Текст книги "Город Мертвых Талантов (СИ)"

Автор книги: Белла Ворон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 25 страниц)

– Найдешь. – уверенно сказал Савва. – С твоей мертвой хваткой…

Звон колокола оборвал его на полуслове. Толпа на краю площади зашевелилась. Порыв речного ветра донес обрывки знакомого хохота – Ксенофонт приветствует пассажиров.

Савва спрыгнул с тумбы, поправил футляр на плече.

– Мне пора. – он шагнул к ней.

Саша отступила назад.

– Где мой кулон? – спросила она.

– У меня.

– Давай сюда.

Савва покачал головой.

– Поноси пока мой. – сказал он серьезно. – Смотри не потеряй.

Еще шаг к ней.

– Насчет кулона… Хотел спросить. Твой сон – это правда? Или ты выдумала все?

– Об этом надо спросить мою морфейную музу! – попыталась она отшутиться.

И снова ударил колокол.

– Ясно. – Савва отступил назад. Подобрал рюкзак.

– Да подожди ты! – теперь она шагнула к нему. – Я ничего не выдумывала. Корзина, красный камень… я это видела, и все оказалось правдой. Значит остальное тоже.

Она спокойно выдержала его взгляд. Холодный и недоверчивый, он смягчился, потеплел.

– Третий звонок. Тебе пора.

– Да. – ответил он, глядя на нее и не двигаясь с места.

Его глаза совсем не черные. Почему она не замечала этого раньше? Они напоминают каштаны, нагретые мягким, усталым осенним солнцем. И, как отблески этого солнца, в них вспыхивают крошечные золотые искорки. Или ей показалось? Она шагнула ближе, чтобы получше рассмотреть.

– Сашка! – раздался крик за спиной.

Саша вздрогнула. Не может быть. Показалось… Она заставила себя обернуться.

В двадцати шагах от нее, с белым квадратным свертком подмышкой. Мама.

Саша хотела крикнуть, но голос пропал. Она только шевельнула губами. Качнулась вперед. Мир сжался в маленький теплый комочек, пахнущий мамой, ничего не осталось в нем, только мамины руки, мамины волосы, мамин аромат.

Сколько раз Саша представляла их встречу. Она хотела задать тысячу вопросов, а вот перехватило горло, и нет ни слов, ни слез. Крепко вцепилась в мамину шею, будто боится, что кто-то оторвет ее и утащит снова куда-нибудь.

– Сашка, пусти, задушишь!

– Ма… ты… где была? – наконец сумела выговорить Саша.

– Я? Это ты где была! На секунду отвернулась – тебя нет! В чужом городе! Народу тьма! Ужас!

– Я тебя искала. Искала! – всхлипывала Саша, вся дрожа, не расцепляя рук.

– Ты мой птенчик! Испугалась? Такая большая, а такая маленькая!

Я сама чуть с ума не сошла! На минуточку зашла в магазин для художников. Выхожу – тебя нет! Я куда только не бегала!

– Что это у тебя?

– А! Это… Представляешь, захожу в магазин, а там мой портрет! Я его сразу купила. Какая-то темная история с этим портретом. И печальная. Я тебе потом расскажу.

– Я знаю.

– Откуда?

– Я была в этом магазине. И портрет видела. Хотела показать тебе, а ты потерялась.

– Сама ты потерялась! Я весь город обегала. А потом… Чего я полезла за этот забор? Предупреждали ведь! Бермудский треугольник какой-то. Представляешь, совершенно не помню, где бродила. Как стена перед глазами. И портрет этот! Не бросишь же его.

– И как же ты выбралась? – осторожно спросила Саша

– Еще одна история! Мне встретился какой-то странный человек. Я сначала испугалась, он такой… не в себе немножко. Но оказался нормальным. Вывел меня в город. Марк его зовут.

– Марк! Он жив? – вырвалось у Саши

– Ты его знаешь?

– Я? Нет, я… бегала тут, тебя искала, и представляешь, сбила велосипедиста! Прохожий назвал его по имени.

– Странный городок. Этот Марк почему-то знает, как меня зовут. Так обрадовался, когда меня увидел. Все повторял: “Ариадна, ты жива, ты нашлась.” А я его не помню. Может на этюды вместе ездили в институте? Лицо как будто знакомое, но у меня не было знакомых Марков, я бы запомнила. А что это был за мальчик?

– Мальчик?

– Ты с ним только что разговаривала.

– Савва! – ахнула Саша. Обернулась – площадь пуста. Пироскаф идет вниз по реке. На нем Савва. Она совсем о нем забыла. Как же так…

– Ты его знаешь? У тебя, я смотрю, полный город знакомых.

– Нет. Он просто помогал мне… искать тебя.

Саша сунула руку в карман, вытащила красный камень на черном шнурке, надела на шею.

– Это что за штучка? Откуда?

– Нашла.

Мама взяла камень в руку, посмотрела на свет, залюбовалась.

– Гранат. Волшебной красоты. Будет тебе талисман.

– Да. – вздохнула Саша, пряча камень под куртку.

– Вот только паром мы с тобой пропустили! – расстроилась мама. – Теперь два часа дожидаться. Пошли дальше гулять. Но теперь ни на шаг от меня! За руку пойдешь.

– Ну мам! Мне что, пять лет?

– Да. – отрезала мама. – Кстати, где твой рюкзак?

Рюкзак… Саша оглянулась на Калитку. Нечего и думать вернуться за рюкзаком. Ни с кем не попрощалась. Никому ничего не сказала. Просто взяла и пропала.

Она вытерла глаза.

– Потеряла. Оставила, а его сперли.

– Ты что, плачешь? Из-за рюкзака?

– Я не из-за рюкзака. – прошептала Саша. – Там… паспорт остался.

– Ничего страшного. Новый сделаешь.

– Тем более там фотография отвратительная. Ты на ней как кикимора.

– Что?!

– Новый, говорю, получишь. Вытри глазки. Смотри, кошка какая, белая, пушистая!

– Это Молчун. Она не кошка. – машинально ответила Саша.

– Что?

– Давай теперь проболтайся от счастья…

– Ну… она пасть разевает, а не мяукает. Значит Молчун. – нашлась Саша.

– А почему не кошка?

– Ну-ка, ну-ка, соображай… Голова садовая!

– Ты посмотри на ее физиономию! Слишком наглая даже для кошки.

– Девяти жизней не хватит, чтобы научить тебя манерам, – проворчала Молчун.

– Ну что ты, она очень милая, – улыбнулась мама и почесала анимузу за ушами. Та прищурила глаза от удовольствия. – Молчун. Ей подходит.

– Мам… Давай возьмем ее с собой!

– Неплохо бы меня для начала спросить.

– Саш… Я как-то не готова. Да и потом – она здесь живет.

– Ну пожалуйста… Ну подумай хотя бы. До следующего пироскафа.

– Ладно, посмотрим.

“ И ты подумай – подмигнула Саша анимузе. – И предупреди всех. Скажи, что я их всех люблю.”

ДНЕВНИК САШИ

“ Мы дома! Сколько раз я открывала тетрадку на чистом развороте и выводила эти слова, не касаясь карандашом бумаги. Мечтала о минуте, когда смогу написать их по-настоящему. И вот минута настала.

Мы дома.

Светланин морок растаял без следа. Никто ничего не помнит. Даже папа. Правда вчера он неожиданно спросил меня, куда подевалось нарисованное дерево с птицами. Застал врасплох. Я растерялась и брякнула, что оно мне надоело, и я перекрасила стену. Папа расстроился.

– Жаль, красиво было.

– Папа… Я нарисую что-нибудь еще!

Папа улыбнулся, грустно так.

– Ты выросла. Смотри, как изменилась! И когда успела? Теперь ты сможешь нарисовать только что-нибудь взрослое. А я так любил этих милых, корявых птичек!

Вон оно что! Он их, оказывается, любил! А сколько было ворчания! Я снова пишу. Все подряд – рассказы, сказки. Кое-что посерьезнее замышляю. И мне теперь не нужно ничье разрешение и одобрение. Теперь у меня есть я – и поддержать могу сама себя, и дать пинка, если понадобится. Мой талант, каким бы маленьким и скромным он ни был, не зависит ни от кого. Только я за него отвечаю. И пробить ему дорогу могу только я.

Я обязательно напишу обо всем, что со мной случилось. Обо всем, что живет пока глубоко внутри, не дает мне спать, погружает в прострацию в самый неподходящий момент.

Думаю о них постоянно.

Я ведь даже не успела со всеми попрощаться. Никто не понял, куда я пропала. Надеюсь, никто на меня не обиделся, не ищет не скучает.

А я скучаю по ним. Страшно скучаю!

Пытаюсь угадать – что мастерит Платон Леонардович? Удалось ли ему соорудить лифт в библиотеке, или Филибрум так и карабкается со своей больной ногой по крутым лестницам?

А что у Бэллы на ужин? Или она бросила надоевшую готовку и собирает травы, сочиняет чудодейственные отвары, как давно мечтала?

Что с Марком? сумеет ли Бэлла ему помочь? Или он так и бродит по Самородью с пером в голове?

Вернулась ли Клара к своему саду? Или он так же печален и заброшен, а она как может помогает Льву?

Когда я думаю о Льве, то к мыслям примешивается беспокойство. Не совершила ли я ошибку, отдав ему чашу Магнуса? Но с другой стороны – а кому еще я могла ее отдать? Тем и утешаюсь.

Савва. О нем я стараюсь не думать. Мне кажется, если я начну, то и он где-то там, в Праге, или в Вене станет думать обо мне. А ему нельзя. Да и мне не надо бы. Но мысль о нем всегда сидит во мне как заноза и колет в самый неподходящий момент. Надеюсь, пройдет со временем. И гранат на черном шнурке станет просто украшением. И пусть Молчун сколько хочет называет меня тупицей!

Когда я гуляю по Арбату, то поглядываю на ряженых с опаской – а вдруг один из них прячет в кармане письмо для меня? И честно признаюсь себе – я мечтаю об этом.

Но чувствую, если снова возникнет в моей жизни город муз, то уже не отпустит меня. Если я окажусь там, то останусь навсегда. А мне пока нельзя. У меня еще целая куча дел. И одно из них скачет прямо сейчас у меня под окном.”

***

Саша захлопнула тетрадь, вытянула из-под шкафа шахматную доску, прихватила для достоверности пару коробок из-под обуви и выскочила из дома. Быстренько сбежала по лестнице и с видом человека, измученного тяжелой, бессмысленной работой, вышла из подъезда, прижимая к себе пирамиду коробок.

Ее вечный недруг и тайный обожатель Петька осваивал очередной кульбит на самокате.

Саша сделала вид, что в упор его не видит и направилась к мусорке.

– Че, припахали? – радостно крикнул Петька ей вслед.

– И тебе добрый день, – вежливо поздоровалась Саша через плечо и отправила первую коробку в мусорный бак.

– Где так долго была?

– А ты что, заметил? – насторожилась Саша. Светланин морок на Петьку отчего-то не подействовал.

– По делам ездила, – бросила она небрежно и запустила вторую коробку вслед за первой. Пришел черед ящика с шахматами. Петька нахмурился.

– Погоди, ты это выкинуть хочешь?

– Да вот думаю – может дворникам оставить? Пусть играют.

– Сама не умеешь, что ли?

– Умею, а толку-то? Все равно не с кем.

– Спорим, обыграю?

Саша обдала его презрительным взглядом.

– Ты? Меня?

– Спорим? На щелбан.

– Давай лучше сразу тебе по лбу дам. – предложила Саша.

– В три хода мат поставлю. Спорим?

– Пф! Окей. Играем. – Саша кивнула в сторону скамейки.

Петькины глаза вспыхнули весело и жадно. И тут же погасли.

– Батя в окно увидит. Пропишет мне…

– Хочешь – пошли ко мне.

– А предки твои ничего не скажут?

– Скажут. “Здравствуй, Петя”. – Саша сунула шахматы ему в руки и направилась к подъезду.

Петька просиял и бросился следом, забыв о самокате.

***

В заметенном пылью, озаренном низкой луной, грустном городе, маленькая птичка приоткрыла глаз и шевельнула крылом. И послышался нежный, едва уловимый звук, похожий на хруст льдинки в теплой воде. И прекрасные, печальные глаза Эолы засветились радугой. Тоненькая, извилистая трещинка пробивала себе дорогу сквозь стеклянный колпак.