Текст книги "Кровавая Земля (ЛП)"

Автор книги: Бернард Корнуэлл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 24 страниц)

– Тобой любуются, – сказал Старбак.

– Я ради этого и потеряла полдня, правда ведь?

– Да, – гордо подтвердил Старбак.

Салли снова остановилась, чтобы посмотреть на подразделения на плацу, которые вернули ей пристальный взгляд, насколько мог позволить сержант.

– Это твои солдаты? – спросила она.

– Мои.

– Да не так уж они плохи, а?

– Как по мне, выглядят нормально, – согласился Старбак. Он уже попытался проникнуться доверием к этим презираемым всеми войскам.

– Они ведь могут убивать янки, правда? – спросила Салли, почувствовав опасения Старбака. Она стряхнула заскорузлую грязь с рукава его мундира, не потому, что решила, что от этой грязи можно избавиться, а потому что знала – прикосновение его немного взбодрит. Потом ее рука замерла. – А это что?

Старбак повернулся и увидел, что Салли смотрит на деревянного коня для наказаний, воздвигнутого между двумя бараками. Конь представлял собой длинную доску, уложенную ребром на пару высоких козел, а наказание заключалось в том, что человека сажали на острый край доски, пока под весом собственного тела его пах не превращался в одну сплошную боль. На коне сидел заключенный со связанными руками и ногами, чтобы не смог слезть, а вооруженная охрана стояла рядом с лестницей, которую использовали, чтобы забраться на это устройство.

– Это наказание называется "конь", – пояснил Старбак. Дикая боль, как мне рассказывали.

– В этом ведь и состоит цель наказания? – сказала Салли. В детстве ей досталось немало колотушек, и от них она стала толстокожей.

Стоящий под конем человек, похоже, задал сидящему на нем вопрос. Заключенный покачал головой, и тот дернул его за связанные ноги, так что пленный издал вопль.

– Вот дерьмо, – выругался Старбак.

– Разве это не часть процесса? – спросила Салли.

– Нет.

Салли заметила на лице Старбака отвращение.

– Становишься мягкотелым, Нат?

– Я не возражаю против наказания солдат, но не пытками же. И я думаю о них, – он кивнул в сторону рот на плацу, молчаливо наблюдающих за конем. – Воинское подразделение – штука деликатная, – повторил он обращенные к Мейтленду слова Свинерда, – лучше всего с ним можно управиться, когда солдаты дерутся с врагом, а не друг с другом, – он зажмурился, когда охранник снова дернул заключенного за ноги. – Вот чёрт, – выругался он, не желая вмешиваться, но в той же степени не желая больше наблюдать за жестокостью. Он зашагал к коню.

Дергающий заключенного за ноги сержант повернулся и поглядел на приближающегося Старбака. Нат не носил знаков отличия, и на его левом плече висела винтовка, что намекало на то, что он рядовой, но вел он себя уверенно, а рядом с ним находились дама и слуга, так что он мог оказаться и офицером, и сержант обеспокоился.

– В чем он провинился? – спросил Старбак.

– Его наказали, – ответил коренастый и бородатый сержант. Он жевал табак и сделал паузу, чтобы сплюнуть струю желтоватой слюны на траву. – Приказ сержанта Кейза, – добавил он, словно этого объяснения было вполне достаточно.

– Я вижу, что его наказали, – сказал Старбак, – но спросил, в чем он провинился.

– Его наказали, – упрямо твердил сержант.

Старбак встал так, чтобы видеть вытянутое лицо заключенного.

– Что ты сделал? – спросил он его.

До того, как тот смог ответить, занимающийся муштрой сержант покинул роты на плацу и направился в сторону коня.

– Никто не должен разговаривать с наказанными заключенными! – пугающим голосом заорал он. – Вам это известно, сержант Уэббер! Наказание есть наказание. Наказание превращает этот трусливый дерьмовый сброд в солдат, – он резко остановился в двух шагах от Старбака. – Если у вас есть вопросы, – разъяренно бросил он Старбаку, – задавайте их мне.

– А вы кто такой? – спросил тот.

На лице высокого сержанта отразилось изумление, словно каждый должен был его знать. Он не дал немедленного ответа, а вместо этого пристально оглядел Старбака в надежде понять его статус. Присутствие Салли и Люцифера убедило его, что Старбак – офицер, хотя его возраст предполагал, что не тот офицер, которого стоило умиротворить.

– Сержант Кейз, – рявкнул он.

Длинная шея и маленькая голова сержанта Кейза вызвали бы смех у любого, дурацкую внешность не скрашивала и жидкая бороденка вкупе с тонким сломанным носом, но в темных глазах сержанта было столько злобы, что они превращали смех в страх. Его взгляд был пустым, твердым и безжалостным. Старбак отметил, что долговязая внешность сержанта была обманчива – он не был слаб, несмотря на хрупкость телосложения он был худым, но мускулистым. Его форма была безукоризненна, каждая пуговица блестела, каждая складка отглажена, а каждая лычка сияла. Сержант Кейз выглядел именно так, как, в представлении Старбака, должны выглядеть солдаты, до того, как понял, что по крайней мере в Конфедерации они обычно просто чёртовы оборванцы.

– Сержант Кейз, – снова повторил тот, надвигаясь на Старбака, – и я здесь командую, – подчеркнул он.

– Так что же натворил заключенный? – спросил Старбак.

– Натворил? – возмутился Кейз. – Натворил? Это не ваше собачье дело. Ни на йоту.

– Из какого он батальона? – напирал Старбак, кивнув на заключенного.

– Да хоть бы из чертовых Колдстримских гвардейцев [1]1
  [1] Колдстримский гвардейский полк – второй по старшинству полк Великобритании после Гвардейской дивизии. Сформирован в 1650 году.


[Закрыть], – заревел Кейз, – это всё равно не ваше дело.

Старбак поднял глаза на заключенного. Его лицо побелело от боли и застыло в попытке не показывать эту боль.

– Батальон, солдат? – рявкнул Старбак.

Тот скривился, но смог выдавить одно слово:

– Штрафной.

– Тогда это мое дело, – сказал Старбак. Он достал из кармана складной нож, открыл его и разрезал связывающую лодыжки заключенного веревку. Это движение заставило того завыть, а сержант Кейз угрожающе прыгнул вперед.

Старбак помедлил и заглянул Кейзу в глаза.

– Я офицер, сержант, – заявил он, – и если вы только прикоснетесь ко мне своей чертовой лапой, я позабочусь о том, чтобы вы провели остаток дня верхом на этом коне. Неделю ходить не сможете. Может, и месяц, черт возьми.

Сержант Кейз сделал шаг назад, а Старбак разрезал последние веревки и положил руку на башмак заключенного.

– Готов? – обратился к нему он, а потом с силой дернул, стащив заключенного с доски. Тот плюхнулся на мокрую землю, где замер, пока Старбак присел и разрезал веревку на запястьях.

– Так что он натворил? – спросил Старбак сержанта Кейза.

– Сукин сын, – сказал сержант, хотя непонятно кому – то ли Старбаку, то ли заключенному, а потом резко повернулся и зашагал вместе со своим приятелем.

Заключенный застонал и попытался встать, но боль в паху была слишком сильной. Он подполз к одному из козел коня и подтянулся, чтобы сесть, а потом привалился к деревяшке. Его глаза увлажнились, а дыхание было неглубоким и сдавленным. Даже Салли вздрогнула, увидев столь явную боль.

– Оружие, – наконец произнес он.

– Оружие? – спросил Старбак. – А что с ним?

– Сукин сын ворует оружие, – заявил освобожденный заключенный, а потом вынужден был замолчать из-за боли. Он схватился за пах, сделал глубокий вдох и затряс головой в попытке избавиться от кошмарных страданий. – Вы спрашиваете, почему я на коне? Из-за оружия. Я должен был разгружать винтовки. Мы получили двадцать ящиков. Хороших. Но Холборроу велел нам переложить их в ящики с надписью "брак" и вместо них выдал простые ружья. Ричмондские. Дьявол, – он сплюнул и на мгновение закрыл глаза от приступа боли, заставившего его скорчить гримасу. – А я не хочу стрелять по янки дробью, вот уж нет, когда у нас есть пули минье. Вот почему я поспорил с этим сукиным сыном сержантом Кейзом.

– И где теперь винтовки? – спросил Старбак.

– Чёрт их знает. Наверное, проданы. Холборроу плевать, раз уж мы всё равно никогда не попадем на войну. Мы ведь не будем драться, понимаете? Просто служим для того, чтобы получать припасы, которые этот сукин сын будет продавать, – солдат нахмурился. – А вы кто?

– Поттер! – донесся из штаба новый и сердитый голос. – Поттер, сукин ты сын! Скотина! Безмозглый вонючий кусок дерьма! Осел черножопый! – говорящий был высоким и худым офицером в расшитом галуном сером мундире, ковылявшим в сторону Старбака, помогая себе тростью с серебряным набалдашником. Впереди офицера с аккуратной эспаньолкой и тонкими усами, тщательно напомаженными до тонких кончиков, вышагивал сержант Кейз. Офицер тяжело опирался тростью в дерн, помогая себе при каждом шаге, а между ними взмахивал ей в сторону изумленного Старбака.

– Где тебя черти носили, Поттер? – заревел офицер. – Где тебя носило, парень?

– Он с тобой говорит? – озадаченно спросила Старбака Салли.

– Дьявол, парень, ты что, надрался? – надрывался хромой офицер. – Поттер, черножопый безмозглый кусок дерьма, ты нализался что ли?

Старбак собрался уж было отрицать, что он Поттер и что пьян, но потом у него возник озорной порыв.

– Ничего не говорите, – шепнул он Салли и Люциферу, а потом покачал головой. – Я не пьян, – сказал он офицеру, когда тот подошел поближе.

– Вот чем ты платишь за доброту? – набросился на него офицер. На плечах он носил погоны полковника. – Мои извинения, мэм, – свободной рукой он прикоснулся к краю шляпы, – но я не выношу опозданий. Не выношу. Напился, Поттер? – полковник подошел ближе к Старбаку и ткнул свой бородкой в сторону гладко выбритой щеки Ната. – Дыхни-ка, Поттер, а ну дыхни! – он принюхался и сделал шаг назад. – Вроде перегаром не пахнет, – с сомнением произнес полковник, – так почему же, мать твою так, простите мэм, ты снял рядового Ротвела с коня? Отвечай!

– Леди это расстроило, – ответил Старбак.

Полковник снова посмотрел на Салли и на сей раз заметил, что она удивительно красива..

– Холборроу, мэм, – представился он, сняв широкополую шляпу и обнажив тщательно завитые золотистые волосы. – Полковник Чарльз Холборроу к вашим услугам, – какое-то мгновение он просто ее разглядывал, а потом его голос неожиданно смягчился: – Мне следовало бы знать, что вы прибудете из Джорджии. Нигде в мире нет таких прекрасных девушек, как в Джорджии, и это есть непреложный факт. – Могу душу за это заложить, мэм, это факт. Преподобный Поттер ведь рассказывал, что его сын женат и привезет сюда свою дорогую женушку, но никогда не говорил, как вы прекрасны, – Холборроу бесстыдно скользнул взглядом вниз, чтобы рассмотреть фигуру Салли, а потом схватил ее руку для поцелуя. – Безусловно рад с вами познакомиться, миссис Поттер, – сказал он, не выпуская ее руку из своей.

– А уж как я рада, полковник, – Салли прикинулась польщенной восхищением Холборроу и не отдернула руку.

Холборроу прислонил трость к бедру, чтобы накрыть другой рукой ладонь Салли.

– И вас расстроило наказание, мэм, вот оно как? – заботливо поинтересовался он, поглаживая руку Салли.

– Полагаю, что так, сэр, – робко произнесла Салли и шмыгнула носом.

– И впрямь неприятное зрелище для дамы, – согласился Холборроу. – Но вы должны понять, мэм, что этот болван ударил сержанта Кейза. Ударил его! Это серьезное военное преступление, мэм, и ваш муж не имел права вмешиваться. Совершенно никакого. Так ведь, сержант Кейз?

– Сэр! – рявкнул Кейз, это явно был его способ высказать согласие с офицером.

Холборроу отпустил руку Салли и шагнул ближе ко Старбаку.

– Сержант Кейз, парень, из Северной Каролины, но последние четырнадцать лет провел в британской армии. – Так ведь, Кейз?

– Сэр! – рявкнул Кейз.

– В каком полку, Кейз? – спросил Холборроу, по-прежнему глядя в глаза Старбаку.

– В Седьмом полку королевских стрелков, сэр!

– А пока ты, Поттер, мамкину титьку сосал, уж простите меня, мэм, сержант Кейз сражался! Сражался, парень! Так ведь, Кейз?

– В сражении на Альме, сэр! В осаде Севастополя! – рявкнул Кейз, и у Старбака создалось впечатление, что он слушает хорошо отрепетированный диалог.

– Но сержант Кейз – патриот, Поттер! – продолжал Холборроу, – и когда янки разрушили Союз и напали на нас, сержант Кейз покинул службу ее величества, чтобы сражаться за Джефа Дэвиса и свободу. Его послали сюда, Поттер, чтобы превратить Желтоногих из кучки школьниц в настоящий полк. Так ведь, Кейз?

– Сэр!

– А ты, – Холборроу плюнул в сторону Поттера, – смел отменить приказ человека вроде сержанта Кейза! Стыдись, парень. Стыдись! Сержант Кейз успел забыть о военном деле больше, чем ты когда-либо знал и когда-либо узнаешь. И если сержант Кейз говорит, что человек заслуживает наказания, то его следует наказать! – Холборроу сделал шаг назад и снова взял Салли за руку. – Но из-за того, что вы словно луч сияющего солнца Джорджии, мэм, сегодня я избавлю вас от лицезрения чего-либо малоприятного. Думаю, ваш муж выучил урок, так что благодарю вас, сержант Кейз, – Холборроу кивнул сержанту, который бросил на Старбака злобный взгляд и твердой походкой направился обратно на плац. Полковник приказал освобожденному заключенному убраться с глаз долой, а потом, всё еще держа за руку Салли, повернулся обратно к Старбаку. – Так где же ты был, парень? Твой отец написал мне, что ты покинул Атланту десять дней назад. Письмо сюда дошло, а ты нет! Десять дней! Чтобы добраться от Атланты до Ричмонда десяти дней многовато, парень. Снова прикладываешься к бутылке?

– Это всё моя вина, – заговорила тоненьким испуганным голоском Салли. – У меня была лихорадка. Очень скверная, сэр.

Услышав выдумку Салли, Люцифер прыснул от смеха, и голова Холборроу резко повернулась.

– Еще один смешок, парень, и я тебя до самых черных костей исхлестаю. Это твой ниггер? – спросил он Старбака.

– Да, – ответил тот, гадая, как ему теперь выкрутиться из всего этого вранья.

– Да, сэр, – поправил его Холборроу. – Забыл, что я полковник, Поттер?

– Да, сэр. То есть нет, сэр.

Холборроу, не выпуская руки Салли, покачал головой, заметив явное смущение Старбака.

– Так как поживает твой отец?

Старбак пожал плечами.

– Полагаю, – начал он и снова пожал плечами, потому что воображение внезапно ему изменило.

– Идет на поправку, – вмешалась Салли. Она наслаждалась этим спектаклем гораздо больше Старбака, который, хотя и начал его, но уже сожалел об обмане. – Хвала Господу, – прибавила Салли, наконец высвободив пальцы из хватки Холборроу, – совершенно определенно поправляется.

– Хвала Господу, – сказал Холборроу. – Но ты для него был такой непосильной ношей, парень, – рявкнул он Старбаку, – вы уж простите, что я грубоват, миссис Поттер, но если чей-то сын становится тяжкой ношей, то ему нужно сказать об этом четко и ясно.

– Безусловно, – твердо согласилась Салли.

– Мы ожидали твоего прибытия неделю назад! – прикрикнул Холборроу на Старбака, а потом одарил Салли желтозубой улыбкой. – Приготовили для вас комнату, мэм. Постель, столик для умывания и шкаф. Преподобный хотел устроить вас с комфортом. Не сопли подтирать, как он выразился, но устроить с комфортом.

– Вы слишком добры, сэр, – сказала Салли, – но я буду ночевать у моей сестры Элис в городе.

Холборроу выглядел разочарованным, но Салли говорила твердо и он не стал оспаривать это заявление.

– Приобретение вашей кузины – большая потеря для нас, мэм, – сказал он, – но вы же останетесь выпить лимонада и отведаете персиков? Я неравнодушен к хорошим персикам, как и все выходцы из Джорджии.

– С удовольствием, сэр.

Холборроу взглянул на Люцифера, который нес потрепанный багаж Старбака.

– Отправляйся на кухню, парень. Двигай черной задницей! Ступай!

Холборроу снова повернулся к Старбаку.

– Надеюсь, у тебя в этом саквояже найдется приличный мундир, парень, потому что тот, который ты носишь, это просто позор. Позор. И где, черт возьми, лейтенантские лычки? – он показал на плечи Старбака. – Продал их за выпивку, парень?

– Потерял, – безнадежно заявил Старбак.

– Печально на тебя смотреть, Поттер, печально. Когда твой отец написал и попросил моей помощи, он многое мне объяснил. сказал, что ты – чистое разочарование, настоящий укор доброму имени Поттеров, так что не могу сказать, что не предупрежден относительно тебя, но попробуй только напиться при мне, парень, и я тебе задницу надеру так, что посинеет, вы уж простите меня, мэм.

– Вы прощены, полковник, – ответила Салли.

– Вот твой отец, – продолжал отчитывать Старбака Холборроу, – никогда не пьет. Каждый раз, когда мы приводили приговор в исполнение, преподобный приходил в тюрьму помолиться с говнюками, вы уж простите меня, мэм, но ни капли спиртного не выпил. Ни капли! Даже после того, как мы вешали и оттаскивали этих говнюков, вы уж простите меня, мэм, все ощущали нужду в успокоительных возлияниях, но твой отец пил один лишь лимонад. Однако он частенько говаривал, что ты, парень, тоже кончишь на виселице, он будет возносить молитву рядом с тобой, а по другую руку буду стоять я, готовый выбить из-под твоих ног табурет. Вот он и послал тебя сюда, Поттер, чтобы ты научился дисциплине! – последнее слово он выкрикнул Старбаку в лицо. – А теперь, мэм, – он снова вернул всё свое внимание Салли, – дайте мне вашу прелестную ручку, и мы вместе испробуем персики, после чего, мэм, если позволите, я отвезу вас обратно в город в своем экипаже. Сегодня не лучший день для прогулок. Маленько жарковато, и прекрасной леди вроде вас следует передвигаться в экипаже, вам не кажется?

– Вы слишком добры, – ответила Салли. Она сунула левую руку, на которой подозрительно отсутствовало обручальное кольцо, в складки шали. – Никогда не ездила в экипаже, – жалостливо промолвила она.

– Мы приучим вас к роскоши, – произнес Холборроу похотливым тоном, – как и должно прелестной девушке из Джорджии, – он повел ее к дому, у подножия лестницы положив свою свободную руку вокруг ее талии. – Я передвигаюсь в экипаже с тех пор, как пуля янки сделала мою правую ногу бесполезной. Непременно расскажу вам эту историю. Но пока, мэм, позвольте помочь вам подняться по лестнице. Здесь есть пара гнилых досок, – Холборроу практически приподнял Салли над ступенями веранды, – присаживайтесь, мэм, рядом с капитаном Деннисоном.

Четверо офицеров, все капитаны, встали, чтобы поприветствовать Салли. Капитан Деннисон оказался худым гладко выбритым человеком с исполосованным оставшимися после какой-то болезни шрамами лицом, в результате чего его щеки и лоб превратились в сплошные язвы. Он выдвинул вперед плетеное кресло и смахнул пыль с подушек. Холборроу махнул в сторону Старбака.

– Это лейтенант Мэтью Поттер, так что слухи подтвердились.

Четверо офицеров засмеялись над шуткой Холборроу, а полковник провел Салли вперед, его правая рука по-прежнему твердо держалась за ее тонкую талию.

– А это его жена. Простите, дорогая, не имею чести знать ваше имя.

– Эмили, – сказала Салли.

– Самое чудесное имя, которое я слышал в жизни, клянусь бессмертной душой. Садитесь же, мэм. Вот это капитан Деннисон, капитан Картрайт, капитан Пил и капитан Липпинкотт. Чувствуйте себя как дома, а я устрою вашего мужа. Не возражаете, если я сразу загружу его работой? Ему следовало прибыть на службу еще неделю назад.

Холборроу хромая провел Старбака в мрачную прихожую, где на гнутой деревянной вешалке громоздились серые офицерские кители.

– Лишь Господу известно, почему такая порядочная дама вышла замуж за паршивого сукиного сына вроде тебя, Поттер, – проворчал полковник. Иди сюда, парень. Если твоя жена не останется, то и спальня тебе не нужна. Можешь поставить сюда походную кровать и спать прямо неподалеку от места службы. Это была контора майора Мейтленда, но нынче сукин сын получил повышение и настоящий батальон, так что мы ожидаем какого-то сукина сына янки по имени Старбак. А когда он сюда явится, Поттер, я не хочу, чтоб он распекал меня из-за незаконченной бумажной работы. Понял меня? Так что давай, разберись в них!

Старбак промолчал и просто уставился на груду лежащих в беспорядке бумаг. Значит, поначалу Мейтленд получил назначение к Желтоногим? Удивительно, но ублюдку явно удалось убедить своих собратьев по ложе дернуть за ниточки, так что Мейтленд получил повышение и командование Легионом, а Старбак – штрафной батальон.

– Ты что, заснул, парень? – Холборроу придвинул свою физиономию к лицу Старбака.

– А что я должен делать, сэр? – уныло спросил Старбак.

– Приберись тут. Просто приберись. Ты должен быть адъютантом Второго специального батальона, так ведь? Вот и займись этим, парень, а я покуда развлеку твою женушку, – Холборроу поковылял из комнаты, громко захлопнув за собой дверь. Внезапно она снова отворилась, и из-за угла высунулось узкое лицо полковника. – Я пришлю тебе лимонада, Поттер, но никакого спиртного, ясно тебе?

– Да, сэр.

– Никакого спиртного, Поттер, пока ты под моим командованием.

Дверь снова с грохотом захлопнулась, с такой силой, что весь дом, казалось, затрясся, а потом Старбак выдохнул и нырнул в кожаное кресло, стоящее у заваленного бумагами письменного стола. Во что он впутался, черт возьми? Он испытал искушение покончить с обманом немедленно, разве что из него можно было извлечь кой-какую пользу. Он был уверен, что если бы назвался майором Старбакам, то ничего бы не узнал, потому что Холборроу позаботился бы о том, чтобы прикрыть дефекты в подготовке и амуниции штрафного батальона, а презираемый всеми лейтенант Поттер явно был человеком, от которого нет нужды скрываться. А кроме того, подумал Старбак, теперь он не видел красивого способа раскрыть обман. Лучше изображать болвана и проследить за проделками Холборроу, а потом он может вернуться в город и найти Бельведера Дилейни, который позаботится о том, чтобы Старбак прекрасно провел время в теплой постели в следующие несколько ночей.

Он начал просеивать горы бумаг. Тут были счета за провизию и боеприпасы, срочные письма с требованием подписать счета и вернуть в соответствующий департамент. Тут были гроссбухи, списки и дополнения к спискам, перечни заключенных из военных тюрем Ричмонда. Не все солдаты штрафного батальона были из Желтоногих, по меньшей мере пятую часть набрали из тюрем, добавив к трусам закваску из мошенников. Под перечнем заключенных Старбак обнаружил адресованное майору Эдварду Мейтленду письмо из ричмондского арсенала, где признавалось, что Специальный батальон должен быть экипирован винтовками, и предлагалось вернуть двадцать ящиков ружей. В тоне письма сквозило недовольство, которое предполагало, что Мейтленд использовал свое влияние, чтобы заменить паршивые ружья современным оружием, и Старбак вздохнул, поняв, что ему снова придется вступить за этой в бой. Он отложил письмо в сторону, а под ним обнаружил пожелтевшее письмо, адресованное Чарльзу Холборроу и подписанное преподобным Симеоном Поттером из Декатура, штат Джорджия. Старбак склонился над ним, читая.

Преподобный Поттер, как оказалось, служил капелланом в тюремном ведомстве штата Джорджия и написал своему старому знакомому, и похоже, именно знакомому, а не другу, Чарльзу Холборроу, с просьбой помочь со старшим сыном Мэтью. Почерк письма с четкими линиями темных чернил с неизбежностью напомнил Старбаку почерк собственного отца. В письме говорилось, что Мэтью являлся жалким подобием своей покойной матери, позором семьи и постыдным провалом христианского воспитания. Несмотря на обучение в лучших заведениях юга и окончание медицинской школы в Саванне, Мэтью Поттер пошел по скользкой дорожке.

"Его сгубили горячительные напитки, – писал преподобный Поттер, – а теперь, как мы слышали, он женился, вот уж бедная девочка, а впоследствии был изгнан из полка из-за беспробудного пьянства. Я пристроил его помощником у нашего кузена в Миссисипи в надежде, что тяжелый труд послужит его спасению, но вместо того, чтобы исполнить свой долг, он настоял на вступлении в батальон Хардкастла, но даже в качестве военного на него, похоже, нельзя положиться. Мне больно об этом писать, но моля Вас о помощи, я обязан быть чистосердечным, и втройне обязан ради веры своей в Иисуса Христа, коего денно и нощно молю призвать Мэтью к раскаянию. Я вспоминаю об одолжении, которое однажды для Вас сделал, что и Вы, без сомнения, хорошо помните, и в качестве ответной любезности прошу найти должность для сына, который больше не является желанным гостем под моей крышей".

Старбак усмехнулся. Лейтенант Поттер, очевидно, был просто скопищем бед, и Старбак гадал, что за одолжение сделал преподобный Поттер, которое Холборроу счел достаточно ценным, чтобы принять лейтенанта на службу. Это одолжение преподобный Поттер очень тонко подчеркнул в письме, это предполагало, что священник считает долг Холборроу значительным. Письмо заканчивалось такими словами:

"Я считаю, что это пойдет Мэтью на пользу, а его старший офицер хвалил его поведение в сражении при Шайло, но если он не отучится потреблять спиртное, боюсь, что он обречен на вечные муки ада. Моя жена присоединяется ко мне, посылая Вам наши молитвы и просьбы о любезной помощи в этом печальном деле".

В конце письма была приколота записка, очевидно, руки Холборроу: "Буду благодарен, если Вы его наймете".

Значит, Мейтленд согласился, и Старбак размышлял, насколько осязаемы были благодарности Холборроу.

Дверь отворилась, и появился мятежный Люцифер со стаканом лимонада.

– Мне велели принести это, лейтенант Поттер, – язвительно произнес он, подчеркивая фальшивое имя насмешливыми интонациями.

– Тебе здесь не нравится, Люцифер? – спросил Старбак.

– Он бьет своих людей, – ответил Люцифер, мотнув головой в ту сторону, откуда слышался голос Холборроу. – Вы же не собираетесь здесь оставаться, да? – с тревогой спросил он, заметив, с каким комфортом Старбак устроился, положив ноги на край письменного стола майора.

– На некоторое время, – сказал Старбак. – Полагаю, я больше выясню в шкуре лейтенанта Поттера, чем майора Старбака.

– А что если заявится настоящий мистер Поттер?

Старбак ухмыльнулся.

– Поднимется дьявольская кутерьма, Люцифер.

Люцифер фыркнул.

– Меня он бить не будет!

– Я об этом позабочусь. И мы надолго здесь не задержимся.

– Вы просто безумны, – заявил Люцифер. – Мне следовало продолжать двигаться на север. Лучше уж выслушивать проповеди в лагере для беглых рабов, чем жить в местечке вроде этого.

Люцифер засопел от отвращения и отправился обратно на кухню, оставив Старбака разбираться с оставшейся грудой бумаг. Ни один из списков батальона не был полным, но похоже, он насчитывал около ста восьмидесяти человек. Капитанов было четверо – Деннисон, Картрайт, Пил и Липпинкотт, а сержантов восемь, один из которых, воинственный Кейз, присоединился к батальону всего месяц назад.

Через полчаса в контору заглянула Салли. Она закрыла за собой дверь и озорно засмеялась.

– Чёрт побери, Нат, и что это вообще значит?

Старбак встал и махнул на беспорядок в комнате.

– Начинаю испытывать сочувствие к лейтенанту Поттеру, кем бы он ни был.

– Ты здесь останешься? – спросила Салли.

– Может, на одну ночь.

– В таком случае, я прощаюсь с моим дражайшим мужем, а потом полковник отвезет меня в своем экипаже обратно в город, и я уверена, предложит с ним отужинать. Скажу, что слишком устала. Ты уверен, что хочешь остаться?

– Я бы выглядел полным придурком, если бы прямо сейчас рассказал, кто есть на самом деле, – ответил Старбак. – И вообще, в этих бумагах наверняка можно кое-что нарыть.

– Узнаешь, откуда эта свинья берет деньги, – сказала Салли. – Это может пригодиться, – она встала на цыпочки и поцеловала его в щеку. – Приглядывай за капитаном Деннисоном, Нат, он настоящая змея.

– Это тот тип с привлекательным личиком, правильно?

Она скривилась.

– Я подумала, что это сифилис, но ошиблась, потому что он не трясется и не пускает слюни как слабоумный. Может, это просто какая-то кожная болезнь. Надеюсь, что ему больно.

Старбак ухмыльнулся.

– Вымаливал у тебя поцелуй, да? – предположил он. – И полагаю, что он хочет чего-то большего, чем просто поцелуй, а?

– Думаю, что да, – поморщилась Салли и дотронулась до щеки Старбака. – Бывайте, Мэтью Поттер.

– И вам всего хорошего, Эмили Поттер.

Через несколько минут Старбак услышал звон упряжи, когда перед домом остановился экипаж полковника. Послышались прощания, а потом экипаж тронулся.

И Старбак внезапно почувствовал себя одиноким.

***

В сотне миль от Старбака, в той долине, где между густыми рощами росла кукуруза, в зарослях скорчился беглец, прислушиваясь к звукам погони. Он был высоким и полным молодым человеком, который ныне страдал от голода. Четыре дня назад он потерял лошадь в сражении при Манассасе, а вместе с ней и седельную сумку с провизией, так что все эти четыре дня не ел ничего, кроме галет, которые стянул с мертвого мятежника на поле битвы. Теперь, когда он находился в дюжине миль от поля битвы, его живот сводило от голода, и беглецу приходилось грызть незрелую кукурузу, зная, что кишечник отплатит ему за эту диету. Он устал от войны. Хотел найти хорошую гостиницу с горячей ванной, мягкой постелью, приличной едой и не очень приличной женщиной. Он мог всё это себе позволить, потому что вокруг живота носил набитый золотом пояс, и хотел лишь выбраться к чёрту из этой сельской местности, которую прочесывали победившие мятежники в поисках беглецов-северян. Остаток армии северян отступил к Вашигтону, и молодой человек хотел к ней присоединиться, но заплутал во время проливного дождя, и оказалось, что в тот день он прошел шесть миль на запад, а не на север, и теперь пытался снова проложить путь на север.

Он носил синий китель армии Севера, но незастегнутым и без ремня, так что мог в любую секунду от него избавиться и натянуть серый, который снял с того же мертвеца, что и галеты. Китель мертвеца был немного маловат, но беглец знал, что сможет заговорить зубы патрулю мятежников, если те его обнаружат и допросят. У него было бы больше проблем, найди его северяне – хотя он и дрался за янки, но говорил с явным акцентом южной глубинки, а глубоко в карманах брюк припрятал бумаги, удостоверяющие его личность как капитана Уильяма Блайза, заместителя командующего конного полка Гэллоуэя, кавалерийского подразделения северян, состоящего из перешедших на другую сторону южан. Предполагалось, что конный полк Гэллоуэя займется разведкой, передвигаясь по тропам Юга с той же уверенностью, как и люди Джеба Стюарта, но глупец Гэллоуэй привел их прямиком в сражение у Манассаса, где их перестрелял полк конфедератов. Билли Блайз знал, что Гэллоуэй мертв, и считал, что он заслужил смерти за то, что впутался в полноценное сражение. Он решил, что наверняка большая часть людей Гэллоуэя тоже погибла, но ему было плевать. Ему просто нужно было сбежать на север и найти какое-нибудь очередное комфортное местечко, где он мог бы остаться в живых до конца войны. А в этот день, считал Блайз, для тех южан, которые остались верны Союзу, начнется богатая пожива, и он не собирался лишать себя такой награды.