Текст книги "История Германии. Том 2. От создания Германской империи до начала XXI века"

Автор книги: Бернд Бонвеч

Соавторы: Юрий Галактионов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 56 страниц)

Внешняя политика Г. Штреземана

В веймарские годы ни один из германских политиков не отказывался от ревизии Версальского договора. Г. Штреземан, возглавлявший министерство иностранных дел Германии в 1923-1929 гг., сформулировал первоочередные задачи германской внешней политики следующим образом.

1. Приемлемое для Германии решение вопросов о репарациях.

2. Защита 10-12 млн немцев, проживающих за пределами Германии.

3. Корректировка восточных границ: возвращение Данцига, польского коридора и пересмотр границы в Верхней Силезии.

4. Вступление Германии в Лигу Наций.

Вопрос об аншлюсе Австрии Штреземан ставил на «второй план», ибо его решение несло с собой не только сложные внешнеполитические проблемы, но и внутриполитические: усиление католического влияния в Германии, объединение Баварии и Австрии против Пруссии, преобладание клерикальных и социалистических партий в немецкой Австрии.

Рурский кризис со всей очевидностью показал, что ревизии Версальских постановлений и возвращения Германии в «концерт» великих держав можно добиться только путем усиления западной ориентации с использованием противоречий в лагере победителей. Идеологом и проводником этого внешнеполитического курса как раз и стал министр Штреземан. Он использовал британскую политику «равновесия сил» в Европе в интересах Германии. Учитывал Штреземан и заинтересованность США в политической стабилизации Европы и разрешении европейских экономических проблем.

Германское правительство приветствовало усилия комитета Дауэса по разрешению репарационного вопроса. В плане Дауэса Г. Штреземан видел не «новый диктат» и «расправу» победителей над Германией, а «экономическое перемирие», которое отвечало интересам Германии. Более того, Штреземан смену экономической парадигмы победителей оценивал как открывающуюся возможность преодоления внешнеполитической изоляции Германии и продолжения борьбы за ревизию Версальского договора.

Наметившийся компромисс между победителями и Германией позволил перейти к урегулированию вопросов европейской безопасности. На Лондонской конференции 1924 г. Штреземану удалось сдвинуть с мертвой точки крайне болезненную для Германии проблему эвакуации франко-бельгийских войск из Рурской области. Французский премьер-министр Э. Эррио согласился освободить некоторые районы Рура уже в 1924 г. и завершить эвакуацию в 1925 г.

Штреземан считал, что и сама Германия должна также сделать шаг к ослаблению европейской напряженности. В конце 1924 – начале 1925 г. он сделал два важных внешнеполитических предложения. Первое – о готовности заключить Пакт о гарантии безопасности и неизменности западных германских границ. Второе – о намерении Германии вступить в Лигу Наций и желании получить место постоянного члена Совета Лиги. Инициативы Штреземана были поддержаны правительством Великобритании. В октябре 1925 г. в швейцарском курортном городке Локарно состоялась международная конференция, на которой был принят Рейнский гарантийный пакт. По этому пакту Германия, Франция и Бельгия взяли на себя взаимные обязательства соблюдать неизменность существующих германо-французской и германо-бельгийской границ и демилитаризацию Рейнской зоны. Стороны обязывались не нападать и не прибегать к войне друг против друга. Они также согласились все возникающие между ними спорные вопросы разрешать путем международного арбитража. В качестве стран-гарантов соблюдения пакта выступили Великобритания и Италия.

В Локарно Штреземан добился того, что гарантийный договор не распространялся на страны Восточной Европы. Спорные вопросы с Польшей и Чехословакией Германия соглашалась разрешать только через арбитражный суд. Штреземан считал, что Локарно открыло возможность возвращения утраченных земель на Востоке. Удержать немцев от насильственного разрешения территориальных претензий победители намеревались обязательным вступлением Германии в Лигу Наций. Оно состоялось 10 сентября 1926 г.

Локарнские соглашения были несомненным успехом германской внешней политики и создавали благоприятные условия для эволюции Версальского миропорядка. По словам Штреземана, в Локарно «был взорван краеугольный камень всей версальской системы». Но для окончательного освобождения Германии от «пут Версаля», подчеркивал министр, необходимы выдержка и терпение.

Однако в правительстве и рейхстаге Штреземан столкнулся с жесткой оппозицией своему курсу со стороны националистов. Министра обвинили в капитуляции перед Францией. В рейхстаге циркулировали слухи о возможной отставке Штреземана и направлении его послом в Великобританию. Пангерманский союз потребовал предать Штреземана суду за «государственную измену». Настороженно отнесся к прозападной политике правительства и президент Гинденбург. Вступление в Лигу Наций он обусловил целым рядом требований к западным странам. В частности, Гинденбург считал, что вступление Германии в Лигу Наций не должно означать признания Германией послевоенных границ в Европе. Штреземан по этому поводу записал в дневнике: «сердцем он [Гинденбург] совсем не с нами». Но 292 голосами «за» при 174 «против» рейхстаг ратифицировал Локарнские соглашения.

Ослабление европейской напряженности создавало возможность для расширения и углубления германо-французских отношений. В сентябре 1926 г. Штреземан и французский министр иностранных дел Аристид Бриан (1862-1932) на уединенной беседе в курортном городе Туари на франко-швейцарской границе наметили план развития двухсторонних отношений на перспективу («свидание в Туари»). Речь шла о досрочной и полной эвакуации Рейнской области, выкупе Германией Саара, долгосрочных экономических и финансовых связях и т. д. Однако из-за негативной реакции общественности двух стран «политика Туари» не была реализована.

Усиление западной ориентации Германии было сделано сознательно в ущерб восточной политике Германии. Сотрудничество немцев с западными странами ослабляло существующие между ними противоречия и отодвигало столь желанную Москве «межимпериалистическую войну». После Локарно в советском руководстве заговорили о создании в Европе «единого антисоветского фронта». Сталин предпочитал сохранить тот «клин» в отношениях немцев с победителями, который, как он полагал, «вбил» Рапалльский договор. Германскому правительству Москва хотела внушить мысль, что Локарно – это лишь «продолжение Версаля», а себя успокаивала убеждением, что «Локарно чревато новой войной в Европе».

Штреземан не симпатизировал Советскому Союзу, но и не выказывал к нему своей неприязни. Рапалльский договор он рассматривал как фактор давления на Запад. Незадолго до своей смерти в 1929 г. Штреземан подчеркивал, что Россия является «козырем» в его дипломатической игре с Западом. Показательно, что германо-советский торговый договор был заключен 12 октября 1925 г., в период работы Локарнской конференции. 24 апреля 1926 г., когда активно обсуждались условия вступления Германии в Лигу Наций, был подписан договор о ненападении и нейтралитете между Германией и СССР. При вступлении Германии в Лигу Наций Штреземану удалось оговорить свое право не участвовать в коллективных санкциях Лиги против государств-агрессоров в связи с отсутствием в Германии «необходимых механизмов». Германское правительство, таким образом, отказалось от участия в возможных санкциях Лиги Наций против СССР.

Однако во второй половине 1920-х гг. СССР не стал заметным внешнеэкономическим партнером Германии. Германский экспорт в Советский Союз в 1928 г. составил всего 3,3 % общего объема экспорта страны. Это объяснялось, во-первых, тем, что деловые германские круги были заинтересованы в иностранных инвестициях в собственную промышленность. На проходивших в начале 1928 г. в Берлине германо-советских переговорах по финансово-экономическим вопросам Штреземан отказался предоставить СССР долгосрочный кредит на 600 млн марок для размещения заказов на германских предприятиях. Во-вторых, немецкое правительство предпочитало видеть в СССР аграрную страну и потребителя продукции немецкой промышленности. В-третьих, советская монополия внешней торговли сдерживала использование принципа наибольшего благоприятствования германскими экспортерами. Переговоры 1928 г. были прерваны немецкой стороной, формально выразившей протест против ареста в Советском Союзе немецких инженеров, обвиненных во вредительстве по сфальсифицированному шахтинскому делу. У немецкой стороны возникали опасения за дальнейшее развитие германо-советских экономических отношений в связи с отказом советского руководства от НЭПа. Немецкие дипломаты отмечали, что сталинский курс отходит от «духа» рапалльских соглашений, и не исключали их денонсирования.

***

Во второй половине 1920-х г. Германия, как и большинство стран капиталистического мира, переживала процесс экономической и политической стабилизации. На первый план вышли парламентские методы управления страной и разрешения противоречий. Радикальные движения и партии были вынуждены приспосабливаться к новым условиям, перестраивая свои ряды. Германия преодолела международную изоляцию и вернулась в «концерт» великих держав.

3. Крах Веймарской системы (1929-1933)

Экономический кризис и «большая коалиция»

В конце 1920-х – начале 1930-х гг. западная цивилизация оказалась в состоянии глубокого экономического кризиса. Порожденная им массовая безработица и резкое падение жизненного уровня огромного числа людей вызвали широкий размах социального протеста. В Германии экономический кризис начался чуть позже, чем в большинстве европейских стран, но затем набрал высокие темпы и принял тяжелый и разрушительный характер. Наивысшей точки он достиг в 1932 г., когда уровень промышленного производства упал по сравнению с 1929 г. на 40 %. Доля Германии в мировом промышленном производстве упала с 15 % в 1928 г. до 9 % в 1932. Число безработных достигало 7 млн человек. Средняя заработная плата сократилась более чем в 2,5 раза. Упал жизненный уровень значительной части населения. Прекратился приток иностранных инвестиций, наступили сроки выплаты долгов по зарубежным кредитам, обострилась репарационная проблема. В состоянии глубокого паралича оказалась финансовая система.

Германия вступила в мировой экономический кризис, имея правительство «большой коалиции» (СДПГ, Центр, НДП, ННП) во главе с социал-демократом Германом Мюллером (1876-1931). Оно было сформировано после майских 1928 г. выборов в рейхстаг, которые зафиксировали слабость позиции буржуазных партий и укрепление роли СДПГ. Социал-демократы получили еще один шанс для активного влияния на формирование государственной политики и укрепления демократических институтов.

Антикризисная политика правительства «большой коалиции» опиралась на механизмы государственного регулирования экономики, но оказалась малоэффективной и противоречивой. Буржуазные партии требовали защитить «национального производителя». В декабре 1929 г. Имперский союз промышленности опубликовал меморандум под названием «Подъем или спад?». В ультимативной форме промышленники предлагали правительству снизить налог на капитал и активизировать инвестиционную политику. Но министры-социалисты на первый план выдвигали решение социальных проблем.

Большие надежды на финансовую стабилизацию коалиционный кабинет связывал с решением репарационного вопроса. В январе 1930 г. был утвержден новый репарационный план, подготовленный специальным комитетом международных экспертов под председательством американца Оуэна Янга (1874-1962). План Янга отменял иностранный контроль над германской экономикой. На 1931-1934 гг. аннуитеты снижались до 1,65 млрд марок. В последующие 30 лет аннуитеты устанавливались в размере 2 млрд марок. По истечении этого срока объем ежегодных платежей устанавливался заново и зависел от платежеспособности Германии. Для осуществления принятых решений в Базеле создавался специальный Банк международных расчетов. Однако исполнение плана Янга не могло сразу же дать позитивных результатов. В условиях финансового кризиса репарации продолжали висеть над Германией, как «Дамоклов меч». К тому же, в самой Германии план Янга вызвал резко отрицательную реакцию со стороны национал-патриотов. Нацисты и коммунисты называли его планом «нового закабаления Германии».

В марте 1930 г. назрел правительственный кризис. В его основе оказались социальные проблемы. Социал-демократы предложили повысить социальные пособия за счет увеличения отчислений работодателей в фонд по безработице с 3,5 до 4 %. Для них пособия по безработице служили мерилом социальной политики партии. ННП, которая ориентировалась на интересы промышленников, категорически отказалась поддержать предложение социал-демократов. Под давлением свободных профсоюзов, требовавших защитить безработных, СДПГ настаивала на своем предложении. Она не приняла и компромиссного варианта, предложенного Центром. Оказавшись в изоляции, фракция СДПГ вышла из коалиции, и 27 марта кабинет Мюллера прекратил существование.

Некоторые историки считают, что произошел «самоотказ» социал-демократов от политического компромисса, который прежде лежал в основе веймарской системы. Возможно, лидеры СДПГ проявили в марте 1930 г. политическую близорукость, решившись ответственность за провал своей политики возложить на буржуазные партии. Но, скорее, ННП и Центр «выдавливали» социал-демократов из правительственной коалиции. В экстремальных условиях начавшегося кризиса, буржуазные партии стремились реализовать свои взгляды на пути его преодоления. В марте 1930 г. произошел не просто полный развал «большой коалиции». Началась первая фаза распада веймарской государственной системы. Правительство Мюллера стало последним парламентским правительством Германии. Экономический кризис стал катализатором краха парламентской системы.

Отказ от парламентской демократии в конце 1920-х – начале 1930-х гг. оказался широким политическим явлением и скорее отвечал общим настроениям германского общества, чем был исключением. Правительственные кризисы, длительные и нередко бесплодные парламентские споры, межфракционная борьба и отстаивание партийных интересов дискредитировали идею парламентаризма в глазах многих немцев. Они считали, что «партийное государство» обанкротилось, что президентская система в условиях кризиса более приемлема и, безусловно, обеспечит экономическое и политическое оздоровление. Новые политические настроения уловили и форсировали буржуазные политические партии, промышленно-финансовые круги, Гинденбург и его окружение. Они не хотели больше иметь дела ни с социал-демократами, ни вообще с парламентским правительством. Формировалась точка зрения, утверждающая, что настала пора заменить оказавшуюся бессильной парламентскую систему авторитарной властью, президентским правлением.

«Президентский» кабинет Г. Брюнинга. Наступление экстремистских сил

30 марта 1930 г. Гинденбург в соответствии с конституцией назначил канцлером председателя парламентской фракции партии Центра Генриха Брюнинга (1885-1970). В правительство вошли представители БНП, НДП, ННП, НННП. Это был кабинет, основанный не на доверии рейхстага, а на доверии президента. Правительство получило возможность управлять страной через принятие чрезвычайных декретов. Но его слабость заключалась в том, что большинство рейхстага могло объявить кабинету вотум недоверия. И тогда президент должен был либо отправить свое правительство в отставку, либо распустить рейхстаг и в течение двух месяцев провести его новые выборы.

В первые месяцы правления кабинет Брюнинга пытался решать финансово-экономические проблемы еще с использованием парламентских традиций. В июле правительство направило в рейхстаг проект бюджета на 1930 г., названный «программой экономического оздоровления» страны. Правительство опиралось на известные и апробированные принципы: сбалансированность бюджета за счет сокращения государственных расходов и увеличение доходов. Урезались расходы на социальные программы, в том числе: пособия по безработице – на 30 %, пенсии – на 20-40 %. Напрямую ущемлялись интересы около 7 млн человек (вместе с семьями). Одновременно правительство оказывало санационную помощь ряду государственных и частных предприятий основополагающих отраслей экономики. Около 100 млн марок выделялось для поддержки сельскохозяйственного производства в восточных районах страны («восточная помощь»).

Представляя программу рейхстагу, канцлер предупредил, что в случае отклонения она будет проведена в жизнь путем принятия чрезвычайных декретов. Голосами депутатов левых партий программа была провалена в рейхстаге. Не исчерпав возможностей компромисса с депутатами, канцлер вступил в необъявленную войну с парламентом. 17 июля по представлению Брюнинга президент подписал первый чрезвычайный декрет «Об устранении экономических, финансовых и социальных нужд». Парламент сделал ответный шаг, и большинством голосов депутаты отклонили чрезвычайный декрет президента. Канцлер продолжил войну и озвучил подписанный президентом декрет о роспуске рейхстага с 18 июля. На 14 сентября были назначены парламентские выборы. Брюнинг рассчитывал, что в новом рейхстаге он найдет полную поддержку своей политике.

Выборы прошли при значительной активности масс. На избирательные участки пришло 82 % избирателей – почти на 7 % больше, чем в 1928 г. Однако результаты голосования не принесли удовлетворения Брюнингу. Буржуазный лагерь оказался в состоянии раскола и организационной неразберихи. Серьезное поражение потерпела НДП. Вследствие непоследовательности и колебаний партии в отношении демократических принципов, она теряла связи с массовым избирателем, превращаясь в партию немецких либералов-интеллектуалов. За НДП, которая стала называться «Немецкой государственной партией» (НГП), проголосовало только 4 % избирателей. Неудачными оказались результаты выборов и для ННП. После смерти в 1929 г. Штреземана партия сошла с либеральных позиций, но не смогла конкурировать с правыми в борьбе за их электорат. В 1930 г. ННП получила 4,5 % голосов.

Печальными оказались результаты и для НННП. В 1928 г. ее фактическим лидером стал газетный магнат Альфред Гугенберг (1865-1951), который отказался от наметившегося сближения партии с республикой. Это привело НННП к расколу. Из ее парламентской фракции вышли 29 депутатов. Число голосовавших избирателей за НННП в 1930 г. составило только 7 %. Единственной буржуазной партией, которая сохранила свои позиции, оказался Центр. Четко отлаженный партийный механизм, католический электорат и пропагандистский аппарат обеспечили партии голоса 12 % избирателей.

Несколько утратила свои позиции СДПГ, которая последовательно выступала в защиту демократии и республики. За нее проголосовало 24,5 %, но это было на 1,5 % меньше, чем в 1928 г. Социал-демократы сохранили самую крупную фракцию в рейхстаге.

КПГ шла на парламентские выборы под лозунгом борьбы против фашистской диктатуры, которая отождествлялась с президентским кабинетом Брюнинга. Тем самым КПГ не видела различия между правым буржуазным правительством и фашистским, между Брюнингом и Гитлером. В качестве альтернативы выдвигалась идея диктатуры пролетариата в форме советской власти, КПГ намеревалась национализировать промышленные предприятия и банки, экспроприировать крупные имения и передать землю крестьянам, повысить заработную плату, улучшить за счет государства социальное обеспечение. Широко использовала партия и «национальные» лозунги: борьба с засильем иностранного капитала, денонсация Версальского договора, отмена плана Янга – «нового заговора мирового империализма против немецкого народа».

Свои успехи в избирательных кампаниях КПГ связывала с рабочим классом, который в массе своей голосовал за социал-демократов. Коммунисты стремились скомпрометировать СДПГ в глазах рабочих. КПГ уже не удовлетворялась широко распространенными в коммунистической среде обычными ругательствами в адрес социал-демократов типа «социал-предатели», «социал-оппортунисты». В борьбе против СДПГ коммунисты стали активными пропагандистами коминтерновской теории «социал-фашизма», к рождению которой приложили руку не только Зиновьев и Сталин, но и лидеры КПГ – Эрнст Тельман и Герман Реммеле. Теория «социал-фашизма» была призвана обозначить классовое «перерождение» социал-демократии, потерю ею характера пролетарской партии и превращение в партию «империалистической», «фашизирующейся» буржуазии.

В условиях углубляющейся радикализации масс, за коммунистов проголосовало 4,6 млн человек – 13 % принявших участие в выборах. Это был несомненный успех. Парламентская фракция коммунистов (77 мандатов) стала третьей по численности. Но КПГ явно переоценивала свой успех, утверждая, что стала единственной победительницей на выборах.

Действительную победу одержала национал-социалистическая партия. За нее проголосовали 6,4 млн избирателей – 18,3 % принявших участие в выборах. Прирост голосов по сравнению с предшествующими выборами 1928 г. составил 800 %. Фракция нацистов в рейхстаге (107 депутатов) стала второй по численности. Немецкий избиратель оказался готовым к восприятию антиреспубликанской, антидемократической пропаганды, которую профессионально и с большим размахом вела нацистская партия.

За нацистов в 1930 г. голосовали, прежде всего, мелкобуржуазные слои, средний класс, то есть те, кто больше всего боялся опуститься ниже традиционного социального уровня. Нацистам отдали голоса более 3 млн женщин, благодаря нацистской пропаганде «ЗК» – традиционных немецких семейных ценностей: Kirche, Kinder, Küche (церковь, дети, кухня). За нацистов проголосовала значительная часть молодежи, особенно студенческой, нередко вопреки политическому выбору своих родителей. Молодежи импонировала идея «коренного обновления нации», осуществить которую нацисты предлагали молодым немцам. Одна из пропагандистских статей Г. Штрассера так и называлась: «Уступите дорогу, старики». За нацистов голосовали больше в восточных протестантских и северных районах, чем в католических западных и южных. Их больше поддерживали в сельской местности и мелких городах, чем в крупных промышленных центрах.

Избирательный успех национал-социалистической партии можно объяснить тем, что она стремилась найти поддержку в различных социальных, экономических, религиозных слоях общества. В этом смысле нацистская партия была ближе к «народной» партии, чем все остальные немецкие партии. Многие из голосовавших избирателей за НСДАП были не столько сторонниками Гитлера, сколько противниками существующей власти. Национал-социалистическая партия фактически поглотила правое крыло политического спектра страны. До конца 1930 г. численность НСДАП увеличилась на 100 тыс. и составила 389 тыс. человек.

В результате выборов, в рейхстаге сложилось следующее соотношение сил: буржуазные партии оказались в меньшинстве, получив всего 178 мандатов из 577; партии прежней «большой коалиции» также не имели парламентского большинства: 280 депутатов. Открытые противники республики – КПГ и НСДАП – вместе с НННП получили 222 мандата. Таким образом, в 1930 г., во-первых, обнаружилось состояние раскола немецкого общества на основе его радикализации. Во-вторых, подтвердился начавшийся системный кризис парламентской демократии. В-третьих, был зафиксирован новый лидер правого лагеря. Им стала НСДАП, а сам Гитлер превратился в одну из ключевых фигур на политической сцене страны. Гинденбургу ничего не оставалось, как продолжить практику формирования «президентских» правительств. Брюнинг сохранил пост рейхсканцлера.