Текст книги "Неукротимая любовь"
Автор книги: Барбара Картленд
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 13 страниц)
– Вы все предусмотрели, – язвительно заметил герцог.
– Полагаю, вашей светлости не нужен громкий скандал, – ответил маркиз. – Когда молодой Гримвуд уедет из Англии, ваша светлость может заявить, что он, к несчастью, утонул во время морского путешествия. А раз так, не надо будет устраивать похорон и никто не будет задавать ненужных вопросов.
Герцог стиснул зубы и медленно сжал старческие пальцы в кулак, а потом резким громким голосом, эхом отразившимся от стен, спросил:
– А теперь мы переходим к главному, не так ли? Что вы хотите для себя? Чтобы я вернул вам все земли вашего отца или только часть их?
Маркиз взял со стола подписанные бумаги и положил их в карман сюртука. Потом он выпрямил спину.
– Мне лично не нужно ничего, – ответил он. – Я не торгую людьми.
На мгновение наступила тишина, и, когда маркиз собирался уже уйти, герцог вдруг голосом полным ярости закричал:
– Будьте вы прокляты! Да как вы смеете предполагать, что я приму от вас милостыню! Неужели вы думаете, что я хочу снискать ваше расположение? Вы не «торгуете людьми», как же! Так всегда говорил ваш папаша; он любил выставить меня последним подлецом. Я долго терпел подобные штучки от вашего отца, но от вас, Тейн, не потерплю! Запомните, не потерплю!
И герцог с силой ударил кулаком по столу. Маркиз с искренним изумлением глядел на него.
– Так вот что я вам скажу, – ревел герцог. – Вы заберете свои чертовы земли в обмен на эту девушку, которую я признал своей дочерью. Не желаю быть вам ничем обязанным!
– Как я уже говорил вашей светлости, торговать вашей дочерью я не намерен.
– Бог мой! Опять он заговорил, как отец! – воскликнул герцог. – Именно из-за этого я и захотел сбить с него спесь, унизить его, разорить. Я знаю, все думали, что я решил ему отомстить за то, что он увел у меня невесту. Да, сначала я страдал от этого, но, по крайней мере, этот поступок показал, что он тоже грешен, что не все его дела благородны и добродетельны. Но после этого…
– Вы хотите сказать, – медленно произнес маркиз, – что обманули моего отца вовсе не потому, что он увел у вас мою мать?
– Я возненавидел его за это, – ответил герцог, – но со временем я стал ненавидеть его еще сильнее. Можете ли вы себе представить, что значит постоянно жить в его тени и день за днем, год за годом слышать, как все превозносят Тейна за ум, благородство и красоту? В графстве никто никогда не советовался со мной, хотя мой титул и выше. Мудрый, сострадательный, влиятельный Тейн, которого даже назначили лорд-лейтенантом!
Голос его зазвучал громче.
– Это было невыносимо! Временами я думал, что единственный способ для меня избавиться от него – это убить его.
– Я даже не подозревал об этом, – произнес маркиз.
– А никто об этом не подозревал, – отозвался герцог. – Неужели вы думаете, что я стал бы выставлять напоказ мои чувства. Но я его переиграл. И надеюсь, что на небесах – где он, без сомнения, пользуется всеобщим восхищением – он все-таки узнал, как я обвел его вокруг пальца и лишил его наследника всех земель.
Он помолчал, а потом добавил уже более спокойным голосом:
– Но месть моя не удалась, и вы, конечно, скажете, что сын перехитрил обидчика своего отца и справедливость восторжествовала.
Губы маркиза тронула улыбка.
– Как сын своего отца, ваша светлость, восстановивший в правах вашу дочь Фортуну и вернувший Алистеру Мерилу звание вашего законного наследника, я не требую за это никакой платы.
– Как я уже говорил вам, Тейн, я не приму от вас милостыни, – заявил герцог. Он посмотрел на маркиза и сказал: – Вы, наверное, думаете, что я рисуюсь. Но уверяю вас, если вы не возьмете назад свои земли, которые доставляли мне одни неприятности с той самой минуты, как я их заполучил, то сейчас же спущусь вниз и отдам их первому же бездельнику, пьющему портвейн в Утреннем зале этого клуба.
– Неужели вы сделаете это? – тихо спросил маркиз.
– Клянусь, что сделаю, – ответил герцог. – Быть может, это и будет моей местью. Мне будет приятно посмотреть, как вы будете рвать на себе волосы оттого, что лишились земель, которые я предлагал вам в обмен на мою восьмую дочь и которые по вашей собственной глупости попали в руки какого-то ничтожества.
Герцог говорил с усмешкой, но маркиз знал, что это не пустые слова.
Конечно, глупо было бы под влиянием минутного каприза потерять земли, за которые он столько боролся.
Маркиз на мгновение заколебался, а потом сказал:
– Я не приму эти земли в качестве подарка, ваша светлость. Давайте сыграем с вами в последний раз. Ставлю все, что у меня есть, против поместий, которые когда-то принадлежали моему отцу.
– Что вы ставите? – в изумлении спросил герцог.
– Свой замок, дом в Лондоне и все свое состояние, – ответил маркиз.
– Вы что, рехнулись? – спросил герцог.
– Нет, – заметил маркиз. – Ставки примерно равны, а я верю в свою удачу.
– До последнего времени вам не очень сильно везло, – мрачно ответил герцог.
– Мне кажется, что теперь все изменилось, – ответил маркиз.
Набрякшие веки герцога скрыли его глаза. Усталость как рукой сняло. Инстинкт игрока заставил позабыть обо всем, и его руки потянулись к картам.
– Перед тем как мы начнем игру, я хочу поставить одно условие, – спокойно произнес маркиз. – Мы будем полагаться не на свое умение, а лишь на волю судьбы. Выиграет тот, кто первым откроет туза.
– Ваше место – в сумасшедшем доме. Что вы будете делать, если проиграете?
– Уеду за границу, – ответил маркиз. – В Англии меня ничто не держит.
Герцог удивленно поднял брови. Маркиз пододвинул стул и сел. Тут же появился слуга с колодой карт. Рядом с герцогом, как обычно, появился бокал вина.
– Не будем мешать карты, – предложил маркиз. – Прошу вас, ваша светлость, берите первую.
– Ладно, пойду первым, – сказал герцог и вытащил десятку.
Маркиз вытащил двойку, герцог – короля, а маркиз – девятку. Затем у герцога оказалась дама, а у маркиза – восьмерка.
Легкая гримаса исказила лицо герцога. Это была циничная, торжествующая улыбка игрока, верящего в удачу. Его следующей картой была девятка, а у маркиза – пятерка.
Игроки снимали карту за картой; когда на столе уже лежало двадцать карт, они стали снимать карты медленнее. Каждый надеялся, что следующей будет долгожданный туз.
Герцог вытащил короля, и, когда маркиз положил руку на колоду, ему показалось, что он слышит мягкий голос:
– Я знаю, что принесу вам удачу… я уверена в этом.
Он так ясно расслышал эти слова, что на мгновение ему показалось, что Фортуна стоит рядом. Маркиз перевернул карту и увидел, что это туз червей! Он глядел на него, не веря своим глазам.
Герцог даже не пошевелился, но привычный ритуал не изменился. Слуга принес большую стопку документов, которые в течение пяти лет много раз переходили из рук маркиза в руки герцога и обратно. Были и такие владения, которые они еще ни разу не разыгрывали.
Герцог медленно подписал все пятнадцать документов, передав в руки маркиза тысячи акров земли, на которых жило несколько тысяч человек.
Когда последний документ был подписан, маркиз встал.
– Сегодня в два часа дня я привезу в Мерил-Парк леди Фортуну, ваша светлость, – сказал он.
Потом молча повернулся и, выйдя из игорного зала, спустился в холл.
Пока он ждал, когда принесут его перчатки и шляпу, дверь открылась и вошел полковник Алистер Мерил.
– Я только что приехал, Сильванус, – вскричал он, – и привез признание Гримвудов! Все было так, как ты и предполагал.
Он говорил возбужденно, но выражение лица маркиза не изменилось.
Вместо ответа, он вытащил из кармана второй документ, подписанный герцогом, и вложил его в руку друга.
– Ты опоздал, Алистер, – сказал маркиз. – Все уже решено.
И, не говоря больше ни слова, он вышел из клуба и, забравшись в свой фаэтон, поехал на площадь Беркли, а полковник в изумлении уставился ему вслед.
Спустившись к завтраку, Фортуна узнала, что маркиз уже уехал, и она встревожилась – долго ли он будет отсутствовать и не придется ли ей провести день в одиночестве.
Когда он вернулся, она была в библиотеке – лай собак известил ее о приезде маркиза. Она отложила книгу, чтобы броситься к двери, но тут увидела, что маркиз уже вошел в библиотеку.
– Вы вернулись! – радостно воскликнула она. – Я надеялась, что скоро вас увижу.
Но тут она поняла по его лицу, что случилось что-то важное.
Маркиз был мрачен и задумчив – таким она после возвращения из Франции его еще не видела.
– Что случилось? – невольно вырвалось у Фортуны.
Вместо ответа, маркиз медленно подошел к столику с напитками и налил себе бренди.
– Что-нибудь ужасное? – со страхом спросила Фортуна.
Маркиз выпил бренди и произнес:
– Имею честь сообщить вам, что вы больше не мисс Никто. Теперь вы леди Фортуна Мерил.
Наступило молчание. Фортуна широко раскрытыми от ужаса глазами смотрела на маркиза.
Наконец она сказала очень тихо, так, что маркиз едва расслышал ее слова:
– Значит… дама, которая говорила с нами… вчера… и которую вы называли… ваша светлость… была моей…
– Матерью, – закончил маркиз.
– А кто мой отец?
– Герцог Экрингтон.
– О нет, только не это! – вскричала Фортуна. – Этого не может быть! Я ненавижу его за то, что он с вами сделал!
– И все-таки он ваш отец, – произнес маркиз.
– Значит, Гилли была права… меня поменяли на сына Гримвудов, – прошептала Фортуна. – И сделал это герцог…
– Вы были восьмой дочерью, – объяснил маркиз, – а ему нужен был наследник.
– И если бы Гили меня не выходила, я бы… умерла, – прошептала Фортуна таким же тихим голосом. – А герцогу не было до меня… никакого дела, да и герцогине… тоже.
– Думаю, ваша мать ничего не знала о том, что ей подменили ребенка, или, по крайней мере, узнала так поздно, что уже ничего нельзя было сделать.
– Почему она не стала искать меня? – спросила Фортуна. – Нет, она признала ребенка Гримвудов… своим сыном. Это тот самый юноша, что был с ней вчера… правда?
Маркиз кивнул. Они долго молчали.
– Значит, теперь… я должна носить… их фамилию? – запинаясь, произнесла Фортуна.
– Вы займете полагающееся вам по праву место в свете, – сказал маркиз. – Герцог признал вас своей законной дочерью. Молодой Гримвуд уедет за границу, Алистер Мерил снова станет наследником герцога.
– Но я бы хотела… чтобы все осталось… как было.
– Это невозможно. Сегодня я отвезу вас к вашим родителям.
– Вы отвезете меня… к герцогу и… герцогине? – вскричала Фортуна, не веря своим ушам.
– Это ваши родители, – ответил маркиз. – Вы познакомитесь со своими сестрами и станете полноправным членом семьи.
– Но если я… не хочу… этого? – спросила Фортуна.
– У вас нет другого выбора. Вы – светская дама, Фортуна.
– Я не хочу становиться светской дамой.
– У меня нет желания спорить с вами, – заявил маркиз.
Фортуна попыталась сдержать слезы, застилавшие ей глаза.
– Как же вы заставили герцога признать меня? – спросила она. – Вы отдали ему меня в обмен на свои земли. Это правда?
– Нет, неправда, – отрезал маркиз громким голосом. – Я не взял ничего в обмен на вас, Фортуна.
– Значит, я не обязана идти к герцогу, – быстро произнесла девушка. – Если бы это был долг чести, я не могла бы отказаться – долги надо платить. Но если никакой сделки не было, значит, я могу остаться здесь, с… вами.
– Это невозможно, – сказал маркиз. – Совершенно невозможно. Вы, наконец, получили возможность жить настоящей жизнью, той жизнью, для которой были рождены.
– Но я не хочу такой жизни, неужели вы не понимаете? – закричала Фортуна. – Я не поеду к людям, которых не знаю, которым совершенно безразлична, которые с легкостью отказались от меня сразу же после рождения. О, Аполлон, разрешите мне остаться с вами. Я сделаю все, что вы пожелаете. Я буду послушна вам… я не доставлю вам неприятностей. Пожалуйста, прошу вас… разрешите мне… остаться.
Маркиз с грохотом поставил свой бокал на стол.
– Я уже говорил вам, Фортуна, – резко бросил он. – Я не намерен обсуждать этот вопрос. Вы должны быть готовы к двум часам, и я отвезу вас в Мерил-Хаус.
Произнеся это, он вышел из комнаты, с силой захлопнув за собой дверь.
Фортуна слушала, как его шаги удаляются, и поняла, что он уходит из дому. Когда звук шагов смолк, она медленно опустилась на колени перед любимым креслом маркиза и положила на него свою голову.
Глава 11
Когда через три часа маркиз вернулся на площадь Беркли, он увидел, что у дверей Тейн-Хауса стоит его ландо.
На дверях экипажа красовался его герб, а серебряные лампы, ручки и детали упряжи были отполированы до блеска. Ждавшие маркиза кучера в ярких ливреях являли собой живописное зрелище.
Пару гнедых, впряженных в ландо, маркиз купил три месяца назад на аукционе, заплатив за них более тысячи фунтов. Однако лошади, на которых сидели сопровождавшие экипаж всадники в белых париках и бархатных фуражках, были еще более благородных кровей.
Не было сомнения, что маркиз намеревался отвезти Фортуну в Мерил-Хаус с полагающейся для такого случая пышностью, но, когда он выходил из фаэтона, его лицо было мрачным, а взгляд – жестким.
Войдя в дом, он нетерпеливо произнес:
– Сообщите ее светлости, что я жду ее.
На мгновение воцарилось молчание, но потом Клеменс, подойдя поближе к маркизу, тихо произнес:
– Ее светлости нет дома, милорд.
– Нет дома? – переспросил маркиз. – Но ведь уже третий час.
– Миссис Денверс все объяснит вашей светлости, – извиняющимся тоном произнес Клеменс.
Он ждал, что маркиз прикажет позвать экономку сюда. Но, подумав немного, маркиз с потемневшим лицом принялся подниматься по лестнице, где на площадке третьего этажа стояла миссис Денверс.
– Что за ерунда, миссис Денверс? – резким тоном спросил маркиз. – Я велел ее светлости быть готовой к двум часам. Сообщите ей, что я жду и что мы уезжаем сейчас же.
– Вы не поняли, милорд, – ответила миссис Денверс. – Ее светлость ушла навсегда, в этом-то все и несчастье.
– Но она не могла этого сделать, – произнес маркиз растерянно. Его лицо при этом страшно побледнело. – Это же невозможно!
– Я что-то не до конца понимаю, – сказала миссис Денверс. – Если ваша светлость объяснит мне…
И, не дожидаясь ответа маркиза, она направилась в комнату Фортуны. Спальня девушки была залита солнцем, а на столе стояли цветы.
– Посмотрите, милорд, вот в этом платье ее светлость ходила сегодня, – сказала миссис Денверс, показывая на стул, – но если она оставила его здесь, в чем же она ушла, ведь все ее платья, все до одного, висят в шкафу.
Говоря это, она открыла дверцу гардероба, и у маркиза зарябило в глазах от мелькания цветов и фасонов.
– Неужели вы думаете… – начал было он неуверенно.
– Нет, милорд, на этот раз ее никто не увез, я в этом уверена. Никто не мог пробраться в дом незамеченным. Мисс Фор… то есть ее светлость, по-видимому, ушла сама.
Маркиз ничего не сказал. Миссис Денверс, помолчав секунду, продолжала:
– Клянусь вам, милорд, что вся одежда на месте. Уж я-то знаю – мне столько раз приходилось заглядывать в этот шкаф.
И тут миссис Денверс вскрикнула:
– Я догадалась, милорд!
Она быстро пересекла комнату, выдвинула ящик комода и заглянула в него.
– Да, его нет! Так вот что надела ее светлость!
– О чем это вы? – спросил маркиз, хотя уже и сам знал ответ.
– О черном платье, в котором она вернулась вместе с вами из Франции. Я положила его сюда вместе с вуалью и апостольником.
Ее глаза встретились с глазами маркиза, и в них он прочитал мольбу.
– Не волнуйтесь, миссис Денверс, – тихо произнес маркиз. – Я догоню ее. Вы, случайно, не знаете, когда от гостиницы «Белый бык» на Пикадилли отправляется дуврский дилижанс?
– Один уходит рано утром, милорд, а другой – через полчаса после полудня.
– На этом она и поедет, – заявил маркиз. – Уложите одежду ее светлости – я забыл сказать об этом вам утром – и приготовьте ее к отправке в Мерил-Хаус.
– Догоните ее, милорд, не дайте ей вернуться назад в монастырь, – взмолилась миссис Денверс. – Нельзя допустить, чтобы такое милое юное создание оказалось на всю жизнь запертым в стенах обители. Ведь это же противно самой природе вещей!
Он повернулся и быстро сбежал по лестнице.
– Отошлите ландо, – велел он Клеменсу, – и заложите фаэтон и самых быстрых лошадей. Когда я уеду, отправляйтесь в Мерил-Хаус и передайте его светлости герцогу Экрингтону мое послание.
Он замолчал, нахмурив брови.
– Какое послание, милорд? – спросил Клеменс.
– Сообщите его светлости, – медленно, словно подбирая слова, проговорил маркиз, – что в связи с непредвиденными обстоятельствами я не смог выполнить обещание, данное его светлости сегодня утром. Скажите ему, что я уехал по делам и буду в Мерил-Парке вечером. Понятно? Доложите мне, когда будет готов фаэтон, – велел маркиз и удалился в библиотеку.
Он стоял, глядя на фонтан в саду, пока ему не сказали, что экипаж подан.
Маркиз запрыгнул на сиденье кучера, схватил вожжи и погнал фаэтон по площади с такой скоростью, что старый Эбби, наблюдавший за ним, только покачал головой.
Часы, которые Фортуна провела в дилижансе, показались ей вечностью.
Фортуна решила, что жизнь для нее закончилась, а впереди ждало только одно – одиночество да молитвы о том, чтобы Господь поскорее призвал ее к себе.
Она знала, что без маркиза ее жизнь не будет иметь ни смысла, ни цели. Она не могла представить себе, как сможет существовать без него, без надежды увидеть его, услышать его голос, любоваться его красивым лицом.
«Пусть он сердится на меня, – подумала она, – но лучше терпеть его гнев, чем жить с другим человеком, пусть даже самым добрым и спокойным». Пусть он ненавидит ее, но его ненависть все равно лучше, чем полное равнодушие, с которым он отослал ее прочь, отправив в тот мир, где, как она знала, он никогда не появляется.
После того как маркиз оставил ее в библиотеке, она не плакала, но теперь слезы застилали ей глаза, и она все ниже и ниже наклоняла голову, чтобы пассажиры не заметили ее горя.
Но они не делали никаких попыток завязать с ней разговор. Фортуна знала, что они не решались нарушить ее одиночество из-за монашеского одеяния.
– О боже! – шептала Фортуна. – Как бы мне хотелось стать старой и седой! Тогда бы мне пришлось страдать не так уж долго!
Кучер в третий раз сменил лошадей, они ехали уже более трех часов, как вдруг на пустынной дороге, где не было видно ни одного экипажа, огромный дилижанс резко остановился.
Раздались громкие голоса – кучер с кем-то спорил. Потом дверь распахнулась, разбудив своим стуком дремавших пассажиров. Какой-то престарелый джентльмен разразился гневной речью в адрес кучера:
– В чем дело? Мы уже и так опаздываем, а ты еще остановил дилижанс!
– Среди пассажиров есть монахиня, – произнес кучер. – Прошу вас, мэм, выйдите из экипажа – вас тут спрашивают.
Глаза всех пассажиров обратились к Фортуне.
– M-меня… никто… не может… спрашивать, – запинаясь и с явной неохотой произнесла она.
– Других монахинь здесь нет, мэм, – ответил возница. – А джентльмен требует, чтобы вы вышли, и как можно скорее.
Но Фортуна оставалась на своем месте.
– Ступайте, моя дорогая, сказала ей сидевшая рядом женщина, – сдается мне, что кто-то нуждается в вашем утешении.
– Буду вам очень признателен, мэм, если вы поскорее выйдете из экипажа, – настойчиво произнес кучер. – Мы уже и так опаздываем, а до Дувра еще пятнадцать миль.
– Да-да… я выйду, – пробормотала Фортуна, почувствовав нескрываемую враждебность со стороны пассажиров из-за того, что она задерживала дилижанс.
Как только она ступила на дорогу, кучер захлопнул дверь и с проворством обезьяны вскарабкался на свое место на козлах. Просвистел кнут, и дилижанс тронулся в путь. Фортуна застыла на месте.
Невдалеке она увидела фаэтон, который отъезжал в сторону, чтобы освободить дорогу. Дилижанс проехал мимо, и Фортуна поняла, что владелец фаэтона ждет ее.
Фортуне было страшно, но в то же время она ощутила радость оттого, что снова увидит маркиза. Она направилась по пыльной дороге к фаэтону.
Маркиза сопровождал один Джим, который, помогая ей подняться в фаэтон, нахально улыбнулся. После этого он запрыгнул на запятки, а маркиз одним ударом хлыста развернул коней и погнал их в Лондон.
Он не смотрел на Фортуну, и сердце ее упало.
Она искоса взглянула на маркиза и по жесткой линий его губ поняла, что он вне себя от ярости. Фортуна сжала руки и еле удержалась, чтобы не заплакать.
Он злился на нее, и совершенно справедливо. Она ослушалась его приказа, и все-таки у нее было одно утешение, устоять перед которым она не смогла, – ей суждено еще немного побыть в его обществе, посидеть рядом.
Некоторое время спустя они свернули с главной дороги, и Фортуна без слов поняла, куда они едут.
До замка было еще далеко, но, проехав несколько миль, они оказались во владениях, когда-то принадлежавших отцу маркиза, которые его сын хорошо знал и за возвращение которых боролся столько лет.
Одежда монахини стесняла Фортуну, и она сняла вуаль и развязала апостольник. Волосы густой волной рассыпались по ее плечам.
Она выглядела так же, как и в тот день, когда маркиз, радуясь, что ему удалось спасти ее от заточения в монастыре, привез ее домой из Франции.
Интересно, помнит ли он, как она спала у него на груди, когда они в темноте ехали в Лондон?
Фортуна снова взглянула на своего спутника и подумала, что никогда еще он не казался ей таким неприступным.
Вдруг она почувствовала, что больше не в силах выносить его молчание, и снова еле сдержалась, чтобы громко не всхлипнуть.
Красота замка в лучах заходящего солнца не произвела на нее такого впечатления, как в первый раз. Когда Джим помог ей выйти из фаэтона, она, дрожа от страха, последовала за маркизом по каменным ступеням и прошла в дом через огромные, обитые железом двери.
Большой холл, откуда начиналась лестница с резными перилами, показался ей мрачным и непривлекательным.
– Когда вы переоденетесь в нормальное платье, Фортуна, – произнес ледяным голосом маркиз, – спуститесь в библиотеку – я хочу поговорить с вами.
Произнеся это, он удалился, а Фортуна, борясь со слезами, стала медленно подниматься по лестнице, чувствуя, что силы ее покидают.
На площадке второго этажа она, к своему удивлению, увидела миссис Денверс. В ее лице и улыбке было что-то успокаивающее.
Фортуна в волнении подбежала к ней, и, когда миссис Денверс обняла ее, слезы, которые она так долго сдерживала, заструились по ее щекам.
– Ну-ну, мисс… я хотела сказать, миледи, – прошептала миссис Денверс, – все будет хорошо. Не плачьте, моя милая, я уверена, что плакать не из-за чего.
– Нет, есть из-за чего, – всхлипнула Фортуна. – Его светлость… так зол на меня! Но я должна была уехать… должна!
– Идите-ка лучше в свою спальню, миледи, – успокаивающим голосом произнесла миссис Денверс, – я приготовила вам ванну и привезла вашу одежду.
– Я не ожидала… встретить вас здесь, – проговорила Фортуна, которой никак не удавалось справиться со слезами.
– Я знаю, миледи. Но когда его светлость велел мне отправить вашу одежду в замок, я решила, что лучше мне поехать самой. Я чувствовала, что буду нужна вам.
– Я так рада, что вы приехали! – воскликнула Фортуна. – Скажите, что мне делать, миссис Денверс? Я не поеду в дом герцога… Экрингтона… ни за что не поеду!
– Я принесла вам бульону и кое-что поесть, – сказала миссис Денверс. – Вы ведь сегодня не обедали.
– Но я должна торопиться, ведь он ждет меня, – робко произнесла Фортуна.
– Пусть немного подождет, – заявила миссис Денверс, – может, это охладит его гнев. Кроме того, я не хотела бы, чтобы его светлость видел вас в таком виде, миледи. Надо было мне еще после вашего возвращения из Франции сжечь это платье.
Легкая улыбка тронула губы Фортуны. Она была так измучена, что с благодарностью позволила миссис Денверс раздеть себя.
В теплой воде, от которой исходил аромат жасмина, она расслабилась, а миссис Денверс помогла ей вытереться. Чтобы сделать приятное заботливой экономке, которая кудахтала над ней, как курица, потерявшая в высокой траве цыпленка, Фортуна выпила бульону и немного поела.
И только когда ее туалет был закончен, она взглянула в зеркало и увидела, что миссис Денверс облачила ее в вечернее платье.
Это платье она еще ни разу не надевала. Кружево, украшенное маленькими капельками алмазов, было нашито на серебряную парчу, так что казалось, что Фортуна окутана пеной.
– Мне надо… спускаться вниз, – тихо, почти шепотом, произнесла Фортуна.
Это были первые слова, которые она выговорила после долгого молчания.
– Теперь вы готовы, миледи, – улыбаясь, сказала миссис Денверс. – И не надо бояться. Я уверена, что его светлость не станет долго сердиться на вас. Кроме того, у него для вас хорошие новости. Он получил от герцога все свои земли, все до последнего акра! Они снова его! И когда люди, живущие в поместьях маркиза, узнают об этом, они очень обрадуются, как радовались, когда его отец привез в замок свою невесту.
– Его светлость получил назад свои земли?! – не веря своим ушам, произнесла Фортуна.
– Да, получил, – ответила миссис Денверс. – Его светлость еще не говорил нам об этом, но племянник мистера Клеменса работает официантом в «Белом клубе», миледи, и, хотя ему по должности полагается держать язык за зубами, не мог не поделиться с нами этой новостью. Теперь все наши несчастья и неуверенность в завтрашнем дне остались в прошлом.
– Значит, маркиз вернул все свои земли, – задумчиво произнесла Фортуна.
Она повернулась и без прежнего страха вышла из комнаты. Вздернув маленький подбородок, она пересекла холл и направилась в библиотеку. Лакей открыл перед ней дверь.
Маркиз стоял у окна и глядел на деревья, на ветвях которых сидела стая грачей. Услышав, что она вошла, он повернулся, и они какое-то время молча смотрели друг на друга. Лицо маркиза было беспристрастно, но в его взгляде таилось что-то такое, чего Фортуна не могла понять.
Она заговорила и не узнала своего голоса:
– Почему вы… мне солгали?
Она увидела, что маркиз нахмурил брови, словно не соглашаясь с этим обвинением.
– Солгал? – удивленно переспросил он.
– Вы получили свои земли в обмен на меня, а мне сказали совсем другое, – заявила Фортуна, – а ведь я вам поверила.
– Вы по-прежнему должны мне верить, – ответил маркиз. – Я добился, чтобы герцог признал вас своей законной дочерью, и ничего – слышите, Фортуна, ничего – не взял с него за это.
– Тогда как же вам удалось так быстро вернуть себе все свои владения? – потребовала она ответа.
– Я их выиграл, – ответил маркиз, – если хотите знать правду, я вынужден был это сделать. Его светлость не соглашался признать вас безо всяких условий, более того, он угрожал, что, если я не заберу назад свои земли, то он отдаст их первому же посетителю клуба, которого увидит в Утреннем зале.
– А что же вы поставили на кон, если не меня?
– Я поставил свой замок, дом в Лондоне и все свое состояние.
Фортуна онемела от изумления.
– Вы с ума сошли! – воскликнула она, придя в себя.
– То же самое сказал мне и герцог, – с кривой усмешкой произнес маркиз.
– А если бы вы проиграли?
– Меня бы это не сильно расстроило, – сказал маркиз, – все равно я собрался уехать за границу.
– Куда… собрались? – переспросила Фортуна, думая, что ослышалась. – Вы ведь вернули свои земли… и ваши люди снова в вашей власти. Вы можете теперь заняться осуществлением тех планов, которые мы так часто обсуждали.
– Меня это совершенно не занимает, – перебил ее маркиз и отвернулся к окну.
Наступила тишина, потом он почувствовал, что Фортуна подошла к нему и встала очень близко.
– Как вы можете так говорить? – спросила она. Что случилось?
– Я не намерен обсуждать с вами эту тему, – резко бросил маркиз. – Я хочу поговорить о вас, Фортуна. Я же сказал вам, что надо сделать, а вы снова ослушались. Почему вы убежали?
Он повернулся и увидел, что Фортуна смотрит на него.
Закат позолотил ее волосы и осветил широко раскрытые глаза, в которых застыла тревога. Ее платье сверкало, отчего она была похожа на нимфу, поднявшуюся из вод озера и пробравшуюся в комнату, словно утренний туман.
– Вы сами знаете… почему я… ушла, – медленно проговорила она.
– Ну почему вы такая упрямая? – неестественно громко произнес маркиз. – Неужели вы не понимаете, что ваше положение коренным образом изменилось? Вы – дочь герцога, Фортуна, и должны быть представлены в высшем обществе.
– Я не хочу этого, – ответила Фортуна.
– Да что вы понимаете, – пренебрежительно произнес маркиз. – Вы же еще не видели настоящего света. Я представил вас отбросам общества, но я не мог поступить иначе – мне надо было вернуть вам имя. Теперь же вы должны забыть об этих людях.
– А вас мне… тоже надо… забыть? – спросила Фортуна.
– Когда ваша мать начнет вывозить вас в свет, вы без труда меня забудете. Там вы встретите добропорядочного, чистого юношу, который сделает вам предложение и с которым вы будете счастливы.
Фортуна глубоко вздохнула, а в глазах ее вспыхнули искорки гнева.
– И вы полагаете, что добропорядочный… ч-чистый юноша из высшего света захочет взять в жены… л-любовницу маркиза Тейна, которую он бросил… когда она ему надоела? Я-то уверена, что не захочет, но, если… мне понадобится… защита… я конечно же… могу обратиться к сэру Роджеру Краули или к какому-нибудь другому джентльмену того же сорта.
Маркиз остолбенел, но потом протянул руки и так грубо схватил Фортуну за плечи, что его пальцы глубоко впились в ее нежную кожу. Он затряс ее с такой силой, что она почувствовала себя беспомощным кроликом, попавшим в зубы к терьеру.
– Да как вы смеете говорить такие вещи! – закричал он. – Я же вас пальцем не коснулся! Вы сказали это, чтобы позлить меня. Если Краули или кто-нибудь другой осмелится хотя бы дотронуться до вас, я его убью!
Вдруг он застыл на месте. Ему вдруг показалось, что он бросил между собой и Фортуной обнаженный меч.
Его руки все еще лежали на ее плечах. Он посмотрел на нее и увидел широко раскрытые испуганные глаза, зардевшиеся от бешеной тряски щеки, белые волосы, разметавшиеся по лицу, дрожащие губы.
– О боже! – простонал маркиз.
Это был стон невыносимой боли – словно внутри его прорвало какую-то невидимую плотину, и он понял, что не может больше сдерживаться. Маркиз сжал Фортуну в своих объятиях и впился страстным поцелуем в ее рот.
Он так крепко сжимал ее, что ей стало нечем дышать, его губы терзали ее рот, и она ничего не ощущала, кроме боли, пока, наконец, внутри ее не вспыхнуло пламя, которое стало подниматься все выше и выше…
Поцелуи маркиза сделались мягче, Фортуна почувствовала нежность, таившуюся в них, и ответила ему тем же.
Весь мир засиял для нее ярким солнечным светом; она услышала пение птиц – это была райская музыка.
Теперь никто не сможет их разлучить – этот поцелуй связал их на вечные времена.
Наконец, маркиз оторвался от Фортуны и взглянул на нее. Ее глаза сияли, словно звезды, а лицо стало таким прекрасным, каким он его еще не видел.
