Я опускаю веки и чувствую тяжесть в голове, меня начинает затягивать в сон. В этот раз никакой боли – к счастью – но темнота в моих глазах сменяется ярко-белым светом, и я чувствую мгновение небытия перед тем, как мир – мир в мозгу Представителя Беллеса – начинает проявляться.
Я стою посреди войны.
На один миг. Я замираю в ужасе от всего этого. Гражданская Война была более двадцати лет назад, и я конечно видела цифровые документы на эту тему, но я никогда… Мне никогда не доводилось побывать среди неё. Жить в её время.
Не думала, что войны такие пыльные. Воздух пропитан пылью, кружащими потоками едкого дыма и разрухи. Я кашляю, задыхаясь. Это нереально, напоминаю я себе. Это нереально. Я закрываю глаза, сжимая их так сильно, что тьма под веками въедается в мой мозг. Когда я открываю их, на мгновение мне удаётся разглядеть видение, которое Представитель Беллес пытается увидеть – пожилой человек и апельсиновая роща – но затем взрывается бомба, и остаётся только война.
Сейчас Представитель Беллес зациклился на мысли о войне. Он не может перестать думать о ней. Это всё страх внутри него, заглушающий каждую другую мысль. На самом деле, это похоже на то, как моя мама не могла погрузится в грёзы из-за слишком сильной боли, причиняемой болезнью.
Ужас подступает к моему горлу, словно паук, пытающийся выползти из моего рта. Я могла притупить мамину боль, помочь забыть о ней, потому что я тоже хотела избавится от неё. Но это? Боль Представителя Беллеса – также и моя боль. Я не могу избавить его от страха, который я разделяю с ним.
Мы оба утопаем в ночном кошмаре.
Меня охватывает паника. Что если я застряну, останусь в разуме Представителя, попав в ловушку? Что если это моя судьба, возможно, я обречена жить в аду другого человека?
Над моей головой, рассекая небо, проносится реактивная ракета, и врезается в Триумфальные Башни, наикрупнейшие здания во всем городе, являющиеся домами для всех представителей, включая Премьер Министра Янг и Представителя Беллеса. Башни были построены в форме пламени, ограненные солнцезащитным стеклом, которое блестит день и ночь, восставая из пепла Гражданской Войны. Но сейчас, в видении Представителя Беллеса, башни горят по-настоящему. Они разбиваются вдребезги, словно кристаллы, мерцая посреди разрушений.
К моим ногам падает бомба, разбрасывая расколотый булыжник дождём из каменистых осколков. Я бросаю взгляд на невзорвавшуюся бомбу – она сделана из стекла и блестит так, будто внутри неё переливается жидкое золото. Солнечное стекло. Некоторое время из колоний, находящихся за пределами солнечной системы, поступало огромное количество солнечного стекла, из которого в Новой Венеции получали нужное топливо, но после попыток использования солнечных бомб во время Гражданской Войны, его использование было строго запрещено во всех нациях. Тем не менее, это страх Представителя Беллеса, следовательно здесь оно реально.
Я слышу крики. Долгий, протяжный плачь горькой утраты. Это грёзы; они основаны на самых сильных страхах Представителя Беллеса. И его страх сейчас воплотился прямо у моих ног.
Двое детей: мальчик, нескольким годами младше меня, и маленькая девочка. Кровь тонкой струёй стекает по их лицам. Их глаза застыли, опустошенные.
Они мертвы.
Вся картина сотрясается от горечи Представителя Беллеса. Мир вокруг темнеет. Этого вполне достаточно, чтобы прервать его грёзы, так же как и боль завершает мамины.
Но в то время, как я разделяю страх Представителя перед войной, я не знаю этих детей, лежащих мёртвыми у моих ног. И это незнание напоминает мне, что всё это нереально.
Я снова закрываю глаза, сосредотачиваюсь. Я вытягиваю руки, и воздух наполняется приятным запахом на подобие цитруса. Я вызываю лёгкий бриз. Приглушаю все шумы, после чего концентрируюсь на тихом шёпоте, исходящем от кресла, в котором находится Представитель Беллес. Кругом шелестят листья. Потрескивают ветви деревьев.
Когда я открываю глаза, Сантьяго Беллес стоит перед пожилым человеком.
– Дедушка, – беспокойно говорит он. Его глаза опущены, и хотя он даже смотрит прямо на меня, я остаюсь невидима его взору. Его мозг хочет, чтобы я присутствовала в этом видении с его дедушкой. Выражение его лица смягчается, и когда он оборачивается к мужчине у апельсинового дерева, он выглядит моложе. Роща позади них полностью благоухает.
– Я участвовал в Гражданской Войне, – говорит видение пожилого человека.
Чёрт. Мне не нужно, чтобы его собственные грёзы возвращали его к кошмарам. И только я собираюсь вмешаться, как дедушка продолжает.
– Сражался за проигрывавшую сторону. По крайней мере, это то, что они мне сказали. Но я не был на чьей-либо стороне. – Предок смотрит Представителю Беллесу прямо в глаза. – Я защищал мою семью. – Он кладет свою руку на грудь Представителя Беллеса, прямо на сердце. – Нет ничего важнее семьи. Сражаешься за что-то – сражайся за то, ради чего готов умереть. Я не хотел умирать за государство, Гражданство, или Соединённые Страны. Но был готов умереть за людей, которых люблю.
Я с трудом сдерживаю смех. Именно из-за таких идеалистических подходов Гражданская Война и оказалась настолько плохой. Стоит лишь посмотреть на дыру, которая осталась на месте Валлетты, или на разрушенную арку Лазурного Окна, чтобы понять это. На старых зданиях всё ещё видны раны, нанесённые войной двумя столетиями ранее. Предотвратить ещё одну подобную войну – вот самая главная причина, по которой я залезла в мозг Представителя Беллеса.
Гораздо тяжелее исправлять грёзы незнакомого мне человека, в особенности когда это борьба против войны, но мне приходится работать с тем, что есть. Сосредоточившись на ощущениях, получаемых от окружающей среды, я усиливаю запахи, звуки музыки. Добавляю тепло испанского солнца, щебетание птиц и гудение цикад. Я перевожу внимание на дедушку, придавая ему особые черты: морщины, какие я видела на лицах старых людей, одежду, которая пахнет моющим средством, грязью и потом.
По степени того, как картина вокруг меня проясняется, я отдаляюсь от них. Разум – удивительная вещи, поражаюсь я. Мир грёз формируется на мечтах и сам по себе шире, чем небо, он может вместить не только наш собственный мир, но и всё, что только возможно и невозможно. Как только я перестаю думать, что всё это поддаётся законам физики, становиться легко превратить этот пейзаж во что угодно. Не понимаю, почему я в этом так уверена. Я просто знаю это.
Я протягиваю руку, и между мной и апельсиновой рощей возникает стена. За этой стеной я создаю такой мир, в каком хочу видеть Представителя Беллеса.
Сначала шкаф для хранения документов, затем письменный стол; мозг Представителя Беллеса – теперь мой кабинет.
Картотеки теперь редко используются – большинство записей хранятся на интерфейсе. Тем не менее, по-настоящему важная информация никогда не хранится в системе интерфейса – её копии спрятаны под замком, как, например, исследование моей мамы, которое находится в базе данных в Англии.
Разум Представителя Беллеса открывается мне, когда я выдвигаю верхний ящик. Названия подразделов просты и ожидаемы: детство, школа, семья – двое детей и любящая жена, Испания, Мальта, Триумфальные Башни. Я подбираюсь ближе – Триумфальные Башни находятся в управлении. Кампания, компромисс, обязанности, правительственные заседания.
Тайны.
Я хватаю первый же файл и кладу его на стол. Мысленно просматриваю его содержимое. Сосредоточься. Мне нужно сосредоточиться. Но в тексте полная путаница. Представитель Беллес сам не уверен в том, что он узнал – зерна его возмездия только начали формироваться.
Я достаю самую большую бумажку из файла, и на ней появляется движущаяся картинка, повторяющаяся снова и снова – Премьер Министр Хуа Янг стоит у деревянного стола, крича на незнакомого представителя министра. Она полностью добивает мужчину, сидящего перед ней, брызги слюны летят ему в лицо, когда она разрывает его на части. Постепенно, её голос срывается со злости, нехарактерной женщине, сильной, холодной, яростной.
Изображение начинает гудеть.
Я быстро переворачиваю лист обратной стороной, плотно закрываю глаза и думаю о солнечном свете, апельсинах, жужжании пчёл и о голосах двух мужчин, вспоминающих прошлое. Чем больше я фокусируюсь на чём-либо, тем больше мозг Представителя Беллеса сосредотачивается на этом, и мне нужно продержать его в грёзах довольно долго, чтобы я могла раскрыть замыслы террористов.
Я живо перелистываю документ на следующую страницу. Это электронная таблица – денег. Я просматриваю её, пытаясь найти смысл в этих числах, но не могу. Иногда мозг работает таким образом – он вспоминает о вещах в определённой форме, какую понять может только он сам. Эта таблица что-то значит для Представителя Беллеса, но не для кого-либо ещё.
Ничего не получается. Представитель Беллес может быть мятежником, но я не нашла ни единого доказательства тому, что он ключевой игрок в планах террористов. Числовая таблица может указывать на место, где повстанцы получают средства на исполнение цели… или же эти числа могут вовсе ничего не значить. Он вообще может ещё не состоять ни в какой группе; он может просто хотеть этого.
Хотя возможно, с ним пытались установить связь…
Если он знает кого-то из известных террористов, это может послужить зацепкой в их поисках. Я достаю ещё один файл из шкафа, помеченный простой надписью «Люди». Я раскрываю его на полу и, вместо того, чтобы отобразиться на листе, городская улица формируется прямо вокруг меня. Я теперь нахожусь в толпе людей, ста или даже более. Это люди из механической памяти Представителя, те, о ком он больше всего думал последнее время. Они стоят группами поодаль друг от друга, его семья в одном углу его памяти – жена и двое детей; его друзья собрались около барной стойки, попивая пиво; его знакомые представители в костюмах и деловой одежде – у длинного, полированного, письменного стола. И другие: компания школьников – часть его благотворительной работы, догадываюсь я; работники, стоящие у церемонии открытия в Мадрида; толпы обычных людей; Уличные андроиды, продающие пастиццу и медовые колечки. Девушка, готовящая ему кофе. Представительница из Бразилии, которая заигрывает с ним, когда он остаётся допоздна в своём офисе.
Парень с тёмными волосами и светлыми глазами.
Моё сердце замирает.
– Я знаю тебя, – шепчу я.
Это же парень из Садов, тот, что подошёл ко мне с предупреждением, не дав мне почтить память у могилы отца.
Когда я смотрю на него, моё сердце бьётся быстрее, дыхание становится прерывистым. Я чувствую…
Страх? Нет, это что-то другое.
Я провожу рукой перед собой, и все вокруг исчезают. Остаёмся только я, и этот парень.
Его лицо – острые формы и тени. У него самые ясные глаза из всех, что я видела. Его плечи широки, с хорошо очерченными мускулами под черной футболкой с длинными руковами. Мелькает вспышка золота – какая-то булавка – около воротника. Кожа у него загорелая, волосы темные, но он белый – нет у него темно-коричневого оттенка коренного мальтийца, как у меня. Судя по акценту, с которомы он говорил со мной ранее, он, вероятно, англичанин. Я нервно взъерошиваю свои темные волосы. Несмотря на тот факт, что это лишь отголоски в мыслях Представителя Беллеса, кажется, будто его взгляд остановился на мне, на мне одной.
Я окунаюсь глубже в разум Представителя Беллеса, пытаясь выяснить, насколько хорошо он знает этого красивого парня: имя, адрес, что угодно. Проигрывается призрачное изображение их последней встречи: юноша оглядывается украдкой, шепчет что-то слишком быстро, чтобы разобрать, передает что-то представителю Беллесу – сложенный лист бумаги, или, может, цифровой стрип, не могу понять. А пока идёт изображение из памяти Представителя Беллеса, как он берёт листок, он в неё ещё не заглядывает. Он сам не знает, что там.
Может и ничего вовсе.
Но это не похоже на пустяк. Этот юноша – этот момент – важное в памяти Представителя. Он не может его забыть, а судя по расплывчатому контуру парня, он пытался.
Я внимательнее вглядываюсь в юношу. Это не он настоящий здесь, только воспоминание о нём. Но он выглядит встревоженным, чуть ли не мрачным, я наблюдаю, как он шныряет глазами, влево-вправо. Я могу рассмотреть жилку, пульсирующую на его шее.
Жужжание наполняет воздух, и я замечаю, как толстый желто-чёрный шмель пролетает из оранжевой рощи, Грёзы Представителя Беллеса, через стену в пространство, где я работаю. Стена будто истончена – через неё я могу увидеть, как грезящий Представитель всё ещё прогуливается с дедушкой, но я знаю: у меня осталось мало времени.
Я поворачиваюсь, чтобы запечатлеть образ парня и поднимаю руку. Небольшая картотека вздымается за его спиной, я склоняюсь, чтобы выдвинуть ящик – но он даже не шевельнётся.
Заперто.
Мои брови вздымаются. Это и правда тайна, которую Представитель не хочет мне открывать. Она зарыта в глубинах его разума, и хотя я и могу выудить нужную мне информацию, Грёза уже подходит к концу, и любое действие с моей стороны разрушит связь, пробудит Представителя, и оставит меня с пустыми руками. Я отпускаю ручку ящика и вместо этого, в надежде на что-то, вглядываюсь на ярлычок.
Поперек ярлычка от руки зеленым заглавными буквами написано имя.
