Текст книги "Грязная жизнь (ЛП)"

Автор книги: Белль Аврора

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 23 страниц)

Мы с Линг никогда не доходили до постели, но было пару инцидентов, в которых губы Линг прижимались к моим.

Она на вкус как вишня. Я могу поклясться в этом.

Кладу кошелек на стойку, и паренек подпрыгивает, шокировано пялясь на меня. Я внимательно оглядываю его. Практически одного роста со мной, Линг была права. Он высокий.

– Есть свободные номера?

Парнишка тут же вспоминает свое место.

– Да, сэр. – Но все равно он не может оторвать взгляд от ходячей Афродиты, которая стоит возле меня. Он мельком бросает на нее взгляд. – Один номер?

В тот момент как я отвечаю:

– Да.

Линг произносит:

– Нет.

Я делаю паузу, чтобы зыркнуть на нее.

– Один номер.

Она выгибает брови, давая мне понять, что ей не нравится мой тон. Линг вновь смотрит на парнишку и слишком уж сладко улыбается ему.

– Два номера, пожалуйста.

Но парнишка все же помнит о моем присутствии.

– Сэр?

Я бросаю еще один взгляд на Линг. Она предупреждающе стреляет в меня глазами. Я стреляю в ответ, прежде чем поворачиваюсь и говорю.

– Два номера. Но пусть они буду рядом друг с другом, парень.

Он вновь сглатывает, его кадык подпрыгивает, и легонько пищит:

– Да, сэр. Как вы будете платить?

– Наличкой.

– Мне нужны какие-нибудь документы.

Я киваю.

– Конечно. – Я открываю кошелек, но вместо того чтобы вытащить водительские права, достаю сотку и кладу на стойку. – Ты запишешь нас под именами мистер и миссис Сонни Джонс. А причина, по которой мы спим в разных номерах – прямо сейчас мы в ссоре и не общаемся, и моя жена, – я указываю на Линг, – Лаура, зла на меня за то, что я пялился на официантку в местном кафе. – Я пару секунд молчу, позволяю словам проникнуть в его мозг. – Ты понял?

Не мешкая, он кладет деньги в карман, кивает и отвечает:

– Понял.

Я беру свою сумку и тянусь за сумкой Линг, но она вырывает ручку из моего захвата. Она поворачивается к парнишке.

– Ты мог бы помочь мне, хм…?

Он клюет на крючок.

– Да, конечно могу. И я Кори, но можете называть меня Чип.

Линг низко смеется.

– Ох, конечно, дорогой. Сколько тебе лет?

Я иду вперед и задыхаюсь от смеха, когда Чип отвечает:

– Мне восемнадцать, только закончил школу.

Линг подходит ко мне.

– Ну, поздравляю, Чип. Это прекрасно. – На выдохе она бормочет: – Прямо как я люблю.

Уголком губ я произношу:

– Веди себя хорошо.

Она фыркает, прежде чем ответить:

– Ну и какое в этом тогда веселье?

Мы останавливаемся перед нашими номерами, и я вхожу как раз в тот момент, когда Линг просит Чипа:

– Можешь занести багаж внутрь, дорогой? Я только сделала маникюр, не хочу так быстро его испортить.

Не тратя попусту время, я забираюсь в душ, а затем ложусь на несвежую постель.

Проходит час, а я все слушаю концерт. Крики от страсти и боли доносятся из соседнего номера. Я засыпаю под звуки секса, пока Линг делает из Чипа плохого парня за ночь.

Глава 2

АЛЕХАНДРА

Мой брак не всегда был таким. В самом начале он был пределом моих мечтаний. Я правда хотела такого мужа, как Дино. Он не давал мне расклеиться. Поддерживал, был терпеливым и добрым. Дино быстро стал моей опорой.

Мы встречались шесть месяцев, и за это время я узнала, что Дино Гамбино милый, веселый парень. Я обожала то, что он был собственником и всегда держал меня рядом, постоянно прикасался ко мне и обеспечивал тепло и уют. Хоть раз в жизни быть нужной кому-то казалось так приятно.

Что я не ожидала, так это связь, которая сформировалась между нами за такой короткий промежуток времени. Мы вдвоем могли выстоять против всего мира. Приятели. И вскоре он стал моим лучшим другом. Человеком, которому я звонила, чтобы посетовать на отца или просто, когда хотела услышать знакомый голос. Он всегда вызывал у меня улыбку или смех. Его беспечное поведение освежало. Дино всегда мог вытащить меня из моего самого печального состояния.

В день нашей свадьбы я без колебаний, смотря в глаза своему лучшему другу, произнесла «согласна».

Я считала, что мне повезло. Сколько людей могут сказать, что в браке со своим лучшим другом?

Мои сестры с трепетом наблюдали за нами, изумляясь, что два человека в браке по расчету могут быть так счастливы. Это дало им надежду.

Когда церемония подошла к концу, мы впервые поцеловались как муж и жена. Дино наклонил меня назад, я схватилась за него, и мы улыбались в губы друг друга. Обе наши семьи взорвались свистом и аплодисментами.

Нас на самом деле соединили, раз и навсегда.

Пока смерть не разлучит нас.

В тот вечер Дино отвез меня в наш новый дом. И вот тогда-то все стало неловким, ну, для меня. Я была девственницей. За одним из наших полуночных разговоров я призналась в этом, мое лицо пылало жаром стыда. Я стукнула себя ладонью по лбу в оглушительной тишине, которая окружила нас.

Пф, я была восемнадцатилетней дочерью главаря мафии. Естественно я была девственницей.

Но Дино просто рассмеялся, и этот грубый звук накрыл меня, как защитный слой.

– Я знаю, Белла. Не беспокойся об этом сейчас. Мы поговорим об этом, когда придет время.

С ним мне было так легко быть самой собой, и я безмерно ценила это.

Независимо от моей неловкости, Дино обнял меня и поцеловал. Мы уже целовались до этого, но этот поцелуй отличался от прежних.

Он был медленнее, глубже, и я почувствовала, как что-то внутри меня затрепетало.

Конечно, Дино был моим другом, но еще он стал моим мужем, не говоря уже о том, что он был привлекательным. И это был его супружеский долг. Я верила в замужество в каждом смысле этого слова. Я хотела детей, и был только один способ сделать их.

Когда он отстранился, и его губы оторвались от моих, я почувствовал внутри себя разочарование. Он посмотрел мне в глаза.

– Все в порядке?

Я тут же с энтузиазмом кивнула, и он засмеялся, прежде чем его губы вновь нашли мои. Он прикасался в правильных местах, и на мгновение я испугалась реакции своего тела на него. Только после того, как Дино объяснил, что все происходило как надо, я начала расслабляться.

Поскольку у меня не было матери и теток, которые бы все объяснили, мне оставалось надеяться только на Дино и доверять ему.

Кого еще я могла спросить о сексе? Отца? Брата?

Я так не думаю.

Он раздел меня нежно и поцеловал каждое местечко, в которое меня никогда не целовали. Я потеряла саму себя. По собственному желанию я отдала свое тело на ласки Дино.

Когда он начал раздеваться, я молча смотрела. Чем больше одежды он снимал, тем выше я натягивала на себя одеяло, прячась за него. Когда последний предмет одежды был снят, я лицезрела ту часть мужчины, которую никогда прежде не видела. Я отпустила одеяло, шокировано моргая.

Это было то самое?

Как, черт побери, оно войдет туда, куда надо?

Я не была доктором, но быстренько посчитала, что единственный способ, как это может войти в меня, с помощью хирургического вмешательства.

Он сделал шаг ко мне. Я отползла подальше.

Чувствуя мою неуверенность, он спросил, что не так. Сглотнув и моргнув, я не стала скрывать свое любопытство. Пару секунд спустя я открыла рот и произнесла тихим голоском:

– Будет больно.

Улыбка исчезла с лица Дино, затем его выражение лица смягчилось, и, к моему удивлению – и разочарованию, – то же самое сделала и та часть его, в которой я была заинтересована. Мой желудок скрутило от кучи эмоций. Я чувствовала и облегчение и расстройство.

Он забрался на постель и притянул меня к своему боку. Я была обнаженной, но не колебалась. Я вцепилась в него так же, как и раньше. Он был моим мужем, и я не буду стесняться перед ним. Было очевидно, что одна мысль о том, что мне больно, сбивала его настрой. Я приняла это за добрый знак.

– Да, будет больно. – Когда мое тело напряглось в его руках, он погладил меня по спине, успокаивая. – Но недолго. И только в первый раз. Обещаю. Это цена, которую придется заплатить за непередаваемое удовольствие.

Я почти надула губки. Почти.

– Тебе-то больно не будет.

Его тело сотрясалось под моим от тихого смеха.

– Ты ранишь меня, Алехандра. – Я почувствовала, как он поцеловал меня в лоб. – Я уже шесть месяцев испытываю нескончаемую боль.

Я подняла лицо и посмотрела ему в глаза.

– Почему?

Вглядываясь в мое лицо, он взял его в ладони.

– Потому что постоянно возбужден, детка. – Он подкрепил это предложение, толкнувшись своим бедром к моему, его твердость была обжигающе горячей на моем животе.

От удивления я выпучила глаза.

Он был в таком состоянии шесть месяцев?

Бедненький Дино.

Я не могла и не хотела продлевать его страдания.

Нацепив улыбку, я наклонилась и прижала свои мягкие губы к его теплым. Я соблазнительно поцеловала его. Не нуждаясь в ином приглашении, он обнял меня руками, притягивая ближе. Мы провели часы, исследуя тела друг друга, и я была удивлена, но рада своему первому оргазму.

Дино был прав.

Было больно.

Но и в остальном он тоже был прав.

Боль ушла.

После того, как Дино кончил, я лежала в его объятиях и задавалась вопросом, когда же он захочет все повторить. Я довольно быстро поняла, что Дино хотел делать это в любую минуту, в которую позволяли наши планы, и иногда даже когда они не позволяли.

Меня это не беспокоило. Мне нравился секс. А что более важно, мне нравился секс с моим мужем.

Пять месяцев наши отношения были изумительными.

Затем однажды ночью Дино признался мне в любви.

Сказать, что я была удивлена – это ничего не сказать. Я была ошарашена.

Дино был умным мужчиной. Мы оба согласились на этот брак, все понимая. Я была рада, что у нас сложилась дружба с моим мужем, и, конечно, я его глубоко уважала. Я не хотела, чтобы он был несчастлив. Но я не любила его. И не могла понять, зачем он хотел усложнить наши отношения этими сентиментальностями.

Я ответила:

– Спасибо.

Это был не тот ответ, на который рассчитывал Дино. Он отстранился от меня. Я наблюдала, как его боль быстро превратилась в гнев. Он спросил, люблю ли я его, и я ответила честно.

Урок на будущее: честность – не лучший выбор.

На моих глазах мужчина, за которого я вышла замуж, мой лучший друг превратился в кого-то темного. Пугающего.

Часть меня всегда знала, что Дино был опасным парнем, но я никогда не видела эту его сторону.

Затем я сделала кое-что глупое. Я сказала Дино, что заботилась о нем, что он мой лучший друг.

Это только подогрело его гнев.

Дино ушел той ночью. Он забрал ключи, взял кошелек и уехал от меня подальше. Я сходила с ума от волнения, много раз звонила ему и писала смс, прося прийти домой. Вымотанная и расстроенная этим поворотом события, я отрубилась в нашей постели.

Я проснулась посреди ночи, услышала голос Дино, и облегчение накрыло меня. Накинув халат, я побежала вниз, желая закончить эту ссору, прежде чем станет хуже. Это была наша первая размолвка, и она была ужасной.

Я вошла в гостиную, вытянула руку и включила свет. Картина, которая предстала перед моими глазами, отпечаталась навечно в моей голове.

Дино сидел на диване – том самом, который мы выбрали вместе за неделю до нашей свадьбы, – а молодая девушка радостно насасывала его член.

Я стояла там, пригвожденная к месту, и наблюдала.

Голова женщины покачивалась, пока она ублажала моего мужа. Затем Дино открыл глаза. Они были налиты кровью. Он медленно моргнул, затем его взгляд нашел меня. И он улыбнулся. Той самой широкой улыбкой, которую я так любила.

Эта улыбка больше никогда не тронет меня. Она для меня мертва.

Вытянув руку, он схватил блондинку за волосы и начал сильнее насаживать на свой член, вынуждая ее стараться лучше. И она так и делала, давилась и одновременно постанывала.

Сама виновата. Я по глупости забыла, как люди реагируют на таких, как Дино. И втайне, где-то в глубине моей души, я хотела бы с таким же восторгом относиться к нему, как и эта женщина. Но все было не так.

И теперь никогда и не смогу.

Запинаясь, он холодно пробормотал:

– Приветик, детка. Хочешь присоединиться?

Женщина повернула ко мне голову, и я подняла ладонь ко рту. Она была не старше меня. Она нахмурилась и спросила.

– Кто это такая?

Мы с Дино ответили одновременно:

– Моя жена.

– Его жена.

Мое сердце обливалось кровью от предательства моего мужа и друга, я натянула улыбку и, выйдя из ступора, произнесла:

– Повеселитесь. – Затем развернулась и ушла. Я слышала, как Дино прорычал:

– Убирайся на хрен отсюда. – Затем последовал женский вскрик и глухой стук, когда он толкнул ее на пол.

Это был первый из множества похожих случаев.

Входная дверь открылась, затем закрылась, когда женщина покидала наш дом. Шаги следовали за мной по коридору. Как только я шагнула на первую ступеньку, Дино схватил меня за локоть и резко потянул назад. Поскольку я не привыкла к такому обращению, я вскрикнула:

– Эй!

Затем Дино прижал меня к стене и схватил рукой за горло. Рука предостерегающе осталась на месте, а глаза Дино прожигали меня.

– Ревнуешь?

Ревную? Нет. Чувствую себя преданной и злой? Да.

Я с трудом сглотнула, посмотрела ему прямо в глаза и прошептала:

– Нет.

Я удивленно взвизгнула, когда его ладонь ударилась о мою щеку.

Я взглянула на Дино Гамбино и поняла, что вляпалась, и совсем не знала своего мужа. Я попыталась вновь:

– Дино, что это еще такое?

Рука вокруг моей шеи слегка сжалась. Наклонившись к моему лицу, пока мы не оказались нос к носу, он прорычал:

– Ты должна была полюбить меня. – Затем он поцеловал меня. На вкус он был как виски с лимонной конфеткой. До этой ночи я обожала этот вкус. Сегодня же я была в ужасе. Напротив моих губ, он спросил:

– Ты любишь меня?

Я не ответила, что и стало моим ответом.

Бессловесным ответом Дино была пощечина по моему лицу, сильнее, чем предыдущая.

Я удивленно ахнула. Он сжимал мое горло, а я смаргивала слезы, отчаянно пытаясь сделать вдох, чтобы найти выход из этой ситуации. Борясь за вздох, моя грудь тяжело вздымалась, а сердце бешено колотилось в груди.

Я глубоко погрязла в проблемах, и никто не собирался прийти мне на помощь.

– Ты любишь меня, Алехандра?

Я бы ответила ему, если бы он дал мне на это хоть пару секунд. Но когда я открыла рот, опоздав на секунду, новый удар сотряс меня.

Дино ударил меня. Он ударил прямо в губы.

До этой ночи меня никто никогда не бил. Подавляющее количество боли, которое испытало мое лицо, тоже было новым ощущением. У нас были небольшие драки с сестрами, и они могли стукнуть меня в гневе, но всегда за этим следовало раскаяние. Я никогда не испытывала на себе подобного гнева. Меня это потрясло. Я не могла думать ничего иного, кроме как: кто был этот мужчина?

Я упала на холодный, твердый пол, когда металлический вкус крови заполнил мой рот. Мою губу щипало, и она начала опухать, и мне казалось, что у меня выпал зуб. Я пыталась сглотнуть, но его рука напряглась вокруг моей шеи, поднимая меня обратно. Звездочки закружились перед моими глазами, когда Дино ударил меня головой об стену. Я была в ловушке.

Я дала клятву. Такой будет моя жизнь, пока Дино не решит отобрать ее.

Осознание того, что только я могу изменить все, поразило меня со всей силы.

Дино спросил меня в третий и последний раз:

– Любишь меня, Белла?

На сей раз я ответила, не колеблясь. Мое тело дрожало. Вздохнув через кровоточащий нос, я солгала тихим шепотом:

– Да, Дино. Я люблю тебя.

Замерев, он рассмеялся таким холодным смехом. Ослабил захват, но не отпустил до конца, и я услышала облегчение в его голосе:

– Я так и знал. – Его губы смяли мои, когда он с силой поцеловал меня. Я проглотила стон боли. Я все еще боялась Дино, но кое-какая нежность, которую я знала, вернулась. Он прикусил мою кровоточащую губу, а затем отстранился и посмотрел мне в глаза. Не моргая, он смотрел, прежде чем так отчаянно признался:

– Я тоже тебя люблю, детка.

Он погладил меня рукой по саднящей щеке, а затем провел костяшками пальцев по разбитой губе, отчего я ойкнула. Дино выглядел обеспокоенным, когда положил руку на мои плечи и повел меня наверх. Он привел меня в ванную и, насколько мог, осторожно намочил тряпочку и очистил меня. Переплетая наши пальцы, он потянул меня в сторону постели. Я замялась. Дино встретился со мной взглядом и вопросительно нахмурил брови.

Монстр внутри него сидел на привязи, я выдавила небольшую улыбку, которая не коснулась моих глаз, и посмотрела в сторону туалета. Он понял намек и, нежно чмокнув мои опухшие губы, оставил меня в покое. Когда я закрыла дверь ванной комнаты, меня прорвало. Я обняла себя руками за талию и с тихими всхлипами упала на пол.

Не знаю, сколько прошло времени, прежде чем Дино постучал и спросил все ли в порядке. Спустив воду в туалете, я ополоснула заплаканное лицо и вышла, чтобы лечь на супружеское ложе с мужчиной, который поднял на меня свою руку.

Мой муж занимался со мной любовью в ту ночь. Он делал это так нежно и ласково, что после того, как он уснул, я тихо плакала в подушку от облегчения. Он обнимал меня всю ночь, его тело было таким родным и теплым.

Когда я проснулась утром, Дино сидел в полуметре от нашей постели, обнаженный, опустив голову на руки. Мои движения подсказали ему, что я проснулась, он посмотрел на меня. По-прежнему неуверенная во всем, я задрала одеяло к подбородку и попыталась облизнуть губу, но когда язык прошелся по ране, я вздрогнула. Я не видела то, что видел он на моем лице, но его реакция все сказала сама за себя: я была месивом. И он был полон раскаяния.

Дин встал, посмотрел на мое лицо, не моргая. Сжал руки в кулаки по бокам, стиснув челюсти. И я заметила, как много эмоций сменяли друг друга в его глазах. Боль, сочувствие, ярость, стыд. Положив руки на бедра, он наклонил подбородок, и я ждала.

– Прости, – прошептал он, его голос дрожал.

Надежда вспыхнула где-то глубоко внутри меня. Крошечный огонек, за который я яростно ухватилась, отчаянно не давая ему погаснуть.

Дать ему погаснуть было не вариантом.

Я отказывалась верить, что вышла замуж за монстра. Я была уверена, что та ночь больше не повторится.

Как же я ошибалась.

Глава 3

ЮЛИЙ

Уставший, раздраженный и голодный я сижу на краю этой слишком мягкой для мотеля кровати, пока надеваю ботинки и завязываю шнурки.

Я убеждаю себя успокоиться, но Линг и ее воздыхатель, Чип, не давали мне спать всю ночь. И я не могу найти в себе силы простить ее. Клянусь богом, если услышу, что она плачется на то, что чувствует себя усталой, я напинаю ее тощую, одетую в «Гуччи» задницу.

Провожу рукой по волосам, направляясь в ванную, чищу зубы и мою лицо. Мешки под глазами выглядят нехорошо, особенно если учесть, что у меня назначена встреча. Я покачиваю головой своему отражению и, вздыхая, бормочу:

– Ну ты и сука, Линг.

Эта женщина настоящая гигантская заноза в моей заднице.

Я приглаживаю руками пиджак, затем направляюсь к двери, по пути хватая сумку. Напяливаю солнцезащитные очки и подхожу к двери Линг, затем громко стучу. Когда она не открывает, прикусываю внутреннюю часть щеки. Как только поднимаю руку, чтобы еще раз постучать, дверь открывается.

Я окидываю Линг взглядом. Она одета, накрашена и готова. Ее вишневые губки растягиваются в улыбке, и когда я не замечаю ни капли усталости в ее лице, это просто нереально бесит меня.

Но потом она тут же напоминает, почему я таскаю ее везде за собой.

– Доброе утро, солнышко, – широко улыбаясь, она протягивает мне бумажный пакет и стакан кофе на вынос огромного размера. В пользу Линг можно прибавить еще очки, когда я замечаю на пакете жирные следы от еды.

Фыркнув, беру пакет и кофе в одну руку, а в другую – сумку Линг и свою. Иду к машине и по пути слышу, как она смеется позади меня.

– Что нашло на твою задницу этим утром? – Когда она оказывается возле меня у пассажирской стороны, ее улыбка становится хитрой. – Если ты мило попросишь, я расскажу тебе, что вошло в мою прошлой ночью.

Я поджимаю губы, затем, разблокировав машину, открываю дверцу и закидываю наши сумки на заднее сиденье. Она же продолжает смеяться, чем еще больше портит мое настроение.

Я делаю глоток кофе. Он теплый и крепкий. Черт, кофе мог бы быть ледяным, и я все равно с огромной радостью выпил бы его. Открываю пакет, заглядываю внутрь, и мой живот громко урчит. Что бы там ни было – пахнет вкусно. Я вытаскиваю упаковку, разворачиваю и делаю гигантский укус сэндвича. Вкус поражает меня, и я стону. Проглотив еду, я еще раз кусаю сэндвич с яйцом и беконом, и, практически не жуя, делаю еще один укус.

Я ощущаю взгляд на себе. По-прежнему пережевывая, поворачиваюсь к Линг и замираю. С набитым ртом, бормочу:

– Что?

Она кривит в отвращении губы и поднимает брови.

– Никогда не привыкнут к тому, как ты ешь. Ты свинья. – Она наигранно вздрагивает. – Отвратительно.

Закинув остаток сэндвича в рот, я говорю:

– Старые привычки. – Беру кофе и делаю глоток. – Если бы ты побывала в тюрьме, то поняла бы.

В неверии Линг пялится на меня, прежде чем отворачивается к окну.

– Я знала кучу людей, которые сидели в тюрьме. Не только знала, но трахала их. – Она пригвождает меня взглядом. – И они не ели, как свиньи.

Я завожу машину и тихо отвечаю:

– Конечно, ели. Наедине с собой.

В тюрьме между тобой и твоей едой есть время, за которое ты можешь затолкать в рот большее количество этой еды, пока кто-то огромнее и сильнее не решит, что ему твоя еда нужнее, чем тебе. Если ты не ешь быстро, ты не ешь вообще. В первую неделю мне везло съесть половину своей порции, пока ее не отбирали у меня. Я быстро понял всю эту «вертикаль власти», и мне она не понравилась.

Поэтому я изменил ее.

Однажды в обед старший большой и грубый парень выбил поднос из моих рук. И к этому моменту мне все уже надоело. Я был уже равнодушным и одиноким в этой адской дырке, которую должен был звать своим домом следующие несколько лет, поэтому если я мог прекратить чувствовать голод, то собирался сделать это.

Я быстро осознал, что если хотел получить эту еду, то должен был бороться за нее.

Колония для несовершеннолетних – это больше зоопарк, чем тюрьма. Если покажешь свою мощь и силу, остальные отстанут. Голод доводит людей. Он питает гнев и раздражение. Этот гнев и раздражение вскоре становятся неукротимой яростью, и прежде чем ты понимаешь это, ты втыкаешь самодельную заточку в живот чувака, с которым играл в баскетбол на прошлой неделе. Голод может заставить делать такие вещи, которые казались невозможными.

Я помню, как поднял поднос и разбил его о голову того парня, и он упал на грязный пол из-за неожиданного нападения. Я помню, как поднял этот липкий, толстый кусок пластика и бил им парня вновь и вновь, и конвульсии его тела приносили мне больное удовлетворение. Помню, как ревела кровь в ушах, пока парень, не двигаясь, истекал кровью на полу. Я так же помню, как наклонялся и поднимал с пола еду, пытаясь съесть ее, пока меня не утащили охранники. Я помню взгляды на лицах других парней, когда меня вели в карцер.

Больше никто не трогал мою еду. Конечно же, я не был самым сильным или большим, но я показал, на что способен. Они все теперь знали, что будут последствия за их действия в мою сторону.

Это была моя не последняя драка в колонии, но вновь вывести на драку меня было сложно. Единственное, в чем я нашел утешение – достать меня было сложнее, чем остальных. Мой самоконтроль был впечатляющим, парни начали подходить ко мне за советом. Первая драка укрепила мое положение в колонии. Я получил его, даже не осознавая, за что дрался. Я был чертовски хорош в этом, и пока года пролетали, негласный уровень уважения ко мне среди сверстников рос. Опять же, я не осознавал, что хотел этого, но получив – это даровало мне кусочек власти, которой не было прежде. Забавно, что это определило мою роль в настоящей жизни.

Вкус власти такой сладкий на моем языке.

Выпив остаток кофе, я выкидываю стакан в бумажный пакет и отдаю Линг. Она без вопросов берет пакет, и я выезжаю с парковочного места, направляясь на запад. Мы какое-то время едем молча, затем я делаю радио тише и спрашиваю:

– Давай детали?

Линг ерзает на своем месте, прежде чем находит свою записную книжку «Оротон». Он переворачивает пару страниц, и затем читает вслух:

– Конфликт между семьями Кастильо и Гамбино. Кастильо очень могущественные. Занимаются оружием, проституцией, отмывают деньги. Гамбино – классика жанра – наркотики, «крыша» и взяточничество. Единственный сын Кастильо, Мигель, обратился к нам. Пару лет назад Гамбино и Кастильо заключили союз. Старший сын Гамбино, Дино, женился на старшей дочери Кастильо, Алехандре.

Я холодно и безэмоционально бормочу:

– Как мило.

Линг выдает смешок.

– В любом случае тебе понравится. – Постукивая идеальным ноготком по странице, она выдает: – Гамбино… они даже не в курсе, что мы едем.

Ну, это ж просто великолепно.

– Пожалуйста, скажи мне, что там малозначительный конфликт.

– Естественно. – Я могу практически слышать, как она улыбается. – Просто убийство.

Вздохнув, я шепотом бормочу:

– Бл*дь.

Подняв руки вверх, гадюка изо всех сил пытается скрыть улыбку, но не выходит.

– Что? Как будто мы не разбирали такое раньше.

Я перевожу на нее взгляд, который так и кричит что-то между «ты потеряла свой гребаный разум» и «я надеру тебе задницу».

– Ага. Только помнишь то, что было раньше? Я был, бл*дь, готов, и они тоже.

Она облокачивается на спинку сиденья, наклоняет голову и вздыхает. Закрыв глаза, Линг говорит:

– Господи, ты такой сексуальный, когда злишься.

А все, что я могу, это взглянуть в небо и помолиться.

Господи боже, я терпеливый мужчина, но, черт подери, не святой.

Я даю себе минутку, чтобы успокоиться, и веду машину молча. Немного погодя, Линг спрашивает:

– Хочешь трахнемся?

Иногда меня удивляет эта женщина.

Медленно поворачиваюсь и снимаю очки. Мой взгляд дает ей понять, что она играет с огнем. Моя кровь так и кипит от ее невинного взгляда. Я продолжаю пялиться на нее, а она начинает хохотать, а затем заявляет:

– Я ж пошутила!

Я перевожу взгляд на дорогу и произношу:

– Ха-ха, очень смешно.

Ее изящная ручка влезает в мое пространство. Она потирает мое плечо.

– Ой, да ладно тебе. Я пошутила. Пошутила. Правда-правда. – Ее рука замирает и она выдает: – Если только, конечно, ты сам этого не хочешь. – Гнев так и пылает в моих внутренностях, пока она продолжает со смехом: – Да шучу!

Должен заметить, мне нравится Линг. Когда Твитч взял ее, я думал, что она сумасшедшая. На самом деле больше чем один раз я предлагал ему избавиться от нее. Сейчас же, я не скажу, что она не сумасшедшая, но она не плохой человек. За эти четыре года мы подружились. Однажды ночью после задания Линг призналась, что я ее первый друг, и она понятия не имеет, что делать с этим. Мое нежелание спать с ней каким-то образом вызвало у нее уважение ко мне. Осознание того, что я нашел ту ее часть, которую люди видят очень редко… очень радовало. Никто больше не видел Линг-шутницу или заботливую Линг. Все остальные видели суку Линг или же шлюху Линг.

Но ей так нравится. Это ее защитная реакция. Ее защитное покрывало.

В Линг так много всего. За четыре года я по-прежнему не разгадал ее. В ней столько слоев, и даже с теми, что я уже снял, я все еще далек от середины. Черт, да я едва заглянул под поверхность.

– Почему ты не хочешь трахнуть меня? Ты же знаешь, это никак не повлияет на работу. Многие мужчины находят меня красивой. – Хотя вопрос звучит тщеславно, она задумчиво смотрит на меня.

– Ты красивая. – Я мимолетно смотрю на нее. – Я уверен, что змеи тоже красивые. И это не значит, что я мечтаю, чтобы одна из них отсосала мне.

Ее крошечная ручка хлопает меня по плечу, и я улыбаюсь этому.

– Ты придурок. – Но я слышу улыбку в ее голоса. – Ты хочешь посмотреть на остальную часть информации или просто будешь ориентироваться по ходу дела?

– Дай сюда.

Она читает про себя, затем бормочет:

– О, сюжет интересный.

Чудесно. Я даже не пытаюсь скрыть свое раздражение.

– Может, поделишься? В этом году или как?

– Мертвый парень, Рауль Мендоза, был школьной любовью Алехандры Гамбино. И смотри-ка… он женился на младшей сестре Алехандры, Веронике. Дино Гамбино подозревают в его убийстве.

Я поднимаю брови. В каком дерьме мне придется ковыряться?

– У Алехандры и Рауля была интрижка?

Линг качает головой.

– Нет. Алехандра идеальная жена и верна своему мужу. Они, согласно информации, счастливо женаты.

Я пару минут размышляю над услышанным и затем спрашиваю ее:

– А ты что думаешь?

Без колебаний Линг отвечает:

– Я думаю, правду можно найти у его жены.

Бинго.

Я мысленно улыбаюсь и задаюсь вопросом, как бы заставить эту женушку предать своего муженька.

После часа езды мы подъезжаем к месту назначения. Останавливаемся у резиденции Эдуардо Кастильо. Подъехав к домофону, я нажимаю кнопку и говорю:

– Юлий Картер и Линг Нгуен, по просьбе Мигеля Кастильо.

Домофон шипит, прежде чем огромные железные ворота медленно открываются. Не торопясь, я еду по гравийной дорожке, рассматривая идеально выстриженную живую изгородь и искусные статуи, ведущие к входу. Особняк выглядит именно так, как я и представлял. Внешний вид привлекает внимание, и даже не видя внутреннюю отделку дома, я понимаю, что там все также шикарно.

Я подъезжаю к входу, и мужчина очках, с наушником в ухе и в черном костюме с золотистой буквой «К», вышитой на кармашке пиджака, подходит к машине. Открыв дверь, он протягивает руку. Я выхожу и отдаю ключи, обхожу машину, открываю дверь и помогаю Линг выйти. Мы поднимаемся по ступенькам, и нас приветствует мужчина моего возраста. Высокий и подкачанный, его карие глаза осматривают Линг, и во взгляде загорается интерес. Он проводит рукой по взъерошенным волосам, протягивает руку для рукопожатия и представляется:

– Мистер Картер, я Мигель Кастильо. Спасибо, что приехали. Я не знал, что вы приведете с собой, – его взгляд останавливается на полных губах Линг, – спутницу.

Линг улыбается.

– Здравствуйте, мистер Кастильо. Меня зовут Линг. Я личная ассистентка мистера Картера. Рада с вами познакомиться.

Мигель тут же оттаивает к ней. Он берет ее руку и оставляет поцелуй.

– Приношу извинения, Линг. Не хотел показаться грубым. Пожалуйста, зовите меня Мигель. – Он смотрит на меня и перестает улыбаться. – Пойдемте. Я расскажу вам все, что знаю. Гамбино прибудут через час. У нас нет лишнего времени. – Мигель ведет нас по коридору. – Прошу заранее простить, но я должен попросить вас сдать все оружие, что у вас есть. Иначе мой отец примет это как персональное оскорбление.

Сообщение получено.

Не оскорбить Эдуардо Кастильо.

Кивнув, вытаскиваю своего любимца из кобуры под своим пиджаком. Сделанный на заказ с гравировкой сорок пятого калибра пистолет, который Твитч подарил мне на тридцатилетие. Парень был далеко не сентиментальный, но этот подарок стал тем, чем я буду дорожить вечно. Я позволяю Мигелю положить его в сейф под лестницей. Линг вытаскивает из пиджака нож, баллончик с газом Масе и маленький пистолет двадцать второго калибра. Мигель начинает забирать все это, когда Линг откашливается, привлекая его внимание. Она берется за кромку юбки, все это время внимательно смотря на Мигеля, и медленно поднимает ее вверх по бедрам. Из места, о котором я даже знать не желаю, она вытаскивает еще один пистолет двадцать второго калибра и складной нож.