Текст книги "Смерть королей"

Автор книги: Бернард Корнуэлл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 22 страниц)

– Зачем ему нужно пугать Эорика? – спросил я. – Я думал, что планировался альянс?

– Король Эорик позволяет своим кораблям охотиться на наши торговые корабли, – сказал священник, – и должен возместить убытки до того, как мы пообещаем ему защиту. Король верит, что ты будешь убедительным.

– Мы не отправимся в путь ещё, по крайне мере, десять дней, – сказал я, угрюмо смотря на священников, – всё это время я должен кормить всех вас?

– Да, господин, – ответил счастливый Уиллибальд.

Судьба – странная штука. Я отказался от христианства, предпочитая богов датчан, но я любил Этельфлед, дочь Альфреда, а она была христианкой, и это означало, что я использовал свой меч на стороне креста.

И похоже, что поэтому я смогу провести Йолль в Восточной Англии.

Осферт прибыл в Букингаам, привезя ещё двадцать воинов из моей дружины. Я призвал их, потому что хотел большой группой отправиться в Восточную Англию.

Король Эорик, возможно, и предложил договориться, возможно, он даже согласится и на требования Альфреда, но переговоры лучше вести с позиции силы, и я планировал прибыть в Восточную Англию с впечатляющим эскортом.

Осферт и его люди присматривали за Честером, римским лагерем на краю северо-западной границы Мерсии, где укрылся Хэстен после того как его силы были уничтожены в Бемфлеоте. Осферт поприветствовал меня сдержанно, в своём духе.

Он редко улыбался, и весь его вид показывал неодобрение того, что он видел, но я думаю, что он был рад воссоединиться со всеми нами.

Он был сыном Альфреда, рожденным от служанки до того как Альфред открыл для себя сомнительные радости христианского послушания.

Альфред хотел, чтобы его бастард стал священником, но Осферт предпочёл путь воина.

Это был странный выбор, так как он не получал удовольствия от хорошей драки и не жаждал моментов дикого упоения боем, когда гнев и меч делали остальной мир таким скучным, однако Осферт привнес в бой качества своего отца.

Он был серьезным, думающим и последовательным. Там, где мы с Финаном шли напролом, Осферт использовал ум, а это неплохая вещь для воина.

– Хэстен все ещё зализывает свои раны, – сказал он мне.

– Мы должны были убить его, – проворчал я. Хэстен отступил к Честеру, после того как я уничтожил его флот и армию при Бемфлеоте.

Мой инстинкт подсказывал мне следовать за ним и добить раз и навсегда, но Альфред захотел, чтобы его люди вернулись в Уэссекс, а у меня не хватило людей, чтобы осадить стены римского форта в Честере, поэтому Хэстен до сих пор жив.

Мы наблюдали за ним, ожидая доказательств того, что он набирает людей, но Осферт считал, что Хэстен слабел, а не усиливался.

– Ему придется проглотить свою гордость и присягнуть кому-то другому, – предположил он.

– Сигурду или Кнуту, – сказал я. Сигурд и Кнут были на данный момент самыми сильными датчанами в Британии, хотя ни один из них не был королем.

У них есть земли, богатства, стада, серебро, корабли, люди и амбиции.

– Зачем им нужна Восточная Англия? – полюбопытствовал я вслух.

– Почему бы нет? – ответил Финан. Он был моим ближайшим соратником, человеком, которому я больше всего доверял в бою.

– Потому что они хотят Уэссексс, – сказал я.

– Они хотят всю Британию, – отозвался Финан.

– Они выжидают, – сказал Осферт. – Чего?

– Смерти Альфреда, – сказал он. Он редко называл Альфреда «отец», словно, как и король, стыдился своего рождения.

– О, да, начнется хаос, когда это случится, – сказал Финан с удовольствием.

– Эдвард будет хорошим королем, – сказал Осферт осуждающе.

– Ему придется драться за это, – сказал я. – Датчане будут пробовать его на зуб.

– А ты будешь за него драться? – спросил Осферт.

– Мне нравится Эдвард, – уклончиво сказал я. Он мне нравился. Мне было его жаль, когда он был ребенком, потому что отец поместил его под контроль неистовых священников, чьей обязанностью было сделать из Эдварда идеального наследника для христианского королевства Альфреда.

Когда я встретил его вновь, прямо перед битвой при Бемфлеоте, он показался мне помпезным и нетерпимым молодым человеком, но ему нравилась компания воинов, а помпезность исчезла.

Он дрался хорошо под Бемфлеотом, а теперь, если можно верить сплетням Уиллибальда, он также узнал немного о том, что такое грех.

– Его сестра хотела бы, чтобы ты поддержал его, – многозначительно сказал Осферт, вызвав смех Финана. Все знали, что Этельфлед была моей возлюбленной, так же как и то, что отец Этельфлед был отцом Осферта, но большинство вежливо притворялось, что не знают об этом, и намёк Осферта был самым большим, на что он осмеливался, чтобы подчеркнуть мою связь с его сводной сестрой.

Я бы с большим удовольствием провел рождество с Этельфлед, но Осферт сказал мне, что её призвали в Винтанкестер, а я знал, что мне не рады за столом Альфреда.

Кроме того, теперь я должен был доставить волшебную рыбу Эорику и волновался, что Сигурд и Кнут совершат набег на мои земли, пока я нахожусь в Восточной Англии.

Сигурд и Кнут отплыли на юг прошлым летом, отправив свои корабли к южному побережью Уэссекса, в то время как армия Хэстена опустошала Мерсию.

Два датчанина из Нортумбрии рассчитывали отвлечь армию Альфреда, пока Хэстен атакует северные границы Уэссекса, но Альфред и так отправил ко мне свои войска. Хэстен лишился своей военной мощи, а Сигурд и Кнут обнаружили, что они не в силах захватить какой-либо из бургов Альфреда, укрепленных городов, которые были разбросаны по всей земле саксов, и поэтому они вернулись на свои корабли. Я знал, что на этом они не успокоятся.

Они были датчанами, что значит – строили планы со злым умыслом.

Поэтому на следующий день, по талому снегу, я взял Финана, Осферта и еще тридцать человек и повел их в земли олдермена Беорнота. Мне нравился Беорнот.

Он был старым, седым, увечным и вспыльчивым. Его земли находились на самом краю Саксонской Мерсии, и все на север от него принадлежало датчанам, что значит, последние несколько лет он был вынужден защищать свои угодья и деревни от атак людей Сигурда Торсона.

– Боже всемогущий, – приветствовал он меня, – не говори, что ты надеешься остаться на рождественский пир в моем замке!

– Я предпочитаю хорошую пищу, – ответил я.

– А я предпочитаю приличных гостей, – парировал он и крикнул слугам, чтобы они увели наших лошадей. Он жил немного северо-восточнее от Товечестера в великолепном доме, окруженном амбарами и конюшнями и защищенном крепким частоколом.

Пространство между домом и самым большим амбаром сейчас было залито кровью от забоя скота.

Мужчины подрезали испуганным животным подколенные сухожилия, чтобы пригнуть их к земле и держать в неподвижности, пока другие убивали их ударом топора в лоб.

Подергивающиеся туши оттаскивали в сторону, где женщины и дети с помощью длинных ножей свежевали и разделывали их.

Собаки следили и дрались за обрезки потрохов, которые бросали в их сторону. Воздух вонял кровью и экскрементами.

– Это был хороший год, – сказал мне Беорнот. – В два раза больше приплода, чем в прошлом году. Датчане оставили меня в покое.

– Не было набегов на стада?

– Один или два, – он пожал плечами. С тех пор как я видел его в прошлый раз, его ноги парализовало, и его всюду переносили в кресле. – Старый я стал, – сказал он мне. – Умираю снизу вверх. Думаю, ты хочешь эля?

Мы обменялись новостями в его доме. Он взревел от смеха, когда я рассказал ему о покушении на мою жизнь.

– Теперь ты используешь овец, чтобы защитить себя? – он увидел, как его сын входит в зал и прокричал ему, – иди сюда, послушай как лорд Утред победил в овечьей битве!

Сына звали Беортсиг, как и у отца, у него были широкие плечи и густая борода. Он посмеялся над историей, но похоже, принужденно. – Говоришь, разбойники приходили из Товечестера? – спросил он.

– Так сказал тот подлец.

– Это наша земля, – произнес Беортсиг.

– Разбойники, – пренебрежительно сказал Беорнот.

– И глупцы, – добавил Беортсиг.

– Худой, лысый, одноглазый человек нанял их, – сказал я. – Знаешь кого-то похожего?

– Похож на нашего священника, – хохотнул Беорнот. Беортсиг промолчал. – Что привело тебя к нам? – спросил Беорнот, – помимо желания опустошить мои бочки с элем?

Я рассказал ему о просьбе Альфреда заключить договор с Эориком и о том, что его посланцы объяснили желание короля страхом перед Сигурдом и Кнутом.

Беорнот засомневался.

– Сигурду и Кнуту не нужна Восточная Англия, – произнёс он.

– Эорик считает, что нужна.

– Он дурак, – сказал Беорнот, – и всегда им был. Сигурд и Кнут хотят Мерсию и Уэссекс.

– Как только они завладеют этими королевствами, господин, – мягко сказал Осферт нашему хозяину, – им понадобится Восточная Англия.

– Похоже на правду, – признал Беорнот.

– Почему бы им сначала не захватить Восточную Англию? – предположил Осферт, – и пополнить свои банды её мужчинами?

– Пока Альфред жив, ничего не произойдёт, – предположил Беорнот. Он осенил себя крестом. – И я молюсь, чтобы он жил.

– Аминь, – произнёс Осферт.

– Так ты хочешь потревожить покой Сигурда? – спросил меня Беорнот.

– Я хочу знать, чем он занят, – ответил я.

– Он готовится к Йоллю, – пренебрежительно заметил Беортсиг.

– А это значит, что весь следующий месяц он будет пьян, – добавил отец.

– Он не беспокоил нас весь год, – сказал сын.

– И я не хочу, чтобы ты разворошил это осиное гнездо, – заявил Беорнот. Он говорил достаточно беспечно, но смысл его речей был тяжек.

Если бы я поехал на север, то мог спровоцировать Сигурда, и тогда земли Беорнота заполнились бы стуком датских копыт и окрасились в алый датскими мечами.

– Я должен ехать в Восточную Англию, – объяснил я, – и Сигурду не понравится идея альянса между Эориком и Альфредом. Он может послать людей на юг, чтобы заявить о своем недовольстве.

Беорнот, насупившись:

– А может и не послать.

– Что я и хочу выяснить, – заметил я.

На что Беорнот проворчал:

– Тебе скучно, лорд Утред? Ты хочешь убить пару датчан?

– Я всего лишь хочу посмотреть на них, – ответил я.

– Посмотреть?

– Пол-Британии уже знает об этом договоре с Эориком, – сказал я, – и кто наиболее заинтересован в том, чтобы помешать его заключению?

– Сигурд, – признал Беорнот после паузы.

Я иногда представляю Британию в виде мельницы. В основании – мощные и надежные жернова Уэссекса, а наверху такие же мощные точильные камни датчан, и Мерсия размалывается между ними. Мерсия – это то место, где саксы и датчане сражаются чаще всего.

Альфред благоразумно распространил свою власть над большей частью юга, но на севере господствовали датчане; пока силы были равны, и обе стороны искали союзников.

Датчане переманивали уэльских королей на свою сторону, но хотя валлийцы питали вечную ненависть ко всем саксам, они боялись гнева своего христианского бога больше, чем датчан, и потому большинство валлийцев поддерживали непрочный мир с Уэссексом.

Однако, на востоке лежало непредсказуемое королевство Восточной Англии, управляемое датчанами, но как будто бы христианское. Восточная Англия могла покачнуть весы.

Если бы Эорик послал людей биться с Уэссексом, тогда победили бы датчане, но если бы он заключил союз с христианами, тогда датчане были бы разгромлены.

Сигурд, как я думал, хотел предотвратить заключение договора, и у него было на это две недели. Не он ли послал тринадцать человек, чтобы убить меня?

У очага Беорнота это показалось лучшей разгадкой. И если это он, что он предпримет дальше?

– Хочешь вывести его на чистую воду, а? – спросил Беорнот.

– Я не собираюсь провоцировать его, – пообещал я.

– Без смертей? Без грабежей?

– Ничего такого, – заверил я.

– Бог знает, чего ты добьешься, не прирезав пару ублюдков, – сказал Беорнот, – но хорошо. Иди и разнюхай. Беортсиг пойдет с тобой.

Он посылал своего сына и десяток воинов, чтобы убедиться, что мы сдержим слово. Беорнот боялся, что мы планируем разграбить несколько датских ферм, угнать скот, захватить серебро и рабов. Его люди должны были предотвратить это, но на самом деле я хотел только разведать территорию.

Я не доверял Сигурду и его союзнику Кнуту. Они оба мне нравились, но я знал, что они прирежут меня так же спокойно, как мы режем скотину зимой. Сигурд был богаче, а Кнут – опаснее. Он все еще был молод, и в свои годы уже стяжал себе славу воинственного датчанина, человека, чей меч внушал страх и уважение. Такие люди привлекают других. Они пришли из-за моря, на веслах шли в Британию за своим предводителем, обещавшим богатство. И весной, думал я, датчане обязательно придут снова, хотя возможно они подождут смерти Альфреда, зная, что смерть короля принесет неопределенность, а в неопределенности лежат возможности.

Беортсиг думал о том же.

– Альфред правда умирает? – спросил он меня, когда мы ехали на север.

– Так все говорят.

– Так говорили и раньше.

– Много раз, – согласился я.

– Ты веришь в это?

– Я сам его не видел, – ответил я. И я знал, что даже если бы захотел с ним повстречаться, в его дворце мне не оказали бы гостеприимства. Мне говорили, Этельфлед уехала в Винтанкестер на рождественские гуляния, но более вероятно, что ее позвали присмотреть за умирающим, чем ради сомнительных удовольствий отцовского застолья.

– И наследником будет Эдвард? – спросил Беортсиг.

– Таково желание Альфреда.

– А кто станет королем Мерсии? – спросил он.

– В Мерсии нет короля, – ответил я.

– Должен быть, – сказал он с горечью, – и не западный сакс! Мы мерсийцы, а не западные саксы.

Я промолчал. Когда-то в Мерсии были короли, но теперь она подчинялась Уэссексу.

Альфред устроил это. Его дочь вышла замуж за самого могущественного мерсийского олдермена, и большинство саксов в Мерсии были довольны, что практически находились под защитой Альфреда, в то время как не всем мерсийцам нравилось господство западных саксов.

После смерти Альфреда могущественные мерсийцы начнут поглядывать на свой пустующий трон, и я предполагал, что Беортсиг как раз из таких.

– Наши предки были здесь королями, – сказал он мне.

– Мои предки были королями в Нортумбрии, – возразил я, – но я не жажду трона.

– Мерсией должен править мерсиец, – сказал он. Казалось, ему не по себе в моей компании, или, может быть, он беспокоился потому, что мы глубоко проникли в земли Сигурда.

Мы ехали прямо на север, низкое зимнее солнце отбрасывало наши тени далеко перед нами. Первое поселение, которое мы миновали, представляло из себя выжженные руины, и только после полудня мы въехали в деревню.

Селяне видели, что мы приближаемся, поэтому я взял своих всадников и повел их в близлежащий лес, пока мы не наткнулись на убежище, где пряталась пара.

Это были саксы, раб с женой, и они сказали, что их господин – датчанин.

– Он в своем доме? – спросил я.

– Нет, господин.

Мужчина трясясь стоял на коленях, не в силах поднять глаза, чтобы встретиться со мной взглядом.

– Как его зовут?

– Ярл Йорвен, господин.

Я посмотрел на Беортсига, тот пожал плечами.

– Йорвен – один из людей Сигурда, – сказал он, – он ненастоящий ярл. Может быть, у него тридцать или сорок воинов.

– Его жена в доме? – спросил я коленопреклоненного.

– Она там, господин, и еще воины, но немного. Остальные ушли, господин.

– Куда ушли?

– Я не знаю, господин.

Я бросил ему серебряную монету. Едва ли я мог позволить себе это, но лорд должен быть лордом.

– Приближаются святки, – пренебрежительно сказал Беортсиг, – и Йорвен, возможно, ушел в Китринган.

– Китринган?

– Мы слышали, Сигурд и Кнут празднуют Йолль там, – ответил он.

Мы выехали из леса, обратно на мокрое пастбище. Облака теперь закрывали солнце, и я подумал, что скоро пойдет дождь. – Расскажи мне о Йорвене, – попросил я Беортсига.

Тот пожал плечами.

– Датчанин, конечно же. Прибыл два лета назад, и Сигурд дал ему эту землю.

– Он родня Сигурду?

– Не знаю.

– Сколько ему?

Он опять пожал плечами:

– Молодой.

И почему бы мужчине ехать на праздник без жены? Я почти спросил вслух, но подумал, что мнение Беортсига бесполезно, и сохранил молчание.

Вместо этого я пришпорил лошадь и гнал, пока не достиг места, откуда был виден дом Йорвена. Это было достаточно хорошее строение с крутой кровлей и бычьим черепом, прикрепленным на высоком коньке.

Крыша была достаточно новой, судя по тому, что она еще не покрылась мхом. Дом был окружен частоколом, и я увидел, что двое мужчин наблюдают за нами.

– Сейчас хороший момент, чтобы атаковать, – небрежно заметил я.

– Они оставили нас в покое, – сказал Беортсиг.

– И ты думаешь, что это надолго?

– Я думаю, что нам пора возвращаться, – ответил он, и когда я промолчал, добавил, – если мы хотим попасть домой до наступления ночи.

Вместо этого я направился дальше на север, не внимая жалобам Беортсига. Мы не тронули дом Йорвена и пересекли невысокий хребет, за которым увидели широкую долину.

Лёгкий дымок показывал, где располагались деревни или фермы, а тусклое мерцание выдавало реку.

Прекрасное место, думал я, плодородное, у воды, как раз такие земли нужны датчанам.

– Ты говоришь, у Йорвена тридцать или сорок воинов? – задал я вопрос Беортсигу.

– Не более того.

– Итого один отряд, – произнёс я. Значит, Йорвен с приспешниками переплыли море на одном корабле и присягнули на верность Сигурду, который взамен дал им приграничные земли.

Если бы саксы напали, Йорвен наверняка бы погиб, но он готов был рискнуть, а если бы Сигурд решил идти на юг, награда была бы гораздо значительней.

– Хэстен беспокоил вас, когда был здесь прошлым летом? – спросил я Беортсига, пришпорив лошадь.

– Он оставил нас в покое, – ответил тот. – Он грабил земли на западе.

Я кивнул. Отец Беортсига, размышлял я, устал сражаться с датчанами и платил дань Сигурду.

Это была единственная причина, по которой на земле Беорнота царило явное спокойствие, а Хэстен, видимо, оставил его в покое по приказу Сигурда.

Хэстен ни за что бы не осмелился оскорбить Сигурда, поэтому он несомненно избегал земли саксов, оплачивавших мир.

Для разбоя ему досталась большая часть южной Мерсии, там он жёг, насиловал и грабил, пока я не разгромил у Бемфлеота его основные силы, после чего он в страхе бежал в Честер.

– Тебя что-то тревожит? – спросил меня Финан. Мы спускались к видневшейся вдалеке реке. Ветер сдувал с наших спин мелкие капли дождя.

Мы с Финаном умчались вперёд, Беортсиг и его люди не могли нас услышать.

– С чего бы это мужчине ехать на празднование Йолля без жены? – спросил я Финана.

Он пожал плечами.

– Может, она уродлива. Может, для праздников у него есть кто-то моложе и привлекательнее?

– Возможно, – пробурчал я.

– Или его вызвали, – произнёс Финан.

– Зачем Сигурду созывать воинов в разгар зимы?

– Потому что он знает об Эорике?

– Вот это меня и тревожит, – сказал я.

Дождь лил сильнее, сопровождаемый резким ветром. День клонился к концу, было темно, сыро и холодно. В замёрзших канавах белели остатки снега.

Беортсиг настаивал на нашем возвращении, но я продолжал ехать на север, решительно приближаясь к двум большим домам.

Кто бы ни охранял это место, он уже должен был заметить нас, однако никто не выехал бросить вызов.

Более сорока вооруженных людей со щитами, копьями и мечами проехали по их стране, а они даже не побеспокоились узнать, кто мы или что тут делаем?

Это говорило мне о том, что дома плохо охранялись. Любой увидевший, что мы проезжаем, был рад пропустить нас, лишь бы мы никого не тронули.

Впереди на земле виднелся след. Я попридержал коня у его края. След пролегал поперёк нашей тропы и терялся в заливных лугах на южном берегу реки, покрывшейся рябью от дождевых капель.

Я повернул назад, делая вид, что мне не интересна ни вытоптанная земля, ни глубокие следы от конских копыт.

– Мы возвращаемся, – сказал я Беортсигу.

След был от конских копыт. Ехавший под холодным дождём Финан направил своего жеребца ко мне.

– Восемьдесят человек, – произнёс он.

Я кивнул. Я доверял его мнению. Два отряда проехали с запада на восток, и копыта их коней оставили след на раскисшей от воды земле.

Два отряда ехали к реке, но куда? Я замедлил ход, позволив Беортсигу догнать нас.

– Так где, по твоим словам, Сигурд праздновал Йолль? – спросил я.

– В Китрингане, – ответил он.

– А где Китринган?

Он указал на север.

– Один день пути, может, два. У него там дом для празднеств.

Китринган лежал к северу, а след уходил на восток.

Кто-то лгал.

Глава вторая

Я не понимал, насколько важно для Альфреда предполагаемое соглашение, пока не вернулся в Букингаам и не обнаружил шестнадцать монахов, уплетающих мою еду и пьющих мой эль.

Самые молодые из них были ещё безусыми юнцами, а самый старый, их руководитель, был дородным мужчиной примерно моего возраста.

Его звали брат Джон, и он был так толст, что с трудом смог поклониться.

– Он из Франкии, – с гордостью произнес Уиллибальд.

– Что он здесь делает?

– Он королевский слагатель песен! Он руководит хором.

– Хором? – спросил я.

– Мы поем, – произнес брат Джон грохочущим голосом, который, казалось, выходил из недр его вместительного живота.

Он повелительно махнул монахам рукой и крикнул:

– Одному Богу слава.

– Встать! Глубокий вздох! По моей команде! Раз! Два!

Они начали петь.

– Рты открыты! – заорал на них брат Джон. – Шире! Раскройте рты так же широко, как птенцы, просящие есть! От живота! Дайте мне услышать вас!

– Достаточно! – закричал я, прежде чем они закончили первый куплет. Я бросил меч в ножнах Осви, своему слуге, и пошел греться к центральному очагу зала.

– Почему, – спросил я Уиллибальда, – я должен кормить поющих монахов?

– Важно, чтобы мы произвели хорошее впечатление, – ответил он, с сомнением косясь на мою забрызганную грязью кольчугу.

– Мы представляем Уэссекс, господин, и должны продемонстрировать все великолепие двора Альфреда.

Альфред с монахами послал знамена. На одном красовался дракон Уэссекса, а другие были расшиты изображениями святых и символами веры.

– Эти тряпки тоже возьмём? – спросил я.

– Конечно, – ответил Уиллибальд.

– Я могу взять знамя с изображением Тора, например? Или Одина?

Уиллибальд вздохнул:

– Прошу, господин, не надо.

– Почему мы не можем взять изображение какой-нибудь женщины-святой? – спросил я.

– Уверен, что можем, – ответил Уиллибальд, обрадовавшись предложению, – если ты желаешь.

– Одной из тех, которых сначала раздели донага, прежде чем убить, – добавил я, и отец Уиллибальд снова вздохнул.

Сигунн принесла мне рог с подогретым элем, и я поцеловал её.

– Всё хорошо? – спросил я её.

Она взглянула на монахов и пожала плечами. Я заметил, что Уиллибальд заинтересовался ею, особенно когда я обнял её и притянул к себе.

– Она моя женщина, – пояснил я.

– Но, – начал он и резко замолчал. Он думал об Этельфлед, но не осмелился произнести её имя.

Я улыбнулся.

– Ты хочешь о чём-то спросить, отец?

– Нет-нет, – поспешно ответил он.

Я посмотрел на самое большое знамя – громадный пестрый квадрат кремового цвета с вышитым изображением распятия.

Знамя было таким большим, что нести его пришлось бы двум, а то и более, воинам, если бы дул ветер сильнее легкого бриза.

– Эорик знает, что мы ведем армию? – спросил я Уиллибальда.

– Ему велели ожидать сотню людей.

– А он ожидает ещё и Сигурда с Кнутом? – язвительно спросил я, и Уиллибальд уставился на меня с отсутствующим видом.

– Датчане знают о соглашении, – сказал я ему, – и попытаются помешать.

– Помешать? Как?

– А ты как думаешь? – спросил я.

Уиллибальд побледнел ещё больше.

– Король Эорик отправляет к нам людей для сопровождения.

– Он направляет их сюда? – рассерженно произнес я, думая, что придётся кормить ещё большее количество народа.

– В Хантандон, – произнес Уиллибальд, – а оттуда они проведут нас в Элей.

– Зачем нам ехать в Восточную Англию? – спросил я.

– Чтобы заключить соглашение, разумеется, – ответил Уиллибальд, озадаченный вопросом.

– Так почему Эорик не отправляет людей в Уэссекс? – допытывался я.

– Эорик отправил людей, лорд! Он отправил Цеолберта и Цеолнота. Король Эорик предложил договор.

– Тогда почему бы его не подписать и не скрепить печатью в Уэссексе? – настаивал я.

Уиллибальд пожал плечами:

– Разве это имеет значение, господин? – спросил он с долей нетерпения. – И предполагалось, что мы встретимся в Хантандоне через три дня, – продолжил он, – и если погода не изменится к худшему, – добавил он тихим голосом.

Я слышал о Хантандоне, хотя никогда не был там, и я знал о нём только то, что он лежит где-то по ту сторону расплывчатой границы между Мерсией и Восточной Англией.

Я жестом позвал близнецов, Цеолберта и Цеолнота, и они поспешили от своего стола, где сидели с двумя священниками, которых отправили с Уиллибальдом из Уэссекса.

– Если бы мне пришлось ехать отсюда прямо в Элей, – спросил я близнецов, – какой дорогой я бы поехал?

Они пошептались между собой пару секунд, затем один из них предположил, что самый быстрый путь лежит через Грантакастер.

– Отсюда, – продолжил второй, – прямо до острова идет римская дорога.

– Острова?

– Элей – это остров, – сказал близнец.

– В болотах, – добавил второй.

– С монастырем!

– Который был сожжён язычниками.

– Хотя церковь теперь восстановлена.

– Благодарение Богу.

– Святая Этельред построила монастырь.

– И она была замужем за нортумберлендцем, – сказал Цеолнота или Цеолберта, думая, что льстит мне, потому что я нортумберлендец.

Я лорд Беббанбурга, ходя в те дни мой отвратительный дядя жил в этой крупной крепости на берегу океана. Он украл её у меня, и я планировал вернуть её обратно.

– А Хантандон, – спросил я, – лежит на пути в Грантакастер?

Близнецы выглядели удивленными моим невежеством.

– О нет, господин, – сказал один из них, – Хантандон лежит дальше на север.

– Так почему мы едем туда?

– Король Эорик, господин, – начал второй близнец, но запнулся. Было понятно, что над этим вопросом не задумывались ни он, ни его брат.

– Этот путь не хуже других, – решительно сказал его брат.

– Лучше, чем Грантакастер? – настаивал я.

– Почти так же хорош, господин, – заявил один из близнецов.

Бывают моменты, когда человек чувствует себя, словно загнанный дикий кабан в лесу, который слышит охотников и лай гончих, чувствует, как сердце бьется все сильнее, и не знает в какую сторону бежать, ведь звуки идут отовсюду и ниоткуда.

Ничто из этого не было правдой. Ничто. Я призвал Ситрика, своего бывшего слугу, который теперь стал воином моего дома.

– Найди кого-нибудь, – сказал ему я, – любого, кто знает Хантандон. Приведи его сюда. Я хочу, чтобы он завтра был здесь.

– Где мне искать? – спросил Ситрик.

– Откуда мне знать? Сходи в город. Поговори с людьми в тавернах.

Ситрик, худощавый и остролицый, с возмущением посмотрел на меня.

– Я должен найти кого-то в таверне? – спросил он так, будто это было невозможно.

– Торговца, – закричал я на него. – Найди мне того, кто путешествует! И не напейся. Найди кого-нибудь и приведи ко мне.

Ситрик по-прежнему выглядел хмурым, возможно, потому что у него не было ни малейшего желания возвращаться на холод.

На мгновение он напомнил своего отца, Кьяртана Жестокого, от которого саксонская рабыня родила Ситрика, но затем он смерил свой гнев, развернулся и вышел.

Финан, заметивший свирепость Ситрика, расслабился.

– Найди мне того, кто знает, как попасть в Хантандон, Грантакастер и Элей, – крикнул я вслед Ситрику, но он не ответил и вышел.

Я достаточно хорошо знал Уэссекс и изучил часть Мерсии. Я знал земли около Беббанбурга и Лундена, однако остальная Британия была мне практически неизвестна.

Мне нужен был кто-то, знающий Восточную Англию так же хорошо, как я Уэссекс.

– Мы знаем все эти места, господин, – сказал один из близнецов.

Я проигнорировал это замечание, поскольку близнецы никогда бы не смогли понять моих страхов.

Цеолберт и Цеолнот посвятили свою жизнь обращению датчан, они рассматривали возможное соглашение с Эориком как знак того, что их бог одерживал верх над языческими божествами, они бы вряд ли поддержали не дававшую мне покоя мысль.

– А Эорик, – спросил я близнецов, – отправляет людей, чтобы встретить нас в Хантандоне?

– Эскорт, господин, да. Его, скорее всего, возглавит ярл Оскитель.

Я слышал об Оскителе. Он руководил телохранителями Эорика, следовательно, был военачальником Восточной Англии. – Сколько людей он приведёт? – спросил я.

Близнецы пожали плечами.

– Может, сотню? – сказал один из них.

– Или две? – произнёс второй.

– И мы вместе отправимся в Элей, – радостно сказал первый.

– Весело распевая, – добавил брат Джон, – словно пташки.

Итак, я должен был отправиться в Восточную Англию с полудюжиной цветастых знамён и в компании целой толпы поющих монахов? Сигурду бы это понравилось.

В его интересах было помешать заключению этого соглашения, и лучший способ сделать это – напасть на меня из засады до того, как я доберусь до Хантандона.

Я не был уверен, что именно это он и задумал, я всего лишь предположил, что такое возможно.

По имеющимся у меня сведениям Сигурд действительно праздновал Йолль и не намеревался начинать стремительную зимнюю кампанию по предотвращению заключения договора между Уэссексом, Мерсией и Восточной Англией. Но тот, кто полагает, что его враг спит, долго не живет.

Я отвесил Сигунн легкий шлепок чуть пониже спины.

– Ты хотела бы отпраздновать Йолль в Элее? – спросил я ее.

– Рождество, – один из близнецов не смог удержаться, чтобы тихо не поправить меня, а затем побледнел от взгляда, который я бросил в его сторону.

– Я бы лучше провела Йолль здесь, – сказала Сигунн.

– Мы едем в Элей, – ответил я ей, – и ты должна надеть те золотые цепочки, что я тебе подарил. Важно, чтобы мы произвели глубокое впечатление, – добавил я, а затем взглянул на Уиллибальда, – Не так ли, отец?

– Ты не можешь взять ее с собой! – зашипел на меня Уиллибальд.

– Разве?

Он хлопнул в ладоши. Он хотел сказать, что великолепие двора Альфреда будет осквернено присутствием языческой красавицы, но ему не хватило мужества произнести эти слова вслух.

Он просто уставился на Сигунн, которая была вдовой одного из датчан, убитых нами при Бемфлеоте.

Ей было около семнадцати – гибкая стройная девушка со светлой кожей, бледно-голубыми глазами и волосами цвета золота.

На ней был пышный наряд, бледно-желтое льняное платье, отороченное замысловатыми синими лентами с вышитыми на них драконами по подолу, вырезу и рукавам.

Золото у нее на шее и на запястьях было символом того, что она относилась к привилегированному классу, собственности лорда.

Она была моей, но большую часть своей жизни она имела дело лишь с хэстенскими мужчинами, а Хэстен находился в другой части Британии, в Честере.

Вот почему я хотел взять Сигунн в Элей.

Был Йоль 898 года и кто-то пытался убить меня.

Вместо этого я убью их.

Ситрик подчинился моим приказам со странной неохотой, но мужчина, которого он привел ко мне, был хорошим выбором.