Текст книги "Электрическое тело (ЛП)"
Автор книги: Бет Рэвис
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 18 страниц)
Андроид по-прежнему колеблется. Я вижу, как на его фальшивой коже конденсируется пар, пальцы дрожат, но рука не опускается.
− Ты… боишься? − спрашиваю я, широко раскрыв глаза.
− Я запрограммирован избегать повреждений, − заявляет андроид совершенно пустым голосом. − Моя электростимулирующая система предупреждает меня, что это действие излишне и потенциально опасно. Мои чувства обострились, а система замкнулась. Я зарегистрировал вашу команду, но программа превалирует над моим послушанием.
− Вот что такое страх, − говорю я. Я чувствую, как на глаза наворачиваются слезы. − Ким, я освобождаю тебя от всех моих предыдущих команд. Продолжай свою работу.
Андроид делает шаг назад, опуская левую руку в сторону и снова помешивая суп. В позе, в которой он стоит у плиты, нет напряжения, гнева или несогласия. Просто принятие.
Глава 62
Есть только один человек, который знает, кто я есть на самом деле – и она хочет убить меня.
И все же, я спускаюсь вниз, в комнату страха, там, где лежит лишь оболочка от моей бывшей лучшей подруги. Добравшись до массивных стальных дверей, я начинаю слышать голоса. Подслушивать не собиралась, но, дойдя до нижней ступеньки, слышу, как Джек произносит мое имя. Я прислоняюсь к стене у двери, сосредоточившись на тихих голосах в комнате.
− Значит… она андроид? − спрашивает Джули.
− В лабораториях им дали название «циклон», − отвечает Джек. − Что-то вроде гибрида машины и человека.
− Машины можно взломать, − Ксавье говорит так тихо, что я почти не различаю слов.
− Мы даже не уверены, что она и есть тот самый циклон, − отвечает Джек, повышая голос от гнева.
− Я могу кое-что проверить, − сердце буквально замирает от слов Ксавье… проверка? Я что, лабораторная крыса?
− Пусть ты и студент-медик, но не доктор! − огрызается Джек. − И кроме того, у нас нет ресурсов.
− Ты сказал, что в ней больше наноботов, чем должно, верно? − говорит Джули. – Насколько больше?
Джек не отвечает – либо отвечает настолько тихо, что я не могу расслышать. Когда я родилась, я была лишь сгустком крови, кучкой костей и плоти. Неужели эти крошечные, микроскопические роботы так сильно изменили меня?
− Возможно, именно так их и создают, − предполагает Ксавье. − Ты сказали, что в лаборатории вы видели клонированные органы и синтетические части киборгов. Добавьте наноботов в качестве клея, чтобы соединить человеческие части вместе с железками – и ты получишь человека.
− Наполовину человек − наполовину машина, − тихо произносит Джули.
− О, не знаю, справедливо ли вообще называть это, – он сделал акцент на последнем слове − похожим на человека, − слова Ксавье ранили меня до самых костей − пусть я и не знаю: настоящие во мне кости или металлические.
− Она не чудовище! − возражает Джек, повышая голос. − Она все та же Элла, она − человек.
Ксавье и Джули не отвечают.
Я смотрю на свои руки и не понимаю: во мне металлические кости, спрятанные под плотью? Я тот самый мыслящий робот? Это то, чем я на самом деле являюсь? Клон, копия моего первоначального «я», усиленная с помощью киборгских технологий − сплав костей, дополнительные процессоры в мозгу и тому подобное. И, конечно, почти к каждому нейрону в теле прилагается нанобот.
− Посмотри на это, − просит Ксавье, в комнате гаснет свет. Я прижимаюсь лицом к дверной щели, стараясь разглядеть происходящее. Акила лежит на каталке, по-прежнему без сознания, под действием снотворного. Над ней парит голографическая проекция ее тела. Ксавьер протягивает руки к голограмме и разводит их в стороны, открывая нашему взору с одной стороны − мышечную структуру тела Акилы, с другой − скелет.
− Ее кости сделаны из титанового сплава, − говорит Ксавье. − Но тело – это просто клонированный человек. Однако взгляните на это. Компьютер: процент наноботов, − командует он и касается голографической плоти Акилы, та сверкает и сияет, будто кто-то усыпал ее блестками. − Наноботы, − констатирует Ксавье. − Миллиарды-триллионы наноботов. Они усиливают каждую мышцу, каждый орган. Даже мозг.
Я слышу жужжание в голове. Жужжание крошечных роботов в моем мозгу. Я проглатываю истерический смех, подкатывающий к горлу.
Когда папа впервые объединил наноботов для своих исследований, люди считали его сумасшедшим. Ведь он открыл крошечную частичку, делающую людей практически неуязвимыми. Но когда он решил воспользоваться возможностью и применил свои исследования на маме, точнее на ее болезни − его назвали гением. Наноботы, используемые им, имели свойство самовоспроизводиться, каждый из них предназначен для того, чтобы заставить синапсы в ослабевающем теле матери работать так, как они должны. Это просто доработанная технология наноботов, которая улучшила андроидов и поспособствовала развитию киборгов… работа отца изменила мир.
И разрушила мою жизнь.
Я понимаю − он разработал все это в первую очередь для мамы, хотел спасти ее… Но превратил ее вот в… это. Он поддерживал в ней жизнь так долго, насколько мог, и сотворил это с ней уже перед смертью. Отец знал, кем она стала, и все равно любил ее.
Но затем правительство украло его разработки. А после убило и его самого.
Но непонятно только одно… Когда сделали меня?
− В лаборатории было три холодильника, подписанные ее именем, − она по-прежнему может быть оригиналом, а в лаборатории лежат две ее копии, − говорит Джек, и мое сердце начинает биться чаще от этой мысли. Может, я настоящая.
− Вряд ли, − сомневается Джули. − Ты сказал, что они продолжали делать копии ее матери, верно? Потому что они постоянно ломались, были нестабильны от болезни и еще куча причин. Получается, они могут сделать только одну копию за раз. Так что, похоже, у них есть оригинал, а использованные копии как раз в том хранилище, что вы нашли.
Во рту мгновенно пересохло, я напрягаюсь, в ожидании ответа от Джека. − Ты хочешь сказать, что Элла мертва? Первая версия, то есть реальный человек – мертв?
− А третья версия − это запасная копия на случай, если что-то случится со второй, каковой сейчас является Элла.
Мертва.
Я мертва.
Еще когда мы в пещерах убегали от Акилы, в тот момент только задумалась, что я не человек. А сейчас, оказывается, что меня и вовсе уже нет в живых.
Я закрыла глаза и прижалась лбом к холодной металлической двери. Акила мертва. Она погибла в битве, как герой, и восстала вновь, словно феникс.
Это и есть бессмертие? Там, где раньше была моя человечность… сейчас вместо нее лишь пустота, заполненная электроникой.
Что со мной случилось? Как я умерла? Почему… почему меня вернули? Акила − солдат и, по словам Джека, теперь, когда она циклон, она стала универсальным, гораздо более сильным солдатом. Но почему вернули меня?
Сердце колотится. «Зачем» и «как» − это не самое важное вопросы. Наиболее важный вопрос: кто?
Отец? Папа сделал это со мной и мамой? Это то самое исследование, которое правительство украло у него? Чтобы создать циклон, ученым нужно два тела. Один человек и один синтетик. Человеческое тело должно умереть, чтобы синтетическое жило. Если я не я, значит, я умерла… Меня убили.
Руками отца?
Был ли он настолько одержим наукой, что позволил мне умереть, дабы доказать свои теории? Может быть, я стал циклоном давным-давно, как испытуемая, чтобы посмотреть, сработает ли это на маме. Я не была заражена болезнью Хебба, мое синтетическое тело продержалось бы дольше.
Я сжимаю медальон с печеньем, который дал мне папа… Отец любил меня. Он не…
Неужели он такое сотворил?..
Глава 63
− Я могу осмотреть ее, − предлагает Ксавье. Его грубый голос врывается в мои мысли. − Я осмотрю ее и выясню, представляет ли она для нас угрозу.
− Элла не представляет угрозы! − негодует Джек. − И никто ее не будет осматривать! Она − Элла, и она на нашей стороне, я все сказал!
Наступает тишина.
Я выпрямляю спину, мне все равно из кости она или из металла. Я хочу знать правду. Я толкаю плечом тяжелую дверь и вхожу внутрь. Все находящиеся в комнате подпрыгивают от удивления, но я шагаю по кафельному полу в центр комнаты, толкаю каталку со спящим телом Акилы в сторону, и ложусь под сканер и голографический проектор, вмонтированный в потолок.
Мои внутренности плавают надо мной в голограмме. Пару секунд я лежала в немом удивлении. Затем делаю глубокий вдох и произношу:
− Показать процент наноботов.
Мой образ вспыхивает, как море на закате, искрящееся и сияющее, освещенное огнем бесчисленных наноботов, ползающих под моей кожей.
Ксавье протягивает руку к голограмме, отделяя кусочки человеческой плоти от механической.
Все, чего я так боялась − правда. Я не человек. Я − монстр.
Ксавье поворачивается к компьютеру. − Этот сканер связан с базой данных генома в Триумфальных Башнях. Ты идентифицируешься как Элла Шеферд, − он поворачивает экран, показывая мое удостоверение.
− Значит, она Элла, − рычит Джек.
− ДНК Эллы, − поправляет Ксавье. − Она циклон. Клон настоящей Эллы, усиленный кибернетическим телом.
Слезы жгут глаза. Клон… Не настоящая…
Я смотрю на свои руки, удивляясь, как оказалась в ловушке этой искусственной тюрьмы, выглядящей как мое собственное тело.
Я медленно встаю. Джули смотрит на меня широко раскрытыми глазами, и я не понимаю: то ли она боится меня, то ли я должна бояться ее. Ксавье молча выключает программу, проклятая голограмма исчезает.
− Уйдите, − тихо просит Джек. Джули и Ксавье молча выходят из комнаты. Я стою неподвижно, пойманная взглядом Джека.
Я не хочу быть вещью. Хочу быть человеком.
− Ты − Элла, − говорит Джек, шагая ко мне. Я моргаю. − Ты − Элла, − повторяет он. − Ты − это ты. Ты человек.
− Докажи, − говорю я.
Джек вздыхает. − Ты можешь думать. Андроиды не умеют думать.
Но копия моей матери, которую я встретила на кухне, могла думать. Она решила приготовить завтрак, она решила отправиться в Нижний город. Или… Возможно, ей просто дали очень конкретную программу, которая говорила ей, что делать. Например: если ваша дочь о чем-то спрашивает вас, просто подыгрывайте.
Я вздыхаю, и этот звук, кажется, обвивается вокруг меня словно веревка, сотканная из моих собственных сомнений, душа все мои надежды.
На лице Джека крайне свирепое выражение лица. Он подходит ближе, но я отступаю, сердце бешено колотится. Я так и отступала, пока не уперлась спиной в стену, Джек сразу заключил меня в своеобразную клетку из своих рук. Я успеваю только пискнуть от удивления, когда лицо Джека оказывается в миллиметре от моего. Я смотрю на него широко распахнутыми глазами. Затем взгляд немного опускается.
Его губы прямо здесь, прямо перед моими. Они слегка приоткрыты, так что в его теплом дыхании я чувствую запах яблока, которое он только что съел. Я думаю, что попробовала бы это яблоко…
− Ты даже не представляешь, как это трудно, − сказал Джек той ночью в башне. − Любить так, как я люблю тебя, и понимать, что ты даже не помнишь меня.
Джек поднимает руку и прижимает ее к моей груди с такой силой, что я чувствую ее очертания, прожигающие мою рубашку и плоть.
− Чувствуешь? – спрашивает он, но у меня нет ответа, потому что все, что я когда-либо чувствовала, проносится через все мое тело: страх и желание, паника, похоть и сомнения − все это, все сразу прожигает кожу в том месте, где лежит его рука, словно на меня кипяток вылили.
− Наука может заставить сердце биться, − мягко произносит Джек, обволакивая израненную меня каждым словом. − Но она не может участвовать в гонках.
Он отступает на шаг. Лишенная его прикосновений, я чувствую холод в груди, там, где только что была его рука. По крайней мере, теперь я знаю. Робот может жить, может даже думать, но не чувствовать.
Ведь правда?
Глава 64
Джек ждет ответа.
Но я не знаю, что сказать.
Как чувствовать.
Как быть.
Прислонившись спиной к стене, я скольжу вниз, все ниже и ниже, пока не достигаю холодного кафельного пола.
Я смотрю на свои колени.
− Эл… − начинает он.
− Пожалуйста, − шепчу я.
Он ждет.
− Пожалуйста, просто уйди.
Он открывает рот, но не издает ни звука. Спустя мгновение он разворачивается и идет к двери. Ненадолго останавливается. Я не вижу этого − просто чувствую на себе взгляд, обжигающий мою фальшивую кожу.
Затем Джек уходит.
Я закрываю глаза и заставляю себя чувствовать. Никогда по-настоящему не думаешь о том, каково это − быть в своем теле. Но даже с закрытыми глазами я чувствую границы своей кожи, реальные они или нет. Все, что во мне есть, все органы − я все это чувствую: сердцебиение − контролировать не могу; разум − может и не быть моим. Я здесь, сейчас, в этом теле. Все, что на данный момент во мне есть − на самом деле не прежняя, настоящая Элла, но я та, кто я есть.
Я встаю и подхожу к Акиле, накачанной снотворным. Затем толкаю каталку обратно в центр комнаты под сканер и голографический проектор.
− Я скучаю по тебе, − шепчу ей.
Мои пальцы скользят по тонкой трубочке, через которую в ее организм попадает снотворное. А затем сжимаю трубку, останавливая поток лекарств.
Смотрю. Жду.
Ее глаза распахиваются.
Я наклоняюсь ближе.
− Элла? − спрашивает она, но на этот раз я слышу фальшь в ее голосе.
Глаза − это окно в душу. Так всегда говорил папа. И сейчас, больше всего на свете, я хочу знать одну вещь: хоть что-нибудь осталось от моей подруги внутри этого тела?
Просыпаясь, Акила начинает извиваться, натягивает на себе путы, дергается.
Я наклоняюсь еще ближе.
− Отпусти меня! – кричит она, и я почти отпускаю капельницу, опасаясь, что она сломает свои оковы и сбежит.
Но по-прежнему не отрываю взгляд от Акилы. Мои глаза горят, глубокий жар лижет мое зрение как огонь. Aкила затихает. Она смотрит на меня так, словно мы оба ищем человечность, которой нет ни в одной из нас.
Она моргает.
И на мгновение, лишь одна маленькая вспышка, в которой я узнаю подругу. Я настолько удивлена, что отпускаю трубку. Но я уверена, уверена, что вернула ее. Как только успокоительное вновь начинает поступать в ее кровь, Акила начинает протестовать, требуя освобождения, но я не слышу ничего, кроме жужжания.
Она была там. Та самая Акила. В мире, где все оказалось ложью − этот момент был реальным. Искра внутри, то, что делает Акилу моим другом, − она не исчезла. Погребенная под программированием, заглушенная компьютерными командами, выбеленная из сознания − но она там.
Надежда не потеряна.
Нужно спасти Акилу, и я сделаю это.
Осталось выяснить, как именно.
Глава 65
Джули пришла мне на помощь.
− Пусть попробует, − поддержала она мой план.
− Это слишком опасно, − тут же возражает Джек.
Ксавье наблюдал за нами молча.
Не знаю, верят они мне или нет, ведь они не видели тот свет жизни, загоревшийся в глазах Акилы. Тем более у них совсем нет причин доверять мне, но Джули поддерживает, попытаться следует.
− Как бы там ни было, решать что-то уже поздно, − говорю я. − Я уже связалась с представителем Белл.
− Что? – потрясенно переспрашивает Джек, глядя на меня.
Я вскинула руки в защитном жесте. − Я лишь попросила его узнать как можно больше. У него есть доступ к документам, которых нет у нас, − ко всем исследованиям, а возможно и к планам правительства.
− Но даже если он все разузнает, как он передаст нам эту информацию? − спрашивает Ксавье тихим и спокойным голосом.
− Если это у него в голове, я смогу узнать.
Джек крепко сжал челюсти. − Это опасно. Мы не можем вернуться в лабораторию.
− Мы можем вернуться домой, − возражаю я.
Спа Ментальных Грез − единственное место в мире, где находятся два связанных между собой кресла. Если мы с представителем Беллом окажется там, то я смогу узнать обо всех планах правительства. Даже если он сознательно не запомнил большую часть прочитанного, подсознание все равно впитывает гораздо больше, чем кажется.
Маму спасать слишком поздно, но, возможно, я все еще могу спасти Акилу.
Может быть, смогу спасти и себя.
− Но как мы туда попадем? – спрашивает Джули.
− Биометрический сканер запрограммирован на охрану, − говорю я. − Это мой дом – войти соответственно я смогу.
− Там будут охранники, − рычит Джек.
− Я позабочусь об этом, − Джули ухмыляется, словно предвкушая драку.
− Я останусь с Акилой, − говорит Ксавье. – Одну ее оставлять нельзя.
−А я пойду с тобой, − Джек смотрит на меня. − Не доверяю я этому представителю.
− Он на нашей стороне, − пытаюсь возразить я.
− Он сражается не за нас, − говорит Джек. Голос у него низкий, ровный и он не отрывает от меня глаз. − Он сражается за свою семью. Точнее то, что от нее осталось. Он может согласиться с нами, может возненавидеть правительство, но, в конце концов, все, чего он хочет − это защитить свою семью.
− Свобода нашего народа важнее! − яростно восклицает Джули. − Мы никогда не перестанем бороться, никогда не перестанем работать ради того, что правильно!
Джек только улыбается ей. − В эту ложь приятно верить, − тихо отвечает он.
Мой наручком загудел. Я прочитала сообщение, затем встретилась взглядом с остальными. − Сегодня вечером, − говорю я. − Сегодня вечером он готов.
Так странно возвращаться домой. Прошло всего несколько дней с тех пор, как я уехала, а кажется, что прошла целая жизнь. Я сжимаю в руке ожерелье с печеньем − единственное, что у меня осталось от прежней меня. Странно, что я могу просто уйти из дома. Я подумываю о том, чтобы вернуться в свою комнату. Но фотографии моей семьи испорчены сомнениями и вопросами. Небольшие подарки от матери, сувениры отца. Все это кажется нереальным.
Джек, Джули и я резко останавливаемся у ворот Центральных Садов, прямо напротив витрины Спа Грез. Неоновые овцы весело подпрыгивают над названием, освещая тускнеющие сумерки яркими красками и глянцевой стеклянной поверхностью. Но если посмотреть сквозь стекло в вестибюль, то видно, что внутри здания темно и пусто.
− Ждите моей команды, − говорит Джули, прячась в тени. Мы с Джеком нервно переминаемся, пока через несколько секунд у Джека не зажужжал КОМ.
− Чисто, − говорит он.
Представитель Белл ждет нас на углу улицы.
− Готов? − спрашиваю я.
Он кивает. Его тело напряжено, губы плотно сжаты.
− Надеюсь, это сработает, − бормочу я, подходя к двери. Я прижимаю палец к сенсорной панели… двери открываются.
Глава 66
Представитель Белл нервничает, пока Джек усаживает его в кресло грез. Думаю, когда ты заведомо знаешь, что кто-то собирается вломиться в твой разум, спокойствия это отнюдь не добавляет.
− Думайте о своих исследованиях, − говорю я. − Я могу получить доступ к вашим воспоминаниям. Вы ничего не почувствуете.
Представитель быстро кивает и крепко закрывает глаза, пока Джек вводит ему снотворное. Мы оба покидаем представителя, но Джек касается моей руки, удерживая, прежде чем я успеваю сесть на соседнее кресло.
− Будь осторожна, − просит он. На его лице читается беспокойство и, возможно, страх.
Я проскальзываю в сознание представителя Белл, как в удобную футболку. Здесь нет апельсинов, и странно находиться здесь и не чувствовать запах рощи, наполняющий воздух.
На заднем плане я слышу тихий голос мальчика, едва слышный, поющий на гитаре.
Передо мной застенчиво стоит представитель Белл. − Мой сын, − говорит он. Музыка стихает.
Его сон − это его офис. За окном голубое безоблачное небо, из него открывается вид на верхний город Новой Венеции. В центре − гигантский стол, стеклянная поверхность которого завалена файлами и диги-документами, и включены два экрана с данными.
Я сажусь в кресло представителя и начинаю читать.
«Нанороботы и Киборги управления в теории Андроид: построение мозга по биологии и технологии».
Автор: Доктор Филип К. Шепард
«Мои научные исследования всегда имели целью существо с индивидуальной мыслью, а также и физической силой. Мне не удалось создать андроида с человеческим мозгом для достижения этой цели. Однако, текущие исследования показывают, что я могу подойти к решению по-другому, изменив начальную точку. А именно − человек с телом андроида, а не андроид с человеческим мозгом.
Очевидно, что человек не может быть полностью роботизирован. Технология киборгов за последние три десятилетия развивалась стремительно, обеспечивая паралитиков полностью функционирующими конечностями, но это не то же самое, что тело андроида.
Полная репликация биомеханики андроида невозможна. Но преимущества тела андроида могут быть воспроизведены другими средствами с помощью нанороботов».
Папины исследования очень сложные. Он тоже так говорил, обводя вокруг пальца проблему и предоставляя информацию, ожидая, что я пойму смысл его слов.
Напротив меня представитель Белл смотрит в окно своего кабинета. Это не совсем представитель − он мечтает о себе.
Я слышу тихое пение и игру на гитаре.
Он оборачивается ко мне с извиняющейся улыбкой за шум. − Мой сын, − повторяет он.
Я снова поворачиваюсь к столу.
«Внутренний отчет: обновленная информация о Докторе Филипе Шепарде
Обратите внимание: жене доктора − изобретателю и ученому Розе Шепард был поставлен диагноз «болезнь Хебба». Доктор Шепард не остановил свои научные исследования, а наоборот, просит дополнительное финансирование для исследования нанороботов в сочетании с его современной теорией.
Представитель Белл прикасается к окну, и я вижу, что, несмотря на то, что мы почти на вершине самой высокой Триумфальной Башни, в стекло бьется шмель, пытаясь проникнуть внутрь. − Я действительно поддерживаю то, что вы делаете, − говорит он. − Как только я прочел исследования твоего отца и осознал, что творит с людьми СС, я понял, что ничего не могу сделать.
Еще одна папка скользит по столу представителя.
Записка.
«Кому: Джеку Тайлеру, Ассистенту-исследователю.
От: Доктора Филипа Шепарда
С этого момента вы уволены. Если вам понадобится дополнительная информация или ответы, относящиеся к нашим совместным исследованиям, вы можете проконсультироваться с моей дочерью, Эллой Шепард».
Ха! У меня вообще нет ответов.
Я поднимаю глаза и понимаю, что представитель Белл отошел от окна. Его глаза устремлены на меня, а сам он стоит неудобно близко.
− Что? − спрашиваю я.
− Мой сын, − в третий раз повторяет представитель Белл. − Он все, что у меня осталось.
Я полностью сосредотачиваюсь на нем.
Все становится ослепительно белым, затем сплошным черным.
В темноте вспыхивают искры.
− Мой сын, − говорит представитель Белл. − Мой сын. Мой сын. Он все, что у меня осталось. Мой сын.
− Что вы сделали? − шепчу я.
Искры, вспыхивают и умирают, вспыхивают и умирают.
− Мой сын. Мой сын. Мой сын. Мой сын. Мой сын.
− Что вы сделали? − кричу я.
Искра. Точно так же, как в последний раз, когда я видела ее в теле моей матери.
Это мысль.
А темнота означает, что его мысль умирает. Представитель Белл умирает.
Я смотрю на него, его лицо озаряется яркими вспышками. Кровь течет из дыры в черепе, стекает по носу, льется меж глаз, капает на лицо, будто слезы.
− Кажется, в меня стреляли, − говорит он. Его глаза сфокусированы на мне. − Если я умру, ты тоже умрешь? Извини. Мой сын. Он все, что у меня осталось.
Боже. Если он умрет, умру ли я? Может ли он заманить меня в ловушку своего умирающего тела; будет ли мое пустое гнить?
− Может быть, я смогу жить, если вернусь тем же путем, что и ты. Может, я получу твое тело, а ты останешься в моем, пока оно не умрет.
Представитель Белл пробирается ко мне, шатаясь, как зомби. Яркие, мерцающие искры вспыхивают быстро, как стробоскоп, и он приближается с каждой вспышкой. Я поворачиваюсь на каблуках. Бежать. Я должна покинуть его разум и найти свой.
«Ты не в своем уме, Элла».
Голос отца прерывает мои мысли. Черт! У меня не может быть нервного срыва, никаких галлюцинаций, никаких пчел, жужжащих в моем мозгу.
Представитель Белл хватает меня за запястье, оставляя на коже горячее красное пятно крови. Я ускользаю, убегаю. Слышу его приближающиеся шаги, дыхание на моей шее. Искры его мыслей теперь шипят, гаснут, как задутая свеча, а не вспышка молнии. Я слышу позади себя звуки: детский смех, всхлипывания, непонятные слова, приглушенные стоны, радостные крики.
А затем наступает тишина.
Я медленно останавливаюсь. Представитель Белл все еще преследует меня, но он будто бежит по беговой дорожке, а я стою на месте. Как бы он не старался, добраться до меня он не мог.
Запахло апельсинами.
Представитель Белл останавливается.
− Я не хочу умирать, − стонет он.
− Я тоже, − шепчу я.
Тьма окутывает нас.
Глава 67
Я не знаю, где я.
− Элла! – кричит кто-то. Я не узнаю голос, но он наполняет меня теплом и уютом.
− Эй? – зову. − Где я?
− Элла! – продолжает кричать кто-то, но я не могу понять, откуда исходит голос. Звук обволакивает меня, распространяясь, как пролитая вода, а затем испаряясь в тишине.
− Где я? − снова шепчу я.
Тьма простирается на вечность.
Я делаю несколько шагов вперед, но это ощущение нереально − я не могу сказать, действительно ли я двигаюсь, потому что все − есть ничто. Я чувствую, как что-то влажное и теплое скользит по моей щеке, и я касаюсь слезы кончиками пальцев, смахивая ее.
Представитель Белл мертв. Теперь я в этом уверена. Он ушел. Я… я там, где он был, а теперь его нет, и я застряла. Я застрял в пустоте мертвого тела и не знаю, как выбраться.
Сердце колотится в груди, я хватаю ртом воздух. Что, если я никогда не смогу выбраться? Что, если вечность − это ни что иное, как одиночество во тьме? В ловушке чужой смерти.
Я падаю на пол. Но пола нет. Лишь иллюзия, но когда мое тело поддается, я понимаю, что плыву. Я вытягиваюсь, пальцы на руках и ногах болят, но нет ничего, совсем ничего, и я втягиваю себя в себя, обхватив ноги и подтянув колени к подбородку.
Я одна.
Может, когда умер представитель Белл, умерла и я.
Может, это оно.
− Элла! − голос снова ревет и, наконец, я узнаю его.
− Джек? − говорю я, поднимая голову и тщетно вглядываясь в темноту.
− Элла, проснись, пожалуйста, проснись, − голос стал мягче, почти пропал.
И тут меня окутывает последний шепот.
− Ты нужна мне.
Я открываю глаза.
Я ожидала, что первым делом увижу Джека, но его нет рядом. Он оторвал часть от кресла грез − один из подлокотников, тот, что не соединен с моим наручКОМом, и воткнул ее в панель управления у двери. Я срываю электроды с кожи и вскакиваю со стула.
− Что происходит? − я задыхаюсь и хватаюсь за голову, на мгновение меня охватывает головокружение.
− Я слышал выстрел, − говорит Джек. − Я прошел через холл и увидел… − он оборачивается и видит меня. − Ты в порядке?
Я отмахиваюсь и встаю. − Я в порядке. Такого раньше не было.
Когда я увидела, как угасает последняя искра жизни в моей матери, это было совсем не похоже на цунами боли и сожаления, эту внезапную вспышку тьмы и смерти.
Раздвижная дверь, ведущая в комнату грез, скрипит, пока механика пытается ее открыть. Джек чертыхается, загоняя обломок стула глубоко в электронный замок. Я слышу тяжелый стук задвижек, вонзающихся в пол и закрывающих дверь.
Джек резко оборачивается. − Это была ловушка. Все это − ловушка.
Я снова спотыкаюсь и сажусь в кресло.
− Здесь была Премьер Министр. Она убила представителя Белл, − говорит Джек. Его взгляд дикий, наполненный паникой. − Я видел… видел пистолет в ее руке. Пулевое отверстие…
− У него есть сын, − это все, что я могу сказать.
− Элла! − я слышу ПМ Янг, как она зовет нас из-за закрытой двери. − Открой, пожалуйста, дверь, дорогая.
Я слышу эхо голоса представителя Белл, умоляющего меня понять. Он был напуган. Он не хотел предавать нас… но предал. ПМ Янг заставила его привести нас прямо сюда, туда, где она контролирует ситуацию, а затем убила его. Потому что у него был сын, последний в семье, которую она уже почти разрушила.
− Я не смог тебя разбудить, − говорит Джек. − Не смог тебя вытащить, − похоже, он убежден, будто обрек нас всех.
Я дикими глазами оглядываю комнату. Все, что должно было обеспечить нам комфорт − сломанное кресло, стены с сенсорными экранами и успокаивающим светом − это все лишь атрибуты тюрьмы.
Он не смог меня разбудить, поэтому запер нас здесь.
− Другой двери нет, − говорю я, поворачиваясь к Джеку. − Это единственный выход.
Челюсть Джека напрягается.
Дверь отзывается глухим эхом.
Я поднимаю запястье, мои пальцы скользят по экрану КОМа, надеясь позвать на помощь. Но ничего не происходит.
− Я уже пробовал, − говорит Джек, кивая на мой КОМ. − Но мы получили это от представителя Белл.
− А он получил их от Янг, − говорю я.
Джек напряженно кивает. − Все было подстроено.
Дверь содрогается. Она сделана из твердой стали и усилена запирающими стержнями.
А затем наступает тишина.
Тихие щелчки металла о металл. ПМ Янг что-то прикрепляет к стальным дверям.
Джек резко оборачивается, хватает меня за плечи и тащит в угол, как можно дальше от двери. − Элла, − говорит он, и в этом слове больше эмоций, чем я когда-либо слышала. − Элла, дверь не выдержит. Она собирается войти. Она доберется до нас.
Его пальцы впиваются в мое плечо, и хоть мне и больно, но я наслаждаюсь ощущением. Пока он держится за меня, он здесь, и этого достаточно.
− Они могут убить меня.
− Нет! – возражаю я. Это слово вырывается из меня с силой, о существовании которой я и не подозревала. Мысль о мертвом Джеке, ушедшем, наполняет меня той же тьмой, какую я чувствовала, когда терялась в пустой оболочке тела представителя Белл.
− Я не важен, − говорит Джек. − Я им не нужен. Они, вероятно…
− Нет! − я кричу это слово, закрывая глаза и качая головой.
− Слушай, − шипит Джек, притягивая меня ближе, его пальцы еще сильнее впиваются мне в плечи. − Послушай, Элла. Что бы со мной ни случилось, ты должна бежать. Слышишь меня? Ты должна бежать.
Теперь я слышу тихие гудки.
Обратный отсчет времени до взрыва.
− Твой отец знал, − говорит Джек. Мое внимание возвращается к нему. − Он знал, что что-то не так, и за это его убили. Ты должна понять это, Элла. Ты должна остановить их. Ты − ключ.
− Нет, я − никто, − говорю я, слезы обжигают мне глаза.
Мир разрывается.
Вспышка света такая яркая, что я на мгновение слепну. Все, что я могу сделать, это схватить Джека, когда мы оба кричим, перекрывая звук распадающейся металлической стены – прочной стальной двери с болтами в полу, которая должна быть непроницаемой. Металл по краям светится оранжево-красным.
Когда дым рассеивается, появляется ПМ Янг. А позади нее…
Андроиды. Конечно, андроиды. По крайней мере, это настоящие роботы, без лиц тех, кого я знаю или люблю. Но она все же контролирует их. Она контролирует все.
− Элла, ты − ключ, − настойчиво говорит Джек, заставляя меня снова обратить на него внимание. − Твой отец знал, что его преследуют. Он сказал мне перед смертью, что спрячет информацию внутри тебя. Раньше я этого не понимал, но теперь уверен. Вот почему я вернулся: чтобы предупредить тебя; ты − ключ, ты − ключ ко всему.
Я киваю, слезы текут по носу.
− Он спрятал для тебя информацию, я уверен, что ее сможешь найти только ты. Найти ее. Что бы со мной не случилось − не сдавайся. Элла, я верю в тебя. Я знаю, ты можешь закончить то, что начал твой отец. Я…
