Текст книги "Электрическое тело (ЛП)"
Автор книги: Бет Рэвис
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 18 страниц)
Я прижимаюсь щекой к щеке Акилы и шепчу ей на ухо: − Проснись.
Я чувствую движение.
Мое тело откидывается назад, мгновенно настораживаясь.
Акила открывает глаза и смотрит на меня. На мгновение я не вижу ничего, кроме ярости и убийства. А затем она моргает и ее лицо смягчается.
− Элла? − шепчет она.
− Акила?! – я бросаюсь к ее скованному телу и обнимаю ее. − Это действительно ты? − спрашиваю я.
− Что происходит? − Акила пытается пошевелить руками и ногами, но не может.
Мой разум пустеет. Что я ей скажу? Если она только что проснулась от этого странного кошмара, какие слова использовать, чтобы рассказать, что настоящий кошмар только начинается?
− Что ты помнишь? − мягко спрашиваю я.
− Я была на лунной базе, − Акила оглядывается, ее глаза закатываются, она пытается увидеть больше. − Я в лазарете?
− Нет, − тихо отвечаю я.
Акила молчит мгновение.
− Нет, я так не думаю, − ее глаза ищут мои. − Но я помню… стычку. Отступающие повстанцы атаковали нас. Они сказали − что когда меня назначили на год военной службы, они сказали, что не будет никакого насилия, никаких сражений. Но они солгали. Драки происходили все время − только на окраинах, где большая часть общества этого не замечала.
Я сжимаю ее пальцы.
− Почему я связана? − спрашивает Акила.
− Что еще ты помнишь?
Она закрывает глаза. − Кажется, мне было больно, − говорит она. − Я помню боль.
Ее глаза широко распахиваются. − Поэтому я не могу пошевелиться? Я больна? Они отправили меня обратно на Землю? Или мы все еще на Луне? Как ты сюда попала?
Я открываю рот, но по-прежнему не знаю, что ответить.
А потом Акила говорит:
− Я хочу к маме, − слова, произнесенные почти шепотом, но в них такое волнение, такая отчаянная тоска…
− О, Акс, − шепчу я.
Она встречается со мной взглядом, пронизывающим меня насквозь. − Я ранена? Поэтому я не могу двигаться?
Я качаю головой.
− Тогда почему?
− Это… − мой голос срывается. − Я имею в виду, тебе было больно. В некотором смысле. Это трудно объяснить.
− Пожалуйста, Элла, пожалуйста. Пожалуйста. Помоги мне. Я хочу встать.
Моя хватка на ее пальцах соскальзывает. − Не могу, извини, не могу… – шепчу я.
− Пожалуйста.
Я делаю шаг назад, по-прежнему качая головой. На глаза наворачиваются слезы.
− Элла, − произносит она мое имя с тоской.
Я наклоняюсь ближе и смотрю ей прямо в глаза. Глаза − это «окна в душу», так всегда говорил папа.
А ее глаза − линзы. Я вижу, как расширяются и фокусируются фальшивые зрачки, вижу блестящее стекло на поверхности. В этих глазах есть свет, но это не ее душа… она сделана из лампочки.
Я чувствую тот самый момент, когда принимаю тот факт, что передо мной не мой друг, и я вижу тот самый момент, когда она осознает это.
Ее тело дико дергается, бьется о металлическую каталку, натягивая ремни из фольги. Поток злобных проклятий следует мне вслед, когда я отскакиваю от нее.
− Я освобожусь и оторву тебе голову! − кричит она, ударяясь головой о каталку с такой силой, что вминает металл. Ее судорожных движений достаточно, чтобы заставить каталку двигаться, царапая кафельный пол.
В этом существе нет ничего от моего друга. Все, что было до этого – эти тихие слова, замешательство − все это было лишь уловкой, чтобы попытаться обмануть меня и заставить освободить ее.
Ксавьер врывается в комнату, хватает со стола бутылку и посылает облако бледно-зеленого тумана в лицо Акиле. Кажется, это успокаивает ее − или, по крайней мере, замедляет − достаточно на долгое время, чтобы он смог воткнуть иглу от капельницы ей в руку. Вскоре ее тело становится и вовсе неподвижным.
− Мне все время приходится увеличивать дозу успокоительных, − говорит он низким, скрипучим голосом. − Наноботы в ее системе умны и приспособлены. Скоро мы не сможем держать ее без сознания.
Я смотрю на него с надеждой в глазах, но он качает головой. − Она не проснется, Элла. Никогда.
Мы оба знаем, что он имеет в виду: даже если ее глаза откроются, даже если она будет в сознании, она не сможет себя контролировать.
− Если она проснется и мы не сможем ее удержать, − устало произносит он, − нам придется…
− Не говори этого, − прерываю его.
Ксавье согласно кивает. Но он добавляет: − Мы сделаем это. Нам придется убить ее. Пока она не убила нас.
− Мы должны сделать это сейчас, − говорит Джули. Я не заметила ее, она стояла, прислонившись к дверному косяку. Джек стоит позади нее нахмуренный. − Это опасно, − добавляет она, когда никто ей не отвечает. − Она приведет сюда правительство.
− Ее геолокаторы погасли, − говорит Ксавье.
Джули закатывает глаза. − У правительства лучшие хакеры. Они могут в любой момент отключить наши системы и оказаться здесь прежде, чем мы успеем обоссаться.
Мой взгляд испуганно перебегает с Джулии на Ксавье. Не знаю, смогу ли я остановить их, если они попытаются убить Акилу.
Не знаю, стоит ли.
− Мы не собираемся ее убивать, − голос Джека низкий и хриплый. Он хмуро смотрит на нас. В этот момент я вспоминаю, что она была и его другом тоже.
Глава 54
Андроид подает нам обед. Я наблюдаю за тем, как он ставит перед нами тарелку с бутербродами и гадаю, чем же он занимается, когда в доме никого нет. Этот дом − безопасное место, используемое лишь в чрезвычайных ситуациях. Когда Джек, Джули и Ксавье где−то в другом месте, андроид просто запирается в зарядном шкафу и ждет? А может быть, он просто болтается по дому, прибирается, будучи всегда готовым на случай чего?
Я смотрю на сэндвич − кусочек мяса и салат между двумя ломтиками черствого хлеба, − в то время как Джули говорит, что нам надо двигаться дальше.
− Если ты не убьешь эту тварь внизу, − Акила, она имеет в виду Акилу, − тогда мы должны, по крайней мере, спрятать ее где−нибудь в другом месте.
Я бросаю взгляд на Джека и понимаю, что он думает о том же, о чем и я. Ксавье откладывает сэндвич, молча наблюдая за тем, как в комнате нарастает напряжение.
− Мы прячемся с тех пор, как вернулись с лунной базы, − говорит Джек. − Я готов сражаться.
− С чем?! − Джули откидывается на спинку стула. – С правительством? Это слишком туманно; мы не можем сражаться с чем−то, не имеющим лица.
Я закрыла глаза, пытаясь подумать, пока Джули и Джек спорят. Я не знаю, кто я. Я не андроид, как тот, что обслуживал нас сегодня утром. Но и не человек − по крайней мере, не совсем. Что−то случилось со мной, что изменило меня. Мое тело, ум – они другие. Галлюцинации, страх − все это превращает меня в то, чем я не являюсь. И, так или иначе, в это замешан Джек, папа и мама. Что−то заставило меня забыть Джека. Или кто−то.
Чего хочет правительство? ПМ Янг перепробовала всё: хакерство, насилие, чтобы выяснить некоторые аспекты исследований моих родителей. Какая−то часть папиных наноботов и андроид−технологий, какой−то элемент маминых кресел. Что−то во всем этом ключ к задумкам ПМ Янг.
− Мне нужно вернуться в Спа Ментальных Грез, − сообщаю я. Мои мягкие слова прорываются сквозь сердитые крики Джули и Джека, и они оба поворачиваются ко мне, широко распахнув глаза.
− Нет. Ни за что. Это последнее место, куда тебе нужно идти, − отвечает Джек, смотря на меня.
− Знаю, − говорю я. − Но мне нужно погрузиться в мечты. Если бы я могла подумать обо всем этом, находясь в грезах, я смогла бы найти смысл, − я провела слишком много времени, исследуя мысли других людей. Пришло время исследовать и свои собственные.
− Ты не можешь вернуться в Грезы. − Джек говорит так, словно отдает приказ. Моя спина напрягается. Чувствуя мое несогласие, Джек быстро добавляет: − Но я знаю, где есть еще одна комната для грез, которой ты сможешь воспользоваться.
Я приподнимаю бровь, ожидая продолжения. − В старой лаборатории твоего отца.
− Та, которая взорвалась?
Джек качает головой. − Пострадала только одна комната. Лабораторные помещения огромны и построены под триумфальными башнями.
Я закатываю глаза. − О, потому что гораздо проще проникнуть в самое безопасное здание в мире, чем проникнуть в собственный дом.
− Они ждут, что ты вернешься домой, − говорит Джули.
− Но они не ждут, что мы проникнем в лаборатории в Триумфальных Башнях, − возражает Джек.
− Потому что это безумие. − Джули наклоняется ко мне через стол, и в ее глазах мелькает огонек, который можно назвать недоверием или одобрением.
− Нам нужен кто−то, работающий внутри… − бормочет Джек. − Нам нужен кто−то в Калифорнийском университете или, по хотя бы, в лабораториях. Это был бы самый простой способ.
Ксавье качает головой. − Джули связалась с некоторыми людьми, но мы не можем найти никого, кто мог бы помочь.
Джек хмурится. − А как же…
− Атака андроидов была эффективной.
Ксавье объясняет: в то время как взрывающиеся андроиды казались всем несчастным случаем, и многие невинные гражданские были убиты, большинство взорвавшихся андроидов не были случайными вообще. Пострадал не только представитель Белл. Были и другие. Контакты, которые оставались верными Зунзане, были либо убиты, либо непосредственно затронуты атакой андроидов. Друзья, которые напуганы, больше не дружелюбны. Куда бы Джули и Ксавье ни пошли, они получали лишь предупреждения и закрытые двери.
Когда он замолкает, нас окутывает тишина. Мне трудно понять силу, которой обладает ПМ Янг. Это еще одна форма манипуляции. Разлучить нас, заставить поверить, что мы одни, и что еще мы можем сделать, кроме как сдаться?
Сквозь занавески пробивается солнечный луч, оранжевый и зеленый от деревьев снаружи.
− Думаю, у меня есть нужный нам контакт, − говорю я.
Джули передает сообщение, а мы с Джеком как можно незаметнее возвращаемся в центр новой Венеции. Добравшись до Центральных Садов, сразу направляемся на кладбище, к папиной могиле.
И начинаем ждать.
Вскоре появляется представитель Белл.
− Сработало, − бормочет Джек. − Не могу поверить, что это сработало.
− Джек?− произносит представитель Белл со злостью в голосе. − Я же сказал, чтобы ты никогда больше не связывался со мной! − я вскакиваю, заметив, что рука представителя уже на манжете, готовая позвать на помощь. Потом его взгляд падает на меня. − Элла Шепард, − тихо произносит он. − Говорят, тебя похитили. Вот тебе награда.
− Думаю, мы оба знаем, что меня не похищали, − решительно говорю я. − Как и оба знаем, что смерть твоей жены и дочери не была случайностью.
− Я даже ничего не сделал, − говорит представитель Белл низким бесстрастным голосом. − Все, что я сделал − это подумал о том, чтобы ПМ, и она приказала их убить. Сделать из меня пример для остальных.
Его глаза встречаются с моими, и они пусты, как дыра в мире, где когда−то стояла Валетта. − У меня все еще есть Маркос, − говорит представитель, имея в виду своего сына. − И я не могу рисковать им. Не связывайся со мной.
Он поворачивается на каблуках, практически бежит, пытаясь дистанцироваться от нас.
− Она убила половину твоей семьи!− кричит Джек, и представитель замедляется. − Разве ты не хочешь отомстить?
Представитель Белл поворачивается, глаза его сверкают. − Нет, − горячо возражает он. − Я просто хочу спасти то, что осталось от моей семьи, − по его лицу пробегает дикий взгляд, взгляд мечется то влево, то вправо. Я рада, что выбрала местом встречи кладбище; здесь нет никого, кто мог бы потревожить нас и еще больше возбудить его подозрения.
− Ты видел, что они делают в лабораториях? – Джек продолжает, понизив голос: − Как они могут контролировать людей? – глаза представителя теряют фокус, затем его голова поворачивается ко мне. − У меня все еще есть сын. Я не собираюсь рисковать. Оставь меня в покое. Не связывайся со мной.
Джек бросается вперед, пытаясь схватить представителя, но тот вырывается. Не думая, я кричу: − Вы знаете, как умер мой отец? − слова буквально вырываются из меня.
Оба замерли и повернулись ко мне.
− Твой отец? − переспрашивает представитель Белл. Впервые за долгое время я узнаю его испанский акцент, такой тяжелый в мечтах, и почти исчезнувший в реальной жизни.
Я указываю на остролист. − Мой отец − Филипп Шепард.
Представитель и Джек смотрят на меня, ожидая продолжения.
− Они убили его, − говорю я и, произнося эти слова, впервые осознаю, что мои убеждения изменились. Безликие террористы не убивали моего отца. Премьер−министр Янг сделала это; и также поступила с родителями Джека и семьей представителя. Она убивала каждого, кто стоит на ее пути.
− Он возражал против того, что правительство делает с его исследованиями – исследованиями настолько секретными, что мы даже не знаем, что именно происходит. Просто… это причиняет боль людям.
Я делаю несколько шагов в сторону представителя. Он больше не выглядит так, будто хочет убежать. Он застыл от страха.
− Я видела, как он умер, − говорю я, не сводя глаз с представителя. − Я видела, как бомба разорвала его на части. Но я все равно буду бороться с ПМ. Потому что он больше не может, − я изо всех сил пытаюсь вспомнить, что говорил ему дед в его последних грезах, но слова, которые я говорю, звучат правдиво. − Я сражаюсь за него. Я сражаюсь за свою семью. Потому что семья никогда не исчезнет.
Что−то внутри представителя ломается. Он не двигается, но что−то в его глазах вселяет в меня надежду.
− Я не могу присоединиться к Зунзане, − говорит он умоляющим голосом. − Это слишком опасно. ПА знает всех, кто присоединяется, и они… они исчезают.
− Я знаю, − рычит Джек.
− Нам не нужно, чтобы вы присоединились к нам, − говорю я. − Но вы можете провести нас в лабораторию? Лаборатории, где работал мой отец? − как только я произношу эти слова, я понимаю, что они были правильными. Я опускаю взгляд на папину мемориальную доску. Правда не лежит в сердце фортуны… она под Триумфальными Башнями, там, где находятся лаборатории.
Глава 55
Андроид доставляет сообщение на конспиративную квартиру этой ночью.
− Он испугался, − рычит Джек, глядя на конверт в своих руках. − Он может попытаться сбежать.
Я качаю головой, открывая конверт. Из него высыпаются два удостоверения личности − одно для меня, другое для Джека. Затем выпадают два наручКОМа, а за ними и два отпечатка пальцев. Я прижимаю палец к силиконовой полоске телесного цвета, и она прилипает ко мне, давая новый, поддельный отпечаток пальца.
Я рассматриваю наручКОМы. Это причудливые, более продвинутые, чем те, которые были у меня раньше. Представитель Белл сказал, что все лаборатории помечены кнопочными замками, что Джек подтвердил, находясь в лабораториях. Чтобы войти, мы должны провести наручКОМом по замку, а затем коснуться сканера отпечатком пальца. В любой момент план может провалиться: кто−то может заметить отпечатки пальцев или браслеты могут неисправны. Мы уже будем выглядеть достаточно подозрительно, когда двое подростков войдут в лабораторию в полуночной темноте.
И все же я надеюсь, что это сработает. Представитель Белл мог доложить о нас… или даже обо мне. Но он этого не сделал. Он считает, что это сработает.
− Мы пойдем туда сегодня вечером, − говорит Джек. − Чем скорее доберемся до лабораторий, тем лучше.
Часть меня хочет подождать, все распланировать, притормозить. Но он прав. Мы должны войти сейчас, пока есть возможность.
Джек смотрит на меня. − Тебе действительно нужны Грезы? − спрашивает он. − Это выглядит как… это смехотворный риск, просто подключить тебя к машине грез. Было бы гораздо быстрее и безопаснее просто войти, найти в лабораториях все, что сможем, и уйти.
Я прикусываю губу. Дело не только в этом. Впервые за долгое время я чувствую, что поступаю правильно. Я думаю, это интуиция, но у меня никогда не было такого сильного чувства. Это похоже на то, что я чувствовала, когда следовала за папой в программе, которая и привела меня к Джеку. И… он привел меня туда, где я должна была быть.
− Во всех моих прошлых грезах я видела папу, − говорю я. − И в галлюцинациях тоже, − Джек сосредоточил все внимание на мне. Я думаю о последних грезах Представителя Белл, которые угрожали поглотить меня. − Он пытается мне что−то сказать.
− Элла… он мертв, −ненавижу, когда он так прямо говорит правду.
− Я забыла о тебе, не так ли? − рявкаю я на него. − А может быть, я также забыла еще что-то из того, что говорил мне папа?
Джек хмурится.
− «Элла, проснись». Я думала, он имел в виду, что я должна проснуться
от грез, но что, если папе нужно, чтобы я очнулась от идеаллистической жизни которой жила? Что, если я нужна ему, чтобы пробиться сквозь потерянные воспоминания?
− Я уверена… я знаю… если мне удастся еще раз поразмыслить, теперь, когда я узнала так много, я смогу понять, что ему нужно. Сонные пейзажи сбивают с толку; в голове человека есть над чем поразмыслить. Но теперь я знаю, на чем нужно сосредоточиться, − а пока Джек колеблется, я хватаю один из наручКОМов, присланных представителем, и защелкиваю на своем запястье. − Я пойду одна, если придется.
− Я тоже иду, − немедленно говорит Джек, хватая второй браслет.
− Честно говоря, для тебя это гораздо опаснее, − говорю я. − Если меня поймают, я хотя бы ценна. Они хотят использовать меня для чего−то. Но если тебя поймают…
ПМ способна заставить исчезнуть людей, которых она не любит.
− Ты права, − говорит Джек. − Думаю, в лабораториях есть еще кое-что. Работа твоего отца, очевидно, была важна для СC. Ты получишь то, что нужно тебе; а я собираюсь попытаться получить доступ к его файлам данных. Если мы сможем выяснить, чего хочет правительство, тогда у нас есть шанс помешать им.
− Сегодня вечером, − говорю я.
Джек кивает. − Сегодня вечером.
Джек достает нам униформу уборщиков. У него также есть пара лабораторных халатов, которые мы спрятали за пояс брюк и скрыли под огромными рабочими рубашками. Первая цель − проникнуть внутрь, не вызывая подозрений; вторая − смешаться с лаборантами, чтобы все выглядело так, будто мы принадлежим их кругу.
Вход в лабораторию находится в главной башне − там, где как раз находится рабочее место Янг. Мы поравнялись с группой охранников и отдали им на изучение наши удостоверения. Мы должны постучать наручами по сканеру, прежде чем поднимемся в лифт. Джек идет первым. Он как можно выше закатывает рукав. У меня перехватывает дыхание, пока сканер обрабатывает его информацию, но потом он пищит и мигает зеленым. Джек заходит в лифт.
Еще несколько человек проходят мимо, затем к сканеру подхожу я. Я постукиваю по нему браслетом и поднимаю глаза как раз в тот момент, когда закрываются двери лифта Джека. Он открывает рот − но не может ничего сказать. Он не может привлекать к себе внимание. Лифт спускается, забирая у меня Джека.
− Ступай, − говорит один из рабочих позади меня после того, как индикатор сканера вспыхивает зеленым. Я протискиваюсь к двери и бросаюсь в очередь. Еще двенадцать человек заглядывают внутрь и заходят в лифт до того, как закрываются двери. Это мучительно долго. Джек не может просто ждать меня внизу. Возможно, он уже в лаборатории.
Если только его уже не поймали.
Лифт дергается и начинает спускаться. Кнопок нет − этот подъемник специфичен для лабораторий и работает автоматически. Лифт дергается и начинает спускаться. У меня закладывает уши, и я начинаю считать секунды, которые понадобятся для спуска. Десять секунд… пятнадцать… двадцать… тридцать… проходит целая минута, а мы все падаем. Насколько глубоко под землей находятся лаборатории?
Достаточно далеко, чтобы произошел мощный взрыв, убивший моего отца и еще четырех людей, и не нарушить ежедневную работу триумфальных башен.
Но лифт не мог спуститься так далеко − новая Венеция построена на мосту. Лифту некуда идти. И тут я понимаю, где на самом деле находятся лаборатории. Этот лифт должен пройти через одну из колонн, поддерживающих мост. Мы не просто под башнями триумфа − мы под новой Венецией. Мы под водой. Эта лаборатория была построена так глубоко под землей, что находится под водами Средиземного моря.
Двери с тихим свистом открываются, и рабочие передо мной гуськом выходят из лифта. Охранник стоит у дверей, изучая каждый значок. Я смотрю вниз, чтобы удостовериться, что мой значок виден, и стараюсь не встречаться с ним взглядом и не привлекать к себе внимания.
Гигантские стальные двери возвышаются напротив лифтов. Каждый должен войти по одному, после сканирования наручКОМа и сканера отпечатков пальцев. Я засовываю руку в карман, нащупываю на пальцах отпечатки пальцев и пытаюсь стать невидимой в толпе рабочих, надеясь и молясь, чтобы охранник меня не заметил.
Один за другим рабочие нажимают на сканер и прижимают палец к сенсорной панели. Двери пищат, человек входит, следующий идет вперед, стучит и прикасается.
Охранник перемещается позади меня, наклонив голову, прислушиваясь к наушнику в левом ухе. Его глаза сканируют оставшихся рабочих передо мной. Я бреду вперед. Охранник смотрит на меня. Человек передо мной проходит через гигантские стальные двери. Взгляд охранника усиливается, и он делает шаг вперед.
Нажатие−касание. Я двигаюсь быстро. Двери распахиваются, и я вхожу.
Глава 56
Я моргаю, оказавшись в ослепительно белой лаборатории. Яркий свет дневных ламп освещает широкий коридор с матовыми стеклянными дверями по обе стороны.
Джека нигде не видно.
Я полагалась на него и его знания о лаборатории − и мы оба надеялись, что лаборатория не слишком изменилась с тех пор, как он ее покинул. Конечно, я запомнила карту, но находясь здесь без Джека, я чувствую себя странно. Я делаю несколько неуверенных шагов вперед, и один из рабочих смотрит на меня. Я не могу колебаться. Если я буду выглядеть чужой, они поймут, что мне здесь не место. Я должна двигаться вперед. Я должна притвориться, что знаю, куда иду.
Я решительно шагаю вперед. Мои глаза бегают по сторонам − у каждой двери есть маленькие черно−золотые таблички. На некоторых обозначены имена − Доктор Адамс, Доктор Мартин, доктор Эшби. Большинство из них помечены типом исследования, которое происходит за дверью. Биологическое оружие. Производство вирусов. Солнечная энергия. Солнечное оружие.
Дверь за моей спиной распахивается, и я удивленно оборачиваюсь, когда чья−то рука хватает меня и тащит в лабораторию. Я открываю рот, у меня перехватывает дыхание, и чья−то рука зажимает мне лицо.
− Это я, − рычит Джек. Он разворачивает меня, и я изумленно смотрю на него. Он сбросил униформу уборщика и надел лабораторный халат. − Черт, я волновался, − продолжает он. − Когда мы расстались…
Я проглатываю бешено колотящееся сердце. − Где мы?
Я ожидала увидеть еще одну исследовательскую комнату, но эта дверь ведет в коридор. − Изучение Андроидов, − говорит Джек. − Пока что, похоже, ничего не изменилось с тех пор, как я здесь работал.
− Хорошо, − говорю я. Я вылезаю из форменной рубашки − моя черная майка под ней отвратительно грязная − и надеваю свой лабораторный халат. Джек изучает мою внешность, и она, кажется, удовлетворяет его критический взгляд.
− Сюда, − говорит он.
Несмотря на то, что мы здесь ночью, вокруг по-прежнему много людей. Мы идем по коридору так, словно мы здесь хозяева. Джек кивает людям, мимо которых мы проходим, хотя мы стараемся не встречаться с ними глазами и не привлекать к себе внимания. Когда мы подходим к двери с надписью «нанороботы и искусственный интеллект», Джек кладет руку на дверь.
Она не открывается.
− Черт, − бормочет он. Я отбрасываю его руку в сторону, указывая на замок. Дополнительный уровень безопасности для этой лаборатории. Для папиной лаборатории.
Мы оба сканируемся, и дверь открывается. Перед нами автоматически загорается свет − по крайней мере, внутри никого нет. Я чувствую, как Джек начинает расслабляться. Думаю, он ожидал неприятностей.
В этой лаборатории есть еще несколько дверей из матового стекла в дальней стене, каждая аккуратно помечена. Мы в самом в центре исследований Андроидов и нанороботов. Одна дверь − также с электронным замком − обозначена «Развитие киборг−клонов».
Другая – «Андроид Инженерия», затем «Исследования ИИ и НАНОРОБОТИКИ». Дверь в дальнем левом углу – «Передача Грез». Рядом с ней дверь − единственная без оконной таблички – «КТехнология».
Джек смотрит на меня с открытым ртом. − Это совсем другое, − тихо говорит он. − Я имею в виду не эти, − он указывает на двери андроида, искусственного интеллекта и нанобота, − а другие. Они все совершенно новые. Что такое «Ктехнология»?
Я не отвечаю. Меня отвлекает первая дверь, слова едва помещаются на этикетке. Я медленно приближаюсь к ней. Джек тянется ко мне, но я всего в шаге.
− Мы должны пойти сюда, − начинает он, направляясь к двери с надписью «передача грез».
Я поднимаю руку, осматривая дверь «разработки клонов−киборгов». Затем закрываю часть таблички − «Борг».
КИБОРГ−КЛОН
− Циклон, − шепчу я.
− Что?− спрашивает Джек.
Я положила руку на замок.
− Подожди!− Джек шипит на меня, но слишком поздно. Я открыла дверь.
В центре комнаты − гигантская труба, высокая, но узкая. Если бы я попробовала плавать в ней − потому что она наполнена голубой блестящей жидкостью, − я могла бы коснуться руками стенок стеклянной трубы, даже если бы жидкость была выше моей головы. Я наклоняюсь ближе, вглядываясь в искрящуюся синеву внутри трубки, но там нет ничего, кроме жидкости.
Обернувшись, я вздрагиваю от неожиданности. Идеальный скелет лежит на смотровом столе рядом с трубкой. Это определенно человек, и, судя по размеру, еще не взрослый. Но это также не реально. Кости сделаны из какого−то металла, такого блестящего, что он почти белый, и скреплены медицинскими полосками из гибкого сплава для сухожилий.
− Элла, − шепчет Джек.
Я не обращаю на него внимания, очарованная скелетом. Одна рука свисает со стола, и я беру ее, скользя пальцами по холодным, металлическим костлявым пальцам руки этого странного создания.
− Элла, − говорит Джек.
Я поворачиваюсь.
Он стоит перед низким чаном, покрытым прозрачной стеклянной крышкой. Чан наполнен прозрачной жидкостью, которая может быть водой, но то, что находится внутри, останавливает меня.
Сначала я подумала, что это медузы. Несмотря на то, что тела слишком выпуклые и определенные, чтобы быть медузами, от каждого сферического плавающего объекта отходят длинные щупальца, опускаясь на дно резервуара. Но затем я вижу одно тяжелое, длинное щупальце, выходящее из центра каждой из этих штук, и я понимаю, что это такое.
Мозги.
Они бежевые и розовые, с крошечными синими прожилками. Я всегда представляла себе мозги серыми и расплывчатыми, но они тверды и покачиваются в своих чанах. Спинной мозг, который я приняла за щупальца, тянется прямо ко дну, где они соединены с металлическими трубками и закреплены на месте. Вдоль спинного мозга расположены крошечные пучки, почти как морские анемоны. Разглядывая, я вижу маленькие белые искорки электричества, пробегающие между нервами, путешествующие вверх по спинному мозгу и вспыхивающие в мозгу как свет. Наклонившись еще ниже, я замечаю маленькие микрочипы, встроенные в морщины мозга. Интересно, если бы я поместила мозг под микроскоп, нашла бы там наноботов, соединяющие синапсы? Это жутко… жутко красивый образ биологического смешения с механическим.
− Это невозможно, − говорит Джек. − Твой отец… доктор Филип много лет пытался клонировать или производить человеческий мозг, но сказал, что это невозможно.
Я медленно оборачиваюсь, впитывая все. Металлический скелет, чан с мозгами. За ними виднелась стена с крошечными дверцами холодильника, на каждой из которых красовался свой орган. Меньший чан в углу был заполнен длинными полосками бежевого материала с простой надписью: син−кожа. Шкафчик с табличкой «стимулятор плоти». По потолку тянутся трубы, ведущие к гигантской трубе в центре комнаты. Они помечены различными версиями наноботов: «NB−126», «NB−252», «NB−378».
− Все это… это все части человека, − говорю я глухим голосом. Металлические кости, искусственная кожа, клонированные органы. Сложите их вместе, и вы получите франкенштейновское чудовище.
Я касаюсь стекла трубки, удивляясь андроиду, застрявшему внутри. Нет, не андроид. Клон−киборг, судя по табличке на двери. Циклон. Представитель Белл узнал о циклонах, и то, что он узнал, встревожило его. Быть может именно поэтому он и погрузился в задумчивость, забыв о том, что такое циклоны и как они устроены.
Ужасная мысль наводняет мои собственные мысли: папа имеет к этому какое-то отношение?
− Эй, Элла, − зовет Джек с другого конца комнаты. Я подхожу к нему − он просматривает информацию в интерфейсной системе, документы и изображения вспыхивают на экране монитора, когда он выбирает информацию для копирования и отправки на компьютеры Зунзаны.
− Они работают над срочным заказом, − говорит он. − Вчера был заказ на новый.
− Новый что?− спрашиваю я.
Джек пожимает плечами. – «Новый», вот и все. И эта модель нуждается в удаленном выключателе и некоторых других функциях, таких как увеличенное количество какого-то химического соединения, называемого «PHY−DU5».
Я произношу то, что мы оба боимся сказать. − Это то, чем является Акила? − спрашиваю я. – Какое-то рукотворное чудовище? А моя мама?
Джек резко оборачивается. Он смотрит мне прямо в глаза. − Ни за что, − говорит он. − Ты сама сказала, что мозг не может думать. Посмотри на тех, − он указывает на чаны с мозгами. − Как думаешь, ты можешь просто взять одну из них, засунуть в скелет и заставить ее думать самостоятельно? Наука зашла слишком далеко, Элла, но ты не можешь просто создать это.
Я смотрю на чан. Несмотря на мерцание электричества, нет никаких доказательств, что эти мозги могут думать, даже с микрочипами.
Когда мы выходим из комнаты, меня охватывает необъяснимый страх. Я оглядываюсь назад. Хоть и скелет сделан из металла, мне кажется, что он наблюдает за мной, издеваясь.
Джек закрывает дверь, и последнее, что я вижу в этой странной комнате, – мерцающие искры электричества, пульсирующие в мозгу, который не может − просто не может думать самостоятельно.
Джек хватает меня за руку и тащит в лабораторию с надписью «передача грез». Думаю, он боится, что я забреду в другие лаборатории, но об этом ему беспокоиться не стоит. Я не могу избавиться от этого чувства, своего рода зловещего дежавю, с моих плеч. Я определенно буду рада, если мы сможем сбежать из этой лаборатории, но сначала я получу ответы.
На дальней стене лаборатории ряд маленьких квадратных дверей, на каждой аккуратно написано несколько слов, которые я не могу прочитать отсюда. Маленькие дверцы сделаны из тяжелой стали, с запирающейся металлической ручкой. Они громоздятся одна на другую, как двери морга. В этой комнате прохладнее, и я думаю, судя по конденсату у стены, маленькие комнаты за маленькими дверьми должны быть охлаждены.
В центре комнаты стоит кресло грез − пара из них, соединенных проводами, так же, как два кресла грез соединены в Спа Грез, хотя наш второй стул спрятан в другой комнате. Эти кресла грез выглядят старыми и неудобными, ни одна из плюшевых подкладок или маленьких удобств, которые есть у нас для наших клиентов.
