Текст книги "Все впереди"

Автор книги: Барбара Брэдфорд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 21 страниц)

Через некоторое время я положила под голову жакет и легла; потом закрыла глаза. Я радовалась спокойствию, царившему здесь, словно перенесенная в другой мир.

Не было слышно никаких звуков, кроме мягких голосов природы. Слабое жужжание пчелы, стремительная беготня кроликов, шуршавших в стеблях черники и папоротника-орляка, изредка – блеяние заблудившейся овцы, трели птиц и вездесущее журчание воды, падающей с находящегося неподалеку края Дерн-Гилла.

Сегодня было четвертое мая, четверг.

Мой день рождения.

Сегодня мне исполнилось тридцать четыре года.

Я чувствовала себя старше своих лет – смерть мужа и детей наложили на меня неизгладимый отпечаток. Без них моя жизнь уже никогда не будет такой же, как прежде: моим постоянным спутником будет скорбь.

Но у меня не было больше непреодолимого желания убить себя, а то ужасное, изнуряющее состояние подавленности находило на меня гораздо реже. С другой стороны, я так и не решила, как зарабатывать себе на жизнь и как найти работу, которая была бы мне по душе. Я пребывала в сомнениях, желания мои были неопределенны.

Я вздохнула и смахнула муху со щеки.

Убаюканная теплом и солнцем, ласкающим мои лицо и обнаженные руки, я внезапно захотела спать и постепенно погрузилась в сон, успокоенная тишиной этого места.

Крупные капли дождя, шлепнувшиеся на лицо, разбудили меня, и я резко села, громко выразив свой испуг, когда увидела потемневшее небо и тучи, сгустившиеся над Рэглендским водопадом.

Вдалеке послышался раскат грома, прозвучавший, как пушечная канонада, и внезапная вспышка яркой белой молнии осветила небо. Она прорвалась сквозь чернеющие облака, которые внезапно словно стали взрываться.

Через мгновение я уже вымокла от свирепого проливного дождя. Схватив жакет, я поспешно натянула его на себя и бросилась бежать вниз мимо Дерн-Гилла, по извилистой дорожке, которая должна привести меня в Килгрэм-Чейз.

Я очень торопилась и несколько раз споткнулась, а один раз почти упала, поскользнувшись, но все же ухитрилась сохранить равновесие. Я продолжала бежать, отбросив с лица мокрые волосы, стараясь сохранить равномерность дыхания, и все время спрашивала себя: почему же я никогда не прислушивалась к предупреждениям Уилфа о непредсказуемости погоды на болотах?

Позже, когда Диана спрашивала меня, что случилось, я не могла ей объяснить, потому что не имею ни малейшего представления, каким образом я упала. Но я упала. Совершенно неожиданно я растянулась на вершине склона и, прежде чем успела остановиться, соскользнула и покатилась вниз по крутому склону.

В конце концов я остановилась в канаве и лежала там несколько минут, задыхаясь и хватая воздух. Я была без сил и чувствовала себя избитой, после того как проделала такой длинный спуск.

С трудом приняв сидячее положение, я откинула мокрые волосы за уши и попыталась встать. Я поняла, что либо вывихнула ногу, либо растянула связки; я не думала, что сломала ее. Я доползла до камня, торчавшего с одной стороны канавы. Ухватившись за выступавший камень, я постаралась встать на ноги, но обнаружила, что мне трудно стоять, а не то что идти.

Гром и молния снова раскололи небо, а дождь полил с новой силой. Не зная, что мне делать, я решила, что умнее всего будет укрыться здесь, под камнем, пока не стихнет дождь. Только тогда я смогу попытаться добраться до Килгрэм-Чейза.

Скальная порода, образовывая естественный навес, защищала меня от дождя – припав к земле, мне удалось протиснуться под выступ; там было сравнительно сухо. Я попыталась выжать волосы руками, а затем то же самое проделала с низом своих брюк. Мягкие кожаные туфли промокли насквозь и были покрыты грязью, как и вся остальная одежда.

К моему отчаянию, дождь продолжал идти, низвергаясь потоками, а молнии словно висели в воздухе, не прекращаясь ни на минуту. Дрожа от холода, я начала стучать зубами. Я прижалась к задней стене ниши, моля о том, чтобы буря закончилась так же быстро, как и началась.

Но она не прекращалась, и с каждой минутой становилось все темнее. Уже едва было видно голубое небо, гром гремел без остановки; подул сильный ветер. Из своего укрытия я могла видеть только раскачивающиеся деревья высоко надо мной.

Я сидела под скалой уже два часа, дрожа от холода и пытаясь сохранять спокойствие. Свет стал меркнуть, и я испугалась, что темнота застанет меня здесь. Даже когда дождь прекратился, я понимала, что не смогу дохромать или доскакать до дома.

Я закоченела, ноги мои онемели от неудобной позы; я перевернулась, вытянула ноги и легла вдоль расщелины. Так было немного удобнее, но не слишком.

Время от времени бежавшие по небу облака освобождали клочок неба, и я увидела полоску серого неба. Затем картина неожиданно изменилась и от края горизонта начал расходиться странный белый свет, пронизывающий темные облака светящимся ореолом.

Небо казалось странным, почти зловещим, но все равно оно было прекрасным. Свет стал ярче, резче, и у меня захватило дух. Зловещий или нет, но он был волшебным.

Когда я так лежала и глядела в это светящееся небо, пытаясь не паниковать, я услышала его голос. Голос Эндрю: «Мэл».

Он был ясный, раздавался где-то поблизости, так близко, что я повернулась. Я снова услышала свое имя:

– Мэл!

– Я здесь, – ответила я почти сама себе.

– Не бойся. С тобой будет все в порядке. Теперь послушай меня. Ты должна быть сильной и смелой. Пока ты жива, ты хранишь память обо мне в своем сердце – я буду жить в тебе. И Джейми с Лиссой будут жить в тебе. Мы за тобой наблюдаем, Мэл. А теперь тебе надо действовать. Собраться с силами. Ты должна продолжать жить. Иди в будущее.

– Эндрю, – сказала я, беспокойно оглядываясь. – Ты здесь? Не покидай меня, не уходи.

– Я всегда с тобой, любимая. Помни об этом.

Гром и молнии прекратились.

Я снова огляделась вокруг. Я была одна.

Дождь неожиданно перестал. Яркий свет, льющийся из-за туч, постепенно слабел и бледнел, и грозовые тучи мчались по небу прочь. Надо мной показался голубой клочок неба.

Я закрыла глаза и задумалась.

Говорил ли Эндрю со мной? Или все это было моей фантазией? Должно быть, воображение снова сыграло со мной шутку.

– Она никогда не обращала внимания на мои предупреждения, миссис Эндрю, – ворчал Уилф. – Я всегда говорил ей, чтобы она не ходила на эти болота, Джо. Я всегда ей это говорил. Там опасно.

– Давай постараемся ее найти, – перебил его Джо. – Хватит болтать.

Когда я услышала их голоса совсем близко, мне удалось подняться на колени.

– Помогите! – слабо закричала я. – Помогите! Я здесь внизу! Джо! Уилф!

– Это миссис Эндрю зовет вас, Джо! – возбужденно закричал Уилф. – Она свалилась в эту канаву, готов спорить. Давай, Джо.

Через мгновение Уилф и Джо смотрели вниз на меня, и на их усталых и мокрых лицах читалось явное облегчение.

– Что такое с вами случилось, миссис Эндрю? – вскричал Джо, спускаясь в канаву.

– Я упала, скатилась вниз по склону и остановилась здесь. Я повредила лодыжку, – объяснила я. – Не уверена, что могу хорошо ходить. Думаю, что могу только прыгать или хромать.

– Не беспокойтесь, мы в один миг доставим вас домой, – сказал Джо. – Теперь надо идти. Наденьте теплую куртку, вы согреетесь. Боже мой, вы бледная как мел, и должно быть, вы окоченели. Вы дрожите как лист.

– Я вас предупреждал заранее, миссис Эндрю, – сказал Уилф. – Но вы никогда не обращали внимания.

– Простите меня, Уилф: мне стоило вас послушаться. Вы были правы, что погода в болотах непредсказуема.

– Да, Господи помилуй. Много несчастных потерялось в этих болотах: их находили, когда уже было поздно. Мертвыми, без признаков жизни, – произнес Уилф трагическим тоном.

– Хватит, Уилф, – сказал Джо. – А теперь, миссис Эндрю, обхватите мою шею рукой, и посмотрим, смогу ли я вытащить вас из этой канавы.

32

Джо и Уилф с горем пополам частью привели, частью принесли меня обратно домой.

Мы двигались медленно из-за лодыжки; я чувствовала себя разбитой, промерзшей до костей, и у меня убийственно болела голова. Но наконец дождь прекратился, и ветер значительно уменьшился.

Когда мы, в конце концов, прибыли в Килгрэм-Чейз, Парки, Хилари и ее муж Бен ждали нас в кухне; лица у всех были встревожены.

– О Господи, миссис Эндрю, что с вами случилось? – закричала Парки. – Так вы поранились?

– Вывихнула лодыжку, – ответил Джо.

– У меня все в порядке, Парки, – ободрила я ее, хотя в данный момент так не думала.

– Нашли ее около той пустоши, она свалилась в канаву, – сказал Уилф. – А я…

– Могло быть хуже! – воскликнула Хилари, резко обрывая его. С внезапной решительностью она продолжала:

– Не будем же мы стоять здесь и болтать. А сейчас, миссис Эндрю, мы отведем вас наверх – вы должны снять мокрую одежду. Горячая ванна – вот что вам нужно, и что-нибудь горячее внутрь.

Хилари подошла ко мне, обхватила меня рукой за талию и помогла пройти через кухню.

– Я позвоню доктору Гордону, попрошу его прийти, хорошо? – сказал Бен, глядя на Хилари.

– Да, это было бы лучше всего, – ответила она.

– Со мной все хорошо, честно, – произнесла я. – Мне просто холодно, очень холодно, горячая ванна мне поможет.

– Я думаю, пусть доктор посмотрит вашу лодыжку. Лучше перестраховаться, – сказал Джо, когда мы вышли в коридор.

Я услышала, как Парки сказала:

– Я поставлю чайник.

– Нет, мать, этой девушке нужна хорошая доза шотландского виски, а не чай, – возразил Джо.

Хилари обхватила меня еще крепче, когда мы начали подниматься по лестнице.

– Вы сможете подняться? – спросила она обеспокоенно.

Я кивнула.

Приведя меня в спальню, она пошла напускать ванну.

Я скинула грязную одежду, бросила ее на пол и накинула халат. Хромая, пошла в ванную комнату.

Хилари взглянула на меня, когда я пошла, и спросила:

– Насыпать соли «Эпсом» в ванну? Она утоляет боль и лечит ссадины.

– Да, это хорошая мысль, – сказала я, садясь на скамейку около ванны.

– Я вернусь через пять минут с чаем и виски. – Хилари направилась к двери. – Я оставлю их в спальне для вас. Да, а на поднос положу аспирин.

– Спасибо, Хилари. Спасибо за все.

– На здоровье, – пробормотала она и закрыла за собой дверь.

Я долго сидела в горячей ванне, наслаждаясь теплой водой и чувствуя, как я оттаиваю. Соль «Эпсом» очень хорошо подействовала на мое избитое тело и пораненную лодыжку; хотя она и была вывихнута, теперь я была уверена, что перелома нет.

Было совершенно очевидно, что мне повезло. Когда я уходила на прогулку сегодняшним утром, я никому не сказала, что собираюсь идти, и только совсем случайно увидела Уилфа во фруктовом саду, когда проходила мимо. Он помахал мне рукой, я помахала в ответ, а затем направилась по дорожке в лес. Когда началась буря, а я все не возвращалась, то именно он забил тревогу. Я испытывала чувство вины, когда думала о том, как его обычно характеризовал Эндрю – «тупица».

Эндрю…

Я закрыла глаза, сосредоточившись, пытаясь восстановить образ мужа перед своим внутренним взором.

Действительно ли он разговаривал со мной сегодня во время грозы? Замерзшая, с больной ногой, испуганная, что меня не найдут до наступления ночи, что я потеряюсь в болотах, возможно, я просто вообразила себе это? Может быть, я просто вызвала его в моем воображении, чтобы успокоиться?

Я не знаю. Так же, как не знаю, снилось ли мне, что Лисса спала у меня на руках несколько месяцев тому назад в «Индейских лужайках».

Существует ли жизнь после жизни? Безусловно, различные религии тысячи лет учат, что существует. А если существует жизнь после жизни, то должны существовать и привидения, духи усопших, возвращающиеся в эту физическую область с разными целями. Может быть, чтобы утешить и успокоить своих любимых, которые остались горевать в другом мире? Появиться в роли ангелов-спасителей?

Внезапно я вспомнила о книжке, виденной мною на днях в библиотеке. Она была посвящена ангелам и привидениям; тогда я быстро ее пролистала. Надо будет попозже снова в нее заглянуть.

– Вам очень повезло, миссис Кесуик, – сказал доктор Гордон, убирая стетоскоп обратно в сумку. – Действительно, очень повезло.

– Я это понимаю, – ответила я. – Я бы могла что-нибудь сломать, а не просто вывихнуть лодыжку.

– Совершенно верно. Но я имею в виду и другое. Вам повезло, что вы не пострадали от переохлаждения. Вы пробыли на улице во время всей этой жуткой бури около двух часов, а температура человеческого тела очень быстро понижается при таком похолодании в воздухе. А если происходит переохлаждение, то это может привести к серьезным заболеваниям.

– Но с миссис Эндрю все в порядке, не так ли? – спросила Хилари с явным участием.

– Да, у нее все в порядке. – Он посмотрел на Хилари, потом снова на меня. – У вас нормальная температура, и не похоже, чтобы вам был причинен большой вред. Даже вывих не очень серьезный. Через пару дней все придет в норму. Но вы обязательно должны перебинтовать лодыжку.

– Хорошо, доктор, спасибо, что вы пришли.

– Я был рад прийти на помощь, и если у вас появятся какие-нибудь затруднения, не колеблясь вызывайте меня.

– Хорошо. Спасибо, доктор Гордон.

– До свидания, миссис Кесуик.

– До свидания.

Хилари вскочила.

– Я провожу вас, доктор. – Она поспешила за ним. Обернувшись ко мне от двери, она спросила: – Вам что-нибудь еще нужно, миссис Эндрю? Может, мне прийти попозже и помочь вам одеться?

– Спасибо, Хилари, очень мило с вашей стороны, но я справлюсь сама.

Оставшись одна, я сняла халат, надела на себя серые фланелевые брюки, золотисто-коричневую шелковую рубашку и подходящий по цвету шерстяной жакет. Усевшись на скамеечку у подножия кровати, я надела пару белых шерстяных носков и сунула ноги в мягкие замшевые мокасины.

Взяв принесенную Парки трость, я поскакала из спальни, потом через прихожую, спустилась по лестнице, ступая очень осторожно.

За последние четыре месяца пребывания в Килгрэм-Чейзе библиотека стала моим излюбленным местом, и, зная это, Джо включил там лампы и разжег камин заранее, когда у меня еще был доктор.

Хотя стоял май, большой каменный дом остывал за ночь, особенно эта комната с высоким потолком и чрезмерно увеличенными пропорциями. Горящий в камине огонь и тепло от ламп создавали радостную атмосферу в этот дождливый вечер.

Найдя книгу об ангелах и привидениях, я подошла к камину и села в кресло с высокой спинкой. Я просмотрю ее в ожидании Дианы. Вместо того чтобы приехать, как обычно, завтра, она приедет сегодня, чтобы мы смогли вместе провести этот вечер; она не смогла бы оставить меня одну в мой день рождения. Она должна была уже через час быть здесь, и я была этому рада.

Воспоминания о моем последнем дне рождения пришли мне на память, и я не могла не отметить, какая я была счастливая. Мама устроила в мою честь ранний обед у себя, и мы пришли туда все вместе: Эндрю, я, Лисса, Джейми и Сэра. Вначале было шампанское, а потом сладкий пирог на десерт, и близнецы запели «Счастливого дня рождения!» для меня. Эндрю подарил мне жемчужные серьги; близнецы нарисовали особые открытки для меня и накопили денег на красивый шелковый шарф.

У меня сжало горло, и я почувствовала, что к глазам подступают слезы, когда я погрузилась в эти воспоминания. Я отогнала их, взяла себя в руки, снова села в кресло и закрыла глаза. Постепенно острое ощущение утраты отступило.

Я принялась листать книгу об ангелах и привидениях и вскоре нашла раздел, который искала.

Я прочитала, что ангелы считались божественными посланниками, что они приносили только хорошие новости и помогали тому, кто в них нуждался. Люди, которые видели их, утверждают, что от них исходит доброта и тепло и вокруг них образуется свет, что часто они имеют яркий облик и от них исходит особое сияние.

Люди, опрошенные составителями книги, говорили, что когда они видели ангела или сразу нескольких ангелов, на них нисходила радость, они испытывали счастье; некоторые говорили, что на них нападал внезапный радостный смех.

Затем шел раздел о привидениях, и я прочитала, что это были духи умерших, они принимали свой собственный вид, когда материализовались. Мысль о существовании привидений, по-видимому, была свойственна каждой культуре, существовала в каждой стране, и рассказы большинства людей, описывавших их, совпадают. Они были окутаны туманом, дымом, прозрачны и плыли по воздуху.

Обычно привидения приходят, чтобы помочь тем, кого любят, – так утверждалось в этой книге. Они приносили послания, полные любви и надежды, и часто материализовались для того, чтобы сказать живущим, что все в порядке. По всей видимости, привидения были привязаны к физическому миру, нашему миру, своей тоской о тех, кого они там оставили.

В книге говорилось также, что бывают плохие привидения, злые духи, которые могут навредить и которые иногда демонически овладевают человеком. Я стала читать о позиции католической церкви в этом вопросе и о том, как священники изгоняли злых духов. Я нашла это немного пугающим и закрыла книгу. Я не хотела ничего знать о злых духах. Я испытала столько зла, что хватит до конца жизни.

Поставив книгу на полку, я села перед большим окном, глядя на болота. В этот сумеречный час свет был странно голубым; все было умыто дождем и выглядело замечательно, и по мне пробежала дрожь, когда я подумала о том, что я могла бы остаться на улице в такую погоду.

И все же, как ни любопытно, я была ближе к Эндрю там, во время бури, ближе, чем всегда, в какой-то момент я почувствовала его присутствие очень остро.

Было бы это оттого, что он всегда любил бурю? Потому что он всегда стремился на улицу в бурю, когда был мальчиком, хотел слиться со своими предками, которые скакали на конях в бой с врагом?

Я невольно улыбнулась, думая о нем с огромной любовью. Мое сердце было полно им. Неожиданно на меня снизошло чувство глубокого спокойствия. Оно окутывало меня, пронизывало все мое существо. Это было такое спокойствие, о котором я давно уже забыла.

Я долго сидела, глядя в окно и думая о том, что мне сегодня сказал Эндрю. Мой день рождения. Может быть, он разговаривал со мной потому, что сегодня был мой день рождения?

Я вздохнула про себя. Я все еще не была полностью уверена в том, что случившееся здесь сегодня днем было реальностью. Возможно, его голос звучал внутри меня, вызванный в моем воображении тоской по Эндрю.

– Твое здоровье, дорогая, – Диана дотронулась своим бокалом с белым вином до моего. – Я рада, что ты здесь. Я рада, что мы можем вместе провести день твоего рождения.

– Я тоже, Диана.

Поставив свой бокал на кофейный столик, она достала маленький сверток в подарочной обертке, который принесла с собой в библиотеку минуту тому назад. Протянув его мне с улыбкой, она сказала:

– Это для тебя, прими вместе с моей любовью.

– Спасибо, – ответила я, беря сверток и разворачивая его.

Маленькая кожаная коробочка, лежавшая у меня на ладони, была потертой, немного поцарапанной с одной стороны, и когда я ее открыла, я издала негромкий возглас. На черном бархате лежала античная камея, одна из самых изысканных, которую я когда-либо видела.

– Это прекрасная вещь, Диана, спасибо вам большое.

Поднявшись, я подошла к дивану и поцеловала ее в щеку, а затем приколола камею на отворот моего жакета.

– Моя свекровь подарила мне ее много лет тому назад на один из моих дней рождения, – пояснила Диана. – Я думаю, что это хорошая мысль – передать ее тебе, поскольку это фамильная драгоценность семейства Кесуиков.

– Вы всегда обо мне думаете, заботитесь, – пробормотала я, возвращаясь в свое кресло и снова усаживаясь. – Вы меня балуете.

– Я хочу с тобой поговорить еще кое о чем, – продолжала Диана. – А сейчас самое подходящее время для этого.

Сказанное ею прозвучало серьезно, и я вопросительно посмотрела на нее.

– Да, конечно.

– Об этом доме, Мэл.

– Что вы имеете в виду?

– Ты теперь моя наследница… – Она замолчала на минуту, и я заметила на ее лице следы волнения. Но она немедленно взяла себя в руки. – …Моя единственная наследница; и я хочу, чтобы ты знала, что я заново составила завещание. Я оставляю Килгрэм-Чейз тебе, да и все остальное, чем я владею.

– Ох, Диана, я не знаю, что и сказать… спасибо, конечно… – Я внезапно почувствовала замешательство и не могла подобрать нужные слова, чтобы ответить.

Диана продолжала:

– Ты молода, Мэл, тебе только тридцать четыре года исполнилось сегодня, и у тебя впереди еще большая часть жизни. И я уверена, что когда-нибудь ты снова выйдешь замуж; может быть, у тебя снова будут дети, и мне приятно думать о том, что ты с ними будешь здесь бывать.

Я удивленно посмотрела на нее, я была поражена.

– Нет! – воскликнула я. – Я не выйду снова замуж…

– Ты не знаешь, что произойдет в будущем. – Она перебила меня. – Я понимаю, что ты сейчас чувствуешь, и, возможно, я не права, что завела сегодня этот разговор. Поэтому я его не буду продолжать. Разумеется, не сейчас. Тем не менее, я все же скажу одну вещь, и это вот что: Мэл, дорогая, ты должна двигаться вперед. Мы все должны двигаться вперед. Жизнь для жизни – ты знаешь.

У меня было странное духовное родство с Летицией Кесуик. Меня влекло к ней, а ведь она даже не была моей прапрабабкой. Она принадлежала к роду предков Эндрю. Тем не менее, я чувствовала странную близость к этой женщине из Йоркшира, жившей в семнадцатом веке и к данному моменту умершей уже несколько сотен лет тому назад.

Я все больше узнавала Летицию по ее запискам – по тем двум дневникам, описывающим два года ее жизни в Англии при Стюартах, по ее кулинарной книге со множеством рецептов вин и блюд и по ее очаровательной иллюстрированной книге о саде.

Сидя в библиотеке Килгрэм-Чейза в то утро и снова перелистывая эти книги, я не могла избавиться от мысли, что Летиция во многом похожа на меня. Хозяйка дома, хорошая кулинарка, садовница, художница, женщина, интересовавшаяся украшением домашней обстановки и всеми теми вещами, которые делают дом прекрасным. И она была преданной матерью и любящей женой, в точности как я.

Именно в этом была моя драма. После окончания колледжа я ничего не знала кроме этого; конечно, несколько месяцев в рекламном агентстве не в счет. А без мужа и без детей мне не на чем было сосредоточиться, не было цели. Конечно, мне нечего было делать, и это было очень нехорошо, совсем нехорошо, как все время подчеркивала Диана. Главным теперь могла стать работа.

Но какая работа?

Старый вопрос снова начал меня мучить, как мучил несколько месяцев подряд.

Вздохнув глубоко и почувствовав вдруг беспокойство, даже раздражение, я отодвинула стул и вышла наружу. К тому же мне хотелось подышать свежим воздухом перед ланчем.

Ноги сами завели меня в сад с вьющимися розами, который всегда был моим излюбленным местом. Но, быть может, особенно в последнее время – поскольку я узнала, что он был заложен триста лет тому назад Летицией. И теперь он оставался в точности таким же, как и тогда.

Открыв дубовую дверь, ведущую в сад, я спустилась по трем ступенькам и некоторое время стояла, оглядываясь кругом. Это был небольшой сад, но он обладал особым очарованием в немалой мере благодаря своей старинной каменной стене и дорожкам, заросшим мхом и ромашкой, двум парам солнечных часов и многочисленным деревянным садовым скамейкам, разбросанным там и тут.

План Летиции отличался простотой, и именно поэтому он был так хорош. Там были живые изгороди из кустов роз, вьющиеся розы, взбирающиеся на старинные стены, прямоугольные клумбы с красными розами и круглые с гибридными чайными розами. Моими любимыми были старинные розы, те сорта, которые росли до двадцатого века; мне приятно было думать, что они были похожи на розы, посаженные Летицией столько веков тому назад.

Стоял конец мая, и поскольку большинство ныне разводимых роз расцветает в июне, сад не был таким красочным, каким он станет вскоре и будет оставаться до конца лета. Но поскольку стены защищали сад от ветра и солнце освещало его после полудня, несколько июньских роз уже начали цвести.

Я села на одну из садовых скамеек, а мои мысли все еще были сосредоточены на работе. У меня не было ни малейшей идеи, что я могла или хотела бы делать. Несколько недель тому назад я решила, что не хочу работать в офисе, и, конечно же, это ограничивало мой выбор.

В прошлый уик-энд, когда приехали папа и Гвенни, чтобы побыть с нами, он был за то, чтобы я пошла работать с Дианой в ее антикварный магазин в Лондоне. И она была за это; на самом деле, она ждала, когда я дам ответ.

– Ты должна быть на людях, Мэллори, – сказал отец. – Вот почему магазин – идеальное место. И в этих обстоятельствах для тебя это прекрасный магазин, потому что ты любишь антиквариат и искусство вообще.

Гвенни и Диана были согласны, и все трое пытались уговорить меня согласиться на партнерство, которое она так великодушно мне предложила.

Я еще раз обдумала эту возможность, рассмотрела все «за» и «против». Быть может, они были правы. Мне нравится старинная мебель, антикварные предметы искусства и живопись, и у меня накопились достаточно обширные познания в этой области. Хотя я и не хотела быть декоратором в чужих домах, но я ничего не имела против того, чтобы продавать антиквариат. В действительности, мысль о работе в магазине привлекала меня.

За исключением того…

За исключением чего?

Я не могла понять, что удерживало меня от этого. И вдруг я догадалась. На меня нашло внезапное просветление и я с такой поразительной ясностью поняла, в чем дело, что просто оцепенела.

Я хотела уехать домой.

Домой, в «Индейские лужайки». В мой дом – то место, которое мы с Эндрю с такой любовью сделали нашим. Мне не хватало его. Я скучала по дому. Мне необходимо было оказаться там, чтобы продолжать жить.

Все говорили мне, что я должна продолжать жить, но я была не в состоянии сделать ни шага. Я оставалась неподвижной, тянула время, потому что на данном повороте моей жизни Англия была не тем местом, которое мне было нужно. Я любила ее; я всегда буду возвращаться в Йоркшир. Но сейчас я должна уехать. Немедленно.

Я должна ехать домой. Какой бы моя жизнь ни стала, я внезапно поняла, что я хотела – нет, должна была – жить в Коннектикуте, в нашем старом доме. Мне необходимы были его приятные прохладные комнаты, старая яблоня и амбары. Я соскучилась по лошадям, пасущимся в лугах, по уткам-кряквам на пруду. Я хотела быть с Норой, Эриком и Анной.

«Индейские лужайки» принадлежали мне. Мы с Эндрю создали их вместе, превратили в то, что они собой представляют сейчас. Там я чувствовала себя хорошо, в своей тарелке. Я сбежала из «Индейских лужаек» в январе в поисках Эндрю. Но больше я не должна была его искать здесь, в доме его детства. Он всегда был со мной, в глубине моего сердца, был моей частью, так же как Джейми и Лисса. И они всегда будут моей частью, пока я жива, во все дни моей жизни.

Но если я желаю сохранить свою усадьбу, я должна зарабатывать на жизнь.

Я должна открыть собственный магазин – там, в «Индейских лужайках».

Эта мысль застала меня врасплох. Я взвешивала ее и сразу поняла, что это не такая уж плохая идея. За исключением того, что в тех краях от Нью-Милфорда и Нью-Престона по всему пути до Шерона было бесчисленное количество антикварных магазинов.

Но ведь это не будет антикварный магазин, не так ли?

Нет. Но тогда какой?

Магазин для женщин вроде меня. Или, вернее, для замужних женщин с детьми, таких, какой я была когда-то. Хозяек дома. Мам. Заботливых жен. Я могла бы продавать им все вещи, о которых я имею представление по тем дням, когда я была женой и матерью: кухонные принадлежности, приспособления для приготовления пищи, формы для выпечки, травы и специи, джемы и желе; ароматические смеси сухих цветов и трав, причудливые сорта мыла, восковые свечи. Женщины любят все эти предметы еще со времен Летиции Кесуик.

Летиция Кесуик. Это имя имело магическую силу. Я могу назвать его «Кухня Летиции Кесуик». Это очень приятно звучит. Нет, я предпочитала «Индейские лужайки». Почему бы не оставить это имя? Для меня оно очень много значило. Это было имя моего дома – почему бы не оставить его за магазином?

Моим магазином.

Мой собственный магазин. «Индейские лужайки». Деревенский эксперимент.

Это тоже неплохо звучит. Но почему это деревенский эксперимент? Это будет всего-навсего магазин, в конце-то концов. Но он станет экспериментом, если получится что-нибудь особенное. Это также может быть кафе. Маленькое кафе в середине магазина, в котором подают кофе, чай, холодные напитки, супы, небольшие закуски и пирог с мясом.

Деревенский магазин и кафе в старом амбаре у подножья Беркширов, северо-западных возвышенностей Коннектикута. Господня земля – так мы с Эндрю ее называли.

Нора и Анна могли бы помогать мне управляться с ним. Им это бы понравилось; конечно, они были бы довольны заработать больше денег.

Я испытывала такое волнение, что с трудом могла сдерживаться. В голове роилась масса идей о предполагаемых названиях и новых продуктах, которые я могла бы там продавать. В дальнейшем можно было бы даже составить иллюстрированный каталог.

Каталог! Боже, какая замечательная мысль.

Я вскочила на ноги и оглядела розарий.

«Спасибо тебе, Летиция Кесуик», – подумала я. У меня не было ни малейшего сомнения в том, что к этому приложила руку Летиция.

Часть шестая «ИНДЕЙСКИЕ ЛУЖАЙКИ»

33

Коннектикут, июнь 1989

Была пятница. Стояло теплое послеполуденное время конца июня, и ко мне приехала Сэра, чтобы провести со мной уик-энд.

Не успев даже сменить свою шикарную городскую одежду на что-нибудь попроще, она захотела взглянуть на амбары – ее интересовало, как продвигается ремонт.

Мы стояли посреди самого большого из четырех амбаров, оценивая, какую работу успел проделать мой строительный подрядчик Том Уильямс, пока Сэра была в городе.

– Я не могу в это поверить, Мэл, – возбужденно воскликнула она, жадно рассматривая все кругом и стараясь ничего не пропустить. – Ты была права: Том продвигается с большой скоростью.

– И Эрик так же расторопен, – подчеркнула я. – Он уже покрасил второй этаж, а завтра начнет красить здесь.

– Эта твоя идея оказалась так хороша – расширить сеновал. Теперь у тебя появился второй этаж, но впечатление просторности не пропало.

Говоря это, Сэра смотрела в дальний конец амбара на вновь построенную конструкцию.

– Кафе поместится под сеновалом, – сказала я, – если ты помнишь, как в плане архитектора. И я полагаю, это очень уютно – разместить его здесь. Том предложил установить большую пузатую печку для зимних месяцев; по-моему, это потрясающая мысль, не правда ли?

– Да, и ты могла бы подумать о тех роскошных фарфоровых печках из Австрии. Они ужасно привлекательны, Мэл.

– И дороги, я в этом не сомневаюсь. Мне приходится все время следить, чтобы не выбиться из бюджета, Сэш. Ну пошли, давай спустимся вниз, и я тебе еще расскажу о кафе.