Текст книги "Город Мертвых Талантов (СИ)"

Автор книги: Белла Ворон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 25 страниц)

Глава 4. Тетрадь из старого сапога

И вот Самородье. Оно возникло внезапно, без предупреждения, лишь только Саша одолела последнюю ступеньку. Городок уютно устроился в окружении высоких холмов. Слева нависает серый, угрюмый. За ним ярко-зеленый, осень ему нипочем. В отдалении маячит белый, а позади всех выглядывает из тумана черный.

Саша стояла на краю небольшой площади, мощеной истоптанным до блеска булыжником. Посреди площади, как и обещал Ксенофонт, огромный провал, по краям окаменевшая черная пена по пояс высотой. Напоминает кратер уснувшего вулкана. Саша подошла ближе, заглянула в дыру – темно, дна не видно. Рядом с кратером – бронзовая статуя. Крылатый конь встал на дыбы, а на спине у него девочка. Агафья. Двухэтажные домики, выкрашенные в разные цвета, окружают площадь кольцом.

– Площадь Безобразова, д.1… – прочла Саша потемневшую табличку на ближайшем доме, бирюзовом, с бордовой дверью.

– Вот так сразу и Безобразова. – проворчала Саша, – Я понимаю, история и все такое… Но вот приезжает человек в первый раз, и на тебе – площадь имени колдуна!

Безлюдье. Ветер. Где-то постукивает плохо прикрытая дверь, полязгивают вывески магазинов, качаясь на темных от времени цепях. Саша растерялась. Она приготовилась прошибать лбом стены и сворачивать горы, а тут пустота. Тишина. Она медленно пошла вокруг площади.

На первый взгляд – городок как городок. В нижних этажах магазинчики. У дверей в живописном беспорядке теснятся вазоны с яркими осенними цветами. В одном из магазинов дверь гостеприимно распахнута, а в проеме вместо занавески болтаются длинные связки копченых колбасок. Верхние этажи жилые – в промытых окошках толстые коты нехотя гоняют сонных мух.

Узкие, темные улочки, мощеные тем же блестящим булыжником, разбегаются от площади во все стороны, прячутся за веревками с разноцветным бельем, протянутыми от дома к дому, за арками из девичьего винограда – не видно, что творится в пяти шагах от тебя.

Поколебавшись, Саша двинулась по одной из них вглубь города.

Ну и домики здесь! Впечатление такое, будто древние постройки не сносили, а надстраивали, подстраивали и перестраивали. Балконы, мезонины, печные трубы, застекленные веранды, высокие резные калитки, плети девичьего винограда, яблоки под ногами… Стены домов покрыты рисунками и исписаны очень странными стихами. Вот, например – нарисованная бабушка подставила нарисованное ведро под настоящую водосточную трубу. Снизу подпись:

“Источник хрустальный, живая струя!

О, как я мечтаю глотнуть из тебя! ”

Вот жуть! – пробормотала Саша, – Кто же такое пишет?

В соседнем доме разбитое окно закрыто фанерой, а на фанере – нарисованная женщина наблюдает за прохожими сквозь нарисованную же кисейную занавеску. И подпись крупными буквами:

“Я дома, вы в гостях, я знаю все о вас.

А вы не знаете, где бродите сейчас…”

Почерк немного детский – круглый и очень старательный. От этого в дрожь почему-то бросает. Но рисунок классный, живой. Кажется, что занавеска колышется от ветра, а женщина вот-вот спросит – чего, мол, бродите, охламоны?

Под скатом крыши соседнего дома бьет крыльями нарисованный белый конь… На него смотрит задумчивая девушка. И надпись:

“ Зову тебя, зову, не дозовусь…

Сама, возможно, к небу поднимусь!”

Странноватый какой-то городок. Может быть, в благополучное время Саша с удовольствием заблудилась бы в нем. Но сейчас она вздрагивала от пристальных взглядов нарисованных глаз, а приближаясь к очередному повороту затаивала дыхание – кто ее встретит?

Настенные люди читали газеты, показывали дорогу, выглядывали из окон, грозили пальцами прохожим… Вот живой рыжий кот, прижимая уши, шипит на брата-близнеца нарисованного охрой на стене. А вот… нарисованный карлик-пират выглядывает из-за водосточной трубы! Одет по-другому, в какую-то рвань, но это он! Саша остановилась. Вот и первый знак.

Над входом в дом красовалась ободранная вывеска “Всякая всячина”. Саша толкнула дверь, и хриплый колокольчик поприветствовал ее.

Все пространство магазина занимали стеллажи, заваленные, заставленные и увешанные разнообразными предметами. Дня не хватит, чтобы разобраться, чем здесь торгуют.

– Здравствуйте! – негромко произнесла Саша.

– И вам добрый день! – раздалось за спиной.

Среди всякой всячины обнаружилась живая душа – крупная блондинка в голубом платье. Улыбается и молчит. Саше вдруг стало до того неловко, что захотелось спрятаться под капюшоном. Но она взяла себя в руки, улыбнулась в ответ и с рассеянным видом пошла вдоль стеллажей.

Название магазина себя оправдывало. Должно быть, любой житель этого городка, если ему чего-то в жизни не хватает, идет именно сюда. Здесь было все – от зубных щеток до садовых леек. Саша плутала по магазину, как по лабиринту, а хозяйка неотступно следовала за ней, не переставая улыбаться, и чем лучезарнее становилась улыбка, тем сильнее Саше хотелось сбежать. И она уже почти собралась это сделать, как вдруг взгляд ее упал на интересную тетрадку в кожаном переплете. Она взяла ее в руки. Толстая, теплая, увесистая… Мягкая обложка из грубой коричневой кожи, обрезана, кажется, вручную. Закладка из обрывка веревки с маленьким бубенчиком на конце. Плотные, желтоватые листы старательно прошиты красной ниткой. Саша не находила в себе сил положить тетрадь обратно на полку.

– Нравится? – спросила хозяйка.

– Очень! – честно ответила Саша.

– Дочка моя делала! – похвасталась хозяйка, – Из старого сапога. Я чердак разбирала, нашла сапог. Куда его один? Хотела выкинуть, а она говорит, оставь, у меня идея есть. Такая чудачка! Клумбы у входа видели? Ее работа.

Саша похвалила клумбы. Женщина расцвела.

– Доченька моя… Талантище, хоть и подкидыш.

– Подкидыш? – вырвалось у Саши.

– Ага, – спокойно кивнула женщина. – У нас бывает. Нормальное дело. Кому не надо – нам везут. А мы детишек любим, пропасть не даем. Вон они какие вырастают!

Саша погладила тетрадь, положила на место.

– Не хотите из старого сапога?

– Не в этом дело. – вздохнула Саша. – Она прекрасна. Просто… – она осеклась. Не станешь же объяснять незнакомой женщине, что тебе нельзя иметь такие вещи. – …просто у меня денег нет.

– Возьмите так. В подарок. – раздался тоненький голосок. Из-за стеллажа шагнула девочка лет десяти с рыжими косичками и в круглых очках.

– В подарок? – растерялась Саша.

– Она вам понадобится. Я вижу. – серьезно сказала девочка.

Ну разве можно было отказаться?

– Спасибо. – Саша прижала тетрадь к груди. – Как тебя зовут?

– Алиса.

– Спасибо, Алиса! Мне она очень, очень нравится! Я бы тебе тоже что-нибудь подарила, но у меня нет ничего…

– Вы сказали, что она прекрасна. Это лучше подарка. Просто напишите в ней что-нибудь хорошее.

– Я не пишу. – смутилась Саша. – Я… рисую.

– Покажите. – попросила Алиса.

Саша замялась.

– У художников всегда есть с собой блокнот с рисунками.

– У нас тут много художников, – объяснила мать Алисину осведомленность.

Саша, краснея, полезла в рюкзак. “Стыдно врать, Белоконь! Хорошо, что альбом захватила.”

– Вот. Это моя мама. Вы ее случайно не видели? – осторожно спросила она.

Алиса перелистнула несколько страниц, подняла золотистые бровки.

– Видела.

– Что?! – Саша задохнулась от неожиданности. – Где?!

– В магазине у Петра Васильича. Да, мам?

Блондинка взглянула на рисунки.

– Ну, не знаю… По-моему, не очень похожа.

– Это она, точно.

– Пожалуйста, пожалуйста, где?!

Саша подпрыгивала на месте от волнения. Неужели? Так просто!

– Зайдите к Петру Васильичу. Вот сейчас выйдете, сразу налево поверните и вверх по улице Болотной. Четыре дома пройдете, поверните в переулок Живого пламени. Только рисунков на домах не пугайтесь! Там будет фиолетовый дом с желтой дверью. Но у него…

– А номер какой?

– Номер не ищите, не найдете. Мы их сами толком не знаем – плющом заросли давно. Фиолетовый дом с желтой дверью. Товары для художников. Да вы погодите, у него там только…

Саша, не дослушав, обняла Алису и вылетела из магазина. Мать и дочь переглянулись.

– Странная девочка. Диковатая какая-то. Не из наших.

– Нормальная. Просто потерялась. – задумчиво ответила Алиса.

ГЛАВА 5. Портрет

“ Фиолетовый дом с желтой дверью, фиолетовый… “ твердила Саша, мчась по Болотной улице. Переулок Живого пламени… Вот он! “Товары для художников!”

Она остановилась, перевела дух. Решительно толкнула дверь. Пожалуй, даже слишком решительно. Сама того не желая, она с размаху ворвалась в магазинчик. Колокольчик над дверью забился в истерике, а сидящий за прилавком старичок от неожиданности подпрыгнул.

– Ой! Здравствуйте. Извините, что напугала.

– Не извиняйтесь, – заулыбался старичок. Улыбка очень шла к его лицу, казалось, это единственно возможное для него выражение. – Хотел бы я, чтобы все покупатели вбегали ко мне с таким энтузиазмом. Сразу видно – человек стремится к искусству! – он добродушно засмеялся.

Саша осмотрелась. Магазин для художников! Попадая в такие места, она жалеет, что живопись – не ее призвание. Даже пахнет здесь вкуснее, чем в кондитерской! Сияющая сахарной белизной бумага, коробки с красками, карандаши – они чудесны сами по себе, так хочется купить все сразу… ну хотя бы в руках подержать!

А в уголке у окна тоже кое-что интересное – выставка-продажа картин. В основном местные пейзажи – площадь Безобразова, кривенькие улочки, каменные лапы холмов. А вот толстый белый кот. А вот букет пронзительно-синей гортензии. А вот… это что такое?

Сердце заколотилось, потащило вперед. Небольшой портрет. Темноволосая женщина вполоборота. Мама!

– Понравилось что-нибудь? – деликатно спросил старичок.

Саша резко обернулась.

– Вы знаете эту женщину? Кто ее рисовал?

– Портрет писал местный мастер. – был спокойный ответ. – А эту женщину… хотел бы я ее знать. Любой живописец мечтает о такой модели, но увы! Ее не существует.

– То есть как?

– Фантазия художника. – вздохнул старичок,

– Это же моя мама! Я вам сейчас покажу, сами увидите! Дрожащими руками Саша выдрала из рюкзака свой альбом, сунула под нос старичку.

– Увлекаетесь прерафаэлитами? Похвально. Недурные копии. – оценил старичок, пролистав альбом.

– Да не увлекаюсь я никем, это не копии! Это я рисовала маму. Чтобы не забыть. – через силу проговорила Саша. Ком в горле мешал. – Понимаете, она пропала… может быть вы ее… Вспомните, пожалуйста!

Старичок между тем внимательно изучал Сашино лицо и бросал цепкие взгляды то на рисунки, то на портрет в углу.

– Да, да… А знаете, я вам верю. Сходство между вами и ею очевидно. Этот ангельский овал, тяжелые брови… Нежность спорит с суровостью. Но она мечтательница, вы – жестче, хоть и юная совсем. И в то же время вы такая хрупкая, уязвимая. Вы как будто пережили драму, а ее… – он кивнул на портрет, – проза жизни так и не коснулась. Но если бы у нее была дочь… Вам повезло. Вырастете красавицей.

Саша поморщилась с досадой.

– Да не в этом дело! Что ж вы не поймете… У меня мама пропала. Я целый год ее рисовала. Понимаете? Чтобы не забыть. А сегодня я получила записку, что она здесь, в вашем городе. Я помчалась сюда, захожу к вам и вот! – она взмахнула рукой в сторону портрета, обрушив на пол жестяную банку с кисточками, – Может быть этот художник писал с натуры? Мне бы с ним поговорить! Пожалуйста.

Старичок поднял с пола банку, вернул кисточки на место.

Этот портрет – печальная история. – вздохнул он.

– Расскажите! – взмолилась Саша.

Старичок, казалось, только того и ждал.

– Вы про наши заборы слышали уже? Очень хорошо! Так вот. Лет двадцать назад приехал к нам на этюды художник. Совсем молодой был парень, но очень талантливый. Разумеется, его предупредили насчет заборов. Хозяйка, у которой он снимал комнату, после говорила, что он все ее выспрашивал про заборы, про запретную зону. Очень ему интересно было, что там. И вот недели не прошло, как он пропал. Мы думали – не вернется. Никто не знает, где он там плутал, что видел… Возможно, дошел до Черной горы. Может растения там ядовитые, или грибы… Он вернулся. Но рассудок его пострадал. – Старичок помолчал, задумчиво глядя на портрет.

– Он что-то бессвязно бормотал, рассказывал про чудесную девушку, будто бы встреченную им в каком-то сказочном городе. И постоянно рисовал вот это лицо. На стенах, на земле. Повсюду. Встретил он эту девушку, или нафантазировал ее себе – кто знает. В Самородье такую не видели. Очень грустно. Большой талант погиб.

Старичок снова замолчал. Вздохнул.

– Он так и не уехал из Самородья, прожил здесь эти двадцать лет. Родственников у него нет, старушка, у которой он жил, давно умерла. Но какая-то добрая душа о нем заботится. Я тоже стараюсь помогать ему по мере сил, снабжаю красками и холстом. Он пишет эту красавицу, а я продаю портрет у себя в магазине. Это ведь уже не первая копия, он их написал очень много. Ее покупают охотно. Многим она напоминает работы Россетти. Рисунки на домах видели? Его работа. Уже после…

Он снова вздохнул.

– Так вы говорите, ваша мама пропала?

– Да. Год назад. – прошептала Саша.

”Если он рисует ее уже двадцать лет, то это не может быть мама.” – мелькнула тоскливая мысль. Свет, замаячивший на минутку в конце темного коридора, оказался тусклой лампочкой на глухой стене.

– Куда же мне теперь? – пробормотала она.

– А знаете что? А попробуйте-ка в библиотеку заглянуть! Вот сейчас выйдете от меня и… – старичок не успел закончить фразу.

Бренькнул колокольчик и в магазин деловитой походкой вошел карлик-пират собственной персоной. Он, правда, успел переодеться в живописные обноски явно с чужого плеча – драные штаны из малинового вельвета и яростно-желтый свитер в пару раз шире, чем требовалось. Бандану с черепами, по всей видимости, унесло зюйд-вестом.

Старичок озарился лицом.

– Каспар, дружок! Рад тебя видеть!

– Да это же… – не найдя слов, Саша схватила пирата за плечо.

Тот, не оборачиваясь, стряхнул ее руку и потопал прямо к прилавку.

Старичок вышел навстречу, достал что-то из кармана, игрушку что ли, вручил пирату, ласково потрепав его по косматой голове. Тот зашелся нездоровым, заливистым смехом. Саша оцепенела. Это сегодняшний ряженый, никаких сомнений! Но почему он выглядит как деревенский дурачок? Сидит на полу, бормочет невнятное, дергает за веревочку деревянного петрушку.

– Кто это? – прошептала она.

Старичок пожал плечами.

– Мы не знаем. Он иногда появляется здесь, голодный, оборванный. Мы его кое-как одеваем, если позволяет. Подкармливаем. Народ у нас добрый… Он покрутится здесь и опять пропадает. Мы беспокоимся за него – где он бродит? Не обидел бы кто… Совсем ведь как дитя.

Человечек самозабвенно играл. Дрыганье петрушки вызывало взрывы тихого восторга.

– Откуда он взялся?

– Ниоткуда. Просто появился однажды. Мы прозвали его Каспар Хаузер, – грустно улыбнулся старичок.

– Я видела его сегодня. – шепотом призналась Саша, – В Москве, на Арбате. Он передал мне записку про маму. Только он был одет в костюм пирата и разговаривал по-человечески.

Старичок посмотрел на нее как на тронутую.

– В Москве? На Арбате? Разговаривал? Не смешите меня! Как бы он туда добрался? Сегодня утром он бегал по площади, бросал монетки в кратер! Нет. Вы видели кого-то другого.

Саша не стала спорить. Она присела на корточки рядом с Каспаром, изобразила сладкую улыбку и медленно извлекла из кармана записку.

– Каспар, дружок… – она старалась подражать интонации старичка, – ты узнаешь меня? Ты мне дал это сегодня, помнишь?

Каспар увлеченно играл и Сашу игнорировал.

– Ты сам ее написал? – продолжала она со всей мягкостью, на какую была способна. – Нет… ты не смог бы сам. Кто тебе ее дал?

Она поднесла бумажку к его лицу. Каспар замер, бросил на Сашу недобрый взгляд исподлобья и швырнул игрушку в дальний угол. И вдруг выхватил из ее рук записку, и на четвереньках, как жук, шустро пополз вон из магазина.

Саша так растерялась, что не успела его остановить. А старичок горестно воскликнул:

– Что вы наделали? Вы расстроили его! Теперь он убежит совсем!

– Он украл мою записку, вы же видели! Это был он!

Саша сдернула с прилавка свой альбом и с грохотом и звоном выметнулась вслед за Каспаром.

Что случилось? Столько вдруг народа! Откуда они все взялись? Рабочий день закончился, или пироскаф привез туристов? Некогда разбираться! Саша была озабочена только тем, чтобы не потерять из виду малиновые штаны Каспара Хаузера. Они мелькнули внизу Болотной улицы, у выхода на площадь Безобразова. Саша ринулась следом, не обращая внимания на гневные возгласы чуть не сбитых ею прохожих.

– Каспар, дрянь такая, стой! – вопила она. – Ты нормальный, я же знаю!

– А ты ненормальная! – крикнул кто-то ей вслед.

– Держите его, пожалуйста! В малиновых штанах!

Только смех был ей ответом. А малиновые штаны тем временем пересекли площадь Безобразова и свернули на узенькую улочку, ползущую мимо помпезного здания с вывеской “Библиотека”.

– Каспар, не бойся, я только хочу спросить! Я все равно тебя поймаю! Да дайте же пройти!

Наконец ей удалось продраться сквозь площадь Безобразова. Библиотека, кривая улочка, а вот и малиново-желтое пятно сияет как георгин. Р-р-раз! И исчезло за углом.

Саше казалось, она попала в кошмарный сон. Она снова мечется по улицам, дергает встречных граждан за рукава – не видели такого, в малиновых штанах, Каспара, блин, Хаузера?

В этот раз ей везло больше. Как же, видели, во-о-о-н туда побежал! Направо! Он у вас что-то украл?

– Да, украл, украл, держите!

Не замечая названий улиц, не считая поворотов, Саша мчится вперед. Каспар уже не так далеко, свернул налево в конце очередной короткой улочки.

Женщина с распущенными волосами, нарисованная на стене, пальцем указывает ей дорогу. Человек на велосипеде, в волосах перо, несется навстречу, что-то кричит, тыча большим пальцем себе за спину… Саша увернулась от велосипеда, помчалась дальше, потеряв пару драгоценных секунд.

Она видит Каспара каждый раз в конце очередной улицы, перед новым поворотом. Какой же ловкий этот коротышка! На открытом пространстве она догнала бы его в два прыжка. Но этот городок – сплошные изгибы, углы и закоулки. Низенький, устойчивый Каспар отлично в них разбирается, семенит легко и быстро. А длинноногую, нескладную Сашу заносит на скользком булыжнике, пару раз она чуть не упала, чудом удержала равновесие! На повороте зацепилось курткой за ручку распахнутой двери, шарахнулась от нарисованного на стене старичка с газетой. А еще рюкзак за спиной – подпрыгивает, мешает и бесит.

Кажется, они пробежали уже все Самородье, сейчас пойдут на второй круг. Из последних сил она прибавляет ходу, еще поворот и… чуть не врезалась с разбегу в высокую кованую ограду. Успела схватиться обеими руками за толстые прутья, отдышалась, осмотрелась. Никого. С одной стороны тянется глухой забор. С другой – каменная стена, густо увитая ярким осенним плющом. А за чугунной оградой – глухой, запущенный сад.

Темные дебри. Корявые яблони гнут до земли тяжелые ветки. Каспару некуда было бы деться в этом тупичке, только протиснуться сквозь прутья чугунной ограды и юркнуть в сад. Или затаиться в зарослях плюща.

Саша резко дернула пурпурную лиану, и огромные, темные глаза глянули на нее в упор. Она вздрогнула, отскочила, лишь через секунду сообразила, что глаза нарисованы на стене. Она подосадовала на свою глупость и сильнее раздвинула буйную листву, чтобы рассмотреть рисунок. И снова вздрогнула. Мама. Ее лицо.

Это же знак! Надо пробираться в сад! Саша метнулась взад-вперед вдоль ограды – ни намека на калитку. Но Каспар же как-то пробрался!

– Ничего, ничего, ты пролез и я пролезу. Я же худая как швабра. – бормотала Саша, стягивая с плеч рюкзак.

“Заборов старых чугунных берегись!” – вспомнилось ей. Плевать! И она без колебаний пересекла границу чьей-то частной собственности.

Поднырнула под ветками яблонь, бросилась вглубь сада и почти сразу поняла – бесполезно. Трава по колено, колючие кусты барбариса, непролазная путаница сухих веток, одичавших роз, чертополоха. Сбежал Каспар. А если и затаился где-то – в этих дебрях его не найти. Что поделаешь, надо выбираться и возвращаться назад. Старичок, кажется, говорил что-то о библиотеке. Она вздохнула и поплелась назад. Ограда все не появлялась, и Саша заподозрила, что каким-то образом сбилась с пути. Она не беспокоилась – это же сад, а не лес. Рано или поздно он закончится, и даже если она забредет в другую часть города, то площадь Безобразова от нее никуда не денется. Но она шла и шла, а конца саду не предвиделось. Она слегка встревожилась. Сменила направление. Потом еще раз. Потом вытащила телефон, посмотрела время – около четырех. Она блуждает по саду почти час. Это уже никуда не годилось. Саша заволновалась всерьез и решила было начинать звать на помощь, но буквально через десяток шагов трава стала пониже, в ней обозначились тропинки, и в просвете между кустами жасмина мелькнула серая каменная стена. Чей-то дом. Саша облегченно вздохнула, ускорила шаг. Теперь ей хотя бы подскажут дорогу.