Текст книги "Кровавая Земля (ЛП)"
Автор книги: Бернард Корнуэлл
сообщить о нарушении
Текущая страница: 21 (всего у книги 24 страниц)
Шеренги мятежников наступали по кукурузному полю, но на северном краю их остановили ряды поджидавших янки, чей сокрушительный залп обрушился на наступающих южан. Пушки выплевывали картечь, батальоны вели залповый огонь, но мятежников охватило безумие сражения, и они упрямо вели ответный огонь по янки вместо того, чтобы отступить под градом вражеского огня. Старбак сгреб в сумке последние патроны и прислушался: над головой с жутким свистом проносилась картечь, смахивая поваленную кукурузу, и глухо шлепали пули, попадая в цель. Некоторые солдаты приседали на колено, кто-то – лежал на земле, вглядываясь в сгущающийся дым.
Казалось, сражение длится бесконечно, но Старбак, пересчитывая боеприпасы, понимал, что прошла всего пара минут. Хоть сам он этого и не слышал, но охвативший его ужас вызывал из его груди жалобные стоны, похожие на причитания. По обе стороны от него падали солдаты, каждую секунду он ожидал, как его оглушит попавшая в тело пуля. Но он по-прежнему стоял на месте, заряжал и стрелял, пытаясь отсечь вопли, выстрелы и пушечные залпы, напевая неизменную мелодию. Оглушенный хаосом сражения, он действовал медленно, тщательно продумывая каждое свое движение. Сгоревший порох забивал нарезы ствола, с трудом позволяя шомполу забивать пулю. Старбак заткнул шомпол за пояс, чтобы было легче вытаскивать его, но шомпол постоянно падал в кукурузу, и, каждый раз, наклоняясь и поднимая его, Старбак хотел лечь и больше не вставать. Старбак готов был оказаться где угодно, лишь бы подальше от этого царства смерти. Он в очередной раз заряжал, когда увидел одного из своих солдат, скрючившегося на земле и с трудом дышащего. Еще один солдат с перебитой ногой на локтях пытался выползти с поля, с каждым движением оставляя позади кровавый след. Барабан янки валялся там же, простреленный пулями. Кое-где тлела кукуруза, подожженная пыжами. Офицер из Джорджии стоял на коленях, прижимая руки к паху, тяжело дыша, и уставился на кровь, стекающую на бедрам. Он поднял голову и перехватил взгляд Старбака:
– Пристрели меня, – попросил он, – ради всего святого, пристрели меня, парень.
С северного края Восточного леса раздался еще один залп.
И шеренги мятежников дрогнули.
Они сражались с рассвета, но теперь, под угрозой новой атаки янки, их оборона рассыпалась. Сначала побежал один батальон, его паника передалась соседним подразделениям – и вдруг вся бригада понеслась прочь. Сперва Старбак не понял, что вызвало панику. Он услышал мощный залп справа от себя, услышал крики и радостные вопли с лесной опушки, но упорно продолжал заряжать винтовку, пока офицер из Джорджии умолял о смерти, но неожиданно солдат неподалеку предупреждающе вскрикнул, и Старбак увидел бегущих сквозь дым янки. Он подхватил шомпол и побежал вместе с остальными. Кто-то из северян вырвался вперед, перерезав путь Старбаку. Нат выпустил шомпол и, выхватив из-за пояса револьвер, выстрелил по синим мундирам. Сержант-южанин, перехватив винтовку за ствол, опустил тяжелый приклад на голову северянина. Старбак услышал звук удара как раз в то мгновение, когда бородатый янки ринулся на него со штыком. Старбак отступил в сторону, пропустив клинок мимо, уткнул ствол револьвера в живот врага и нажал на спусковой крючок. Но оружие не выстрелило. Закричав в отчаянии, он взмахнул неуклюжей винтовкой, и ее разбитый пулей приклад обрушился янки в висок. До Старбака донеслась вонь вражеского мундира, дыхание, смешанное с запахом табаком. Его противник споткнулся, и Старбак, дав ему напоследок хорошего пинка, побежал дальше. Он спотыкался о стебли кукурузы, тела и осколки картечи. За спиной он слышал вопли радости, впереди – крики паники. В любую секунду он ожидал получить пулю и ради скорости бросил винтовку.
Атака янки докатилась до Восточного леса, и в результате еще больше мятежников присоединилось к отступлению. Пушки северян на хейгестаунской дороге подстегивали беглецов всё новыми залпами картечи. Мятежники повалили со двора сожженной фермы, оставили кладбище, они бежали к лесу на западе, таким образом оставив поле битвы за янки. То тут, то там медленно, не ломая строя и стреляя на ходу, отступали группы людей, но большая часть пехоты в сером просто бежала, замедляя бег, лишь когда осознала, что погони нет. Северяне были сбиты с толку так же, как и мятежники, и хотя некоторые подобно гончим рвались вперед, большинство остановилось на кукурузном поле, чтобы перезарядить винтовки и дать залп по быстро исчезающему противнику. Старбак заметил нескольких солдат из Легиона Фалконера и присоединился к ним. Он подобрал у убитого техасца винтовку Спрингфилда и проверил, работает ли она. Группа Желтоногих по-прежнему была с ним, и у смоктаунской дороги он увидел Люцифера с Бесом, шагавших на запад вместе с ротой Поттера. Он присоединился к ним, потом пересек грязное месиво хейгерстаунской дороги, добравшись до леса.
Полковник Свинерд выкрикивал свое имя, пытаясь стянуть бригаду. К нему присоединилась группа солдат, в растерянности толпившаяся среди деревьев к северу от церкви данкеров. Позади них осталась полоска лугов, теперь превратившаяся в подступы к аду, поле битвы было усеяно трупами и пропиталось кровью – окутанное дымом кладбище непогребенных тел, по которому батальоны янки беспорядочно преследовали убегающих мятежников. Разрывы снарядов вспахивали луг, разбрасывая мертвецов и подгоняя последних конфедератов к Западному лесу.
Некоторые из запаниковавших мятежников не остановились и в Западном лесу, а продолжили бежать по полям за ним. Отрядили кавалерию, чтобы собрать их и отправить обратно в Западный лес, где офицеры и сержанты выкрикивали номера подразделений. То тут, то там формировались остатки рот, и потрепанные батальоны собирались под своими порванными и потертыми знаменами. Другие офицеры не стали присоединяться к своим батальонам, а просто сбивали солдат во временные роты у кромки леса, приказывая им открывать огонь по преследующему врагу. На хейгерстаунской дороге перевернулась повозка, оттуда рассыпались ящики с боеприпасами для артиллерийских расчетов, которые в спешке развертывали перед лесом. Упряжку фургона накрыл вражеский снаряд, и лошади жалобно ржали, их кровь густо лилась по глубоким колеям дороги. Пространство перед батареями мятежников наконец освободилось от беглецов, и канониры открыли огонь картечью, добавив смерти к той армии мертвецов, что уже лежала под дымовой пеленой.
На мгновение показалось, что пушки сдержат наступление северян, но затем из окутывавшего местность к востоку от батарей дыма появились шеренги в синих мундирах. Канониры отчаянно пытались развернуть пушки, чтобы встретить новую угрозу, но затем хлесткий залп обрушил град пуль минье, с лязгом застучавший по дулам пушек, расщепивший колеса пушек и бросивший наземь канониров. Воспользовавшись затишьем, пока пехота перезаряжала винтовки, выжившие командиры расчетов привели конные упряжки и оттащили орудия обратно в лес. Раздались радостные вопли янки, и батальон рванулся вперед на пустынную местность, где трава была примята и выжжена залпами орудий. Им никто не противостоял, и большое подразделение пенсильванцев заняло позиции в Западном лесу. Они захватили переполненную ранеными церковь данкеров, и там остановились, так как лес вокруг был полон оставшихся в живых мятежников, продолжавших обстрел. Командир пенсильванцев отправил адъютантов с просьбой о подкреплении и боеприпасах. На помощь пенсильванцам подошла часть артиллерии северян, но артиллеристы сняли орудия с передков слишком близко от леса и снайперы мятежников срезали их огнем. Орудия откатились назад, одно тащила пехота, потому что всех тягловых лошадей пристрелили. Брошенный фургон охватило пламя, и один за другим взлетели на воздух ящики со снарядами, изрыгнув в раскаленное небо серые облака дыма.
Разъяренный генерал Джексон носился по лесу, приказывая солдатам построиться поротно и найти свои батальоны, развернуться и сражаться. Джексон понимал, что назрел момент для прорыва. Если одно подразделение северян, даже одна бригада, усилит позицию пенсильванцев у церкви данкеров и поведет атаку прямо через лес, то усталые солдаты в сером сломаются. Победа останется за янки, а армия конфедератов превратится в толпу, отступающую к узкому броду, и к зиме улицы Ричмонда наводнят напыщенные янки. Генерал Ли, предвидя подобную опасность, выстраивал линию орудий на перекрестке к западу от леса, так что если одержавшие верх янки прорвутся сквозь лес, их встретит смертоносный шквал огня, который по крайней мере замедлит преследование и даст людям Ли время построиться для отступления с боем к Потомаку.
Но янки были измотаны не меньше мятежников. Стремительность прорыва северян разбросала их подразделения по всему полю. Вся местность к востоку от хейгерстаунсокй дороги и к северу от церкви данкеров была в руках янки, некоторые подразделения северян пересекали дорогу, стремясь найти сомнительное укрытие у края Западного леса, но необходимых подкреплений нигде не было видно. К югу от поля битвы орудия мятежников молотили побитую землю снарядами, а пехота южан стреляла из леса, и преследование остановилось, когда янки, как и мятежники, пытались навести порядок в этой неразберихе.
Паника в рядах мятежников в Западном лесу улеглась. Солдаты пересчитали патроны, и некоторые тревожно оглядывались назад, в попытке найти путь к отступлению из этого кровавого побоища, но как только стрельба северян затихла, мятежники начали перестраиваться. Одну за другой сформировали роты, устранили бреши в цепи и пополнили запас патронов.
– Я позаимствовал у Хаксалла часы, – полковник Свинерд присоединился к Старбаку. – Бедняга, на небесах они ему не понадобятся, но я отошлю их его жене.
– Он мертв? – спросил Старбак.
Свинерд кивнул, а потом встряхнул часы и поднес их к уху.
– Кажется, работают, – с сомнением протянул он и посмотрел на циферблат. – Почти девять, – произнес Свинерд, и Старбак мгновенно нахмурился, пытаясь понять, почему не темнеет. – Утра, Нат, – мягко сказал Свинерд. – Утра.
День только занимался.
***
Янки прошли Восточный лес и вышли на кукурузное поле. Одного из солдат при виде поля вывернуло. Вонь стояла похуже, чем на бойне. Лежали разорванные на ошметки люди, повсюду кровь и развороченные кишки. Из дымовой пелены глядели неподвижные глаза, рты были разинуты и кишели мухами. Мятежники и янки лежали вповалку. Раненые звали на помощь, некоторые плакали, а кое-кто просил себя прикончить милосердным выстрелом в голову. Немного, до боли немного, санитаров принялись за работу. Потрясенный этим кошмаром капеллан упал на колени, слезы лились на раскрытую Библию. Кое-кто рыскал посреди этого ужаса в поисках добычи, прихватив щипцы, чтобы вырывать золотые зубы, и ножи – отсекать пальцы с обручальными кольцами или просто унять сетования жертвы. Артиллерийская батарея остановилась у края поля, возницы не желали провозить тяжелые орудия по телам, но офицер прикрикнул, проклиная за брезгливость, и они щелкнули кнутами, протащив орудия по телам. Кровь потемнела. Из луж полились кровавые ручейки. Солнце поднималось, и над рекой исчезли последние остатки тумана, усиливалась удушливая жара.
Мистер Крёгер, вызвавшийся провести янки через брод Снейвли фермер, настоял на том, чтобы сначала заехать на ферму. Коров следовало подоить, но когда пришли приказы от Макклелана с требованием с боем форсировать реку, никто и не подумал поторопить фермера. Войска янки, отряженные пересечь мост вниз по течению, выглядывали из своих укрытий, недоумевая, как во имя милосердного Господа, они должны были пересечь несколько сотен ярдов по открытой местности, а затем толпой влететь на мост лишь в двенадцать футов шириной, и всё это время под обстрелом из окопов мятежниками, которые поджидали их на другом берегу.
Свежие и усиленные войска северян пересекли реку вброд к северу от нижнего моста. Их переправе ничто не препятствовало, и свежие войска начали долгое восхождение на плато, на подмогу тем янки, что выбили мятежников из Восточного леса и с кукурузного поля. По холму карабкались тринадцать тысяч человек, с музыкой и развевавшимися знаменами, всё ближе и ближе подбираясь к зловонию поля смерти, поджидавшему их у вершины холма. Длинные шеренги наступающих солдат каждый раз останавливались и распадались при приближении к ограде, но, пройдя ее, вновь смыкались и продолжали марш. Вновь прибывшим потребуется определенное время, чтобы достичь вершины, но как только они туда доберутся, то должны будут выяснить, в каком месте атаковать, и это в то время, когда мятежники отчаянно восстанавливали северную часть своей армии, так что на некоторое время на плато воцарилась зловещая тишина. Время от времени постреливала пушка или трещала винтовка, но обе стороны приберегали дыхание.
По крайней мере один человек пережил сражение и больше не будет в нем драться. Билли Блайз подождал, пока затихли звуки выстрелов, и еще довольно долго после того, как первая возбужденная волна штурмовавших янки пронеслась мимо его убежища, и лишь тогда избавился от груза скрывавших его мертвецов. Лес был полон пытливых янки, но никто не обратил внимания на Билли Блайза в болтающемся на нем синем мундире. Он шел нетвердой походкой, чтобы изобразить одного из множества раненых, ожидающих помощи под покровом деревьев.
Он нашел мертвого офицера мятежников возле гнилого ствола и забрал его ремень с револьвером Уитни в кобуре. Затем, еще шатаясь, прошел на восток, к смоктаунской дороге, где скопление повозок месило грязную колею и траву на обочине. Фургоны подвозили боеприпасы для пушек, а санитарные повозки подбирали раненых. Один из фургонов вез умирающего генерала Мэнсфилда, которого подстрелили, когда он сидя верхом пытался повести своих людей в Восточный лес.
– Можете идти? – окликнул Блайза сержант.
Блайз что-то невнятно пробормотал и еще убедительней зашатался.
– Давай парень, забирайся! – сержант помог тяжелому Блайзу взобраться на дно пустой повозки для боеприпасов, катившей на север к Смоктауну, прежде чем пересечь реку у верхнего моста.
Блайз лежал на повозке, глядя в небо. Он улыбался. Кейтон Ротвел, один из тех двух людей, что поклялись его убить, мертв, застрелен в спину самим Билли Блайзом, и Блайз посеял достаточно раздора, чтобы быть полностью уверенным в том, что еще до заката устранят Старбака. Он хохотнул, восхищенный собственной сообразительностью. Черт побери, подумал он, лишь немногие могли сравниться с Билли Блайзом в умении строить козни. Он коснулся своего патента и с трудом присел. Офицер пенсильванских Оленьих хвостов, раненный в ногу, присел рядом и протянул сигару.
– Дьявол, – выругался пенсильванец.
– Жизнь – сладкая штучка, – протянул Блайз.
Пенсильванца покоробил акцент Блайза.
– Вы что, чертов мятежник?
– Майор вашей армии, капитан, – Блайз повысил себя в звании, отпраздновав таким образом собственное спасение. – Я никогда не изменял своей стране, и тем более не из-за кучки каких-то черномазых, – он взял предложенную пенсильванцем сигару. – Дьявол, – продолжил он, – я могу понять драчку из-за земли или женщин, но из-за ниггеров? – Блайз покачал головой. – Просто в голове не укладывается.
Капитан прислонился спиной к борту повозки.
– Иисусе, – прошептал он, еще дрожа после сражения на кукурузном поле.
– Восславим имя Его, – подхватил Блайз, – славься имя Твое.
Потому что Билли Блайз был в безопасности.
***
Капитан Деннисон тоже спасся. Он был в Западном лесу, где обнаружил сержанта Кейза. Оба находились ярдах в двадцати от остатков батальона Старбака и растворились в беспорядочной толпе дезорганизованных и потерявших командира солдат.
– Капитан Тамлин этого не сделал, – нервно сказал Деннисон, – по крайней мере, я не видел. А Картрайт мертв. Как и Дэн Липпинкотт.
– Значит, батальон ваш, – отозвался Кейз и после паузы добавил: – Или будет, когда умрет Старбак.
Деннисон вздрогнул. Он был напуган до полусмерти отступлением по открытой местности, когда вокруг свистели пули, раздавались насмешки янки и взрывались снаряды.
– Ваш, – повторил Кейз, – и вы обещали вернуть мне роту. Как капитану.
– Да, – подтвердил Деннисон.
Кейз подтолкнул винтовку в руки Деннисона.
– Хорошо стреляет, – сказал он. – И заряжена.
Деннисон уставился на оружие, словно никогда не видел ничего подобного.
– Свинерд может не подтвердить мое назначение, – заметил он помолчав.
– Черт возьми, капитан, нужно пользоваться возможностью, – ответил Кейз и отвел курок трофейной винтовки Шарпса, чтобы проверить, на месте ли патрон. Он был на месте. Это значило, что осталось всего три патрона, после чего винтовка станет бесполезной. Деннисон взглянул на Старбака и неуверенно приставил винтовку к плечу, но Кейз опустил ее.
– Не сейчас, капитан, – презрительно буркнул он. – Подождите, пока снова придут янки. Пока станет достаточно шумно.
Деннисон кивнул.
– Вы тоже выстрелите? – спросил он, нуждаясь в поддержке.
– В голову, – подтвердил Кейз. – А вы цельтесь по корпусу, – он похлопал Деннисона по спине, чтобы показать нервному капитану, куда целиться. – Один из нас прикончит ублюдка. А теперь ждите.
Кейза не обманула снисходительность Старбака. Он решил, что сволочь-янки его опасается и попытался подкупить Кейза, вернув ему лычки, но Роберт Кейз был не их тех, кто так дешево спускает обиды. Старбак его унизил, и Кейз жаждал мести. А еще он хотел получить повышение. Сержант рассудил, что через месяц будет командовать Желтоногими и тогда с Божьей помощью сколотит из этих мерзавцев дисциплинированное подразделение. Возможно, он изменит их название, например, на Виргинские стрелки, а потом заставит ублюдков идти в бой, как будто они вышагивают на параде в Олдершоте [22]22
[22] Олдершот – город в Британии, известен как «Дом британской армии». В середине XIX века этот город стал базой для обучения британских солдат.
[Закрыть].
После чего оба пригнулись, пережидая, когда на поле битвы закончится эта странная тишина.
Янки ударили в первый раз, и этот молот смял ряды мятежников на севере поля битвы. Теперь вторая атака медленно надвигалась вверх по склону со стороны реки, а третья, скрытая в лощинах и лесах за Антиетэмом, ожидала приказа, чтобы переправиться через тихо струящийся поток и отрезать мятежникам путь к отступлению.
На противоположном берегу Потомака продвигающаяся Легкая дивизия услышала, что пушки внезапно замолчали. Вспотевшие солдаты беспокойно переглядывались, гадая, означает ли эта тишина, что сражение уже проиграно.
– Продолжайте идти! – крикнул штабной офицер. – Продолжайте идти!
Они прошли уже многие мили и пересекли глубокую и широкую реку, но продолжали двигаться в зловещую тишину и к погребальному дыму, плывущему по небу над полем мертвецов.
Глава четырнадцатая
– Семьдесят девять человек, сэр, – доложил Старбак Свинерду.
– В Легионе осталось сто четыре, – печально сообщил Свинерд. – А из людей бедняги Хаксалла и роты не составишь. В Шестьдесят пятом осталось сто два, – он сложил лист бумаги, на котором были подведены итоги. – Кто-нибудь еще объявится – некоторые прячутся, некоторые в бегах.
Бригада Свинерда похудела настолько, что ее можно было выстроить на поляне в Западном лесу размером в пол-акра. Янки, засевшие в церкви данкеров, находились не далее чем в двух сотнях шагов, но ни у кого не осталось боеприпасов, так что противники вели себя осторожно. Время от времени один из окруживших пенсильванцев застрельщиков конфедератов стрелял, но ответная пуля прилетала редко.
– Одному Богу ведомо, сколько человек погибло, – с горечью произнес Старбак.
– Но ваши люди стояли и сражались, Нат, – заметил Свинерд, – а это гораздо больше, чем удалось сделать штрафному батальону при Манассасе.
– Некоторые стояли и сражались, сэр, – возразил Старбак, подумав о Деннисоне. Он не видел капитана, и ему было плевать, увидит ли снова. Если повезет, подумал Старбак, Деннисон мертв или взят в плен, да и Тамлин тоже.
– Вы хорошо дрались, – настаивал Свинерд. Он смотрел, как на ведущей к поляне проселочной дороге остановился фургон с боеприпасами. Винтовочные патроны предназначались для бригады – знак того, что сражение для нее сегодня еще не закончилось.
– Я ничего не сделал, сэр, – откликнулся Старбак, – разве что гонялся за своими солдатами.
Почти с самого начала сражение превратилось в неразбериху. Солдаты теряли свои роты и дрались с кем придется, и лишь немногие офицеры сохранили контроль над своими ротами. Оборона мятежников состояла просто из солдат, которые стояли и сражались, иногда не получая приказов, но всегда преисполненные гордости и решимости, пока в конце концов их не уничтожила атака за атакой.
– Заговоренный, – язвительно произнес Свинерд.
– Сэр? – удивился Старбак, но потом заметил, что Свинерд смотрит на подполковника Мейтленда, который вышагивал вдоль съёжившихся рядов Легиона. Мейтленд бессмысленно ухмылялся и щедро сыпал комплиментами, однако с некоторым трудом держался на ногах. Солдаты посмеивались при виде пьяного командующего.
– Он пьян, так ведь? – спросил Свинерд.
– Трезвее, чем был, – ответил Старбак. – Гораздо.
Свинерд поморщился.
– Я наблюдал за ним на кукурузном поле. Он расхаживал под обстрелом, словно по саду Эдема, и я решил, что он, должно быть, храбрец, каких мало. Но полагаю, он отнюдь не храбрец. Наверняка вылакал всё спиртное, которое конфисковал.
– Мне тоже так кажется.
– Прошлой ночью, – продолжал Свинерд, – он рассказывал мне, как боится не исполнить свой долг. Мне это понравилось. Бедняга. Я и не понял, как он на самом деле перепуган.
– Если Старина Джек увидит, как он напуган сейчас, – сухо заметил Старбак, – то ему повезет, если сохранит звание, – он кивнул налево, где в сторону бригады Свинерда вдоль заново построенной шеренги скакал Джексон.
– Полковник Мейтленд! – крикнул Свинерд зычным сержантским голосом. – Смирно!
Мейтленд, пораженный таким категоричным приказом, застыл по стойке смирно. Он стоял лицом к солдатам, так что только они могли увидеть удивленное выражение его лица. Джексон с адъютантами остановил лошадей за спиной пьяного полковника и ничего не заметил. Генерал подъехал поближе к Свинерду.
– Ну? – коротко спросил он.
– Они могут драться, сэр, – ответил Свинерд, предположив, что означает этот вопрос. Он повернулся и указал на испещренную пулями стену церкви данкеров, которую можно было разглядеть сквозь листву. – Янки там, сэр.
– Ненадолго, – заявил Джексон. Он медленно поднял в воздух левую руку, пока разворачивался, чтобы оглядеть людей Свинерда. – Бригада? – спросил он. – Или батальон?
– Бригада, сэр.
Джексон кивнул и поскакал вдоль шеренги истощенных людей, которым, как он знал, вскоре снова предстоит сражаться.
– Троекратное ура Старине Джеку! – внезапно всполошился Мейтленд, и Легион прокричал три воодушевляющих слова, которые Джексон подчеркнуто проигнорировал, пришпорив коня в сторону следующей бригады.
– Что будете делать с Мейтлендом, сэр? – спросил Старбак.
– Делать? – казалось, Свинерда удивил вопрос. – Ничего, естественно. Он выполняет свой долг, Нат. Он не сбежал. Когда сражение закончится, я с ним переговорю и намекну, что ему лучше найти себе место в Военном департаменте. Но по меньшей мере он сможет заявить, что участвовал в сражении при Шарпсберге. Его гордость не пострадает.
– А если он не уйдет?
– О, он уйдет, – мрачно заявил Свинерд, – поверьте мне, Нат, уйдет. А как только он уйдет, я поставлю ваших ребят в Легион и отдам его вам.
– Благодарю вас, сэр.
Свинерд взглянул Старбаку через плечо и мотнул бородой, показав тем самым, что кто-то требует внимания майора. Старбак обернулся и к своему удивлению увидел капитана Деннисона, который официальным тоном доложил о прибытии.
– Где, черт возьми, вы были? – огрызнулся Старбак.
Деннисон взглянул на Свинерда и пожал плечами.
– Где мне было приказано, сэр. На кладбище.
– Увиливая от сражения? – рявкнул Старбак.
– Сэр! – запротестовал Деннисон. – Капитан Тамлин приказал нам двигаться туда, сэр. Сказал, что застрельщики янки напали на наших раненых. Вот мы туда и пошли, сэр. И дрались с ними, сэр, – он похлопал по почерневшему дулу винтовки, которая висела у него за плечом. – Пристрелили нескольких, сэр.
– Тамлин приказал вам идти туда?
– Да, сэр.
– Вот сукин сын, – выругался Старбак. – А где Тамлин, мать его?
– Не знаю, сэр. Нам встать в строй, сэр? – невинно спросил Деннисон. Вместе с Деннисоном была дюжина солдат первой роты, и ни один не выглядел усталым, напряженным или испуганным, как остальные выжившие Желтоногие.
– Становитесь, – велел Старбак. – И капитан.
– Сэр?
– Я вернул Кейзу звание.
– Он мне сказал, сэр.
Старбак смотрел, как Деннисон присоединяется к остаткам своей роты. Там был и сержант Кейз, к его серой шляпе по-прежнему был приколот олений хвост, и на секунду Старбак задумался о пуле в спине Кейтона Ротвела. Но потом отмел подозрения. По лесу бродило достаточно янки, которые могли быть ответственны за эту смерть. Если кто и был в ней виноват, подумал Старбак, так это он сам, потому что не оставил присматривать за краем леса двоих.
– И что это было? – поинтересовался Свинерд, когда Деннисон встал в строй.
– Бог знает, сэр. Либо он лжет, либо Тамлин нарушил мой приказ. Но этот мерзавец, – кивнул он в сторону Деннисона, – в прошлом был не слишком со мной вежлив, так что черт его знает, с чего вдруг стал сейчас.
– Сражение, Нат, – заметил Свинерд. – Оно меняет людей.
На востоке протрубил горн. Старбак повернулся и вгляделся сквозь листву в сторону кошмарного поля, где полегло столько солдат. До сих пор он дрался с врагом, который появлялся с севера, но поражение мятежников на кукурузном поле означало, что теперь им придется развернуться на восток. Снова зазвучал горн.
– Ублюдки опять надвигаются, – сказал Старбак.
– Тогда давайте подготовимся, – официальным тоном отозвался Свинерд.
Потому что сражение еще не было ни проиграно, ни выиграно, а янки снова приближались.
***
Первая дивизия подкреплений армии Союза появилась из-за реки в четком порядке, но когда она добралась до плато, никто не объяснил, куда двигаться. Один генерал янки погиб, а другой был тяжело ранен, так что никто не мог сказать вновь прибывшим войскам, где атаковать. Их собственный генерал увидел, где стелится самый густой дым, и указал туда саблей.
– Вперед! Туда! Марш!
Со стороны реки взбиралась вторая дивизия янки, но генерал не стал ее дожидаться. Он выстроил своих людей в три длинные шеренги, одна за другой, и послал их через Восточный лес. Добравшись до деревьев, они перестроились и пошли через кукурузное поле, где кричали раненые, призывая их остановиться и помочь.
Атакующая дивизия прекрасно бы выглядела, вышагивая подобным образом на параде, но на поле битвы сомкнутые ряды служили приглашением для усталых канониров мятежников, ожидающих за главной дорогой. Пушки открыли огонь. Шрапнель серым облаком разрывалась над головами атакующих, а ядра стегали шеренги, одного было достаточно, чтобы убить или ранить дюжину солдат. Янки напирали, смыкая ряды после падения каждого тела и оставляя за собой новый след из мертвецов и раненых.
Пенсильванцы вокруг церкви данкеров услышали орудийную канонаду и молились, чтобы кто-нибудь пришел им на помощь. Они широким клином вонзились в центр армии мятежников, но теперь остались почти без боеприпасов. Полковник пенсильванцев послал за подмогой, но никто не пришел. Застрельщики исследовали лес вокруг церкви в поисках войск северян, которые могли там скрываться, но поблизости не оказалось никого, кто пришел бы на помощь, и одного за другим пенсильванских застрельщиков перебили или ранили снайперы мятежников. Полковник северян оглядывался в надежде на подкрепление, а пикеты докладывали о топоте двигающихся по окружающему лесу войск.
Это были войска мятежников. Те, которые в этот день еще остались свежими и не нюхавшими крови. На заре они охраняли мосты и броды в нижнем течении реки, но атака янки так и не последовала, и теперь в отчаянии Ли оголил оборону на юге, задействовав всех имеющихся солдат. Они шли через Шарпсберг и вверх по холму, а оттуда Джексон направлял их к церкви данкеров.
По лесу прокатился эхом боевой клич мятежников. По стене церкви застучали пули, с глухим звуком вонзаясь в древесину и отскакивая от камня. некоторое время пенсильванцы сопротивлялись смыкающемуся кольцу, но они были окружены и в меньшинстве, так что в конце концов сломались. Они побежали, бросив раненых, пересекли главную дорогу и не останавливались, пока не оказались вне пределов досягаемости винтовок конфедератов.
Мятежники их не преследовали. Джексон избавился от пенсильванцев и теперь развернул людей на север, где войска янки прошли как на параде через кукурузное поле и в северную часть Западного леса. Атакующая дивизия несла тяжелые потери от пушек мятежников, но выжило достаточно солдат, чтобы добраться до леса и смести со своего пути канониров мятежников. Группа застрельщиков-конфедератов ускользнула, и внезапно над Западным лесом взвился звездно– полосатый флаг.
– Вперед! – кричал офицер, зная, что у солдат возникло искушение остаться под защитой посеченных пулями стволов. – Вперед!
Три шеренги маршировали на запад, словно собирались дойти так до Потомака, но на опушке их появление поприветствовали орудия, которые Ли разместил за лесом. Там лежало еще одно кукурузное поле, заполненное снайперами мятежников, скрытыми в высоких стеблях, и они поливали солдат в синем огнем. Янки остановились, чтобы перестроиться, потому что в лесу ряды смешались.
Три впечатляющие шеренги теперь шли в беспорядке, хотя и продолжали двигаться на запад, словно их генерал считал целью похода добраться до далекого Потомака. На самом деле враг находился на юге, где Джексон собрал всех, кого смог найти, и вел их через лес к незащищенному флангу янки. Пушки скрывали топот наступающих войск. С западного холма стреляли пушки мятежников, а орудия северян отвечали с возвышенности у хейгерстаунской дороги, но потом, заглушив даже грохот артиллерии, воздух расколол мощный треск ружейной пальбы, так что содрогнулись небеса.
Вторая дивизия подкреплений янки взобралась на берег реки. Предполагалось, что она должна последовать за первой, что оказалась отрезанной в Западном лесу, но вторая дивизия отстала и теперь, достигнув плато, солдаты не видели никаких признаков подразделений, которым они должны были прийти на подмогу. Некоторое время они просто выжидали, офицеры пытались найти нужное направление в этой неразберихе, но потом, не получив приказов, направили дивизию на юго-восток, в сторону манящего белого шпиля церкви в Шарпсберге, который сиял над лесом. Несколько мгновений янки продвигались по полю незамеченными и беспрепятственно, но их путь проходил в сторону проселочной дороги, которая была кошмаром для любого атакующего. За многие годы тяжелые крестьянские повозки разбили поверхность, и поскольку дорога шла вниз, к открытому пространству, дожди вымывали камни, так что год за годом, поколение за поколением, дорога становилась все ниже поверхности полей, и теперь стоящий на ней человек не мог ничего разглядеть за крутыми обочинами. Янки этого не знали, но они безмятежно двигались по залитому солнцем пастбищу в сторону природного бруствера, за которым засели мятежники. Эти войска конфедератов обороняли центр позиции Ли, и за всё утро не сделали ни единого выстрела, но теперь, наконец, выставили дула винтовок из-за высокой травы, что росла за изгородью у обочины дороги, и прицелились в ничего не подозревающих янки. Они позволили янки подойти совсем близко и нажали на спусковые крючки.
