Текст книги "Коммандер Граймс (сборник)"

Автор книги: Бертрам Чандлер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 59 страниц)

Но чего?

Почитания? Преклонения?

– Она хочет есть, – заявил Дин.

«Она хочет есть…» – подумал Граймс. Память его работала нормально, и он попытался вспомнить все, что знал о шаарцах.

– Скажи ей, что ее желание будет удовлетворено, – вычурно сообщил он.

Неохотно, но все же с готовностью Граймс покинул трюм и направился на камбуз. Поиски не заняли много времени, и лейтенант поспешил обратно с пластиковой бутылкой сиропа.

Ему не позволили прикоснуться к королеве. Он стоял перед ней, держа бутылку двумя руками, по каплям выдавливая густую жидкость в жаждущий рот. В нормальном состоянии он бы наверняка нашел сложные движения жвал пугающими или даже омерзительными – но сейчас они, казалось, были исполнены неописуемой правильности, которой так не хватало ротовому аппарату людей. Медленно, осторожно Граймс выдавливал сироп, пока Голос в его мозгу не произнес: «Довольно».

– Сейчас ей надо отдохнуть, – сказал Дин.

– Она будет отдыхать, – согласился Граймс.

Они покинули трюм и перешли в маленькую кают-компанию.

На большом корабле с большим экипажем, под командованием старшего офицера – каковых, в соответствии с рангом, тоже можно считать представителями истэблишмента, чары шаарской королевы продержались бы недолго. Но на крошечном курьере только Граймс потенциально мог восстать против ее власти. Когда-нибудь настало бы время, когда он сумел бы осознать и реализовать возможность бунта… за которым последовал бы поиск компромисса. Но пока время не настало. Граймса учили подчиняться. И теперь на борту «Щитомордника» находилось существо, которому он мог подчиняться без вопросов, как самому адмиралу.

После того как офицеры перекусили чем придется в кают-компании, Граймс по привычке вытащил трубку и стал ее набивать.

– Ей это не понравится – портит воздух, – предостерег Спуки Дин.

– Конечно, – согласился Граймс и спрятал трубку.

Они сидели молча, но с ощущением какой-то вины. Им следовало работать. Им еще много надо было сделать для Улья. Фон Танненбаум наконец выбрался из кресла и, найдя мягкую тряпочку, начал полировать переборку. Вителли пробормотал что-то насчет уборки двигательного отсека и ушел. Словотный сказал, что инженеру наверняка понадобится помощь, и пошел за ним. Бидль собрал грязные тарелки и сложил их в шкаф – он предпочитал мыть посуду перед едой.

– Она голодна, – объявил Дин.

Граймс отправился на камбуз за следующей бутылкой сиропа.

Так продолжалось день за днем. Королева набиралась сил, и ее власть над поданными крепла. И еще – она училась. Разум Дина – равно как и остальных был полностью открыт ей. Но говорить она могла только через Дина.

– Она знает, что запасы в Улье ограничены, – сказал как-то Дин. Раньше или позже, причем скорее раньше, чем позже, мы останемся без тепла, воздуха и еды. И она знает, что поблизости есть планета. Она приказывает нам лететь туда и основать на этой планете большой Улей.

– Значит, полетим туда, – согласился Граймс.

Он знал, так же, как и все остальные, что сигнал о помощи спасет их но почему-то не мог отдать приказ. Конечно, основание Улья, колонии на ZX1797, было совершенно невозможно – но Она так хотела.

И «Щитомордник» вышел из спячки. Жизнь запульсировала в нем неровным биением инерционного двигателя. «Щитомордник» вышел из спячки – чтобы тут же исчезнуть для всех внешних наблюдателей. Гироскопы Манншенновского Движителя снова начали прецессировать, увлекая корабль за собой, во тьму искривленного континуума.

Прямо по курсу сияла ZX1797, тугая разноцветная спираль – и росла на глазах. Фактически пилотирование кораблем перешло к фан Танненбауму – Граймс стал личным слугой королевы, хотя ее желания по-прежнему озвучивал Дин. Граймс кормил ее, обмывал, сидел с ней часами, беззвучно общаясь. Какая-то часть его протестовала, заходясь неслышным криком. Вот кулак разносит фасетчатые глаза, тяжелые ботинки крушат хрупкий хитин тела… Только в воображении. Часть ею бунтовала, но не могла ничего сделать – и Она это знала. Она была женщиной, Граймс – мужчиной. Трения между мужчиной и женщиной неизбежны и даже приятны, если не одному, так другому.

В один прекрасный день Дин сообщил:

– Она устала от безвкусной пищи.

Еще бы, уныло подумал Граймс. Но это Ее желание, и его следует исполнить немедленно. Правда, Граймс никогда не интересовался обычаями инсектоидов. Но он был космолетчиком. А всякий космолетчик знает, что любят шаарцы.

Лейтенант пошел к себе в каюту и принялся переливать жидкость из стеклянной бутылки в пластиковый контейнер, из которого можно пить в невесомости. Сейчас на корабле установилась искусственная гравитация. Но кормление шаарской королевы имеет свои тонкости.

Граймс вернулся в тронный зал. Две пары глаз наблюдали за ним: человеческие – глаза Спуки Дина – и фасетчатые глаза шаарской королевы, сияющие ярче обычного. Она подняла переднюю лапку, словно для того, чтобы взять контейнер, и тут же изящно уронила ее. Прозрачные крылья трепетали в предвкушении угощения.

Граймс медленно приблизился к королеве, опустился на колени, осторожно поднес бутылку к непрерывно двигающимся жвалам, и чуть надавил. Из отверстия брызнула тонкая янтарная струя. Застоявшийся воздух каюты наполнился тяжелым сладким запахом.

«Еще! – возник приказ в его мозгу. – Еще!»

Он снова сдавил пластиковую емкость.

«Но… Ты не рабочий… Ты трутень…»

Обычно «трутнями» называют никчемных бездельников. Но это у людей.

«Ты трутень… Ты станешь первым отцом нового Улья…»

– Леденец – молодец, ликер – паникер, – пробормотал Дин, пытаясь сделать серьезное лицо.

Граймс сурово взглянул на телепата. Что он нашел смешного? Граймса все сильнее охватывал восторг. Она – женщина, и она прекрасна, а он – мужчина. Хрупкие крылья превратились в тонкую драпировку, подчеркивающую, а не скрывающую восхитительное тело его возлюбленной – стройной, с высокой упругой грудью и длинными ногами. Она желала, чтобы он стал ее любовником, ее супругом.

Она желала его.

Она…

Внезапно прекрасное видение померкло.

Не было женщины, распростертой в обольстительной наготе.

Отвратительное насекомое, пьяное до безобразия, разметавшееся на столе, как на постели. Сморщенные крылья, затянутые мутной пленкой фасетчатые глаза. По жвалам, которые продолжают совершать жующие движения, стекает желтоватая жидкость…

Граймса вывернуло наизнанку. Подумать только, он чуть не…

– Капитан! – настойчиво позвал Дин. – Она вырубилась, как лампочка. Пьяна в дым.

– Так держать! – прорычал Граймс. Он снова стал самим собой.

– Всем внимание! – заорал он в ближайший микрофон интеркома. – Капитан на связи. Остановить инерционный и межзвездный двигатель. Включить передатчик Карлотти. Свяжитесь со всеми кораблями, какие есть поблизости, и потребуйте помощи так скоро, как только возможно. Скажите, что мы в дрейфе, двигатели не работают – не хватает топлива.

Он повернулся к Спуки Дину.

– Я оставляю тебя здесь, Призрак. Если она подаст признаки сознания, ты знаешь, что делать. – Он изобразил неколебимую строгость: – Полагаю, я могу тебе доверять…

– Само собой, – отозвался телепат. – Само собой, капитан. Я и представить не мог, что окончу свои дни в качестве рабочей особи единственного в своем роде Улья, населенного… человеко-шмелями! – Он задумчиво взглянул на Граймса: – Как вы думаете, принес бы этот союз какие-нибудь плоды?

– Наверняка, мистер Дин, – буркнул Граймс.

– Фантастика! – выдохнул коммодор Дамиен. – Я почти завидую вам, мистер Граймс. Вы попадаете в такие переделки…

В кабинете коммодора стоял тяжелый аромат шотландского виски. Однако Дамиен, хотя и не был трезвенником, даже не прикоснулся к напитку. Впрочем, несмотря на жажду, Граймс тоже предпочитал сохранять абсолютно трезвую голову.

– Это больше, чем фантастика, – резко произнесла шаарская принцесса-эмиссар, особый представитель самой Высокой Королевы. Если бы не механический голос, ее слова звучали бы как оскорбление. – Это… омерзительно. Недопустимо. Этот офицер насильно вливал в рот спиртные напитки представительнице нашей королевской фамилии. Он…

– Руки выкручивал? – услужливо подсказал Дамиен.

– Этого я не знаю. Теперь она – Королева-мать Брооума.

– Я спасал корабль и людей, – как заведенный повторил Граймс. Коммодор гнусно ухмыльнулся.

– Кажется, мы с этого начали, лейтенант? Впрочем, неважно. Есть дела и поважнее. Мне приходится не только разбираться с жалобой от личного представителя Ее императорского величества…

Если бы Граймсу сказали, что при помощи голосового аппарата можно икнуть от неожиданности, он бы не поверил.

Все происходящее записывалось на пленку. Конечно, орден Золотого медоноса ему уже не светит. Будем надеяться, что его хотя бы не отдадут на растерзание шаарцам.

– Он приучил ее к скотчу… – не отставала принцесса.

– Возможно, вы немного завидуете, – небрежно бросил Дамиен. – Кстати, лейтенант, меня буквально бомбардируют карлоттиграммами с Брооума от Ее не слишком императорского величества. Дама требует, чтобы я немедленно или еще быстрее доставил ей единственного трутня во всей Галактике, с которым она желает спариваться…

– О нет! – возопил Граймс.

– Да, мистер Граймс, да. Я бы с радостью выполнил ее требование, Дамиен печально вздохнул, – но, полагаю, всему должны быть пределы…

Он снова вздохнул и гаркнул:

– Выметайтесь отсюда, трутень!

К сожалению, эффект был слегка подпорчен взрывом хохота.

– И вовсе не смешно, – объявила шаарская принцесса.

Бродячий маяк

Этого не должно было здесь быть.

Здесь вообще ничего не должно было быть, кроме редких атомов водорода, из-за которых межзвездный вакуум не перестает быть вакуумом, да курьера «Щитомордник», летящего к месту назначения.

Этого не должно было быть здесь, но оно было.

И нельзя сказать, что экипаж «Щитомордника», включая лейтенанта Граймса, был не рад этому факту. Хоть какое-то разнообразие после монотонных будней Глубокого космоса.

– Несомненно, там что-то есть, – проговорил фон Танненбаум, вглядываясь в мерцающую полусферу масс-индикатора.

– Гхм… – отозвался Граймс. – А ты уверен, что вокруг никого нет, радист?

– Совершенно уверен, капитан, – ответил Словотный. – По крайней мере, в радиусе тысячи световых лет.

– Тогда свяжись по интеркому с Призраком и спроси, не слышит ли он кого-нибудь… или что-нибудь.

– Есть, капитан, – довольно мрачно отозвался радист. Радисты и псионики – вечные братья-соперники, и нередко это соперничество принимает весьма агрессивные формы.

Через плечо навигатора Граймс вглядывался в бархатный мрак внутри полусферы. Чуть в стороне от жирной светящейся линии, обозначающей траекторию корабля, горела крошечная зелено-голубая искорка. Фон Танненбаум уже определил направление и расстояние до объекта и теперь заканчивал подсчеты.

– Если лететь с прежней скоростью, доберемся до этой штуки ровно через три часа, – сказал он.

– Призрак говорит, что эта штука хранит телепатическое молчание, доложил Словотный.

– Значит, если это корабль, то покинутый, – буркнул Граймс.

– Премия за спасение… – сказал Бидль, едва не сияя от счастья.

– Вы мыслите меркантильно, Первый, – хмыкнул Граймс.

«И я тоже», – добавил он про себя. Кусок жирного премиального пирога, причитающийся капитану, будет весьма неплохим привеском к жалованью…

– Ладно, раз уж Вы об этом заговорили, спускайтесь и проверьте буксирный катер, скафандры и все прочее. Радист, свяжись с Базой Линдисфарна. Через минуту я продиктую рапорт… – И, скорее обращаясь к себе, добавил: – Не стоит отклоняться от курса без спросу. Правда, вряд ли Галактика остановится, если дюжина мешков с почтой прилетят с небольшим опозданием…

Граймс принял у Словотного райтер и быстро настрочил: «Командующему курьерской службы ФИКС. Замечен неизвестный объект, примерные координаты А1763,5*ZU97,75*J222,0. Прошу разрешения на исследование. Граймс».

Когда пришел ответ, Граймс уже приготовился остановить Движитель Манншенна, чтобы начать маневры по сближению с неизвестным объектом.

Ответ гласил: «Разрешение даю, но постарайтесь ни во что не вляпаться, хотя бы для разнообразия. Дамиен».

– Ну, попытаться-то мы можем, капитан, – заметил Бидль, без особой надежды.

Движитель Манншенна был остановлен. Теперь можно было воспользоваться радаром – инструментом куда более точным, чем масс-индикатор. Фон Танненбаум рассчитал траекторию объекта относительно корабля – и проложить курс на сближение не составит никакой проблемы.

Сначала «оно» походило на светящуюся кляксу в центре экрана, но луч прожектора выхватил его из окружающей тьмы – и таинственный объект наконец стал виден и в иллюминаторы. Поначалу это была лишь искорка среди других искр. Но расстояние сокращалось. Искорка превратилась в диск, видимый в бинокль, а затем и невооруженным глазом.

Граймс изучал непонятную штуковину в бинокль. Круглая и, кажется, металлическая. Никаких выступов – зато вся поверхность испещрена какими-то знаками, похожими на буквы или цифры. Штуковина медленно вращалась.

– Может, это мина?.. – с опаской предположил Билль, который стоял перед иллюминатором рядом с Граймсом.

– Может, и мина, – согласился капитан. – И на ней может стоять дистанционный взрыватель.

Он повернулся к фон Танненбауму:

– Пожалуй, не стоит подходить ближе, пилот. Пока не выясним, что это за штука.

Он снова уставился в иллюминатор.

Космические мины – оружие скорее оборонительное, чем наступательное. В трюме «Щитомордника» лежит шесть штук – на всякий случай. В идеале они весьма эффективны – но идеальные условия складываются нечасто. Достаточно сбросить несколько таких мин, чтобы охладить пыл у преследователя… если только он не идет на Манншенновском Движителе. А для того, чтобы в искривленном ПВК состоялся физический контакт двух тел, они должны как минимум синхронизовать уровни темпоральной прецессии.

Здесь, посреди Глубокого космоса, вдали от планетных систем, никто не станет двигаться иначе как на Манншенне, так что от мин проку мало. С другой стороны, осторожность еще никому не вредила. Помнится, один из преподавателей в Академии говорил: «Есть старые астронавты, и есть храбрые астронавты. Но храбрых старых астронавтов не бывает».

– Ракету-зонд, – приказал Граймс.

– Все готово, капитан, – откликнулся Бидль.

– Спасибо, Первый. Запускайте. Режим полного контроля. Подведите ее к… этой штуке… очень осторожно – смотрите не продырявьте. Сделайте несколько кругов, если сможете, и осторожно пристыкуйтесь. – Он помолчал. На всякий случай запустите Манншенна, уровень прецессии нейтральный. Если рванет, мы успеем исчезнуть до того, как осколки долетят до нас.

Капитан выдержал паузу.

– Ни у кого не возникло какой-нибудь блестящей идеи, джентльмены?

– Если можно так выразиться, – нерешительно произнес Словотный. Навести на эту штуку лазерную пушку. Просто на всякий случай.

– Хорошо, выполняйте. А вы, Первый, не пускайте ракету, пока я не скажу.

– Объект на прицеле, – доложил Словотный.

– Отлично. Что ж, Первый, можете попрактиковаться в управлении ракетой.

Бидль повернулся к иллюминатору: одна рука придерживает бинокль, другая лежит на портативной панели управления. Он нажал пусковую кнопку, и почти тут же ракета-зонд появилась в иллюминаторе – гладкая, похожая на рыбу с огненным хвоистом, центральная секция опоясана кольцом красных огоньков, которые хорошо видны на расстоянии, – и с обманчивой медлительностью поплыла прочь, к загадочному шару, освещенному лучом прожектора. Немного не долетев, она повернула и, сохраняя почтительную дистанцию, начала описывать круг – ни дать ни взять планетная система в миниатюре.

Граймс начал нервничать. Он уже на своей шкуре узнал, что главная трудность капитанской работы – удерживаться от вмешательства. И все же…

– Первый, – выпалил он. – Не могли бы вы подвести ракету чуть ближе?

– Я пытаюсь, сэр. Но эта чертова хрень не реагирует на команды.

– Не возражаете, если я попробую? – осведомился Граймс.

– Конечно, нет, капитан.

«Попробуй-попробуй!»

Граймс одел наголовник с биноклем и взял панель управления. Первым делом он намеревался привести ракету обратно к кораблю, а затем немного погонять, чтобы лучше прочувствовать управление. Прошло довольно много времени, прежде, чем он остался доволен результатом: ракета ощущалась как будто внутри нее сидел его крошечный двойник. Тем более что Граймс уже набил руку, упражняясь на симуляторе.

А теперь за дело.

Ракета снова устремилась к таинственному объекту и вышла на орбиту. Отлично. Теперь заглушить двигатель… Как и следовало ожидать, ракета продолжала движение по кругу, превратившись в спутник металлической сферы. А теперь последнее – небольшой выброс из тормозного сопла. Ракета резко сбросит скорость и аккуратно упадет на свою цель.

Но она не упала – как доложил фон Танненбаум, наблюдавший за радаром.

Что-то здесь не так. Масса у этой штуковины весьма приличная – иначе индикатор не заметил бы ее. Чем больше масса, тем выше гравитация. Ладно, есть и другие способы снять с кошки шкурку. Граймс запустил направляющие двигатели ракеты.

– Как у меня получается, пилот? – спросил он.

– А что вы пытаетесь сделать, капитан? – поинтересовался фон Танненбаум. – Высота орбиты не изменилась.

– Гхм.

Возможно, требуется более сильный толчок. Граймс увеличил объем выброса – и опять никакого результата. Не было нужды смотреть на Билля – он и так знал, что на лице первого помощника красуется отлично отработанное выражение «ну-что-я-вам-говорил».

Значит…

Значит, ситуация требует грубой силы и нахальства. Как говорится, наглость-второе счастье.

Граймс отвел ракету прочь, почти к самому кораблю, потом развернул – и на максимальной скорости послал прямо в цель. Он надеялся, что успеет включить тормозные двигатели, прежде чем ракета разлетится о поверхность сферы – но лучше такой контакт, чем никакого.

За второго участника столкновения он особо не волновался.

Направляющие сопла послушно испускали пламя… и ракета хвостом вперед неслась к «Щитоморднику». Управление не действовало.

– Словотный! – рявкнул Граймс. – Огонь!

Ослепительная вспышка – и только облачко раскаленного, но уже безопасного газа продолжало плыть к кораблю.

– Что будем делать теперь, капитан? – осведомился Билль. – Могу я предложить сообщить обо всем на Базу и продолжить полет?

– Можете, Первый. Никакой пункт устава вам этого не запрещает. Но мы будем продолжать исследования.

На Граймса напало упрямство. Хорошо, что задание на этот раз не из разряда срочных! Мешки с почтой не такой уж важный груз. Списки продвижений, назначения… Если даже они никогда не попадут по адресу, ничего страшного не случится. А эта штука дрейфует тут, создавая угрозу навигации. Возможно, подумал Граймс, эту штуку назовут его именем. «Причуда Граймса»… Он усмехнулся. Не самый худший способ достичь бессмертия.

Но что делать?

«Щитомордник» висел в пустоте. Таинственный объект висел рядом, точно синхронизировался с «курьером». Через тысячу семьсот пятьдесят три стандартных года они упадут на Алгол – конечно, если Граймс решит дождаться этого момента. Само собой, пока это не входило в его планы.

Он обвел взглядом своих офицеров, пристегнутых к креслам вокруг стола кают-компании. Офицеры смотрели на него.

Фон Танненбаум по прозвищу «белокурая бестия» жизнерадостно оскалился.

– Крепкий орешек, капитан, – заметил он. – Но улетать, не расколов его… Обидно.

– Согласен, – мрачно изрек Словотный. – Я хочу выяснить, как работает это его отталкивающее поле.

Вителли, который пока еще считался «членом семьи», промолчал.

– Может, у него аллергия на металл? – предположил фон Танненбаум. Попробуем подойти поближе и посмотрим, что получится.

– А вот это черта с два, – буркнул Граймс. – Не сейчас, по крайней мере. Гхм… может, в этом и есть доля правды. Соорудить зонд целиком из пластика… Наверняка это нетрудно.

– А система управления? Там все равно должен быть металл, – возразил Словотный.

– А не будет никакой системы управления, радист. Будет ракета на твердом топливе. Мы просто нацелим ее куда надо, выстрелим и посмотрим, что получится.

– Твердое топливо? – возмутился Бидль. – Допустим, кто-то из нас даже знает формулу. Но нам ни за что не изготовить… этот… как его… кордит.

– А это и не понадобится, Первый. У нас достаточно твердого топлива надо только его извлечь. Из запалов пулевого оружия. Но я собираюсь сделать кое-что другое.

– И что именно, капитан?

– У нас есть графит, а это углерод. В запасах найдется куча всяких химикалий, особенно если они используются в гидропонной установке. Уголь, сера, селитра… Или можно взять хлорат калия…

– Пожалуй, получится, – все еще сомневаясь, признал Бидль.

– Еще бы не получилось, – с довольным видом хмыкнул Граймс.

Разумеется, у них получилось – хотя смешивание пороха, особенно в условиях невесомости, оказалось не таким простым делом, как полагал Граймс. Во-первых, графит для этой цели оказался непригоден. Пробная порция пороха горела медленно, оставляя ужасный серный запах, с которым не справлялась система регенерации воздуха. По счастью, на всяком корабле есть угольные фильтры. Распотрошив фильтр, из одного извлекли уголь и измельчили его в кухонном миксере. Заметив, что все поверхности на камбузе покрываются ровным слоем угольной пыли, Граймс велел запустить инерционный двигатель. Едва появилась псевдогравитация, как дело пошло на лад.

Уголь – тринадцать процентов, селитра – семьдесят пять, сера двенадцать… Плюс-минус, решил Граймс, выковыривая из памяти лекции по истории оружия. Смесь осторожно перемешивали деревянной ложкой. Результат был лучше – но не намного. По крайней мере, пахло столь же отвратительно. Граймс пришел к выводу, что между зернами недостаточно пространства для быстрого распространения огня.

– Призрак, – в отчаянии проговорил он, – ты можешь прочитать мои мысли?

– Это запрещено Уставом, – привычно отозвался телепат.

– К черту Устав. Я честно высидел все эти лекции. Уверен, старый хрыч Далквист излагал эту историю во всех подробностях. Черт, никогда бы не подумал, что знание, как делается черный порох, может пригодиться в современной астронавтике. Но все это есть у меня в памяти… Если б я только мог вытащить это оттуда!

Спуки Дин кивнул.

– Сядьте, капитан. И постарайтесь расслабиться. Ни о чем не думайте. Вы устали, капитан, вы очень устали. Не сопротивляйтесь усталости. Да, лучше сядьте. Позвольте каждой мышце расслабиться…

Граймс лег в кресло. Да, он устал… Казалось, холодные липкие пальцы копались у него в мозгу, ощупывая каждую извилину. Ощущение было мерзкое, но он доверял Дину. Очень уверенно Граймс сказал себе, что доверяет Дину.

– Позвольте вашим мыслям унестись в прошлое. В те дни, когда вы были курсантом Академии… Вы сидите в аудитории, на жесткой скамье, вокруг вас другие курсанты… На кафедре перед аудиторией старый коммандер Далквист… Я вижу его… Седые волосы и борода, блеклые голубые глаза за толстыми стеклами очков кажутся огромными… Я вижу прелестные модельки у него на столе… Кулеврина, фалькон, карронада… Он что-то бубнит, а вы думаете: «Как он ухитряется сделать такие интересные вещи такими скучными?» Вы гадаете: «Что сегодня на ужин? Только бы не вареная баранина»… Кто-то из кадетов смеется. Вы краем уха слушаете, что. говорит коммандер. Он говорит о первых канонирах, которые сами готовили порох и утверждали, что единственный пригодный растворитель – моча винного пьяницы, чтобы наниматель поставлял вино… А если бой оборачивался плохо из-за промахов артиллерии, всегда можно было сказать, что выдали слишком мало выпивки… Но вы думаете о другом: есть ли у вас шансы с той симпатичной медсестрой. Вы слыхали, что она весьма горяча. Вы не знаете, как это происходит – с женщиной, но очень хотите узнать…

Граймс почувствовал, как его оттопыренные уши наливаются жаром. Он вздрогнул и пробудился.

– Достаточно, Призрак. Ты расшевелил мою память. Но если кто-то из вас, джентльмены, полагает, что я объявляю свободное распитие вина, он ошибается. Используем обычную воду. Сначала делаем некое подобие жижи, потом высушим ее… Только никакого нагрева – и не внутри корабля. Слишком рискованно. Но вакуумный отсек подойдет как нельзя лучше.

– А потом? – спросил Бидль, демонстрируя непривычную заинтересованность.

– Потом раскрошим брикеты.

– А это не слишком рискованно?

– Рискованно. Но у нас есть пластиковая чашка, а шеф может сделать крепкие пластиковые лопасти для мешалки. Пока мы не используем металл, нам ничто не грозит.

Они приготовили немного смеси по рецепту Граймса. Словотный пристроил дистанционное управление к миксеру, и все поспешно удалились из отсека – на то время, пока миксер крошил и размалывал «брикеты». Полная чашка черных катышков выглядела вполне безобидно – но небольшое количество, переложенное в блюдце и унесенное подальше от основной массы, сгорело с удовлетворительным «вуфф».

– Вот это другое дело! – воскликнул Граймс. – Можно открывать фирму: «Щитомордник пиротехникс анлимитед».

Процесс пошел. Пока Граймс, Билль и фон Танненбаум готовили новые порции пороха, Словотный и Вителли собрали из пластиковых бутылок шесть корпусов для ракет. Бутылки были из термопластика, так что не составило труда придать им нужную форму – с раструбом и горлышком. Чтобы ракеты сохранили форму после выстрела, их плотно обмотали изолентой. Дело было за малым – изготовить пусковую установку, то есть найти трубу нужного диаметра и снабдить с защитой от взрыва и пусковым механизмом. Последний был собран из деталей пулевого пистолета.

Теперь оставалось совместными усилиями начинить ракеты свежеприготовленным порохом. Бумажные трубочки, пропитанные насыщенным раствором селитры и высушенные, вставляли в корпуса, стараясь расположить точно по центру. Порох насыпался вокруг трубочек и усердно трамбовался.

В этот момент Спуки Дин вышел из роли наблюдателя.

– Простите, что вмешиваюсь, капитан, – сказал он, – но я помню – из ваших воспоминаний… Лектор показывал модели и рисунки. У старых химических ракет были стабилизаторы, чтобы они летели прямо…

Граймс задумался, а затем рассмеялся:

– Те ракеты летали в атмосфере, Призрак. От стабилизаторов в вакууме никакого проку.

Однако это был повод задуматься. Могут ли стабилизаторы, установленные на хвосте ракеты, заставить ее лететь по прямой? Но кроме металла их сделать было не из чего – а металл по условиям задачи не подходил.

Граймс и фон Танненбаум вышли из корабля, чтобы произвести запуск ракет. Магнитные подошвы скафандров крепко прилипали к обшивке, сзади – на всякий случай – тянулись спасательные тросы. Дополнительная страховка не помешает. Любой космолетчик помнит, что действию соответствует равное по силе противодействие. Отдача может быть так велика, что их просто отбросит от корабля.

Граймс держал жутковатого вида базуку, пока навигатор заряжал ее, затем медленно поднял и прицелился. Как и любой другой предмет, это орудие ничего не весило, зато обладало инерцией – и просто-напросто было неуклюжим. К тому времени, как блестящий шарик, ярко светящийся в луче прожектора, оказался в прицеле, Граймс успел взмокнуть.

– Капитан – «Щитоморднику», – произнес он в микрофон. – Я готов открыть огонь.

– «Щитомордник» – капитану, – ответил голос Билля. – Принято.

Палец Граймса нащупал изгиб курка. По лицевому щитку мазнуло оранжевым пламенем, лейтенант инстинктивно отшатнулся – и его оторвало от обшивки корабля и отбросило на всю длину спасательного троса. Граймс выпустил базуку – она была привязана прочными огнеупорными шнурами. Наконец он сумел развернуться и сосредоточился на полете ракеты. Она прошла мимо цели буквально в нескольких метрах. Но траектория была ровной, точно прочерченной по линейке. Значит, поле не сработало.

– Забирает вверх, – сообщил Граймс в пространство.

Он вернулся по тросу обратно, туда, где стоял раньше. Фон Танненбаум зарядил другую ракету. На этот раз Граймс решил целиться чуть выше центра сферы. Произошла небольшая задержка: лицевой щиток его шлема изрядно закоптился. Предусмотрительный фон Танненбаум стер копоть мягкой тряпочкой.

Граймс прицелился и выстрелил. Отдача снова швырнула его в пустоту, и он повис, неуклюже болтаясь на тросе. И тут в динамиках послышался чей-то голос:

– Взорвалось!

– Что взорвалось?

Граймс поспешно обернулся. Таинственная сфера висела на прежнем месте, а между ней и «Щитомордником» появилось растущее облако дыма и какие-то фрагменты, поблескивающие в свете прожектора. Значит, и неметаллические ракеты не подходят… А может быть, эта взорвалась сама собой.

Базуку зарядили в третий раз. Граймс выстрелил – и на этот раз даже ухитрился удержаться на ногах. Ракета ударила прямо и верно… и оранжевая вспышка утонула в облаке белого дыма, которое тут же начало медленно рассеиваться.

– Есть какие-нибудь повреждения? – спросил Граймс. В рубке была оптика, но невооруженным глазом, было ничего не разглядеть.

– Ничего, – наконец ответил Бидль. – Похоже, эту штуковину даже не поцарапало.

– Тогда готовьтесь принять нас с пилотом обратно на борт. Будем думать, что делать дальше.

На следующий день они превратились из инженеров в портных. На «Щитоморднике» имелась пара так называемых «вторых кож» – эластичные трико из плотного губчатого материала. Они поддерживали необходимое давление не хуже, чем громоздкие скафандры. Идеальная «одежда» для работы за бортом, абсолютно не сковывающая движения – но нравились «кожи» очень немногим. В человеке живет неистребимая потребность чувствовать себя защищенным, изолированным от враждебной среды. Кроме того, обычный скафандр имел встроенные приспособления для утилизации выделений тела, небольшой запас воды, контейнер с едой и стимуляторами. По мнению Граймса, идеальный скафандр должен еще и обеспечивать возможность покурить трубку. В общем, скафандр – это, по сути, корабль в миниатюре.

Итак, «кожи» предстояло слегка модифицировать. Прежде всего с них удалили передатчики – металла не должно было быть. Металлические воздушные баллоны заменили пластиковыми. Соединение между шлемом и остальным костюмом также сделали из пластика.

– И кого вы отправите, капитан? – поинтересовался Билль.

– Никого, Первый. Я пойду сам. Если кто-нибудь из вас желает… Нет, только не вы. Вы – мой заместитель и должны оставаться на корабле.

К удивлению Граймса, вызвался Спуки Дин:

– Я с вами, капитан.

– Ты, Призрак? – В голосе Граймса появилась теплота.

Телепат зарделся.

– Я… я чувствую, что должен. Эта штука… пробуждается. Ракета как будто постучалась в ее дверь…

– Почему вы не сказали нам?

– Я… я не был уверен. Но ощущение усиливается. Там что-то есть, какой-то разум.

– Можешь войти с ним в контакт?