Текст книги "Неукротимая любовь"

Автор книги: Барбара Картленд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 13 страниц)

Тут она ощутила укол совести – ведь маркиз тоже велел запереть дверь и не открывать никому. Фортуна посмотрела в окно и увидела, что он по-прежнему сидел напротив герцога, а платка на полу не было.

«Ждать бесполезно, – подумала она, – он мог подать сигнал в мое отсутствие. Я должна пойти к нему сама, я должна помочь этой испуганной девчушке».

– Как тебя зовут? – спросила она.

– Эммелин… Эммелин Хиггинс, – ответила девушка. – О, мисс, неужели вы и вправду мне поможете? Я так испугалась… такого страха я еще никогда не испытывала.

– Не бойся, – успокоила ее Фортуна. – Обещаю, что приведу человека, который сумеет тебе помочь. А теперь делай то, что я тебе велела. Запри дверь и вытри лицо.

Она протянула ей свой платок и направилась к двери.

– Помни же, никому не открывать, – сказала она, повернувшись к Эммелин.

– Не открою… клянусь, не открою, – ответила девушка. – О, мисс, благослови вас Господь за вашу доброту. Я уж и не чаяла спастись.

Фортуна улыбнулась ей, закрыла дверь и пошла по направлению к лестнице.

Глава 5

Подойдя к лестнице, Фортуна увидела поднимающихся мужчину и девушку. Поняв, что им не разминуться, она остановилась на площадке и стала ждать, когда они пройдут.

Она заметила, что девушка, одетая в белое платье, смущалась и не хотела идти наверх, и тогда джентльмен взял ее под руку и потянул за собой.

Когда они подошли ближе, Фортуна увидела, что девушка, у которой было хорошенькое, но довольно бессмысленное личико, совсем еще ребенок.

На вид ей было не более двенадцати лет. Казалось, она спит на ходу, двигаясь так, будто ее чем-то опоили.

Фортуна взглянула на мужчину. В эту минуту их глаза встретились.

– О боже, кого я вижу! – произнес он вкрадчивым голосом, который так хорошо ей запомнился. – Да это та самая маленькая леди, которая от меня убежала.

Фортуна застыла на месте. Она узнала это тяжелое лицо с красными пятнами, похотливые глаза и жирные губы – это был тот самый мужчина, который напугал ее на площади Беркли и от которого она убежала, чуть было не попав под колеса фаэтона маркиза.

– Вы здесь не одна? – спросил он, и от его голоса задрожал каждый нерв ее тела. – Или ищете спутника?

– Я здесь с маркизом Тейном, – холодно ответила Фортуна, борясь со своим страхом и желанием снова убежать от него.

– Значит, вы продались Молодому Дьяволу? – презрительно произнес джентльмен. – Ну-ну, вы ему очень скоро наскучите и тогда придете ко мне. Меня зовут сэр Роджер Краули. Погодите, я вам дам свою визитную карточку.

И он полез в нагрудный карман фрака.

– И уж на этот раз я позабочусь, чтобы вы от меня больше не сбежали.

Он протянул уже руку, чтобы дотронуться до Фортуны, но в эту минуту девочке, которую он привел с собой, стало совсем плохо. Она покачнулась, и сэр Роджер подхватил ее, чтобы не дать упасть.

Фортуна проскользнула мимо него и бросилась вниз по лестнице. Она ничего не сказала и, не оборачиваясь, бежала со всех ног – этот человек вызывал в ней такое отвращение, какого она никогда еще в жизни не испытывала.

Она чувствовала, что он смотрит ей вслед; ей представлялось, как его похотливые глазки ощупывают все изгибы ее тела, а его жирные губы растягиваются в улыбке, словно говоря, что она все равно достанется ему.

Наконец, Фортуна спустилась в зал и, пробираясь сквозь толпу, направилась к нише, где находился маркиз.

Пока она шла через толпу, несколько джентльменов пытались задержать ее. Задыхаясь, с бешено бьющимся сердцем, она, наконец, добралась до маркиза и почувствовала себя в безопасности – он был здесь, он был рядом.

Маркиз, поглощенный игрой, не сразу заметил ее присутствие.

Фортуна прерывисто прошептала ему:

– Милорд… я должна поговорить с вами.

Он поднял глаза, и она увидела сначала выражение удивления, а потом гнева на его лице.

– Прошу… прощения, – прошептала она очень тихо, так, чтобы только он мог ее услышать. – Я знаю, что не должна была приходить сюда… но там девушка… которая нуждается в вашей помощи… и к тому же очень срочно. Пожалуйста, поднимитесь в мою комнатку. Вы знаете, что я не стала бы беспокоить вас, если бы речь не шла… о жизни и смерти.

– Я же велел вам, Фортуна… – взорвался маркиз, но его перебил голос с другого конца стола:

– Ваш ход, Тейн.

В тоне герцога сквозило нетерпение.

– Прошу вас… Аполлон… прошу, – умоляла Фортуна.

На какое-то мгновение ей показалось, что он откажет, но вдруг выражение его лица изменилось, и он посмотрел на герцога.

– Прошу прощения, – произнес маркиз, – но мне сообщили, что произошло событие, которое требует моего безотлагательного вмешательства.

– Ваш ход, Тейн, – упрямо повторил герцог.

Первый раз после того, как Фортуна подошла к маркизу, Старый Дьявол поднял глаза.

– Нам трудно поверить, ваша светлость, – четко, но не повышая голоса, произнес маркиз, – что в жизни есть что-то более важное, чем наша игра. Но мы, очевидно, ошибаемся. Могу я представить вам мисс Гримвуд?

Взгляд герцога, устремленный на маркиза, равнодушно переместился на Фортуну. Какое-то мгновение он смотрел на нее, и маркизу показалось, что она не произвела на него никакого впечатления.

Вдруг он замер, словно окаменел, но маркиз, внимательно наблюдавший за ним, увидел, что его руки, лежавшие на столе, дрожат.

Фортуна склонилась в реверансе.

– Я так понимаю, – сказал маркиз, – что мисс Гримвуд родилась в поместье вашей светлости.

Герцог молчал. Он не сводил глаз с Фортуны. В его окаменевшем взгляде было что-то страшное.

Маркиз поднялся и бросил карты на стол.

– Я полагаю, ваша светлость, – сказал он, – что будет проще, если мы прервем сейчас нашу игру. По моим подсчетам, я должен был выиграть, но, поскольку я причиняю вам неудобство, покидая вас, вы должны разрешить мне стереть все наши записи за эту игру.

– Вы… уходите?

Слова эти были произнесены медленно и еле слышно – видно было, что герцог плохо понимает, что говорит.

– Мисс Гримвуд говорит, что я ей зачем-то понадобился, – ответил маркиз. – Может быть, я еще вернусь сегодня вечером, и мы продолжим нашу игру, но если нет, то я надеюсь, что нам не придется долго ждать нашей следующей встречи.

Он поклонился. Фортуна поняла, что ей надлежит сделать то же самое, и она низко склонилась, надеясь, что по выражению ее лица герцог не догадается, как сильно она его ненавидит. Потом она импульсивно повернулась к маркизу и обеими руками вцепилась в его руку.

Они направились к выходу. Покидая нишу, маркиз оглянулся на герцога и с удовлетворением отметил, что тот не сводит глаз с волос Фортуны.

Они с трудом пробрались сквозь толпу в главном зале. У лестницы маркиз спросил:

– Что случилось? Почему вы не выполнили мой приказ?

– Простите меня, пожалуйста, простите, – умоляющим тоном произнесла Фортуна, – но вы должны помочь девушке, попавшей в беду. Там… мертвый джентльмен.

– Мертвый! – взорвался маркиз. – Но даже если он и умер, какое вам до этого дело? Я же велел вам не выходить из комнаты, пока вы не увидите моего сигнала!

– Я… я… это помню, – пролепетала Фортуна, – но я услыхала крик… о помощи… он был… такой отчаянный, что я не могла… не отозваться.

– Что бы там ни случилось, к нам это не имеет никакого отношения, – сказал маркиз. – Мы уходим отсюда.

Им осталось подняться всего на несколько ступенек, но маркиз повернулся, собираясь идти вниз.

– Нет, нет! – вскричала Фортуна, пытаясь задержать его. – Вы не можете бросить эту девушку в беде, Аполлон. Она приехала из Уотерлеса… это же ваши люди… вы несете за них ответственность. – Уотерлес, – твердо произнес маркиз, – как вам хорошо известно, стоит на землях герцога. И судьба его жителей мне совершенно безразлична.

– Я этому не верю! – запротестовала Фортуна. – Ну как вы не понимаете? Возвращение к вам этих земель – вопрос времени. А когда вы вновь станете владельцем Уотерлеса, вы сможете помочь Эммелин Хиггинс и ее семье. Эммелин приехала в Лондон в поисках места, поскольку ее отец не может найти себе работу в Уотерлесе. О, Аполлон, вы должны ей помочь… должны!

– Я не собираюсь ввязываться… – начал было маркиз надменным голосом, но стоило ему посмотреть на Фортуну, как слова замерли у него на устах.

Она глядела на него с такой же доверчивостью, с какой смотрели на него его собаки. Это было выражение самой искренней веры.

И хотя он понимал, что здравый смысл велит ему как можно скорее увести отсюда Фортуну и не вмешиваться в неприглядную историю, он не мог этого сделать.

– Ну, хорошо, ведите меня к ней, – неохотно произнес он.

Фортуна взяла его под руку и повела вверх по лестнице. Она открыла дверь комнаты, где нашла Эммелин. Тело джентльмена лежало на полу. Его глаза были широко раскрыты, кулаки сжаты.

– Лорд Бислоу! – проговорил маркиз, не веря своим глазам.

– Вы его знаете? – спросила Фортуна. – Он мертв… как мне кажется.

Но маркиз не стал проверять, мертв ли лорд Бислоу или нет. Он видел слишком много людей, погибших в бою, чтобы определить, что тут уже ничем не поможешь.

– Да, он мертв, – коротко сказал он.

– Эммелин боялась… что это она его убила, – прошептала Фортуна. – Он пытался совладать с нею… срывал с нее… платье. Я думаю… что у него, наверное… было больное сердце.

– Я не врач, – сказал маркиз, – но лорд Бислоу умер либо от удара, либо от разрыва сердца.

– Скажите об этом Эммелин, – попросила Фортуна. – Она в ужасном состоянии… и, пожалуйста… давайте заберем… ее отсюда.

– Но это невозможно! – твердо сказал маркиз. – Все здешние женщины, – он замолчал, и Фортуне стало ясно, что он тщательно подбирает слова, – заключили с хозяйкой… э-э… контракт.

– Нет, это не так! – воскликнула Фортуна. – Хозяйка, если это была она, завлекла Эммелин сюда, пообещав дать ей работу. Она приехала в Лондон, надеясь стать горничной или кухонной прислугой в доме какой-нибудь богатой дамы или господина. Но когда она вышла из дилижанса, к ней подошла какая-то женщина, которая обещала дать ей денег, чтобы она могла послать их родителям.

Фортуна замолчала и взглянула на маркиза. Ей показалось, что он не доволен ею, и она принялась умолять его:

– Ну, пожалуйста… давайте уведем ее отсюда… ей всего пятнадцать, и она хочет вернуться к матери… Может быть, вы сможете найти ей место в своем доме… но что бы мы ни сделали… ей нельзя здесь оставаться.

– Где эта девица? – спросил маркиз. – Полагаю, вы отвели ее в комнату, где я вас оставил? Поверьте мне, это дело нас не касается. Я не могу нарушать правила, установленные в этом заведении. – Его губы сжались. – Вам это трудно понять, но правила есть правила, и если я их нарушу, то у меня будут крупные неприятности.

– Но мы не можем… оставить ее… не можем, Аполлон! Это ведь ваша крестьянка… Уотерлес принадлежал вашему отцу и скоро снова станет вашим. Немыслимо оставлять ее здесь. Даже если хозяйка и не накажет Эммелин за то, что этот джентльмен умер у нее в комнате… она ведь снова может заставить ее обедать… с другими… такими же, как он, правда?

В тихом голосе Фортуны прозвучал неприкрытый ужас. Маркиз с мрачной усмешкой на устах подошел к двери. Фортуна поспешила за ним, и в ее глазах засветилась надежда.

– Эммелин, – крикнула она. – Эммелин, открой дверь.

В замке повернулся ключ, и маркиз вошел в комнатку. Девушка продолжала плакать – на ее щеках блестели слезы, а ресницы были мокрыми. Формы Эммелин еще не развились, и с растрепанными волосами и бледным, залитым слезами лицом она казалась испуганным ребенком.

– Тебя зовут Эммелин Хиггинс? – спросил маркиз.

– Да… сэр.

– И ты приехала в Лондон искать работу?

– Да… сэр.

– А ты подписывала какие-нибудь бумаги, оказавшись в этом заведении?

– Нет, сэр… Я не умею писать… сэр.

Маркиз замолчал, и Эммелин со слезами в голосе крикнула:

– Я не убивала его, сэр… клянусь, что не убивала!

– Я тебе верю, – произнес маркиз и повернулся к Фортуне. – Побудьте здесь, – велел он. – И никому не открывайте дверь, пока не услышите мой голос. И на этот раз больше не своевольничайте.

Он вышел из комнаты, не дождавшись ответа Фортуны. Заперев за ним дверь, она повернулась к всхлипывающей Эммелин и обняла ее за плечи.

– Теперь все будет хорошо, – сказала она успокаивающе. – Я знаю, что его светлость поможет тебе, сердцем чувствую, что он… все поймет.

Прошло больше часа, прежде чем ландо маркиза отъехало от Дворца удачи и двинулось в сторону Беркли-стрит.

Внутри экипажа на мягких подушках сидели маркиз и Фортуна, а напротив них, спиной к кучеру, устроилась Эммелин Хиггинс. В своем собственном платье из плотного батиста, шерстяной шали, простой соломенной шляпке и шнурованных ботинках она выглядела обычной деревенской девушкой.

Они ехали молча. И только когда огни Дворца удачи растаяли вдали, Фортуна просунула свою маленькую ручку под плед маркиза и взяла его за руку. Ему и без слов стало ясно, что она благодарит его.

Когда они приехали на площадь Беркли и вошли в ярко освещенный холл, маркиз велел мажордому:

– Пошлите за миссис Денверс.

Он повернулся к Фортуне:

– Идите в салон и ждите меня.

Фортуна заколебалась и взглянула на Эммелин, которая оглядывалась по сторонам с благоговейным выражением на лице.

– Идите, – приказным тоном произнес маркиз, и она повиновалась.

В салон вошел лакей, зажег огонь и принес большой серебряный поднос с напитками и хрустальными бокалами.

– Мистер Чамберс велел спросить у вас, не желаете ли выпить чего-нибудь прохладительного, мисс? – с уважением спросил он.

– Нет, спасибо, – ответила Фортуна.

Она не могла даже присесть, ломая себе голову над тем, что маркиз говорит сейчас Эммелин, какие отдает распоряжения. И в то же время она снова и снова спрашивала себя: сильно ли рассердился на нее маркиз за то, что она нарушила его приказ?

Ей стало так страшно, что пересохло во рту, а в коленях ощущалась слабость.

– Боже милостивый, сделай так, чтобы маркиз простил меня, – молилась она.

Ей показалось, что она ждала целую вечность, пока, наконец, не появился маркиз. Он неторопливо вошел в комнату.

По выражению его лица она не могла догадаться, что он чувствует, но ей показалось нехорошим признаком, что он не глядел на нее.

Он подошел к подносу с напитками, нарочно медленно налил себе стакан бренди и сел на свое излюбленное место – высокое кресло с изогнутой спинкой, стоявшее справа от камина.

Фортуна, дрожа от страха, ждала, когда он заговорит. Наконец, он отхлебнул бренди и, поставив стакан на маленький полированный столик сбоку от кресла, посмотрел на нее и сурово произнес:

– Я привык, чтобы мне повиновались.

– Я знаю, что поступила неправильно, – тихо сказала Фортуна, – но я не могла поступить иначе… клянусь, не могла.

Наступило молчание, но Фортуна не могла уже больше сдерживать любопытство и спросила:

– Что вы решили с Эммелин?

– Миссис Денверс нашла место, которое ей подойдет, – ответил маркиз. – Насколько я понимаю, это место горничной в доме одного из моих родственников, который недавно попросил миссис Денверс подыскать кого-нибудь на эту должность.

Фортуна издала звук, похожий одновременно на смех и на плач. Потом она опустилась на колени у ног маркиза.

– О, Аполлон, – радостно воскликнула она. – Я знала, что вы поможете бедной девушке! Как это благородно с вашей стороны! Теперь ей не придется возвращаться домой. Она будет делать то, что собиралась, – работать в порядочном доме и посылать деньги родителям. Благодарю вас, у меня нет слов, чтобы высказать вам свою благодарность!

– Вы можете выразить вашу признательность другим способом, – холодно ответил маркиз, – подчиняться моим требованиям и не вовлекать меня в подобного рода истории, связанные с обременительными расходами.

– Вам пришлось заплатить? – обеспокоенно спросила Фортуна.

– Да, и довольно кругленькую сумму, – с кислым видом произнес маркиз. – Хозяйка заведения, как я и предполагал, считала эту девицу своей собственностью.

– Но почему? – спросила Фортуна. – Эммелин вовсе не собиралась работать в подобном заведении, нацепив на себя это вульгарное платье и намазав лицо, чтобы ублажить того ужасного старика. – Она вдруг замолчала, а потом тихо произнесла: – Мне здесь… не все понятно.

– Что именно? – спросил маркиз.

Пламя, разожженное лакеем, вдруг ярко вспыхнуло, и вокруг белых волос Фортуны засиял ореол.

Она выглядела бесплотным ангелом, сидя у ног маркиза; платье ее сверкало, будто было усыпано крошечными звездочками, но глаза, поднятые на него, были темными и полными тревоги.

– Что же вы не поняли? – неожиданно мягко спросил маркиз.

– В-вчера… вечером, – произнесла Фортуна, слегка запинаясь, – я подумала, что дамы, которых вы… пригласили после ужина, были похожи на… греческих гетер. Я читала о них в книге.

– Не думаю, чтобы Гилли считала это подходящим для вашего изучения, – сухо произнес маркиз.

– Эту книгу я получила не от Гилли, – ответила Фортуна. – Я нашла ее в библиотеке сквайра. Я думаю, это был Лукиан.

– Догадываюсь, какую книгу вы прочитали, – сказал маркиз.

– Тогда вы должны помнить, – продолжала Фортуна, – что в ней говорится об умных и красивых женщинах, называемых гетерами, которые были подругами политиков и государственных мужей. Многие из них развлекали Александра Македонского после того, как он завоевал Персеполь. Так вот, мне показалось, что вчера вечером… вы были похожи… на Александра.

– Греческие гетеры! – произнес еле слышно маркиз. – Вот почему вас не шокировало это зрелище! – Он взглянул на нее, и выражение его лица стало более жестким. – А что вы думаете о той даме, которая разделась у всех на виду? – спросил он.

– Гилли всегда говорила мне, – ответила Фортуна, – что в наготе нет ничего… плохого или… постыдного, если тело красиво.

Но тут ее ресницы дрогнули, а щеки слегка зарделись.

– Впрочем, видеть такие вещи, – тихонько произнесла она, – совсем не то… что читать о них.

– Охотно верю, – заметил маркиз.

– Но дамы… вчера вечером были веселые и красивые, – продолжала Фортуна, слегка запинаясь, будто пытаясь найти разгадку происшедшего, – и меня не удивляет, что джентльмены… хотели любоваться и… разговаривать с ними, но мне трудно поверить… чтобы кому-нибудь захотелось долго беседовать с бедняжкой Эммелин. А та девочка… совсем еще маленькая девочка… которую вел сэр Роджер Краули… была, кажется…

– Сэр Роджер Краули? – резко перебил маркиз. – Вы его видели?

– Он поднимался по лестнице… когда я спускалась к вам, – объяснила Фортуна.

– Он с вами разговаривал?

Фортуна опустила голову, чтобы он не мог видеть ее лица.

– Я спрашиваю, – строго произнес маркиз, – он разговаривал с вами?

– Д-да.

– Что он сказал?

– Мне… не хотелось бы р-рассказывать вам.

– Я требую, чтобы вы мне все рассказали! Слышите! Требую!

– Он… сказал, – произнесла Фортуна так тихо, что маркиз с трудом ее расслышал, – что я вам скоро… надоем, и тогда я… приду к нему. Он хотел дать мне… свою визитную карточку. Я снова… от него… убежала. Но он сказал, что… мне все равно… от него… не скрыться.

Наступило молчание. Вдруг Фортуна положила голову на колени маркиза и тихим голосом, запинаясь, произнесла:

– Если я вам надоем… пожалуйста, не… выгоняйте меня. Я сделаю все, что вы скажете… клянусь, что буду… послушна вам. Но если вы откажете мне… от дома, я… умру от страха.

– Этого не случится, – произнес маркиз уверенным тоном. – И обещаю вам, Фортуна, что бы ни случилось, я позабочусь о вашем благополучии.

– Он сказал… что мне… от него не скрыться.

– Если Краули еще раз подойдет к вам, он будет иметь дело со мной, – сказал маркиз мрачным голосом. – Забудьте его, забудьте все, что случилось во Дворце удачи.

– Разве я смогу забыть?

Фортуна взглянула на него, и он увидел, что ее глаза полны слез.

– Вы никогда больше не посетите заведений подобного рода, – сказал маркиз. – Обещаю вам это.

– Это же обитель греха! – медленно произнесла Фортуна. – И я никак не могу понять, как… такой человек, как вы… можете посещать подобные дома.

– Я сказал вам, Фортуна, забудьте об этом, – велел маркиз. – Вы же обещали слушаться меня.

– Да… и снова обещаю, что буду слушаться, – ответила она. – Я попытаюсь не думать об этом… но мне трудно будет забыть… этого ужасного старика и лицо этой… девчушки… которую вел сэр Роджер Краули.

Маркиз неожиданно поднялся.

– Если бы Гилли была жива, – бросил он, – я бы тут же отослал вас назад.

– Вы бы… отослали меня?! – вскричала Фортуна. – Прошу вас… не говорите так. Я думала, что вы отвезете меня на… бал, и мне так понравилось ужинать с вами… вдвоем. – Она всхлипнула. – А теперь все… разрушено. Вы сердитесь; и правильно делаете – это я во всем виновата. Я больше не буду задавать глупых вопросов. Я так хочу быть умной и не делать ошибок, чтобы… не надоесть вам.

Маркиз обернулся и увидел маленькую фигурку на полу с глазами полными тоски.

– Я думаю, – произнес он, – вам пора спать.

– О нет, нет! – запротестовала Фортуна. – Я не смогу уснуть. Я буду лежать, думая о тех глупостях, которые я совершила, и о том, что рассердила вас. Впрочем…

Маркизу показалось, что она намеренно не договорила фразу.

– Впрочем, вы, наверное, отправитесь играть в карты с герцогом или найдете какую-нибудь красивую гетеру, которая сумеет вас развлечь… чего не удалось мне.

Маркиз снова сел в кресло.

– Вы очень молоды, – сказал он неожиданно мягким голосом. – Порадует ли вас, если я скажу, что у меня нет больше желания играть сегодня вечером и что с вами мне так же интересно, как с какой-нибудь греческой гетерой, достоинства которых, как я подозреваю, были сильно преувеличены Лукианом и Аристофаном.

Фортуна вскрикнула от удивления.

– Значит, вы читали комедии Аристофана! А я все думала, стоит ли мне признаваться, что читала их.

– Вы их тоже нашли в библиотеке сквайра? – поинтересовался маркиз.

Фортуна кивнула.

– Гилли всегда была так занята своими травами, к тому же, когда она постарела, мои бесконечные вопросы стали ее раздражать. И тогда я решила докапываться до всего сама.

– Ну и как, удалось? – весело спросил маркиз.

– Иногда удавалось, – ответила Фортуна, – иногда нет. У греческих авторов я нашла одно слово, которое так и не смогла понять.

– А вы никого не просили объяснить это слово? – спросил маркиз.

– Почему же, просила викария, – ответила Фортуна. – Он серьезно изучал греческий, но мне показалось, что мой вопрос его шокировал. Но потом все-таки сказал: «Это слово означает «восхищать». С этим он захлопнул книгу, и я поняла, что расспрашивать дальше бесполезно.

– А это объяснило вам смысл непонятного слова? – спросил маркиз.

– Не совсем, – ответила Фортуна, – когда я посмотрела в словаре слово «восхищать», то нашла там такие объяснения – «захватывать, очаровывать, приводить в восторг». А слово «восхищение» означает «восторг, доходящий до экстаза».

Некоторое время она молчала, между бровей ее появилась морщинка, словно она пыталась разрешить какую-то загадку. Маркиз молча смотрел на нее.

– Видите ли, – наконец произнесла она, – я думала, что гетеры, развлекавшие мужчин, приводили их в это состояние. Но в бедной Эммелин нет ничего, что могло бы привести мужчину в восторг, доходящий до экстаза. Мне кажется, что, какой бы хорошей и работящей она ни была, она никого не сможет… привести в восхищение.

Маркиз наклонился и, взяв Фортуну за подбородок, повернул к себе ее лицо.

– Послушайте меня, дитя мое, – сказал он глубоким голосом, – не забивайте себе голову тем, что происходило в Греции или во Дворце удачи. Там, где мы были сегодня, вы можете считать себя мисс Никто, как вы себя назвали, Фортуна, но оставайтесь при этом настоящей леди. Вас воспитали как девушку благородного происхождения, и, пока вы будете жить в моем доме, ведите себя, как подобает леди. А леди не говорят о таких вещах и даже не думают о них.

– Я понимаю, что вы хотите сказать, – ответила Фортуна, – и я ценю вашу доброту, Аполлон, поскольку, будучи богом Солнца, вы пытаетесь принести свет и счастье тем, кто в них нуждается.

Я понимаю, что и вправду никто, что болтаюсь между небом и землей, – мне далеко до благородной дамы вроде леди Шарлотты, но и к необразованным людям, подобным Эммелин, я тоже уже не принадлежу. Поэтому я не могу не думать, что станется со мной и куда я пойду, когда я вам действительно… надоем.

Маркиз уловил страх в ее голосе, а в глазах прочел тревогу. Ив этот момент, когда они вот так глядели друг на друга, с ними что-то произошло.

Они оба были неподвижны, и Фортуне почудилось, что от прикосновения его пальцев грудь ее стеснило и ей стало трудно дышать.

И маркиз, словно почувствовав это, отпустил ее подбородок и отвернулся.

– Вы правы, Фортуна, – сказал он, и голос его прозвучал резко, – вы и вправду сейчас никто и действительно болтаетесь между адом и небесами.

После этих слов ей словно плеснули в лицо стакан холодной воды. Она опустилась на пятки, глядя на маркиза. Он снова встал.

– Завтра рано утром, – сказал он, – мы выезжаем в замок Тейн. Я сейчас же распоряжусь, чтобы все было готово к отъезду.

– Мы поедем в Тейн?! – вскричала Фортуна, не веря своим ушам. – Мне больше всего на свете хотелось увидеть ваш замок, где вы жили в детстве и где Гилли была вашей учительницей.

– Мы уезжаем, – сказал маркиз не допускающим возражения тоном, – потому что я уверен, что наш отъезд приблизит развязку гораздо быстрее, чем наше пребывание в Лондоне.

– Какую развязку? – с изумлением спросила Фортуна.

– Если вы перестанете задавать вопросы, – раздраженно произнес маркиз, – вы избавите нас обоих от лишних волнений.

И он дернул шнур звонка.

– Вы звонили? – спросил Чамберс.

– Завтра рано утром мы с мисс Фортуной уезжаем в замок Тейн, – произнес маркиз. – Немедленно пошлите туда слугу, чтобы он сообщил о нашем прибытии. Мы поедем в моем фаэтоне, а карета с вещами отправится позже с горничной мисс Фортуны.

– Слушаюсь, милорд.

– А теперь, Фортуна, – сказал маркиз, когда Чамберс вышел из комнаты, – поскольку мы выезжаем очень рано, вам лучше лечь спать. Я не хочу, чтобы вы заставили себя ждать завтра утром.

– Вам не придется ждать, – ответила Фортуна, – хотя я сомневаюсь, что мне удастся сегодня уснуть. Подумать только, я увижу замок Тейн! Мне кажется, что я хорошо его знаю, Гилли столько раз описывала мне его.

Она опасалась, что маркиз ответит ей резкостью, но он произнес с легкой улыбкой:

– Мы будем там кататься на лошадях, которые, я уверен, давно уже застоялись. Так что возьмите с собой амазонку, если она у вас есть.

– Ее принесли сегодня, – радостно ответила Фортуна. – Мадам Иветт сказала, что она не сомневается, что рано или поздно вы пригласите меня на прогулку верхом.

– Иветт знает мои вкусы, – ответил маркиз. – Она сама смотрится на лошади великолепно.

– Она каталась с вами? – спросила Фортуна.

– Несколько раз… – ответил он, но тут же резко оборвал фразу. – Не будьте же такой любопытной, черт побери! Я уже говорил, что вам не следует задавать такие вопросы.

– Значит, мадам Иветт была одной из ваших… гетер, – тихо сказала Фортуна. – Я догадалась об этом по тому мечтательному тону, каким она говорит о прошлом. Да, их, наверное, было очень много, поскольку, подобно Александру Великому, вы такой… такой красивый.

Говоря это, она сделала реверанс, и не успел еще маркиз придумать подходящий ответ, как она вышла из комнаты. Какое-то мгновение он смотрел ей вслед, а потом налил себе полный бокал бренди.

Он поднес его к губам, но вдруг разразился проклятиями, которые эхом отдались в зале, и швырнул бокал в камин, где он разбился на мелкие кусочки.

– Черт бы его подрал! Будь проклят этот негодяй! – вскричал он. – Пусть его кости гниют в аду!