Текст книги "Рассказы (ЛП)"

Автор книги: Бентли Литтл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 24 страниц)

И посмотрел в яму.

Это было легко сделать из-за того, что большое, как футбольное поле, пространство, опустилось ниже уровня пустыни на двадцать или тридцать футов. Старик, очевидно, использовал это место как свою свалку. Там в грязи лежали мешки с бакалеей, диван, автомобильная дверца, обломки и всякий хлам.

Но там было кое-что еще.

Я почувствовал тошноту, когда вгляделся в иссохшие человекоподобные тела, сваленные на склоне ямы, когда увидел маленькие кости торчащие из грязи.

– Десять баксов, – сказал он. – Никто ничего не узнает.

Я не знаю, что шокировало меня больше: факт того, что у него на заднем дворе было поле смерти и он был готов убить для меня мое существо, или то, что он хотел, чтобы я заплатил за это.

По моему молчанию, он должно быть догадался о чем я думаю, потому что его голос был мягче, когда он заговорил.

– Это не человек, – сказал он.

Я кивнул.

– Хочешь, чтобы я избавил тебя от него?

Глядя на перекрывающие друг друга тела в яме, я помотал головой.

– Что ж, тогда нам лучше убрать его к тебе в машину.

Мы пошли обратно в музей, и он взял большую коробку из стопки возле задней двери. Я подошел к витрине и вид выпрыгнувшего или выпавшего и лежащего теперь на полу возле витрины существа поверг меня в шок. Теперь оно было размером со среднего пса.

– Как… – начал я, но мой голос дрогнул. Я прочистил горло. – Насколько большим оно собирается стать?

– Какого ты роста?

Я нахмурился.

– Шесть футов.

– Оно будет шесть футов ростом.

Я смотрел, как старик осторожно берет существо и кладет его в коробку. Его рот открылся, словно оно пыталось закричать, когда старик это сделал, но оно не издало ни звука. Черно-белые глаза существа странно закатились.

– Возьми, – сказал старик.

Я был испуган, но заставил себя взять коробку. Она была легче, чем я думал. Я посмотрел на существо. Оно не было человеком, но выглядело как я. Также, оно немного походило на Мэрилин и я инстинктивно оберегал его. Часть меня это существо отвращало, но другая часть меня хотела позаботиться о нем.

Старик оставил боковую дверь открытой и прошел со мной, пока я нес к коробку к машине и ставил ее на заднее сиденье.

– Помни, сказал он. – Я могу тебя от него избавить.

Я покачал головой:

– Нет, спасибо.

Он протянул руку.

– С тебя пять долларов.

Я моргнул.

– Чего?

– Пять долларов.

– За что?

– Это наполовину Мэрилин, – сказал он.

Спорить я не хотел, поэтому достал бумажник и дал ему пятерку.

Я сел в машину, сдал назад и выехал на шоссе, направившись в сторону Феникса. Других машин на автостраде я не видел, других огней тоже, и я мог слышать эту… это существо на заднем сиденье, издающее странное мяуканье; и звуки мнущегося целлофана и ломающихся веток, исходящие откуда-то из ее растущего тела. Звуки бросали меня в дрожь, и я включил радио, чтобы заглушить их. Единственной станцией, которую я смог здесь поймать, был канал госпелов, но мне было все равно, я пытался сосредоточиться на музыке, стараясь не слушать звуки с заднего сиденья.

Десятью минутами позже я услышал, как оно вылезло из коробки.

В любую минуту я ожидал прикосновение холодных скользких рук к моей шее, но боялся оглянуться, не хотел съезжать на обочину и продолжал ехать, потому что знал, что могу не вернуться в машину.

Когда мы доехали до Феникса, в зеркале заднего вида я увидел существо, сидящее на заднем сиденье. Оно было ростом с меня. У него было лицо Мэрилин.

Оно улыбнулось мне в зеркале, и против своей воли я почувствовал, что возбуждаюсь.

Я въехал на стоянку круглосуточного супермаркета. Существа я больше не боялся, но нужно было реально поразмыслить. Как я приведу это в дом моего брата? гадал я. Что я скажу? Как я буду все объяснять?

Я припарковал машину под одним из фонарей в пустой секции парковки, и повернулся к существу.

Это был самец.

Вид длинного и изящно изогнутого члена шокировал меня. Лицо принадлежало Мэрилин, прическа тоже, и я автоматически предположил, что это существо женщина. Грудей я не видел, но в зеркале заднего вида я не мог видеть так низко.

Теперь я видел все.

И чувствовал влечение к этому.

Существо улыбнулось мне.

И его пенис напрягся.

Какого черта происходит? Моя собственная эрекция начала расти, хотя я не желал этого: даже если мой мозг отвращало происходящее, мое тело отвечало этому чудовищу. Это даже не человек, говорил я себе. Три часа назад оно было комком спермы, упавшим на заплесневелые трусики Мэрилин Монро.

Существо наклонилось вперед и надуло губы, и хотя вокруг его рта не было помады, это смотрелось точь-в-точь, как одна из классических поз Мэрилин.

Мой член стал твердым до боли. Я не хотел вставлять свой член в это существо, не хотел вставить ему в рот или в зад. Я хотел сделать то же, что сделал с трусиками: я хотел на него кончить.

Но что случится с этой спермой?

В уме я видел как она чернеет, разлагается, объединяется с плотью этого монстра, чтобы породить еще одно чудовище.

Первоначальное чувство, что мне нужно защитить это чудовище прошло, сменилось неестественной похотью. Отвращение все еще присутствовало, хотя и дополнилось беспричинной яростью. Я вышел из машины, открыл заднюю дверь, схватил существо за руку и выдернул наружу. Его кожа была мягкой, эротически гладкой при прикосновении, и вытаскивая его из машины, я не мог не смотреть вниз на его возбужденный орган, торчащий вперед из паха.

Я ударил его по голове гаечным ключом, который взял из багажника Дарта. Существо смятой кучей упало на парковку, но крови не было. Оно даже не пыталось избежать удара, и хотя мимолетная вспышка ощущения, что мне нужно защищать это чудовище вернулось, когда я ударил, мои ярость и страх перевесили это чувство, и я ударил его еще раз.

И еще раз.

Я оглядел стоянку, чтобы посмотреть, не стал ли кто-нибудь очевидцем этого избиения, но за исключением нескольких автомобилей у входа в супермаркет, стоянка была пуста и признаков людей не было.

Я поднял существо и положил его на заднее сиденье.

Выехав за окраину города, я поехал со скоростью семьдесят миль в час, но до Места я добрался только на рассвете. Я зарулил на стоянку и притормозил. Открыл заднюю дверь и посмотрел на фигуру моего сына. Я не знал, мёртв ли он или без сознания, мне было все равно.

Я взял его. Он был теплым, все еще живым. Чувственная гладкость его кожи снова меня возбудила, я невольно взглянул на его тонкий пенис, и почувствовал, как твердеет мой собственный.

Я пинком закрыл дверь автомобиля и понес существо в Место.

Передняя дверь была открыта, старик меня ждал. Он посмотрел на меня: на его лице не было ни тени ужаса или юмора, в его глазах не было выражения я-же-тебе-говорил. Он просто посмотрел на фигуру у меня в руках и кивнул.

– Хочешь чтобы я позаботился об этом? – спросил он.

Я даже не мог заставить себя говорить. Я кивнул.

– Десять долларов, – сказал он.

Я достал бумажник, вручил ему две пятерки.

Он взял деньги и положил их в карман.

Думая о трусиках Мэрилин, я мельком глянул на вход в музей, затем заставил себя развернуться и уйти из Места. Я поправил свой вставший член. Я не оглядывался.

Ⓒ See Marilyn Monroe's Panties! by Bentley Little, 1995

Ⓒ Шамиль Галиев, перевод

Конец тропы

«Не переходи на другую сторону моста,»

говорила мне моя мама.

И я никогда этого не делал.

Конная тропа пролегала по соседству с нашим домом чуть дальше по улице – реликвия тех времен, когда округ Ориндж был гораздо более сельским, а лошадей фактически использовали как транспортные средства. От своей начальной точки в нашем районе для среднего класса она проходила через лесополосу, петляя по городу позади некоторых более красивых и богатых домов. Хотя ее по-прежнему периодически использовали несколько всадников, чаще всего тропа посещалась, в основном по выходным, бегунами и велосипедистами.

Это означало, что в будние дни для нас, детей, она была свободна.

Мы там часто играли. В прятки, в цепи кованые, во все обычные игры. Мы ловили жуков, охотились за камнями, собирали воду с водорослями для  изучения под микроскопом, делали вид, что пробираемся по тайным тропам через затерянные джунгли, как Индиана Джонс.

Лесополоса была широкая; низкий каньон между рядами дорогих домов на вершинах холмов с обеих сторон. Конная тропа была раздвоена, с довольно глубокой дренажной канавой, проходящей между двумя параллельными дорожками, которые начинались вместе в начале тропы, но почти мгновенно разделялись. Дорожки петляли между деревьями и кустарником, становясь в разных местах то ближе, то дальше друг от друга; иногда рядом, меньше, чем в двух шагах, а иногда так далеко, что человек, идущий по одной стороне, не мог видеть человека, идущего по другой. Примерно в миле от северной трассы, ответвлялась еще одна дорожка, ведущая в другой район. Именно оттуда приходило большинство туристов и велосипедистов, но мы, дети, всегда оставались на главной тропе, которая продолжалась через сосновый участок, прежде чем снова приблизиться к канаве.

Именно здесь располагался пешеходный мост.

Предположительно, где-то за мостом две половины тропы снова соединялись, и для нас это был способ перебраться с одной стороны на другую. Мы неизменно поднимались по одной дорожке, пересекали мост, а затем возвращались по другой.

Мост был чудно, искусно сложен. Вместо пары досок, перекинутых через канаву, это было арочное сказочное сооружение с перилами высотой по пояс, выкрашенными в белый цвет. Он выглядел потрясно. Нам хотелось пройти по нему и, пожалуй, мы бы сделали это в любом случае. Даже если бы наши родители не предупредили нас не ходить через него.

Почему мы не могли перейти на другую сторону моста?

Никто не знал. Но самой популярной теорией было то, что причиной всего этого послужило случившиеся с Джонни Франклином. Подросток, живший в полуквартале от нас, Джонни Франклин, был умственно отсталым. Ходили слухи, что он обладал нормальным интеллектом, пока в десять лет не послушался родителей и проследовал по конной тропе до самого конца. Он ушел один, перешел на другую сторону моста, и когда уже почти наступило время ужина, а он все еще не вернулся домой, отец пошел искать его.

Однако он не нашел его, как и ни одна из поисковых групп. Или полиция.

Джонни не было три дня, и когда он наконец вернулся, бредя назад по дорожке из-за моста, он был другим.

С ним что-то случилось.

Он стал умственно отсталым.

Возможно, это была всего лишь городская легенда, но мы все в нее верили, а наши родители не утруждали себя объяснениями, и это удерживало целое поколение детей от того, чтобы перейти на другую сторону моста.

*****

Я отвез Джун домой во время весенних каникул, чтобы познакомить ее с моими родителями. Я преподавал в местном колледже неподалеку от Оберна, она преподавала в местной средней школе. Наши отпуска совпали, чего, как я был уверен, не случалось в течение последних шести лет и может не случиться еще в течение двенадцати. Я познакомился с Джун полтора года назад, мы жили вместе с января, и хотя я рассказывал родителям о ней и наоборот, они еще не встречались.

Знакомство прошло хорошо. Моим родителям понравилась Джун, как я и предполагал, и они понравились ей, опять же как я и предполагал. Мы остановились в отеле, чтобы избежать неловкости, но мама настояла, чтобы мы кушали у них дома. На второй день после обеда Джун сказала, что съела слишком много, и предложила прогуляться по окрестностям.

– Или мы могли бы вернуться в отель и поплавать, – сказал я.

Она снисходительно улыбнулась.

– Или мы могли бы прогуляться по окрестностям.

Поэтому мы сказали моим родителям, что еще вернемся, и пошли вниз по улице. Я показал ей дома, где жили мои друзья, и даже рассказал ей забавную историю о том, как старая миссис Уэйкфилд обрызгала нас из шланга, потому что, как она сказала, звук наших скейтбордов разбудил ее таксу во время сна.

Впереди было открытое пространство между двумя домами, и я увидел коричневую деревянную табличку с надписью "Гринбелт Трэйл[42]42
  «Greenbelt Trail». Общее, официальное название. Пешеходная тропа, проходящая через различные зеленые насаждения ( парки, лесополосы, посадки и тд). Местные же ее называют по старинке – The bridle trail – Конная тропа.


[Закрыть]".

– А это что такое? – спросила Джун, когда мы подошли ближе.

– Это пешеходная тропа, – сказал я ей. – Мы часто играли на ней, когда были детьми.

– Это здорово! Давай пройдемся!

Держа меня за руку, она свернула направо и повела меня по грязной дорожке. Мы отошли в сторону, чтобы пропустить троих велосипедистов, мчавшихся на нас, а затем спустились по пологому склону, прячась от солнца в тени. Слева кто-то привязал веревочные качели к ветке дерева, и два мальчика по очереди качались на них.

– Я хочу жить в таком районе, – сказала Джун.

– Ну, – пошутил я, – когда мои родители умрут, я унаследую дом.

Она ударила меня по плечу.

– Как ты можешь говорить такое?

Холмы вокруг нас становились все выше, а дома – все дальше. Мы видели меньше людей, больше деревьев и кустарника.

– Что это такое? – спросила Джун, указывая налево. – Ручей?

Она бросилась к нему, очарованная, по ковру из сухих листьев.

– Скорее канава, – сказал я. – Я думаю, это для того, чтобы отводить стоки с верхних улиц.

Но в ее детстве такого никогда не было.

– Ручей, – сказала она. – Это так здорово!

Мы продолжали идти. Я не был здесь уже много лет, наверное, с тех пор, как закончил среднюю школу. Как только мои друзья и я начали тусоваться, слушать музыку и играть в видеоигры, мы вроде как забыли о тропе или решили, что походы доставляют больше хлопот, чем они того стоят. Но теперь я видел это все глазами Джун, и это было довольно круто. В наши дни такая первоклассная собственность не могла оставаться неконтролируемой; либо дополнительные дома были бы втиснуты в эту область, либо дворы домов, окружающие лесополосу, были бы расширены, захватив и тропу, чтобы застройщики могли взимать плату за очень большие участки.

Мы шли, держась за руки, не разговаривая, прислушиваясь к карканью птиц на деревьях и звукам ящериц, пробирающихся сквозь подлесок при нашем приближении. Впереди, слева, такой же белый и искусно сделанный, каким я его помнил, мост выгибался аркой над канавой и соединял две половины тропы.

– Ладно, – сказал я. – Пора возвращаться.

Она удивленно посмотрела на меня.

– Что?

– Здесь мы должны повернуть назад.

– Почему?

На этот вопрос у меня не было ответа. Потому что моя мама не разрешает мне? Потому что никто не должен переходить на другую сторону моста? Потому что я боюсь?

Но я подумал о Джонни Франклине и понял, что мне лучше что-нибудь придумать. Потому что я не собирался продолжать двигаться дальше.

– Уже поздно, – сказал я. – Ты ведь хотела сегодня поехать в Бальбоа[43]43
  Парк Бальбоа (Balboa Park) – это гигантский (490 га) городской культурный парк в Сан-Диего, штат Калифорния, полный зон для отдыха, природной зелени, клумб, садов, дорожек и многочисленных культурных объектов. В нем расположено несколько музеев и театров, а также знаменитый на весь мир зоопарк Сан-Диего. Названный в честь морского исследователя Нуньес де Бальбоа, со всеми архитектурными и ландшафтными объектами является национальным историческим памятником.


[Закрыть], не так ли? С такими темпами мы доберемся туда только к ночи.

Она всматривалась на другую сторону моста.

– Джун?

Она неохотно уступила, и мы пошли обратно.

В целом, это был короткий отпуск. Хоть она и хотела, у нас просто не было времени снова пройтись по тропе. Я уж точно не хотел, и специально занимал нас разными поездками и визитами к семье и друзьям, пока наш отпуск не закончился, и мы не вернулись в Оберн.

*****

Летом мы снова съездили в Южную Калифорнию.

Джун преподавала в Летней школе, но она закончилась в первую неделю июля. Мы заскочили на несколько дней ко мне домой, чтобы повидаться с родителями, прежде чем отправиться в Финикс к ее родственникам. Я сделал ей предложение на выходных, проведенных в Сан-Франциско, и хотя мы отправили по электронной почте фотографии, ни одна семья не видела кольцо и не могла поздравить нас лично.

Мы разорились на отель на пляже, и после первого ужина с родителями я надеялся провести остаток нашего времени на берегу, купаясь и греясь на солнце. Я пригласил родителей провести с нами второй день, собираясь сводить их в "Краб Кукер"[44]44
  The Crab Cooker – популярный ресторан в Южной Калифорнии, специализирующийся на морепродуктах. Ресторан расположен на полуострове Бальбоа в Ньюпорт-Бич.


[Закрыть], но мама настояла, чтобы мы пришли к ним домой на обед.

– Зачем нам ехать туда только для того, чтобы поесть, – сказал я маме, – когда можно выйти на пляж и наслаждаться целым днем?

– Потому что, – ответила она тоном, не терпящим возражений.

– Я думаю, она хочет показать нас всем своим друзьям и соседям, – предположила Джун, когда я выразил свое недоумение.

Она была права. Когда мы приехали, нас ждала целая компания, и следующие два часа были заняты показом кольца и пересказом нашей истории разным людям, которых я не видел годами. Это было что-то вроде обеда в складчину: почти каждый что-то принес. Я попробовал слишком много всего, и хотел сесть и ничего не делать, но Джун была настроена как раз наоборот и предложила нам "проветриться". Я был за то, чтобы убраться подальше от всех, поэтому согласился прогуляться, позволив ей придумать какую-нибудь отговорку.

И вот так мы снова оказались на тропе.

Мне не хотелось туда идти. Я попытался предложить просто побродить по соседним улицам, разглядывая дома, но Джун была настойчива, а я не успел придумать причину, чтобы не идти по тропе.

Как и прежде, мы свернули направо и пошли между деревьями и кустами по расширяющейся  лесополосе, кивая и махая другим любителям пеших прогулок и бега, которые иногда проходили мимо нас. Я пытался придумать причину, чтобы снова около моста повернуть назад – мы слишком долго отсутствовали и нам нужно попрощаться с людьми... становится поздно, и я хочу вернуться на пляж, – но Джун словно угадала, о чем я думаю.

– Давай пройдем весь путь до конца тропы, – сказала она.

Паника нарастала внутри меня.

– Это за много миль отсюда, – сказал я ей, хотя понятия не имел, правда это или нет. – Мы не вернемся до самой ночи.

Она кивнула.

– Хорошо. Но мы пройдем немного дальше, чем в прошлый раз. Я хочу посмотреть, что там, за этим мостом.

С колотящимся сердцем я оглянулся, глядя на ее лицо. Неужели она делает это нарочно? Знала ли она, что в прошлый раз я умышленно не дал ей переступить эту черту?

Я не мог сказать. Но мост приближался, и прежде чем я смог сформулировать связный аргумент против дальнейшего продвижения, она перешла через него, взяв меня за руку и потянув за собой. Мы вошли на неизведанную территорию.

«Не переходи на другую сторону моста.»

Мне нечего было волноваться. Мы пересекли мост и ничего не произошло. Дорожка, извиваясь, петляла, следуя за рельефом местности, затем выпрямилась, выглядя точно так же, как и на протяжении примерно последней мили.

Только…

Только растительность казалась немного другой: деревья выше и с меньшим количеством листьев, кусты полнее и шире, пустые пространства между ними заполнены колючими сорняками. А еще там было как-то темнее, хотя в этом не было никакого смысла. Более редкий лесной покров должен был пропускать больше света, но этого не произошло, и я списал это на более крутые склоны холмов, прекрасно понимая, что причина кроется не в этом.

На плоском открытом участке, где не росли ни деревья, ни кустарник, а земля была покрыта сухими мертвыми листьями, две половинки тропы снова соединялись.

– Ладно, – сказал я, останавливаясь. – Давай вернемся.

– Подожди минутку. Что это такое?

Джун указала на что-то, и я проследил за ее пальцем. Впереди, за этим маленьким бесплодным участком, было что-то похожее на ряд коротких, круглых, очень тщательно посаженных кустов. Дальше тропа проходила через небольшой луг, окруженный соснами. В центре луга стояло какое-то высокое, белое, ярко украшенное сооружение, напоминавшее мне мост.

– Я не знаю, что это такое, – сказал я ей и все это мне не нравилось. – Давай вернемся.

– Пойдем посмотрим.

Не обращая на меня внимания, она двинулась вперед, и я был вынужден последовать за ней. Подойдя поближе, мы увидели, что это за сооружение.

Беседка.

Джун подбежала к ней, взбежала по низким ступенькам, раскинула руки и закружилась, словно Джули Эндрюс[45]45
  Джули Эндрюс (Julie Andrews; род. 1 октября 1935) – английская актриса театра и кино, обладательница премий Оскар, Золото Глобус и Эмми. Джули Эндрюс прославилась благодаря исполнению роли Элизы Дулитл в бродвейской постановке «Моя прекрасная леди», а всемирную славу ей принесла главная роль в экранизации мюзикла «Мэри Поппинс» в 1964 году.


[Закрыть].

– Мы должны здесь пожениться! – воскликнула она. – Рядом со свадебной тропой? Разве это не прекрасно?

– Она не свадебная, типа для новобрачных, – заметил я. – Она конная, типа для лошадей.[46]46
  Здесь требуется пояснение. bridle trail, дословно переводится как тропа уздечки, или конная тропа (более адаптировано к русскому языку). Джун же услышала похожую фразу bridal trail – свадебная тропа. Игра слов: bridal и bridle.


[Закрыть]

Она отмахнулась от меня.

– Не важно. Звучит практически одинаково.

Положив руки на перила беседки, она огляделась.

День был теплым, но в тени деревьев было прохладнее, и внизу почему-то стоял туман. Она оглядывала небольшую поросшую травой площадку, а я смотрел вдаль, туда, где тропа продолжалась и исчезала в тумане. "В летний день тумана быть не должно", – подумал я, и сам факт этого чертовски напугал меня.

«Не переходи на другую сторону моста.»

– Разве это не самое идеальное место? – вздохнула Джун.

Нет! Хотел я ей выпалить, но просто сказал:

– Да, здесь мило, – и сделал вид, что смотрю на часы. – Знаешь, уже поздно.

– Ладно, ладно.

Мы спустились по ступенькам беседки. Выскочив из тумана, мимо нас пробежала женщина. Она была первым человеком, которого мы увидели за довольно долгое время. Она улыбнулась и помахала нам рукой. Она была стройной и привлекательной, в шортах для бега и спортивном лифчике, и все же…

В ней было что-то не женское.

Я наблюдал за ней, когда она пробегала мимо. Джун ударила меня по плечу.

– Привет, приятель. Я здесь.

– Извини, – сказал я. – Эта женщина показалась мне знакомой.

Это была ложь... но в тоже время и не ложь. Не по этой причине я смотрел на нее, но все же что-то в этой женщине показалось мне знакомым, хотя я никак не мог понять, что именно. Когда мы возвращались по тропе к дому моих родителей, я все еще ломал голову над этим вопросом.

*****

Я надеялся, что Джун забудет о беседке и свадебной тропе. Начался учебный год, мы вернулись к работе и окунулись в свою обычную рутину, а когда речь зашла о браке, я приложил все усилия, чтобы превознести достоинства Северной Калифорнии.

"Разве не романтично было бы пожениться в долине, окруженной секвойями?"

Или: "А как насчет той милой маленькой церкви в Йосемити[47]47
  Национальный парк Йосемити (Yosemite National Park) – один из самых красивых заповедников США, расположенный в горах Сьерра-Невада, штат Калифорния. С 1984 года парк находится под охраной ЮНЕСКО.


[Закрыть]?"

Но она действительно была увлечена этой беседкой и была непреклонна. Я начал задаваться вопросом, а не имеет ли это место какое-то влияние на нее, и хотя я знал, что это была глупая мысль, я не мог полностью отбросить ее.

Когда я попросил ее выйти за меня замуж, я оставил сроки открытыми. Я не спешил торопить события, но она была настроена на июньскую свадьбу – ее звали Джун[48]48
  June – женское имя Джун, а также месяц июнь.


[Закрыть], в конце концов, – а когда она начала обсуждать это с людьми, особенно с нашими родителями, все вроде как стало официальным. Это увеличило давление на меня, так как если я не смогу уговорить ее провести свадьбу в другом месте, и довольно быстро, колеса предварительного планирования будут приведены в движение.

Однако я не смог убедить ее передумать, и у меня начался повторяющийся стрессовый сон. В нем мы собирались пожениться, стоя в беседке. Проповедник перед нами сказал: "берешь ли ты эту женщину в законные жены?" Я посмотрел на Джун, а она выглядела умственно отсталой.

*****

В конце концов я сдался. Мне пришлось. Не было никаких логических причин сопротивляться ее выбору места свадьбы, и мысль о взрослом мужчине, боящемся детских слухов, начала смущать даже меня. Конечно, легко быть храбрым, когда я находился на расстоянии в половину штата, но чем глубже мы входили в стадии планирования – выбирали платье, выбирали торт, решали, кого пригласить, – тем меньше я волновалась. Возможно, Джонни Франклин вернулся с конца тропы дебилом, но мы собирались устроить свадебную вечеринку примерно из тридцати человек, включая священника. Ничего не могло случиться с такой большой группой. Если бы это произошло, это был бы самый большой случай паранормальных явлений в истории.

Я позволил Джун заниматься логистикой вместе с моей и ее мамой.

А сам держался в стороне от этого.

Накануне вечером была репетиция, но было решено, что слишком неудобно заставлять всех тащиться по тропе туда и обратно, поэтому мы попрактиковались в церкви священника. Куском веревки по кругу обозначили контуры беседки, чтобы члены группы знали наверняка, что они будут находиться на своих местах.

По правде говоря, с приближением часа икс я все больше нервничал, а накануне ночью вообще не спал. Утром я был уставший, но принял храбрый вид и сфотографировался с Джун, моими родителями и моим шафером Патриком в родительском доме, прежде чем мы все вместе пошли по улице в своих нарядах, чтобы встретиться с остальными гостями у входа на конную тропу.

Мы с Джун пошли по дорожке, следуя за белыми лепестками роз, которые были разбросаны перед нами.

– Это прекрасно, – выдохнула Джун, держа меня за руку.

– Да, – солгал я.

Я был в порядке, пока мы не прошли мост.

В этот момент я посмотрел на своих родителей, чтобы увидеть их реакцию, но не было никаких признаков того, что они чувствовали какое-то беспокойство по поводу дальнейшего продолжения. Очевидно, переход через мост был плохим для детей, но хорошим для взрослых. То же самое безразличие, казалось, относилось и к Патрику, и к другим людям, выросшим по соседству. Я был единственным взволнованным и единственным, кто, казалось, помнил Джонни Франклина. Я старался быть смелым, но мое беспокойство росло с каждым шагом.

На другой стороне моста у деревьев были лица. Узловатые отверстия походили на глаза, с выступами для носов, а линии на коре образовывали рты с различными выражениями. Мне не нравились эти лица. Они казались подлыми и хитрыми, как будто хранили секреты. Они также, казалось, наблюдали за мной, и как бы я ни старалась убедить себя, что думать так глупо, я не мог заставить себя поверить во что-то еще.

Воздух остыл, но стал более влажным, и я увидел белые завитки тумана за деревьями и кустами по обе стороны дорожки.

Почему я согласилась на свадьбу именно здесь? Помимо любых иррациональных страхов, которые у меня могли быть, это было глупое и неудобное место для такого события. Если бы я указал на практические недостатки моим родителям и Джун, мы могли бы объединиться против нее и убедить ее провести свадьбу в церкви, или парке, или на пляже, или где-нибудь еще, но не здесь.

– Не думаю, что выдержу все это, – сказал я Джун.

Она беспечно улыбнулась.

– Все волнуются перед таким важным событием. Не переживай. Ты справишься с этим.

Впереди, на лугу, складные стулья и красиво украшенная беседка были окутаны белой пеленой.

– Мне это не нравится, – сказал я. – Слишком туманно.

Ее голос стал низким и раздраженным.

– Сейчас мы уже ничего не сможем изменить.

В тумане за беседкой виднелись фигуры... формы... создания, которые я почти узнал, но так и не смог узнать.

Мы с Джун разделились, она отошла влево вместе с отцом, а я двинулся рядом с Патриком.

Мы достигли луга, и...

Я сбежал.

Я знал, как это выглядит для Джун, моей семьи, моих друзей... но я не мог оставаться там больше ни секунды, и я побежал, как ребенок, назад по тропе, в страхе за свою жизнь, с бешено колотящимся сердцем.

Бегуны проскочили мимо меня, направляясь в противоположном направлении. Я слышал обрывки разговоров, когда они пробегали мимо.

«Мой отец был…»

«Я сказал моей маме…»

Все они, казалось, говорили о семье. Мужчина в бордовом спортивном костюме посмотрел на меня и кивнул, когда я пробегал мимо. Он показался мне знакомым, но я никак не мог его вспомнить. Он напомнил мне миссис Беркхолдер, соседку, которая бросила свою семью, когда я был маленьким. Ее сын Ричи учился со мной в третьем классе.

Я задыхался, но продолжал бежать, подгоняя себя. Джун, наверное, подумала, что я струсил. Я знал, что она рассердится. Будучи ответственным человеком, она, без сомнения, велела всем оставаться на своих местах, а сама поспешила найти меня и образумить.

Но я не мог остановиться. Я миновал мост и наконец позволил себе сбавить скорость, хотя прошел еще несколько ярдов, прежде чем наклонился вперед, упершись руками в колени, чтобы отдышаться. Несколько мгновений я смотрел на землю, на белые лепестки, разбросанные по грязи. Подняв глаза, я ожидал увидеть разъяренную Джун, несущуюся за мной. Я собирался предложить ей оставить всех там и сбежать, найти мирового судью и пожениться. Это было бы романтично, сказал бы я ей.

Но ее не было. Когда прошло несколько минут и я понял, что она не придет, все внутри у меня упало.

Я знал, что произойдет, и эта мысль пробрала меня до костей.

Когда Джун, наконец, выйдет на тропу за мостом, она будет умственно отсталой.

Она и все гости со свадьбы.

*****

Только они не вышли умственно отсталыми. Они вообще не вышли, а я вернулся в родительский дом и все ждал и ждал.

Когда на следующее утро я пошел в полицию и сообщил о пропаже всей свадебной компании, мое заявление было встречено тем, что можно вежливо назвать скептицизмом, но более точно описать как враждебность. Я провел двух полицейских через мост и вывел к беседке, нервничая; боясь, что даже люди в форме, несущие все атрибуты и полномочия правоохранительных органов, будут здесь не более чем приманкой. Однако, разумеется, ничего не произошло.

Как я и ожидал, не было никаких вещественных доказательств, подтверждающих мою историю. Украшения, которые были выставлены, исчезли, стулья пропали, и осталась только пустая беседка на пустом лугу.

Я сказал полиции, чтобы они связались с церковью священника. У него должен был быть график или какая-то запись, где указано, что он будет проводить церемонию на нашей свадьбе. Он и сделал это, но место не было помечено, и после этого участие полиции по сути прекратилось. Мне кажется, они думали, что я сошел с ума, и хотя мне дали номер дела и попросили заглянуть через несколько дней, мне было ясно, что не будет предпринято никаких усилий для расследования того, что произошло.

Я не знал друзей Джун, но позвонил семьям своих друзей. Я не мог рассказать им, что произошло на самом деле – никто бы мне и не поверил, – но я сообщил им, что их близкие исчезли, и придумал историю, что они так и не появились на свадьбе. Я попросил позвонить, когда мои друзья вернутся домой, надеясь, что семьи все-таки окажут какое-нибудь давление на полицию, но, как ни странно, ни один из них так со мной и не связался. Я позвонил родителям Патрика во второй раз где-то через неделю, и еще раз через неделю после этого, но реакция, которую я получил, была неприветливая и неоднозначная. Разве они не заметили, что их сын пропал? Или им все равно?

Или Патрик не пропал? Может, он поехал домой и рассказал им историю моего побега? Может быть, все злились и просто прятались от меня.

Так или иначе, в этом не было никакого смысла, потому что Джун не вернулась, как и мои мама и папа. Я оставался в доме родителей, оплачивал счета, которые приходили, и ждал. Но когда июнь сменился июлем, их по-прежнему все не было.

Месяц спустя, на юбилей того события, который должен был стать моим юбилеем, я снова спустился по тропе, впервые с тех пор, как отправился туда с полицией. Я остановился у моста, не желая снова пересекать его.

Хотя день был не просто теплым, а жарким, за мостом стоял туман, плотная белая стена, которая поглотила тропу и деревья, холм и кустарник. Я увидел движение в этой белизне, силуэт фигуры, который становился все четче по мере приближения. Кто-то бежал. Молодая женщина в сером спортивном костюме, которая почему-то напомнила мне моего отца.