Текст книги "Город Мертвых Талантов (СИ)"

Автор книги: Белла Ворон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 25 страниц)

ГЛАВА 8. Город без названия

Пока она чуть не плача, пыталась наступить на ногу, послышался звук мотора. А затем на площадь выкатился небольшой автобус, похожий на те допотопные агрегаты, что она видела однажды на выставке ретромобилей. Папе очень нравились такие авто, он даже мечтал завести себе что-то в этом роде.

Автобус подъехал и остановился. Из водительского окошка высунулась физиономия – худая, длинноносая, в забавных круглых очках, вроде тех, что носят часовых дел мастера. Бледная лысина матово сияет, совсем как у их географа. Только тот совсем лысый, и его голова напоминает ластик. А у этого ярко-рыжие вихры вьются по кругу, как медный лавровый венок у мраморной статуи Юлия Цезаря.

Пассажирская дверь открылась и из нее с громким хлопком выбросился зонт. Следом за зонтом, точнее, под ним, показался невысокий человек с аккуратной бородкой и растрепанной шевелюрой.

– Савва! Ну разве так можно! – начал он еще на ступеньках, – почему я должен искать тебя повсюду! Бродишь под дождем! С инструментом! Чудовищная безответственность!

Савву его гневная тирада ничуть не смутила.

– Простите, Карл Иваныч. – спокойно ответил он. – Я репетировал с… Амалией. Мы договаривались. Потом пошел домой, но по дороге…

Он запнулся. Карл Иванович тем временем заметил Сашу, посмотрел на нее внимательно, изменился в лице.

– Это еще кто? – глухо спросил он.

– Александра. – спокойно ответил Савва.

– Откуда она взялась? Почему я ее не знаю? – понизил голос Карл Иваныч.

– Можно она у нас переночует? – Савва оставался невозмутим.

– У нас? Исключено! – отрезал Карл Иваныч. – Я ее впервые вижу. Впрочем, давайте-ка сначала уйдем из-под дождя. Быстро в паробус!

– Не пойду я ни в какой паробус! – отрезала Саша и снова взгромоздилась на камень.

– Тебе нельзя оставаться. – серьезно сказал Савва.

– А в машину непонятно с кем – можно?

– Правильно, нельзя! – с облегчением сказал Карл Иваныч. – Оставайтесь. Я к вам альбинатов отправлю.

– Кого? – забеспокоилась Саша

– Карл Иваныч, не надо альбинатов! – сказал Савва, – С ней что-то случилось, ясно же!

Карл Иваныч смотрел на Сашу недоверчиво.

– Пойдем, не бойся. – Савва протянул ей руку. – Карл Иваныч сам тебя боится.

Дождь припустил со злобной силой. Буквально за несколько секунд водяная стена заслонила площадь Безобразова. Сверкнула молния и почти одновременно с ней шарахнул гром. Саша взвизгнула и в одну секунду влетела в автобус, который почему-то назвали паробусом. Карл Иваныч и Савва вскочили следом. Шофер, занятый изучением каких-то бумаг, даже головы к ним не повернул, только привычным движением дернул рычаг возле руля. Двери-гармошки, захлопнулись, оставив непогоду бушевать за толстыми стеклами, барабаном грохотать по крыше.

Саша плюхнулась на потертый кожаный диванчик, забилась в угол, отжала волосы как мокрую тряпку и несколько секунд наслаждалась теплом. Карл Иваныч и Савва сели напротив. В салоне уютно пахло кожей, резиной и как будто немножко печкой.

– И как же вы здесь оказались? – строго спросил Карл Иваныч. – Одна. Так поздно.

Саша угрюмо молчала, смотрела исподлобья. Что можно им рассказывать? Кто они такие? Как ей быть? Довериться чужим людям в чужом городе? Врать напропалую, или просто тянуть время? Как будто можно тянуть его вечно. И, кстати, с чего это она обязана отвечать на вопросы?

– Из Москвы приехала. По делу.

– По какому такому делу?

– По личному. Еще вопросы будут?

Карл Иваныч строго глянул на нее поверх очков.

– Будут. Много. По-хорошему я вас должен отвезти в отдел защиты.

– Куда? – испугалась Саша. – Меня-то за что?

– Карл Иваныч! – перебил Савва. – Она не опасна, вы же видите.

– Я вижу невесть откуда взявшуюся девицу подозрительной наружности, – сварливо ответил Карл Иваныч, – и девица эта не может внятно объяснить откуда она взялась.

– Она вам сказала.

– Чушь она нам сказала! Первое, что пришло на ум! С таким же успехом могла бы ответить, что с Луны свалилась.

– Я правду говорю! – возмутилась Саша, – Зачем мне врать? И… и знаете что? Я вам тоже не доверяю! Откройте дверь, мне в полицию надо.

– В полицию? – поднял брови Карл Иваныч, – Деточка, вы не понимаете, где находитесь?

– В… как его… В Самородье. Здесь что, нет полиции?

– Полиция есть. – ответил ей Савва, – Только лучше тебе с ней не связываться.

– И это не Самородье. – серьезно сказал Карл Иваныч. – Это… другой город. И я понятия не имею, как вы могли здесь оказаться.

– Другой город?

– Вот именно. Другой.

Саша обрадовалась. Если она случайно забрела в городок по соседству, то это многое объясняет. По крайней мере исчезновение лестницы и изменившуюся площадь.

– Все понятно! – воскликнула она. – Я в саду заблудилась и вышла не туда.

– В каком саду? – подозрительно спросил Карл Иваныч.

– В заброшенном. За оградой. Где бурелом, кусты и коряги.

Ее слова вызвали неожиданную реакцию. Карл Иванович приложил ладонь к губам. Юлий Цезарь оставил свои свитки, обернулся и сдвинул на макушку очки-крабы. Савва и бровью не повел. Он продолжал внимательно смотреть на Сашу. И снова ее кольнуло это ощущение – она должна вспомнить что-то давно забытое.

– Как вы попали в этот сад? – зачем-то понизив голос, спросил Карл Иваныч.

Саша замялась.

– Понимаете, я догоняла Каспара Хаузера, он утащил у меня очень важную вещь. А уйти он мог только через ограду. Больше некуда было, кругом одни заборы. Вот я и полезла следом. – нехотя призналась она.

– Вы пролезли сквозь ограду?

Саша кивнула.

– Не может быть! Как же вы… Постойте! Кого, вы сказали, догоняли? – прищурился Карл Иванович.

– Карлик здесь бегает, видели? Каспар Хаузер его зовут. Такой… – быстрой, выразительной пантомимой Саша изобразила Каспара, – странный, в общем. Он украл у меня письмо и убежал. Ну и я за ним.

– Карлик… – медленно повторил Карл Иваныч, – вы понимаете, Платон Леонардович? – обернулся он к шоферу, – Это же кошмар!

Тот печально вздохнул. Лицо Саввы не меняло выражения, он не отрываясь смотрел на Сашу.

– Почему кошмар? – искренне удивилась Саша, – Бывает.

– Карл Иваныч, вы же видите, она действительно ничего не знает. Она правду говорит. – сказал Савва.

– Подождите! – вдруг осенило Сашу, – Леонардович… Это не вы случайно пироскаф построили? – обратилась она к шоферу. Тот расцвел гордой улыбкой, кивнул.

– А вы откуда знаете? – вкрадчиво спросил Карл Иваныч

– Мне паромщик рассказал. Но он сказал – вас уже тридцать лет как нет. А вы вот где!

Карл Иваныч выразительно посмотрел на Савву.

– Ничего не знает, ты говоришь? А по-моему, так слишком много!

Савва беспечно пожал плечами.

Последняя фраза Саше совсем не понравилась. Пора уже было как-то выпутываться из этой истории.

– Наверное, все это не важно, если я ошиблась городом! – деланно рассмеялась она. – Спасибо, что помогли мне во всем разобраться! А теперь не могли бы вы мне подсказать, как вернуться в Самородье?

– Милая девушка! – сурово произнес Карл Иваныч, – Вы ничего не поняли. В Самородье вернуться вы не можете.

– Почему?

– По закону нашего города мы обязаны отвезти вас в отдел защиты, или нам самим грозят серьезные неприятности.

– Да какого города? У него есть название?

Карл Иваныч посмотрел на Савву. Тот на Платона Леонардовича. Платон Леонардович почесал в затылке. Все молчали.

Саша никак не могла взять в толк, что происходит, в чем она виновата и как ей дальше быть. Одно упоминание о карлике и о паромщике так сильно расстроило Карла Иваныча, что он хочет везти ее в какой-то отдел. Страшно представить, что начнется, если она расскажет им всю правду. И почему эти трое не хотят сказать ей как называется город?

– Послушайте, – устало сказала она, – если я нарушила какой-нибудь закон, то, честное слово, случайно. Я сегодня целый день за кем-то бегаю, откуда-то выбираюсь… Думаю, меня просто разыграли. Я очень устала. – призналась она. – Давайте, как будто вы меня не видели? Одолжите зонтик, я посижу здесь до утра, а потом доберусь как-нибудь до пироскафа и уеду. А зонтик на камень положу. Ну, или… не надо зонтика…

– Пироскаф ушел без вас. – строго сказал Карл Иваныч. – Как хочешь, Савва, я не могу взять на себя такую ответственность! Кто знает, куда еще она успела сунуть свой нос, пока болталась здесь? Нет, я считаю надо везти ее в башню, пусть там разбираются.

– Не надо ее в башню! Может лучше к Кларе? – предложил Савва.

– Ой, Кларе только этого не доставало!

– Все равно придется ей сказать. Мы не сможем такое скрыть…

– Не знаю, не знаю… Я не хочу беспокоить Клару. Она и так измучилась, бедняжка!

Саша тревожно переводила взгляд с одного на другого. Мокрая площадь, башня какая-то, темное чудовище, Клара… Последняя казалась ей самой безопасной. Она посмотрела на Карла Иваныча в упор.

– А Савва сказал мне, что вы добрый. – произнесла она укоризненно.

Карл Иваныч бросил на Савву беспомощный взгляд.

– Так и есть. – подтвердил тот.

– Дети, ну вот что вы со мной делаете? – Карл Иваныч тяжело вздохнул. – Ладно, рискнем. Платон Леонардович, едемте к Кларе!

– А может… через калитку? – тихо спросил Савва, – Будет быстрее.

– Нет уж! – раздраженно ответил Карл Иваныч, – Я не желаю мокнуть. Платон Леонардович, поехали!

Платон Леонардович кивнул и завел мотор. Паробус объехал вокруг площади, свернул к реке, потом влево и двинулся в темноту прочь от города.

Если тусклый свет фар и освещал дорогу, то видел ее только шофер – за окнами была чернота и потоки воды стекали по стеклам. Машину бросало из стороны в сторону, Саша треснулась головой о железяку, торчащую из стены, и только тогда сообразила за нее же ухватиться. Потом дорога стала поровнее, Сашу мягко покачивало, ей даже на секунду показалось, что она снова на пироскафе – это она чуть не заснула. Потом ей показалось, что по стеклам вместе с потоками воды хлещут ветки, паробус снова стало потряхивать, но уже не так сильно. Саша догадалась – они едут через лес. Потом снова стало ровно, и чуть просветлело – луна вышла из-за облаков. Паробус качало уже мягко и плавно, снова захотелось спать.

И вот наконец остановились. Саша встрепенулась, потерла глаза.

С трудом находя узкие ступеньки, полусонная она почти выпала из дверей. Дождь закончился. Свет луны едва пробивался сквозь путаницу веток, слабо обозначал толстенные стволы. Темный лес. Ей конец. Бежать пока не поздно.

Она кинулась было в сторону, но Савва успел схватить ее за руку.

– Не сходи с дорожки! – крикнул он. Саша снова рванулась, но Савва крепко держал ее руку.

– Платон Леонардович, фары, быстро! – скомандовал Карл Иваныч. Вспыхнул свет. Прищурившись, Саша разглядела чугунную ограду и распахнутую настежь калитку, обросшую мхом.

– Куда вы меня…

– Да не бойся ты! Мы к Кларе приехали. С тобой ничего не случится, главное с дорожки не сходи. – преспокойно ответил Савва.

– Отвезите меня обратно!

– Платон Леонардович, вы можете ехать домой. – крикнул Карл Иваныч, не обращая внимания на Сашу. – Мы здесь надолго.

– Отвезите меня обратно. – тихо повторила Саша.

Тяжко кряхтя и увязая колесами во мху, автобус развернулся и уполз, как гигантский жук.

– А нам туда. – спокойно объявил Карл Иваныч, ткнул рукой в направлении нырнувшей во мрак калитки и шагнул вперед.

– Сейчас я отпущу твою руку. – сказал Савва. – Иди за Карлом Иванычем. Сама. И не сходи с дорожки. Если что, мы не найдем тебя в лесу и не сможем помочь.

Саша чуть не плакала от страха и бессилия. И чего ей дома не сиделось! Там тепло и уютно, и Светлана не такая уж страшная, если вдуматься.

– Я отпускаю?

Еще можно убежать. Он выпустит ее руку, и она бросится в лес и спрячется между деревьями. А там ее поджидает чудовище… Саша взглянула на мрачные силуэты стволов, повернулась к Савве.

– Отпускай.

И послушно пошла по дорожке вслед за Карлом Иванычем. А тот остановился перед распахнутой калиткой.

– Смелее, Александра! – и он шагнул вперед.

Саша обернулась – позади тьма, холод, мокрый лес. Она вдохнула поглубже, и вошла в калитку, как в ледяную воду незнакомой реки.

Голова закружилась, в ушах тоненько зазвенело, стало трудно дышать. Она покачнулась, вцепилась наощупь в холодные прутья ограды. Все в порядке. Это нервы. Она открыла глаза.

ГЛАВА 9. «Клара, скажите ей!»

Зеленоватые огоньки тихо сияли вдоль дорожки, на кронах деревьев, на пышных клумбах и кустарниках. Сад был словно нарисован светящимся карандашом на черной бумаге. Это светлячки! Саша тихонько ахнула – ей случалось видеть светлячков, но чтобы столько!

– Какая красота… – прошептала она.

– Жуки-фонарщики. Кларина работа. – Карлу Иванычу явно польстило Сашино восхищение, – Идемте! Нас ждут.

И двинулся дальше уверенным шагом по извилистой дорожке меж сияющих, шевелящихся кустов в глубь сада, где огромным фонарем светился дом.

Сад был огромен. Они все шли и шли, а дом все еще маячил где-то вдали.

– Как же здесь должно быть красиво днем! – не смогла удержаться Саша.

– Сад – это дело рук Бэллы! – Карл Иваныч произнес эти слова с такой гордостью, словно сад был его рук делом. – Осторожней, сейчас пойдем через мостик, не упадите в пруд.

Он беспокоился напрасно – жуки-фонарщики отлично справлялись со своим делом. По обе стороны мостика колыхались на воде кувшинки, очерченные тем же нежным светом. Под ногами плеснула невидимая рыбка.

– Сейчас будут ступеньки, не споткнитесь.

А Саша как раз и споткнулась, но ступеньки были не при чем – кто-то цапнул ее за ногу. Она испуганно ойкнула.

– А ну, прекрати! – сердито прикрикнул Карл Иваныч. – Это я не вам, проходите быстрее! Он любит безобразничать, особенно с гостями.

– Кто?

– Да куст один прислали Кларе в подарок! – в голосе Карла Иваныча звучала ревнивая досада, – Из Ирландии… Сладу с ним нет, такой вредный оказался. У Бэллы уже руки опускаются. А поливать его нужно особым сортом эля, у нас такого нет, хоть из Ирландии вези.

– Бэлла пробует сварить что-то подходящее, – подал голос Савва, шедший следом – но он делает вид, что ему не нравится.

– Шутите? – Саша расстроенно терла ушибленную коленку.

– Да вы не бойтесь, он не ядовитый. Просто хулиган.

– Ну да. Куст-хулиган. Спасибо, что предупредили, теперь совсем не страшно.

И вот наконец подошли к дому, поднялись на крыльцо и Карл Иваныч дернул веревку колокольчика. Послышались тяжелые, неровные шаги, лязгнул засов, запела массивная дверь.

Фонарь на длинной цепи заливал просторную прихожую мягким светом. На пороге стояла высокая, ширококостная женщина с суровым и подозрительным выражением лица.

Черные с серебром кудрявые волосы собраны в пучок, но торчат во все стороны, как растрепанные перья. Крючковатый нос довершает сходство со старой совой. Длинное темно-синее платье, льняной передник, состоящий, кажется сплошь из оттопыренных карманов. Босые ноги. Неужели это и есть Клара?

– Ну? Входите, раз пришли. – пробурчала женщина вместо приветствия, подозрительно глядя на Сашу черными, чуть навыкате глазами.

– Добрый вечер, Бэлла! – лучезарно улыбнулся Карл Иваныч, ничуть не смутившись нелюбезным приемом.

“ Бэлла… Хорошо, что не Клара” – успокоилась Саша. Ей хотелось, чтобы Клара оказалась милой, уютной старушкой, чтоб напоила чаем с пирожками, угостила домашним вареньем, уложила в белую кроватку…

– Ага, может тебе еще и сказочку рассказать? – издевательски осведомился тот самый противный голос, что напугал ее сегодня на площади.

Саша обежала безумными глазами прихожую – никого, кроме Бэллы и их троих. Только кот из-за угла появился, толстый, белый. Точь-в-точь такой, как тот, на площади.

“ Опять этот голос, опять! С ума я, что ли схожу на самом деле? Не этот же белый мех заговорил…”

– А ты откуда взялась? Тебя кто звал! – топнула Бэлла на кота. То есть на кошку. Это, оказывается, кошка. Большая и пушистая. – Нечего тут, брысь! Идемте.

И она зашлепала босым ногами по серым плитам коридора.

В глубине большой круглой комнаты, у окна, в кресле с высокой спинкой сидела женщина. Саша замерла, не в силах отвести от нее глаз. Когда-то давным-давно, когда Сашина жизнь еще была наполнена чудесами, папа подарил маме большой кусок ее любимого горного хрусталя. И маленькая Саша подолгу рассматривала камень. Ей казалось, что внутри таится мир, искрящийся волшебством и населенный невидимыми существами. И если долго-долго всматриваться, то может быть однажды получится проскользнуть в хрустальную страну и подружиться с ее обитателями. Это было очень давно, и Саша забыла об этом – почти все хорошее улетучилось из памяти за последний год. И вот вспомнила, едва взглянув на эту удивительную Клару.

Нежные, тонкие черты, светлые прозрачные глаза, волосы цвета раковины, пронзенной солнцем. Она неуловимо напомнила Саше Эолу. Вернее, Эола могла бы быть такой, не случись в ее жизни несчастья, погнавшего ее в болото.

– Ну, Карл Иванович, что случилось? – голос у нее был такой же нежный, как и она сама, – Савва, рада видеть тебя, мальчик.

– Простите, что потревожили вас так поздно, но… вот! – он сделал жест в Сашину сторону, – сидит девица посреди площади Безобразова и плетет небылицы!

Клара пристально взглянула на Сашу и лицо ее стало таким, будто она вдруг обнаружила потерянную драгоценность. Зеленоватые глаза засветились бирюзой.

– Я хотел отправить ее к альбинатам, – ябедничал Карл Иваныч, – но Савва меня упросил отвезти ее к вам. Я был против!

Клара с нежностью посмотрела на Савву, одобрительно кивнула. Потом обернулась к Бэлле, застывшей возле двери.

– Принеси что-нибудь поесть, будь так добра. – попросила она, – И побольше какао – девочка едва на ногах стоит.

Бэлла кивнула и вышла. Клара приглашающе повела рукой в сторону зеленого бархатного кресла. Саша с наслаждением погрузилась в него, как в мягкий мох. Карл Иваныч и Савва заняли диванчик напротив.

– На площади было темно, вы не могли ожидать, не узнали… – сказала им Клара, – но сейчас, Карл Иваныч, посмотрите внимательно. Она никого вам не напоминает?

Карл Иваныч хмуро уставился на Сашу. Приподнял бровь. Недоверчиво посмотрел на Клару. Та кивнула. Саша и Савва растерянно наблюдали их переглядки.

– Расскажи мне все с самого начала детка. – наконец обратилась Клара к Саше, – Кто ты, откуда, зачем пришла к нам?

Саша ровным счетом ничего не понимала. Но вдруг до боли остро почувствовала, как она устала, как глубоко и крепко засела в ней эта заноза – предыдущий год. Невозможность поделиться хоть с одной живой душой. Страх, что любое ее слово может стать роковым. А сейчас она чувствовала себя словно внутри облака – мир вокруг стал легким, прозрачным, безопасным. Ей показалось на секундочку, что она снова маленькая девочка и ей удалось-таки проскользнуть в хрустальную страну. Необыкновенный покой распространяла вокруг себя эта удивительная женщина.

Глубоко вздохнув, Саша начала рассказывать. Все, с того самого дня, как исчезла мама. Она уже понимала, что ей самой нипочем не разобраться, не решить головоломку, в которой не хватает половины деталек. Так хочется сложить эту тяжесть с плеч! Надо рассказывать все как есть. К тому же здесь ей, похоже, верят.

Клара слушает, не перебивая, смотрит рассеянно-пристально своими переменчивыми глазами. Этот взгляд Саша подмечала и у Кассандры и у Саввы – он делал их немножко похожими.

– …и тогда я залезла в интернет и все узнала о вашем городе, и как до вас добраться.

– О нашем городе невозможно прочесть в интернете. – улыбнулась Клара.

– Ну… о Самородье. – уточнила Саша. – Я ведь туда ехала. А попала не знаю куда. Как, кстати, ваш город называется?

– Это-то меня и смутило! – встрепенулся Карл Иваныч, – Ни один человек не сможет сам, без посторонней помощи попасть в Музеон. А уж сохранить рассудок…

– Тс-с-с! – Клара прижала к губам длинный тонкий палец.

– Вообще-то мне помогли. – осторожно продолжала Саша, – Все началось с этого карлика. Каспара Хаузера.

– Плохо. – вздохнула Клара.

– Очень плохо. – эхом откликнулся Карл Иваныч.

– Раз уж мы прервали твой рассказ, можно я у тебя кое-что спрошу?

Саша кивнула.

– Как зовут твою маму?

– Ариадна. Но она предпочитала – Арина.

Клара кивнула с улыбкой.

– Вы с ней похожи?

Вот сейчас бы пригодились ее неумелые рисунки! Но альбом остался в рюкзаке, а рюкзак – в страшном доме…

– Говорят – похожи. Только она очень красивая.

Клара задумчиво кивала, пристально глядя на Сашу.

– А бабушка у тебя есть? – вдруг спросила она.

– Была. Папина. Она давно умерла. А других бабушек нет. И у мамы все умерли давно. Она не помнит своих родителей.

– Карл Иваныч, что думаете?

– Далеко не уверен! Кассандра узнала бы заранее и предупредила бы нас.

“Кассандра? При чем здесь Кассандра?" – встревожилась Саша.

– Послушайте, – устало проговорила она, – еще утром я и знать не знала о Самородье. Я гуляла, никого не трогала, а тут этот ряженый карлик… Я понимаю, у меня нет доказательств, он ведь утащил потом записку. Может я нарушила какой-нибудь закон, в сад этот влезла! Нельзя было, наверное… Но понимаете, я хочу найти маму. Больше мне ничего не нужно, честное слово! Наверное, в эту историю трудно поверить. – грустно закончила она.

– Я верю. – спокойно ответила Клара, – рассказывай дальше.

– Да я уже почти все рассказала. Я приехала в Самородье. Саша рассказала о разговоре со старичком-искусствоведом, о Каспаре, и о том, как влезла в чужой сад. Ее слушали, не перебивая. Пришло время рассказать о происшествии в доме Кассандры. И она бы рада! Но “…матери не увидишь и сама пропадешь” – стояло у нее в ушах.

– Ну и… я заблудилась. Еле выбралась на площадь Безобразова. А там все другое! Ни пристани, ни парома. Все исчезло куда-то. А потом появилась… – Она снова осеклась. Та девушка, Эола, просила никому о ней не говорить. И она обещала.

– …то есть, Савва появился. А дальше вы знаете. – дрогнувшим голосом закончила Саша, стараясь не смотреть в глаза Кларе. Она была уверена – та ее мигом раскусит. Она перехватила настороженный Саввин взгляд.

“ Кажется, он понял, что я что-то скрываю! Понял и молчит. А Карл Иваныч? Нет, не догадывается.”

Открылась дверь и Бэлла вкатила в комнату тележку, уставленную тарелками. Посреди тарелок гордо торчал огромный кофейник. По комнате поплыл аромат шоколада. Угощение на тележке показалось Саше довольно скромным – домашний хлеб, тарелка с сыром и фрукты. Но она не чувствовала голода. С ней так всегда – устанет, понервничает, и кусок в горло не лезет. Она помотала головой.

– Спасибо, я совсем не голодна.

– Ну тогда шоколаду выпейте, – не стала настаивать Клара.

Бэлла сунула Саше кружку. Она через силу сделала пару глотков и сразу согрелась, повеселела и даже отважилась на корочку хлеба. Хлеб показался ей очень даже вкусным, как-то сам собой к нему присоединился кусочек сыра, потом еще один…

– Смотри, не лопни!

Саша чуть не подавилась, закашлялась до слез.

Белая кошка лежала рядом на полу в позе сфинкса, сверлила ее наглыми голубыми глазами и рта не раскрывала. А голос явно принадлежал ей. Это было уже слишком. Саша поставила чашку на тележку.

– Вы это слышали? – она указала пальцем на кошачью морду. Клара растерялась слегка.

– О чем вы, деточка?

– О том, что вот это… животное постоянно лезет ко мне и хамит. И на площади тоже была она! А я уже решила, что у меня голоса в голове! – Саша остановилась, сообразив, что ее гневная тирада звучит как натуральный бред.

– Ты слышишь Молчун? – удивилась Клара.

– Так она еще и Молчун?

– Да. Она не умеет мяукать.

– Уж лучше бы мяукала. Трепло – вот ей подходящее имя!

Молчун обернулась на Сашу с обиженным видом.

– Подумаешь, пошутила разок.

– Вот опять! Не слышите?

Клара обменялась многозначительными взглядами с Карлом, Бэллой и Саввой.

– Вы думаете, я с ума сошла? – спросила у них Саша.

– Ни в коем случае. Ты просто слышишь анимузу. – спокойно ответила Клара.

– Кого? – не поняла Саша

Ей никто не ответил.

– Вы намекаете, что эта девица – подопечная Молчун? – удивился Карл Иваныч.

– Или посредник. – подала голос Бэлла.

– Или и то и другое, – протянула Молчун. – Тебе повезло, человек.

– Что еще за анимуза? Кто вы такие? Где я?

Бэлла повернулась к Кларе.

– Скажи ей.

Клара молчала.

– Лев придет – труднее будет.

– Какой еще лев? Кто такая анимуза? – занервничала Саша.

– Он не придет сегодня. – ответила Клара

– Ну хоть ты им скажи! Ты, вроде, нормальный. – Саша в отчаянии повернулась к Савве.

– Клара, скажите ей. – попросил Савва.

– Что происходит, пожалуйста, объясните! Карл Иваныч какое-то слово сказал странное… Му…

– Музеон. – спокойно сказала Клара. Город, где живут музы.

– Музы? – Саша обвела взглядом всех по очереди и нервно хихикнула. – Те самые?

В ответ она получила общее молчаливое согласие.

– Всякие. – ответила Молчун. – Я, например, муза в теле животного. Анимуза.

“Вот теперь все ясно. Светланины штучки!” – с ужасом догадалась Саша и поднялась с дивана. – “Бежать отсюда скорей! ”

– Ну, спасибо вам большое за угощение и … за внимание. Мне, пожалуй, пора… – “Главное виду не подавать и улыбаться.” —…приятно было познакомиться, до свидания!

Скаля зубы, она попятилась к выходу.

– Саша, подожди. Послушай… – ласково сказала Клара.

– Да нет, я все поняла. – нервно посмеивалась Саша, отступая к двери, – музы, анимузы, львы… Это очень интересно. Мне просто пора.

“Только бы выбраться отсюда! Спрячусь в лесу до утра!”

– Да постой ты, дурында! – сказала Молчун, – сообрази своей соображалкой, что никакая Светлана не научит кошку телепатии! Ты моя подопечная. А я – твоя анимуза. Кстати, в лесу ты до утра не дотянешь.

Саша растерянно взглянула на Молчун.

– Детка, сядь. Послушай. – мягко сказала Клара.

Молчун подошла и молча потерлась щекой о Сашину ногу.

– Хорошо. – вздохнула Саша и села на прежнее место.

***

Черная гора, окруженная болотом, никогда не выныривала из тумана. Да и не туман это вовсе – дурное дыхание трясины окутывало подножье, ползло выше, по гладким, как маслом смазанным бокам, и только у самой вершины чуть рассеивалось, неохотно уступая ветру и солнцу. А ближе к земле оно не шевелилось – кругом болото, гнилая топь, а дальше непролазная чаща, заваленная мертвыми стволами. Густой мох покрывал все пышным ковром, разрастаясь, расползаясь все дальше. Год за годом трясина поглощала лес. Тяжелый, одуряющий дух недвижно висел над болотом, стоял между деревьями, обволакивал жалкие кустики, слабую травку. Мертвое место, гиблое. Жители Самородья с незапамятных времен прозвали его Поганой Ямой и носа туда не совали. Да и как сунешь-то? Со всех сторон лес. Единственная дорога кружит между Цветными холмами и теряется в болоте. А чтобы подойти к холмам нужно сделать огромный крюк и пройти краем дальнего леса. А короткая дорога, если и была когда-то, шла через запретную зону, ту, что за чугунной оградой.

Самородские бабушки слышали от своих бабушек, что их бабушки им рассказывали, что под самым брюхом Черной горы было когда-то селение. И жили в нем темные, недобрые люди, изгнанные из Самородья за пакости. А потом все селение вымерло за одну ночь от неизвестной болезни. Так, по крайней мере, говорили в Самородье, а проверять дураков не было. Поганая Яма – она яма и есть. Так рассказывали внукам Самородские бабушки. Но и им, премудрым и многоопытным, правда открывается не всегда и не вся.

А правда была в том, что селенье не вымерло. Оно жило себе и жило. И тяжелый болотный дух был для его обитателей так же приятен, как, скажем, для Саши – аромат ореховых штруделей из Арбатской пекарни.

Для женщины, что шла сейчас Мертвым лесом, и воздух и дорога были привычны. Она дышала глубоко, шла уверенно, обходя гниющие кучи, ступая на ненадежную, плывущую и чавкающую поверхность. Вышла на опушку. Светлее не стало. Круглые сутки здесь полумгла.

На лице женщины отразилось радостное спокойствие человека вернувшегося домой после долгих странствий. Она подняла голову и, как старому другу улыбнулась утопающей в желтоватом тумане Черной горе. Уверенно обошла ее справа, пошла глубже, под влажно лоснящееся зловонное брюхо. Тяжелый камень, нависающий низко над землей, оставлял лишь небольшой проход для осведомленных. Женщина скользнула под него и исчезла в кромешной тьме горы. Там душно, влажно, висит тяжелый запах тухлой рыбы, слышно, как монотонно где-то капает вода.

– Кто-о-о иде-е-ет!? – раздался глухой рев.

– Та, кого ждут. – равнодушно ответила женщина.

– Кто-о-о-о? – не сдавался невидимый привратник.

– Пошел вон, вонючее чудовище. – женщина оставалась спокойной, – Не узнаешь меня? Или хочешь разозлить Утробу?

Грозный рык перешел в глухое ворчание и затих. Женщина двинулась дальше. Через пару десятков шагов в темноте замаячила красная точка, за ней еще одна. Жуки-фонарщики. Чем дальше – тем больше их становилось. Они ползали по стенам, потолку, шевелились под ногами. Наконец, их стало так много, что они ярко осветили дорогу – узкий и тесный коридор. Он ширился, свод его поднимался, и наконец он окончился просторным залом, освещенным все теми же жуками.

Посреди зала колыхалось и клокотало озеро, наполненное темной, зловонной жижей.

– Я здесь, Великая Утроба! – почтительно произнесла женщина.

– Я тоже, – раздался в ответ насмешливый голос. Казалось, горло, породившее его, сделано из густого киселя.

Крупный камень в углу зала зашевелился и открыл глаза. Большую часть существа составляло полупрозрачное желеобразное брюхо. Руки и ноги терялись в складках, и вся эта груда бурого студня венчалась вполне человеческой головой с немыслимой путаницей волос, темным жабьим лицом и бессмысленным взглядом зеленовато-серых, выпученных глаз.

– Великая Утроба…

Гостья почтительно склонила голову, но, видимо, это была простая формальность – выпрямившись, она спокойно прошла вперед и села на широкий каменный выступ.

– Наконец-то. – прохлюпала Утроба. – Рассказывай!

– Мой план сработал. Рано или поздно – все получается по-моему.

– Хвастунья! – круглые глаза чуть сощурились, было видно, что Утроба довольна.

– Как я и говорила, деваться ей было некуда. Единственный оставшийся путь вел ее прямиком в мою ловушку, и теперь наша мушка уже не выберется из горшка со сметаной.

– Где она? – глаза полыхнули голодным блеском.

– В Музеоне.

– Как? Почему? – проревела Утроба.

– Так было задумано. Ты же требуешь, чтобы она пришла добровольно?

– Не я требую! – злобно прохрипела Утроба. – А проклятый договор с этой крылатой клячей!

– Ну, как бы то ни было. Это гораздо труднее, чем похитить или запугать. И потребует больше времени и усилий.

– А мне на минуточку показалось, что ты не справилась.

– Тебе показалось. Ей теперь некуда деться. У меня есть план.

– Ну-ну… Что же ты задумала? – Утроба разместила поудобнее дрожащие складки брюха.

– Я разыграю небольшой спектакль. Не буду утомлять тебя подробностями. Агафьино отродье придет к тебе добровольно. Но это займет некоторое время. Совсем небольшое.