Текст книги "Неукротимая любовь"

Автор книги: Барбара Картленд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 13 страниц)

– Вернувшись в Мерил-Парк, он непременно узнает о Фортуне, – сказал Алистер Мерил.

– А что там произошло?

– Я приехал туда сегодня утром, – начал полковник. – Сказал, что проезжал мимо, и спросил, могу ли пообедать у них. Герцогиня была очень мила, впрочем, она всегда такая. Герцог еще не приезжал из Лондона, и мы разговорились с ее светлостью. Я рассказал ей о своей встрече с Фортуной и о том, что в ее жилах, как бы странно это ни прозвучало, наверняка течет кровь О'Киари.

Он на мгновение замолчал, вспомнив, как серые глаза герцогини уставились на него.

– Я только начал рассказывать ей о Фортуне, – продолжал он, – как прибыл наш старый знакомый, сэр Хьюго Хэррингтон. Он рассказал герцогине, что ужинал у тебя в замке вчера вечером и увидел там девушку с белыми волосами. Ему даже на мгновение показалось, что это была сама герцогиня.

– И что же она сказала на это? – спросил маркиз.

– Почти ничего, – ответил полковник, – пока сэр Хьюго не уехал. Потом она повернулась ко мне и спросила: «Что это за девушка? Вы говорили с ней, она образованна или нет?»

Я подумал, что лучше всего рассказать ей правду, – сказал полковник. – Я сообщил, что Фортуну воспитала твоя старая гувернантка, и добавил: «Она еще совсем ребенок, ваша светлость, юная, неискушенная, с очень мягким и добрым характером. Но если она будет продолжать жить так, как сейчас, то очень скоро изменится».

Я сделал вид, что раздосадован, – заявил полковник, – и сказал: «Мне не следовало бы говорить вам об этом, моя дорогая тетя, но вы знаете, что мой отец всегда восхищался цветом волос О'Киари. Я думаю, что, если бы он увидел эту девушку, он был бы очень заинтригован, как заинтригованы мы все».

«Вы что-то сказали о жизни, которую она ведет, – снова вернулась к прежней теме тетя. – Что вы имели в виду?»

«Ну, если коротко, – ответил я, – то она живет в доме Тейна. А вы не хуже меня знаете, что его прозвали Молодым Дьяволом и, по моему мнению, проживание в его доме на площади Беркли и посещение заведений вроде Дворца удачи вовсе не приличествует девушке семнадцати лет».

– И что же сказала на это герцогиня? – быстро спросил маркиз.

– Она вскочила на ноги, и мне показалось, что она смертельно побледнела.

«Нет-нет, только не это!» – воскликнула она и вышла из комнаты.

Маркиз опустился на стул.

– Значит, герцог ничего ей не сказал.

– Да, мне кажется, ее светлость до моего приезда в Мерил-Парк ничего о ней не слыхала, – согласился полковник. – Но до моего отъезда она наслушалась о ней предостаточно. Твоя дама сердца просто клокотала от ярости.

– Охотно этому верю, – заметил маркиз с сарказмом.

– Она была так зла, – продолжал полковник, – что, разговаривая с герцогиней, забыла, что следует выбирать слова. Ее взбесило то, что ты привез эту «шлюху», как она ее назвала, в замок. Она рассказала герцогине о твоей пирушке, где танцовщицы развлекали гостей «живыми картинами».

Полковник улыбнулся.

– Судя по ее словам, – продолжал он, – можно было подумать, что все гости, не говоря уж о танцовщицах, к концу вечера скинули с себя всю одежду. А потом она долго распространялась о том, что она сказала тебе по поводу пребывания Фортуны в замке.

– Умоляю, избавь меня от повторного выслушивания всех этих гадостей, – взмолился маркиз, подняв обе руки вверх.

– Да уж, поберегу твои уши, – со смехом сказал полковник. – Герцогиня мрачно слушала ее. По выражению ее лица я так и не понял, о чем она думает. Быть может, она была в шоке, а может быть, ей было противно.

Маркиз встал.

– Теперь она, по крайней мере, знает о существовании Фортуны, – произнес он. – Пойди поспи немного, Алистер, а потом без промедления отправляйся на остров Мэн. Я пошлю тебе одну из самых лучших лошадей – на ней и поедешь.

– Это очень мило с твоей стороны, Сильванус.

– Мило?! – взорвался маркиз. – Да во всей этой затее нет ничего хорошего. Хочешь знать правду, Алистер? Мне все это глубоко противно, но, к сожалению, иного пути у нас нет.

Полковник ничего не сказал – что-то в голосе маркиза остановило его.

Маркиз пошел к выходу и оглянулся на Алистера только тогда, когда был уже в дверях.

– Удачной охоты, Алистер, – сказал он и вышел.

Когда он подъезжал к площади Беркли, уже занимался рассвет. Интересно, спит ли Фортуна? Он уже было решил подняться к ней и выяснить это, но тут вспомнил, что миссис Денверс запирает на ночь ее дверь, и понял, что его действия могут превратно истолковать.

Возвращаясь в Лондон, он твердо решил извиниться, но все равно не смог бы объяснить Фортуне, почему он так сильно разозлился и уехал из замка в такой ярости.

После боев он пообедал с друзьями в местной гостинице, заплатил своему бойцу и проследил, чтобы его раны были перевязаны – а на все это ушло время, – и только после этого поехал домой.

Когда маркиз добрался до площади Беркли, было уже около четырех часов дня.

Он вошел в холл и, к своему удивлению, обнаружил, что его ждут миссис Денверс и Эбби, его главный кучер.

– О, милорд, слава богу, что вы, наконец, вернулись! – вскричала миссис Денверс. Она была чем-то встревожена.

– Что-то случилось? – спросил маркиз, протягивая шляпу и перчатки одному из лакеев.

– Мисс Фортуна… – начала было миссис Денверс.

– Что с мисс Фортуной? – резко спросил маркиз. – Где она, я хочу ее видеть.

– Вы не сможете ее увидеть, милорд. Мы ждали вас, чтобы рассказать, что произошло, – ответила миссис Денверс. Голос ее прервался, и она поднесла к глазам платок. – Мисс Фортуну похитили, милорд.

– Похитили! – Маркиз услышал, как его голос отозвался в холле громким, словно взрыв, эхом. – Что вы, черт возьми, такое несете? – спросил он. – Что случилось?

– Это правда, милорд. Похитили прямо на наших глазах. Я никогда такого раньше не видел, никогда за всю свою жизнь. – Старый кучер в отчаянии обхватил голову руками.

И тут только он увидел круглые глаза и разинутые от удивления рты лакеев, слушавших разговор.

– Пойдемте в утреннюю комнату, – резко бросил он.

Он вошел в комнату и, подойдя к камину, встал спиной к нему; миссис Денверс и Эбби вежливо ждали в проеме двери.

– Что вы имели в виду, заявляя, что мисс Фортуну похитили? – спросил маркиз, и тревога в его голосе заглушила удивление и гнев.

Миссис Денверс рассказала, как они подъехали к магазину мадам Иветт, и Фортуна первой вышла из экипажа, тут к ней обратился лакей в ливрее.

– Милорд, я не слышала, что он говорил, наверное, просил мисс Фортуну о чем-то. Когда я подошла к ней и хотела узнать, что случилось, она повернулась, велела мне подождать и пошла за лакеем.

– Чей это был лакей? – спросил маркиз.

Миссис Денверс посмотрела на Эбби.

– Они были одеты в простую голубую ливрею, милорд, и я не понял, чьи они, – пояснил кучер, – но я узнал лошадей, которые были впряжены в экипаж. Они были в прошлом году проданы на аукционе Тэттереэл – раньше ими владел лорд Мансел. Это была самая прекрасная пара лошадей, которую я видел на торгах. Я попросил вашу светлость купить их, но вы сказали, что вас они не заинтересовали.

– И кто же купил их? – спросил маркиз.

Кучер на мгновение смешался, а потом сказал:

– Их купил, милорд, его светлость герцог Экрингтон.

– Экрингтон! – почти выкрикнул это имя маркиз. – Так, значит, это его светлость похитил мисс Фортуну, – произнес он уже тише. – Ты уверен в этом, Эбби?

– Если, конечно, он не продал эту пару лошадей, милорд, а я хорошо знаю, что нет, тогда, значит, это его светлость увез мисс Фортуну в закрытом экипаже.

– Почему же, черт возьми, ты не поехал за ним? – спросил маркиз.

– Видите ли, милорд, перед его кареты был обращен к нам. И как только они затащили мисс Фортуну внутрь, карета тронулась и проехала мимо нас на Бонд-стрит. А когда я развернул свое ландо, их уже не было видно – они скрылись. Я проехал по всей Бонд-стрит, но они, должно быть, свернули на Гросвенор или Братон-стрит. Я сделал все, что мог, милорд.

– Мы должны найти ее, милорд, должны! – вскричала миссис Денверс. – Нельзя оставлять ее в руках этого негодяя. Может, он и родился благородным человеком, но ваша светлость не хуже меня знает, как его прозвали.

– Его светлость не причинит мисс Фортуне того вреда, о котором вы подумали, – спокойно ответил маркиз. – Но нам трудно будет установить, куда он ее отвез, ибо я знаю одно – он спрячет ее так, чтобы никто не нашел.

Ни миссис Денверс, ни кучер не произнесли ни слова, и маркиз, помолчав, сказал:

– Пришлите ко мне Джима.

– Джима, милорд?

– Да. Я уверен, что только он сможет найти мисс Фортуну. Но и ты, Эбби, будь начеку. Я хочу узнать одно – куда его светлость отвез мисс Фортуну, а это означает, что нам надо выяснить, в каких направлениях разъехались его экипажи.

Кучер вышел из комнаты, а миссис Денверс задержалась в дверях.

– Сегодня утром мисс Фортуна была не в себе, милорд, – сказала она.

Маркиз поднял голову и взглянул на нее. Миссис Денверс продолжала:

– Судя по ее виду, она всю ночь проплакала и была очень грустна. Мне показалось, что я должна вам об этом сказать, милорд.

– Благодарю вас, миссис Денверс, – ответил маркиз.

– Почему я не пошла с ней, – сказала миссис Денвере, – почему разрешила ей выйти из экипажа первой… Я знаю, она велела мне ждать, – не надо было слушать ее, надо было пойти с ней.

– Не казните себя, миссис Денверс, – сказал маркиз. – Ее бы все равно похитили – не сейчас, так в другой раз. Могу вас уверить.

Прижав платок к глазам, она вышла из комнаты.

Маркиз уселся в кресло и стал ждать. Спустя некоторое время в тяжелую дверь красного дерева бочком протиснулся Джим.

Это был невысокий худенький конюх, которого маркиз заметил в конюшнях да скачках в Ньюмаркете и взял к себе на работу, увидев, как умело он подчиняет своей воле самых строптивых скакунов.

Когда Джим был ребенком, он получил удар копытом в лицо, да и тяжелая работа не прибавила ему красоты. Но руки у него были нежные, как у женщины, и маркиз доверял ему объезжать всех своих лошадей.

– Вы звали меня, милорд? – спросил Джим.

– Я подозреваю, что тебе уже сообщили о том, что мне от тебя нужно, – ответил маркиз.

– Я покручусь вокруг конюшен его светлости, милорд, – произнес Джим, – и если уж мне не удастся выяснить, куда они увезли вашу девицу, то не удастся никому.

– Ты будешь говорить о мисс Фортуне с уважением, – пригрозил ему маркиз.

– Да, милорд, конечно, милорд.

– И смотри не теряй времени, – резко произнес маркиз. – Выясни, куда поехала карета. Нельзя же, черт возьми, похитить женщину, чтобы никто не знал, где ее спрячут.

– Нельзя, милорд.

Но Джим все не уходил.

– Что еще? – спросил маркиз.

– Мне нужны деньги, милорд. Никто ничего не скажет, пока у него в кармане не зазвенят монеты.

– Да, конечно, – согласился маркиз.

Он вытащил из кармана соверен и бросил его конюху. Джим ловко поймал его.

– Не вешайте нос, милорд, – сказал он. – Я вас не подведу.

Никогда еще время не тянулось так медленно для маркиза. Его бесило, что он сам не может пойти и спросить, куда увезли Фортуну.

С каким удовольствием он схватил бы герцога за горло и заставил его сказать правду! Но он прекрасно знал, что этим он добьется только одного – Фортуну спрячут подальше, и он ее уже никогда не найдет.

Он клял себя за то, что не сумел предвидеть, что герцог решится на такой шаг. Никогда нельзя недооценивать врага, а герцог был исключительно опасным противником. Надо было просчитать все его возможные шаги.

Куда бы он ни запрятал Фортуну, отыскать ее будет нелегко. Но у маркиза было одно утешение. Если ее увезли на остров Мэн, то Алистер Мерил непременно узнает об этом, когда доберется туда.

Но маркиз чувствовал, что герцог не будет искушать судьбу во второй раз. Он спрятал на острове Мэн Гримвудов; глупо было бы прятать там и Фортуну.

Нет, он придумает что-нибудь поумнее. Он может отправить ее куда-нибудь в Шотландию, Уэльс или Ирландию.

– Куда же он ее запрятал, черт подери?

Он произнес эти слова вслух, и тут только до него дошло, что Джим отсутствует уже почти три часа. В эту минуту дверь открылась. Но это был Клеменс, дворецкий.

– Вы будете переодеваться к ужину, милорд? Повар спрашивает, во сколько вы будете ужинать.

Маркиз хотел было уже ответить, что не может и думать о еде, но потом решил, что это глупо. А вдруг ему придется ехать верхом много миль, а вдруг ему придется уехать ночью?

И если у него не будет сил, то это никому не поможет, а ведь он уже чувствует себя разбитым после нескольких ночей, когда он почти не спал.

– Я сейчас же переоденусь, Клеменс, – сказал он. – Скажи повару, что через полчаса я спущусь.

– Слушаюсь, милорд.

Маркиз поднялся по лестнице; по пути он вспомнил маленькую одинокую фигурку, стоявшую в центре холла и смотревшую ему вслед.

Ему вдруг пришло в голову, что герцог может убить Фортуну – ведь это самый простой способ избавиться от нее.

– Боже, спаси ее! – произнес он вслух.

Он молился, молился впервые за много лет – он просил Бога сохранить Фортуне жизнь.

Глава 9

«Бездействие – самое невыносимое и самое безысходное из всех состояний», – в сотый раз повторял про себя чье-то мудрое высказывание маркиз, меряя шагами библиотеку. Сидеть на месте он не мог.

Ему хотелось вызвать герцога на дуэль, броситься на поиски Фортуны, скакать, гнать экипаж, идти – словом, делать все, что угодно, лишь бы отыскать ее!

Маркизу было трудно признаться даже самому себе, что герцог перехитрил его. Однако это было так, и маркизу надо во что бы то ни стало найти Фортуну. Но как это сделать? С такой сложной проблемой он не сталкивался еще ни разу в жизни.

Да, герцог придумал гениальный план, вынужден был признать маркиз. Никто не смог бы публично обвинить его в том, что Фортуну силой затащили в экипаж.

Даже если он обратится за помощью к закону, то, учитывая положение, в которое он сам поставил Фортуну, трудно будет убедить судебные органы в том, что она ушла от маркиза не по своей воле и не предпочла перейти под опеку герцога.

Да, на этом этапе герцог выиграл, теперь надо было обратить его победу в поражение. Но как?

– Что же делать? Что я могу сделать?

Маркиз снова и снова задавал себе этот вопрос и жалел, что в Лондоне нет Алистера Мерила, которого он сам отправил на остров Мэн. Он, по крайней мере, сумел бы понять, с какой дилеммой столкнулся маркиз.

Он не мог даже никому сказать, что Фортуна исчезла – только своим слугам, а они и так уже сбились с ног, пытаясь разузнать, куда ее увезли.

Герцог либо очень удачно замел следы, либо так сильно напугал своих слуг, что Джиму удалось пока выяснить только одно – личный секретарь герцога неожиданно куда-то уехал вместе с помощником хранителя погреба в Мерил-Парке и еще одним человеком, имени которого никто не знал.

Личного секретаря герцога не подкупить никакими взятками и подарками – он безраздельно предан своему хозяину.

От своего секретаря он узнал, что этот человек служил у герцога более двадцати лет и проживал вместе со своей женой и детьми в доме, предоставленном герцогом. Не было ни малейшей надежды, что кто-нибудь из них проговорится.

Незнакомый мужчина мог быть адвокатом или просто человеком, нанятым по случаю.

Единственной надеждой оставался помощник хранителя погреба.

Кучера, наверное, знают, кого им пришлось везти, но все они были старыми слугами, начинавшими у герцога еще мальчиками на конюшне. По этому поводу Эбби сказал:

– Если кучер хочет удержаться на своем месте, милорд, то он не должен видеть и слышать ничего, что могло бы повредить интересам его хозяина.

Маркиз признал, что это правда. Он всегда доверял своему кучеру и знал, что людям его профессии известно множество самых сокровенных тайн высшего света, и если бы они захотели, то доставили бы много неприятностей ему и другим достопочтенным господам.

– Я знаю, что всегда могу рассчитывать на твое молчание, Эбби, – сказал он кучеру. – Как ты думаешь, может ли его светлость рассчитывать на молчание своих слуг?

– Не сомневаюсь в этом, милорд, – уверенно произнес Эбби.

– Ну, хорошо, – вздохнув, сказал он. – Если Джим не сможет больше ничего выведать у конюхов, а ты убежден, что кучер герцога ничего не скажет, тогда остается только этот молодой человек. Его имя Джарвис, кажется.

– Да, милорд.

Больше маркиз ничего не сказал, но, когда его кучер вышел из библиотеки, подумал в отчаянии, что Фортуна потеряна для него навсегда.

– Почему, – спрашивал он себя, – все слуги так преданы герцогу – ведь не только они, но и крестьяне, живущие на его землях, его не любят?

Его светлость был резок, нетерпим, временами несправедлив, и, тем не менее, служили ему преданно. Поди пойми человеческую натуру, решил маркиз, но тут же подумал: а может быть, он и сам такой?

Прошло уже четыре дня с тех пор, как пропала Фортуна, и маркиз, меряя шагами библиотеку, глядел, как солнце играет в струях фонтана, и вспоминал, как в первый день своего появления здесь Фортуна играла в саду с его собакой.

Солнце позолотило ее волосы необычного белого цвета и засветилось в ее серых глазах. Полковник Мерил был очарован ее красотой. Но тут дверь в библиотеку распахнулась, и воспоминания маркиза были прерваны.

Маркиз, увидев в дверях миссис Денверс, сразу же подумал, что случилось что-то плохое, поскольку на ней снова были черная шляпка и черная накидка.

– Я узнала, куда увезли мисс Фортуну, милорд, – сказала она торжествующим голосом, в котором, однако, слышались слезы.

– Вы нашли ее? – воскликнул маркиз. – Где же?

– Я вам все расскажу, милорд, – произнесла миссис Денверс каким-то слабым, угасающим голосом. – Я торопилась сообщить вам эту новость и немного запыхалась.

Маркиз с трудом подавил нетерпение.

– Подойдите сюда и сядьте, – ласково сказал он. – Я налью вам бренди.

– Нет-нет, милорд, я не буду пить, – запротестовала миссис Денверс.

– Я настаиваю, – сказал маркиз. – Не хотите бренди, выпейте мадеры.

Он подошел к столику с напитками, а миссис Денверс стояла, опершись рукой о спинку стула.

– Садитесь, миссис Денверс, – приказным тоном сказал маркиз.

Она подчинилась, но села на самый краешек стула. Когда он подал ей рюмку мадеры, она сделала два быстрых глотка и едва выговорила:

– Они увезли ее во Францию, милорд.

– Во Францию! – воскликнул маркиз. – Но куда именно?

Тут он понял, что слишком бурно отреагировал на слова миссис Денверс, и спокойно произнес:

– Расскажите мне все по порядку.

– Когда вчера вечером, – начала миссис Денвере, – я узнала от молодого Джима, что из дома Экрингтона уехал Тед Джарвис, помощник хранителя погреба его светлости, я неожиданно вспомнила, что кузина невестки моей сестры замужем за человеком по фамилии Джарвис, который служит у ее светлости. В свое время я была против этого брака, милорд, поскольку, учитывая испорченные отношения между нашими домами, было бы лучше не поддерживать никаких связей с домом Экрингтонов, даже при такой дальней степени родства.

– Но ведь родство и вправду очень дальнее, – заметил маркиз.

– Тем не менее с тех пор, как герцог обманул вашего отца, милорд, – с укоризной произнесла миссис Денверс, – ваши слуги в поместье Тейн и в Лондоне прекратили всякое общение с его слугами.

– Благодарю вас за преданность, – сказал маркиз, – но продолжайте.

– Поэтому сегодня я отправилась в гости к сестре, милорд, – сказала миссис Денверс.

Далее она рассказала, что сестра дала ей адрес своей невестки, которая, в свою очередь, отправила миссис Денверс к молодой миссис Джарвис, занимавшей две комнаты над конюшнями в Мью, позади дома Экрингтонов.

– Я боялась, что меня узнают, милорд, – продолжала миссис Денверс, – поэтому надела вуаль; но в той части Мью, где живет миссис Джарвис, мало кто появляется.

– Вы встречались с ней раньше? – спросил маркиз.

Миссис Денверс кивнула:

– Только один раз, милорд. В ту пору она была гораздо моложе. Но я ее сразу узнала. И она тоже узнала меня.

– А она не догадалась, зачем вы пришли? – спросил маркиз.

– По правде, говоря, милорд, Люси Джарвис – очень простая женщина, ее интересует лишь одна вещь на свете.

– Какая же? – спросил маркиз.

– Деньги, милорд. Они оба – Люси и ее муж – ужасно охочи до денег.

Маркиз наклонился вперед. Он начал понимать, куда клонит миссис Денверс.

– Мы поговорили о том о сем, – сказала миссис Денверс, – а потом я спросила Люси о муже, о его работе, каковы его шансы на продвижение.

«Работа ему не нравится – слишком скучная, – ответила мне миссис Джарвис, – он ведь у меня умница, мой Тед. Он получил хорошее образование и, более того, знает французский и немецкий».

«Неужели?!» – воскликнула я, изобразив удивление.

«Да, знает, – ответила она. – А в доме Экрингтонов его знания никому не нужны. Он надеется, что в будущем его положение улучшится, но я всегда говорила ему, что мечты денег не стоят».

Миссис Денверс рассказала, что она спросила, о чем же мечтает Тед Джарвис, и узнала, что больше всего ему хочется завести свой собственный винный магазин.

Если верить его жене, то он знает о винах все. Но главному хранителю винного погреба нет еще и пятидесяти, так что глупо надеяться, что Тед Джарвис сможет в ближайшие пятнадцать лет занять его место.

«А вам тоже хочется, – спросила я ее, – завести винный магазин?»

«Если бы у нас был свой магазин, – ответила Люси Джарвис, – я бы там работала. Мне осточертело сидеть дома одной, скажу вам».

Я раздумывала, что бы мне еще спросить, как вдруг на лестнице раздались тяжелые шаги, и дверь открыл сам Тед Джарвис.

«Ты вернулся, слава богу! – воскликнула она. – Еще одну ночь в одиночестве, в тревоге за тебя я бы не выдержала».

«Я бы вернулся раньше, – ответил он, – если бы на море не было шторма».

Тут он увидел меня и резко остановился, и по выражению его лица я поняла, что он жалеет о своих словах. Я подошла к нему и, протянув руку, представилась.

«Я была в гостях у своей невестки, – объяснила я, – и она сообщила мне, где вы живете, так что я решила по пути зайти к вам и узнать, как ваши дела».

«У нас все хорошо», – сказал Тед Джарвис, но я увидела в его глазах подозрение и поняла, что он догадался, зачем я пришла.

«Ты привез мне подарок? – возбужденно спросила Люси. – Ты ведь всегда мне что-нибудь привозишь. Надеюсь, что и в этот раз не забыл».

«Как я мог забыть, – ответил Тед, – если ты мне все уши прожужжала об этом».

Он вытащил из кармана пальто пакет. Люси выхватила его и принялась разворачивать бумагу, а Тед с усмешкой наблюдал за ней. Он привез ей дешевое украшение из китайского фарфора, но, пока Люси его разворачивала и рассматривала, радуясь, как дитя, я увидела этикетку, на которой было написано слово, которое я смогла прочитать.

Это слово было «Кале», милорд, – сказала она маркизу. – Там были еще какие-то слова, но я смогла разобрать только Кале. Должно быть, надпись была сделана по-французски.

Но в ту же минуту я увидела, что Тед Джарвис понял, какую ошибку он совершил. Он выхватил украшение из рук жены, но было уже поздно. Она вскрикнула и принялась ругать мужа.

«Я хочу поговорить с вами, Джарвис, – сказала я. – Не могла бы Люси приготовить мне чашку шоколада?»

Он заколебался, и на мгновение мне показалось, что он откажется разговаривать со мной, но пока он решал, что ему делать, жена выхватила у него из рук безделушку и убежала на кухню.

«Закройте дверь, – велела я, и, к моему удивлению, он повиновался. – У меня есть к вам предложение, Тед».

«Не хочу ничего слушать, – заявил он. – Вы и так увидели и узнали слишком много, и, если вы скажете еще хоть слово, мы с Люси окажемся на улице. Вы это знаете не хуже нас. Так что попридержите свой язык, хорошо?»

Он говорил очень решительно, но я только посмотрела на него, и он добавил уже более спокойным тоном:

«Я прекрасно понимаю, зачем вы явились сюда, и ради Люси прошу вас уйти. Сейчас не так-то легко найти работу».

«Но разве вы не хотели бы заиметь свой собственный магазин? – мягко спросила я. – Сколько вам нужно, чтобы открыть такой магазин?»

«Вы с ума сошли! – воскликнул Тед Джарвис. – Мне нужна по крайней мере тысяча фунтов, чтобы закупить за границей вина, доставить их сюда и найти подходящий магазин в приличном районе».

«Обещаю достать вам эту тысячу», – тихо ответила я. Он был так изумлен, что я чуть было не рассмеялась, увидев выражение его лица.

«Вы получите свою тысячу фунтов, если сообщите мне, куда вы отвезли известную вам молодую особу, – сказала я. – Только не вздумайте меня обмануть, Тед Джарвис. Я знаю, что она в Кале. Его светлости не составит труда найти кого-нибудь в этом городе, кто видел вас и тех, кто вас сопровождал. Французы за деньги мать родную продадут. Но я хотела бы, чтобы доброе английское золото осело не в карманах французов, а в вашем кармане».

Тут миссис Денверс глубоко вздохнула.

– Надеюсь, вы не рассердитесь на меня, милорд, ведь это очень большая сумма.

– Вы сделали все совершенно правильно, – успокоил ее маркиз. – Теперь скажите мне, где Фортуна.

– В монастыре Пресвятой Богородицы в пригороде Кале, – сказала миссис Денверс. – Я заставила Теда написать название ведущей туда дороги.

Она вытащила из сумочки небольшой листок бумаги и протянула его маркизу.

– Вы гений, миссис Денверс! – вскричал маркиз. – Вряд ли кто-нибудь другой сумел бы лучше вас справиться с этим делом!

– Благодарю вас, милорд, но я всего лишь выполнила свой долг по отношению к этой милой девочке, – ответила миссис Денверс. – И по отношению к вашей светлости, конечно.

– Я уезжаю сейчас же, – заявил маркиз, – но сначала проследите, чтобы молодому Джарвису передали деньги таким образом, чтобы никто не догадался, что эти деньги от меня, по крайней мере в ближайшее время. И посоветуйте ему недельки две ничего не предпринимать. Понятно?

– Все будет сделано так, как вы велели, милорд. Надеюсь, вы простите меня за то, что я появилась перед вами в верхней одежде. Я хотела поскорее сообщить вашей светлости все, что узнала.

– А я хочу поскорее увидеть мисс Фортуну, – приподнятым тоном произнес маркиз.

С этими словами он вышел из комнаты, а миссис Денверс стояла, глядя ему вслед. Она подумала, что он похудел за эти четыре дня. И вправду, повар жаловался, что блюда возвращались из столовой почти нетронутыми. И за все эти четыре дня его светлость почти не выходил из дому.

– Быть может, – прошептала миссис Денверс, – все и вправду изменится к лучшему.

Яхта маркиза, вошедшая в порт Кале, не вызвала у его жителей особого интереса.

Матросы отвели ее к месту стоянки, а на причале собралась небольшая толпа нищих. Маркиз спрыгнул на причале еще до того, как матросы успели закрепить причальные концы. За ним последовали старый Эбби, два молодых кучера и два лакея.

Маркиз на вполне сносном французском спросил, как добраться до ближайшей платной конюшни, и за удивительно короткое время нанял карету и четверку добрых лошадей. Вскоре они выехали из города.

Маркиз с равнодушным видом сидел в карете, откинувшись на мягкие подушки. Однако глаза его живо смотрели вперед, и каждые несколько секунд он наклонялся к окну, чтобы посмотреть, где они находятся.

Монастырь располагался в трех милях от города, и, когда они проехали это расстояние, маркиз стал с тревогой спрашивать себя, не перепутал ли он дорогу.

Неожиданно прямо перед ними предстала обитель. На вершине больших решетчатых ворот стояла статуя Мадонны. Как выяснилось, это был единственный вход в монастырь. За высоченной стеной, окружавшей его, длиной в целую милю, виднелись только верхушки крыш.

Экипаж дважды обогнул монастырь, прежде чем маркиз дал Эбби приказ ехать помедленнее, и они двинулись вдоль стен в третий раз, причем второй кучер громко затрубил в рог.

В тишине пение рога прозвучало словно колокольный звон.

Рог заливался, словно музыкальный инструмент, и звук его отдавался эхом в полях – так охотники извещают друг друга, что увидели лису.

– Тэлли-хо! Тэлли-хо!

Маркиз повторял эти слова про себя, высунувшись в окно, и внимательно изучал стену монастыря, мимо которой они проезжали.

Они миновали уже большую ее часть, но она по-прежнему казалась совершенно неприступной.

В ней никак не меньше трех метров, подумал маркиз.

Кучер на мгновение отнял рог ото рта, облизал губы и снова принялся трубить.

– Тэлли-хо! Уходи!

Вдруг прямо впереди на стене появились чья-то голова и плечи.

Старый Эбби натянул поводья, но маркиз уже заметил маленькую фигурку, вскарабкавшуюся на стену, и не успел экипаж остановиться, как он выпрыгнул из него и побежал туда.

На мгновение ему показалось, что это совсем не Фортуна, ибо фигурка была одета в черное платье и черную вуаль поверх белого апостольника. Волос ее не было видно, но маленькое личико в форме сердечка и большие испуганные глаза не оставляли сомнения, что это Фортуна.

Не говоря ни слова, она перелезла через край стены и повисла на руках. Маркиз быстро приблизился и вытянул руки.

– Прыгайте, я вас поймаю, – прокричал он. – Прыгайте, не бойтесь.

Какое-то мгновение Фортуна колебалась, но потом отпустила руки и упала в его объятия. Несмотря на ее небольшой вес, он пошатнулся, поймав ее. Вуаль взметнулась, и маркиз увидел белый апостольник, покрывавший ее голову и шею.

– Вы… все-таки… приехали, – задыхаясь, произнесла Фортуна, – приехали… за мной.

Он крепко прижал ее к себе и на какое-то мгновение почувствовал, что потерял дар речи.

Вдруг за стеной раздался колокольный звон.

– Быстрее… быстрее… увезите меня… отсюда, – взмолилась Фортуна. – Этот звон… означает, что меня ищут.

Не выпуская Фортуну из рук, он быстро подошел к экипажу и посадил ее внутрь.

Лакей захлопнул дверцу и еле успел запрыгнуть на запятки, как Эбби развернул коней и погнал их назад в Кале. Только клубы пыли взвились позади них.

Внутри кареты Фортуна не пыталась высвободиться из рук маркиза – наоборот, она спрятала лицо у него на плече.

Маркиз очень осторожно развязал апостольник, стянул его с головы Фортуны и бросил на пол. Ее волосы, освобожденные от пут, густой волной рассыпались по плечам.

И тут только он заметил, что она плачет. Взяв ее за подбородок, он повернул к себе ее лицо.

– Вы плачете? – спросил маркиз. – А я-то думал, что вы мне обрадуетесь.

– Я думала… что вы меня… забыли, – прошептала она.

– Забыл вас?! – Его голос прозвучал резко, но следующую фразу маркиз произнес уже более мягким тоном: – Я приехал не сразу, поскольку вы не оставили свой адрес.

Она хмыкнула, но это было больше похоже на всхлип.

– Я была уверена… что вы меня… никогда не найдете, – сказала она. – И еще я думала, что я вам… надоела и вы даже не захотите меня… искать.

– Кто сказал, что вы мне надоели? – спросил маркиз. – Вы не можете простить мне мою грубость в ту ночь, когда мы уехали из Тейна?

– Вы на меня тогда рассердились, – прошептала она, – а я все ломала голову… что я такого сделала… чтобы разозлить вас.