Текст книги "Электрическое тело (ЛП)"
Автор книги: Бет Рэвис
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 18 страниц)
Андроиды приближаются, их шаги тяжело ступают по кафельному полу.
Джек обнимает меня, притягивает к себе и закрывает, защищая своим телом. На одно короткое мгновение, когда мир вокруг нас разваливается на части, остаемся только он и я.
Он склоняет голову ко мне. − Не забудь, Элла, − говорит он тихо, только для моих ушей. А потом его губы прижимаются к моим, его поцелуй панический и отчаянный, а руки прижимают к его твердому как камень телу, поддерживая меня, когда ноги превращаются в желе. Он держит меня так, словно хочет сжать наши тела вместе, но его хватка недостаточно сильна, а покрытые силиконом металлические пальцы проскальзывают между нами, и Джека дергает назад, швыряет на пол с такой силой, что его тело подпрыгивает.
− Правда, у нас нет на это времени, − бесстрастно говорит ПМ Янг, пока два андроида прижимают Джека к полу. Я отшатываюсь, мое тело смущено его внезапным отсутствием. Джек брыкается на полу, пытаясь сбросить андроидов, но ПМ Янг бросается вниз.
А затем я замечаю, что она держит в руке.
Маленький баллончик, наполненный ярко-зеленой жидкостью. Я пытаюсь увернуться, но она слишком быстра. Наркотик грез распыляется мне в глаза. Последнее, что я вижу перед тем, как меня окутывает тьма, − это неподвижное тело Джека, утаскиваемое прочь.
Глава 68
Я просыпаюсь, резко распахивая глаза.
Я одна. В комнате грез. Почему они оставили меня здесь? И как долго я была без сознания?
Первая мысль − о Джеке. Я выбираюсь из-под обломков разрушенной комнаты грез и лихорадочно оглядываюсь. Его нет, он пропал, как и ПМ Янг и андроиды.
Они бросили меня. Но тогда зачем меня накачали наркотиками? Может быть, я отключилась всего на несколько секунд – может быть, мое нечеловеческое тело нашло способ обезвредить наркотик.
Мой мозг лихорадочно работает. Джули далжна быть где-то рядом; если я найду ее, мы, возможно, спасем Джека. Спасем его от мании величия, которая правит всем цивилизованным миром и армией андроидов.
Черт.
Я осторожно пробираюсь через обломки, стараясь не издавать ни звука. Подкрадываясь к дверному проему, выглядываю наружу − никого нет. Дверь в другую комнату грез, где находился представитель Беллз, открыта. Свет горит.
Затем я замечаю тень. Продвигаюсь вперед. Все мониторы в комнате управления показывают только черноту и помехи. Ни единого звука, лишь стук моего сердца.
Заглядываю в другую комнату грез и первое, что вижу − это кресло и кровь. Она просачивалась через отверстие в центре подголовника, густая, вязкая жидкость, словно сироп, но я-то знаю, что это такое.
Толстый шмель вьется у меня перед глазами. Я хватаю его в воздухе, раздавливая пальцами его пушистое хрустящее тело. Сейчас у меня нет времени на галлюцинации.
− Элла! − кто-то ахает, и на другом конце комнаты я вижу мисс Уайт. Мы бросаемся друг к другу, бормоча от облегчения.
− Нам нужно убираться отсюда, − говорю я, когда она дико озирается, рассказывая мне, как сбежала от ПМ Янг.
− Повсюду стража. Почему ты здесь? − ахает Мисс Уайт.
− Это была ловушка.
Мисс Уайт сжимает меня сильнее. − Они заперли меня в комнате твоей матери, надеясь, что ты вернешься и они смогут использовать меня против тебя. Какие-то андроиды привели мальчика примерно твоего возраста в твою квартиру, чтобы запереть его, и я использовала это, чтобы выбраться. Но там целая армия андроидов блокирует выходы. А потом я спустилась сюда и увидела… и подумала… − ее голос прерывается рыданиями, когда она переводит взгляд с меня на окровавленное кресло.
− Мы должны выбраться отсюда, − повторяю я, слушая ее в пол уха. Мой мозг лихорадочно работает, пытаясь придумать план побега.
− И Янг, – продолжает мисс Уайт, опуская глаза, вспомоиная о ПМ Янге. − Я думала, мы с ней подруги. О, Боже, Элла, я раньше думала… несколько недель назад ко мне обратились люди с информацией о методе правления Янг… и Элла… она тиран, она совсем не такая, как я думала, и я пыталась выбраться, вытащить нас обоих, но она, должно быть, догадалась, все поняла…
− Это не ваша вина, − говорю я, хватая мисс Уайт за руку. – Не ваша – а моя. Это я нашла Зунзану, которая сражается с ПМ Янг на Мальте. Все, что мы думали о Янг и исследованиях моего отца… все оказалось ложью.
Мисс Уайт притихла. А затем, наклонив голову и посмотрев мне в глаза, вкрадчиво спросила: − Исследования твоего отца… Ты знаешь… какое это имеет отношение к делу?
− Я до сих пор пытаюсь это выяснить, − говорю я. − Но ПМ Янг каким-то образом объединила папины исследования в кибернетике и мамины исследования с грезами и сотворила… все это. Они называются циклонами. Клоны-Киборги. Наполовину машина, наполовину человек. Сильный как андроид, но с человеческим интеллектом.
«И я одна из них», − думаю я, но вслух ничего не говорю.
Мисс Уайт начинает расхаживать по комнате.
− Я могу только представить, как это работает… – бормочет она. − Твой отец давно экспериментировал с биоинженерией и кибернетикой. Но, − она поворачивается ко мне. − Ты сказала «клон». Чтобы создать клон, нужно клонировать человека. А чтобы сделать мыслящего робота, нужно… – она начинает задыхаться. − Они используют грезы твоей матери, не так ли? Они создают тело, а затем используют грезы, чтобы перенести душу человека из живого тела в сконструированное.
Я молча киваю.
− Но это значит… − мисс Уайт бледнеет. − Человек, из которого переносят душу, умирает, не так ли?
Я пытаюсь что-то сказать, но не могу − мой рот полон меда. Я чмокаю губами, пытаясь избавиться от сладкого привкуса. Затем сосредотачиваюсь на мисс Уайт, все еще расхаживающей по комнате. Я не могу сойти с ума, не сейчас, когда на кону так много.
− Акила, − смогла выговорить я, еле выплюнув слова. − Мама… – и я.
Лицо мисс Уайт бледное, взгляд бегает. Она даже не заметила, что я пытаюсь заговорить. − Я подозреваю, что правительство смогло выяснить, по крайней мере, рудиментарный метод создания циклонов. В этом есть смысл − они придумали альтернативную формулу для лекарства от грез и собрали воедино, по крайней мере, часть потерянных исследований твоего отца. Это то, что я смогла понять из услышанного, пока находилась в плену.
− Исследования у них? − я задыхаюсь от шока.
Мисс Уайт рассеянно кивает. − Значит, правительство придумало способ скопировать разработки твоего отца. Но копия никогда не сравнится с оригиналом.
Оригинал.
Я моргаю, и на мгновение снова оказываюсь в лабораториях, где был убит мой отец и умерла мать, где я видела три маленькие дверцы морга, каждая с надписью:
«Элла Шепард, Верс. 1».
«Элла Шепард, Верс. 2».
«Элла Шепард, Верс. 3».
А затем сердце в моей груди начинает колотиться с силой дефибриллятора, возвращающего его к жизни, и я снова вижу себя в комнате грез с мисс Уайт.
− Ты в порядке? − спрашивает она. Она перестала ходить по комнате. Она прямо передо мной, хотя меньше секунды назад была в другом конце комнаты.
− В порядке, − говорю я, перекрывая жужжание.
Ее губы шевелятся, но я не слышу, что она говорит.
Я слышу только пчел.
− Стой! − кричу я.
Тишина.
Мисс Уайт смотрит на меня с тревогой в каждой черточке лица.
− Ты в порядке? − снова спрашивает она.
− Нет, − шепчу я.
Я схожу с ума, я схожу с ума,
Я.
Схожу.
С ума.
Мисс Уайт обхватывает мое лицо своими длинными тонкими пальцами. − Элла, − зовет она. − Мы должны спасти тебя.
− Нет, − возражаю я, − мы должны спасти Акилу и Джека.
Но затем я понимаю, что слова так и не сорвались с моих губ. Они зашиты не нитками, а пчелиными жалами, пронзающими нежную розовую кожу, которую всего несколько часов назад целовал Джек.
Мисс Уайт убирает мои потные волосы со лба. − Элла, твой отец был гением. Он разработал наноботов, которые спасли твою мать, и технологию, которая воссоздала ее, когда ее уже нельзя было спасти. Он сделал первый циклон. Он дал твоей матери кусочек бессмертия.
Она пристально смотрит мне в глаза.
− Но он думал только о том, чтобы спасти твою дорогую маму, мою лучшую подругу. И я любила его за это. Но правительство… оно хочет формулу. Если они смогут сделать циклонов из здоровых молодых людей, а не больных, как твоя мать, то они смогут создать идеальных солдат.
− Элла, дорогая, − продолжает мисс Уайт, не обращая внимания на односторонность нашего разговора. − Твой отец знал, чего хочет правительство. Знал, сколько оно заплатит за его исследования. И он все разрушил.
− А потом правительство уничтожило его, − слова вылетают изо рта, как крошечный шмель, пролетающий мимо моих губ.
Мисс Уайт кивает. − Они убили его прежде, чем поняли, что их исследования сфальсифицированы и бесполезны.
Я открываю рот, челюсть трещит, как пластырь. − Но они создали циклонов. Акилу.
− Да, конечно. Твоя подруга Акила. И десятки других. Но ни один из них не идеален. Это просто жалкие копии. Правительство не смогло воссоздать их в совершенстве. В конце концов, все эти модели ломаются. Они длятся один или два года.
Я пытаюсь пошевелиться, но не могу.
− Я думаю… думаю, что ПМ Янг и правительство считают, что внутри тебя спрятан какой-то ключ.
Джек сказал тоже самое.
− Если бы мы только могли выяснить, какую информацию оставил тебе отец…
Я не могу говорить, не могу двигаться по собственной воле, но мое тело сильно трясется, голова мотается из стороны в сторону: «нет, нет, нет».
Мисс Уайт обхватывает мое лицо руками, успокаивая меня. − Возможно, он сказал тебе что-то, о чем теперь не можешь вспомнить.
Я больше не могу связаться с Джеком.
Взгляд мисс Уайт возвращается к креслу грез. − Элла, я думаю… если мы найдем то, что спрятал твой отец, мы… у нас будет оружие, необходимое для борьбы с ПМ Янг и коррумпированным правительством, которое она строит.
− Бежать… − с трудом выговариваю я. Мы должны бежать.
− Куда бежать? − спрашивает мисс Уайт ровным голосом.
Я моргаю – конспиративная квартира, андроид Ким, лаборатория, где Джек поцеловал меня, Акила, привязанная к каталке – и снова оказываюсь в задумчивом кресле, мисс Уайт склонилась надо мной.
− Иди… − это слово было так трудно произнести… и почти невозможно расслышать.
− Куда идти? − переспрашивает Мисс Уайт. − Заснуть?
Что? Нет. В этом нет никакого смысла.
Мисс Уайт подводит меня к креслу. Она легонько толкает меня в плечи, пытаясь усадить. Пчела садится ей на лицо, пролетает над глазом, проводит жалом по ресницам.
− Я не знаю, реально ли это, − шепчу я, но звук теряется в жужжании пчел.
Глава 69
Горячая слеза скатывается по моей щеке, и вместе с ней исчезают галлюцинации.
− Элла? − зовет мисс Уайт. Она прям образец заботливости.
Я опускаю взгляд вниз. Сама того не сознавая, я оказалась привязана к креслу. Я чувствую засохшую кровь от огнестрельного ранения представителя Белл на подголовнике. Я моргаю, и наручники исчезают. Моргаю еще раз, и они возвращаются, но уже черно-желтые, пушистые и жалят мою кожу.
− Кажется, я схожу с ума, − осознаю я.
Мисс Уайт бледнеет. − Это все наноботы внутри тебя. Ты получаешь мозг бота.
Дело уже не в них. Наноботы − лишь побочный эффект циклона, а не причина моего безумия.
− Что со мной происходит? − слова слетают с языка так же медленно, как тянется мед.
Мисс Уайт откидывается назад. Ее платье зеленого цвета − почему я не заметила этого раньше? − тот же ядовито-зеленый, как и наркотик грез.
− Элла, дорогая, ты же знаешь, что я люблю тебя. И твою мать.
Я киваю. И пытаюсь высвободиться из оков кресла. Я не вижу их, но чувствую.
− Но ты уже не ты настоящая, так?
Мои глаза расширяются от шока. Я чувствую, как пчелы ползают под моей кожей, вибрируя.
− Ты – компьютер с очень ценным файлом, запертым у тебя в голове, − мисс Уайт подходит ближе, ее глаза расширены. − Я знаю, − мягко произносит она, доброжелательно. − Я уже давно знаю. Для меня это не имеет значения. Но я боюсь того, что случится, если мы не вытащим из тебя эту информацию. Элла, мне нужно, чтобы ты погрузилась в грезы. Мне нужно, чтобы ты нашла информацию, которую твой отец спрятал внутри тебя. Так мы избежим этого кошмара, Элла. Это единственный способ.
Я пытаюсь покачать головой. − Нет, этого не может быть, − я чувствую, что сдаюсь… но затем вижу фигуру, движущуюся позади мисс Уайт.
Папа.
− Тебе нужно проснуться, Элла, − говорит он, но мисс Уайт его не замечает.
Все это у меня в голове. А я сейчас в здравом уме, и, знаете, мой здравый ум сошел с ума.
− Тебе нужно проснуться, Элла, − звучит словно приказ, которому я не могу подчиниться.
− Ты никогда не задумывалась, почему всегда получаешь доступ к грезам через картотечные шкафы? − спросил папа.
Получая доступ к воспоминаниям, я просматриваю их, будто картотечный шкаф. Система, которую люди больше не используют − но используют компьютеры. Компьютеры вроде меня. Папа… папа запрограммировал меня. Вот почему я так легко смогла взломать компьютер представителя Белл, − потому что мой мозг − процессор. Он разговаривает с компьютерами так же легко, как человек с другими людьми.
Папа заставил меня. И он запрограммировал мой мозг на открытие правды. Галлюцинации, его постоянные послания, что я должна проснуться… Он пытался заставить меня найти правду.
Мои глаза широко распахиваются, когда я, наконец, понимаю, что должна сделать. Я должна проснуться.
А потом мисс Уайт пускает мне в глаза снотворное, и я мгновенно засыпаю.
Я стою в лаборатории под Триумфальными Башнями по другую сторону двери из матового стекла, ведущей в лабораторию с надписью «передача грез». Сквозь стекло я слышу крики людей.
Один из них − мой отец.
− Нет! – кричит он. − Это неэтично, я этого не сделаю!
Кто-то толкает меня в спину. Я поворачиваюсь и вижу мисс Уайт. Но она совсем не похожа на ту мисс Уайт, что я нашла в комнате грез. Эта мисс Уайт с прошлогодней стрижкой и она спокойно держит пистолет, ствол которого упирается мне в поясницу.
− Заходи, дорогая, − ласково говорит она.
У меня дрожат ноги, когда дверь открывается. Я перевожу взгляд на отца и вижу страх на его лице, гнев. Поражение.
Мисс Уайт толкает меня вперед, и я вваливаюсь в лабораторию.
− Элла, детка, прости меня. Мне так жаль, − говорит папа. − Я не знаю…
Я лихорадочно оглядываю комнату. Возможно, если бы я могла сделать хоть какое-то оружие… Одна стена полностью выделена под морозильные камеры для тел, многие из которых открыты и пусты. Стол у стены тоже пуст, если не считать микроскопа и нескольких стеклянных пузырьков с надписью «прототипы Фидуса». Возможно, я могла бы разбить одну о голову мисс Уайт…
Мисс Уайт толкает меня в кресло грез, стоящее в центре комнаты.
− Филип, − добродушно говорит мисс Уайт. − Мы пытались вести с вами переговоры, пытались подкупить тебя. Я хочу, чтобы ты знал, что это действительно твоя вина.
Она поднимает пистолет к моей голове. Я чувствую, как твердый металлический край ствола прижимается к тонкой коже. Она с такой силой вжимает дуло пистолета мне в голову, что я откидываюсь на спинку стула, а мой череп оказывается зажатым между металлической спинкой стула и дулом пистолета.
− Джадис, пожалуйста! − просит папа. Он умоляет.
− Вы дадите нам формулу и инструкции, которые использовали, чтобы перевести вашу жену в новое тело?
− Моя жена − твоя подруга!
Мисс Уайт кивает. −Моя подруга. Та, которая никогда не делилась со мной своей формулой грез. Та, кто не пойдет на публику с ментальным спа. Та, кто дает только выдает мне зарплату, а не партнерство.
− Ты любишь ее! Ради Бога, ты же крестная Эллы!
На лице мисс Уайт нет никаких эмоций. − Я любила тебя, Филип, − говорит она. − Я любила ее. Но она лишь оболочка той прежней себя. Я отдала ей все, даже правую руку. Но я научилась… Если я чего-то хочу, то я должна взять это для себя, − Мисс Уайт сильнее вжимает в меня пистолет, и я не могу сдержать стон боли.
− Будет ли лучше, − небрежно продолжает мисс Уайт, − если я скажу вам, что мы уже знаем большую часть формулы? Мы знаем, что передача работает только в режиме клона одного и того же человека – что означает, что мы не можем поменяться телами. Мы знаем, что для переноса в клоне процент наноботов должен быть очень высок. Мы знаем, что клонов можно усилить с помощью частей от киборгов, они сильнее, быстрее и умнее своих первоначальных собратьев, да и живут дольше. Конечно, если они не заражены болезнью Хебба.
Она щелкает пальцами свободной руки, и кто-то, кого я не вижу, подходит к задней стене. Я слышу, как открывается дверь, металлические носилки выскальзывают наружу, затем глухой стук тела, чье-то ворчание. Мисс Уайт проводит пистолетом по моей щеке, заставляя повернуть голову вево и наблюдать, как совершенная копия меня бесцеремонно опускается в кресло грез рядом со мной. У копии остекленевшие глаза, голова безжизненно болтается, как и у ученого, которого я не узнаю, что привязывает тело к креслу грез.
− Спасибо, доктор Симпа, − рассеянно говорит мисс Уайт.
Я смотрю на копию себя, на это тело… Она пуста. Просто оболочка, состоящая из клонированного материала и кибер-частей, металла, проводов и компьютеров под кожей и плотью. Мисс Уайт хочет заставить папу перенести меня, настоящую меня, в это искусственное тело.
− Если я дам тебе формулу, ты получишь самое эффективное оружие, которое когда-либо знал мир, − глухо произносит папа. − Из вас получатся отличные солдаты. Это будет гораздо более разрушительно, чем формула Эйнштейна для атомной бомбы.
Мисс Уайт вежливо смотрит на него. − Я не стану этого делать. Я просто продам формулу. Мне все равно, что они с ней сделают.
Папа поворачивается, чтобы посмотреть мне в глаза. − Элла, − говорит он. − Мне очень жаль.
И я знаю, что он этого не сделает. Он не променяет меня на весь мир. Мисс Уайт скользит пистолетом вниз по моей щеке, в ложбинку между ключицами, больно вдавливая металл в грудь, и прижимает дуло к сердцу.
− Последний шанс, − лениво растягивает она.
− Я не могу, − шепчет папа. − Элла, прос…
Мисс Уайт спускает курок.
Все темнеет, и я открываю глаза.
Папа склоняется над моим телом. − Элла? − спрашивает он. − Ты здесь?
Я киваю и смотрю направо. В том соседнем кресле… сидела мертва я с дырой в груди… и кровь, так много крови, слишком белые кости и мутные серовато-розовые кусочки меня, капающие со стула.
Руки бессознательно подносятся ко рту, пока я задыхаюсь от шока, ощущая вкус желчи. Но затем мои пальцы с удивлением исследуют лицо – мое лицо. Я мертва. Мое тело сидит мертвое в соседнем кресле… Но в то же время я здесь, все осознаю. Я жива.
Папа обхватывает руками мое лицо и заставляет смотреть на него. − Элла, − говорит он. − Я не мог этого не сделать. Я должен был спасти тебя. Мне пришлось. Но, детка, я хочу убедиться, что ты знаешь правд,− он делает глубокий вдох. − Я хочу убедиться, что ты сможешь сделать то, что не смог я.
Глава 70
Он погиб не при нападении террористов и не был убит от рук андроида-изгоя, пробравшегося в лабораторию… это все было сфабриковано. Я пытаюсь вспомнить видео, которое показывала мне ПМ Янг: на нем папа просто разговаривает со своими коллегами, затем краткое изображение андроида и вспышка света. Это можно подделать. И я купилась на это.
Папа не убивал меня. Он спас меня.
Я с трудом открываю глаза. Мисс Уайт тревожно нависает надо мной. − Что ты видела? − спрашивает она.
Мой рот открывается. Я пытаюсь пошевелить руками и понимаю, что они все еще привязаны к стулу, обездвиживая меня.
− Я видела, что ты убила меня, сука, − рычу я, борясь со стулом.
Мисс Уайт закатывает глаза. − О, только не это снова.
− Снова? − я напрягаюсь, пытаясь освободиться.
− Я любила твою мать. И люблю тебя, Элла. Но мы уже спорили об этом, помнишь ты это или нет.
Только в этот момент я понимаю, что память была искажена и кто-то стер Джека из моих воспоминаний. И, очевидно, не только его.
− Я предлагала тебе деньги, жить в доме со мной.
Я плюнула ей в лицо.
− В прошлый раз ты тоже так делала, − кажется, ей скучно. − Было бы проще, если бы ты просто рассказала мне о клонировании. Как он тебя сделал? Ты обнаружила что-нибудь новое в этой грезе? Секреты заперты внутри тебя, я уверена в этом.
− Я никогда ничего тебе не скажу, − огрызаюсь я.
Мисс Уайт спокойно вскидывает свою металлическую руку и с такой силой бьет меня по лицу, что голова запрокидывается. Во рту появляется привкус крови. Пусть я и циклон, но у нее металлическая рука и она ударила меня с силой бульдозера.
− Ты расскажешь мне все, так или иначе, − уверенно твердит она. − Ты всего лишь компьютер, а их можно перепрограммировать. Или взломать. Что-то в том, как холодно и бесстрастно она это произносит, меня ломает. Горячие слезы текут по моим щекам, стекая по лицу под странным углом, поскольку я все еще привязана к креслу. − Почему? − спрашиваю я, все мои надежды и страхи выливаются в одно единственное слово.
− Когда твой отец вылечил мать − он видел только ее. Но я увидела кое-что еще. Шанс на мир, на бессмертие.
Я в ужасе смотрю на нее.
− Подумай о том, как хорошо бы было, если все были циклонами. Люди, которые позволяют мягко направлять себя в правильном направлении. Терроризм останется в прошлом. Гнев, ненависть − все это исчезнет. Подлинное равенство, подлинный мир, подлинное процветание.
− Вам не нужны люди, − категорично заявляю я. − Вам нужны рабы.
− Андроиды-рабы. Вот что значит слово «робот» − раб. Но…
Я прерываю ее. − Вот во что ты хочешь превратить людей.
− Нет-нет, − хмурится мисс Уайт. − Нисколько. Циклоны − не андроиды. Есть разница.
−Если ты их контролируешь− то нет.
Мисс Уайт издает разочарованный стон. − В любом случае, будет мир. Никакой угрозы войны. Никакого терроризма.
− Больше никакой свободы.
Вот почему правительство, контролируемое мисс Уайт, было готово инсценировать взрывы андроидов. На войне люди совершают отчаянные поступки. Они предают вещи, в которые верят, как это сделала представитель Белл, или идут на глупый риск, как Джек и Зунзана. Но одна из первых вещей, которые следует сделать во время войны, − это просто свобода.
− Твои мать и отец были настолько… ограничены… в том, что они хотели сделать со своей технологией, − говорит мисс Уайт. − Я могу продавать циклонные апгрейды богатым как бессмертие. Циклона почти невозможно убить, и они живут гораздо дольше человека. И, конечно, мир и процветание − не только для меня, но и для всех.
И тут я понимаю: дело не только в войне. Это слава, престиж. Моя мать никогда не позволяла мисс Уайт иметь полный доступ к системе грез и формуле препарата грез. А отец полностью запретил мисс Уайт заниматься исследованиями циклонов. Возможно, они не знали, насколько она продажна, а может и знали, но, в любом случае, родители отстранили мисс Уайт. Мама всегда хотела, чтобы мечты помогали людям пережить заново самые счастливые воспоминания. А папа всегда хотел использовать циклонов, чтобы спасти маму. Это мисс Уайт, которая увидела преимущество объединения двух процедур для разработки чего-то, что принесет прибыль и даст ей окончательный контроль над всеми объединенными странами.
− Элла, ты понятия не имеешь, как война может обогатить человека. А я знаю. Я видела, что случилось с лидерами сепаратистской войны, с теми, кто делал оружие и питался страхом других.
Я смотрю на руку мисс Уайт. В моем возрасте она уже работала в научных лабораториях лунных колоний, как папа и мама. Обычно я думаю о своих родителях в колониях в каком-то идеаллистическом ключе – мол, это место, где они встретились, влюбились друг в друга. Но они были там не просто так, а потому что они − гении в науке, как и мисс Уайт. Мой отец был мастером робототехники, а мама изобрела мечты. Но мисс Уайт… мисс Уайт, Мисс Уайт − вот откуда взялась часть про киборгов.
Будет терроризм. Мисс Уайт и взрыв андроидов позаботились об этом. Этот террор заставит людей бояться, что также заставит их задуматься и в конечном итоге принять действительность − процедуру превращения в циклонов. И мисс Уайт потянет за все ниточки. Она будет манипулировать всей страной… всем миром… прямо на ладони.
− И в конце концов, − говорит мисс Уайт, − разве я этого не заслуживаю? Эта война действительно положит конец всем войнам, и у нас будет мир во всем мире.
− Мир с промытыми мозгами, − говорю я.
Мисс Уайт машет рукой, как будто это не имеет значения. − Все так просто. Веди войну, зарабатывай деньги. Закончишь войну − заработаешь больше денег. Дать людям шанс жить в полном блаженстве. Мир и процветание.
Не знаю, чего она хочет больше: мира во всем мире или золотого трона. Но в любом случае, она получит и то, и другое. − Не пытайся выдать это за благородство, − огрызаюсь я.
− Что ты думаешь? − спрашивает мисс Уайт. − Что это какой-то сложный боевик? Ты против мира, против большого и плохого правительства? У меня для тебя новости, дорогая. Зло не в правительстве. Это не значит, что мир разделен на хорошее и плохое, и никого не волнует, готов ли ты сражаться за хорошее, потому что хорошего боя не бывает. Это действительно так просто: мы делаем то, что должны, чтобы получить то, что хотим.
− И тебе нужны деньги.
− Тонны. Почему нет?
− Не такой ценой.
Мисс Уайт пожимает плечами. − А теперь мы стоим на перепутье и принимаем решение.
− Решение?
− На самом деле это скорее последний шанс. Теперь ты понимаешь, Элла? − тихо спрашивает мисс Уайт. − Дай мне формулу. Если мы узнаем, как он создал тебя, мы сможем воссоздать процесс и усовершенствовать циклонов. Те, которые продержатся дольше и работать будут идеальнее. Ни один из предыдущих наших циклонов не был так успешен, как ты. Они нестабильны.
Я думаю о той небольшой вспышке человечности в глазах Акилы. Мисс Уайт считает, что все циклоны, которые она создавала до сих пор, разрушаются, но что, если они просто освобождаются.
− Отпусти меня, − рычу я, тщетно дергая руками и ногами. Потому что единственное, что я знаю наверняка, так это то, что я не могу позволить ей получить информацию, которую она хочет.
− Если ты расскажешь мне, как твой отец делал циклонов… − снова лениво произносит она.
− Мне казалось, вы говорили, что можете взломать компьютер, − с горечью отвечаю я.
− И как ты думаешь, чем я сейчас займусь? − интересуется мисс Уайт, накачивая меня еще одним наркотиком.
Глава 71
Я открываю глаза и вижу, что по-прежнему нахожусь в комнате грез. Только вот мое тело, находящееся в кресле, − не борется с оковами, а спит. Хоть я и не вижу, но знаю прекрасно, что мисс Уайт подключена к соседнему креслу.
Все это нереально. Мы в грезах. Мы все это время были в грезах, с тех пор как я проснулась.
Когда ПМ Янг ворвалась в комнату грез, она захватила Джека, а меня накачала наркотиками. Затем кто-то привязал меня к креслу, и в этот момент мисс Уайт уселась в другое кресло, то самое, в котором совсем недавно сидел Белл. А значит, что с того момента, как я проснулась по настоящее время я все еще находилась в грезах мисс Уайт. Она манипулировала мной, обманывала, пытаясь найти способ узнать, что, черт возьми, мой отец спрятал в моей голове.
Но теперь, когда я знаю, что нахожусь в грезах, я вижу все сквозь призму лжи, которой она оплела меня.
Теперь я понимаю гораздо больше, чем раньше. Ведь все это у меня в голове. Включая папу, который стоит рядом со мной.
− Я пытался спасти тебя, − говорит он.
− Я понимаю, − все я знаю. Все, что он сделал для меня − это все было ради спасения людей, которых он любил. Ради мамы, меня…
Он убедился, что у меня есть доступ к воспоминаниям, которые мне понадобятся. Галлюцинации, которые появлялись в моих грезах раньше − это и была я. Я, пытающаяся получить доступ к скрытым частям моего разума. Отец защищал меня. Когда мне нужна была информация, он пытался помочь. Те образы в мечтах были его собственными файлами, которые он хранил в моем сознании.
Он спрятал правду внутри меня.
− Истина лежит в сердце счастья, − говорит он.
Но это не одно из его высказываний. Папа всегда был полон глубокомысленных изречений: «глаза − это окно в душу»; «дважды тебя собьют с ног, на третий раз встаешь», но, «правда лежит в сердце Фортуны» не входило в число его изречений.
Это было как раз то, что мы напечатали на его надгробии.
Мы. Мама и я.
Но. Мама была больна, когда папа умер. Она ничего не могла поделать.
Я организовала похороны.
Я выбрала дерево − остролист − в память об отце. Выбрала гроб, в котором его кремировали. Я выбирала песни, которые играли на его похоронах.
Я выбрала мемориал выгравированный на его доске.
Папа давал мне подсказки все это время. Пчелы, галлюцинации. Я не знала, кем была раньше, и так же, как у Ким – у меня есть автоматическая защита, не позволяющая «засунуть руку в кастрюлю с кипящим супом», только эта защита оказалась бессознательной и срабатывающей автоматически. Только в моменты паники и страха моя истинная сущность выходила наружу – например, когда я атаковала Джека, «впервые» увидев его и будучи человеком, который ничего не знал о самозащите; я не позволяла себе мечтать; то, с каким упорством я старалась спасти нас с мамой во время взрыва Рози; тот момент, когда спасаясь от полиции я спряталась под водой и узнала, что могу в принципе не дышать…Моя истинная природа проявлялась в тот момент, когда мне это было нужно….
И когда я начала сомневаться в этом, когда подошла слишком близко к истине… мой разум и тело боролись со мной. Припадки, галлюцинации. Все продумано, словно хореографический танец, показывая мне достаточно, чтобы найти правильный путь.
Но эта подсказка – «истина лежит в сердце счастья», − оставленная самой себе… Папа умер, значит он не мог открыть мне этот секрет.
Я сжимаю маленькую подвеску-талисман с печеньем, который ношу на шее, − тот, что папа подарил мне и который я никогда не снимаю. Я помню, как вложила в медальон диги-файл с Акилой и мной, еще когда мы были маленькими.
«Истина лежит в сердце счастья».
Но… я никогда не рассматривала медальон внимательно… Не помню, чтобы я вообще его открывала. Каждый раз, когда я собиралась это сделать, у меня начиналась ужасная головная боль или припадок, или же галлюцинация, и я забывала про него.
Теперь мне не больно.
Я знаю, что должна сделать это. Чтобы, в конце концов, узнать все оставшиеся секреты в моей голове, все, что мне нужно сделать − это открыть медальон. Открыть секрет, который я спрятала только для себя. Собравшись с мыслями, я аккуратно поддеваю одну створку металлического печенья ногтем. Она распахивается, и мне на ладонь падает листочек бумаги.
Я дрожу, разворачивая крошечный свиток. На лицевой стороне черным шрифтом написан код бота, предназначенный для автоматического запуска программы − она связана с моими глазными ботами.
− Глаза − это окно в душу, − шепчу я, глядя на код. Крошечное пятнышко в моей голове между бровями начинает болеть острой болью, которая быстро переходит в пульсацию.
